Сага об Аплантах 1ч 1 5 Фантастика

                САГА ОБ АПЛАНТАХ

В пяти книгах с предисловиями, заключением,
послесловием и приложениями.



Все события и персонажи данного произведения, кроме
отражённых в приложениях, вымышлены.
Всякие совпадения с собы­тиями, происшедшими в реальности, лицами, реально жившими и живущими, совершенно слу­чайны и не имеют к ним никакого отношения.
Автор не принимает от критиков и читателей по этому поводу никаких за­мечаний.



                Предисловие
                от
                специалиста по геотектонике.

Когда мне на рецензирование принесли это повествование, я, прочитав, проникся глубоким возмущением по отношению к его автору и уже был готов разразиться серией цифр и величин разгромнейшей расчётной, физической и статистической отповеди изображённому геотектоническому событию.
Но, слегка поостыв, подумал о том, что для фантастического жанра всегда важнее было не «как?» – например, «кейворит» – материал для космических путешествий, экранирующий от действия силы гравитации транспортное средство, «ультралиддит» – взрывчатое вещество, ну, очень потрясающей силы, не «как», повторяю, а «что?», и «что потом?».
Приоритетность этих «что?» и «что потом?» остановили начертание разгромной рецензии и подвигли вместо него на предисловие.
Конечно, изображённое геотектоническое событие может иметь место при определённых естественных условиях, вследствие многотысячелетних миграций тектонических плит. Идея же теоретически – чисто теоретически! – сократить эти естественные многотысячелетия с помощью искусственных средств представляется, конечно, грандиозной.
Была когда-то страна, то ли материк, то ли огромный остров под названием Атлантида с одной печальной судьбой.
Так почему бы не появиться в будущем стране под названием Аплантида с судьбой, совершенно противоположной первой? Вот, собственно, и всё предисловие.

С уважением
специалист по геотектонике,
член-корр. РАН                И.А.Ппндржоев.


 
                Предисловие
                от
                кандидата физических наук.

Когда мой давний собу… сослуживец Ппндржоев ознакомил меня с очередным повествованием, которое принесли ему на рецензирование, с первых же строк и мне захотелось приложить к нему «ручку» в виде… ну, конечно! Конечно же предисловия. Тем более, что ритм и стиль уже были заданы моим дорогим соб…сослуживцем.
Выпросив у него на один вечер распечатку «Саги», ваш покорный слуга засел за работу.
Знаете, как пишутся настоящие, содержательные предисловия и рецензии?
Обязательно ночью. Вприхлёб с тройным чёрным сладким кофе из большой красивой кружки.
Далее, по прочтении текста, составляется реестр спорных и реестр бесспорных ключевых моментов, по вашей, разумеется, специальности.
И когда эти реестры будут составлены, о тексте можете забыть. И об авторе, впрочем, тоже. Ну, если только упоминать возраст:«Молодость автора не является…», «Умудрённость автора жизнью…», «Исходя из зрелости, с которой автор…».
И шпарьте, шпарьте по своим реестрам. Спорьте со спорным, подтверждайте бесспорное. Укоряйте слегка за некоторый научный экстремизм, подхваливайте слегка за смелость и оригинальность. И завершайте всё пожеланием творческих успехов автору, и моря удовольствия его будущим читателям.
Прочитав «Сагу», с удивлением задумался, а так ли уж близки к нам планеты солнечной системы по сравнению со звёздами, как представлялось до сих пор: семь с половиной месяцев до Марса, три месяца с четвертью до Венеры, около трёх лет до Юпитера, шесть лет до Сатурна, шестнадцать лет до Урана, более тридцати лет до Нептуна и порядка сорока пяти лет до Плутона! А?
А уж увернуться от «чёрнодырочной» сферы Шварцшильда! Да ещё вырвавшись перед этим из астероидного потока!
Смелым, очень смелым представится и Вам, когда приступите к чтению этого повествования.
Мечты человечества, прогулки среди звёзд, приключения – нет проблем для юности автора.
Пожелаем же ему, господа читатели, дальнейших творческих успехов, а Вам – море удовольствия от прочтения этого уникального произведения.

С уважением,
кандидат физических наук             О.Н.Ижеесин.



                Предисловие
                от
                специалиста по истории и социологии.

Об этом повествовании я узнал, когда зашёл «на
огонёк» к физику Ижеесину.
Тот сидел над своими «реестрами», прихлёбывая, по личному обыкновению, тройной чёрный сладкий кофе из большой красивой кружки.
На столе под кругом света от настольного светильника лежала распечатка какой-то рукописи.
– Можно? – Спросил я, «хлопнув» предложенный стакан коньяку с чёрной икрой и лимоном.
– Конечно. Только не с собой.
– Угу.
И я углубился в чтение.
Читалось легко и захватывающе.
Страница летела за страницей, и не успел Олег Николаевич завершить свою писанину, как «Сага» была прочитана и по-прежнему лежала там же на столе под световым кругом.
Ижеесин на такие мелочи не отвлекался: прочитал, ну, и прочитал. Да только у меня уже вдохновенно складывалось своё предисловие.
Назову вещи своими именами.
Автор данного повествования не иначе, как – внимание! – подсознательный сторонник тоталитаризма.
Как он маскирует это, буквально, в каждой главе своего произведения!
Но уши, как говорится, всё равно торчат и торчат из-под его «миротворческой» шапки.
Достаточно присмотреться, с каким смакованием преподносит он читателю «достоинства», как минимум, двух из своих тоталитарных систем, и с каким смакованием он ударяется в воспоминания о «знакомых акцентах» и «характерных жестах кисти руки».
И тем не менее, винить его за это не стоит.
Как говорится, если военный завод возьмётся делать кастрюли, а муравьи – строить дворец, так в результате всё равно будут созданы орудийная башня для танка и простой муравейник из еловых иголок.
Достоинство же автора, на мой взгляд, всё же, как ни парадоксально, тем не менее, именно в «дилетантности» изображения социальных систем в своём произведении.
И пусть их. Уж столько насмотрелись мы этих профессионально вычерченных социальных систем, аж тошно.
А уж наше «воображенье в минуту дорисует остальное».
Как я понял, это первый опыт молодого автора.
А опыт, как мы знаем, дело наживное. Да и первый блин, как правило, не всегда отвечает требуемому качеству, хотя и достоин, чтобы им угостили читающую общественность.
Выражаю уверенность в перспективности деятельности автора на поприще фантастического жанра.

С уважением,
        кандидат исторических наук      И.В.Силант.


        Книга первая.
      А П Л А Н Т И Д А
Подлинные хроники с прологом.   

       П р о л о г.

1.
Хотите, верьте, хотите, нет, но всё было именно так…

Сидя за столом в нашей тёплой компании, он заикнулся о том, что отправил в комитет ООН прошение о временном отведении в безвозмездную эксплуатацию участка тихооке­ан­ского шельфа для разведения в подводных волье­рах цен­ных пород океанических промысловых, раритетных и декоративных рыб.
Большинство из нас решительно определили: психический сдвиг с расщеплением сознания и элементами мании величия.
Но когда мы стали получать заказные письма с предло-
же­ниями прибыть на собеседование о поступлении на работу по линии ЮНЕСКО в проекте «Морской (Океаниче­ский) Вольер», то оказалось, что нормально всё с Митькой Сергеевичем, и сам он ни на что не жалуется. Посмеи­вается только в «пшеничные» свои усы, мол, а что я вам говорил.
Говорить-то, говорил, а всё равно, трудно себе предста­вить, что вот-вот, только-только на прошлой неделе заявили нам об этом за кружкой пива в плюгавой забега­ловке, а сегодня уже почти вся наша доблестная гоп-компания, собранная и подтянутая, стоит перед взлёт­ной полосой, ожидая автобус к огромному
аэро-транспортнику в дальней пасмурной дымке.
Как это всегда и бывает, назначенный час отнесли на час, потом ещё на час, потом ещё на два, и, наконец, на по­следние десять минут до прибытия главного координатора, Митсея – Митрия Сергеевича.
Когда транспортник выруливал, наконец, на взлёт, в нём на­ходилось три моторизованных понтона с генерато­рами, тремя разобранными буровыми установками с кучей
свето- и радиосигнальных буёв, глубоководными скафанд­рами и лёг­кими аква-костюмами с аквалангами, на каждого, естест­венно.
И, конечно, вагон жратвы на первое время, на всю нашу, существенно разросшуюся за время ожидания команду.
Весь перелёт Митсеич провёл у пилотов, запершись от пе­ресмешек по поводу неизбежной посадки нашего «Боинга» на тихоокеанское дно.
Пока из-за переборки из пилотской кабины через динамики еле-еле доносилось музыкальное радио-попурри, было весело и нам. И чарка, как говорится, ходила по кругу, знаменуя рожде­ние нового братства.
А когда сквозь поднявшиеся в наших жилах алкоголь­ные градусы все расслышали мощный пьяный квартет голо­сов Митсеича и пилотов, среди нас стало расти беспокой­ство.
Некоторые, расторможенные алкоголем, бросились к
ок­нам, то бишь, к иллюминаторам, чтобы, очевидно,
пер­выми определить начало смертельного крена и первыми же домчаться до хвоста самолёта, где, по легендам, находится не­сколько более безопасное место.
Другие что есть силы стали ломиться в пилотскую кабину, или отсек, или как он там у них называется,
и вопить во всю мочь прекратить пья­ные безобразия, ради общей безопасности и Христа ради.
Митсеич открыл дверь и вывалился в нашу толпу вме­сте с экипажем.
Выяснилось, что всё давным-давно идёт на автопи­лоте. Все успокоились, и по кругу пошёл очередной ящик
белого с двадцатью стеклянными единицами производ-
ства завода Кри­сталл.
Но через некоторое время булькания, душевного кряхте­ния и закусывающего огуречного похруптывания образовался новый вопрос, как всё-таки будем садиться: «Ккак сс'ди-тися ббуим?».
Вспомнили, что в грузе, «в грузах», занайтованы – или з-зан-найтовлены? – кажется, так по-морскому означает «за­креплены»? – как минимум, два понтона с моторами.
И те же горячие головы, что бросались к окнам наблю­дать смертельный крен, вскочили  уже готовые бежать и на лету монтировать опоры-раскладушки от буровых и лепить их к бортам плавсредств,чтобы превратить наш «аэробус» в большой гидроплан.
Опять, шатаясь, поднялся Митсеич и утихомирил всех жес­том римского патриция в сенате. Объявил, что садиться будем… на палубу авианосца японских сил самообороны.
А горячим головам он напомнил старый пионерский
анекдот о починке нашим пьяным соотечественником шасси само­лёта на лету.
Под раскатившийся смеховый – или смеховой? – гро­хот и похлопывания по спинам носителей горячих голов по кругу пошёл следующий ящик.
Потом возникло некоторое недоверие соответствию га-
ба­ри­тов японских авианосцев российским транспортным са­молётам, но пилоты всем сказали твёрдо; твёрдо всем сказали. Сказали твёрдо всем: «Всё ббуит х-х-ршо! Х-х-ршо всё б-буит!»
И отправились отдыхать перед ответственным актом морской посадки.
После третьего ящика координатор Митсеич и особо
при­ближённые, то есть мы, стали одевать остальных в прорези­ненные комбинезоны со спасжилетами и расклады­вать их на дне моторизованных понтонов.
А когда разложили и занайтовали всех, оделись и заняли свои места сами.
2.
Конечно, Митсеич немного преувеличил. Японский авиа­носец выполнял всего-навсего задание своего командо­вания, ну и, как водится, кто-то попросил заодно при­глядеть за нами, за нашим прибытием, за выгрузкой в штормящий океан.
Хотя и «штормящий» сказано слишком сильно.
Прибытие наше – оно так потом и войдёт в историю, как Прибытие! – прибытие наше в заданную акваторию имело место в то самое время года, когда ещё доброй па­мяти господин Магеллан, со товарищи, пересекал его и на­звал Тихим за свой благополучный переплыв. Н-нет, пар­дон, нет. За свой благополучный переход. Моряки меня пой­мут.
Не знаю, охраняли нашу выгрузку субмарины, или нет, но, что вездесущих гринписовцев под водой, да и на воде, поблизости не появлялось, это точно. Хотя и могли бы. «Морской Вольер», это, знаете ли, морской вольер.
Между тем транспортник сделал первый заход.
Из раскрытого чрева прямо в водную стихию с высоты, уж не знаю скольких точно метров, выполз и вывалился первый мотопонтон с занайтованным пьяным и храпящим персоналом.
Митсеич был на нём единственно бодрствующим и гото­вым в критический момент разом отстегнуть всех от плав­сред­ства, и, если последнее, не дай бог, пойдёт ко дну, пер­со­нал будет отстёгнут, и спасжилеты вынесут всех на­верх. Так было задумано. Ха-ха!
Пару раз кувырнувшись, мотопонтон камнем во­шёл в пучину, и она сомкнулась над ним. Вот и всё. Конец.  Прощайте това… Но нет. Да нет же!
И минуты не прошло, как мотопонтон, словно огромный поплавок или выныриваю­щий кит, взвился над поверхностью океана и, плюхнувшись ещё раз, опять скрылся, но уже ближе.
Снова выпрыгнул и снова погрузился, уже только на полкорпуса и запрыгал, успокаиваясь.
Ниппоны на авианосце разразились восхищёнными «банцзай!» и проклятиями удовольствия в адрес русских
идиотов, затеявших такую бешеную выгрузку.
Митсеич, шатаясь, выбрался наружу и, перегнувшись
че­рез леер, выблевал за борт съеденное за пьянкой.
Транспортник заходил на следующий круг.
Зашёл на три четверти ниже.
И второй мотопонтон с автором этих строк, вашим покорным слугой, на борту среди второй, храпящей и пьяной вдребадан, половиной персонала, занайтованного, загерметизированного в прорезиненные  комбинезоны, и, напоминаю, продетого в спасжилеты, также вывалился в надводное пространство.
Сердце ушмыгнуло в пятки, а душа с воплем «Отче наш!» уже была готова вылететь прочь из бренной оболочки, когда наше плавсредство с половины воздушного кульбита вошло в пучину аккурат донышком вверх.
Время остановилось. Душа и сердце замерли на выходе и выдохе. Потом вернулись и застучали в виски всё сильней и сильней.
«Прощайте товарищи, с богом…» С богом! Да, с богом. Погружение замедлялось, а время потихоньку возобновляло свой бег, и мотопонтон перевернулся под водой центром тяжести вниз, застыл на мгновенье и пополз с ускорением вверх.
Когда прекратилась затухающая болтанка, я выполз наружу и проорал в направлении первого плавсредства со всё ещё блюющим Митсеичем весь запас ругательств с ясельного возраста по нынешний день.
На авианосце в восторге сверкали фотовспышками и, снимая выгрузку на воду бесшабашных русских обалдуев, водили и водили всеми имеющимися видеокамерами.
Проблевавшийся наконец Митсеич уже позировал, а я с красной мордой, брызгая слюной, всё ещё досылал ему своё душевное за всё хорошее и плохое в прошлом, настоящем и будущем.
Транспортник, сделал третий круг и снизился так, как он должен был, наверное, снизиться в первый и во второй предыдущие, по закону подлости выпустил третий мото-понтон с одной лишь техникой и инструментами, ну, точь-в-точь, как жгутик зубной пасты из тюбика на щётку, медленно, мягко и нежно, или, как кое-что кое-где на корточках.
Завидя это, припёрло и Митсеичу от всей души разразиться градом проклятий в адрес «летунов».
Те же, помахав крыльями, легли на обратный курс.
Весёлые восхищённые японцы спускали катера и наперегонки мчались к нам, чтобы тоже стать участниками финала Большого Прибытия.
Вы скажете, бред? Н-но!
Хотите, верьте, хотите, нет, а всё было именно так.



3.
Надолго. Надолго стали нашим домом эти моторизованные поплавки.
На шельфе пробурили по периметру отведённой нам акватории множество дырок – или шурфов? кто знает, пусть поправит, – одновременно вводя в каждый твёрдосплавные трубы. Ну, как столбы вокруг дачи под сетку-рабицу. Только «вылет» из грунта здесь был значительно больше: подводный вольер всё-таки.
Каждая труба была загерметизирована.
Это я вам так просто рассказываю  бурили, вводили, герметизировали… На самом-то деле всё было, конечно, трудней, сложней и опасней.
Даже наша героическая выгрузка, пардон, Большое Прибытие, конечно; даже это стало казаться детской забавой на фоне опасности развернувшихся работ. И сейчас, по прошествии стольких лет, всё, совершённое нами, простыми русскими парнями, с начальными, средними, высшими профессиональными образованиями и авантюрной живинкой, смотрится всё это без ложной, повторяю, скромности, не иначе, как эпический подвиг.
Постепенно подкралась нехватка. Рабочих рук. Того, сего; жратвы, наконец. Только моря и воздуха было в избытке.
Я думаю, что именно в этот момент Митсеич нашёл себя, как тактик и стратег, но об этом чуть позже.
Перешли на рыбу, водоросли. Ещё чуть-чуть, и на планктон бы перешли (ха!-ха!). Поймали даже пару случай­но забредших тощих китов.
Спонсоры в России разорились, но и на этот случай у Митсеича было. Своя заготовка. Залегал в этом месте ка­кой-то ценный подводный минерал. И достать его при на­шей оснащённости и энерговооружённости оказалось возмож­ным. Что это был за минерал, чёрт его знает, не спе­циалист, но японцы платили за его граммы кучи долларов. И благодаря этому «Морской Вольер» не заглох. Митсеич мотался на самурайских самолётах по странам южно-азиатского континента и обратно, как на такси из Бирюлёво в Биби­рево. Вёл какие-то переговоры, заключал сделки, кон­тракты. А по их результатам мы стали регулярно получать то, сё, оборудование, консультации. Жратву, тож, конечно. Спиртное по праздникам, и в честь наших великих сверше­ний.
Нечего и говорить о том, что за добычу и продажу им этого самого минерала, японцы охраняли нас, как зеницу ока, но место своё знали и в наши дела не совались.
Чтили постановление соответствующего комитета ООН.
Охраняли в воздухе, на воде и под водой.
Почему они сами раньше не добывали? Не знаю.
Неуже­ли не знали? Не знаю и гадать не буду.
Говорят, – не знаю, правда ли, – ещё советской администрации Москвы кто-то когда-то предлагал расчистить Яузу – это приток реки Москвы в столице России, если кто не в курсе, – но с условием, что всё найденное, как оплата, осядет в собственности ассенизатора. Отказались. Теперь-то её, конечно, почистили, а нашли что? Да, ни черта. Зачем же тогда отказывались? Ручонки были коротки, или так, на всякий случай?
Вот и здесь, очевидно, случилось нечто подобное.
После нашего многомесячного трудового штурма, и митсеичевых челночных мотаний на материк и обратно, наступило затишье и полное «членом-груше-околачивание», то бишь, полное безделье, праздность, отдых, отгул, загул – выбирайте, что хотите.
Кто-то удил, кто-то нырял, кто-то отсыпался, кому-то всё надоело и он потом понял, как вовремя убрался оттуда с разрешения Митсеича. Кто-то также подумывал о возвращении.
И вот – собрание.
Выступает и ведёт его в одном своём лице наш Митрий Сергеевич.
– Браты, – говорит он по-Ермаковски нам, своим в доску парням. – Браты. Мы сплотились в свершённом героическом труде. Кто-то присоединился позднее, узнав, как хорошо здесь платят, и теперь хочет домой с окончательным расчётом. Это есть их право. Но об этом потом. В основном я обращаюсь к тем, кто пошёл со мной, как мушкетёры, не думая ни о чём, сначала, и до сего Дня Завершения Первой Фазы. (В историю и легенды этот день так потом и войдёт, как государственный праздник Дня Завершения Первой Фазы – летоп.)
– Рад сообщить, что первый этап проекта «Морской Вольер» завершён.
Из бухгалтерских ведомостей о зарплатах – я сознательно не делал секретов между вами – вы знаете, кто сколько зарабатывал, кому сколько перевели домой, в семью,
или (ха!-ха!-ха!) на Канары, на личные счета.
Кто хочет, может быть свободен. Вернуться домой. Но прежде, чем записаться в отъезжающие, я прошу Вас выслушать меня.
Митсеич сделал паузу, и мы, ободряя, ему немного похлопали, как на каком-нибудь партийном съезде, но совсем немного и тихо.
Он оценил наш юмор. Улыбнулся. Перевёл дух, потому что всё-таки волновался.
Продолжил:
– Те, кто уже уехал, и те, кто уедет после этого дня, никогда, слышите Вы, НИ-КО-ГДА в своей жизни не будет больше допущен обратно. Сюда, в этот район планеты. Ни он. Ни дети его, ни внуки, ни правнуки и ни праправнуки. Никто из них и никогда! Даже гастарбайтером. И я думаю будет он ещё кусать локти в течение серых своих будней до конца своей жизни. Будут кусать локти и его потомки, ворча и проклиная бестолкового предка, узнавая из газетных и телевизионных новостей, как здесь, на другом от них краю земли, разворачиваются события, не побоюсь сказать, всемирно-эпохального значения.
–«Ах, почему мы не там? Ах, почему ты не там? Почему ты здесь? Почему мы здесь? С деньгами, но в тоске и преснятине обывательщины. А ведь ты мог бы! И мы могли бы!» И чтобы попасть обратно сюда запишется он, браты, в ряды врагов наших и в их рядах найдёт свою смерть.
Да-да, браты. И это уже будут не шутки. Вы знаете меня, и я вас знаю. Никогда не говорил я вам высоких слов, но сейчас скажу. Оставшимся со мной сейчас, в случае успеха задуманного мною ещё двадцать лет назад – Труд! Риск! Победа! Слава! Свобода! Несметные богатства. В случае неудачи, не гарантирую ничего, даже жизни.
Гарантирую только, что не загнётесь в безвестности.
А на миру, браты мои, и смерть красна.
Желающим вернуться домой сейчас – скатертью дорога, попутный ветер в спину, и счастья в личной жизни.
Но, повторяю, захотите вернуться – не примут никого во веки веков, аминь. А вернувшихся с недругами будем топить в вольерах с акулами. Дикси. Хау. Я сказал. Всё.
На последние раздумья пять минут. Никто не входит и не выходит. По истечении пяти минут желающие убраться отсюда, после инструктажа и соответствующих подписок, пусть убираются. Нотариусы здесь? – Прервавшись, спросил Митсеич. – Здесь. Хорошо, пусть ждут. Сегодня у них большой куш.
Надо сказать, идея заверить «развод» с желающими уехать нотариально была подана мною, скромным осветителем этих исторических событий.
Митсеич, меж тем, продолжил заключительную часть своей проникновенной речи:
– После инструктажа и соответствующих подписок желающие убраться отсюда будут записаны в ведомость заказа обратных авиабилетов и изолированы от остающихся в карантин до момента отъезда. Повторяю, никто не выходит. Не выходит, я сказал! Задержали? В морду ему, и на место!
Для желающих остаться до конца и продолжить своё участие в моём проекте собрание будет продолжено в форме совета. А после совета – мой  проект станет нашим общим образом жизни до самого конца. 
Кто захочет схитрить, а потом отказаться – я не шучу! – пуля в грудь, и на дно. Время пошло. Думайте, браты, молча и не шепчась. Сейчас каждый решает только за себя.
В гробовой тишине истекли пять минут.
Уехать решила десятая часть. И не самых, надо сказать, худших.
С каждым из них Митсеич потом переговорил с глазу на глаз. Никого не уговаривал. Скорее желал выявить возможных будущих недоброжелателей.
Отчёты об этих беседах хранятся в секретных архивах, куда имеет доступ ограниченное количество лиц.

