Семнадцать минут до весны.
28. 2. 1945 (23 часа 43 минуты)
Штирлиц шел по коридору старого здания РСХА на Принцальбрехтштрассе.
Коридор был пуст. За закрытыми дверями служебных комнат стояла тишина. Все сотрудники имперского управления безопасности находились в бомбоубежище, в глубоком подвале здания.
Сквозь толстые кирпичные стены до левого уха Штирлица долетали далекие звуки сирен ПВО, выстрелы крупнокалиберных зенитных орудий установленных в Тиргартене, разрывы авиационных бомб и гул моторов американских “летающих крепостей”. До правого уха Штирлица ничего не долетало.
После служебной записки, которую Штирлиц составил с помощью радистки Кэт и передал шифром c помощью радиопередатчика в Центр, Сталин на Ялтинской конференции получил возможность решительно поставить перед Рузвельтом и Черчиллем задачу не давать Гитлеру возможности спать ни днем, ни ночью.
Поэтому английские “Ланкастеры” и “Веллингтоны” осуществляли ковровые бомбардировки территории Германии днем, а американские Б-17 бомбили ночью.
Шифровка была адресована “Алексу”, а подписана она была “Юстасом”.
Информация к размышлению.
“Юстасом” был штандартенфюрер СС Штирлиц, а “Алексом” был начальник ГУКР “СМЕРШ” НКО СССР, генерал-полковник Абакумов.
В Москве о том, что Штирлиц еще и “Юстас” знали только двое – его непосредственный начальник в Центре, выдающий Штирлицу задания, и кассирша Главного Управления, выдающая Штирлицу зарплату.
В Берлине о том, что Штирлиц и “Юстас” одно и тоже лицо знали только трое: сам Штирлиц, его радистка Кэт и его непосредственный начальник бригаденфюрер СС Шеленберг.
Об этом догадывался еще один человек: Эрвин - муж беременной радистки Кэт.
А обергруппенфюрер СС Мюллер был просто уверен, что Штирлиц выдает себя за другого человека, но доказать этого Штирлицу не мог.
28. 2. 1945 (23 часа 44 минуты)
Штирлиц сегодня был в штатском, он надел к тому же свои дымчатые очки в большой роговой оправе и рыжие пушистые усы с закрученными до стекол очков острыми кончиками. Штирлиц низко напялил на лоб берет, высоко поднял воротник модного английского пальто из верблюжьей шерсти. Так низко и так высоко, что издали его трудно было узнать.
Штирлиц шел по пустому коридору, небрежным жестом поднося к глазам стрелков СС, стоящих через каждые двадцать метров, удостоверение члена НСДАП. В партию он вступил еще в 1933 году, будучи в Токио немецким резидентом.
Несмотря на предпринятые Штирлицем меры по изменению внешности, стрелки ваффен-СС узнавали его и приветствовали традиционным партийным жестом – вскинув правую руку. За время службы они привыкли к чудачествам “старого бойца” Штирлица. “Альтер кэмпфер – старый боец”, так в III Рейхе уважительно называли членов НСДАП, вступивших в партию до 1934 года, до “ночи длинных ножей”.
Продвигаясь вдоль коридора, Штирлиц плечом толкал поочередно каждую дверь, но все они сегодня были заперты.
Из-за закрытой двери комнаты секретной связи до правого, незадействованного, уха Штирлица донесся телефонный звонок.
Штирлиц сделал вид, что он специально сюда и направлялся. Стрелки СС вида не подали, что заметили, как Штирлиц это сделал.
В замочной скважине со стороны коридора торчал ключ, но Штирлиц на всякий случай толкнул дверь плечом. Дверь не поддалась.
Перед тем, как открыть дверь и войти, Штирлиц, ни к кому особенно не обращаясь, громко пропел: “Ах, мой милый Августин, Августин воллен пи – пи …” На основании личного жизненного опыта Штирлиц знал, что запоминается только последняя фраза. Все остальное в памяти не держится, хоть ты тресни.
Теперь, если кто-нибудь спросит у стрелков СС, что делал ночью во время налета вражеской авиации Штирлиц в комнате секретной связи, то они ответят: “Милый Августин там делал пи - пи”.
“Абгемахт! Не забыть бы в комнате, после всего, забыть вытереть за собой”, – напомнил сам себе Штирлиц, входя в комнату связи. Что такое обеспечение алиби он знал хорошо.
Информация к размышлению.
Штирлиц никогда и ничего не забывал. Ему нужно было только вовремя самому себе напомнить о том, чего нельзя забывать.
Еще у Штирлица была фотографическая память. Он и сейчас помнил с фотографической точностью, до мельчайших деталей, что она у него была. О его памяти ходили легенды не только в абвере и СД, но и в гестапо.
Однажды Штирлиц участвовал в разработанной Шелленбергом операции по дискредитации одного аргентинского дипломата. Этого дипломата оберштурмбанфюрер СС Айсман сфотографировал скрытой камерой в то время, пока тот развлекался в постели с несовершеннолетней проституткой. Фотографии были показаны дипломату с обещанием того, что если он откажется от сотрудничества с СД, то они будут предъявлены жене дипломата. В ответ на это предложение, дипломат порвал фотографии, выбросил клочки в унитаз и издевательски спросил нельзя ли ему еще раз лечь с проституткой.
Самой пленки у Айсмана к тому времени уже не было, так как он обменял ее на “черном рынке” на новую черную повязку на глаз. Айсман в РСХА слыл щеголем, но характер у него приближался к нордическому, и это обстоятельство ему очень помогало по жизни. Но в этот раз Айсману грозил дисциплинарный суд.
Поэтому Айсман пришел к Штирлицу в кабинет, предварительно вывернув в коридоре пробки в электрощитке и оборвав телефонный провод. Так как все в управлении знали вкусы Штирлица, то с собой он прихватил бутылку “Столичной”, пару соленых огурцов, краюшку черного хлеба, брусок деревенского шпика и упросил Штирлица ему помочь.
Штирлиц, который неоднократно рассматривал фотографии дипломата и проститутки, воспользовался своей фотографической памятью – фотографии восстановили, и дипломат был вынужден согласиться выполнять задания Шеленберга.
С тех пор благодарный Айсман на всякий случай показывал Штирлицу все фотографии, отснятые им в борделях, перед тем как идти с негативами на “черный рынок”.
28. 2. 1945 (23 часа 45 минут)
В комнате связи на столе стояло четыре телефонных аппарата красного, желтого, зеленого и черного цветов.
Штирлиц знал, что аппарат красного цвета связывал РСХА с бункером фюрера, но обычно на другом конце линии висел группенфюрер СС Фегеляйн. Поэтому Штирлиц с трудом дозванивался до фроляйн Браун.
По аппарату желтого цвета можно было переговорить с рейхсфюрером СС Гиммлером, в то время когда он был свободен от перепрятывания от фюрера Копья Судьбы.
По зеленому аппарату обычно откликался рейхсмаршал Геринг, но Штирлиц быстро уставал от описаний новых фасонов туник, которые сшили для рейхсмаршала. От цвета этих туник у Штирлица возникала идиосинкразия.
С кем можно было бы поговорить по черному аппарату, Штирлиц не знал. Но сейчас звонил именно черный аппарат.
Штирлиц поправил постоянно отклеивающиеся усы и снял трубку.
- Здесь Штирлиц! – машинально пропищал Штирлиц в микрофон, изменив по привычке тембр голоса.
На том конце линии сквозь треск помех он услышал знакомый баритон обергруппенфюрера Мюллера: - Штирлиц! Химмельсрайх! Где Вы там болтаетесь?! Я звоню уже второй раз за ночь, а Вы все не подходите!
