Баранчик всегда был хилый и тщедушный. С первого класса он стоял в конце шеренги на физкультуре, получал тумаков от более крупных товарищей, путался под ногами в столовой и вечно становился объектом насмешек. К одиннадцатому классу ничего не изменилось.
Нет, Слава Баранов мог бы постоять за себя, по крайней мере, попытаться. Записаться в секцию бокса, например. Или начать учиться, постигать азы какой-нибудь науки, чтобы задавить обидчиков не силой, а интеллектом. Он мог бы стать негласным лидером в своём маленьком жестоком коллективе и манипулировать действиями в отношении себя, не давая невинной шутке-подколке превратиться в изощрённое издевательство.
Но он был всего лишь Баранчиком – глупым, слабым и безвольным. Никогда не перечил чужому слову, боялся каждого шороха и с тупой покорностью принимал все обиды, долго переваривая их резиновым желудком собственной ущербной гордости.
Даже когда верзила Батюнин со своей бандой поймали его после уроков и, затащив в подсобку, прижали к стене, Баранчик только печально улыбался. Они брили его волосы, оставляя лысой половину черепа, а он улыбался. Они приклеивали ему усы из состриженных прядей, он улыбался. И только когда Батюнин резко дернул его на себя, впечатывая колено куда-то под рёбра, Слава издал прерывистый жалобный звук, похожий на блеяние…
…Однажды на уроке истории Батюнину, страдающему от скуки и безделья, пришла в голову любопытная мысль. Он обернулся к своему приятелю Мише Катцу и тихо прошептал: «Сегодня играем все вместе». Катц только кивнул и злобно ухмыльнулся…
…Они догнали Баранчика, когда он почти уже вышел со школьного двора. Вопреки обычной схеме, они потащили его не в подсобку, а направились к заброшенному сараю, находящемуся за школой. Катц, схватив Баранчика за куртку, волоком тащил его за собой, а все остальные громко ржали, обмениваясь неприличными репликами. Достигнув пункта назначения, Катц отпустил Баранчика. Компания истязателей тут же обступила его плотным кольцом. Однако в этом не было нужды, Баранчик и не думал сбежать.
Батюнин сплюнул на землю, прямо под ноги своей жертвы. Баранчик даже не шелохнулся. Он загипнотизированным взглядом уставился в землю и трусил. Не понимая, что происходит, он чувствовал, что впереди не обычное издевательство, к которым он давно привык, но нечто куда более страшное и жестокое. Осознание подступающей беды парализовало Баранчика, сделав его тело ещё более мягким и податливым, не способным к сопротивлению.
Однако шли минуты, а пытка всё не начиналась. Баранчик сглотнул и посмотрел на обидчиков. На него уставились четыре пары горящих предвкушением глаз. Прямо перед его лицом была потная рожа Батюнина.
-Ну что, Баран, поиграем в гестапо?
И игра началась…
…Слава Баранов мог бы закончить школу, поступить в вуз, вылететь из него. Он мог бы найти себе какую-нибудь невзрачную Машу Иванову, жениться на ней и наплодить кучу бесцветных детей. Он мог бы дожить до седин, копя на новую квартиру в столице, которую бы так никогда и не купил.
Но он был всего лишь Баранчиком – глупым, слабым и безвольным. И его зарезали в сарае.