Я почти ничего не знаю о птицах. Жители страны слепых, описанной Гербертом Уэллсом, полагали, что над их головами поют и шелестят ангелы. Недалеко от истины. Иногда я спрашиваю себя: «Кем или чем ты хотел бы стать, не подойди твоя очередь на человеческую судьбу»? Ответ зависит от настроения…
Деревом, защищающим маленьких пернатых существ от порывов ветра. Я даже согласен на дупло. Болезни и всякие там короеды постепенно разрушат ствол, но я смогу слушать пение временных обитателей. А может быть «ангелом», упражняющимся на флейте. Наконец, трелью: короткая и прекрасная жизнь.
Суббота. Раннее утро. Я натянул чёрную футболку. На уровне сердца вышит логотип известной марки. Наверняка так и задумывалось. Из кармана шортов выпала аккуратно сложенная фольга от шоколадной конфеты. Я наклонился и неожиданно обратил внимание на птичье многоголосье.
Пока не скажу кому-то из близких «привет» или «доброе утро», для меня не начнется новый день. А раз так, можно задержаться у окна и послушать… Эти минуты не будут считаться потерянным временем. В хрупкой зелени сада птиц немного. Я насчитал пять голосов. Возможно, другие молчали. Выше всех звучала короткая повторяющаяся нота, словно где-то за углом дома женщина медленно катила коляску. Небольшие колёса вращались, поскрипывая, но призрак не показывался на отрезке заасфальтированной дорожки, доступном моему зрению.
Я представил секундную стрелку, закрепленную на уровне бесполезного шпингалета, и начал мысленно подталкивать её. Старая голубоватая рама и узкий подоконник, на котором становится тесно даже крошечному цветочному горшку. Стены домов, пустующих и опустошённых. Дряхлая терраса с парой допотопных столов и без единого стула. Вишня, цветущая из последних сил. Апрельское благодушное небо. Будь у него плечи, оно наверняка пожало бы ими, глядя на это запустение.
Однажды в ток-шоу известную супружескую пару спросили: «Вы когда-нибудь испытывали ненависть по отношению друг к другу?» Отвечать полагалось односложно и чистосердечно. Точно помню, что Она первой сказала: «Да»…
Задумывался ли я о самоубийстве? Наверное. Странное слово… Преступник должен быть наказан. Остаётся неясным одно: кто виноват в большей степени – убийца или жертва? Не люблю местоимения в единственном числе. Говоря «я», «ты», «она», мы обрекаем себя и окружающих на одиночество. Самоубийство. Самолюбие. Самодурство. Из окна этого дома невозможно «выбросить себя», словно окурок. Подоконников нет. Рамы рассохлись и не реагируют на любой нажим. Падать некуда: первый и последний этаж. Внизу радуется земля, освободившаяся от скорлупы асфальта. В свою очередь, пожав плечами, обратил внимание на два птичьих голоса. Синицы, так мне показалось, скрывались среди ветвей яблони, низкорослой, загадочной. Это дерево цветёт каждый год, но за два десятилетия я не видел ни единого плода. Не удивлюсь, если узнаю, что в полнолуние яблоня превращается в Нечто, безнаказанно разгуливающее по саду… Снова разыгралось воображение.
