Двадцатилетним юношам сорокалетние женщины кажутся старухами. Лично я в том возрасте, когда видел красиво одетую женщину сорока лет или старше, думал, вот бы этот наряд моей Вере. Особенно если женщина не блистала красотой и формами. «Ну, какая разница, какой на тебе наряд,- думал я, глядя на ожиревшую носительницу норковой шубы. - Что бы ты ни одела, краше не станешь.» И только наша соседка тетя Зоя, вырастившая троих сыновей и давно перешагнувшая сорокалетний рубеж, не входила в число старых, потому что она была красавицей.
- Верочка, ты обращайся, если что нужно, - говорила она моей жене. - Мы же соседи. Должны помогать другу другу.
Тогда я не понимал ее доброты. А теперь догадываюсь. Наверное, как все женщины, она чувствовала, что очень нравится мне. А тот, кому мы нравимся, часто нравится и нам.
Двоих сыновей тети Зои я хорошо знал. Один, тот, что постарше, работал где-то на заводе, имел семью и жил отдельно. Другой, Володька, жил вместе с родителями. Но это только называется, что жил. На моем коротком веку, который я жил рядом, Володька, успел жениться, развестись и жениться снова. Знал я об этом, потому что мы вместе с Володькой работали мастерами в профессионально-техническом училище. Я окончил монтажный техникум, и по профессии был мастером-технологом сварочного производства. А Володька окончил десять классов, отслужил Армию и устроился мастером в училище. Там он нашел себе первую жену, и там же через некоторое время выбрал вторую. Из моей группы. Была она несовершеннолетней, потому, чтобы не попасть под статью о растлении малолетних, Володька быстро развелся со своей Маринкой и быстро оформил брак с Наташкой.
Наташка была девушкой маленькой и шустрой. Полагаю, она сама была инициатором любви с Володькой.
Зоя Павловна переживала конечно за детей, но это было незаметно. Собственно, тогда я об этом не думал. Володьку считал раздолбаем, но хорошим парнем. Он был жизнерадостным и веселым. Интересно, а бывает веселый и не жизнерадостный? Или жизнерадостный и невеселый?
Прожив всего два года по соседству с тетей Зоей, я поступил в московский институт и уехал из Казахстана. Попал я туда только лет через двадцать.
Проезжая мимо своего старого дома, решил зайти на минутку к соседям.
- Толя, - радостно поприветствовал меня отец Володьки дядя Саша. - Проходи. Как ты? Надолго к нам?
- Да нет, дядя Саша. Я на минутку. Буквально на минутку. Меня на улице машина ждет, неудобно задерживать.
В открытую дверь я вижу тетю Зою, сидящую на кровати в ночной рубашке.
«Неужели она меня не узнает, - подумал я. - Не должно быть.»
- С ума сошла, - опередил мой вопрос дядя Саша. - Совсем ничего не соображает. Мы ведь с ней развелись лет пять назад. А когда это с ней произошло, я вернулся. Как я ее одну оставлю?
В таких случаях лучше ничего не говорить. Любые слова будут лишними. И мне удается промолчать.
- У нас ведь горя было за эти годы, ой-е-ей.
- Мне рассказывали, что Валера ваш умер.
- А потом умерла Наташа, вторая Володина жена. Ну, та, которая у тебя в группе училась.
- Да вы что?
- Рак. Лет десять уже прошло. Володька наш ведь любил по бабам прогуляться. Вот его однажды казах какой-то застал со своей женой и выбросил с третьего этажа. А потом сбежал вниз и еще полуживого топтал до полусмерти.
- Да, хватила горя Зоя Павловна.
- Хватила, Толя, хватила. На двоих много будет, сколько ей одной досталось.
- А что, она совсем ничего не помнит?
- Совсем. Меня даже не узнает. Поставишь ей чашку с кашей, будет есть. Не поставишь, будет два дня сидеть вот так на кровати.
Тетя Зоя покачивалась на кровати вперед-назад. И почти ничего в ней не было от красавицы тети Зои. Я подошел к ней, погладил ее по голове, и в какой-то миг мне показалось, что в ее глазах промелькнуло сознание. Но потом она снова погрузилась в себя и стала покачиваться вперед-назад.
- А Володя жив?
- Года два пролежал после того случая и умер.
- А дети его?
- Дети живы. Один точно такой же, как отец, все по бабам. И внешне на него похож. А другой толковый парень, в Павлодаре учится в педагогическом.
- А как первая жена Володи?
- Приходит. Жалеет она тетю Зою. То супчику ей принесет, то курочку сварит. Добрая душа. Детей одна вырастила. Так после Вовки замуж и не вышла. Любила его, оболтуса.
Я подошел к тете Зое. Догадываясь, что больше никогда не увижу ее, сказал:
- Я пойду. Простите меня, тетя Зоя.
- Бог простит, Толя, - услышал я четкую фразу.
Я посмотрел на тетю Зою. Ее рот был набит кашей. Она отрешенно жевала, смотря в саму себя.
Сентябрь 2011 г.