ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА
В народе говорят: смерть – последняя тайна жизни, но чтобы разгадать тайну смерти, надо сперва понять тайну жизни.
Тайна жизни у каждого своя, хоть до конца её понять, даже в смертный час, вряд ли кому удаётся. Со смертью мы сталкиваемся буквально на каждом шагу, но попросту не осознаёт этого. Взять хотя бы житейскую ситуацию на кухне: хозяйка чистит картошку для очередного супа. Чистит и что-то там себе напевает. Ей в эту минуту и в голову не приходит, что клубни выросли не для супа, а для продолжения рода картошки. И семечки – это не продукт для приятного времяпрепровождения, а детки подсолнуха. Однако осуждать людей и, тем более упрекать их – нельзя. Живое питается живым, тем и живёт. Вопрос в другом.
Смерти бояться все, но её приход встречают по-разному. В этом я убедилась из небольшого своего жизненного опыта. Отравленные мыши выползают на открытое место. Крысы наоборот куда-то прячутся. Избитая кошка, не подающая признаков жизни, через какое-то время может «ожить». Собаки, как и люди, в смертный час ведут себя по-разному.
Всю свою трудовую жизнь я работала на хлебозаводе. Завод огромный, цехов много. Есть и мастерские – царство мужчин и железа. Если в цехах завода соблюдались строгие санитарные правила, (беленькая спецовка, тапочки и никаких крашеных ногтей и украшений, тем более «посторонним вход запрещён»), то в мастерских мужики допускали некоторые вольности. На них заводские руководители смотрели «сквозь пальцы» по той причине, что выпускаемой продукции они не касались. А то, что они в своей мастерской ходят чумазые, так у них работа такая. А ещё любили мужики посидеть на крылечке в тёплую погоду, «перекурить». Разумеется крыльцо это не парадное, а с тыльной стороны завода. Люди в галстуках по задворкам не ходят, там только свои – работяги, да ещё чудом прошмыгнувшая через проходную собака. На собак и кошек тоже был запрет. Специальные службы их вылавливали, куда-то увозили. Одним словом: за санитарным состоянием завода строго вели контроль работники заводской лаборатории. Но люди и есть – люди. Совесть человеческую ни в какие санитарные нормы не втиснешь. От многочисленных комиссий рабочие прятали своих любимых кошечек и собачек. Помню, даже имя у одной собачки было чисто заводское, как у булочки – Плюшка. Дворняжка, каких только кровей в неё не намешано. Вот только масть у неё была ярко-рыжая. На спинке шесть волнистая. Такой причёске даже холёная артистка бы позавидовала. Зато лапки кривенькие, уши висячие и глаза – как у обиженного ребёнка. Смирная, кроткая собачонка. Даже не отличающиеся особой вежливостью мужики, к концу смены, уже как правило – «под мухой», даже голоса на неё не повышали. А когда в мастерской велись сварочные работы, Плюшка пряталась за железный шкаф с инструментами и, что вызывало улыбку у мужиков – нос лапкой прикрывала. Не нравился ей едкий дым, но она терпела неудобства вместе с людьми.
Постепенно к Плюшке так привыкли, что в вечернюю и ночную смены, собачонка, сперва в экспедицию забегала, а потом и к заводским печам стала наведываться. Пекаря встречали её шутками, угощали чем-то съестным. Но погладить по спинке или почесать за ушком Плюшка не позволяла никому, кроме сменного слесаря Михаила и, как ни странно и даже противозаконно в стенах завода, начальника смены – Софьи Ивановны. Спустя какое-то время собачонка вместе с Соней даже поднималась ко мне, на второй этаж – в пультовую. Вот только в помещение с многочисленными датчиками и горящими лампочками на схеме производственных линий, она зайти не решалась. Кто знает, может её смущали огромные железные двери?.. Софья Ивановна расписывалась в сменном журнале и направлялась к выходу. Я, продолжая разговор, шла за нею следом, намереваясь потом закрыть дверь. Тут-то Плюшка и проявляла свой собачий характер. Я резко захлопывала дверь, и её неуёмный лай постепенно затихал.
