(размышления по поводу)
Задача писателя неизменна. Он может меняться сам, но задача его остается та же. Она всегда в том, чтобы писать правдиво и, поняв, в чем правда, выразить ее так, чтобы она вошла в сознание читателя частью его собственного опыта.
Эрнест Хемингуэй.
А скажите мне, пожалуйста, любезные пользователи настоящего замечательного сайта, кого из писателей-маринистов вы знаете? О современных не говорю, но хотя бы классиков.
Как-то, пару лет назад редакция одного толстенького журнала удостоила меня высокой чести сделать материал на тему маринистики в современной литературе. Я, естественно, ухватился за это с пылом и жаром и перво-наперво одолел всех своих знакомых, всех встречных-поперечных таким же вопросом. Ответы их повергли меня прямо-таки в удрученное состояние. Неужто большинству публики, даже много читающей, и не только местные газеты, любезная душе моей маринистика, по большому счету, до лампочки?
Почти каждый из них в первую голову вспоминал Новикова-Прибоя. Ну как же, «Цусима» - кто ее не читал? Кто-то называл еще Валентина Пикуля, один даже Гончарова вспомнил, бессмертный его «Фрегат «Паллада». Двое заговорили про «этого, ну как его, который «Полосатый рейс»… «Конецкий», - подсказал я. «Во-во, он еще года три назад по радио что-то читал – обхохочешься».
Если не обревешься, подумал я себе. Уж коли Виктор Конецкий для них – «этот, как его», так что же о других говорить? И это при том, что издательство «Андреевский флаг» еще лет десять назад предлагало читателям пятьдесят томов (!) шедевров русской маринистики. Пятьдесят томов только шедевров, только русской, не считая множества прочей.
Впрочем, я тут же себя осадил: а сам-то, моряк-с печки бряк, многих ли знаешь? Хоть и дорогу выбрал себе когда-то, книг начитавшись: «В морях твои дороги», «Корабли уходят в океан»… Названия-то помню, а авторы – кто?
- Ну что ты носишься со своей маринистикой? – остудила меня одна добрая знакомая, особа весьма начитанная и даже пишущая временами. – И кого вообще писателем-маринистом можно называть? Вот Айвазовский – это маринист, а писатели…
- Как! – возмутился я. – А тот же Конецкий, а Титов или Рыжих?
- Насчет рыжих я ничего не скажу, не знаю. А Конецкий твой и Титов и даже Хемингуэй, они же не море, а людей в море писали. Морские волки. Ты помести людей куда угодно – хоть в лес, хоть по дрова, создай им такие же условия, и они тоже волками станут. У Лукина в «Разбойничьей злой луне» пираты по пустыне под парусами носятся – тоже маринистика? Трави шкоты правые! Вот уж кто маринист в чистом виде, так это Жак Кусто. Хотя он вроде и не писатель. Ученые-океанологи, когда статьи свои публикуют – это маринисты. А из писателей разве что Паустовский к ним близок.
- А для кого Айвазовский «Девятый вал» писал? - не сдавался я, - не для людей ли?
- Маринистика, марина – это изображение, отображение моря, морские пейзажи, - не унималась она. – А то, что пишет Конецкий…
- Ты Конецкого не замай, - обиделся я. – Ишь умница выискалась! Что бы ты ни говорила, еще при советах при союзе писателей бюро маринистики существовало. И входили в него вовсе не ученые-океанологи. А вот о других бюро я что-то не слыхивал…
Едва мы не поругались тогда, и всяк остался при своем. А я – еще и с вопросом: неужто маринистика как литературный жанр исчезает? Или не интересной стала? Но ведь когда на литературных посиделках по средам я, случается, читаю свои вещицы, интерес наблюдаю неподдельный. Хоть потом иногда и раскритикуют, раздраконят в пух и прах, но запоминают надолго. А ведь иные произведения, даже именитых авторов, прочтешь, вроде заинтересованно, а через небольшое время – из головы вон, не вспомнишь, о чем же там. Или это у меня склероз развился?