4.
Под дулами, невесть откуда взявшихся, автоматов – вот уж воистину кончились шуточки! – желающих отбыть заперли в карантин со всеми удобствами до момента отъезда.
Митсеич потом лично проверял охрану, сформированную, естественно, из числа оставшихся. Лично разводил посты, что ясно говорило о том, насколько большое значение придавал он всему происходящему, не желая
крушения своих планов из-за какой-либо случайности.
Каждый день он напоминал охраняющим, что как только отъезжающие отбудут, перед бойцами охраны будет поставлена новая задача, проведён новый инструктаж, и откроются новые горизонты их гвардейского будущего.
В последствии все они стали генералами и высшими военачальниками вооружённых сил. Были окружены всеобщим почётом, уважением, сыновьями, внуками и правнуками.
Когда захлопнулась дверь за последним отъезжающим, Митсеич показал на неё и заявил во всеуслышание для истории:«Эта дверь захлопнулась за нашим прошлым перед их будущим».
Я старательно занёс в «повесть временных лет» эту историческую фразу. Вождь Митсеич продолжал.
– Итак, первый этап проекта «Вольер», равно как и сам проект, завершён и канет в Лету.
На самом деле создавали мы, браты, не больше не меньше, как – внимание! Внимание!! – условия для ГЕО-ТЕКТОНИ-ЧЕС-КОГО ВЫПУЧИВАНИЯ с океанического шельфа острова с залежами особо ценного минерала, ценность которого окупает наши с вами мытарства уже сейчас. Черпать его с глубины поначалу было достойно старательской артели. Этот уровень мы переросли и стали способны теперь на большее.
Будем добывать открытым способом на новорожденном континенте.
В час «Х» я подам команду, и через те вбитые в дно твёрдосплавные трубы непрерывным потоком мы подадим кучу «взрывчатки», условно назовём её так. И будем подавать строго по графику, который каждый из вас получит от меня в своё время к обязательному исполнению.
Затем после выпучивания малой части шельфа размером, однако, минимум с гектар, система подачи «взрывчатки» будет переведена в автоматический режим. Программы этого авто-режима также своевременно будут у вас под рукой.
Далее вы, как некогда наши предки, «в числе первых трёх полусотен», присоединитесь к первой гвардейской группе захвата вновь образовавшейся суши. (Здесь и далее цитаты и упоминания о предках, отражены в приложении 1 к повествованию. – летоп.)
И наречем мы её Аплантидой – землёй, поднявшейся со дна!
Надо ли говорить, братья, что ощутите вы, когда на ваших глазах поднимется со временем из океанических глубин новый континент поменьше Австралии, побольше Гренландии и Мадагаскара вместе взятых. Да ещё с весомыми открытыми месторождениями ценных ископаемых.
Самолётами различных авиакомпаний сюда будут доставлены ваши семьи, и вы станете аристократией аплантического континента, империи, которую создали сами.   
Найдутся, конечно, и такие семьи, что не захотят тащиться сюда. Бог им судья, в таком случае.
Зато у вас будет уникальная возможность обзавестись новыми подругами и начать всё с чистого листа.
Так как? Не обманулись ли вы в своём решении остаться?
Не было ни овации, ни одобрения, ни порицания.
Была гробовая тишина.
«Против» сказанного Митсеичем свидетельствовала, как ни странно, сама грандиозность замысла, граничащая с сумашествием.
А само наше Прибытие разве не граничило с сумашествием?    
«За» говорило уже совершённое нами в течение прошедшего многомесячного трудового штурма, и добыча на продажу этого таинственного ценного минерала.
Здесь, на мой взгляд, Митсеич допустил небольшой психологический промах: появившиеся автоматы в руках некоторого «недалёкого», скажем так, контингента, любому нормальному человеку скажут о серьёзности происходящего и не оставят выбора тем, кто остался в надежде узнать и увильнуть. Но кот в мешке, он кот в мешке и есть.
И тем, кто не принял этого «кота», не оставалось ничего иного, как затаиться и ждать, надеясь неизвестно на что.
Я прекрасно понимал, что именно мне и предстоит их выявить и нейтрализовать, что будет не так-то легко.
Как ни велики были выручаемые от продаж средства, приобрести на них, в числе всего прочего, детекторы лжи Митсеич, к сожалению, не удосужился. И впоследствии я, назначенный им руководить тайной полицией Аплантиды, не единожды ставил ему это в вину. Да и потом, когда многое из задуманного стало осуществляться, даже тогда Митсеич решительно воспротивился всем моим заявкам на приобретение этих весьма полезных приборов.
Нарушение прав человека, видите ли!
А продавать десяткам здоровых мужиков кота в мешке, да заводить потом концлагерные порядки во избежание утечки информации – это не нарушение прав человека?
Тем не менее, впоследствии, все, не согласные и втайне желавшие увильнуть, улизнуть, отвалить, смыться, рвануть когти тайной службой были выявлены.
 Большую услугу в этой области, заменив некупленные детекторы лжи, оказала медик, теперь уже заместитель предводителя УМВА (Управление медицинского вспомоществования), Антонина Петровна Вастая.
Она одной из первых откликнулась на наш призыв заселить Аплантиду, прославить её упорным трудом и свершениями, защитить от внешних притязаний.
Вастая приехала к нам с мужем и детьми, бросив свою, достаточно неплохо устроенную, жизнь в России и с головой окунулась в нашу героическую действительность.
С её помощью и были выявлены, интернированы и задействованы на непрестижных работах, до лучших времён все, зацикленные на различных политических убеждениях. Большинство из них, надо сказать, были хорошими людьми и собутыльниками. Но высшие интересы аплантической цивилизации…
                5.
А помните ли вы, как там у Александра Сергеевича?
       «Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой…»
Ну, точь-в-точь, о рождении нового континента!
На наших глазах море вспучилось «бурливо», закипев, «подняло вой» и стало расшвыривать в разные стороны нашу флотилию и японские морские силы самообороны.
Как только над водой появился небольшой, но растущий ввысь и вширь клочок суши, так к нему немедленно, преодолевая встречное течение, на всех парах рванули наши суда, садясь на возникающие мели и выплёвывая десант, занимающий круговую оборону под развёрнутыми флагами новой страны-континента.
В эфир на весь мир полетели слова Меморандума правительствам всех стран от имени Автократора Свободной новорожденной Аплантиды о самопровозглашении и готовности отстаивать свой государственный суверенитет от любых внешних агрессоров.
Было заявлено, что народ Аплантиды будет рад принять в свою семью свободных мигрантов со всего мира после некоторого испытательного срока и принесения присяги на верность новой Родине.
Всем гарантируется достаток, крыша над головой, высокооплачиваемая работа и процветание.
Государственные языки – русский, английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, китайский, японский, корейский и прочие, по мере роста соответствующих национальных контингентов граждан.
Форма правления – пожизненная Автократия Верховного вождя всея Аплантиды Митсея I с назначением Преемника по результатам конкурса на замещение главной должности страны. Экономическая система – государственный монополизм в сфере разработки и добычи полезных ископаемых, наряду с частным предпринимательством в сферах, согласованных с Автократором и Правительством Аплантиды.
Первыми нас признали, конечно, японцы. Сказались длительное сотрудничество, взаимовыгодная торговля, и, ясное дело, наш опыт в рукотворном создании новых территорий.
Имея под боком такого союзника, молодая Аплантида на первых парах могла чувствовать себя спокойно.
Естественным образом сложилось определённое социальное устройство: на нижнем, и, как водится, наиболее жестко контролируемом и зарегламентированном, уровне находились гастарбайтеры-неграждане Аплантиды, вахтовые горные рабочие с постоянным местом жительства на своей родине и, главное, не желающие становиться нашими гражданами. Чуть выше стояла группа иммигрантов-соискателей получения гражданства, проходящих испытательный срок, зубрящих присягу, Основное Автократическое Уложение Автократии Аплантида, а также  представивших хотя бы один инновационный проект, направленный на улучшение жизни аплантов.
На следующей ступени пирамиды расположились соискатели, получившие статус кандидатов в граждане Аплантиды, также проходящих испытательный срок и уже принявших на себя некоторые, письменно подтверждённые, обязанности аплантов. Это были, в основном, высоко-квалифицированные мастера, рабочие, бригадиры, начальники смен над гастарбайтерами. Конечно, инженеры всех специальностей. Кстати, сказать без ложной скромности, в нашей Аплантиде звание «инженер» всецело оправдало свой изначальный смысл: «талантливый изобретатель».
Врачи и средний медперсонал поначалу получали гражданство Аплантиды сразу после прибытия и проверки. Когда же кадровая напряжённость с медициной была снята, и этот контингент был переведён в статус иммигрантов на общих основаниях.
Ветераны Прибытия, окончания Первой Фазы и Подъёма образовали, как и обещал когда-то Митсей I, трудящуюся аристократию Аплантиды. Испытанные и проверенные, испытуемые и проверяемые, они также были обязаны трудиться на благо новой родины на своих высоких, но ответственных постах начальников различных комбинатов, производств, управлений и ведомств.
Не могу не повториться, сказав о тех, кто был в охранниках временно интернированных отъезжавших, а потом в числе прикрывавших Самопровозглашение Аплантиды круговой обороной бойцов-автоматчиков. Они получили звания генералов и адмиралов аплантических вооружённых сил, были подчинены непосредственно Автократору всея Аплантиды Митсею I.
Он же руководил всем.
Командовал армией, опираясь на тайную полицию, ветеранов, на успешные результаты наших свершений.
Национальная идея страны выражена очень просто и очень доступно.
Все граждане Аплантиды, начиная с самого Автократора и заканчивая благополучно прошедшими испытательный срок для получения аплантического гражданства, обязаны примерно трудиться на благо страны и народа, пользуясь всеми преимуществами, которые предоставляет им это гражданство. И никаких политических партий, ибо, согласно Основному Правовому Уложению (ОПУ) Автократии Аплантида, «Автократия Аплантида создана для счастливой жизни своих граждан. Организация и деятельность любых политических партий на территории Аплантиды запрещается навсегда. Виновные в нарушении названного положения ОПУ подлежат немедленной депортации за пределы Автократии после стирания из памяти государственных секретов страны, если виновные таковыми обладали».
Попытки объединений по политическим мотивам выявлялись и пресекались на корню службой, руководимой вашим покорным слугой, автором этих хроник.
« …Каждый гражданин Автократии имеет право баллотироваться на конкурсной основе на руководящие посты, включая должность Автократора, после защиты своих новационных проектов перед государственной комиссией». То есть, как сказал классик, сам придумай, сам просчитай, сам же будешь делать и сам же будешь наказан, если плохо сделаешь. Каждый аплант может «достигнуть степеней известных» благодаря своему интеллекту и предприимчивости. Желающий достичь этих самых степеней, включая конкурс на должность Автократора, должен представить свою, соответствующим образом оформленную,
заявку о новации напрямую в канцелярию Автократора.
И обязательно лично, во избежание плагиата.
Новаторы не обязательно должны были идти напрямую в канцелярию Автократора. Через головы своих непосредственных начальников они так же имели право, и так же лично, отправлять в канцелярию копии своих ново-технических предложений, а всё в основном решить на месте, под курированием своих непосредственных начальников.
Последние, не зная о том, передавал ли новатор копию своей работы Автократору в канцелярию, или нет, волей неволей были вынуждены помогать словом и делом.
Из простого самосохранения начальники на своих постах рассматривали новации своих подчинённых и оказывали им посильную консультационную помощь.
В конце второй декады со всех уголков Аплантиды стекались в канцелярию Автократора заверенные местными начальствующими специалистами, представления об имеющих определённое полезное значение новациях.
Шло сравнение пришедших представлений с наличием или отсутствием «чрезголовных» копий. По оценке «бредовости», или, наоборот, полезности и значимости, делались выводы о компетентности или некомпетентности начальников и подчинённых во всех сферах жизнедеятельности Аплантиды.
Полное отсутствие Представлений в вину, конечно, не ставилось, но наводило на мысль о назревающей необходимости внеочередной ревизии.
Сверхрегулярные представления, впрочем, тоже ставились под периодическое сомнение с тем же следствием (ревизией).          
  Искусство культивировалось на уровне семейного творчества. Однако, театры и галереи со всего мира наперебой резервировали право гастролей и выставок на аплантическом континенте за, естественно, достойные гонорары.
Любой гражданин Автократии мог в свой очередной оплачиваемый отпуск побывать за государственный счёт в любой точке земного шара.
Только одно самое главное ограничение налагалось на них!
Категорически запрещалось принимать участие в местной политической жизни, и это было очень даже понятно.
Молодой аплантической Автократии расхожие обвинения во вмешательстве во внутренние дела заокеанских соседей были ни к чему.
Граждане, замеченные в вышеназванных нарушениях, как сказал классик социалистического реализма, «зараз заарестовывались», доставлялись назад в Аплантиду, просыпались запихнутыми в особые лагеря горнодобытчиков.
Помню, как в митсейскую канцелярию поступил дельный проект создания сети стартовых площадок по периметру взрывопроводных шурфов. Это давало возможность освоить коммерческие запуски космических аппаратов различных стран, сулило невиданный прирост прибылей в бюджет.
Митсей I вызвал к себе автора, согласовал каждую деталь и выдал «добро» на выполнение и руководство проектом, благодаря которому, ко всему прочему, процесс тектонического выпучивания стал самоокупающимся.
Проект был с блеском осуществлён, а его автор по праву занял пост руководителя Управления контроля и согласования графиков запусков космических аппаратов и взрывных работ.
Аплантида, таким образом, обзавелась космической отраслью, а впоследствии – космическими вооружёнными силами, потому что запускали не только чужие космические аппараты, но и – естественно, немало – различного назначения своих автоматических, следящих, обитаемых и необитаемых комплексов.
Не было и не могло быть на нашем материке нефти. Поэтому внутренняя энергетическая доктрина была направлена к повсеместному применению, всему миру прожужжавших уши, альтернативных источников энергии различных видов. Миниатюризация устройств аккумуляции и трансформации энергии от этих источников.
Разработка уменьшенных и облегчённых аккумуляторных батарей и преобразователей, проще говоря.
Эта доктрина была осуществлена, и осуществлена успешно.
Под видом туристов представители соответствующего отдела Управления Энергетики (УЭА) Аплантиды стали разъезжать по миру, тайно скупая соответствующие изобретения и назначая изобретателям, работающим в этой области, колоссальные гранты на завершение их исследований и разработок, с условием внедрения результатов исключительно на территории Аплантиды. А самое главное – под их самих, изобретателей, непосредственным руководством.
Лозунг классика гражданской поэзии страны «рабочих и крестьян»:«Твори! Выдумывай! Пробуй!» аплантическая Автократия наделила подлинным и наиболее полным содержанием.
Аплантида, благодаря в том числе и этому, в считанные годы стала крупнейшим мировым поставщиком электрической энергии в виде аккумуляторов широкого спректра параметров: от микро- до гига- вольт, ватт и ампер. Хотите верьте, хотите нет, но всё было именно так.
Теперь представители УЭА разъезжали по заинтересованным предприятиям большинства стран и континентов, заключали договоры на поставку электроэнергии на таких условиях, которые ну, никак не могли быть измышлены местны­ми энергетическими компаниями. И, естественно, от услуг последних владельцы предприятий отказывались, заботясь о полноте своих карманов.
После оформления необходимых бумаг и перечислений денежных средств в полном объёме на счета компаний, принадлежащих Автократии, агенты оставляли комплект заряженных аккумуляторов, адаптированный к техническим условиям конкретного покупателя, объясняли, как, куда и что подключать, чтоб был толк, и удалялись до конца гарантийного срока с тем, чтобы снова вернуться и продлить договор. Заменить опустошённые «электроемкости» на свежезаряженные, получить подтверждение оплаты и снова удалиться до следующего раза.
Конечно, мы с митсеем – разве я не упомянул, что обиходное «Митсеич» превратилось в титулярное «Митсей», подобно тому, как «Цезарь» превратилось в «царь», а «Карл» – в «король»? – и мы, повторяю, с митсеем, Митсеем I,
понимали, что вторглись в сферу сражений за первенство влиятельных мировых сил.
Но когда над страной уже витают собственные космические объекты, а управляют ими собственные космические вооружённые силы, готовые поразить врага в любой точке планеты, можно не беспокоиться ни о чём. УЭА, тем не менее, поставляя свою продукцию, делало это очень осторожно, всячески сдерживая своих агентов (многие из которых были и моими – летоп.) от «глобальных экстремистских экспансий» постоянными напоминательными инструкциями, разъяснениями, тайным контролем за ними и своими иностранными представительствами.
Не было у нас фактически и своего сельского хозяйства. Не идут в счёт единичные фермы в различных ложбинах с илистыми отложениями, разбавленными привезённым грунтом.
С треском, например, провалился задуманный проект китовой фермы.
Его автор, правда, не растерялся и задействованные мощности переключил на программу по созданию бойцовых китообразных с таким успехом, что Автократия отказалась от приобретения подводного военного флота. Несколько исследовательских подводных лодок не в счёт.
Стаи злых, голодных, натасканных на всё, что движется без наших опознавательных знаков, касаток шныряли в прибрежной аплантической акватории, топили посудины нарушителей и пожирали всё живое.
Я рассказываю обо всём очень сжато.
Каждый эпизод достоин отдельного произведения со своими мелкими местными производственными и межличностными конфликтами и коллизиями.
Но никогда, слышите вы, мировые злопыхатели, недруги аплантической Автократии? Никогда эти конфликты не перерастали в бунты и недовольства. Ни в малейшей степени не приобретали никакого политического характера.
Надо всем царил закон Автократического Уложения.
Конечно, самим своим существованием мы уже наступали на интересы многих стран и мировых организаций. Несть числа попыткам установить над Автократией чей-либо протекторат. Мы, однако, умело, по-ленински-большевистски, использовали противоречия одних против других, входя в союзы с третьими, против первых, вторых и четвёртых.
Наше доблестное Управление (УОВСКА) Официальных Внешних Связей и Контактов Аплантиды неизменно добивалось успеха в большинстве случаев.
Остаётся только удивляться тому, как быстротечно происходили все выше освещённые события. Задаёшься вопросом, неужели Митсей I просчитал всё это задолго до того знаменитого сидения в пивной, когда он известил нас, своих друзей и собутыльников, своих будущих верных соратников, об учреждении проекта «Морской вольер»?
Вряд ли.
Мобильность, гибкость и непреклонность будущего Автократора сделали своё дело.
Дела наши идут хорошо. И очень скоро мы выпустим всех временно задержанных на все четыре стороны с бесплатным выездом в любую точку земного шара.
Меня также тихо греет надежда, что всё же, проникнувшись грандиозностью совершающегося на их глазах, они похоронят обиды, останутся и вступят в свободную жизнь Аплантиды.