- “Товарищ” фон Штирлиц приветствует “товарища” Мюллера! Или Вас больше устраивает обращение “мистер”? – непринужденно пошутил Штирлиц.
- Меня больше всего устраивает обращение “Мюллер”. Категорично, скромно и со вкусом. Я слушаю Вас, дружище! – ответил Мюллер.
- Яволь, мой обергруппенфюрер! Их мельде гехорзам! – начал рапортовать Штирлиц, сам не понимая, зачем он это делает. – Ведь не он позвонил первым, майн либер Готт! Он только ответил на звонок! Нихт вар?
Информация к размышлению.
Штирлиц намеренно говорил по-немецки с Мюллером на маклебургском диалекте. Он знал, что именно на этом диалекте разговаривает их шеф – начальник имперского управления безопасности, обергруппенфюрер СС, Эрнст Кальтенбруннер.
Здесь и далее приводится авторизованный перевод слов Штирлица с маклебургского на наш разговорный язык: - Слушаюсь! Осмелюсь доложить! Мой любимый Бог! Не так ли?
28. 2. 1945 (23 часа 46 минут)
Штирлиц понял, что он на грани провала.
- Где-то у меня не сошлось. Где-то я не просчитал. Надо бы спокойно посидеть и подумать. Что у них есть на меня? – мысленно рассуждал Штирлиц, - Как нам в 1919 говорил Феликс? Холодная голова, горячее сердце, чистые руки!
- Ну, голова у меня всегда холодная. Кэт даже брюзжала на радиосеансах – мол, какая у тебя Юстас холодная голова! Даже мурашки по животу бегут, когда работаю на ключе!
В этот момент у Штирлица опять отклеились усы и плавно спланировали на стекло прикрывающее столешницу. Под стеклом лежала большая фотография Марики Рок. Усы упали на лицо Марики.
Штирлиц не удивился. Он давно обратил внимание на то, что буденовские усы, будучи приложены к чему угодно, превращали это что угодно в лицо маршала. Вот и сейчас, изменившееся лицо Марики напомнило ему славного Семена Михайловича, и слова сказанные им Штирлицу в 1923 году: “Ты, Севка шибко горячий!”
- Вот! – подумал Штирлиц – Значит сердце у меня горячее!
Информация к размышлению.
Семен Михайлович Буденный, маршал РККА, сказал Штирлицу о его горячем сердце, после того как Штирлиц на совещании у Мехлиса в Политическом управлении РККА предложил в период между войнами сбрасывать с самолетов на города потенциального противника крыс, которые должны были поедать запасы продовольствия и разносить инфекцию. В общем, идея была одобрена и рекомендована к реализации. Реакция маршала Буденного была вызвана идеей Штирлица десантировать крыс с больших высот на индивидуальных маленьких парашютах методом затяжного прыжка.
На вопрос маршала: «А что, крыса сама должна раскрывать парашют?” Штирлиц, горячась, воскликнул: “Жить захочет – откроет!”
Мехлис тогда ничего не сказал Штирлицу, но посмотрел на него заинтересованно, и с этого момента Штирлица начали продвигать по службе.
В настоящий момент его эсэсовское почетное звание “штандартенфюрер” соответствовало званию полковника РККА.
Зарплату он получал по двум платежным ведомостям - в Берлине и в Москве. Соответственно ему засчитывали год за два года службы.
В Москве за Штирлицем числилась служебная квартира и дача, а в Германии у него был коттедж в Шпандау и трехкомнатная квартира в Берлине.
Скульптор Торак, используя Штирлица как модель, изваял из красного гранита двадцати пяти метровую статую “Тевтонберг”.
Статуя должна была быть установлена на новой восточной границе Рейха – на Урале. Но пока, временно, “Тевтонберг”лежал на заднем дворе мастерской Торака.
Гранитный Штирлиц из- под глубоко надвинутого рогатого гранитного шлема гранитными глазами сурово смотрел на пролетающие в небе бомбардировочные авиационные крылья союзников. В гранитных кулаках он сжимал гранитный двуручный топор. На его гранитном нордическом лице была вырублена надменная гранитная арийская улыбка.
Говорят, что Торак ваял Штирлица только под музыку Вагнера, напевая при этом: “Дойчланд, Дойчланд юбер аллес … .”
Фюрер горячо одобрил эту работу Торака. Он даже отдал распоряжение рейхсминистру Шпееру о налаживании производства настольных фигур “Штирлицберг”из вольфрама. “Штирлицберг” должен был быть в каждой немецкой семье.
Однако на нужды военной промышленности не хватало стратегического металла, и производство статуэток было приостановлено.
Одна единственная, изготовленная на “Рейнметалле”, фигура Штирлица была приобретена лично фюрером и подарена им Еве Браун.
К Вере Мухиной слава пришла после того, как она, используя Штирлица, включила его статую в композицию “Рабочий и колхозница”. Зная в каком ведомстве он служит, скульптор для маскировки придала “колхознице” черты лица Штирлица.
Вера Мухина работала над скульптурой под музыку Дунаевского “Нас утро встречает прохладой”, напевая при этом: “Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, и первый маршал в бой нас поведет …”.
Товарищу Сталину композиция понравилась. Он сделал Мухиной мелкие замечания только относительно фигуры “рабочего”, которые незамедлительно были устранены.
Товарищу Берия композиция не могла не понравиться после устранения справедливых замечаний товарища Сталина.
Он даже подтолкнул товарища Сталина локтем в бок (не сильно, а по-дружески, ласково) и в ухо вождю страстно прошептал: ”Вах! Сматры, Иосиф, какой дэвушк сымпатичный …”.
Композиция “Рабочий и колхозница” была выполнена из нержавеющей стали.
Возможности СССР в стратегическом сырье были безграничны.
Штирлицу жить нравилось.
28. 2. 1945 (23 часа 47 минут)
- А теперь руки. Что у меня с руками? – подумал Штирлиц.
-То есть с руками мне хорошо, а без рук – плохо. Но на руках есть пальцы, а на пальцах папиллярные узоры. Отпечатки пальцев образуются на предметах в том случае если пальцы грязные … . Когда я в последний раз мыл руки? 23 февраля? После того как испек в камине картошку? Нет, после этого я ел сало с чесноком. А вот после сала? Думай, Штирлиц, думай! – подумал Штирлиц.
-Если бы у них было что-то серьезное на меня, то они бы уже перекрыли все дороги на Восток. Они почему-то всегда перекрывают дороги на Восток … . А я бы ушел на Запад воспользовавшись “окном” на швейцарской границе.
Вспоминай, Штирлиц, вспоминай – вспоминал Штирлиц.
И он вспомнил как 23 февраля, доев сало, он вытер грязные руки какой-то бумажкой и выкинул ее куда-то.
Фотографическая память Штирлица проявила перед ним листок скомканной бумаги. Штирлиц мысленно развернул бумагу и увидел листовку. Эту листовку он носил с собой с тех пор, как перешел линию фронта под Вязьмой в самые тяжелые дни войны.
П О Л И Т Р У К Л Ж Е Т
В г е р м а н с к о м п л е н у В а с
н е м у ч а ю т и н е у б и в а ю т, а
о б р а щ а ю т с я с В а м и х о р о ш о
КРАСНОАРМЕЙЦЫ ПЕРЕХОДИТЕ К НАМ!
Куда он выбросил листовку с отпечатками своих пальцев, Штирлиц не помнил.
Эта листовка изобличала его как советского разведчика.
Ведь по разработанной в Центре легенде он еще в Японии стал агентом Абвера и через линию фронта не переходил. Штирлиц на пароходе приплыл в Нью-Йорк из Йокогамы, а уже из Америки на “Вильгельме Густлове” прибыл в Гамбург.