Почему я вообще заговорил об этом? Да потому, что сам пишу морскую прозу. Что для нашего умеренно-континентального жития вроде не вполне уместно. И потому кругами облеченными не очень поощряемо. Скорее даже наоборот – отрицаемо. Нечего, дескать, нам тут, в сугубом нашем сухопутье воду лить. По нашей Клязьме нынче и баржу-то не протащить, а ты все про пароходы какие-то. Довольно с нас тесных связей с военно-морским Черноморским флотом и грозной его составляющей – минным тральщиком «Ковровец» (мы над ним, кажется, шефствуем).
В стародавние времена, когда еще журналистов у нас четвертой властью почитали, а писатели слыли инженерами душ человеческих, и они не только отображали, но и формировали общественное бытие, встретить на улицах нашего города парня в морской форме было на раз-два. Хотя отсюда до ближайшего моря – два лаптя по карте, самого мелкого масштаба. Конечно, встречались моряки не столь часто, как, скажем, в Питере или Одессе, но, тем не менее, водилось их здесь изрядно. А теперь… Пытаюсь вспомнить… лет уж пятнадцать, если не более того, курсантов мореходок или военно-морских училищ здесь не встречал. Видел несколько раз морских офицеров – из тех, что с визитами вежливости к шефам, главе города или председателю горсовета наезжают. Да еще разбойников в бескозырках в каждый последний июльский выходной наблюдаю. Они обычно к «Трем столбам» на площади Победы выгребают – покуражиться, морскою душой попылить. Это которые срочную на том самом «Ковровце», или еще где, отбарабанили.
А ведь нынче, если вы слышали, среди наиважнейших государственных программ числится и возрождение флота российского. И не одного лишь военного. А флот, господа-товарищи, это не только корпусное железо, не только такелаж с рангоутом и прочее оборудование с вооружением, это еще и люди, моряки, черт побери, которым наш флот водить и которыми флот российский с петровских времен и прежде того на весь свет славен был. И ведь немало флотоводцев наших, причем самых славных, происхождения были вовсе не приморского.
Сегодня приоритеты, что ли, поменялись? Романтика напрочь исчезла?
Однажды, уж несколько лет тому, я принес в областную писательскую газету «Голос писателя» статью, которую редактор, она же председатель писательской организации Владимирской области, безжалостно зарубила. Возможно, справедливо. Хотя, казалось мне, вполне актуальная статья была, на злобу дня, как некогда говаривали. Но с высокой председательской каланчи оно виднее, актуально или не очень. И я, право, не обиделся, поскольку предвидел такой исход, зная председателя-редактора по прежней совместной работе в другой областной газете.
Естественно, уходить не солоно хлебавши не очень хотелось: нынче поездка в губернскую столицу для нас, провинциалов, дело весьма не заурядное. Это раньше билет на электричку 65 копеек стоил, а теперь, когда РЖД развиваются пуще прежнего, мы, которые до «среднего класса» не тянем, невыездными стали. Даже в пределах своей губернии. Даже при сугубой лояльности к нынешней власти. И я на авось предложил: «Может, вам для разнообразия небольшие рассказы нужны? Морские рассказы. Маринистика».
- Зачем?! – искренне изумилась Светлана Игнатьевна.
- Как?! – опешил и я в свою очередь. – Для публикации.
- Да у меня писатели, члены союза в очереди стоят. С нормальными рассказами и стихами. А у нас их, членов, только во Владимире тридцать пять. Действительных. Да еще по периферии…
Тут и я подумал: зачем это я ей предложил? Хотя тут же извинил себя: совсем недавно слышал сообщение о том, что в Казани, куда более континентальной, чем Владимир, издали книгу местного мариниста. И даже погордились этим.
С тех пор мы с бывшей коллегой не встречались. Как-то не скучаем друг без дружки.