          (Конец пролога)












                УТРАТЫ  И  ПЕРСПЕКТИВЫ.
                1.
– «Из мрачных глубин океана на волю
     Ты вызвана нами, грозна и горда…»
Тьфу, ты, господи! Опять выползает знакомый размер гимна «империи зла». Снова и снова. Истинно, говорю, неистребимы художественные стереотипы, вдолбленные в счастливом «совковом» детстве.
Попробуем ещё. По плану.
Подъём. Захват.
Самопровозглашение.
Оборона.
Жизнь и свободный созидательный труд на благо прогресса всего человечества, и во веки веков. Аминь.
Гм-гм, да… Нормальный план, нормальный.
Теперь – рифмы.
Из грязи – в князи, ха, ха. Нет, конечно. Глубин – турбин. Нет. Митсей – Мои… . Нет. А почему, собственно? Запомним, отложим. Митсеич –… . Нет. Автократор, автократор… Да? Алло. Да, я. Что-о? Еду!
– Генштаб, мигом! Петя? Боб! Гвардию в ружьё!
Аквалангистов в ружьё! Космические силы в ружьё! Касаток из вольер! С торпедами! Да. Да, план «Экс», да. Не знаю.
Не знаю, на сколько. На сколько надо. Прикажи найти Петра. Пусть оцепит канцелярию и все управления. Всем гастарбайтерам – внеочередное гражданство без анкет и цензов! Кто согласен – мигом в «хаки», и с автоматами на бастионы. Кто не согласен – мигом в лодки, и вон. 
Вон! На ближайший архипелаг. Да хоть в Японию!
– Расчёты? Пособия? Не знаю. Не зна-ю! С этим – к казначеям. Да, даю санкцию. Получай факсом своё подтверждение. Закрыть море, берег, воздух. Всё закрыть, всё глушить.
Учения? Да. Молодец. Отличная мысль. Гони в эфир.
Тому, кто придумал – медаль Митсея первой степени.
Ну, и что ж, что не учреждали! Считай, утвердили.
– Иммигрантов? Задействуй. Тоже без цензов.
Все отчёты мне, где бы я ни был, каждые десять минут в личный микродин (микродинамик – летоп.). Всё!
Как некстати, господи! Как же некстати. Не вовремя. Неожиданно. На пике развития. Сердце. Ах, Митрий, Митрий. На кого ж ты нас?...
– Алло. Да подъезжаю уже. Тоже правильно. Глушите, глушите. Радио, ТВ, всё глушите. Разрешаю план «Чёрная дыра». Ни байта наружу! По кабельному:«Ждать важное правительственное». Да. На ходу? Отлично. Десять минут, и в личный микродин, да.
Последним пристанищем вождя перед погребением стал чёрный лазарет при канцелярии.
Все встали, когда предводитель тайной полиции Аплантиды вошёл в конференцзал.
Это была первая привилегия, дарованная ему
Митсеем I-м перед выброской в океан на загерметизированных понтонах. Ещё во время пьянки на борту летающего транспортника.
– Все здесь, господа? – Спросил предвотайп (здесь и далее – в сокр. предводитель тайной полиции – летоп.)
– Прошу располагаться и слушать. Расклад такой. Торжест­венные похороны – замуровывание в дикую гранитную скалу на побережье. Конкурсный комитет переводится на круглосуточный режим работы. До самого публичного конкурса на должность Автократора. Исполнение обязанностей Автократора временно принимаю на себя. До решения конкурсной комиссии о выборе следующего Автократора. Кто против? – Царило молчание.
Да и, действительно, хотя бы и временно взвалить на себя такую ответственность, очень не просто. И зачем, когда личная жизнь устроена и идёт своим чередом.
– Что ж. Благодарю за доверие, господа апланты. Прошу не разъезжаться. Ваши мундиры и регалии из ваших офисов привезут прямо сюда.
А про себя подумал:«Не хватало ещё вам всем разъехаться и тянуть одеяло на себя».
Запищал личный микродин.
– Да, Боб. Хорошо. Через полчаса давай Важное Правительственное. Да, Пётр здесь. Да. Через сорок минут церемония прощания в лазарете канцелярии.
– Господа апланты, после церемонии прощания кортежем с телом Автократора мы проедем через основные населённые пункты к Дикой Скале. На подходе к очередному посёлку по местному кабелю дублируем в динамики Важное Правительственное. Далее – медленный проезд. Цветы, венки от местной и окружных администраций. Присоединение делегатов на церемонию у Скалы. Затем ускоренный переезд к следующему местечку. И так далее до самой Скалы. В историю она так и войдёт: «Скала».
– К полуночи, под прожекторами, состоится основная церемония. Выступления. Моё, Ваше. Речи готовьте сами. От сердца. Только от сердца. Фальши история Аплантиды вам не простит. Времени хватит. Далее салют. Открытие саркофага. Цветы. Водворение. Замуровывание. Почётный караул. Вечная искровая дуга. Поминальная трапеза на главной смотровой площадке. Рассвет. Новый день. Сколько будет траурных выходных Управление Экономики сообщит позже. Вам только что принесли распечатки регламента. Прочтите. Запишите ваши замечания-дополнения, согласия-несогласия. Канцелярия всё учтёт и согласует. –
Прошло пятнадцать минут бумажного шуршания и черкания на полях: «правильно, не правильно»; «согласен, не согласен»; «хорошо бы то-то и то-то, это и это».
Наконец всё было закончено.
Секретари собрали исчерканные распечатки и удалились.
– Благодарю всех. Десять минут на переодевание в соседнем зале. Всё привезено. Потом наше личное прощание с Автократором. Цветы заготовлены.
Подходите, кладёте букет, прощаетесь. Говорите кратко.
Или не говорите ничего. Отходите прочь. Хоть к дверям, хоть прямо в машину. Не суетитесь. История Аплантиды суеты не терпит.       


                2.
Движение похоронного кортежа по Аплантиде самым наглым образом напоминало гонки преследования.
Догоняемым здесь выступили автомобили первых лиц и броневик с телом вождя. Догоняющими же становились присоединяющиеся к кортежу делегаты от жителей и администраций проезжаемых городков и посёлков. Теперь, по прошествии стольких лет, эта спешка кажется некоторым никчемной выходкой перестраховщиков, дрожащих за кусочки своей власти.
– «Мы с Вами, ветераны Прибытия и Подъёма, знаем, сколько точилось зубов и сколько раззявливалось глоток на наш маленький континент. Сколько недоброжелателей, шпионов и диверсантов мы разоблачили и отправили на корм касаткам. Какие трудности создавались нашим торговым агентствам и представительствам. Сколько мзды, в виде природных ресурсов нашей Аплантиды переплавилось в золото и перетекло тайными каналами в разные нечистые карманы ради обеспечения внешнего и внутреннего спокойствия Автократии. Сколько злопыхательских голосов мы заткнули открытым дружелюбием и радушным гостеприимством. Мы не скрывали ничего. Хотите трудиться и много зарабатывать – пожалуйста! Отдыхать в любой точке мира – пожалуйста! К положенному сроку безбедно осесть где-нибудь по собственному выбору – пожалуйста! К нам! К нам!
И вот тоненький ручеёк гастарбайтеров и иммигрантов,  трудовых ресурсов, не востребованных в своих странах, превратился в еле сдерживаемый, но тщательно фильтруемый, поток.
Когда в странах планеты резко упала безработица,
и впереди замаячила реальная нехватка рабочих рук, некем становилось командовать, управлять и манипулировать, вот тогда-то наша Автократия узнала цену лицемерия и двойных стандартов мировой политики.
И выходило по всему, что в жёстко зарегламентированной недемократической – ох!-ох!-ох! – Автократии жить простому гастарбайтеру, а уж тем более – иммигранту, гражданину, свободней, спокойнее и легче, чем в самой что ни на есть – ах!-ах!-ах! – демократической Демократии, откуда получить пинок под зад на вылет можно в любой момент по прихоти любого чиновного крючкотвора.
Безвременная кончина нашего предводителя Автократора Митсея I  не развалит созданную им рука об руку с нами империю.
Попрощаемся же с ним, Македонским нашего века, и заявим на весь мир:«Новый Автократор вступит в свои права согласно нашему Основному Правовому Уложению Автократии Аплантида.
Никакие внешние силы не сумеют повлиять на исполнение наших законов. Прощай первый Автократор. Ты честно выполнил свой долг перед созданной тобою страной.    Поэты Аплантиды будут воспевать тебя, слагая стихи о великом вожде древнего мира. (И это было исполнено! Смотри приложение 2 к повествованию. – летоп.) Твои мечты будут осуществлены на благо граждан Аплантиды и всего человечества».
Это была лучшая из всех прощальных речей.
После погребения – а мы транслировали его открыто на всю Аплантиду и весь мир, поскольку уже были готовы к любым внешним неожиданностям, – страна погрузилась в недельное траурное затишье.
Как бы ни был я жёстко настроен против траурных выходных, но их надо было осуществить. В противном случае они всё равно бы состоялись сами собой.
Так не лучше ли учредить всё официально и держать под контролем?
Мало того, я распорядился даже по истечении траурной недели никого силой на работы не выгонять, за исключением местных осведомителей тайной службы. Такая практика себя оправдала – люди уставали от безделья и сами тянулись к труду. Зная к тому же, что каждый день простоя не прибавляет в их карман «ни фартинга». Замершая трудовая жизнь снова начала набирать обороты и даже кое-где до истечения назначенных семи дней.