И папа у него был фон Штирлиц, и мама у него была фон Штирлиц, и сам он всегда был фон Штирлицем, штандартенфюрером СС, сотрудником VI отдела РСХА.
А если вам надо каких-то листовок, таки у меня их есть … . Пусть эти гои сами все и доказывают. Как мне Лев Захарович, генерал-полковник Мехлис говаривал: “Слушай сюда, Сева! Все люди дураки, один я умный! Помни, Севочка о презумпции невиновности!”
Информация к размышлению.
Каждый год, 23 февраля, где бы Штирлиц ни находился, он отмечал День Красной Армии. В РСХА привыкли к тому, что в этот день Штирлиц на рабочем месте демонстративно слушал по радиоприемнику концерт “В рабочий полдень” московского радио. В этот час коридоры РСХА сотрясали могучие звуки песен в исполнении Краснозманенного ансамбля песни и пляски Рабоче-Крестьянской Красной Армии под управлением Александрова.
“Три танкиста”, “Броня крепка”, “Там где пехота не пройдет”, “Все выше, и выше и выше”. Обычно после “Вcё выше и выше...” звонили от Кальтенбруннера и умоляли Штирлица сделать тише звук. Но Штирлиц был непреклонен. Раскрыв настежь дверь кабинета он во весь голос подпевал хору: “Бросая ввысь свой аппарат послушный или творя невиданный полет …”.
Рейхсмаршалу Герингу понравилась эта мелодия, и она стала маршем Люфтваффе.
А умница Вальтер Шелленберг пустил гулять по управлению анекдот: “Штирлиц бросил ввысь свой аппарат послушный. Боюсь представить, что натворит его невиданный полет”. Сотрудникам анекдот понравился.
С тех пор при встрече они по-дружески спрашивали друг друга: “Как твой аппарат, дружище, работает послушно?” или “Куда направил полет своего аппарата, дружище?”.
Штирлицу это здорово помогало в основной работе. Благодаря такой популярности он вышел на связь с невестой фюрера еще в июне 1944 года.
28. 2. 1945 (23 часа 48 минут)
- Слушайте, Штирлиц, перестаньте валять дурака! И ответьте мне на пару легких вопросов. Для вас, подчеркиваю – для Вас, легких - Мюллер прервал рапорт Штирлица.
Из дальнейшего разговора с группенфюрером Штирлиц понял, что преступная верхушка Рейха, почувствовав, чем закончится развязанная против миролюбивого человечества захватническая война, спешит скрыться от суда истории.
Неожиданно выяснилось, что на борту входящей в так называемый “Конвой фюрера” подводной лодки проекта ХХI, в рамках операции “SEEAAL”, для Штирлица приготовлена отдельная каюта, рядом с каютами фюрера и Евы Браун.
Штирлиц, подозревая со стороны Мюллера провокацию, на всякий случай гордо заявил, что никуда он не поедет, а с мечом Нотунгом в руках встанет на линии Зигфрида на пути азиатских орд варваров - унтерменьшей, стремящихся уничтожить духовные ценности нордической расы.
Мюллер еще долго слушал, как Штирлиц ревет в трубку об Анненербе, о чистоте крови, о юберменьшах, о Шамбале, о ледяной звезде, о пустотелой Земле, о Вундерваффе, о Фридрихе Барбаросса, о Генрихе Птицелове, о Бисмарке, о тысячелетнем Рейхе, о своем нордическом характере, о долге настоящего арийца перед нацией и о гении фюрера.
Мюллер с трудом успокоил не на шутку развоевавшегося штандартенфюрера вопросом о том, приходилось ли Штирлицу сидеть в окопе под обстрелом гвардейских минометов русских глядя как по полю на тебя надвигаются тяжелые танки ИС-2, а с неба пикируют Пе-2 и штурмуют Ил-2.
На что Штирлиц ответил, что этого добра он досыта насмотрелся в хроникальных выпусках “Ди Дойче Вохеншау” в кинотеатре на Терезианплатц.
- Штирлиц, Штирлиц … . Вы как ребенок. Неужели Вам не понятно, что война закончена не в нашу пользу? А место Вам на подлодке приготовлено не за красивые глазки, а за Ваш “аппарат послушный”. Девять месяцев назад он очень удачно для Вас “натворил свой невиданный полет”. Дело в том, что 23 февраля у Евы родился мальчик. Мы с Вами профессионалы, и для нас не секрет, что фюрер как мужчина, увы, не состоятелен. Но только как мужчина. Во всем остальном он гений! И фюреру нужен наследник! Неужели вы серьезно воспринимали кандидатуры на пост духовного лидера германского народа таких ничтожеств как Гесс, Геринг или Бальдур фон Ширах? Ева открылась фюреру в любви к Вам. Фюрер ответил, что Вы ему всегда были симпатичны. Ева сказала фюреру, что эта любовь не носила плотского характера. Ева сказала фюреру, что ребенок у нее оттого, что она долго смотрела на статуэтку “Штирлицберга”, которая стояла у нее в спальне. Фюрер ей поверил безоговорочно, тем более что он сам подарил ей Ваше изображение. Ева назвала сына Максом. Он уже официально утвержден фюрером как наследник. Фюрер присвоил Вам, штандартенфюрер Штирлиц, бриллианты к Железному Кресту и внеочередное почетное звание группенфюрер. Поздравляю, дружище! Но у меня к Вам есть вопросы личного характера, и много вопросов. Зная Вашу необыкновенную способность к логическим рассуждениям, которая позволяет Вам выкручиваться из любой ситуации, я не стал к Вам приставать с пустяковыми вопросами. Я ответил на них сам. Вот послушайте, Штирлиц! Как только пришел приказ фюрера о вашем награждении и повышении, как только я узнал о том кто настоящий отец наследника фюрера, я посадил весь свой IV отдел Вам на хвост. Когда мне доложили о результатах расследования, я пришел в ужас! Отпечатки ваших пальчиков были обнаружены по всему Рейху и даже в генерал-губернаторстве. Ваши шаловливые пальчики нашли на атомной бомбе в лаборатории физика Рунге. Их нашли на всех изделиях Вернера фон Брауна. Их нашли в бункере фюрера, в его спальне, в его ванной комнате. Их нашли в штабах Люфтваффе, Кригсмарине и Вермахта. Их нашли на Копье Судьбы, на боевых Рунах в ведомстве рейхсфюрера СС. Все секретные планы наших операций на Восточном фронте буквально захватаны Вашими сальными пальцами, к тому же на них остались следы копирки, купленной Вами в московском военторге. Вы оставили следы на снегу рядом с нашей сверхсекретной базой в Антарктиде. Все ящики с партийными документами, подлежащими хранению в подземных горных штольнях, перещупаны Вашими руками. Мне жаловался на вас штурмбанфюрер Рольф. Вы таскали из его кабинета шведское снотворное, ведь у него дядя-аптекарь! Кому Вы его таскали? Начальник хозяйственного управления СС группенфюрер Поль показывал мне теннисную ракетку, которую вы ему подарили. Вы ведь по совместительству еще и чемпион Берлина по теннису, Штирлиц? Так вот, на рукоятке этой ракетки стоит заводское клеймо ЧТЗ-44. Мы обратились в лабораторию. Дерево для рукоятки взято из ствола березы эндемичной для северного Урала. Клеймо аналогично клеймам Челябинского танкового завода стоящим на русских танках. Ваши следы обнаружены в клинике “Шарите”; в музее на Инвалиденштрассе; на детской кроватке у разрушенного бомбой дома на Кепеникштрассе; на чемодане русской радистки; на нижнем белье унтершарфюрера Барбары Беккер, погибшей при таинственном бегстве радистки; на пивных кружках в кабачке “Грубый Готлиб”; на всех подвязках чулок и лифчиках проституток из салона “Китти”. Отпечатки Ваших пальцев на оригинале Хартии Свободы в библиотеке конгресса США; в погребальной камере Царя в пирамиде Хеопса; на истуканах острова Пасхи я даже не упоминаю. Все эти отпечатки находятся вне пределов статистической погрешности нашего расследования и мною не рассматривались. Или я не прав, Штирлиц?! Может быть, эти отпечатки тоже надо рассматривать!? Почему Вы молчите, Штирлиц? Ну, ладно, продолжу. Так вот, напомню, что на все эти вопросы я ответил за Вас. Да, сказал я себе, отпечатки пальцев штандартенфюрера СС Макса фон Штирлица могут быть где угодно на территории рейха, протекторатов и генерал-губернаторства. Штирлиц был ведущим сотрудником VI отдела РСХА, говорил я себе. И в рамках своей служебной деятельности, и выходя из этих рамок, как преданный делу партии патриот Германии, он мог оставить свои следы в великом множестве секретных мест Рейха. Шведское снотворное Вы подсыпали фюреру в чай, чтобы не вздрагивать от каждого шороха и успешнее устремлять ввысь “свой аппарат послушный” в спальне его супруги.