Помнится, еще в конце 80-х Виктор Викторович Конецкий сетовал, что, мол, плавающих у нас много, а вот пишущих среди плавающих кот наплакал. Серьезных же маринистов и вовсе можно на пальцах перечесть. И называл их пофамильно.
Сегодня, в сравнении с теми же восьмидесятыми, процент пишущих вообще вырос многократно («проза ру» – ярчайшее тому подтверждение). Особенно среди пенсионеров. Едва не каждый из них – время-то куда девать? – если не мемуары, так стишата непременно кропает.
В балет или хоровое пение с выходом на пенсион почему-то не многие стремятся. Картины маслом писать – тоже. А вот романы… Благо, теперь и книжонку спроворить, как говорится, ноу проблемз – была бы капуста. Или, по современному, бабло.
Наверное, и среди водоплавающих, бывших и сущих, этот процент примерно таков же. Но каков результат?
Летом 97-го я возвращался поездом домой из Владивостока. В одном купе со мной тянулись к западу в отпуск солидный такой, хоть и молодой, каплей с женой и сынишкой. Капитан-лейтенант, оказалось, служил на острове Русском комендантом тогда еще не заброшенного форта. Слово за слово, ехать долго, и такого я от бравого офицера наслушался – то и дело за книжку брался, чтобы детали записать. А по приезде в домой, не откладывая в долгий ящик, несколько рассказов отстучал и даже зачитал их на наших посиделках. Смеялись все, едва не до слез. Но некоторое время спустя я уже из других уст услышал такие же рассказы, почти один к одному с записанными от каплея. Оказалось, что все это – расхожие военно-морские байки, и я, право, устыдился и даже покраснел за свою лопоухость. Хорошо еще, что не пытался где-то публиковать эти россказни. Но уж больно рассказчик-то был красноречив…
Конечно, такие мастера, как тот же В. Конецкий, как Ростислав Титов из Таллина или камчадал Николай Рыжих, товар, что называется, штучный. Но всякому берущемуся за перо, они – как планка, до которой нужно тянуться. Впрочем, когда за перо берешься, ни о каких «планках» и не думаешь. Думаешь о том, что волнует, что не дает покоя, не отпускает, случается, многие годы. И, если дано тебе все это внятно изложить, тогда, возможно, получится что-то, с чем не стыдно выйти на «сцену». Тогда тебе поверят. Помните, как Лев Николаевич говаривал? Жизнь всякого человека представляет собой интереснейший роман. Нужно только уметь пересказать его. А уж если врать, добавлю от себя, то весело и складно. Как маэстро Конецкий.
В присно памятном 80-м году случилось со мною нечто такое, такой раздобар, что, право слово, жить расхотелось. Валяясь по нескольку суток без сна, в тяжкой депрессии, я и в самом деле обдумывал, как бы без шума и пыли покинуть сей мир благословенный. В один из таких дней, вернее, утром пришел ко мне старый мой товарищ – кто-то, видимо, настучал, - врач по профессии, хирург. Пришел он, посидел, молча, рядом и молча, по-английски удалился. А вечером того же дня, после работы, явился вновь и положил передо мной книжку – «Вчерашние заботы» В.Конецкого. «Может, почитаешь», - только и сказал и тут же ушел.
В подволок смотреть мне давно надоело, и я принялся за чтение. Вчитывался с трудом, потом втянулся, а вскоре уже смеялся, вернее, хохотал в голос и к утру, одолев книжку за одну ночь, уже и жить хотел и много чего еще. Тот день я и поныне считаю вторым своим днем рождения, а Виктора Конецкого, как и товарища своего за крестных родителей почитаю. Однажды даже, была возможность, пытался писателю спасибо сказать, да как-то не вышло: очень он занят был.
Очевидно, флот сегодня совсем не такой, каким был еще недавно. И дело вовсе не в модернизации, оснащенности, насыщенности его новейшим оборудованием, разными, как ныне говорят, ноу-хау. Дело, прежде всего, в людях. Кадры, как бы там ни язвили, решают все.