 3.
Жизнь продолжалась. Сырьё добывалось. Энергия вырабатывалась, запасалась и продавалась. Создавались новые призводства. Возрастал товарооборот.
Одновременно со всем этим, не афишируя, однако, свою деятельность, работал конкурсный комитет, выявляя потенциальных соискателей на должность следующего Автократора.
Контингент конкурсантов набирался с большим скрипом. Но набран всё-таки был.
Откровенно говоря, не хотели люди идти в автократоры. Не хотели по разным причинам, и, надо сказать, это были лучшие граждане аплантического континента. Они достигли чего желали, плодотворно трудились на своих местах, осуществляя свои местные проекты. Этих скромников я убедил баллотироваться хотя бы для осуществления альтернативности и не оставлять в опасной пустоте высокую должность. Не хотите вершить стратегию аплантической жизни, спокойно отойдёте в сторону. Само участие в высоком конкурсе даст вам дополнительные инвестиции.
В отличие от «скромников» нашлись и «амбициозники». С ними разбирались тщательнее.
Стратегические проекты большинства из них не тянули дальше местечковых.
Авторов прочь не заворачивали.
Оставляли для балласта, чтобы отсеять в нужный момент и освободить дорогу настоящим стратегам. Стратегов-то и было меньше всех.
Все конкурсанты повторно зубрили от корки до корки Основное Правовое Уложение с однозначным толкованием каждого пункта. Писали изложения и сочинения о своих стратегических проектах будущего аплантической Автократии. Обязывались регулярно являться на жесточайшие медицинские обследования. И отпускались восвояси на свои трудовые позиции, чтобы ждать.
Ждать, ждать и ждать открытого сообщения конкурсного комитета о начале всеаплантического конурса на должность Автократора.
С правом рещающего голоса в конкурсную комиссию был введён и автор этих аплантических хроник, глава управления тайной службы, временно исполняющий тяжёлые обязанности Автократора. Войти в комитет глав управлений, ветеранов Прибытия и Подъёма пригласили скорее для почётной статистики, чем для принятия каких-либо решений. Им говорили:«Правильно, народ мой?» И они отвечали:«Пра-авильно, пра-авильно это, господа». Или:«А пра-авильно ли это, народ мой?» – Спрашивали их.
И они отвечали хором:«Не пра-авильно, не пра-вильно это, господа». Решения были приняты специалистами после тяжелейшего обсуждения.
Выявились неизвестные, глубоко-глубоко дремавшие тенденции к группированию, которые брались на заметку для дальнейшей разработки.
Когда кончилась говорильня обсуждений-представлений, предводитель Управления (УСПЭА) системного прогнозирования и экстраполяции – Скажете, масло масляное? Но уж что есть, то есть. – внёс предложения по процедуре и критериям (этапам) отбора. Сразу повеяло академичностью системного подхода и умением взглянуть на плоскость событий из точки, этой плоскости, не принадлежащей.
Предложения были приняты и утверждены, так как их справедливость не вызывала сомнений. И понеслось!
Критерий один – лояльность и благонадёжность.
Докладчик по кандидатурам соискателей – глава УТСА, автор аплантических хроник.
Критерий два – состояние физического и психического здоровья. Докладчик по кандидатурам соискателей – предводитель Управления (УМВА) медицинского вспомоществования.
Критерий три – профессионализм на настоящем месте трудовых свершений. Докладчик по кандидатурам соискателей – предводитель Статистического (СБА) бюро Аплантиды.
Конечно, все понимали некоторую высокопарность понятий и определений. Но, пардон-пардон, в конце концов вершилась история аплантической цивилизации. А вершить историю цивилизации всё же не пристало бытовым языком.
Критерий четыре – новационность и «стратегичность» предложенных проектов. Докладчик по кандидатурам соискателей – предводитель отдела новационных проектов канцелярии Автократора.
Критерий пять – степень готовности материально-тех-
нической базы Аплантиды к осуществлению стратегического проекта.
Докладчики по кандидатурам соискателей – предводители соответствующих управлений.
Критерий шесть – последний и, во многом, решающий – время наступления первых положительных результатов для граждан Аплантиды от начала осуществления стратегического проекта соискателя. Одно из положений ОПУ Автократии Аплантида говорило:«Граждане Автократии и работающие в ней живут здесь и сейчас. Всякие призывы к страданиям в настоящем ради будущего запрещаются».
Докладчиком по шестому критерию выступал сам соискатель.
Как уже сказали, система этапов-критериев конкурса
была принята, и после обеденного перерыва комитет продолжил свою работу.
Предводитель УТСА сделал доклад по первому критерию о соискателях, и комитет допустил всех ко второму.
У предводителя медслужб также не нашлось возражений.
«Скрип» начался на третьем этапе. Высоким профессионализмом отличались, конечно, все участники. Иначе не могло и быть. Ревностным отношением к выполняемому отличался лишь один. Только, по закону подлости, ему было глубоко наплевать на этот конкурс и его результаты. Этого парня предводитель УТС приманил осуществить свои толковые проекты в обход обычного порядка с высоты самой высшей должности страны. Его намеревались тянуть до самого конца, как альтернативу стратегическим замыслам победителя. Соискатель был снят. Его проект, однако, не был отринут. Если среди прошедших в четвёртый этап недостанет «стратегичности» у собственных проектов, то будет взят на вооружение этот. А снятому соискателю предложат в работу проект, не прошедший в критерий пять или стать куратором-заместителем («играющим тренером») проекта, прошедшего в критерий шесть. Соискатель выбрал последнее, и предводитель УТСА вздохнул с облегчением – он имел своего протеже среди соискателей и лелеял надежду провести в Автократоры именно его.
Проект предполагал ни много ни мало, как подготовку… похода
на Марс!
Но об этом, разумеется, позже.
Итак, продвигаемый предводителем тайной службы, получил под свою юрисдикцию отменный стратегический проект и высоко- профессионального заместителя. Из восьми других соискателей критерий новационности и «стратегичности» прошли только двое.
Другим пятерым было разъяснено, что их проекты хотя и несут в себе ощутимый потенциал роста общественного благосостояния, не являются стратегическими, но имеют право на жизнь, и будут осуществлены в рабочем порядке под их личным руководством.
Таким образом отринутые не остались в накладе и обиде. Они составили кадровый резерв на будущее, успешно справились с осуществлением своих проектов и принесли большую пользу гражданам Аплантиды.
В хрониках намеренно не упоминаются имена этих новаторов, так как большинство из них здравствуют и поныне, и успешно продолжают свою плодотворную деятельность, а некоторые, не разочаровавшись ни в чём, впоследствии повторно и благополучно баллотировались в Автократоры и заслуженно принимали на себя тяжёлую ответственность этой должности.
Не будем утомлять читателей этих хроник излишней информацией, скажем сразу, на высочайшую должность Автократии был избран соискатель, за спиной которого стояло управление тайной службы и проект подготовки похода на Марс.
Имя этого победителя также не стоит приводить здесь, благо имя Автократора всея Аплантиды Мистсея II известно всем.               
                4.
После Избрания началось постепенное сворачивание добычи на продажу природных ископаемых и невосполнимых природных ресурсов, консервация шахт и скважин. Пусть не удивляются знатоки геологии, но если, как уже упоминалось у нас не было нефти, это совсем не значит, что у нас не было кое-чего другого, разглашать наименование которого мы не имеем права из соображений государственной и стратегической безопасности. На продажу теперь шли только технологии, лицензии на производство, энергия в форме заменяемых аккумуляторов, коммерческие запуски, космический туризм, заказная космическая слежка одних стран и политических группировок за другими с помощью нашей аппаратуры и наших пультов управления.   
Высокие прибыли, обеспечиваемые вышеприведёнными направлениями, дали возможность, не снижая уровня благосотояния граждан, готовить экспедицию на Марс.
Чего нам не хватало на поднятом континенте? Да очень просто. Во все века, во всех империях застой и развал начинались сразу после прекращения завоевательных походов. Другими словами – после прекращения поступательного движения по изначально заданному направлению.
Изначально заданным направлением движения развития аплантической Автократии было непрерывное и ускоренное развитие по пути осуществления новационных проектов.
И ясно, что, образуйся в стране более чем двух-трёхлетний застой, так всё постепенно пойдёт под откос, в развал, и закончится тем, что Автократия – а речь идёт, исключительно, о ней – выродится в государственно-бандитское образование.
Большие зарплаты гастарбайтеров ещё можно удержать на прежнем уровне, прекращая новый набор на закрываемые и консервируемые шахты и скважины. Можно ещё удержать в чём-то разочаровавшихся иммигрантов сокращением ежегодного приглашения новых.
Отступив немного в сторону, отметим, что как только была снята острая нехватка рабочих рук и инженерных умов, процедура приёма приняла адресный характер. Представители управлений энергетики и кадров, разъезжая по миру, составляли списки людей, достойных и желающих стать гражданами Автократии. По этим спискам создавалась очерёдность рассылки приглашений прибыть в Аплантиду и стать соискателем гражданского статуса.
Надо ли говорить, с какой надеждой и каким нетерпением ожидали этих приглашений граждане стран мирового сообщества после бесед с нашими представителями.
Большие зарплаты граждан Аплантиды, её руководства, Армии, Флота, прибрежного Охранения, космических ВС,
кроме продаж по названным выше направлениям, должны были неизбежно обеспечиваться созданием и развитием новационных проектов.
Эта-то неизбежность и была заложена Митсеем I, как основное направление поступательного движения нашей «империи». Потому-то маховик реальных новационных проектов должен постоянно вращаться и постоянно вносить свою немалую долю в огромных прибылях страны. Иначе – застой, иначе – развал. Как разорвать этот изначально установленный замкнутый круг? Как перевести аплантическую цивилизацию в другую, менее напряжённую, колею? Этими вопросами не задавался никто. Не размышлял над этим никто. А размышлял ли над этим сам первый митсей, когда закручивал эту спираль развития своего детища? Жажда дела ради дела? Или – приключений ради приключений?
Сначала обвёл ООН с этим «вольером», ха-ха.
Хватились, ан уж поздно, не вольер, а – добыча и продажа!
Хотели наложить лапу на «энтот» участок дна вокруг атолла (читателю намеренно раньше не говорилось об этом – прим. летоп. без объясн. прич.), как вдруг – бац! – не стало дна, а стала суша, ощетинившаяся минами и автоматчиками со стингерами.
Только раззявили пасти президенты великих держав-
антагонистов, как вдруг – бац! – меморандум:«Если что, вывалим во всеобщее мировое пользование все скупленные «подсуконные» изобретения в области альтернативных источников энергии, безотходных технологий и экологических двигателей, конкурентных вашим д.в.с.(двигателям внутреннего сгорания)»!
Только они сговорилсь о совмёстной бом… долбёжке из космоса, как вдруг – бац! – обнаруживается, что околоземный космос уже не только их, но и наш тоже!
И пресловутая стратегическая оборонная инициатива, то бишь СОИ – помните такую?– да, уже осуществлена.
Нашей аплантической Автократией!
Оборудовали на своих, запущенных попутно со спутниками других заказчиков, лазеры с ядерной накачкой, снабдили системами наведения, окружили сетью элементов прикрытия от банального абордажа и ближнего расстрела.
И политический мир ахнул в очередной раз.
Ахнул, да только поделать с нами, такими «с усами», ничего не успел.
Как оказалось, все и, каждый в отдельности, уже сидят у нас на разных крючках, в союзе с нами, и в противовес остальным. Разделяй и!..
А стоит нам полностью открыть нами сдерживаемые, в разумных пределах, административные заслоны для иммигрантов, так – бац! – остаются все они без главного рычага манипулирования своими народами – безработицы, а сами начинают задыхаться от нехватки рабочих рук и инженерных умов. Во, как!
И всё-таки это была не жизнь, а вечная гонка за горизонтом, подпитываемая регулируемым притоком энтузиастов, романтиков, профессионалов, добытчиков и авантюристов. Не ради красного словца следует заметить, какая огромная нагрузка приходилась на ведомство автора этих хроник. Его коллектив был мал, но предан и проверен. Они знали друг друга в лицо. Каждый обладал сетью осведомителей в отведённом ему секторе аплантического социума. Право иметь сеть осведомителей в управлениях и администрациях было, разумеется, только у предводителя УТСА.
Все эти сети, помимо многих-многих других экономических и административных, крепко удерживали структуру страны от расползания по политическим швам.
Вот так аплантическая цивилизация вошла в ряд признанных лидеров мировой политической кухни и мировой прикладной науки.
     5.
Мировую  общественность планеты всколыхнула потрясающая новость. Автократия Аплантида, не дожидаясь совещаний ООН по подготовке международной экспедиции на Марс, развернула такую подготовку самостоятельно!
К ней присоединился её естественный и давний союзник Япония, а впоследствии, не желая упускать свою выгоду, и Китайская Народная Республика. Из ранее выведенных на орбиту устройств собрали орбитальную верфь.
Составили списки участников.
Хлынула новая волна гастарбайтеров.
Мировая безработица окончательно канула в прошлое.    
Управление внешних связей и отношений не успевало
отбивать ноты протеста стран, остающихся без рабочих рук и поэтому препятствовавших перемещениям рабочей силы в Аплантиду.
Рая на Земле мы никому не обещали. На Марсе, впрочем, тоже.
И зачем нам был нужен этот Марс?
Мы боялись социального застоя.
А на орбитальных модулях орбитальной верфи создавались, между тем, каркасы космических кораблей, которые никогда не будут касаться поверхности планет. Параллельно развернулись орбитальные производства сверх–…, сверх–…, сверх-… материалов.
– Семёндмич, – донеслось из интеркома.
– К вам Пётр Несторович Вастый.
– Давно не виделись. Проси скорее, и пока он отсюда не выйдет, меня нет ни для кого.
– Автократор?
– Исключая его, конечно.
Вошёл, слегка округлившийся и раздобревший, Пётр Вастый. Мужчины обменялись рукопожатиями и непринуждённо расположились на угловом кожаном, но тёплом, диване.
Вастый, по своему обыкновению, сразу взял быка за рога.
Извлёк из дорогого кейса красную кожаную папку с золотым тиснением «СЕКРЕТНО» и протянул её предвотайпу Семёну.
– Здесь материалы о том, почему никому не следует идти не только на Марс, но и вообще дальше лунной орбиты. Добыто из лучших учёных голов планеты без их ведома и согласия.
Время за лунной орбитой практически не течёт.
Выбравшиеся в путь экипажи до Марса не дойдут.
Туда доберутся только потомки, и только тех экипажей, среди которых будут, и наверняка в меньшинстве, женщины, которые, наплевав на все ваши запреты, решатся завести детей.
Корабли с «безженщинными» экипажами дойдут до цели с усохшими мумиями на борту…
Предвотайп рассеянно перелистывал листы А4, схватывая на лету иллюстрационные диаграммы.
– Мы не можем остановить подготовку, Петя.
– Я знаю. Но меня волнует не это.
– Ваши внуки, Пётр Несторович?
– Да, Семён Дмитриевич.
– Хорошие, умные мальчики. На лучшем счету у руководства. Активные участники подготовки экспедиции.
–  Вот я хочу и прошу, чтобы они так и остались только участниками, и только подготовки.
Никогда Вастые ни о чём не просили Автократию.
– Оставаясь при этом её лучшими гражданами. Вашу дочь и вашего зятя, я имею в виду.
– Я и моя жена просим вас запретить нашим внукам участвовать в этой экспедиции.
Мы не желаем оставаться одинокими на старости лет. Ведь Антонина с мужем тоже собираются участвовать в этом во всём?
Предвотайп согласно кивнул головой.
– Да, они также решили войти в ряды участников этого великого похода.
– Поверьте, Пётр Несторович, Автократия с их отъездом понесёт значительные неудобства. Антонина Петровна – лучший заместитель предводителя управления медицинского вспомоществования. Наш главный эксперт по судебной псих-медэкспертизе.
– Главная пособница вашей тоталитарной системы! – Вспылил Вастый.
– Пётр Несторович! – Предвотайп поднялся и, пройдясь к столу и обратно, снова сел, но на диван напротив.
– Пётр Несторович, ваши юноши сами выбрали свой путь. И какая бы ни была система в нашей родной Автократии, для нас священен закон неприкосновенности свободного выбора.
– Священен закон для молодых баранов уйти в вечность? Бросить на произвол судьбы своих «грэннов»?
Вастый хотел сказать «стариков», но когда он выходил из себя, то переходил на английский, и чем сильнее выходил, тем больше английских словечек выстреливалось им вперемежку с русскими.
– Пётр Несторович, – не занимать было терпения предвотайпу Семёну Дмитриевичу, – ещё раз говорю Вам: Ваши Пётр и Павел – не бараны. Они умные и рассудительные апланты. Что касается «произвола судьбы», то, да будет Вам известно, что заграничные родственники аплантов, зачисленных в экспедицию, автоматически и без всяких «минимумов» получают аплантическое гражданство сразу после старта участников к Марсу.
– Ай’м!.. – Вастый вдруг схватился за сердце.– Отка…
отказы…! – Предвотайп два раза хлопнул ладонью по дивану, и вбежала секретарь с сердечными каплями.
Вастый кивком поблагодарил и откинулся на спинку дивана.
– Пётр Несторович, – проникновенно обратился к нему Семён Дмитриевич, – уверяю тебя, это никакой не подкуп, если ты возмутился поэтому. Это статья закона. Принято законодателями Автократии. Утверждёно самим Автократором Митсеем Вторым.
– Я не…
Но предвотайп прерывающе поднял правую ладонь.
– Но есть и ещё одна статья, и, поверь, мне бы очень не хотелось осуществлять её по отношению к те… Вам, ещё достаточно крепкому, кроме сердца, мужчине.
– Какая статья?  – Устало спросил Вастый, поняв, что его просьба останется втуне.
– Небольшая, но стабильная пенсия за улетевших родных и бесплатные похороны. До возвращения из экспедиции, разумеется.
– Да не будет! Не будет никакого возвращения, предвотайп!
Несторович поднялся и побрёл прочь к двери.
– А папка, Несторович? Сейчас её откопируют и вернут.
– Дарю!
Бросил Вастый через плечо и хлопнул дверью.
Ушёл.
Семён погладил пальцами дорогую вещь и передал её в секретную часть для копирования.
– Нина, – добавил он секретарю, – все мои дела на сегодня и завтра раскидайте по замам. Так сталось, что два дня небходимо поработать с тем, что принёс Пётр… Несторович. Два дня меня ни для кого нет.
– Автократор?
– Ему скажите, что после послезавтра я прошу его собрать «большой бедлам». К нему я сейчас и готовлюсь.
– Понятно.
– Как только в «секретке» откопируют папку, её скорее ко мне. А пока, пожалуйста, чаю, кофе и… капли. Капли, пожалуйста.
Предвотайп погрузился в себя.

                6.
На третий день после визита Вастого Автократор созвал «большой бедлам» – совет высших и уважаемых лиц Автократии.
– Господа апланты, – обратился он к ним. – Я созвал Вас для того, чтобы во-первых, поздравить с неотвратимо приближающимся успешным окончанием подготовки к большой экспансии на Марс.
Автократор поднял руку, предваряя ещё не раздавшиеся аплодисменты, и обратился к предвотайпу.
– Прошу, Семён Дмитриевич.
Предвотайп откашлялся и принял эстафету.
– Присоединяюсь к поздравлениям Митсея II, господа апланты, и добавлю, что ничто не заставит нас отступить от намеченной великой цели, даже в свете открытия некоторых новых научных фактов.
По рядам собравшихся пополз сквознячок недоумения. Что он хочет этим сказать? Зачем удалили из зала прессу и операторов телевидения?
– Господа апланты, секретари под роспись раздают вам сейчас копии секретных материалов, которые поступили три дня назад в мою канцелярию от достоверного источника. Именно в свете этих, повторяю, достоверных, материалов нам предстоит внести корректирующие изменения на завершающем этапе подготовки к большой экспансии.
–«Большая экспансия. – Хмыкнул про себя предвотайп. – Автократор сказал это первым. Посмотрим же насколько подсластилась будущая пилюля». – И продолжил.
– Появились новые научные данные, утверждающие, что по некоторому ряду причин, Марса достигнут только дальние потомки стартовавших экипажей. И то лишь тех, в составе которых окажутся здоровые, сильные женщины, которые заставят, в свою очередь, здоровых, сильных и умных мужчин по ходу похода сконструировать, собрать и запустить на кораблях такие механизмы,
что позволят создать искусственную силу тяжести.
Читайте страницу Ж1Ж1Ж1, строку ЖЖЖ-ую сверху материалов.
– Сейчас, господа апланты, вы также примете участие в обсуждении и корректировке.
Со страницы Х1Х1Х1 начинается перечень предлагаемых мероприятий. Прошу Вас на отдельных чистых пронумерованных и прошнурованных листах разместить свои замечания, предложения и дополнения.
По окончании нашей работы Вам предстоит вернуть всё под роспись секретарям.
И снова, как когда-то в конференц-зале канцелярии при учреждении погребальной церемонии первого митсея, зашуршали листы и зачиркали по ним остро отточенные карандаши.
Предвотайп продолжал и продолжал называть страницу за страницей, абзац за абзацем, строку за строкой. Он озвучивал их и после этого отсылал всех к соответствующим пунктам предлагаемых корректирующих изменений.
Предложенный алгоритм работы устроил всех.
Постепенно-постепенно они подошли к последим пунктам, и завершили свою работу. Апланты-предводители управлений по направлениям расписались в своих предложениях и сдали всё, как было сказано, под роспись секретарям. Автократор поблагодарил всех за участие и сотрудничество, пожелал удач, благополучия, и распустил по своим постам.
Ему же самому, его секретарям, канцелярии предвотайпа, самому предвотайпу главная работа ещё только предстояла.
Предстояло рассортировать, разложить, как говорится, по полочкам огромный массив информации замечаний и предложений, учесть повторяющиеся, исключить самые бредовые, выделить и учесть, увязать не учтённые толковые. И фиксировать, фиксировать, фиксировать. Также отметить и представить к наградам и поощрениям самых, как говорится, самых.
Следовало снова пройтись по спискам участников. Вычеркнуть неженатых и незамужних.
И, наоборот, оставить и привлечь новых женатых и
замужних со своими благоверными.
Заинтересовать новыми финансово-обеспеченными чинами, званиями, льготами.
А это – как минимум, удвоение персонала, увеличение количества кораблей.
Помимо собранных продовольственных запасов сконструировать, создать, испытать, отладить, разместить на кораблях блоки замкнутых экологических циклов – оранжереи, микро-фермы по выращиванию мелкой птицы, карликовых видов «кормовых» животных, сконструировать, собрать и запустить на кораблях установки искусственной тяжести. И прочая, прочая, прочая.
Кстати сказать, внукам инженера Вастого было таки отказано в участии по причине их «неженатости».
Радовался Петр Несторович недолго. Его внуки на следующий же день после получения извещения об отказе исполнили своим молодым подругам эротический вальс, (Смотри приложение 3 к повествованию. – летоп.) женились, другими словами. Вот как им хотелось отвалить в космические бездны! Их дед отказался от аплантического гражданства. Отказался громогласно. Публично. Гневной – ну, прям те, Зиновьев-Каменев! – разразился отповедью готовящейся «дурацкой, обречённой на безвременность» экспансии. И секретная информация о длительности большой экспансии на Марс и другие планеты перестала быть таковой.
Вастый устранился от дел и зачал со своей лапушкой птичку-Наташку – будущую прапрабабушку той «птички» (об этих женщинах в следующих книгах повествования – летоп.), которая покорит сердце лучшего координатора бюро галактических поставок. Но Пётр продолжал, тем не менее, внимательно отслеживать скупые публикации на тему большой экспансии.
Мало того! Вастый, как какой-нибудь советский кляузник, высмеиваемый в бытность оную журналом «Крокодил», слал предвотайпу Сёмену ценными заказными письмами с уведомлением язвительные поздравления и новые отрицательные откровения о нюансах:
–«…Поздравляю… Вашей будущей «акспансионой»
(экспансионной), «акспансивной»(экспансивной) авантюры».
Предрекал экспансии «радушный» приём марсианских аборигенов, буде таковые там объявятся».
Предрекал чуть ли не войну миров в околомарсианском пространстве. Возрождение диких культов в течение Похода. Забвение и не однократное переписывание Истории жизни на кораблях.
От подобных предсказаний у предвотайпа Семёна стыла в жилах кровь, дыбом вставали волосы, как часто говорится, отвисала челюсть и лезли на лоб глаза.
С предъявлением каждого нового он судорожно хватался за перечень корректирующих мероприятий.
А учтено ли то? А учтено ли это? Не следует ли ввести дополнительную корректировку?
Только убедившись, в том, что всё сделано, Семён успокаивался. Не на долго. Потом снова с беспокойством продолжал ожидать следующих язвительных «поздравлений».
Так Вастый «портил кровушку» первому предвотайпу, а через него – и второму митсею подобно тому, как в будущем будущий митсей будет «портить кровь» прапрапрадедуле мужа прапраправнучке птички-Наташки, позднего ребёнка того же Вастого.