Отпечатки ваших пальцев на нижнем белье несчастной Барбары объясняется тем, что Вы, Штирлиц, кобелирующая личность. По детской кроватке и чемодану русской радистки Вы уже оправдывались передо мной. Что там у нас еще осталось? А, а, а … теннисная ракетка из Челябинска! Ну, это просто! Во время командировки на Восточный фронт, после ранения, вы подобрали на захваченной нашими войсками русской позиции березовый сук. Надпись ЧТЗ-44 на этом суке вырезал русский солдат родом из Челябинска, работавший до призыва на танковом заводе. Из березового сука Вы соорудили трость, а потом из этой трости Вам сделали теннисную ракетку. Я ответил за Вас, Штирлиц, на все вопросы нашего ведомства к Вам. Но на один вопрос Штирлиц Вам придется ответить самому. Откуда взялись отпечатки Ваших жирных пальцев, испачканных в саже, на листовке, которую мы нашли во внутреннем кармане пиджака Вашего агента Клауса? Того самого, который якобы сам покончил счеты с жизнью по причине сезонного обострения депрессии! – Мюллер перевел дыхание на своем конце телефонного провода.
Информация к размышлению.
Не следует думать, что все, о чем Мюллер говорил Штирлицу, является правдой. Начальник IV отдела РСХА имел прозвище Мюллер – гестапо. Это был прожженный нацист и фанатик службы. Ложь, провокация, подкуп, соглашательство, насилие, запугивание – вот неполный арсенал из его служебного багажа. Но Штирлиц не имел права на ошибку. Слишком высоки были ставки. У Штирлица появлялся шанс вместе с другими нацистскими бонзами попасть в город Сан-Катарина. Там, в Южной Америке, на золото нацисткой партии был оборудован плацдарм для будущего
IV Рейха. Нового Рейха, имеющего реактивную авиацию, баллистические ракеты, атомную бомбу и все те же необузданные геополитические аппетиты.
28. 2. 1945 (23 часа 49 минут)
- Группенфюрер, но это же очевидно! – Штирлиц вытащил из кармана пальто мятую пачку папирос “Пушки”, достал из пачки американскую сигарету “Кэмэл” и закурил.
- Это проделки изменника и невропата Клауса! Сдав мне с потрохами пастора Шлага, он очевидно возомнил себя великим знатоком душ человеческих. Он сидел передо мной нагло развалясь на стуле, он пил мое вино, он ел мои маслины и сардины, в которых так много фосфора необходимого для работы головного мозга провокаторов.
И он пытался меня завербовать для работы на Управление стратегических служб и на этого масона и недочеловека Даллеса! Меня! До мозга костей штандартенфюрера СС фон Штирлица!
Он тряс передо мной посадочным билетом на “Конвой фюрера”, он обещал мне открытый счет в “Банк оф Америка” и место в совете директоров корпорации “Локхид”. Он обещал женить меня на Норме Джин Бейкер, гарантируя после этого ее головокружительную карьеру в Голливуде.
Но я дал присягу фюреру и СС! Я твердо и решительно отверг предложения гнусного предателя! Тогда Клаус, пылая ко мне ненавистью, украл из моей коллекции листовку, которую я привез из командировки на Восточный фронт как раритет, так, на память, для потомков, чтоб не забывали. Он скомкал ее, вытер о нее свои руки, масляные после пожирания моих сардин, и унес с собой для дальнейшего жантажа.
Ну, а потом, депрессия от сознания неудачности своей миссии, пуля в висок на берегу озера. Тело падает в воду. Остальное Вы знаете. – Штирлиц вытер усами пот со лба.
- Штирлиц, ну нельзя быть таким доверчивым! Я пошутил, Штирлиц. Ха-ха! – Раздельно произнес Мюллер. Голос Мюллера был не весел.
- Опять этот Штирлиц выкрутился. – подумал шеф гестапо.
- Да, Штирлиц, насчет билета в Сан – Катарину, я тоже пошутил. На самом деле фюрер был взбешен, узнав об участии Вашего “послушного аппарата” в его семейных делах. Он велел не пускать ни под каким видом Вас на борт подводной лодки. А меня назначил ответственным за это. Ауфвидерзеен, Штирлиц! Надеюсь, что я Вас больше никогда в этой жизни не увижу. – Мюллер повесил трубку.
Штирлиц послушал длинные гудки в наушнике трубки и усмехнулся.
- Нет, мы увидимся еще не раз, партайгеноссе Мюллер! – думал Штирлиц.
Дело в том, что в Сан – Катарине Штирлиц будет гораздо раньше, чем туда попадет Мюллер. Штирлиц по хорошему, за одно полотно Леонардо да Винчи “Дама с горностаем” договорился с пилотами летающего диска “Врил” о том, что его довезут до Южной Америки. Эскадрилья этих дисков улетала с Темпльхофа рано утром первого марта с промежуточной посадкой на Земле Королевы Мод в Антарктиде.
- Представляю рожу обергруппенфюрера, когда в Аргентине я встречу все семейство у трапа с букетом красных гвоздик! – подумал Штирлиц и зевнул.
- Я посплю десять минут, - сказал он себе. – Иначе я не доберусь до Америки вовсе.
Штирлиц сбросил телефоны на пол и калачиком свернулся на столе.
Информация к размышлению.
“Даму с горностаем” Штирлицу подарил группенфюрер СС Крюгер за участие в операции “Шварцфайер”. Тогда, в январе 1945 года, Крюгеру не удалось организовать взрыв Кракова. Для отвода глаз Штирлиц в это время занимался в Кракове пропавшим ФАУ-2. Он обещал Крюгеру похлопотать за него перед Кальтенбруннером. Обещание свое Штирлиц не выполнил, но для Крюгера все как-то рассосалось. Его даже назначили шефом гестапо в Варшаву. Там-то он дорвался.
А пока Штирлиц спит, в его сне Кобзон поет под музыку Таривердиева:
Не думай о секундах свысока!
Где-то далеко идут грибные дожди,
В маленьком саду созрели вишни.
Облаком, сизым облаком
Свистят они как пули у виска
Отсюда к родному дому …
28. 2. 1945 (23 часа 59 минут)
Он спал ровно десять минут. Потом Штирлиц проснулся и посмотрел на часы. До весны оставалась одна минута. Штирлиц слез со стола, спрятал в карман пальто буденовские усы и вышел в коридор.
