Дневник V-48 Вся моя жизнь одно огромное стихотворение, посвящённое Богу.
7 января 2004 г. Рождество Христово. Пели ночью в храме. Очень скромное угощение — какао и бутерброды, пирожки, одна мандаринина.
У Иры Ж. был в гостях её друг Виктор, он врач, пишет стихи. Мы шли с ним до метро, он велел мне взять его под руку. Он оказался более тонким и глубоким человеком, чем это могло показаться с первого взгляда. Он проницателен, о Ире сказал, что она максималистка, что она, может быть, придёт к вере через художественное восприятие мира.
Илья Шифрин на днях прислал большое письмо, тон шутливый, очень живой, он зовёт меня в Прагу, он там часто бывает, обнимает, целует меня в конце письма.
С удовольствием читаю «Грасский дневник» Галины Кузнецовой. Бунин недаром полюбил её, она талантлива, глубока, восприимчива к красоте мира.
8 января. Вдруг появилось тёплое чувство к Андрею Г. Я его простила. Зачем нас разорвали менады? Можно ли соединить разорванные концы, Бог, Андрей, судьба? (Нет, это оказалось невозможным)
В ансамбле у Веры Малый пели мы Шуберта, Шумана, Мендельсона. Голос мой звенел.
От соседнего метро я тихо шла домой, падал снег, не хотелось уходить от него, хотелось долго идти. Куда, к кому? Полнолуние.
Вся моя жизнь одно огромное стихотворение, посвящённое Богу.
10 января. Мы с Линой, Лидой Савченко отправились в гости к Кате Дружининой, она встретила нас, улыбаясь. Обнялись, вошли в комнату, где на кровати сидел в подушках Федя Дружинин. Я взяла его за руку. «Ты не изменилась», - сказал он. Ему трудно говорить. Болезнь скрутила его. Катя оживлена и красива. Федю от гибели спасли дорогие китайские чаи и добавки.
Федя сказал: «Я в детстве переболел всеми детскими болезнями. До трёх лет я почти всё время был в постели. Мне много читали вслух — мама, папа, бабушка. Когда я пошёл в школу, я знал Шиллера, Шекспира.
Мне многое было дано. Теперь я расплачиваюсь. Я не заслужил того, что было мне дано. Сейчас я хотел бы написать о родителях. Я удивляюсь тому, что ко мне приходят музыкальные образы, композиции».
Лина говорила с Федей о Боге. Вечером она сказала мне по телефону, что она не атеистка. Тем лучше, раньше она часто говорила мне, что не верит в Бога.
Катя прочитала мою книгу, говорила странные вещи, что это не литература, слишком много эмоций, что на каждой странице — новый мужчина, что я каждому мужчине вешалась на шею, это неправда, это совершенно не соответствует моему характеру, я бежала от мужчин, а не вешалась им на шею. Я сказала Кате, что всё, что она сказала - не так. Она долго несколько раз извинялась передо мной. Проходило время, и Катя в очередной раз говорила мне: «Прости меня».
Ни одного доброго слова о моей книге она не сказала, кроме того, что я хорошо написала о Наталье Львовне. «Ты пишешь, что мой папа ухаживал за тобой», - сказала она. Я говорю Кате: «Я так не писала. Он поцеловал мне руку. А ведь так было принято — целовать руки дамам».
Вся эта странная критика меня обескуражила. Я рассказала Кате о реакции Кости Кузьминского на книгу, он не нашёл там ничего фальшивого. Он написал мне: «Ты любила всех. Этим всё сказано».
Катя упрекнула меня за то, что на вечере Фединой музыки я поцеловала у неё руку. Она в свою очередь вынуждена была у меня поцеловать руку и всё обратить в шутку. На это я не нашлась, что сказать, я с ней не шутила. У меня был импульс поцеловать ей руку, не думая о последствиях. Старец Зосима в ноги поклонился Дмитрию Карамазову у Достоевского...
Печально то, что когда Катя говорила о моей книге, то Лида горячо сказала: «Я абсолютно с Катей согласна». «Так отдай мне книгу, если она тебе не нравится», - попросила я Лиду, но не тут то было... Потом она с воодушевлением заявила, что у меня чудовищная гордыня. Никто меня не защитил, все действующие лица были преисполнены смирения. Как это всё попахивало предательством.
Кате я сказала, что сначала надо было сказать что-то хорошее о книге, а потом ругать. Лина молчала. В какой-то момент она сказала, что любит меня. Вечером она мне позвонила. Мы долго говорили с ней. На меня пахнуло нашей молодостью.
Я распрашивала Катю о её сестре Анюте, о Наседкиных, о Ёлочке Поленовой. Анюта в очередной раз вышла замуж в 70 лет.
Трапеза была приятная - картошка, селёдка, крохотные огурчики, капуста, чёрные маслины, перец. К чаю были конфеты и пирог, испечённый Катей.
11 января. Вера Малый удивилась, что Катя и Лида так плохо со мной обращались.
Звонил мне настройщик, испортивший фортепьяно Тане К. Я умоляла его починить инструмент.
Позвонила Таня К., опять обвиняла меня, я сказала, что если она будет так продолжать, я прерываю с ней все отношения.
13 января. На выставке работ Коли Ларского я порадовалась, что работы его просветлели, обогатились новыми красками, некоторые картины изящны, хороши по калориту.