     СТАРТЫ  И  ФИНИШИ
        1.
В истории Аплантиды настал, наконец, тот день, когда подготовка к Большой Экспансии на Марс даже и с корректирующими изменениями была полностью завершена.
Перестал слать свои язвительные «поздравления» Пётр Вастый, и ничем не давал о себе знать.
Митсей II устами своего предвотайпа объявил по этому поводу всей стране недельную пьянку с награждением и чествованием героев Подготовки.
 В свете открытия новых научных данных о длительности полёта отпала необходимость вычислять благоприятную дату старта, учитывать взаимное расположение планет. Если поход окончится столетия спустя, какая разница – неделей раньше или неделей позже его начинать.
Только пограничники, Береговая Охрана, флот, войска, полиция, разведка и контрразведка с глубоким сознанием своего долга граждан Аплантиды находились в полной боевой готовности и были не в обиде. Праздник окончания Подготовки они поочерёдно отметили ещё полгода назад.
–«Что за бред?»– Скажут специалисты, прочитав эти хроники, но!..
Хотите, верьте, хотите – нет, а всё было именно так.
Миновала неделя праздничных торжеств, и экипажи один за другим стали перемещаться в челноках на корабли.
Обживали каюты, занимали рабочие места, снова и снова проверяли готовность бортовых систем.
И когда последний экипаж доложил о готовности, Автократор Аплантиды митсей Митсей II обратился к ним с последним торжественным напутствием, а к гражданам Аплантиды и ко всем жителям Земли с приветствиями и пожеланиями.
После исполнения национального гимна Аплантиды митсей взмахнул рукой и сказал:«Поехали!»
Корабли Большой Марсианской Экспансии, как говорили в древности, «развели пары» и начали разгон к Красной планете.
Когда они превратились в плотное звёздное скопление, Аплантида стала принимать на жительство новых граждан,  родных и близких заграничных участников Большой Экспансии. Все они были приняты и размещены в отличных житейских условиях.               
2.
Корабль Вастых шёл замыкающим. И всё больше отставал, потому что вереница кораблей экспансии растягивалась и растягивалась, и ничего с этим поделать было практически невозможно, и замыкающий же, а именно: семьи Вастых, не успел проскочить настигший караван поперечный астероидный поток, да и был увлечён последним прочь ото всех.
Бедное транспортное средство сотрясалось от столкновений с догоняющими металлическими и ледяными глыбами, которые прорывались сквозь заградительный ракетный огонь.
Невестки визжали, малыши ревели, Петровна Вастая хранила невозмутимость и периодически звонила в рубку Павлу или в орудийную Петру.
– Как там, сынок?
– Держитесь, девочки, держитесь. Сейчас поддам «газку», и выбьемся. Пусть Петя постреляет по … . – Вастый
«пробарабанил» серию чисел. – Я ему звонил, да он, может, чего не понял. Продублируй.
– Сделаю, сынок.
Ответила Антонина и переключилась на орудийную.
– Петруша! Орудийная, приём!
– Слышу, ма, что надо?
– Паша просит тебя, ой! Ай! Пальнуть сюда, слушай.
Вастая включила запись разговора с рубкой.
– Понял, навожу. Чё он сам-то?
– Да трясёт нас, Петя. Зуб на зуб.
– Сейчас ещё тряхнёт. Держи-и-!…
Невестки завизжали ещё выше, малыши – ещё громче.
Преодолевая болтанку, Антонина, наощупь, проверила крепления у детей. В порядке.
Улучив момент, Пётр выпалил в указанном направлении.
Тут же, словно ощутив это, Павел рванул «у ту степь» («в ту степь», т. е. «туда» – летоп.). Это только так говорится «рванул».
Вы учтите инерционность транспорта.
Вастый мог как угодно быстро дёргать рычаги, тумблеры, кнопки, а корабельная махина всё равно будет заваливаться в пробитый коридор «по усмотрению» своей массы. И вот оно. Свершилось.
– Петька, пали ещё! Пали по … !
Уже напрямую командовал он брату.
Тот ждать себя не заставил.
Теперь можно начинать разгон.
Вскоре столкновения «уредились» и прекратились совсем. Межзвёздник выбрался из астероидной «реки».
Измотанные, избитые болтанкой женщины освобождались от ремней безопасности, приводили в порядок себя, малышей, каюты, и только-только покончили с этим, как голос Павла призвал всех обратно под защиту аперегрузочных кресел.
Велел заложить ракеты повышенной мощности.
– Почему? – Вздыбился Пётр. – Они на крайний случай!
– Он пришёл, Петя.
– Что ты сказал?
– Впереди чёрная дыра.
– Ты спятил! Откуда?
– Чёрт её знает, смотри сам!
И передал на орудийный монитор изображение с навигационного телескопа.
– Понял. Приступаю.
– Побыстрей. Я считаю момент, скорость и направление. До Шварцшильда увильнём, а там что бог даст.
Бабам не говори. Маневры у нас. Маневры.
– Пять! Четыре! Три! … Огонь!
Межзвёздник приобрёл сильнейший толчок, но на части, к счастью, не развалился. Вот же аплантическая надёжность.
Возникла тишина. На миг? На час? На века? Похоже.
Прошмыгнула какая-то складка, ну, как рябь на воде, или холодный воздух зимой с улицы в раскрытое окно, да на фоне солнечного света. Потом всё ожило.
Застонали женщины, забормотали дети, недовольные ремнями аперегрузочных кресел.
Павел Вастый осмотрел окружающее межзвёздник пространство в навигационный телескоп и облегчённо выдохнул в микрофон:«Всё. Разрешаю…и т.п».
Окончания, особенно дети, не дослушал никто.
Одна семья – один корабль. Со всем своим автоматическим хозяйством и перестраиваемыми каютами.
В одной, большей из таких, уложив спать наевшихся, набаловавшихся детей, собрались за вечерней «рюмкой чая» все Вастые.
Из машинного притащился отец. Он сильно сдал за последние часы, по сравнению с тем, каким был до «космической реки». Да и мало что известно о нём вашему покорному слуге, автору этих строк, по причине скромности первого и малого знакомства с ним последнего.
– Двигатели, тьфу-тьфу-тьфу, как вечные. А я устал.
Он «хлопнул» стакан – не меньше! – коньяку и «хлопнулся» в кресло, в дальнем тёмном углу.
– Вопросов два. – Начала Мать-Антонина. – Где мы? И что делать? Петя? Паша?
– Дыра выбросила нас в соседнюю галактику.
Отвечал Павел.
– Мы что же, сквозь неё прошли?
Удивились невестки.
– Нет, конечно. Петя выстрелил именно тогда, когда было надо, и мы проскользнули мимо. Чиркнули, так сказать. Но искривлённое пространство-время…
– Что? – Что? – Что?
– … взяло своё. То есть нас. До ближайшей звезды с планетами очень далеко.
– Как далеко? – Как далеко? – Как далеко?
– Много поколений. Для разгона топлива хватит.
– Но не хватит для торможения и высадки.
Раздалось из тёмного угла.
– Точно. Спасибо, отец. Сейчас мы равномерно падаем к этой звёздочке с выключенными двигателями. Достигнут её только может быть они, – Павел кивнул в сторону детской, – или их потомки. Глубокими стариками. Вот тогда сэкономленным топливом они затормозят корабль и на катерах высадятся на подходящую планету.
– Значит жить и падать?
– Да, мама. Другого выхода не вижу. Всё.
Павел по-отцовски «хлопнул» стакан коньяку и пересел в кресло в противном (противоположном) тёмном углу.
– А чего?  Жить, да падать. Эка, невидаль. Энергия есть. – Стал перечислять Пётр. – Торпеды есть. Оранжереи в порядке. Кролики, рябчики, караси, все здоровы и размножаются. Льда, воды до фига. Проживём.
– Ты забыл установки тяжести.
Донеслось из «отцовского» угла.
– Да, спасибо, отец. Их надо будет беречь, как зеницу ока, иначе у нас будут не потомки, а желе из потомков. Учредим религиозный культ Тяжёлого Бога и Тяжёлой Богини. Службу начнём с этой ночи.
Вастые не знали, «смеятися им али плакати», говоря по-старославянски, но тут включился корабельный оповеститель.
– У шлюзового входа объект. Готовьтесь к встрече. Готовьтесь к встрече.
Преодолевая хмель, мужчины вскочили и бросились в оружейную. Женщины побежали маскировать и баррикадировать вход в детскую.
Через пять минут все вооружённые Вастые держали под прицелом все шлюзовые двери.
Было еле слышно, как стучат за стеной чьи-то каблуки по металлическому полу, как гудят выравнивающие давление компрессоры. Сейчас. Сей-час.
Одновременно разъехались все двери и в грудь каждого в клубах пара вошедшего двуногого упёрлось по оружейному стволу. Словом, стой, кто идёт, как говаривали когда-то.
Одновременно «отщёлкнулись» и откинулись шлемы скафандров. Раздался нестройный хор:
– Патрульная … Патрульная … Патрульная …
– Служба … Служба…
– Автократии … Автократии … –
Стволы и женщины опустились на пол.
3.
Автократор счёл своё митсейство исчерпанным и ощутил, как устал за эти «подготовочные» годы.
Предвотайп Семён также решил сойти с административной арены. По Основному Уложению Аплантиды возобновил свою работу конкурсный комитет. Объявили конкурс на замещение вакансии Автократора и Предвотайпа. Должность государственного летописца Семён оставил пока за собой.
Когда были определены и выбраны новый митсей и предвотайп, эра космической цели аплантической автократии финишировала. Завершилась, другими словами.
Н-новые цели придумала жизнь… гм, кхм, это, впрочем, где-то уже было.
Новый Автократор посвятил своё управление неуклонному, как говорили когда-то, подъёму благосостояния граждан и латанию брешей, нанесённых экономике Аплантиды подготовкой … , ну, вы помните, к чему.
В экспансии на коммерческой основе с отсрочкой платежей участвовали экипажи других стран, не принимавших, однако, участия в трудовых подвигах Подготовки.
И за это Интеркомнац, бывшая ООН, стал регулярно с оговорённой периодичностью, долго-долго, перечислять Автократии немалые суммы.
И следующий митсей, как и самый первый и предыдущий, сбился с ног, мотаясь без имперских амбиций по странам и континентам со свитой экспертов, отбирая и приобретая новейшие образцы вооружения, научного и производственного оборудования. В том числе были приобретёны так долгожданные первым предвотайпом детекторы лжи. (Главный-то эксперт в этой сфере Антонина Вастая отбыла с взрослыми женатыми детьми и «декабристом»-мужем в Большую… и т.д. – напомин. летоп.)
Автократия потихоньку через подставных лиц принялась приобретать в разных странах земельные площади. Аплантида Аплантидой, а места' для возможной эвакуации иметь следует, решили высшие лица страны.
Со временем площадь приобретённых земель сравнялся с площадью самой Аплантиды, и приобретение новых земель приостановили. Поглоти теперь обратно дерзко вздыбленную сушу морская пучина, Аплантида не прекратит своего существования,
а в полном составе продолжит его на приобретённых землях.
Вот, в том числе, чему посвятило свою деятельность следующее митсейство.
4.
И оно подошло к концу. И этот Автократор выполнил им же на себя возложенную миссию. И, как это происходило до него, решил сойти с дистанции и сложить с себя высокую должность. Не видел более для себя смысла нести груз ответственности за судьбы аплантов и Аплантиды после осуществления своих замыслов.
Для начавших чтение с этих строк, повторим ещё раз, не рвались в автократоры кандидаты-соискатели.
Помимо огромной ответственности, митсеи Аплантиды становились объектом всевозможных упрёков, мишенью всяческих нападок со стороны прессы, а за ними, и некоторых правительств мирового сообщества.
В чём только не обвиняли аплантическую Автократию.
И авторитарная-то она, и недемократическая. И права-то попирает, и свободы. И партии в ней запрещены. И монополизм-то там государственный на стратегические отрасли национального хозяйства. И на критику-то в свой адрес она «ппилюйёт», как выдал когда-то с эстрады знаменитый артист, и к похвалам со стороны ну, совершенно равнодушна. Точь-в-точь, по системе, глубоко почитаемого в Аплантиде, Александра Пушкина: «Хвалу и клевету приемли равнодушно». Да, вот ещё что:«Глупца»«не оспаривай». (Автор позволил себе «разбить» цитату кавычками, потому что поменял местами цитируемые в цитате слова. Кто знает больше, пусть поправит.) Конечно, ясно, что это были отголоски зависти наших недоброжелателей, которым ещё со времён первого митсейства во веки веков заказано было въезжать в Автократию. «Им, их потомкам, и потомкам их потомков».
Прессу и СМИ злило, что их публикации об Аплантиде оставались только «перепевом» официальных выступлений наших предводителей управлений, согласованных с Автократором и Управлением Внешних Связей. А «неофициальных источников» для писак и радио-теле-трепачей среди аплантов никак не находилось.
Возвращавшиеся с заработков – и немалых! – гастарбайтеры хранили молчание.
Будешь хранить молчание, если надеешься на новое приглашение после отдыха.
Исторические слова Митсея I:«За трёп – пуля в грудь и на дно» висели над каждым входом на рабочие места.
Конечно, это здорово попахивало когда-то знакомым «труд – освобождает», «труд – дело чести, доблести… и т.д.», но труд этот у нас осуществляется в отличных условиях и, как говорилось в старину, за большие «бабки».
А контроль, ну, что ж что контроль. А что вы хотите?
Благодаря ему преступность оставалась, вы не поверите.
На ну-ле!
Правительства мирового сообщества, наряду с изложенным, злила ещё и стальная административная дисциплина и беспрекословная иниациативная исполнительность на всех уровнях. Разительные успехи Автократии во всех сферах жизни также никого не оставляли равнодушными.
Не всё, конечно, шло, как по маслу; были проекты, не увенчивавшиеся успехом, но Управление Прогнозирования всегда своевременно предупреждало об этом; вносились соответствующие коррективы; материальные средства и ресурсы вовремя перепрофилировались, находили себе новое применение. И «кривая», как говорится, вывозила.
Просчитавшийся ответственный за проект сам же и продолжал учитывать, корректировать, перепрофилировать, находить другие применения, вот здесь-то как раз даже и вопреки его возможному нежеланию это делать. Закон.
Митсей официально заявил о готовности сложить свои полномочия после результатов конкурса, и конкурсный комитет заработал снова.
Снова, хотя и «со скрипом», нашлись таки кандидаты-
соискатели на высшую пожизненную должность страны, творцы и энтузиасты, готовые взвалить на себя ответственность за судьбу Родины и вести её к вершинам новых побед.
5.
Вернувшись с прогулки по побережью, экспредвотайп Семен, летописец автократической истории, обнаружил, что на автоответчике что-то записано: мигал соответствующий значок.
–«Вастый проснулся».– Подумал он и не ошибся. Противно зазвучала «скрипоголосая» запись.
– Здорово, «экс-». Надеюсь, «секретка» у тебя хорошая? Возьми трубку, побеседуем.
Семён нажал клавишу и взял трубку.
– Предложение о гражданстве ещё в силе? –
«С порога» спросил Вастый.
– Да, Пётр. – Ответил Семён и лукаво добавил: – Если ты письменно откажешься от своего устного отказа.
Они рассмеялись.
– Ты серьёзно, Семён?
– Очень.
– А какой ценз осёдлости для соискателя на Автократора?
– Нет у нас такого ценза. Только ценз компетентности, профессионализма и инновационности.
– Я так и думал.
– Ты правильно думал.
Подтвердил Семён с каким-то странно знакомым акцентом.
– Проведёшь меня к митсею и предвотайпу?
– Легко. Как только прибудешь.
– Уже прибываю. Вся наша аплантика – как на ладони.
– Мне нравится твоё «наша». Жду. Особняк Вастых к твоим услугам, как всегда.
– Спасибо.
Разговор прекратился.
Семён известил конкурсный комитет, чтоб там были готовы принять к рассмотрению ещё один проект и чтобы внесли в свой распорядок ещё один пункт.
– Нет, тема и объём пока неизвестны. Ручаюсь, дело будет достойно конкуренции. Автократору или Предвотайпу? Пока нет. Да, им пока и не до этого. Конечно, сообщу. В надлежащий момент, да.
В канцелярии предвотайпа текущего митсейского правления воцарилась маленькая тихая суматоха.
Шутка ли! Приезжает человек, который через первого предвотайпа митсея держал их «на ушах» весь конечный этап Подготовки Большой Экспансии на Марс.
Митсей «текущего» правления заперся со своим предвотайпом и совещался с глазу на глаз.
Для всей Аплантиды такие совещания влекли за собой, как правило, исторические события.
– Что скажешь, предвотайп?
– Петр Несторович остановился в пустующем особняке Вастых. Аудиенция назначена на завтра, на утро. Семён сказал, что Вастый вроде бы изъявит просьбу об аплантическом гражданстве.
– А разве он не автоматически?…
– Нет, митсей. Он сгоряча в устной форме отказался.
– Хм-хм.
– Вот именно.
Зашипел коммуникатор.
– Господин Вастый. К Автократору.
– Проси… – Ответили они хором, – …те.
И переглянулись.
Вошёл Вастый и с порога торжественно объявил:
– Господин Автократор, я подаю письменный отказ от устного отказа от аплантического гражданства.
Предвотайп принял бумагу и, сверкнув по ней глазами, быстро сказал.
– Прошение о гражданстве?
– Со мной.
– Давайте.
Митсей принял бумаги от предвотайпа, черкнул на них что-то и вернул предвотайпу, а тот, в свою очередь, убрал их в свои папки, достал заранее заготовленный бланк с гербом Аплантиды и, заполнив, передал Автократору.
– Что это? – Спросил тот.
– Извещение о вашем согласии предоставить указанное гражданство.
– Хм. А свидетельство?
– В рабочем порядке, мой митсей.
– Нет. Давайте сейчас.
Предвотайп замялся.
– Давайте-давайте.
– Пожалуйста. На вашу…
– На мою-на мою. Давайте.
Предвотайп вынул бланк свидетельства, заполнил, внёс в него имя просителя, расписался.
– Ну?
– Пожалуйста. – Неохотно протянул Автократору.
Тот расписался в свидетельстве и через предвотайпа передал Вастому.
Отдавая бумаги, предвотайп, как бы официально, – а может так и полагалось по теперешним здешним традициям? – торжественно объявил:
– Господин аплант Пётр Несторович Вастый! Ваше свидетельство о гражданстве и извещение о нём подписано двумя высшими лицами Автократии. Это означает, что вы…– Автократор удовлетворённо кивал, – стали, ко всему прочему,  п о ч ё т н ы м   аплантом!
Автократор кивал.
– Далеко не все апланты, и отнюдь не часто, получают это высокое звание.
Автократор перестал кивать и вставил своё торжественное словечко.
– Автократия, Петр Несторович, прекрасно помнит, какие неоценимые услуги были ей оказаны вами при подготовке Большой Экспансии на Марс.
– За исключением… – хотел вклиниться предвотайп, но митсей пресёк эту попытку, и тот прикусил язык.
– Оставим в стороне межличностную, так сказать,  субъективность. Несмотря на форму изложения, Пётр Несторович заставил Автократию попотеть и отрезать, семьдесят семь раз отмерив! Несмотря на принятую форму взаимных консультаций, подготовка была своевременно успешно откорректирована и завершена.
Предвотайп скрипел зубами. Очевидно, он не был любителем раздачи почётных гражданств.
– Именно в связи с выше изложенным, – завершал Автократор свою торжественную речь, – в связи с выше, повторяю, изложенным, властью, данной мне народом Аплантиды и конкрсным комитетом…
Не надейтесь, предвотайп, за суетой митсейства обряд посвящения я не забыл. Опротестовать Вам ничего не удастся. Кстати, коммуникатор всё ещё включён. У нас в свидетелях вся  ваша канцелярия и куча моих секретарей. Продолжаю. В связи с выше изложенным, властью, данной мне народом Аплантиды и конкрсным комитетом, посвящаю Вас в почётные апланты! Будьте добры, честны и храбры.
В кабинет через динамик коммуникатора отовсюду донеслись аплодисменты и восторженные возгласы .
–«Н-ну же-ж я им всем!» – Подумал предвотайп.
Вастый растрогался.
Потом, подобравшись, выпрямился.
– Я благодарю ваше митсейство за оказанную честь и заявляю, что окажу не менее ценные услуги Автократии после того, как одержу победу в конкурсе на замещение должности Атократора.
Восторги и восхищения в приёмной и канцелярии усилились.
Предвотайп шагнул к столу и выключил коммуникатор, доносивший «ахи!», «ухи!» и аплодисменты.
– Вот тут вы по-своему правы, господа. Но только один нюанс. Я не учёл его в прошлый раз, когда хотел дать почётное гражданство одному из наших разведчиков.
Автократор также подошёл к столу и вернул тумблер коммуникатора в прежнее положение.
Шум в приёмной и по всей канцелярии смолк, как по-волшебству.
– Пётр Несторович Вастый! Процедура посвящения требует последней формальности. Я спрашиваю Вас при слушающих нас, согласны ли Вы стать почётным гражданином Аплантиды и с достоинством и честью разделить её судьбу?
– Д-да! – С чувством ответил почётный аплант.
Автократор шумно выдохнул и выключил связь.
– Теперь, когда мы вас «повенчали», Пётр Несторович, хлопнем по рюмке кофе и чашке коньяку.
Распорядитесь, пожалуйста, господин предвотайп.
Последний кивнул и вышел, красный, как рак.
Когда он вернулся, Вастый и Автократор сидели на диванах, как старые приятели. Митсей, между тем, вертел в руках какой-то лист. Предвотайп расположился рядом и «включился» в общее молчание.
Вошла секретарь и пропустила вперёд перед собой сервированный столик-автомат с чашками на блюдцах, дымящимся кофейником, изящными, среднего размера, хрустальными стопками, графином, в котором плескался, очевидно, коньяк. Венчали композицию большая розетка с чёрной икрой и красивыми кружочками нарезанный лимон.
Столик, еле слышно жужжа, подъехал к сибаритствовавшим на диванах аплантам и замер.
Секретаря поблагодарили, и она удалилась.
Предвотайп разлил по чашкам кофе, по стопкам коньяк и, жестом пригласив следовать его примеру, задрал подбородок «до горизонта» и опрокинул в себя бурую жидкость, дёрнув кадыком. Крякнул, захватил щепотью сразу два лимонных кружка, загрёб ими чёрной икры из розетки, потянул через них носом воздух, выдохнул, запихнул в рот, принялся жевать с хрустом и причмокиванием.
Митсей поморщился, пригубил коньяк, принялся за кофе. Вастый, ничуть не стесняясь, точь-в-точь повторил манипуляцию предвотайпа, только лимонных кружочков и икры он загрёб в два раза больше.
– Взгляни на это, господин предвотайп. – Митсей протянул «кардиналу» лист, который держал до этого в руках. – Семён об этом ничего не говорил.
Предвотайп принял бумагу и, пробежав по ней своими уже слегка «засоловевшими» глазками, кивнул.
– Хотел сделать нам сюрприз. В конце концов он теперь только придворный  летописец и уже не обязан докладывать абсолютно всё.
– В-всё это хорошо, господа апланты, – вмешался Вастый, – да только какова будет ваша реакция на моё заявление? Возрастных цензов и цензов осёдлости на должность автократора у нас не существует.
– Мне нравится его «у нас»! – Хлопнул себя по колену Автократор.
– Мне тоже. – Сквозь зубы поддакнул предвотайп, страшно недовольный, что бумага была подана «через его голову».
– Я подобное слышал уже от кого-то. – Заметил Вастый, прекрасно зная от кого он это слышал.
Предвотайп закусил губу.
Автократор взглянул на него:«Что скажешь?».
– Составлено по всем правилам. Не вижу причин возражать.
Передал бумагу митсею, который вынул перо и начал выводить:«Конкрсной комиссии. Прошу допстить к конкрсу после экспертизы представленного проекта».
«У» в середине он почему-то игнорировал.
– Проект при Вас?
Несторович протянул предвотайпу дорогую синюю кожаную папку с золотым тиснением «СЕКРЕТНО». Тот раскрыл её и принялся перелистывать страницу за страницей.
Вастый начал было пояснять:
– Взято из лучших умов планеты…
Автократор хохотнул.
– Без их ведома и согласия! Так начинались все ваши язвительные «поздравления» второму митсею:«Поздравляю со следующим, взятым из лучших умов…» Ну, и так далее.
–«А то я не знаю. – Подумал почётный аплант Пётр. – А Семёна они недолюбливают. И друг друга тоже. Загнивают, пожалуй. «Этикетство» какое-то. Произвели! Сначала в гранды, потом в рыцари. Обвенчали. Не слышно только их свадебного вальса».
– О чём задумался почётный аплант? – Прервал его размышления митсей.
– Прошу прощения, ваше митсейство.
– Что скажет предвотайп?
– Может Пётр Несторович вкратце, сам… А то – я начну «скептицировать», он возражать, нервничать. Мы не можем разбрасываться здоровьем наших па-ачётных аплантов.
–«Вот. Вот опять, это самое. Да ещё акцент какой-то до странности знакомый».– Отметил про себя Вастый.
– Очевидно, вы правы, мой «кардинал». Пётр Несторович?
– Да, ваше митсейство?
– Как сказал классик, доложите нам?
Пётр усмехнулся.
– А как же! Я пришёл подарить моей новой Родине Вселенную с помощью УКМЕЗВЕПРов и УТРИПЖей.
Высшие лица расхохотались.
– Читал, да не думал, что это звучит так смешно.
Сказал предвотайп, торжествуя, что «выставил»-таки почётного на посмешище хотя бы в узком кругу.
Залпом выдул остывший кофе и плеснул себе полную стопку коньяку. Выпил, дёрнув кадыком. Повторил «закусонный» ритуал.
Митсей, хохотнув, опустошил свою «стекляшку».
Пётр Вастый был, однако, нимало не смущён.
Немного переждал и терпеливо продолжил:
– УКМЕЗВЕПР – это устройство для осуществления коротких межзвёздных переходов. УТРИПЖ – устройство поиска планет, пригодных для жизни. Вот эти устройства, средства успешного освоения Вселенной, я и предлагаю Аплантиде. Это больше, чем одна долгая экспансия на Марс.
Это регулярные быстрые галактические, а то и меж-галакти-
ческие сообщения. Благодаря мне, Аплантида сделает человечество космической расой.
Вастый, как мы знаем, никогда скромностью не болел и помирать от неё также не собирался.
Он предпочёл не напоминать, что попросту спёр идеи названных устройств из «лучших голов планеты».
– Мы спроектируем, создадим, испытаем и применим эти устройства на вновь построенных космических кораблях!
– Чего нам только это будет стоить, аплант Вастый?
– Ваше митсейство, на протяжении всей истории нашей Аплантиды – Мне нравится-таки его «наше»! – Хлопнул Автократор по упругому подлокотнику кожаного, но тёплого дивана, – все митсейства никогда не были посвящены несбыточным перспективам.
– Точно!
Ткнул пальцем в пространство захмелевший предвотайп и налил себе ещё бурой жидкости.
– А сейчас, ваше митсейство, я скажу вещи, возможно для нас нелицеприятные.
– Валяйте, почётный аплант. Только я допью свой «кофей» и «закушу» коньячком. Всё. Готов. Говорите, Пётр… Несторович.
– В течение последних митсейств после старта Большой, ясно, что Аплантида залечивала бреши в экономике. Теперь настаёт то, чего всегда боялись. Застой. Сытый, благополучный застой.
– Хм-хм. – Сказал Автократор.
– Гм-гм. – Тут же сказал его предвотайп.
– Но, обрубим. Обрубим, чтобы не впасть в несвоевременный спор.
– На посту Автократора я намерен придать новый импульс развитию страны. Мы построим новые корабли. Установим на них названные устройства и испытаем в коротком переходе к Марсу.
Мы обгоним, таким образом, вышедшую несколько митсейств назад Большую Экспансию и окажем ей помощь при встрече. Вернее, не им самим, а их потомкам.
Вернёмся обратно, а потом вместе со всем человечеством выйдем в большую вселенную!
– Междупланетный шахматный конгресс. – Ворчнул предвотайп.
– Обрубим, обрубим, господа. – Поднял руки митсей.
– Всё решат эксперты. Всё. Решат. Эксперты.
Мой «кардинал», выдайте почётному апланту извещение о принятии его заявления и проекта к рассмотрению для представления на конкрс.
– Готово, прошу.
Автократор подписал и через предвотайпа передал Вастому, лукаво уточнив:
– И помните, что хотя это и подписано мною, на «конкрсе» никаких привилегий у вас не будет.
– Пусть победит умнейший. – Ввернул предвотайп.
– Да, Пётр Несторович, ступайте. Ступайте и победите.
–«Чёрт, чёрт, чёрт! – Подумал Несторович, – прямо Людовик какой-то».
Перед внутренним зрением мелькнули и пропали эпизоды какого-то старого фильма.
–«Как у них теперь положено уходить прочь от высших лиц? Кланяться что ли? Тьфу, тьфу, тьфу».
Митсей и предвотайп поднялись. Поднялся и Пётр, по-
чётный аплант.
Обменялись рукопожатиями и вышли в приёмную, в море искренних аплодисментов, привествий и поздравлений.
Это было очень приятно и высшим лицам, и новоиспечённому почётному апланту.
– Пётр Несторович, – прокрикивая сквозь овацию, обратился к Вастому предвотайп.
– Да-да?
– Вашу папку сейчас откопируют и вернут вам!
– Дарю! – Прокричал сквозь овацию Пётр и оставил за дверями тех, кому он только что задал кучу работы.
6.
Эпоха едва начавшегося сытого благополучного застоя кончилась, пришла к финишу. Как бережно и тайно от всех горячих голов берегли тебя!..
Так думал предвотайп, возвращаясь домой от Автократора. Буду спорить, думал он. Буду спорить. Семён прересидел двух митсеев, я думал пересидеть их ещё больше в покое и сытости.
Предвотайп прислушался к себе и с удовлетворением отметил, что червяк сомнений его душу не грызёт.
Застой, видите ли. Ах, Вастый! Ах, старый кочан! Мы ещё поборемся за моё сытое спокойное благополучие. Митсейство он хочет! Автократорство он хочет! Вселенную Аплантиде и Человечеству! Правнуков своей Тоньки Вастой он хочет увидеть! Вот что! За счёт Аплантиды, вот что!
Семён по его указкам корректировал «за». Я буду корректировать вопреки его указкам, и «против». Ты у меня попляшешь, Петя Вастый, аплант он, видите ли, почётный! Уррою! Утоплю! Размажу по особняку, по вастовскому! Уухх!
В течение всего времени до конкурса предвотайп был со всеми до приторности мил. И с родными, и со знакомыми, и с подчинёнными, и с предводителями, с Автократором и с Петром Вастым, разумеется. Ну, чисто «спальник, бывший конюших начальник». Первые были наверху счастья, вторые пребывали в недоумении, третьи «поджимали хвосты», предчувствуя грозу, памятуя, как, вопреки ему, аплодировали посвящению в почётные апланты одного из нынешних кандидатов в соискатели, вы знаете на что. Четвёртые косились, пятый принимал, как должное. А вот сам-шестой при всей своей проницательности никак не мог догадаться какую «кузю» готовит ему предвотайп.
И до самого конкурса не смог.
И вот его день наступил.
В большом конференцзале разместились предводители управлений-докладчики, эксперты, уважаемые апланты, ветераны, старцы, ещё помнящие Митсея I, Прибытие, «Морской вольер», Подъём, Захват, Самопровозглашение, Оборону. Над всеми усадили Автократора.
«Вопреки» его желанию усадили. В расширенных аудиториях он был очень «скромен».
Отдельно расположились соискатели и представители аплантической прессы и телевидения.
Доклад о лояльности и благонадёжности. Предвотайп.
Он вышел к трибунке и, не желая даже «взойтить» на неё, подтянул к себе микрофон. Выкликнул кандидатуру: «Пётр Вастый, почётный аплант Автократии».
Вастый вздрогнул.
– По этой кандидатуре комментарии считаю излишним. Переходит в следующий этап-критерий соискания автоматически. – Аудитория зааплодировала.
–«Неплохое начало. Поздравляю».– Услышал за спиной Пётр Несторович от кого-то из соискателей, но оборачиваться не стал.
На сердце заскребли кошки. Вот оно! Сердце.
–«Следующий этап-критерий – здоровье. Вот почему я не мог догадаться, как он хочет отбросить меня.
Он не готовил ничего, потому что готовить было нечего. Всё свершится само собой. Сердце, я совсем забыл о тебе. Думал, что выздоровел. А ведь и выздоровел, да не для этой предвотайпской крысы. И чего мы взъелись друг на друга? Хотя какой он друг. Он ничего не готовил.
Знал, что стоит ему вытащить видео-запись моего сердечного приступа в кабинете первого предвотайпа, и не пройду я в автократоры со своими УКМЕЗВЕПРами и УТРИПЖами,
со стратегией новой экспансии».
Высокое собрание не видело смысла не доверять компетентности предводителя тайной полиции.
И предводитель управления медицинского вспомоществования со спокойной совестью, по состоянию здоровья,
кандидатуру почётного апланта Вастого от соискания на должность автократора а-атве-лла!
Высокое собрание не видело смысла не доверять и её компетентности.
Даже экспредвотайп Семён, теперешний летописец Аплантиды, ухом не повёл. Головой даже не качнул. Даже соболезнующе не взглянул. Скрипит и скрипит своим стенографом. Эх!
Итак, он отведён. Финита, как говорится, ля.
Аплант Несторович поднялся и, ступая «меж кресел по ногам», вышел.
Присутствовать на  кульминации крушения своих надежд ему более не хотелось.
По дороге в аплантический особняк заехал на почтово-телефон- ный пункт позвонить жене на материк, позвать благоверную сюда, к себе, к своей новоиспечённой почётной аплантности. Не на долго позвать, и вместе обратно.
Пётр обогнул большую бронированную пристройку, хранилище конфискованных мобильных телефонов и «уоков-токов», и вошёл в «телефонник».
По карточке «почётника» занял ближайшую свободную кабину.
Жена отозвалась быстро и радостно. Только он мрачно упредил её:«Бросай всё и приезжай. В ближайшем аплант-офисе получишь билет на самолёт. Скажешь, по «почётнику» Вастого. Отдохнём недельку вместе в Тонькином хаусе, и будь спокойна, в митсеи я мордой не вышел».
– Сказала бы я, чем ты не вышел, да боюсь, трубка сгорит, батарейки сядут. Поздравляю, дорогой! В митсеи ты не вышел, зато вышёл твой проект, со всеми твоими стрижами и мехами.
– Укмезвепрами, – машинально поправил он. – Всё равно приезжай.
– Да уж еду, еду.
– Как, «еду»?
Но в ухо уж бились короткие гудки.
Положив трубку, Вастый огорошено замер перед аппаратом.
В стекло двери постучали.
По губам почтовика он понял: «Почётный аплант будет звонить ещё?»
–«Да иду, иду. Выхожу уже».– Мысленно ответил Пётр и меделенно, осторожно ступая, вышел из кабины. Медленно же пошёл к выходу. Минуя почтовые окошки, вдруг обратился к оператору.
– Я могу позвонить ещё? Автократору. В канцелярию.
– Только за деньги. Звонок за границу «съел» ваш месячный лимит местных бесплатных звонков.
– А чего ж спрашивали, буду ли звонить ещё?
– А может почётный аплант раскошелится на звонок ещё куда-нибудь? Т'к будете звонить?
– Не буду. – Буркнул Вастый.
Оператор пожала плечами.
– Ппли-и… , то есть, пожалуйста-пожалуйста. Придёте домой, слушайте радио. Вам об вас все уши прожужжат. К-координат'р-р,р,р.
Она хихикнула, и отвернулась.
Несторович вышел и потопал к Антонинкиному особняку. Застучало сердце и голова пошла кругом, глаза «утонули» в чёрных точках.
Когда точки слились в сплошную чёрную пелену, он пошатнулся. Проходящие апланты поддержали его и заорали «по цепочке»: –«Скорую! Скорую! Это Вастый!»         
–«Вастый?»
–«Вастый-Вастый. Координатор».
–«Да Скорую! Скорую же!»
Пётр отключился.
Спала чёрная пелена только в лазарете при митсейской
канцелярии.
Он пришёл в себя и шумно вздохнул.
Жена у изголовья возложила ему на лоб свою родную, тёплую ладонь.
– Здравствуй. – Сказал он.
– Здравствуй.
Ответила она и прижалась челом к его лбу.
– Голова не болит?
И добавила:
– Ты в белом лазарете Автократора.
– Хорошо, что не в чёрном.
– Уж это точно. Сказали, скоро выпишут без права выезда, пока не поправишься. Под «домашний арест» на неделю. Постельный режим. Просили проследить.
– Насчёт ареста, шутка?
– Ты не понял?
– Нет. – Улыбнулись <друг другу>.
– Не герой, сбегать в работу не собираюсь. Наработался, слава те, за жизню-то, за свою.
– Перестань «деревенничать». Лучше мобильник купи.
– Мозги жарить?
– На «всякий пожарный».
– Угу, «пугнуть, подать сигнал».
Растворилась дверь, и вошёл Автократор со свитой из предвотайпа, экспредвотайпа и ещё какого-то невзрачного мужчины, но с большим блестящим лбом.
– Мобильники в Автократии запрещены. Интернет подцензурен и отслеживается. Пугание и шантаж запрещены, и неотвратимо караются. Подача за пределы страны всяческих сигналов только под контролем соответствующих ведомств. Телефонные разговоры только с почтово-телефонных пунктов.
– Вы пугаете нас, ваше митсейство.
Женщина оторвалась от мужа и сделала вошедшим реверанс.
– Пг’элестно, пг’элестно!
Воскликнул Автократор, нарочито грассируя, и обернулся к мрачному невзрачному.
– Советую внести реверансы в этикет, ваше митсейство. Маленький мрачный невзрачный кивнул.
На недоумённые взгляды супругов мужчина, которого они мнили автократором, радостно ответил:
– Уже я больше не митсей. Меня зовите просто Мишей. Зашёл к герою наших дней, а после – в отпуск отсыпаться. Прошу его любить, слушаться, – кивнул на человечка. – Вот кто теперь Митсей и Автократор.
Вастая снова присела в реверансе. Она, явно, резвилась.
ЭксАвтократор тоже:
– Пг’элестно, пг’элестно!
Пришла пора подать голос новому митсею, что он и сделал:
– Мною, Пётр Несторович, заготовлен указ о вашем назначении организатором-координатором вашего проекта. Как только поправитесь, всецело от вас будет зависеть занять или не занять эту должность.
Ну и с соответствующим вознаграждением, разумеется.
Вастая вытаращила глаза и закрыла рот ладонью, но, услышав ответ мужа, успокоилась.
– Я подумаю над этим, ваше митсейство.
«Текущий» предвотайп скрежетал зубами. Экспредвотайп, летописец Семён, довольный, улыбался.
– Нну-т’к отдыхайте, поправляйтесь, – заключил эксМитсей, – думайте на досуге… о хорошем. Пг’элестно, пг’элестно! – Последнее относилось благоверной Вастого, облитой шутливым жадным жарким взглядом эксАвтократора. – Кстати! А не обвенчать ли нам их по-нашему, по-аплантически. Почётный аплант споёт и станцует со своёй любимой свадебный эротический вальс…
Хороша ли идея, господа?
– Жду вас живым и здоровым в своей канцелярии. Оставил за собой последнее слово новый митсей.
– Идёмте, господа.
Посетители пожали руку Вастому, поцеловали ручку Вастой и удалились. Немая сцена.
– Сказать по правде, не думала, что ты возьмёшься.
– Танцевать эротический вальс?
Вастая рассмеялась.
– Это само собой. Возьмёшься командовать проектом.
– Сказать по правде, я не думаю, что возьмусь.
– Так рвался, старался.
– Хотел встретить потомков наших внуков. Посмотреть на них, помочь вернуться назад. Да только сама посуди: прибыли мы, допустим, на Марс, а их там нет! Скорее всего нет. Что делать? Ждать? А жизни – хватит? Меня-то тебе вернут. В цинковом костюме. Я распоряжусь, будь спокойна.
– Типун тебе, охальник!
– Ну, теоретически. Чисто теоретически.
– Всё равно не смей.
– А если не ждать. Пойти навстречу на реактивной тяге. Так ведь космос. На Земле и в городах-то разминуться несложно, а в космосе – элементарно. Можно по радио говорить и в разные стороны иттить.
– Опять «деревенничаешь».
– Ни боже мой. Но прости. Да и сердце. Будем обходиться внуками от нашей последней. От птички-Наташки. Выпишут, вот, поживём немного в Тонькином дворце, да и на материк.
– Опять шпионажем заниматься?
– Да нет, лапынька, хватит. Уничтожу всё, к чёртовой матери.
– Жалко всё же.
– Тогда не уничтожу.
– А с другой стороны…
– Тогда, стоп. А то, как та шубка: «Покупай-не покупай».
– Чаю хочешь?
– Да.
– Пойду заварю.
Солнце било в незашторенные окна.
–«Луч крадётся золотой…» – подумал Вастый, потянулся и уставился в потолок.
7.
В хроники намеренно введены такие «лирические» отступления, освещающие личную и общественную жизнь как некоторых исторических личностей, так и личностей, от истории Аплантиды может быть и далёких. Будущим исследователям поэтому используя данные материалы, скучать не придётся. (Хе-хе-хе.)
В ответ на решения предводителей аплантических управлений по направлениям Аплантида, единая, как всегда, в едином порыве принялась за подготовку второй экспансии на Марс. Вернее сказать, это не было экспансией, подобной предыдущей. Это виделось относительно менее долгим пробным полётом эскадры из трёх много-много-многоместных кораблей с установленными на них новыми, известными устройствами, которые ещё предстояло сотворить. В экипажи принимались, как и в предыдущий раз, только семейные и помолвленные пары с детьми и без оных. Почётный аплант Пётр Вастый, «надёжный источник», как назвал его когда-то один из митсеев, с благодарностью отказался от предложенной ему должности организатора-координатора проекта.
–«Ваше митсейство, – сказал он высшему лицу страны, – снабжение и администрирование не стезя для инженера, который всю жизнь придумывал, изобретал, конструировал, создавал, испытывал и применял. С благодарностью вынужден отклонить ваше предложение. Наверняка найдётся немало более достойных, компетентных и молодых.
Я, со своей стороны, не прочь удовольствоваться должностью простого инженера в группе создания известных вам ключевых устройств для завоевания большого космоса».
В историю Аплантиды эти «ключевые устройства» так и вошли как укмезвепры и утрипжи. Навигаторы впоследствии сократили их до укмезов и пэпэдэжек.
Не будем тратить ваше внимание на повторную расшифровку этих сокращений, а просто продолжим.
Благосклонно приняв изложенное, Автократор, разрешил неутомимому Петру Вастому участвовать в работе и тряхнуть, таким образом, стариной.
Оказалось мало выудить без ведома и согласия из лучших голов планеты определённые технические сведения, многие из которых настолько спорны, что доставят те ещё проблемы и хлопоты. Вся работа, оказывается, ещё впереди. Мало списать, не поняв. Надо понять, разобраться и только после этого создавать и создавать. Будут ошибки, будут неудачи, будут огорчения, будет и отчаяние. Да только дело должно быть сделано. Для чего же тогда вся Аплантида, как проклятая, выкладывается в едином порыве, создаёт три новых громадных космических корабля для пробного короткого перехода? Накопила громадное количество энергии для питания Ключевых Устройств, продолжает вырабатывать не меньшее её количество на продажу наряду с  продажей постоянно совершенствующихся высоких технологий. В едином, повторим, порыве трудового энтузиазма.
Да как потом смотреть в глаза аплантическим ребятишкам, каждый из которых знает, кто у нас сейчас митсей.
В каком направлении он ведёт сейчас нацию и страну.
И они были созданы!
Эти Ключевые Устройства для космических одиссей. Их разместили, закрепили, включили в комплексы бортовых систем всех трёх кораблей.
Как на духу, всем участникам объяснили вновь: полёт будет экспериментальным. Да, рискованно. Можно остаться без людей и кораблей. Гагарин тоже был первым.
На животных? Да, проводили. Проводили. И на человеке. Ну с человеком – ясно. Да, сам.
А вот с животными – передали управление укмезами и пэпэдэжками программируемым агрегатам, они-то и вернули всех обратно. Конечно. Да. Вероятность невозвращения остаётся, но она сравнима с возможностью падения метеорита вам на башку на улице.
Вернувшиеся и не вернувшиеся навеки станут героями Аплантиды.
Кто-то сказал, «аминь», и все рассмеялись.
Инженер Вастый в состав участников не вошёл, и мы не будем повторять почему.
И состоялся первый пробный короткий космический переход.
На реактивной тяге три корабля «отгребли» подальше от солнечной системы, чтобы самим переходом не повредить околосолнечный пространственно-временный континуум. И поскольку было точно неизвестно, на каком расстоянии короткий переход не влияет на пространство-время в данной точке, «отгрести» решили на расстояние одного поколения. Для перестраховки.
Да, долгонько, долгонько. А что делать? Никому не хотелось стать гробовщиком всего человечества в случае неудачи. А на протяжении скольких поколений, скажите на милость, будет это самое человечество практиковать эти короткие межзвёздные переходы в случае успеха пробного похода? То-то и оно.
Время тянулось и тянулось на кораблях.
А за бортом практически не текло совсем. Все ещё раз убедились в правоте фактов, добытых когда-то предками «из лучших умов без их согласия».
И вот запустили укмез-генераторы.
Корабли затрясло и стёрло, слизнуло, как коровьим языком, с экранов и телескопов земных наблюдателей.
Марса достигли только два из трёх.
Неизведанное поглотило один.
Где-то и когда вынырнет он на жизнь или на погибель?
Передохнув и осмотревшись, стали готовиться к обратному переходу.
Проверили достаточность горючего, чтоб снова отгрести на расстояние поколения от системы.
Оказалось – достаточно.
Проверили укмез-генераторы и пэпэдэжки на холостом ходу. И выяснилось! На одном из двух кораблей они отказали напрочь. Почему?               
Не-из-вес-т-но.
На Марсе, кстати, никого не нашли, кроме мхов, лишайников, экзотических лиан, питающих и перерабатывающих в свой питательный сок всю органику и неорганику.
Всем было понятно, кто-то должен остаться.
И количество оставшихся должно быть не меньше состава целого экипажа.
 Апланты мужественно выдержали это нехорошее известие. Не было плача, не было свар, ссор, драк за места на корабле с работающими укмезом и пэпэдэжкой. Все понимали, неизвестно ещё, кто больше рискует – остающиеся или возвращающиеся.
Марс, твёрдая почва, он-то вот здесь, под ногами. А космос – опасен, Земля далеко. Вернутся они или… или едва ли?
Спросили, кто желает остаться?
Спросили, кто хочет вернуться, но останется добровольно?
Спросили, кто хотел бы остаться, но будет возвращаться, если вытянет себе и семье место на корабле?
Остаться пожелала одна десятая необходимого контингента.
Это были здоровые, сильные и зелёные юноши и девчонки, поколение родившихся и выросших на кораблях, пожелавших теперь свободы и свежего воздуха, не иначе.
Остальные семьи тянули жребий и покорялись своей участи. Одна семья – один корабль. Но не для пробных переходов.
И делить имущество всё-таки пришлось.
Разделили и распрощались с отбывающими, которые на космокаре поднялись в корабль с исправным «ключ»-устройствами.
Много-много лет потом, сидя у костров, старики показывали детям и молодым эту искусственную звёздочку, повествуя о том, как и они тянули жребий, чтобы жить на этой звезде. Молодые и дети подталкивали друг друга локтями и крутили пальцами у висков.
Но однажды эта звёздочка мигнула как-то особенно ярко и исчезла. Навсегда. И уже некого было спросить, что это значит и получить правильный ответ.
Оставшиеся принялись за обустройство своего быта, возведение огромных твёрдо-стеклянных куполов с тем, чтобы развести под ними сады и сельхоз-угодья.
Некоторые семьи, самые сильные и самостоятельные, уходили прочь со своей долей инвентаря. Они предпочли полную независимость. Их, конечно, никто не удерживал. Следом уходили другие. Селились рядом с ранее ушедшими, образуя соседские общины, враждуя за обладание питающими лианами, разводя птиц, кроликов, и карликовых овец.
Карликовые со временем стали отнюдь не карликовыми.
А овцы и бараны достигли размеров местных крупных животных, побирдоксов, которых приручили «под седло», как верховых.
Оставшиеся в секторах под куполами ещё пытались вспоминать аплантическое прошлое, но время брало своё.
Пока было горючее, летали на катерах к кораблю и обратно, сначала за чем-нибудь, вдруг понадобившимся, потом из интереса – а как там? Потом просто от нечего делать, в выходные. Потом прекратилось и это.
Привезённое горючее кончилось, нового не нашли, катера законсервировали, спрятали и забыли.
Найдут их много поколений спустя. Назовут много-разниками, наклепают по «образу и подобию» новых и станут гонять туда- сюда, в хвост и в гриву.