Чтобы отогнать сон Штирлиц громко запел озорную русскую песню.
-Выйду на улицу, гляну на село – девки гуляют и мне весело! – пел Штирлиц, машинально поднимая правую руку и приветствуя сотрудников, расходящихся по своим кабинетам после окончания авиационного налета.
Информация к размышлению.
Настенный календарь на 2007 год СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ВЕСНЫ; код WC-05; издательская группа “РЕФОРМ-ПРЕСС”… .
В какой еще стране мира, через 62 года после окончания Второй Мировой войны, можно в календаре увидеть фотографию обергруппенфюрера СС рядом с штандартенфюрером СС в полной форме, с Железным крестом I-го класса и спортивным знаком в бронзе за отличное выполнение ряда упражнений невоенизированного характера?
А с портрета на стене рабочего кабинета на них и на нас ласково смотрит рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер ….
Странно у нас устроена память! Мы хорошо помним дела малые и быстро забываем о свершениях больших (по афоризму Джона Ле Карре).
Из ненаписанной главы повести “Семнадцать мгновений весны” Ю.Семенова.
23 февраля 1945 года.
Совещание в Имперской Канцелярии.
Присутствовали:
от НСДАП – партайгеноссе Борман;
от СС – рейхсфюрер Гиммлер,
обергруппенфюрер Мюллер,
бригаденфюрер Шелленберг,
штандартенфюрер Штирлиц.
Тема совещания: совершенно секретно.
Штирлиц безмерно скучал. Совещание было нудное, длилось уже 247 минут. К тому же, он не выспался после сеанса связи с Центром, проведенном, как всегда, вместе с радисткой Кэт.
Чтобы не задремать и не упасть со стула, как в последний раз на приёме у рейхсмаршала Геринга в Каринхалле, слушая вполуха нытьё рейхсфюрера, он рисовал карандашом на листе лежащей на столе оперативной карты.
У Штирлица была фотографическая память. Он до сих пор помнил, что было написано на заборе напротив немецкого посольства в Токио. Японского языка Штирлиц не знал, но надпись помнил хорошо.
Вот и сейчас он рисовал фасад дома, где провёл самые счастливые дни своей жизни до присвоения ему звания обер-лейтенанта и отъезда в Харбин к белым. Фасад он уже нарисовал таким, каким он его помнил со стороны Боброва переулка и сейчас уверенными штрихами наносил полутени на расположение танковой дивизии обергруппенфюрера Йозефа “Зеппа” Дитриха.
Из-за левого плеча Штирлица на его рисунок заглядывал Шелленберг. Умница Вальтер всё понимал и сочувствовал Штирлицу. Он сам тосковал по тихим улочкам родного Замоскворечья, но их шеф – рейхсфюрер не любил, когда подчинённые в присутствии посторонних предавались сентиментальным воспоминаниям. Посторонним, в данном случае, был Мартин Борман.
Из-за правого плеча Штирлица за рисунком подсматривал Генрих Мюллер. Генка был в детстве шалопаем, гонял голубей по крышам домов на Хамовническом Валу и недолюбливал центровых. Он узнал дом, в котором жил Штирлиц и из вредности напел тому на ухо, кося хитрым глазом на тёзку – Гиммлера: “Чистые пруды…застенчивые ивы…”
Штирлиц понял, что он на грани провала. Что им ещё известно? В крайнем случае, уйду через окно на швейцарской границе по документам профессора Плейшнера. И, вообще, всё надо валить на Кессельринга, - подумал Штирлиц. Фельдмаршал Кессельринг командовал миллионной группировкой немцев в Италии, и был человеком Гиммлера.
Штирлиц проанализировал ситуацию, и принял единственно верное решение. Пририсовав несколько плакучих ив на расположение дивизии “Дас Райх”, он прошептал, глядя в глаза Мюллеру: “Das ist Unter den Linden. Nicht war?”
Мюллер с уважением подумал: “Вот варит голова у Макса!” И тепло, по-товарищески улыбнувшись, прошептал в ответ: “Ja, ja, kameraden. Nat;rlich!”
Мартин Борман вскинул голову, и нервно подёргивая щекой, произнёс: “Хорош шептаться мужики! Наши тридцатьчетвёрки уже у Зееловских высот, а вы тут шушукаетесь!”
Шелленберг и Мюллер выпрямились на стульях и стали есть глазами партайгеноссе.
А Штирлиц опустил голову и старательно пририсовал к фасаду дома табличку с номером 20/2.
Штирлиц бросился к ней с намереньем благим – произвести искусственное дыхание из губ в губы, так называемый в штаб-артцких кругах, поцелуй жизни. Но долгое воздержание сыграло с ним дурную шутку. Едва он прижался к ней Железным Крестом первой степени, что был прикреплен застежкой к левому карману его черного мундира, едва он почувствовал податливость ее пышной груди и мягкость пухлых губ, он как-то позабыл про поцелуй жизни, заменив его поцелуем любви.
Она почему-то задергалась под ним, но он, посчитав эти движения признаком темперамента, продолжал страстно целовать её. Она засучила ногами, выгнулась и затихла.
Лишь через пять минут до мозга Штирлица дошло, что несчастная уже и не дышит вовсе. Он отпрянул от ее распростертого на асфальте роскошного тела.
-Доннерветтер нох айн маль! –вскричал в смущении Штирлиц, и заметался в поисках выхода из создавшейся ситуации.
Сначала он принялся стягивать с себя сапог, но пропотевшая портянка сбилась в комок в подъеме сапога, и не дала его снять. Какое-то время Штирлиц прыгал на одной ноге, рискуя угодить каблуком ей в нос и испачкать хорошо начищенные с вечера фрау Заурих хромовые форменные сапоги.
Потом Штирлиц припомнил ещё один действенный способ. Он вновь склонился к бездыханному, но не потярявшему для него своей притягательности женскому телу, приподнял правую руку и приблизил свою подмышку к ее изящному носику.
Эффект был молниеносен. Фроляйн судорожно вздрогнула всем телом и резко села. Одновременно она широко открыла свои зеленые глаза, закашлялась и прижала ладони ко рту и носу. Кровь прилила к ее лицу, на висках появились крупные капли пота. Она с непонятным выражением лица смотрела на Штирлица. Штирлиц с окопным хладнокровием удовлетворенно констатировал: Zaebis, будет жить!
Кэт сидела в темном купе скорого поезда Берн – Бердичев. Рядом с ней на полке посапывали во сне дети – ее с Эрвином сын и дочка охранника-эсэсовца Гельмута, спасшего им всем жизнь в тот момент, когда люди папаши Мюллера чуть не захватили их всех после бегства с конспиративной квартиры гестапо в Берлине.
Детей она перепеленала сразу, как только Штирлиц помог ей устроиться в мягком купе, и они сразу заснули в тепле и сухости.
В вагоне скорого поезда Штирлиц предъявил проводнику жетон СД, и распорядился насчет чая. Потом Штирлиц, не присаживаясь, стоя в проходе между полками, обнял Кэт за плечи и прошептал по-русски, но с баварским акцентом, для конспирации: -Нун гут, мэдхен… Аллес зеер гут! Как приедешь в Москву – сразу пришли радиограмму. Алексу передай от меня привет, и скажи, что запчасти к швейной машинке “Зингер” его супруги, я переправлю через немецкое посольство в Аргентине как гуманитарный груз Красного Креста для индейцев-кечуа. Как детишки подрастут – девочку отдай в школу радисток. Пусть идет по стопам своей героической мамы…
Тут Штирлиц улыбнулся, и от этой его, такой неожиданно доброй улыбки, в горле у Кэт появился душный ком, и она разрыдалась, уткнувшись носом в лацкан любимого штирлицевского английского пальто из верблюжьей шерсти, известного всему IV отделу РСХА.
