Философия и частные науки в контексте противоречия между естественнонаучным и гуманитарным
В 1959 году в Кембриджском университете английский ученый Чарльз Сноу прочитал лекцию «Две культуры и научная революция». Он утверждал, что между гуманитарной культурой Запада и «научной культурой», производной от научно-технического прогресса с каждым годом растет катастрофический разрыв. В результате взаимного непонимания между «физикам» и «лириками» все более возрастает их прямая враждебность. Сноу считал, что вражда двух культур может привести к гибели человеческой культуры, если не принять радикальных мер по реорганизации образовательной системы.
Все это так, но вопрос в том, почему происходит такой разрыв между «гуманитариями и естественниками». Противоречие естественнонаучного и гуманитарного подходов к реальности должно быть представлено как философская проблема. Ее истоки в том, что, начиная с Галилея (нач. 17 века), с естествознания была снята необходимость решения философских задач. Ученый средневековья прежде всего задавался вопросом о первопричине всего сущего и о смысле его бытия. Все это потому, что для него «духовное» было очевиднее «материального». В Новое время ситуациям кардинально меняется. Теперь уже человечество наблюдает «очевидность» материального и «не очевидность» духовного. Средневековая картина мира стремительно разрушается. Гармоничный мир сфер, центром которого был «венец творения», - человек, уступает место бесконечной вселенной, существующей без смысла и цели. Французский философ Паскаль не без основания ужасался этим бесконечным, черным и ледяным пространством. Распад средневековой гармонии мира и человека, где все имело свой смысл, сегодня привел к тому, что все стали объяснять случаем: происхождение вселенной в результате «случайности» Большого взрыва, появление жизни в результате случайного столкновения атомов, появление человека в результате непредсказуемых мутаций. С помощью этого «волшебного случая» можно объяснить что угодно.
Сегодня мы справедливо негодуем на увлечение частью общества различного рода лженауками, - например, астрологией. Нет нужды доказывать, как это опасно. Проблема, однако, в том, что в ложных посылках астрологии современный человек находит то, что ему катастрофически не хватает в современном естествознании: обращенность мира к человеку, - движение звезд и планет имеет смысл лично для тебя. В астрономии же он видит лишь бессмысленные перемещения светил, усеянные кратерами планеты: в этом безжизненном мире человек сведен даже не на уровень песчинки, а на уровень виртуальной частицы, существование которой нельзя доказать напрямик. В этом мире человека «не надо», но он есть: потому-то он и бежит в ужасе от холодной рациональности нынешней науки, поскольку слишком неуютно чувствует себя в ее мире.
Для античного и средневекового человека мир был полон смысла. Для человека эпохи непрерывной научной революции мир, как правило, полон бессмыслицы, т.к. современное естествознание игнорирует вопрос «зачем это все?». Он оставлен на долю гуманитариев, но, тем самым, углубляется раскол между «алгеброй» и «гармонией». К тому же, естествознание, продолжая аналитический подход к изучению мира, разделено уже на тысячи различных наук. Все это затрудняет создание единой картины мира. Она может быть создана только на основе единства между естественниками и гуманитариями, а для этого в естествознание должна вернуться философия.
Объяснение явлений природы в естественных науках базируется на вере в универсальность законов природы и эмпирических доказательствах. Разумеется, существует проблема доказуемости истины в естественных науках. Различают косвенное и прямое доказательства. Например, существование кварков впрямую недоказуемо, но на основании кварковой теории можно предсказать те или иные события, которые действительно наблюдаются: возможно, это доказывает существование кварков. В науке 20 века мы все более имеем дело именно с косвенными доказательствами. Скажем, превращение видов не наблюдаемо в «прямом эфире» и его нельзя экспериментально воспроизвести. То же самое касается и вопроса о происхождении космоса или человека. В данном случае наблюдаемые факты приходится согласовывать с умозрительными теориями, игнорируя при этом те или иные трудности (трудность еще и в том, что современному физику запрещено быть метафизиком). Так или иначе, но экспериментальные аргументы остаются идеалом для нынешней науки.
