- Погоди. Посиди немного.... А знаешь, что мне в тебе больше всего нравится? Вот этот изгиб, где шея переходит в плечо. Там так тепло и уютно, и пахнет просто невероятно, от парфюма так не бывает, и кожа тонкая, нежная.... А прямо под кожей - жилы, как веревки, и мышцы на плече - узлом.
Знаешь, в этом ты весь: внешняя невозмутимость, спокойствие, покладистость, тихий омут, одним словом. А прямо под поверхностью - стальная воля, совершенно несгибаемый характер.
Чему улыбаешься? Так оно и есть. И улыбку твою я люблю, и как косишься на меня, нахмурившись, будто проверяя: здесь еще? Не свалил никуда? Эх, ты, Еж.... Почему Еж? Потому что колючий... Обожаю твои волосы, такая щетка густая, гладить приятно до ужаса, и щекотно, и колется. Не вздумай менять. Налысо? Только попробуй. Ничего не сделаю, обижусь и съем тебя.
Нет, это хорошо, что ты так редко смеешься, иначе на тебя бросались бы на улице. Правда, ты бегаешь быстро... Быстро и красиво. И вообще, ты движешься, будто в ритм какой-то музыке, только тебе одному слышной. Вот, взять даже этот жест, которым ты подаешь мне тарелку, медленно, плавно, будто неуверенно... А потом разворачиваешь кисть руки, как веер, круглым и точным движением. И убираешь руку так же музыкально. Ты сгибаешь пальцы, как птица сворачивает крыло. Ты точно никогда не танцевал? Мог бы и стриптиз, люди на тебя толпами бы валили. А я бы вышибалой устроился, с огромным удовольствием.
И еще я обожаю, когда ты так вздыхаешь, так глубоко и наполненно, не наигранно и в то же время предельно, абсурдно выразительно, будто ставишь этим вздохом последнюю точку, когда все уже сказано, и словам нет больше места, и даже дышать уже не за чем...
Да погоди ты с тарелками, вместе потом уберем! Я вот что хотел сказать...
Ведь если я люблю запах твоей кожи и музыку твоих движений, улыбку, смех, вздох... Люблю твой голос и твое молчание, твой характер, и взгляд, и волосы, и глаза... Ведь это значит, что я люблю тебя, правда?
Почему же ты молчишь?