5.
Странники – потомки аплантов, совершив обратный короткий переход, шли теперь к Земле на реактивной тяге. Шли радостно и воодушевлённо, напропалую рожали детей, зная, что жить и созревать они будут на твёрдой почве. Механизмы искусственной тяжести поэтому работали с полной отдачей и были предметом особенно тщательного и даже… да, да, да!.. нежного ухода.
В пути велись исследования, пытались создать индикатор прочности пространственно-временного континуума, чтобы не тащиться так далеко на реатяге (реактивной тяге – летоп.). Пытались вывести концепцию прибора, прогнозирующего прочность пространства-времени в данной точке после совершения из неё короткого перехода корабля определённой массы. Во как! Не хухры-мухры, однако, да?
Они возвращались и … возвратились!
Старик Вастый не дожил до этого дня. Он вырастил, выпестовал своё последнее чадо, птичку-Наташку, будущую бабушку алёхинской птички (об этом в следующих книгах) и ушёл из жизни, оплакиваемый своей поседевшей лапушкой.
Для вернувшихся были оркестры и торжественные речи, которые никто не слушал в нетерпеливом ожидании финала, чтобы, отъевшись за огромным застольем, скорее разлететься по домам.
Автократор, по-традиции, объявил недельные государственные торжества. Экспредвотайп-летописец Семён также не увидел всех этих торжеств.
Автократор, создавая новую традицию, возложил обязанности государственного летописца на предвотайпа текущего правления, то есть на своего, и тот согласился. Потому, как ни высоко было его вознаграждение за свой непосильный труд, но ведь больше-то, как сказал один классик девятнадцатого века устами своего персонажа, больше-то – лучше.
Когда посвящённые Возвращению торжества и празднества подошли к концу, на «текущего» митсея свалилась дополнительная  – и немалая! – работа, связанная с систематизацией и анализом добытой информации из отчётов, дневников, опытов, экспериментов, гипотез, теорий и пр., пр., пр.
Ему, собственно, предстояло на основании всего этого выработать новую политическую стратегию. Он впрягся в разработку и осуществление международной программы освоения большого космоса с помощью коротких межзвёздных переходов.
Огорчило, что не встретились с участниками предыдущей Большой экспансии. Наверно их опередили настолько, что встретиться с потомками их потомков суждено потомкам потомков оставшихся на Марсе. А может и вовсе не суждено, кто знает.
       8.
Вдова инженера Вастого выходила из кладбищенских ворот, когда увидела на автобусной остановке свою птичку-Наташку с детьми.
– Мама?
– Деточки! Как я вас не застала? Как же вы меня дождались?
– Бабушка! Бабушка!
Внуки-блондины обхватили её с боков и повлекли к матери.
–  Да нет, это не мы тебя дождались. Зашли поесть в кафе. – Объясняла дочь, – а раньше в церкви – свечки, поминания…
Старшая Вастая кивала, обнимая внуков.
– А вот и автобус. Садимся, ма?
– Да, да.
В пустом автобусе парни «прилипли» к окнам – когда-то ещё появятся здесь. Мать не любитель водить их по могилам. Для памяти только.
– А как маленькая?
– Со свекровью.
– Понятно.
Седая Вастая снова вздохнула.
– А муж?
– Работает.
– Понятно. Может сейчас ко мне?
– Мы бы, да. Только маленькая со свекровью.
– Понятно. А мальчики? Может мальчиков ко мне? На выходные?
Дочь вздохнула.
– Муж… .
– Понятно. Так, может, он за ними и приедет? Тишину послушать. – А сама подумала:«И угораздило ж тебя, доченька. За шведа-ат».
Мальчишки, насмотревшись на пейзажи за окном, прислушивались к разговору и подталкивали друг друга локтями.
– Мам, отпусти нас бабушку проводить.
Наталья улыбнулась и разрешающе кивнула.
– Вот и славно. – Расцвела Вастая. – Вот и хорошо. Тогда выходим, мальчики! Спасибо, дочка.
Вдова почётного апланта, поддерживаемая внуками, вышла из автобуса, чтобы пересесть на рейс в область, к коттеджу, заработанному, в своё время, покойным мужем, с гаражом и двумя автомобилями.
Мать помахала им и продолжила свой путь.
Мальчики, прыгая, замахали ей в ответ.
Их радость умилила Вастую.
Она не знала, что внуки, сэкономив на своих «алитных» (утр<ированное>. элитных – летоп.) – школьных завтраках и обедах, выходах в зоопарк и кино, на всём, на чём можно, научились в каком-то полуподпольном клубе автовождению и лелеяли с тех пор надежду покататься на дедовских автомобилях.
Жила Наталья с детьми то у мужа, то в городской квартире отца зимой, то в загородном доме матери, то в «родовой» избушке Вастых в селе Зареченском области Далёкой летом. Последнюю так называли сами сельчане, потому как ехать туда было достаточно долго (см. книгу «Конец пятого плацдарма».)
Приглядывала за избой Вастых теперь правнучка Никаноровны, крёстной отца, сама, в свою очередь его крестница.
Этим же летом, родив девочку, Наталья со всем «выводком» безвыездно жила у мужа под надзором свекрови, ревновавшей всех ко всем. Хоть на два дня мальчики вырвались. Чего ей это будет стоить от свекрови, «птичка» предпочитала для себя не уточнять.
Вырвались мальчики, и на сельской доске объявлений
появилась записка следующего содержания крупными буквами:               
                «ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!
              ТОЛЬКО ЗАВТРА! В СУББОТУ!СОСТОЯТСЯ!
            АКСЦЕНТРИЧНЫЯ!  АКСТРЕМАЛЬНЫЯ!  ГОНКИ!
          ОТ  ВИЛЛЫ  ПОЧЁТНАГО  АПЛАНТА, РУССКОГО
         ИНЖЕНЕРА  ВАСТОГО  ДО  ЦЕРКОВНОЙ ПЛОЩАДИ.
МИНИМАЛЬНАЯ СКОРОСТЬ – СТО КИЛОМЕТРОВ В ЧАС!
       ПЕРЕСЕЧЁННАЯ МЕСТНОСТЬ!
      БИЛЕТЫ НА ЛУЧШИЕ ОБЗОРНЫЕ МЕСТА ––100 РУБЛЕЙ.
     БИЛЕТЫ НА МЕСТА У ФИНИША ––––––––––––10 РУБЛЕЙ.
    БИЛЕТЫ НА  МЕСТА У СТАРТА –––––––––––– 20 РУБЛЕЙ.
   БИЛЕТЫ НА  МЕСТА ОКОЛО
  ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УЧАСТКОВ ГОНОК –––––– 100 РУБЛЕЙ.
ПРИХОДИТЕ ЩЕКОТАТЬ НЕРВЫ!  »
      
