***

                ВЗРЫВ
 Учили нас на нашу голову учителя родную природу любить. Таскали на экскурсии в лес, на реки и озера, на раскопки старых курганов и т.д.  Научили…
 В лес мы ходили  чуть не каждый день. Да и идти-то было метров триста. Леса были березовые, т.е. очень красивые, прозрачные, кудрявые, в которых так хорошо дышалось. Атласная белая кора берез всегда вселяла какую-то беспричинную радость. Потрогаешь ее- она шелковая. Не зря Шукшин, обнимая березки, говорил- невестушки мои. Правда.
 На опушках боярышник и верба, а в глубине огромные кряжистые березы и осины. Как живописен такой лес осенью, так и сказать нельзя - «в багрец и золото» одет, именно так. А весной на зеленой травке полян было множество жарков и медуниц (цветы). У нас в спальне висит картина , где такой лес изображен весной- глянешь, и сразу как будто там. Я пейзаж так и определяю- хочется туда ступить или нет, если да, то художник не только руками, а сердцем писал.
   А у нас, детей,  тоже свои песни были, в основном- страшилки…
    Однажы  собрались с утра пораньше в лес, взяли котомки с едой и картошкой, чтобы в костре напечь и айда. Народу- много. Мы с Танькой-кизимкой, два брата- Валерка с черноглазым Витькой, две мои двоюродные сестры Нинка с Людкой и Виталька. Людка и Нинка были  неродными дочками Маминого брата Аркадия. Аркадий Илларионович пришел из армии. Молодой, румяный, красивый - просто до безобразия, … а сошелся с маленькой Валькой Явновой, особой вульгарной и непривлекательной. Чем она прельстила Аркашу- сие тайна. Мама ее терпеть не могла, просто не переносила:  понятно- золовка- змеиная головка,  но  в самом деле: коротконогая, нос пуговицей, лицо красное, как флаг на сельсовете, ревнивая, а уж когда рот откроет, то впору, как Одиссею, уши воском заливать, чтобы не слышать, как сейчас выражаются  «табуированной лексики».  Дочерей держала в ежах, но старалась одеть лучше других, чтобы не  говорили- сироты. Ох, и доставалось сиротам по филейным частям- страшно вспомнить.
  Пока к озеру шли, революционные песни горланили, другим на уроках пения нас не учили. «Дан приказ ему на Запад», да и шабаш. Учитель пения, Лев Павлович, день и ночь в школе пропадал, с нами репетировал, но репертуар ограничивал именно такими песнями. Собачки «усердные» с нами увязались, те, которые, как у Лескова «ни при каком бойле» не хотели отставать. Идем и- и  сплошная радость бытия, душа поет, тем более, кто знал, чем все кончится.

Пришли. Красотища. Озеро, как зеркало в оправе из камыша, на склонах незабудки в зеленой травке. В лесу –ягоды, их там называли- костянка и глубянка., саранки- лилии, которые бы беззастенчиво выкапывали, ради маслянистой луковицы. Короче- «Умри, Денис…!» Как полагается, развели костер, а когда чуть прогорел, положили картошку, печенки печь, а сами кто куда разошлись. Мы с Танькой пошли костянку собирать, ягода такая, зонтичком, похожа на гранат.

 И вот посреди этой благодати, вдруг- ба-бах, взрыв. Что такое?!!! Нас в школе пугали тогда ядерной войной. Плакаты на стенах в школьных коридорах и во всех учреждениях висели ужасающие- ударная волна, ядерное излучение и проникающая радиация. Не знаю- как Танька, а у меня в голове сразу пронеслось- вот оно-ядерное нападение, а мы в лесу, а Мама дома. Страшно,  и внутри все похолодело. Выскакиваем на поляну и видим – от костра черный дым  поднимаетсястолбом вверх, рядом Валерка, тоже черный, как негр. У меня как раз дома книжка была «Девочка и негр», фигня какая-то про дружбу народов. Так Валерка вылитый негр с обложки. Стоит с закрытыми глазами и молчит, видимо его оглушило. Волосы на голове лежат такими закрученными пружинками. Тогда у мальчиков прикольная прическа была- полу-бокс, весь лысый, а впереди чубчик. Дунул ветер, и чубчик с головы слетел. Я как начала хохотать, прости Господи, но в самом деле смешно- стоит мальчик, весь черный, а чуб по воздуху веет. А Танька, она трусишка маленькая была, то она сразу начала реветь в голос. Тут вся остальная бригада на взрыв и рев из лесу повыскакивала. Валерка опомнился и начал кричать- глаза, болят глаза. Тут мы все, наконец-то, испугались. Трясущимися руками, сквозь слезы и сопли забросали костер, не до печенок, и скорей спасаться, вернее, Валерку спасать.

Помчались домой. Вот этот дядя древнегреческий, который в битве при марафоне учавствовал- отдыхает. Неслись мы, как в спину кто толкал. По дороге все-таки виновника этого шоу расспрашиваем, как, что, почему??!!!
А Валерка сквозь рев:
-Я, ы-ы-ы, взял у папки порох в баночке. (отец его охотничал)
-Зачем?!!!
-Хотел посмотреть ы-ы-ы искры. Папка говорил, что этот порох бездымный, а он дымны-ы-ы-ый.
Пытливый мальчик, пиротехником будет. В самом деле, над лесом столб дыма огроменный стоит. Гайдару не придумать никогда, хоть он и написал свою путаную книжку «Дым в лесу». Он малехо не учел наш исследовательский менталитет. Кстати, у него собачка героя пыталась спасти, или сама спастись, не разберешь, а наши собачки, моментально домой удрали, мы их и не видели.

  Людка с Нинкой бегут, причитают:
-ОЙ! Ой! Мама даст, ой-еченьки, мама даст, вицей будет лупить.
Мы с Танькой молча бежим. Ее поругают, а я в углу настоюсь, потому- ушла без спроса.
Бежим без передышки, и не замечаем, бестолковые, что Витьки, младшего брата Валеркиного с нами нет. Уже почти прибежали, а тут новая напасть:
-А Витька где?
-А нету.
Тут рев с новой силой возобновился. Ну что за судьба злая.!! Куда он, баран, делся? Начали друг друга расспрашивать, когда последний раз Витьку видели, никто не помнит. Караул! Сейчас модно- стресс, адреналин, а тогда мы не знали, что хлебали этот адреналин бочками.

 А Витька, бедолага, так испугался, что через рожь в другую сторону побежал…
 А у околицы уже взрослые стояли, они дым давно заметили, и, зная наши каторжные наклонности, гадали, что мы еще вытворили. Уже ведь было- стог соломы зимой сожгли, лес горел, во льду купались и т.д.

 Эпилог. Глаза Валерке вылечили- чуть была обожжена роговица. Витьку нашли рыбаки, на дальней дороге с другой стороны озера, он спал обессиленый на обочине дороги.
Досталось больше всех молодому папаше-охотнику от Папы. Он ему популярно объяснил, что если у тебя в доме ружье, патроны, порох и два мальчика, то все свое охотничье хозяйство нужно держать в недоступном для детей месте.
 Я в углу настоялась, потому что, нужно спрашивать разрешения родителей, если куда-то уходишь. Людку с Нинкой, как они и предполагали с комментариями, где самое безобидное было- паразитки малохольные, отходили вицей, чтоб неповадно было.
Среди этой скорби веселились Мама и д.Аркаша. Они просили меня повторить рассказ и хохотали, что называется, до упаду, хотя мне было совсем не смешно.
                Событие 1964 г. Мне было 8 лет. Ольга Голубь.