Гораздо позже и то по слухам, я узнала, что сильно располневшая Плюшка тяжело рожала. Все щенки оказались мёртвыми. Но видимо не всех она родила. Свою собаку хозяева повезли бы к ветеринару, а тут – ничейная собачонка…
Рожала Плюшка не в нашу смену, а там на её страдания никто внимания не обратил. Дело было перед каким-то праздником, заказ на продукцию чуть ли не вдвое увеличили. Знай: успевай, поворачивайся. Мёртвых щенков утром уборщица куда-то дела. Уже потом обнаружилось, что и Плюшка пропала. Миша-слесарь все кусты на огромной заводской территории обошёл. Нет Плюшки! Ждали её долго, две или три недели – это точно. Потом слух прошелестел от людей знающих в собачьем вопросе: Плюшка место себе нехожено пошла искать, чтоб там умереть…
Тогда-то я и услышала другую похожую историю, случившуюся ещё в начале прошлого столетия. Кто-то из пекарей рассказывал историю рождения своей бабушки. Разумеется, в какой это случилось местности, я не допытывалась, да и не думалось тогда, что рассказ запомнится. А в те далёкие времена дело вот как было.
«Женских консультаций» и в помине тогда не было. Женщины рожали, где кому придётся: кто дома, кто в бане, кто на покосе. Выживет ребёночек – Слава Богу, а нет – Бог прибрал.
У одной женщины девочка родилась уже третьим ребёнком. Два её брата уже с хворостинами бегали, гусей пасли. Родители обрадовались появлению на свет дочки. Но девочка родилась слабенькой, плохо грудь брала и всё плакала, плакала. Бедная мать и сама ещё не оправилась от родов, а тут с дочкой такая беда. Уже которые сутки без сна, дитя из рук не выпускает. Свекровь недовольно ворчит на невестку, вся домашняя работа на её руки легла. Свекор совсем осатанел и в избу не заходит. Муж старается всем угодить, да только окрики огребает. Дело дошло до того, что невестка, обезумев от детского плача и упрёков домашних, просто взяла дитя на руки и пошла, куда глаза глядят. Свекровь, не мать родная, душа о молодухе не болит, отвернулась, будто и не видела ничего. Свёкор напротив – плюнул вслед. Мужа на то время дома не было. Вернулся – в доме тихо.
- Где жена? – спрашивает мать.
Матушка незнающей прикинулась, отец тоже плечами пожимает. Дескать, мы ей в няньки не нанимались. Ищи, коль тебе нужда приспела.
Выбежал мужик на улицу, стал у прохожих людей спрашивать, может кто видел в какую сторону она пошла. Нашлись таки добрые люди, указали стёжку, куда молодуха побрела. Он и побежал следом. Но сколько он бродил по лугам и полям, кто ж про то знает. Главное: нашёл свою жену и дочку спящими на траве. Стоит, смотрит, а что дальше делать – не знает. Жалко ему стало их будить, ведь, сколько дней и ночей маялись. Сам рядышком прилёг и тоже уснул.
Первым проснулось дитя, заплакало. Мать грудь выпростала, а доченька так жадно сосать стала, что мать даже губу прикусила, дохнуть боится.
Вот, на закате дня, молодая семья домой вернулась. И с того памятного дня всё у них ладом пошло. Девочка выросла, сама матерью стала. Одиннадцать детей подняла. Жаль, сынов война не пощадила. А самая младшая дочка на нашем заводе хлеб пекла. К слову пришлось, людям историю своей семьи рассказала, да всё удивлялась, что дитё голенькое на траве в поле полежало и все болезни – в землю ушли.
«Вот они, тайны жизни! Только разгадать не просто. А кому суждено жить, Бог к спасительному месту за руку приведёт…» - напоследок сказала женщина.
Как же мне было эти слова забыть? Любого и каждого Судьба за руку ведёт, а мы ещё упрямимся…
11 мая 2012 года.