Пятикилометровая Зона Полярной Тьмы. КП - 3. 12:03.
...Ледяное дыхание, гулявшего по коридорам старого КП сквозняка, обожгло шею. Я зябко поёжился, кутаясь в ветхое, пахнущее сыростью и размякшим в воде табаком, одеяло. Под землёй время тянулось медленно, словно огромный товарный поезд, лениво отстукивающий секунды на перекатах: «Тук-тук... тук-тук...»
Сквозь навязчивый стук колёс пробился истерический писк таймера. С трудом пытаясь сообразить, зачем же я его включил, я повернулся набок — и тут мои скулы свела дикая вспышка боли. В глазах замелькали уже знакомые, ярко-жёлтые круги...
- Проклятье! — рука запоздало рванулась под телогрейку, но я уже закашлялся, завертелся на полу, придавленный засевшим в мозгу крохотным сгустком.
Вирус. Какая же ты сволочь, Гассам...
Глупо, конечно: пытаться сбежать от врага, когда он тебя не просто настиг — он внутри тебя. Но такова человеческая природа: бороться, даже если шансы на нуле. И я, судорожно вцепившись скрученными пальцами в края одеяла, с диким воем рвал ветхую материю на лоскуты, захлёбываясь пеной и тьмой, пузырящейся у меня перед глазами. Боль требовала выхода.
Сквозняк снова привёл меня в чувство, ненадолго, всего на пару минут. Не открывая слипшихся век я нашарил стоявшую у изголовья бутылку и, стараясь не уронить, медленно подтянул её к себе.
«Кап... кап... кап...» - монотонное эхо капель, падающих с потолка на холодный, покрытый выщербленным кафелем пол, тут же отчётливо зазвучало в комнате.
- Теперь — таблетку... - я достал из внутреннего кармана грязной, во многих местах порванной телогрейки одну из трех оставшихся таблеток обезболивающего и, морщась от неимоверной горечи, мгновенно заполнившей рот, разгрыз лекарство.
Трясущиеся пальцы скользнули по мокрому стеклу бутылки к горлышку, нащупали наспех сделанную из обрывка подобранного здесь же куска картона «воронку» и отложили её в сторону. Зубы стукнули о стекло и холодная, с привкусом ржавчины вода протолкнула превратившуюся в желе таблетку внутрь.
«Ничего... Сейчас... Всё будет хорошо...» - борясь с соблазном провалиться в спасительное забытье думал я, ощущая, как внутри меня медленно растекается жаркое пламя и терзавшая меня боль наконец-то отступает, сознание — проясняется, а проклятая разбитость исчезает без следа.
- Словно и не было ничего... - в который раз удивившись возможностям «современной медицины», хмыкнул я, бодро поднимаясь с грязного, покрытого инеем и побегами светящегося в темноте вечнозелёного вьюнка, пола. Рука привычно запустила таймер обратного отсчёта наручного навигатора:
- Два часа...
Времени рассусоливать не было: надо было, как можно скорее добраться до края Зоны и встретиться с Такой. Я быстро подобрал свои нехитрые пожитки — старенький АКМ, пистолет с глушителем и вещь-мешок с кой-каким барахлишком — плеснул в лицо талой водой из бутылки и, уже окончательно проснувшись, двинулся к выходу на поверхность.
Несколько раз мне пришлось останавливаться: сквозь стены пробивалось зеленоватое сечение — явный признак блуждающих в этой радиоактивной почве скоплений модифицированной протоплазмы. Встреча с ней не сулила ничего хорошего: ожившая биомасса высасывала из попавшего в неё существа всю органику, а оставшийся, часто — ещё трепыхавшийся «мусор» выбрасывала, преспокойно продолжая свой путь дальше.
Така рассказывал, что под Вторым периметром есть огромный резервуар с этой гадостью — именно оттуда Гассам берёт материал для своих опытов.
...Снаружи меня встретило пасмурное небо и ровный, белый простор заброшенного полигона. Парящий над землёй солнечный диск напоминал о себе рассеянным пятном света, скользившим по непонятной, постоянно изменяющейся траектории — похоже, замах здешних «гениев» не был остановлен рамками генетики.
«Зачем мне всё это?» - в который раз подумал я. Ответ нашёлся как-то сам собой: мне просто хотелось жить. Жить, не спрашивая разрешения у головастых учёных, не выпрашивая жизнь у властьимущих и не боясь «страшного гнева» тех и других.
Едва я появился на поверхности, как навигатор Гильса выдал очередной фрагмент маршрута — на этот раз довольно короткий, не больше трёхсот метров. Следующий КП был в зоне прямой видимости.
Я быстро взобрался по хлипким скобам на скошенную, насквозь проржавевшую крышу КП-3 и, балансируя на скользком швеллере, прильнул к биноклю. Моей целью был засыпанный снегом небольшой пригорок, где-то справа от меня — ну ,если верить данным навигатора.
Но вокруг, на многие километры, была видна одна только белая пустыня... Странно. Оптическая иллюзия?
- … ать четыре часа... портал закроется через двадцать четыре часа... - словно током ударила меня внезапно ожившая в рюкзаке рация. Я дёрнулся от неожиданности и, нелепо взмахнув руками, соскользнул вниз.
...Глухой удар о промёрзшую землю, хруст ломающихся костей, волна дикой боли и хлынувшая со всех сторон вонючая, грязная полигонная жижа — неужели это последнее... Cтоп!
Яркая вспышка перед глазами...
Чей-то смутный силуэт склоняется надо мной:
- Ну, ты как?
Горячечный бред "Святой земли Гассама" закончился — я узнал голос Таки.