С Наташей К. мы прошлись по другим залам, Колины работы самые интересные, выразительные, тёплые, разнообразные. Остаток вечера мы провели в Колиной мастерской, была очень тёплая непринуждённая обстановка. Наташа Ларская была хороша.
16 января. В 4 часа дня ко мне прикоснулся Бог. Это бывает теперь так редко, что я несколько пугаюсь, начинаю думать, не умер ли кто из моего круга, или, может быть, кто-то обо мне помолился... Ничего мне не открылось.
Легко пелось в храме. Потом я была в Доме меценатов на вечере Зинаиды Миркиной и Григория Соломоновича Померанца. Какой-то дядя спросил выступающих, к какой духовной ветви они принадлежат. Миркина отказалась отвечать на этот вопрос, заметив: «Вы плохо слушали то, о чём здесь говорилось». Померанц сказал: «Дух имеет много слоёв - от поверхностного к самому глубокому».
Моя знакомая, с которой мы переходили улицу, увидев красный семафор, бросилась вперёд, потом ждала меня на другой стороне. «И что Вам это дало?», - спросила я. Она извинилась передо мной.
Беседовала со знакомым священником, просила его молитв. Он так же насмешлив и ироничен, как и Илья Шифрин. Никакой благодати от разговора с ним я не почувствовала. Немного болела душа после прикосновения Бога. Тайны кругом.
Мои стихи:
"Я Гамлет", – Блок сказал однажды.
Я – Данте повторяю я,
Я – Гёте, стынущий от жажды,
Томящийся по берегам
Иным. Крутою мерой
Жизнь обрывает этот бег.
Ты усомнился маловерный
В том, что идёшь ты по воде,
В том, что летишь над облаками
И, растворяясь в небесах,
Прозрачными души перстами
Всех обнимая, весь в слезах?
Зовёшь по имени любимых,
Живёшь лишь ими на земле...
Отец, Твоё не знаю имя.
Любовь, одна любовь в Тебе.
18 января. Доклад о художнике Сергее Михайловиче Романовиче. Я видела сына Наташи Р. Андрея. «Как поживаешь?», - спросила я его. Безличное: «Ничего», - прозвучало в ответ. Забавно-грустно отвечают люди на подобные вопросы, боясь сказать что-то конкретное.
Успела в храм. Пели мы воодушевлённо. Лену Г. я называю то Наташей, то Анной. «Я многолика?», - спросила Лена. Я сказала ей, что хочу креститься второй раз, чтобы избавиться от скверны, которая накопилась во мне. Но креститься дважды НЕ ПОЛОЖЕНО.
Была в домашнем салоне. Витя Попов пел тихо, тронул мою душу. Я тут же написала экспромт, ему посвящённый. Он поблагодарил меня, поцеловал мою щёку, уходя. Рыжий музыкант с искрой Божией в душе.
барду Виктору Попову
Голос твой над вечностью струится,
И душа уносится к Орфею,
Все мои печали ты развеял –
Брат его. Твой милый голос длится
Слушаю, заслушиваюсь, мнится:
Ничего дурного не случится.
Меня не вызывали, я решила в 11 часов идти домой. Йёзеф сказал Тане — хозяйке салона: «Поэтесса уходит. Пусть она прочтёт свои стихи». Я сказала, что буду читать глубокомысленные стихи и прочла:
И снова всё, как в юности крылатой,
Биение жизни в горнице пустой.
Слова, дела и мысли – всё разъято,
Развеяно по ветру суетой.
Опять прошу: "Остановись, мгновенье!"
Не возвращайся Фаустова мгла,
Неведенье, незнанье, суеверье,
Сгинь, пропади или сгори дотла.
Хочу всё знать и ястребиным оком
В века грядущие и прошлые взглянуть,
Всё, всех понять, постигнуть речь пророков,
Измерить сны и в Свете утонуть.
Воцарилось глубокое молчание, не нарушаемое никем. Я прочла Тютчева, потом своё:
Когда я стану маленькой,
Куплю себе кораблик,
Пущу его по лужам,
Пускай себе плывёт.
А песня не кончается
И тоненькою ниточкой
Плывёт, едва касается
Далёких берегов.
Как я хочу поправиться
И снова стать весёлою,
А дальше не придумала,
Что будет со мной.
Появился Андрей Гаврилин. Он помахал мне издалека рукой. Таня мужчин пригласила на свои именины, меня нет. Ну, и не надо.
В метро читала Померанца. Незнакомый молодой человек спросил меня, когда будет вечер Миркиной и Померанца в Доме меценатов. Он улыбнулся, благодаря меня, показав плохие зубы.
Душа и ум возбуждены. Бессонница мне сегодня обеспечена. Душа хочет творить, слушая других талантливых людей. Она участвует в Мистерии творения, откликаясь стихами или музыкой на то, что она восприняла.
Рецензия
Фантастическая страница... Вы, как полубог.... простите... но так эмоционально всё, что Вы фиксируете воспринимается... так откровенно и богато... по образам, событиям, стихам, и наконец, мы с Вами обязательно встретимся ... и я посмотрю Вам в глаза ... гениальная женщина... и увижу Ваш изумительным мир полугрёз и ... сакраментальных откровений!
Виктор Шергов 25.10.2013 20:58
Мой рисунок.