-А мальчишку определи в суворовское училище! Я чуть позже черкну пару строк Лаврентию Павловичу, чтобы он там на месте посодействовал при поступлении…
Скоро нам понадобятся национальные офицерские кадры… Здесь и по всему миру! –
и эти слова прозвучали для Кэт уже как приказ.
Иначе, почему она сразу перестала плакать, и украдкой вытерев нос о ворс английского пальто, щелкнув каблуками вытянулась по стойке смирно и тихо, но твердо произнесла, глядя снизу вверх в глаза Штирлица: -Яволь, товарищ полковник!
Штирлиц ушёл, а Кэт провожала его фигуру глазами все время пока он шел по платформе к стеклянным дверям в здании вокзала, над которыми светилась неоновыми огнями вывеска: BAR.
Потом, без гудка, поезд мягко тронулся, и постепенно набирая ход, всё чаще постукивая колесами по рельсовым стыкам, скрылся в ночной темноте.
А Штирлиц остановился в круге света у дверей бара, достал из правого кармана серебряный подарочный портсигар с выгравированной надписью:
“М.М. Исаеву-Штирлицу на день рождения от сослуживцев по ОГПУ”, щелкнул замочком и извлек из него папиросу “Беломорканал”. Потом он похлопал ладонями по карманам пальто, и найдя свою зажигалку “Зиппо”, с штампованной надписью: “Украдено у начальника ФБР А.Даллеса” с облегчением закурил.
Ещё бы! Кэт с детьми уже трясется в поезде на Бердичев, теперь можно и расслабиться!
Бросив окурок папиросы специально мимо чугунной урны у входа (Ни хрена! Нейтралы подберут, не развалятся!), Штирлиц открыл дверь бара.
Сразу за распашной дверью, по правую руку как войдешь (Ну, да вы сами помните!), находился маленький гардеробчик. За полированной гардеробной стойкой на “венском” стуле с тонкими гнутыми ножками и спинкой якобы дремал гардеробщик.
Из инструкций Центра Штирлиц знал, что в Швейцарии любят жить банкиры, международные шпионы и швейцары.
С последним пунктом Инструкции у Штирлица было недопонимание политической обстановки. То есть на веру он понимал, что в Швейцарии живут швейцары. Ведь не назовут же страну, где живут, к примеру, эфиопы – Швейцарией. Страну где живут эфиопы, в лучшем случае назовут Эфиопией.
Так что на веру – Штирлиц все понимал, но классовое чутье чуяло подвох. С какой стати швейцары – надобно сказать не такая уж и распространенная профессиональная прослойка, соберется для постоянного проживания именно в этой горной стране?
Штирлиц сдал пальто в гардероб, не забыв предусмотрительно переложить из его карманов в карманы пиджака и брюк шифровальные блокноты, бланки запасных документов, мастичные печати, которые он любил прихватывать с собой, якобы по рассеянности, из всяческих армейских и абверовских канцелярий.
Впрочем, об этой слабости Штирлица были наслышаны в Рейхе многие. Но в народе Штирлица любили, а потому прощали ему и не такое. Даже когда он вывез в СССР рухнувшую в болота Свинемюнде по аварии ракету V-2, на это посмотрели сквозь пальцы.
Рейхсфюрер Гиммлер, когда ему доложили о том, что Штирлиц прицепил секретную ракету доктора Вернера фон Брауна тросом к секретному танку PzVI доктора Фердинанда Порше, и поволок её по Варшавскому шоссе в сторону Восточного фронта, лишь слабо улыбнулся, и махнув рукой, сказал непонятно бывшему в то время у него на приеме группенфюреру Зеппу Дитриху : -Я знаю Штирлица еще с нашего детства, проведенного в Хамовниках… Штирлиц – альтер камераден* (* - старый товарищ. Прим. переводчика). Шелленберг мне докладывал, что Штирлиц у него в отделе большой специалист по радиоиграм с русскими. Наверное это его очередная хитроумная комбинация. Не будем мешать члену НСДАП с 1933 года выполнять его служебные обязанности.
В тот раз Штирлиц очень удачно переехал линию фронта в районе Вязьмы. Трос, к которому он морским узлом привязал ракету, развязывался только два раза. И каждый раз Штирлиц, предъявив командиру ближайшей части вермахта свои мастичные печати, получал солдат, которые помогали ему завязать трос, и даже подталкивали вязнувший в болотистой почве танк. За эту операцию с одной стороны фронта Штирлиц получил Железный Крест I степени и благодарность от рейхсфюрера, а с другой стороны фронта – внеочередное звание полковника и благодарность от командования.
Пройдя по широкому холлу, вдоль стен которого стояли игровые автоматы – “однорукие бандиты”, Штирлиц спустился по широкой лестнице с мраморными ступенями собственно в бар.
Проходя мимо ряда игровых аппаратов Штирлиц старался не смотреть в их сторону. Была среди них парочка экземпляров, которые Штирлиц с наслаждением расстрелял бы из служебного “люгера” лежащего в поскрипывающей кожаной кобуре на поясе, либо, в крайнем случае, из запасного “ТТ”, который он таскал в наплечной кобуре под мышкой.
Правда из “люгера” стрелять было надежнее, ведь “ТТ” под мышкой постоянно подвергался воздействию пота, а потому корродировал и частенько в нужный момент давал осечки.
Штирлиц регулярно смазывал подмышки оружейным маслом, но и в качестве дезодоранта, и в качестве антикоррозийной защиты это помогало мало.
К тому же фрау Заурих из кафе “Элефант”, вбившая себе в голову, что она должна по мере сил помогать воинам Рейха, и взявшая на себя заботу о чистоте рубашек Штирлица, постоянно жаловалась, что оружейное масло плохо отстирывается немецкими стиральными порошками Persil и Regular. Положение немного исправилось после того как Штирлиц стал отдавать фрау Заурих полагавшееся ему как офицеру пайковое хозяйственное мыло.
Иногда он забывал срезать с черно-коричневого, твердого как кора дуба, куска мыла выдавленную на его поверхности надпись русскими буквами: МЫЛО ХОЗЯЙСТВЕННОЕ ФАБРИКА СВОБОДА. Но фрау Зиберт не знала русского языка, а потому Штирлиц перестал беспокоиться.
Столь тонкое логическое рассуждение позволило Штирлицу читать на своём рабочем месте газеты “Правда” и “Красная Звезда”, а по субботам и журнал “Крокодил”, не прячась от начальства и сослуживцев. Впрочем, один раз его начальник Вальтер Шелленберг, неожиданно войдя в рабочую комнату посередине рабочего дня застал Штирлица конспектирующего передовицу маршала Ворошилова в “Красной Звезде”.
-Вас ист дас? –спросил Шелленберг, поднеся поближе к близоруким глазам пахнувший свежей типографской краской лист газеты, и уставившись на большую фотографию товарищей Сталина, Ворошилова и Буденного, стоящих на трибуне мавзолея на Красной площади.
-Работаю с первоисточниками, мой генерал! – вежливо выдирая газету из рук шефа сказал Штирлиц, –Разрабатываю операцию по заброске агента-парашютиста. До Можайска он долетит на Фокке-Вульфе 200 “Кондор”, выбросится с парашютом, купит в станционной кассе билет на электричку Можайск - Москва-Белорусская, доедет до станция Беговая и выйдет в сторону ипподрома. После чего он должен будет через люк колодца на углу дома по 3-му Хорошевскому переулку проникнуть в городскую канализацию.