Для гуманитарных наук эксперименты теряют то значение, которое они имели для естествознания. Для доказательства наличия кварков или гравитационного поля физик будет прибегать к услугам лаборатории и экспериментальных установок. Но как быть искусствоведу, который пытается доказать, что Рафаэль – это более значительный художник, чем Малевич? Он может прибегнуть только к логическим аргументам, но не к лаборатории. Однако эти аргументы, в конечном счете, будут сводиться к «нравится»/«не нравится». Разумеется, красота не является исключительно субъективным понятием: красота существует и сама по себе. Но воспринимают ее люди по-разному и в разном. Пытаясь объяснить, почему одно красиво, а другое, - нет, искусствовед не может ограничиваться категорией рационального. Здесь присутствует иррациональное, тайна. Ведь речь идет о творческом начале человека. Невозможен алгоритм, выполнение которого позволит вам написать нечто, сравнимое с «Мертвыми душами» Гоголя. Итак, гуманитарные науки не являются науками в том же смысле, что и естественные, поскольку не сводятся к экспериментам. Скорее, они являются науками в аристотелевском смысле, где было достаточно одной логики.
Современные естественные науки постоянно прогрессируют. Это связано с их рациональным характером и снятием философского «бремени». Хайдеггер по этому поводу говорил: наука прогрессирует, потому что не мыслит. В буквальном смысле слова это неверно. Но если речь идет о философствовании, то современный физик или биолог не должен этим заниматься. Если прогресс в естествознании очевиден, то возможность прогресса в гуманитарных науках вызывает сомнения. Карл Ясперс утверждал, что если в физике мы далеко продвинулись вперед по сравнению с древними греками, то в философии мы едва ли достигаем уровня Платона. Уайтхед выражался еще радикальнее: вся европейская философия – не что иное, как подстрочные комментарии к Платону. Сказано резко, но в этих словах есть немало правды. Конечно, отсутствие прогресса в философии не означает и застоя: оппозиция «прогресс/регресс» вообще неприменима к гуманитарным наукам.
Дело в том, что язык естествознания однозначен в отличие от языка гуманитариев: философы не могут согласиться даже с каким-то одним определением философии. Вряд ли физикам придет в голову спорить несколько тысячелетий об определении физики. Здесь можно напомнить о «количественном» характере естествознания и о «качественном» характере гуманитарных наук. Изучение того, что нельзя посчитать, взвесить и вообще измерить приводит к глубокой неоднозначности гуманитарных наук. Естествознание космоцентрично, а гуманитарные науки антропоцентричны. Поэтому можно говорить об обезличенности современного естествознания: национальность и мировоззрение ученого не отражаются на результатах научной деятельности. В курсе физики не проходят отдельно английскую, русскую или немецкую физику, которые бы радикально отличались друг от друга. Так же нет изучения христианской, мусульманской или буддийской химии. Но в гуманитарных науках личностное начало проявляется непосредственно, поэтому здесь нельзя говорить об обезличенности. Каков философ, такова и философия, - говорил Фихте. Можно соглашаться или не соглашаться с этим, но в курсе философии мы проходим отдельные темы по восточной, античной, средневековой, немецкой, русской философии.
Формирование целостного мировоззрения естественными и гуманитарными науками является одной из главных задач современности. Для решения этой задачи необходимо говорить о дополнительности «гуманитарного» и «естественного» как взаимосвязи идеального и материального. Существуют ведь «пограничные» проблемы естествознания и наук о духе. Для примера можно взять экология как науку на стыке естественного и гуманитарного. С одной стороны, экология – это наука о состоянии природы, но с другой она обращена к человеку, к его этическому поведению, к проблеме его места в мире, и поэтому в данном случае экология тесно соприкасается с философией.
Согласие естественнонаучного и гуманитарного возможно, если каждая наука будет отвечать не только на вопрос «как?», но и на вопрос «зачем?». Происходит же использование методов естественных наук гуманитарными. Почему же не должно быть обратной связи? В качестве примера здесь можно указать на антропный принцип в концепции расширения вселенной. В нем утверждается, что человек и вселенная не существуют друг без друга, т.е. появление человека не случайно, он не может не существовать во вселенной. Мир таков, что в нем должен быть человек, т.е. и рождение мира не случайно. Это можно рассматривать как поворот естествознания к антропоцентризму. Мы видим, как физики рассуждают о причине существования вселенной, о том, почему мир такой, а не какой-то другой и т.д. Таким образом, можно думать, что естествознание постепенно приходит к выводу, что изучение материального мира приводит к более глубокому познанию человека, а это и есть шаг к созданию единой научной картины мира.