Года, помнится, три назад меня пригласили на встречу в детский клуб с очаровательным названием «Бригантина». Я охотно согласился и не пожалел: встреча получилась весьма и весьма насыщенной. И слушали меня, можно сказать, не дыша, и вопросы задавали, что называется, на засыпку, но… Я поинтересовался, чем они тут занимаются, в клубе с такой-то вывеской. Оказалось, чем угодно – от игры в пинг-понг до шитья мягких игрушек, но нет ничего, что было бы посылом, привязкой к морским приключениям. А название – это так, красиво просто. Вдохновляет. На что-то.
А когда-то в городе настоящий морской клуб был (правда, я даже не ведал, где именно он располагался). Но я и без клуба до поступления в мореходку знал, что такое фор- и ахтерштевень и чем английская тонна отличается от обычной.
Однако, если вернуться к исходной точке, к современной маринистике, то я прихожу к выводу, что она и впрямь тускнеет, становится непритягательной потому, что нынешний флот становится все более меркантильным, почти напрочь лишаясь былой романтики. Квоты на вылов рыбы или краба, тотальное браконьерство с бегством за границу у рыбаков; торговые суда, до жвака-галса загруженные старыми иномарками, и российские экипажи под панамо-либерийскими флагами на греко-римских судах – это сущность современных российских флотов. И несметное число бедствий на морях, когда гибнут наши суда и люди. При нынешней-то оснащенности.
В наше время говаривали, что, де, прежде флот был деревянный, да моряки на нем железные, а нынче - наоборот. Что же сказать теперь, я и не знаю. Видимо, с уходом романтики с флота и профессионализм моряков усыхает. С освоением новейшей техники нынешние мореходы, мне кажется, утрачивают основы, азы мореходства, отбросив за ненадобностью ставшими «мертвыми» науки, наподобие мореходной астрономии, навигации и т.п. И все больше расхлябанности среди экипажей. Бардачок в рундучках, господа гардемарины, как говаривал мой бывший ротный старшина в мореходке. Крушения океанских лайнеров с многочисленными людскими потерями… Я теперь, право, сильно посомневался бы прежде чем отправиться в круиз куда-нибудь в Гонконг или Сингапур. И дело не только в пиратах. Вернее, не столько.
Недавно в книжном магазине глаз мой, морской и выпуклый, наткнулся на: «Джек Лондон. Морской волк». Купил, перечитал. С трудом. Наивно как-то и не по-настоящему. Так не бывает. Наверное, это от профессионального снобизма. Ведь когда-то я этого «Волка» читал и перечитывал взахлеб. Как «Моби Дика» Мелвилла, как «Старика и море» папы Хема. На пятом курсе «Старика» даже переводить довелось – задание на годичную практику такое было. Он и сейчас у меня на полке, «Старик», снискавший когда-то нобелевскую премию по литературе. А есть ли сейчас у нас что-то подобное, хоть в каком-то приближении? Есть ли еще кто-то, кто, подобно В.Конецкому, способен, если не к жизни возвернуть, то хотя бы на выбор профессии настроить?
Тогда, получив задание от редакции, я перелопатил ворох изданий, в которых, по определению, должна была присутствовать маринистика: «Нева», «Аврора», «Север», «Дальний Восток». И, к удивлению своему, обнаружил, что процент искомой в толще публикуемой прозы весьма невысок – что-то около десяти. А что тогда говорить про других? Невольно вспомнилась Светлана Игнатьевна с ее «Голосом писателя» и альманахом «Владимир». И подумалось мне, что вряд ли при таком раскладе мы возродим могучий российский флот. Плакали наши денежки.
Так я тогда и не сделал статью, отказался. А вместо этого написал еще один рассказ и предложил журналу. И его в том же году опубликовали. А теперь, если угодно, предлагаю посмотреть и вам, уважаемая публика, то есть гости моей страницы.