Далее, ориентируясь по плану канализационных сетей, который еще в 1812 году был вывезен вместе с прочими русскими сокровищами наполеоновским маршалом Неем из Кремля, наш агент должен по коллекторам добраться до Красной площади. Из коллектора по выпуску канализации наш агент проникнет в подвал здания ЦУМа. Там его с комплектом чистой одежды будет ждать наш московский резидент… Вот только позабыл его фамилию…
- Штирлиц, на вас это не похоже! Вы три года помнили, что я вам должен двадцать пфеннигов за поездку в берлинском метро, а сейчас забыли? – Шелленберг тонко улыбнулся и присел на край стола.
-Так он же не должен был мне двадцать пфеннигов, Вальтер Фридрихович!- тонко пошутил Штирлиц.
Он был на грани провала. Попытавшись неудачно выяснить фамилию московского резидента он привлек внимание Шелленберга. Тот мог спросить себя: -А положено ли Штирлицу знать фамилию московского резидента? Имеет ли он допуск к подобной информации?
Штирлиц вспомнил слова своего отца, сказанные тогда еще совсем молодому Штирлицу:
-Сева, не болтай ерундой, а больше думай головой!
Штирлиц подумал головой.
-А что, Вальтер Фридрихович, горнострелковый корпус генерала Дитля уже перебросили к швейцарской границе? – как бы невзначай спросил Штирлиц.
Шелленберг улыбнулся и слез со стола: -А вы умница, Штирлиц! С вами приятно работать. Пусть швейцарцы призадумаются насчет своих обещаний ликвидировать “Красную капеллу”. А то этот “Дора” обнаглел – его “пианисты” выходят в эфир по несколько раз в день, -Ну, работайте, Штирлиц, работайте…
Уже в коридоре Шелленберг вспомнил, что Штирлиц не был посвящен в детали операции по ликвидации Шандора Радо, разработанной лично им самим, Вальтером Шелленбергом. Но запоминается последнее слово, а потому Шелленберг запомнил, что теперь об этой операции знает Штирлиц, а значит и англичане, а может быть и русские…
И это не плохо, потому что война заканчивается не в пользу немцев, и пора искать новых хозяев. На кого работает Штирлиц в IV отделе РСХА были не очень уверены. Но его очень ценили.
Да, сослуживцы очень ценили Штирлица за чистые руки, горячее сердце и холодную голову. Несмотря на тоталитарный режим Третьего Рейха у Штирлица было много друзей. Сейчас, в Берне, проходя мимо игральных автоматов Штирлиц невольно припомнил некоторых своих приятелей, с которыми он играл на таких же автоматах в кабачке "Грубый Готлиб" в Берлине.
Он очень любил этот старинный кабачок. Кабачок назывался "Грубый Готлиб" потому что хозяин, встречая гостей, говорил всем - вне зависимости от рангов, чинов и положения в обществе: - Чего приперся, жирный боров? И бабу с собой привел - ничего себе... Пивная бочка, туша старой коровы, вымя больной жирафы, а не баба! Сразу видно, жена! Небось вчера с хорошенькой тварью приходил! Буду я тебя покрывать, - пояснял он жене гостя, - так я тебя и стану покрывать, собака паршивая...
В "Грубом Готлибе" Штирлиц регулярно просаживал не только свою зарплату немецкого офицера-контрразведчика, но и зарплату, полагающуюся ему как русскому офицеру-разведчику. Поэтому хозяин, встречая Штирлица обычно говорил с грубоватой лаской в голосе, явно выделяя его от других посетителей: -Приперся? Ну иди, жри свое "Жигулевское"!
Про "Жигулевское" пиво в Берлине ходили легенды. У истоков этой легенды стоял сам штандартенфюрер Штирлиц. Как-то в рабочее время Штирлиц назначил в "Грубом Готлибе" встречу своему агенту Клаусу. Агент Клаус, прирожденный актер-провокатор, должен был втереться в доверие к пастору Шлагу, через которого Штирлиц, в свою очередь, надеялся втереться в доверие к Папе Римскому, и получить выход на Ватикан. Агента Клауса должны были переодеть в полосатую кацетовскую* (* "кацет" - сокращенние от слова "концентрационный лагерь"; жаргон охранников и капо) форму и устроить ему фиктивный побег во время передвижения колонны заключенных по улице города. Клаус должен был укрыться в кирхе, где Шлаг выполнял пасторские обязанности и склонить последнего к сотрудничеству с беглым заключенным.
Поскольку Клаус должен был выдавать себя за пленного офицера Красной Армии, но ничего не знал о жизни в СССР, Штирлиц решил объяснить ему некоторые тонкости, на которых "сыплются" неопытные шпионы. Можно иметь безукоризненные документы, безупречно проработанные "легенды", а попасться на незнании того, чем местные жители закусывают водку (если они вообще её чем-то закусывают) или что делать, если в городе захочется по-маленькому после выпитого возле ларька или бочки пива.
Клаус внимательно слушал рассказы Штирлица не переставая поедать рыбные консервы, которые ему подносила пышная кельнерша, одетая в традиционную одежду баварской крестьянки.
Клаус любил рыбные консервы. Штирлиц знал об этой слабости Клауса, и всегда заказывал их для своего агента при явочных встречах в кабаках.
Облизывая пальцы, выпачканные в прованском масле, Клаус, дождавшись когда Штирлиц сделает паузу в своих инструкциях для длинного глотка “темного баварского”, проговорил: -Вы знаете, герр Бользен (под этим именем он знал Штирлица)? Я не могу обходиться без рыбных консервов! Они очень пряные, и в них содержится много фосфора и прочих минералов, необходимых для работы моего мозга!
-Выполните это задание – пишите заявление на отпуск! А я постараюсь к этому времени достать пару ящиков латвийских “шпротов” специально для вас. И не отвлекайтесь, Клаус! Вот вы знаете, чем отличается баварское пиво от жигулевского? – строго оборвал Штирлиц разглагольствования своего агента.
-Пиво, оно и в России – пиво…- ответил Клаус, прицеливаясь половчее ухватить с большого фарфорового блюда деревянную палочку с насаженным на нее рулетиком аппетитного рольмопса.
-Вот тут вы и погорите, Клаус! – Штирлиц отхлебнул пива из своей кружки, аккуратно поставил ее на картонный кружок (куча таких кружков уже лежала на белоснежной льняной скатерти) и потянулся к портсигару, лежащему на столе.
-Жигулевское пиво отличается от баварского тем, что оно разбавлено водой. Вы, Клаус, привыкнув к баварскому, и впервые хлебнув жигулевского, наверняка поморщитесь и непроизвольно выругаетесь по-немецки. К тому же вы выдадите себя тем, что напившись пива, начнете искать ватерклозет, но не найдете его, и спросите у прохожего о нахождении ватерклозета. Этого окажется вполне достаточно для того, чтобы вас сдали первому же комендантскому патрулю или в СМЕРШ, потому что в русских городах практически нет общественных туалетов, и все прохожие пользуются подворотнями, или кустами в скверах. Даже женщины…, -добавил Штирлиц закуривая.
-Вы, Клаус, можете попасться даже попросив закурить у прохожего. Ведь получив папиросу вы протянете прохожему монетку в десять пфеннигов, как принято у нас, в Германии даже между приятелями. В России же люди настолько дружелюбны и приучены к коллективизму, что любой угостит вас папиросами даром. Просто за спасибо. Понятно излагаю? – Штирлиц выпустил изо рта к потолку первое колечко дыма.