Ни одна синица не напомнит миру о себе пасмурным днём. Некоторые «ангелы» преспокойно щебечут даже под мелким дождём. Только не эти. Вот если бы у птиц нашлись зонты!.. Я подслушивал «немногословную беседу». В птичьих словах, изобиловавших гласными звуками, ударение падало только на «и», точно так, как в забытом Эсперанто оно неизменно приходится на предпоследний слог: hоmo, fenеstro, birdo (человек, окно, птица). Отвернулся от окна. Взгляд задержался на старом телефонном аппарате. Трубка, соединённая с корпусом витым проводком облюбовала левую часть базы. Кнопкам пришлось довольствоваться правой. В этот час никто не позвонит. Но птицы и не откликнутся на призывную трель собрата, томящегося в странной клетке. Когда-то ему нравилось слушать долгие, зачастую пустые разговоры. Всё изменилось…
Внезапно за окном рассмеялась какая-то птица. Громко! Визгливо! Безнаказанно!.. Жуткое подобие человеческого веселья. Я вздрогнул. Испуг пробуждает в нас инстинкт пернатых… Вспорхнуть. Улететь. Спастись. «Ангел» или «демон» продолжал хохотать. Где-то я уже слышал этот смех… В парках? Нет. Во время пикников? Тоже нет. Он преследовал меня в кинотеатре. Содержание фильма давным-давно выветрилось из моей памяти, но звук, раздававшийся за спиной… Она не хихикала и не фыркала, не пыталась придать смеху особое грудное звучание и не заливалась от души. Соседка выражала одобрение отрывистыми, хриплыми смешками. Казалось, ещё секунда, и отвратительный вульгарный хохоток заглушит шорохи зала, займёт своё место в киноистории. Иногда её дыхание, учащавшееся с новой порцией веселья, шевелило волосы на моём затылке. Обычно эта роль отводится страху. Может быть, я всё придумал. Просто и тогда и сейчас во мне проснулись одинаковые чувства. Я поискал глазами бедолагу, - именно так хотелось назвать существо, вынужденное смеяться в одиночестве…
Не знаю, откуда в нас берутся желания… Вы когда-нибудь хотели выйти во время антракта или перед спектаклем на сцену и приложить руки к занавесу? Представьте, на бордовой поверхности вдруг проступают две выпуклости, очертания двух ладоней. Возможно, никто не заметит, но ощущение глупого и безобидного баловства захлестнёт человека по ту сторону бархатной стены! В каком-то детском порыве я приложил руки к прохладному стеклу. Ближе к полудню оно нагреется, станет почти живым. Кто-то провёл кисточкой по пальцам: красная полоска, оранжевая… Постепенно я превращался в мальчика с разноцветными ладошками, рекламирующего какой-то жилой комплекс. Спустя мгновение откроется дверь, меня смажут чем-то склизким и наклеят на троллейбус… Я не смог побороть желание и взглянул на руки, надо сейчас же вымыть их с мылом!
Оглянуться меня заставил негромкий и очень знакомый звук. Казалось, кто-то сидит за компьютером и просматривает мои статьи, «папки» с музыкой. Какие-то «шарики-ролики» трутся друг о друга внутри «мыши»… Передразнив автомобильную сигнализацию, та же птица решила отрепетировать свою главную партию. В её пении отсутствовала какая-либо логика или последовательность. Поднимаясь по винтовой лестнице звука, я не мог предвидеть, что ожидает нас наверху. В цикле концертов «Времена года» есть отрывок «Весна». Птица явно заимствовала у Вивальди некоторые приёмы или наоборот… У одного из участников Led Zeppelin спрашивали, не кажется ли ему музыка группы незапоминающейся мешаниной? Этим же вопросом задавался я, слушая «ангельские» рулады. Нет, повторить пение птицы я не смогу, но всегда узнаю его среди щебета других пернатых. Стоило этой мысли обессилеть и упасть воздушным змеем в ущелье забвения, как все звуки за окном смолкли. Разом. Словно подчинились властному жесту дирижёра. Резкая перемена в настроении сада шокировала меня. Многоголосое утро не должно перетекать в день тишины!.. Пугающее словосочетание прозвучало в ушах одновременно голосами нескольких теле- и радиоведущих. В одной из европейских стран завтра состоятся президентские выборы, а сегодня там… В это мгновение я осознал, что накануне вечером поссорился со всеми близкими людьми: не помог сделать квартальный отчёт, не пошёл в гости вместе с …, не отвёз в аэропорт… Не сделал! Не сделал! Не сделал! Чем я вообще занимался вчера? Если сию минуту не скажу кому-то «привет», начнётся ужасно долгий и бесполезный день тишины…