Сидоров бежал в общем потоке. Куда-то туда бежал. Ну, в общем, куда и все. В данном случае – по переходу: из метро к остановке троллейбуса.
Вдруг мчавшаяся прямо перед ним огромная тётка неожиданно нагнулась, так что Сидоров на всей скорости въехал в её обширный тыл. Огибая его, он мельком взглянул: чего это она? Оказалось, тётка поднимала уроненный кем-то пятак.
«Эх, опередила!» - успел подумать Сидоров, и устремился дальше, навёрстывая только что даром потерянную долю секунды.
Шагов, однако, через десять он вдруг заметил, видимо, кем-то в спешке оброненный рубль. И, чуть притормозив схватил его. При этом сзади на него наехало что-то массивное и мягкое, и низким контральто пророкотало общеоскорбительный текст про всех мужчин вообще, и про Сидорова в частности. Оказалось, что это была давешняя тётка, но теперь уже со стороны бюста.
Тётка, как и десять секунд назад сам Сидоров, с обидой отметила, что вот, мол – рубль, а мог бы достаться хорошему человеку. То есть, ей. И что вообще, все мужики – козлы…
Впрочем, шагов через двадцать она вдруг заметила одиноко лежащую впереди десятку, и, на полном скаку подхватив её, помчалась дальше… Впрочем, снова обогнанная Сидоровым, который, радостно закусив удила, мчался вперёд, уже понимая: ставки растут!
Лихорадочно шаря на бегу глазами, Сидоров ждал, искал и жаждал новой, ещё более крупной купюры. Или даже целого кошелька. А то и (чем чёрт не шутит!), например, золотой цепочки…
Но поток людей вокруг стал как-то неожиданно редеть, таять, и ноги вынесли Сидорова прямо к троллейбусной остановке, а там – и в сам троллейбус.
С трудом пропустив продавившегося в салон Сидорова, двери закрылись за ним, так что тётка (та самая, та самая!) ткнулась в теперь уже закупоренный образец общественного транспорта, стукнула зачем-то по нему кулаком, но – осталась, осталась! – быстро уплывая куда-то назад, в неприятное прошлое, и всё уменьшаясь и уменьшаясь в размерах.
«Сволочь!» – удовлетворённо подумал Сидоров…