К тому моменту, когда Клаус смог осмыслить информацию и попросив кельнершу принести ему графин с водой, начал разводить в кружке баварское пиво водой, под потолком плавало ровно семь аккуратных колечек дыма. Штирлиц был чемпионом Берлина не только по теннису, но и по пусканию дымовых колечек.
А игральные автоматы давно напрашивались на высшую меру социальной защиты – на расстрел. Сколько эти сволочи попортили нервов штандартенфюреру Штирлицу и сколько марок зарплаты исчезло в их прожорливых монетоприемниках?
Штирлиц в своей страсти к игре на автоматах был не одинок. То есть, сначала он играл на автоматах в силу служебной необходимости – как разведчик. Ведь во время игры можно было познакомиться с высшими штабными офицерами Вермахта, Криегсмарине и СС. Ведь штабным деятелям после чисто канцелярской работы по планированию военных и карательных операций хотелось своими глазами посмотреть на войну. При этом никто из них и не думал подавать рапорт об отправке на Восточный фронт или о переводе на подводную лодку, выходящую на патрулирование в Северную Атлантику. А зачем рисковать своей арш, если можно сразиться с противником виртуально? Так Штирлиц нашел ещё один канал разведывательной информации, но впоследствии Штирлиц настолько втянулся в игры, что стал при игре в автоматах просаживать всю зарплату. И он был не одинок. Две трети офицеров ОКВ (оберкомандо вермахт), служащих в Берлине поступали точно также. При этом увлечение игрой вредило работе, потому что какой толк от штабного офицера, если он приходит на работу после бессонной ночи проведенной у рычагов и кнопок игрового автомата?
Но группенфюрер Освальд Поль, начальник Главного административного и экономического управления СС и владельцы компаний “Сименс” и “Аскания”, выпускающие игральные автоматы вышли непосредственно на фюрера и решили этот вопрос в свою пользу.
Ведь основную прибыль эти компании получали не от военных поставок, а от поставок игровых автоматов, а содержимое монетоприемников перекочевывало на финансовые счета ХОЗУ, руководимого Полем. Таким образом, количество игральных автоматов в Берлине даже увеличилось. Появились так называемые “симуляторы”, имитирующие пребывание в танке, кабине самолета, боевой рубке линкора.
Конечно, помимо работы разведчика, при посещении бара Штирлиц лечил тут свое одиночество… В кафе играет тихая музыка. Вот за соседним столиком что-то выстукивает на машинке Габи, вот фрау Заурих достает шахматы, вот пьяная проститутка усаживается рядом со Штирлицем…
-В любви я – Эйнштейн! - восклицает она, обнимая Штирлица полной рукой за шею, и дыша ему в нос перегаром “Либерфраумильх”* (* - название вина “Молоко любимой женщины”).
Штирлица невозможно провести. Он знает, что на самом деле Эйнштейн мужчина. Ведь в свое время Штирлиц прошел спецкурс у ведущего физика Иоффе.
-Иди, напиши пару формул, я скоро освобожусь! – говорит он пьяной женщине, слегка подталкивая её к двери.
На всякий случай он решил попозже вечером проверить, что за формулы напишет эта фрау. Никогда не надо пренебрегать случайностями. Вдруг в этих формулах содержится физический смысл.
Так однажды Штирлиц уже вышел на физика Рунге. Одна женщина легкого поведения, переспав несколько раз с физиком, разоткровенничалась как-то под утро в баре со Штирлицем, и от нее он узнал, что Рунге работает над проектом Вундерваффе* (* - чудо-оружие; атомная бомба).
Избавившись на время от приставаний проститутки выдающей себя за Эйнштейна, Штирлиц жестом привлек к себе внимание бармена.
Бармен уже несколько лет обслуживал Штирлица, а потому знал, что два пальца правой руки, растопыренные в виде буквы V, означают как слово “победа”, так и штирлицовское идеоматическое выражение “как два пальца об асфальт”, но, скорее всего (применительно к месту, времени и настроению Штирлица) этот жест означает пару кружек пива и соленую рыбку.
Из всех посетителей бара, только Штирлиц заказывал к пиву неизвестную в Швейцарии (да и в Рейхе) рыбу “вобля”. Нарвавшись пару раз на скандал со стороны Штирлица, по причине невозможности изловить рыбу вобля в реке Ааре, и засолить её для Штирлица, хозяин бара распорядился подавать заезжему капризному немцу соленых миксин* (*-класс цефалоспидоморфы; ранее считались остракодермами; рыба похожая на червя; морской падальщик) из соседнего пруда.
Штирлиц в рыбе не разбирался и принимал миксин за миног.
-Мит дем биир геен! (С пивом потянет!), -приговаривал Штирлиц, выбирая на поданном ему блюде миксину пожирнее.
Допив пиво и украдкой обтерев руки от рыбьего жира о край скатерти, Штирлиц рыгнул, закурил и угляделся. Возле игральных автоматов уже крутилось несколько человек в штатском. Опытным глазом Штирлиц опознал в них соотечественников – немцев. Штирлиц был великим имперсонатором во все дни года, кроме 23 февраля.
Сверившись с большим настенным календарем, напечатанном по заказу местного кабаре, и установив, что сегодня не 23 февраля, Штирлиц бросил дымящуюся папиросу на дно пустой пивной кружки и двинулся к автоматам.
Возле крайнего большого ящика, на жестяных стенках которого было нарисовано ночное море, тонущий вверх кормой большой четырехтрубный пароход с буквами на корме “ЛУЗИТАНИЯ” и немецкая субмарина проекта VII с номером U-20, нарисованном черной краской на боевой рубке, Штирлиц остановился. У передней стенки ящика, согнувшись и прильнув к резиновому наглазнику, военно-морской атташе германского посольства, корветтен-капитан Зееаал вертел ручки стилизованного перископа, азартно нажимая большим пальцем правой руки на красную кнопку, расположенную на рукоятке перископа.
Штирлиц, слегка потеснив Зееаала, уперся бедром в игральный автомат и заглянул через плечо игрока. За стеклом он увидел как бы море, по которому на горизонте двигался силуэт большого военного корабля – тяжелого крейсера или линкора. После каждого нажатия корветтен-капитаном кнопки, к кораблю тянулась пунктирная линия, как бы торпеда, несущаяся неглубоко под поверхностью моря. Военно-морской атташе отчаянно мазал. В спешке, желая поразить корабль, покуда он не скрылся за вырезанными из жести и покрашенными в серо-зеленый цвет островерхими скалами, Зееаал то опаздывал с нажатием кнопки, то торопился. И соответственно торпеда проходила за кормой корабля, или перед его форштевнем.
-Доннерветтер нохайнмаль! Лекен зи мир арш! – выкрикивал атташе промахиваясь. Но вот время игры закончилось, непотопленный линкор скрылся за скалами, и атташе выпрямился шаря по карманам в поисках пятидесятипфенниговой монеты.
-Момент, майне камераде! Сыграем по червончику? – Штирлиц потряс атташе за плечо, возвращая последнего из боевой рубки подводной лодки в дружелюбную атмосферу бернского бара, пропитанного табачным дымом, испарениями алкоголя и запахами кухни.
-Пардон, по десять марок за гейм? – поправился Штирлиц, видя недоумение в глазах корветтен-капитана.
-Гут! Форвэртс! – азартно поддержал Штирлица атташе.
Он полез во внутренний карман пиджака и извлек из него кожаное портмоне. Они со Штирлицем отдали двадцать марок бармену и выбросили несколько раз на пальцах “больше-меньше”. Штирлиц прошел специальную подготовку, поэтому он выиграл у Зееаала, и первым опустил 50 пфеннигов в монетоприемник.
Штирлиц оказался в боевой рубке