Балдёнок

               
Недавний выпускник медицинского института, начинающий риелтор Овечкин отмечал с коллегами конец недели, не рассчитал силы и поймал Балдёнка.
Он всё- таки нашёл силы зайти в свою комнату, ослабить галстук, снять один ботинок, а потом рухнул на кушетку и захрапел. Балдёнку сразу стало не интересно, и он решил прошвырнуться по коммунальной квартире. Он заглянул в соседнюю комнату, где соседка Овечкина, Зоя Константиновна принимала очередного жениха. Крутобёдрая  Зоя работала арфисткой в местной филармонии, где работал её жених не известно.  Он был очень худенький, запомнился сильно выпирающий кадык. На столе стояла уже начатая бутылка с этикеткой: « Мадера».
Следующий, кого посетил Балдёнок,  был ответственный квартиросъёмщик старик Сорочкин. Между прочим,  вся эта коммунальная квартира принадлежала когда-то прадеду Сорочкина, прославленному мастеру краснодеревщику. Прадед  жил на широкую ногу, прислуга, кухарка, а вот правнуку осталась только одна комната из семи.
Сорочкин в прошлом известный литературный критик и заядлый филателист день напролёт рассматривал свою коллекцию марок или перебирал подшивку журнала «Огонёк». Периодически он мысленно с кем-то полемизировал, и тогда сторонний наблюдатель мог услышать что-нибудь вроде: «Ну да, Ну,  я не знаю. Отнюдь». От прадеда Сорочкину достались большие настенные венецианской работы часы и громадный, дубовый буфет работы самого прадеда. Маятник у часов был давно сломан. *Но дважды в сутки точное время показывают даже сломанные часы. Сорочкин хорошо чувствовал это время, тогда он подходил к буфету, доставал штоф с водкой, настоянной на лимонных корочках и выпивал рюмочку, другую.
 Три часа  студент-заочник Истуканов корпел над решением контрольных заданий. Терпение было на исходе, когда заглянул Балдёнок. С грохотом захлопнув учебники, Истуканов двинул на кухню за солёными огурчиками.
Проживавший в этой же квартире мастер на все руки, подкаблучник Краеведов смотрел совместно с супругой телепередачу «Вокруг света»,  когда был срочно вызван к соседу Истуканову по неотложной надобности. Дело в том, что у Истуканова внезапно сломался электрический утюг.
Балдёнок успел уже проникнуть в другой подъезд этого многоэтажного дома. Без всяких церемоний он посетил правление ТСЖ и поучаствовал в экстренном совещании. Председатель ТСЖ Блюмкин в своей кожанной курточке здорово смахивал на своего знаменитого однофамильца.**  Участвовали зам Сидорчук и главный бухгалтер Олимпиада Лаэртовна Краснушная. На повестке был один вопрос, на кого из троих записать кондоминимум в собственность. Решили наконец, ибо когда заглянул Балдёнок, Блюмкин разливал вискаря по гранёным стаканам.
Пятница была в разгаре. Балденок передвигался по микрорайону со скоростью воздушно-капельной инфекции.

На улице заскрежетали засовы, - это Ринатка  Обалддуев, слегка спотыкаясь , закрывал свою мастерскую по ремонту обуви.
Хинкальная напротив через дорогу, пузырилась и топорщилась. Барабаны, зурна и кларнет делали своё дело. Бравурное грузинское многоголосье « Адандали дан дали », сменялось армянским фальцетом « ох, серум, серум.»
На встречу с Балдёнком стремились, проживающие во флигеле:  судебный пристав Какошкин, гирудотерапевт Пенкин и помошник депутата Зак. Собрания Пузиков.
Консъержка из этого флигеля,  пенсионер  Генриетта Степанна, в прошлом, заслуженный конструктор СССР в области тяжелого машиностроения, обалдев от прочитанных за смену журналов, зевнула. Проходивший мимо  сердобольный отставник Клюев из квартиры 46, вынес Генриетте Степанне кое-какую закусочку, угостил рябиновкой.  Как раз в этот момент прошмыгнул мимо Балдёнок. Он сверкнув замутнённым глазом, пробрался на чердак Открывался обзор всего микрорайона.
Потихоньку всё вокруг замирало. Гасли огни в окнах, стихали голоса. Балдёнок  скукожился, где-то затихорился.
Только из Хинкальной  раздавались усталые звуки  пианино. Кто-то набирал двумя пальцами «Сулико» : « Я могилу милой искал…»

• Дважды в сутки показывают точное время даже сломанные часы.
• Блюмкин Яков Григорьевич, член партии левых эсеров, начальник отдела ВЧК.
6 июля 1918 года по решению партии убил в Москве  германского посла  графа Вильгельма Мирбаха.