Свершая на смотровой площадке с телескопом ежедневную утреннюю зарядку, старшая Вастая с  удивлением отметила, что вдоль дороги от ворот её дома до опушки ближней рощи, и до самого села! – последнее она увидела в  телескоп – начал скапливаться народ.
Народ скапливался и располагался, как мог.
Как пелось в юности далёкой, сердце забилось неровно.
Словно в ответ на это, внизу, в гараже, зашлись в драконьем рёве купленные когда-то мужем внедорожники. 
Кто-то заорал:«Пять! Четыре! Три! ... Один! Бах!»
Чёрный и белый автомобили одновременно вырвались из гаража и помчались к уже распахиваемым кем-то воротам.
А потом – дальше, к селу, рёвом оглашая округу, по дороге, которая вполне была достойна называться пересечённой местностью.
Вастая схватилась за сердце и села на стул под телескопом.
 Тогда-то она, повторим, и увидела, что народ толпится у самого села и на церковной площади, разделённый широким верёвочным коридором, в конце которого болтается, привязанный, с красными флажками, плакат с надписью «ФИНИШ».
Автомобили, тем временем, с чудовищным рёвом рвались и рвались вперёд, попеременно обгоняя друг друга.
У Вастой поседели последние не поседевшие волосы.
– Что ж это они, с глушителями-то?
По мере пролёта – иначе не скажешь – двух внедорож-
ни­ков, ведомых, несомненно, её, Вастой, внуками, народ
вскакивал и орал, как оглашенный. Седая Вастая ещё не знала, что каждый заплатил за «погляд» и теперь с лихвой получал за это.
К страху за внуков стала подбираться гордость.
Когда машины одновременно ворвались на церковную площадь, одновременно разорвали плакат «ФИНИШ», восторгу сельчан не было предела.
На колокольне зазвонили – батюшка <значит> разрешил.
Внуки Вастые, а это были, действительно, они,
заглушили моторы, скинули блестящие шлемы, перекрестились и вошли в храм.
Народ повалил за ними валом.
            Окуляр затмился: старуха Вастая прослезилась. Оторвалась от телескопа, шатаясь, пошла на кухню.
Сейчас, ведь, вся та орава будет здесь. Будет отмечать победу дружбы. Внуки пить ещё малы, да ведь народ-то угостить надо, как ни как, куда ж от этого?
Она удивилась ещё больше, когда обнаружила на кухне кучу знакомых и не знакомых односельчанок и кучу наготовленной еды на целый легион. Когда? Как? Её шестиклассники! Г-гонщики?!
Вастая охнула и со смешавшимися чувствами страха, гордости, и удивления чуть не рухнула здесь же у порога, если бы не вовремя подставленный табурет.
Заботливо поднесли сок, минералку, валидол.
Охнула ещё раз и рассмеялась.
Облегчённо рассмеялись и «кухарки».
Потом был торжественный проезд от села до дома, сопровождаемый весёлым шествием. Большая едьба на свежем воздухе с попойкой и танцами.
Внуки принародно попросили у бабули Вастой
«прощення», вымыли автомобили (глушители восстанови-
ли раньше), перекусили и с приехавшим в разгар веселья отцом, зятем Вастой, вечером отбыли в город.
Народ гулял ещё два дня. На работу вышел во вторник, и помнил ещё долго-долго мальцов Вастых в сверкающих шлемах за рулём ревущих в полёте – иначе, действительно, не скажешь – внедорожников. Поседевшую, и без того седую, от страха, плачущую и гордящуюся за внуков, принимавшую сквозь слёзы поздравления и восхищения, старуху Вастую.
Зрелищность гонки, колокольный звон, молебен, шествие, гулянку. Отроческую скромность. Бабулино «прощенне». Скромный же отъезд... Ай, да мальцы!
Ай, да Васты-хвасты! От горшка, ведь, два вершка!
Шестиклассники! И ведь где-то насобачились эдак-то, а?
А когда со среды к Вастой стали заходить «доверенные» – как сами они «об себе» представлялись – да с пачками денег за «погляд», смешение чувств у неё продолжалось и… продолжалось.
С последним доверенным ей принесли и лист бумаги с доски объявлений. Тот самый. На память.
Прочитав, Вастая промакнула глаза и положила записку в несгораемый с шифром сундучок поверх бережно уложенных купюр. Заперла, спрятала. И разрыдалась. Накатили воспоминания, как вертелся по своим задумкам с волшебным шаром-переместителем её Пётр.
Наконец, выплакавшись, она вздохнула и поднялась в кабинет мужа.
На письменном столе разложила чистый лист и   
написала крупными буквами:
«  Д А Р С Т В Е Н Н А Я …».

9.
Новому митсею пришлось здорово потрудиться, чтобы заинтересовать правительства мирового сообщества в межзвёздных переходах. На предложение встретиться для обсуждения рамочного соглашения по этому направлению первыми, как всегда, откликнулись Япония и Китай. Первая в силу своей перенаселённости, второй – в силу своей многочисленности. По одной и той же, в сущности, причине.
Японский премьер начал задавать вопросы первым.
– Удался в основном опыт ваш, митсей Митсей. Конечно, наверняка остались некоторые проблемы, но это наверняка, как у вас говорят, только дело техники. Наша задача, я полагаю, выработать стратегию совместной деятельности в этом направлении. Япония готова принять участие, внести свой посильный вклад, помогать своим традиционным союзникам, при условии, что шкура неубитого, как опять же у вас говорят, медведя составить для нас количество планет не менее числа островов японского архипелага.
Автократор выдал ему достойный ответ:
– Великий Ломоносов однажды сказал: «Звездам числа нет, бездне – дна».
Как нет числа звёздам, так нет числа и планетам, пригодным для жизни.
Автократия Аплантида в моём лице согласна с Вашими запросами, да. Но у нас тоже есть некоторое замечание по этому поводу.
– Внимательно слушаю вас, господин Автократор.
– Не секрет, что Автократия и сама может решить все технические проблемы осуществления межзвёздных переходов. Может и впредь держать в глубоком секрете техническую документацию ключевых устройств для их осуществления. Только это будет противоречить тому кредо, которое завещал нам первый митсей-основатель: «Аплантида и Человечество, Аплантида – для Человечества». Премьер кивал и кивал.
– Что значит по сравнению с условиями-пожеланиями страны Восходящего Солнца в лице вашего превосходительства многолетняя проблема северных территорий?
Лицо японского премьера слегка посуровело, но митсей увидел в этом только рефлекторную реакцию на соответствующее звукосочетание. Так ли это, он сейчас узнает.
– В вашем сопоставлении, господин Автократор, очевидно, есть определённый смысл. И, возможно, это будет иметь место. Судите сами: когда народ страны Восходящего Солнца убедится в безопасности межзвёздных переходов, в значительном, благодаря им, улучшении своего материального благополучия, а также в том, что каждый в любой момент может посетить свою историческую родину, тогда проблема северных территорий отомрёт сама собой.
– Мне-е, – протянул митсей, – понятна позиция вашего превосходительства. А что скажет председатель Китайской республики? – Обратился он к третьему участнику совещания.
– Я думаю, – в тон митсею протянул высокий гость из Китая, – я думаю, что мой японский и аплантический друзья слишком мало запросили друг от друга.
Первые лица восточных держав расхохотались.
– Я, – продолжил высокопоставленный сын Поднебесной, – со своей стороны, добавлю следующее.
– Не секрет, что наука моей страны достигла такого достаточно высокого уровня знаний и технологий, что вполне и сама в силах создать нечто подобное вашим ключевым устройствам.
Но альтернатива, как можно быстрее получить возможность расселения народа Китайской республики на открываемых планетах, пригодных для жизни и снять тем самым не только демографическое напряжение, но и территориальные трения с приграничными державами более привлекательна с экономической точки зрения.
– Ещё в этом проекте меня привлекает возможность лично отменить пресловутый принцип «одна семья – один ребёнок».
– Это несомненно сделает Вас героем в глазах лучшей половины граждан Китайской республики.– Отметил Автократор. – Разрешите мне, господа, подвести некоторое резюме нашей встречи.
Высокие гости с достоинством согласились.
– Высоким сторонам понятна перспектива поиска и широкого освоения планет, пригодных для жизни.
Высокие стороны уточнят, каждая со своими экспертами, желательный порядок распределения найденных планет, после чего встретятся снова, согласуют это и заключат соответствующее соглашение.
Высокие стороны на всё время подготовки, поиска и расселения вводят мораторий на взаимные территориальные претензии. – Высокие гости поёрзали.
– Высокие стороны будут обязаны сохранять втайне все разработки в области коротких межзвёздных переходов.
– Ваше резюме очень походит на сепаратный договор.
Заметил премьер.
– А так оно и есть, ваше превосходительство. Ведущие  европейские, евразийские, и американские державы на наши предложения в ответ хранят молчание. Так утрём же им нос. Увидев наши успехи, пусть сами бегут к нам. Мы ещё будем выбирать, с кем из них связываться, а с кем – нет.
Высокие гости, довольные, согласились и с этим.
– Найдутся ли дополнения у высоких гостей?
– Не оформить ли наш, пока ещё триумвират, – вымолвил председатель, – как политический блок стран по подготовке, поиску и освоению планет, пригодных для жизни?
– К политическим блокам, – ответил ему премьер, – как, впрочем, ко всем блокам, мировое сообщество относится настороженно. Думаю, следует учредить межгосударственное агентство КМП. Расшифровывать из-за очевидности, верно, не стоит. Через это агентство будут проходить и подготовка всех КМП-экспедиций, и регистрация найденных планет и их распределение.
– Согласен, господа. К этому, может, стоит ещё добавить пункт о регулярном пересмотре и редактировании.
Высокие гости снова достойно кивнули.
Автократор хлопнул по подлокотнику, и секретари внесли папки с распечатанными экземплярами протоколов совещания и соглашения.
Предводители Поднебесной и страны Восходящего, прочитав, прониклись уважением к оперативности аплантической бюрократии.
Высокие стороны скрепили документы своими подписями и обменялись рукопожатиями.
Повторно собраться решили через квартал или раньше, как только будут готовы заключения собственных экспертов.

