Романыч — мой брат по вере. Когда-то он руководил ремонтом в моем доме, мы сдружились и потом я пригласил его помочь восстанавливать храм Рождества Пресвятой Богородицы в Видном, куда перевели настоятелем моего давнего друга отца Иннокентия. Мы смонтировали отопление в храме, поставили пластиковые окна, заменили полы и прикипели к нашему новому дому, стали приезжать туда на службы. Только не подумайте, что мы имели там отдельные места или проходили без очереди на Причастие. Отец Иннокентий, конечно, мог подойти и обнять нас на людях, но не более того. В остальном все было, как со всеми. Мы даже исповедаться ходили к другому батюшке, чтобы не получить благословение на Причастие незаслуженно. Исповедал нас ныне покойный отец Николай, который строго спрашивал, готовились ли мы, и только после этого решал, благословить или не благословить. Строгий был батюшка, дай Бог ему Царствие Небесное, но чуткий. Случалось, каешься в грехах, а он спросит:
- К Причастию-то чего ж не готовился?
- Да нет у меня уважительной причины, батюшка.
- Ладно, брат, причастись. Причастие тебе придаст сил. Мы ведь на себя надеемся, а надо на помощь Бога уповать.
Идешь с трепетом, со страхом Божиим, как сказано в молитве, а уже в душе надежда на помощь, знаешь, что легче станет.
После службы отец Иннокентий устраивал воскресные трапезы, если не было поста, конечно. И во время этих застолий собравшиеся всегда нахваливали отца Иннокентия, который и действительно был (и есть) человеком необыкновенным, но как у нас на Руси водится, ругать так ругать, хвалить так хвалить. Отца Иннокентия явно перехваливали, но одно утешает, бескорыстно.
Потом народ расходился, и мы оставались втроем, не считая женщин и детей, как сказано в Евангелии. Отец Иннокентий, Романыч и я. Мы оставались выпить и пообщаться. Отец рассказывал нам о службе в Иерусалиме, о монашеской жизни. (Он был монахом, но жил в миру.) Мы делились своими историями, узнавали немало из жизни святых, о которых, казалось, отец Иннокентий знал все. Причем, он мог молча слушать наш рассказ с таким интересом, будто слышал впервые. Но в конце рассказа деликатно поправить, и мы понимали, что историю эту он знает лучше нас. Слушатель отец Иннокентий превосходный.
Когда мы были уже изрядно навеселе, Романыч любил рассказать историю о том, как умирала его матушка. Перед самой смертью она сказала родне, чтобы они не беспокоились о ней, потому что там ей будет хорошо.
- Так и сказала она нам, - таинственно рассказывает Романыч, - Не переживайте за меня. Мне там будет хорошо.
Мне, с моим ехидным характером, несмотря на количество выпитого, кажется, что тут что-то нелогично, и промолчав один раз, другой, третий, на четвертый я не выдерживаю:
- Романыч, вот ты так рассказываешь, будто потом тебе матушка подтвердила свои слова. Она что, позвонила «оттуда» и сообщила, что так все и вышло?
Романыч по первому образованию учитель физкультуры, по второму - строитель. Но у меня он ассоциируется с учителем физкультуры, и я нередко его подкалываю на этот предмет. Ну, мол, спортсменам не обязательно сильно умными быть, у них мышцы ест. Однако Романыч — эрудированный и интеллектуальный человек, просто слова своей матушки, полагаю, он никогда не анализировал. Она сказала, он поверил. И вот кто-то, а точнее - я, задал наводящий вопрос, и он задумался, а действительно ли произошло так, как она сказала. Не могу сейчас сказать, отложился ли мой вопрос у Романыча, но больше он не рассказывал историю с матерью. Правда, для этого были и объективные причины. Лет семь назад я перестал выпивать, и мы уже не собирались втроем, чтобы выпить «За Русь святую, за веру православную, за власть и воинство ея». Мы приезжаем на Пасху к отцу Иннокентию на новое место службы, стоим Всенощную и Литургию, потом «трапезничаем», но втроем больше никогда не оставались. Однако сдается мне, Романыч задумался над словами своей матушки.
И зачем я заронил сомнение в его душу? Так себя за это ругаю.
Сентябрь 2012 г.