10.
Они встретились, конечно, раньше, поскольку вдруг стали поджимать сроки.
Идеи создания ключевых устройств для межзвёздных переходов не только витали в воздухе, они находили свои различные воплощения в разных космических державах мирового сообщества.
Хорошо ещё, что пока воплощения эти были наивны и неудачны, как первые «еропланы». Но человечество учится скоро.
Так в свете этого и было быстро учреждено Японо-
Китайское Аплантическое Агентство Открытия и Освоения.
Его укомплектовали коллективами лучших специалистов. И оно во весь, как говорится, опор понеслось к победным результатам.
Возмужавших последних внуков Вастых пригласили к участию в работе Агентства, как высокопрофессиональных специалистов в области двигателей и систем движения.
Вастая старшая не дожила до этого дня.
Через год после тех знаменитых гонок она впала в долгий приступ тоски и тихо покинула этот мир.
–«Приезжайте. Умираю».– Было сказано ею в мобиль-
ный телефон.
Братья примчались одновременно на своих внедорожниках.
Хоронить пришла вся сельская округа.
Процессия растянулась на полдороги от ворот усадьбы до села и погоста.
Парни Вастые потом не загостились.
Третий, девятый, сороковой и годовщину они поминали в Аплантиде в перерывах между вахтами в агентстве Открытия и Освоения.
Наряду со всеми, они внесли значительный вклад в изготовление окончательных моделей ключевых устройств для коротких межзвёздных переходов.
Незадолго до старта первой экспедиции Открытия и Освоения Вастые попрощались с родными, с повзрослевшей сестрой и канули в пространство, как некогда их кузены по материнским линиям.
Агентство Открытия и Освоения  активно продолжало свою работу.
И до сих пор бы оно непрерывно готовило и отправляло к звёздам эскадру за эскадрой, не появись на Земле последние внуки инженера Вастого, Питт и Петерсен, вернувшиеся из космических глубин.

Выросла птичка-Наташа Вастая в покладистую весёлую толстушку-троечницу.
Тройки сыпались на неё в школе за бойкий язычок, не щадивший никого, включая директора.
И профессию она выбрала какую-то…
– И что за профессия – языком молоть.
Ворчала Вастая старшая.
– Не молоть, мамочка, а переводить. Со шведского на русский, и обратно.
Птичка натянула «официально-помпезную» гримасу и пробасила:
– Способствовать развитию оптимальных шведско-российских отношений.
Рассмеялась, обняв, чмокнула мать в щеку, шепнула:
– Они ж с <времён> Петра ни с кем не воевали.
– Не понимаю, и что?
– А! – Птичка всплеснула рукой и упорхнула на кухню к согревшимся, вкусно запахшим котлетам. – Приходи, перекусим.
– Обжорка. – Вздохнула Вастая и углубилась в газету.
Замуж Птичка вышла, как и хотела, в Швеции, за шведа, постоянного, наследственного, чуть ли не пожизненного, представителя какой-то шведской конторы; «залетала» в России, рожала в Стокгольме…
Тут-то и закончилась её покладистость.
Мало того, что наотрез не захотела брать фамилию мужа, да ещё и детей не захотела на неё записывать.
 – Ты большой, красивый, хороший, я тебя люблю, но дети... Их дед в переписке с самим Автократором! Он станет ; обязательно! ; почётным аплантом! И дети, пока они Вастые, тоже. Это наследуется, как ни странно.
Ты был когда-нибудь внуком почётного апланта? Статус
«семья почётного апланта» тебе ни о чём не говорит?
А мне ; говорит. Имена им, так и быть, давай, какие хочешь, я согласна…
Что? Вы бы не потерпели?
А уж он её так любил, так любил.
А свекровь так не любила, так не любила.
А ему – с гуся вода. На именах он и отыгрался.
Дед его, Питт, был английским дипломатом. Бежал в войну из Германии – уж как он там припозднился, не понятно, – в Швецию, да там и «застрял».
Его отец, швед Петерсен. Или «-сон?», поправьте, если знаете. Как бы то ни было, младшего сына птичкин благоверный нарёк Петерсеном.
При сохранении внешних приличий свекровь метала молнии, но поделать ничего не могла.
А когда родилась внучка, успокоилась совсем, полностью отдавшись «бабкинской» доле.
И Наташа не противоречила ей больше ни в чём.
                11.
Они вернулись неожиданно. Обошли главные офисы агентства в странах Восходящего и Поднебесной. Нанесли визиты председателю и премьеру «текущих» правлений. И только потом, только потом их пригласил к себе Автократор Аплантиды.
– Господа Вастые, мне надоели ваши закулисные перемещения. Что это значит? Не подскажете ли? Почему я должен узнавать обо всём последним?
– Ваше митсейство, – вкрадчиво обратился к нему Питт Вастый, – мы совершили этот предварительный вояж с тем, чтобы собрать некоторые дополнительные сведения для наиболее полного и развёрнутого доклада вашему митсейству.
Автократор смягчился.
– Лладн/, господа. Чаю? Кофе?
– Коньячку бы, ваш -сейство, – улыбнулись братишки, – в полётах совсем закоченели.
– Мне докладывали, что пилоты экономят на обогреве салонов.
– Мы шли на грузовых, ваш -сейство.
– А-а, неужели?
– Да-да, господин Автократор. Мы спешили, как могли.
Митсей хлопнул ладонью по подлокотнику, и посетителям принесли по стакану коньяку, по лимончику, красиво нарезанному кружочками, и по стакану икры с торчащими в последних серебряными столовыми ложками.
Как и дед, не страдая синдромом скромности, братья расположились на знакомом угловом кожаном, но тёплом диване, который помнил ещё первых митсеев,
и принялись за коньяк с икрой и лимонами.
Автократор, скрывая нетерпение, обратился к бумагам на столе. Писал, черкал, перекладывал с места на место, исподлобья бросал мимолётные «зырки» (взгляды – поясн. летоп.) на жующих.
Наконец был сделан последний глоток, умят и сжёван последний лимонный ломтик, проглочена последняя ложка чёрной икры.
 – Итак? – Спросил ожидавший этого момента митсей.
– Итак, ваш -сейство, то, что вам, уже давно, не решаются сказать правители Поднебесной и Восходящего, пришли сказать мы.
– Слушаю, – сказал Автократор и вцепился в подолокотники.
– Открытия и Освоения пора прекращать.
– Г-гм.
– Ваше митсейство, – вошёл в разговор Петерсен Вастый. – Наш Питт выразился не совсем точно.
Следует прекратить только Освоения, и только в сфере экспансии и расселения. Наши союзники сполна решили проблему перенаселённости и демографического напряжения. В Китае, например, давно уже стали поощрять многодетность в семьях.
– Я продолжу. – Вернул себе «кормило» беседы Питт Вастый. – Ваше митсейство, конечно, помнит из истории, как Аплантида снизила мировую безработицу на заре своего основания? А потом и вовсе уничтожила её. Теперь же пришла пора руководителям союзников опасаться, что не с кого будет брать налоги.
Некем будет руководить.
– Некем будет командовать. Они…
– Довольно. Мне доносили и об этом.
Вастые значаще кивнули.
– Значит, вы считаете, момент настал?
– Соверш/нно, ваш -ссейство. – Хором ответили братишки. – Сс/верш/нно.
– Остаётся только удивляться прозорливости наших союзников, – размышлял уже сам по себе Автократор, – когда они ввели в законодательные инструкции Открытий и Освоений категорический запрет на передачу межзвёздных транспортных кораблей колонистам. Этим они хотя бы как-то закрепили зависимость колоний от земных столиц. Мы в этом вопросе были несколько либеральнее и поэтому много потеряли. Прочтите это.
Автократор вдруг выдернул из толстой папки исперщренный печатными пунктами чего-то лист бумаги.
– Вшсство? – Вастые подобрались и <,как могли,> сосредоточились. Автократор понял их по-своему.
– Я ликвидировал право предвотайпа передавать мне документы только при нём и в его присутствии. Иначе он торчал бы тут вместе с нами и считал сколько ложек икры вы проглотили. Вастые расхохотались, и Автократор поддержал их. – А потом прислал бы обоснование увеличения расходов на рыбоводство на наших континентальных территориях за рубежом.
Отсмеявшись, он заключил.
– Прочтите и составьте перечень своих предложений.
Вастые опять подобрались.
– Не здесь и не сейчас. К вашим услугам, как всегда, особняк вашей тётушки Антонины. Он, кстати, совсем не состарился с тех времён. Там отдохнёте и составите свой меморандум. Я вас не тороплю, но прошу не затягивать. Сразу ко мне. Вас пропустят без проволочек.
Они обменялись рукопожатиями и расстались.
А когда встретились вновь, Вастые попросили разрешения участвовать в создании за последней освоенной союзниками планетой огромной космической обители – Последнего Форпоста.


Регулярное расселение было приостановлено.

Лицензия на производство укмезов и пэпэдэжек была продана правительствам мирового сообщества.
   
            (Конец первой книги.)






























                Приложение 1
                к Саге об Аплантах.

           О  ПРЕДКАХ  ТЕХ,  КТО  СОЗДАЛ  АПЛАНТИДУ.

* * *

В безоблачном небе лазоревой масти
Завыл-заревел лихорадочный гром.
А я – офицерик – дежурный по части,
Застыл в изумленьи с разинутым ртом.

Мы были в войну без оружия вброшены,
И видели это сквозь стёкла кабин
Холёные псы в металлических коршунах,
Крылом рассекая сумятицу спин.

Картинки ушедшего скорбно листаешь…
Каким же был долгим тот летний закат?
Их бронетанкетки, почти не стреляя,
Давили, давили, давили солдат…

Зубами от злости скрипишь вспоминая –
Не можешь хотя бы по птицам пальнуть!
Вот вражий огонь и тебя накрывает,
И кажется чудом пройти эту жуть.

Командиру полка взрывом срезало ноги.
– «*–*–*– ! *–*–*–! *– *–*–! мать!»          «Спасайтесь, солдаты! Вы были мне дороги.
Вломите же тем, кто нас ткнул умирать!»

Услышали только его единицы.
Врагу миллионами сломлен хребет.
Но Вы! Кто нас бросил тогда у границы,
Дрожите, отправившись на тот свет.

    БАЛЛАДА О КРУПНОКАЛИБЕРНОМ ПУЛЕМЁТЕ.





Июня сорок первого
Двадцать второго дня
В окоп засели «фе»ровый,
Патронами звеня.

Армада бомбовозная
Над головой прошла,
А вот – пехота с техникой
Па-йдёт у нас вся на !…

Хар-рош крупнокалиберный
Красавец-пулемёт.
Он по три цепи вражеских
  За очередь берёт!

Мы с нашим оружейником
Косили их полдня,
И до сих пор уверены,
Что было то не зря!










        ПОСЛЕДНИЕ  СТРОКИ  ДНЕВНИКА
               НЕМЕЦКОГО  ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО,
                ПОГИБШЕГО  В  СТАЛИНГРАДЕ.

Нам надо прошагать до Волги километр.
Всего лишь километр пехотного пути!
Но шпарит морду нам такой свинцовый ветер,
Что этот километр не можем мы пройти.
Захватываем с ходу
Два дома и вокзал.
Mein Gott!*) Зачем ты с русскими
Нас в узел завязал?

Всего лишь километр войны до этой Волги.
За это время мы ДВЕ Франции прошли!
Здесь в обороне львы,
А в нападеньи – волки,
И этот километр не можем мы пройти!
Опять они отбили
Свой грёбаный вокзал!
Mein Gott! Зачем ты с русскими
Нас в узел завязал?

Здесь пленных не берут
На выбор – либо-либо.
До Волги – километр.
Бежать! Ползти! Стрелять!
Но русские стоят, как каменные глыбы,
И нам осталось тоже – стоять и умирать.
Без ног и с пулей в сердце
Не отобьёшь вокзал.
Mein Gott! Зачем ты с русскими
Нас в узел завязал?

––––––––
*) «Mein Gott!» – Мой Бог! (нем.)


* * *

В числе первых трёх полусотен мы были.
На берег!
В кровавой холодной воде!
На берег!
А многие не доплыли,
Поскольку их «сплюнули» чёрт знает, где.

Другие – в исподнем! Из водной юдоли,
Зубами стуча и вцепясь в автомат,
Бежали в атаку по снежному полю,
Согревшись в воронках от мин и гранат.

Прошли! Доползли через стоны и боли!
Теперь передышки хотя бы часок.
– Н-не-ет! Пленных не брать!
           Занимать оборону!
И снова вгрызайся в кровавый песок.

Три дня и три ночи на горькое горе
Держали мы тот злодобытый майдан.
За спинами – море, и раненых море,
Которым не светит лечение ран.

Стрелять стало нечем,
И рации сдохли.
Готовились в рукопашном бою умереть,
Но внаглую – днём! – приползли мотолодки
И сняли нас.
Тех,
Кто посмел уцелеть.





* * *


Пуля-дура в меня не впилась над окопом
На глазах у товарищей-однополчан.
Взрыв! Контузия. Плен. За колючкой работа
За похлёбку. За Жизнь. За прогнивший кочан.

Не боялся, вернувшись, ни бога, ни чёрта.
СМЕРШ проверил мою пролетарскую суть…
Только в кадрах с тех пор проходил вторым сортом,
И на сердце с того только горечь и муть.

Зубы накрепко сжав, пережил палачей.
Тех.
И
Этих.
В мои семьдесят пять меня рано, однако, в музей.
В бизнес и криминал «утекли» от меня мои дети,
Чтобы смело плевать в морды новых и … Новых
Князей.


          
 





  Приложение 2
                к Саге об Аплантах.

О ВОЖДЕ, КОТОРЫЙ СОЗДАЛ СВОЮ ИМПЕРИЮ САМ.

                СМЕНИ  ИМЯ.
               
                Вождь1) Буцефала на полном скаку,
                Мчась с наступающими войсками,
                Вновь осадил, разглядевши
           щеку
                Бойца Александра  в щели
                Меж камнями…
                «Т-так-р-раз-эдак тебя,
                О, дрожащий в тени! –
                Грозным было Вождя возмущенье. –
                Или не трусь, или имя смени!
                Чтоб врагов не вводить в заблужденье».











_____________
Здесь и далее поэты Аплантиды титулуют Александра Македонского «Вождь», так как общеупотребительного «Царь» в тогдашней Греции ещё не существовало.
 «Царь» – сокр. от «Цезарь», появилось гораздо позднее. Произведений, в которых
великий полководец титулуется «Митсей», не сохранилось. – прим. летоп.

            





* * *



Преподнесли однажды Александру Македонскому
Великолепные стеклянные сосуды.
Но вождь велел РАЗБИТЬ
понравившийся дар.
Все так и ахнули!
Возникли пересуды,
И затрещал недоумения пожар.

–«Я знаю, стекляшки прекрасные эти
Все были б разбиты, одна за другой…
По каждой бы я огорчался,
   и плети
Ходили б, резвясь, по спине не одной.
Не лучше ль, друзья,
огорченьем единым
Теперь устранить кучу зол впереди?» –

И ахнули снова
юнцы и седины,
Лазутчики, стража, купцы и вожди.










               

                КРАСИВЫЕ – ОПАСНЫ.



На встречу к Македонскому,
Идущему на персов,
Лазутчик прибыл
Донесенье сообщить:
«Войска у Дария…, дороги…,
Дочери-невесты…»

– Сильней меня не мог ты огорчить!

С усмешкой горькою
Главой качнул Воитель:
«Увы-увы, мой доблестный шпион.
Конечно, плохо,
Если Македонский
Будет просто битым.
Но хуже, если ИНОЗЕМКАМИ
Вернётся битым он».
















НЕ БОЛЬШЕ ОДНОГО.


« Запомни, ученик и вождь мой,
   Македонский, –
   Рёк Аристотель, взашей прочь вытолкав
   Придворного писца.
– Храни секреты глубже Тьмы
хеттонской.
 Не посвящай в них больше одного лица».
– « Допустим, от тебя секрет узнали
двое,
Чтоб, к исполнению приняв,
     его хранить.
Но вот потом,
       когда секрет раскроют,
Виновного не сможешь ты определить».
– « Накажешь обоих, хотя был виновен
       не каждый,
И вот невиновный – скорбит
В неведеньи своём!
Обоих простишь –
Оскорбишь невиновного дважды:
Он будет прощён,
Не нуждаясь в прощеньи твоём!»









                ГЛАВНЫЙ СОВЕТ.




« Будь осторожен с войском в обращеньи, –
Читал на марше Вождь письмо
К себе, –
чтобы оно в боях, страданьях
И лишеньях,
Дурною мыслью не прониклось о тебе».
« Если плохо ком-либо думаешь,–
Продолжал Македонский читать,
– То легко о нём плохо сказать.
«Если плохо о ком уж легко отозваться,–
Завершал Аристотель строчки письма.
– В обращении с ним уж не будут считаться.
   И плохим оно будет весьма и весьма».

Не завоюет Вождь земли цейлонской,
Но тьма веков, скрывающая быт,
Не скажет, что Воитель македонский
Был войском своим предан и забыт.














ПРОЩАНИЕ.


«Пишу тебе, ма,
Ощутив приближенье УХОДА.
Скорее обильнейший стол приготовить велю
Для всех македонцев, родных проводивших
В течение года
В тот путь, что не всякий пойдёт и в хмелю.
И когда соберутся, одеждою траурной вея,
Ты в их толпе, среди них, затеряйся и знай,
Что бессмертия нет.
Не грусти и утешься скорее.
Вот опять лихорадит. Прости.
И прощай».

















Приложение 3
                к Саге об Аплантах.


   СВАДЕБНЫЙ (эротический) ВАЛЬС,
ИСПОЛНЯЕМЫЙ ПРИ БРАКОСОЧЕТАНИИ      
       АПЛАНТОВ.               
               
Столько столетий с тех пор пролетело,
Но мы с тобою близки, как тогда.
И, как тогда, жажду я твоё тело,
Душу твою… и тебя,… и тебя.

Я же весь твой, дорогая, родная.
Кроме тебя никого не хочу!
Только с тобой, дорогая, родная,
Грозы и бури мне по плечу!

Счастье нам быть в этом мире с тобою.
Счастье с тобой просыпаться вдвоём.
Счастье любить, наслаждаться тобою
И отдавать всё своё и… своё.

Я же весь твой, дорогая, родная.
Кроме тебя никого не хочу!
Только с тобой, дорогая, родная,
Грозы и бури мне по плечу!

     Сколько бы лет с той поры не промчалось,
     Нам не считать, сколько их там, и зим,
     Как мы с тобой первый раз повстречались,
     Как мы с тобой стали целым одним!