Тайна заколоченного дома. Ужастик иронический

               
        Я Сова – ночная птица, люблю заглядывать в темные места, где прячутся дневные тайны… И в этот одноэтажный дом – с давно выбитыми, а теперь заколоченными окнами,  заглянула,  Уж очень мозолит глаза,  застряв между двумя  другими  – шикарными. Его так и хочется  снести.
        Есть у дома своя страшная тайна. Каждую полночь туда стекаются привидения со всего района, проникая, как им и положено,  сквозь стены и окна. Их ровно пять штук. Ой, не штук, а…тел! Нет, опять не то. В общем – их пять персон. И все в одинаковом прикиде, как в кино,  – в балахонах  с капюшонами.
        Вы думаете, что привидения водятся только в особняках  да замках? И что только дамы  и господа могут   возвращаться в родные стены бесплотным духом? А всякие там трудящиеся – типа дворников или кухарок – не  годятся на  эту благородную роль? Даже если они проживали по данному адресу? Чушь, уверяю вас!  Каждый гражданин, имеющий прописку и  кем-то коварно убиенный,    имеет право быть привидением. А если он  бомжевал, но приспособился ночевать под одною  и той же крышей?   Почему он не может стать привидением, так сказать, на правах временной прописки?  Было бы куда возвращаться  в полночь!
         К этой категории граждан и относятся наши привидения, в прошлом  бомжи. Их тянет в заколоченный дом, где они спали когда-то, соблюдая все правила противопожарной безопасности. Грелись возле  уцелевшей печки,  ужинали  случайно добытой пищей  и травили  байки  на тему дня и событий  личной жизни.
         Привидения  имен не имеют, но я их обозначу, чтобы не путать. При жизни они, если честно признаться, тоже имен не имели – потому как забыли их по причине злоупотребления палеными спиртными напитками. Но клички наши герои, навеки отрезвевшие,  помнили. Самого старого, с  большим  стажем,  звали Батя, самого молодого, приблудного, – Сынок,  самого важного в прошлой жизни – Туз.
         Единственную  особу женского полу, намертво забывшую от  частых приступов белой горячки, что в прошлом  она звалась Верой и даже имела паспорт,  называли Дуней.  Просто когда знакомилась со всей честной компанией, набредя на нее  под этой крышей, ляпнула первое, что вообще застряло в голове, – Дуня. И так осталась.
         Пятым был бич по кличке Пижон. Прошу не путать: бич – не бомж, а  бывший интеллигентный человек. Но интеллигентом он был так давно, что от этой роскоши осталась только шляпа и кличка, присвоенная братией из-за очков и  шляпы, с  какой  он не расставался никогда. Пижон в те времена еще помнил свое гордое имя  – Георгий – и даже оскорбился по поводу  дурацкой  кликухи. За эту гордость и поплатился разбитыми очками.
         Все пятеро были разные по судьбам, но посмертный диагноз их навсегда объединил: они померли в один день от удара по затылку, а если по-научному, так  в эпикризе говорилось о  «несовместимости с жизнью». Пятеро полегли – на одной улице,  в течение  получаса! И  без свидетелей.   
         Привидение чего ищет в родном доме? Хочет найти убийцу и  попугать хорошенько.  Иначе какой смысл в их ночном  хождении по дому? Так считают некоторые ученые, свихнувшиеся на изучении сего явления. И наши бестелесные персонажи устраивали сходку в заколоченном доме с  этой целью –  найти и наказать. Хотелось им понять, кто кого и почему. Так устроен человек:  ищет виноватого  вне себя.
         Сценарий  собрания каждую ночь повторялся,  а потому  всем жутко надоел. Никак не могли найти крайнего – кого, значит, пугать надо и стращать. Раз не было посторонних, подозрение падало на своих. Пора было кончать эту бодягу и приступать к выполнению прямых обязанностей. О чем Пижон каждый раз и говорил. Как самый образованный, он и начинал мероприятие. Все устраивались  вокруг колченогого стола на убогих табуретках. Эту мебель они  при жизни притащили со свалки.
         И вот  как было дело  в эту ночь. Она оказалась последней. Но кто мог знать?!
         Общались наши ребята (ой, пардон,  призраки!) без слов,  телепатически. Так что придется их озвучить, а то вы не поймете.
         Первым поднялся  Пижон, представляя себя Председателем присяжных заседателей. В прошлом побывал он однажды в этих самых заседателях и сильно завидовал Председателю. Это уже потом он стал бичом. История умалчивает, по какой такой причине интеллигентный человек стал злоупотреблять (сами знаете, чем).
         – Господа привидения, начинаем заседание! Надеюсь, оно будет плодотворным!
         – Какие мы тебе господа? – возмутился Сынок. – Не путай нас! Какое такое заседание?! Сходняк по-нашему! Или стрелка!
         – Ду-урак! – веско сказал Батя. – Мы же не бандюки какие-то!  Это  твои дружки стрелку забивали! Забудь!  Скажи спасибо, что попал в приличную компанию, когда тебя за пьянку турнули сначала из спорта, а потом из банды!  Говори, Пижон!
         – Это ты, старый хрыч, приличный?! – изумился Сынок. – Вор мелкий,  щупач поганый – и приличный?
         – Дай ему в рыло, Пижон, – посоветовал Батя. – Ты ближе сидишь.
         – Ты сначала ему рыло нарисуй, а потом советуй, – съехидничала Дуня.
         Да-а, попробуй у привидения найти под капюшоном рыло…
         – Дай мне слово, Пижон! – выкрикнул Туз.
         – Слово предоставляется Тузу! – заважничал Пижон, уступая место председателя самому здоровенному на вид  бывшему сожителю. Туз любил распускать руки, ему все уступали.
         – Дело было так: шел я за пивом, – начал Туз.
         – Ты шел после пива,  – хохотнула Дуня, и Пижон ради справедливости ее поддержал:
         – Ты уже, пардонэ-муа,  надрался до того!
         – Ты шо   матюкаешься? А еще бич! – обиделся Туз.
         – Я не матюкаюсь, а извиняюсь по-французски, – гордо пояснил Пижон. – Вам, господа, не понять.
         –Эй, придурки, время! – одернула их  Дуня, она же Вера по бывшему паспорту. – Скоро петух запоет!
         – Какой петух, прибацанная ты наша? Копченый? Из  супермаркета? – не выдержал Туз, отвлекся от темы.
         - А вчера какой кукарекал?
         – То часы китайские были! Будильник такой! За окном! Пижон, наведи порядок, а то я им…
         Все замолчали. Туз порядок наводил только кулаками.
         –  Так вот, иду я, – продолжил  Туз,– и вижу: сидит под деревом алкаш,  не из наших, и что-то вякает, а рядом, на травке,  мобила  на всю улицу соловьем разливается. Я ее и… припрятал.
         – Стырил,  –    поправил Пижон.
         – Иду, значит, а  сзади слышу – шаги. Потом – бац! удар!  Вырубили.  Навсегда. Какая ж  это подлюка  не дала мне по мобиле побалакать?
         – С кем? – язвительно поинтересовался Пижон.
         – И вот я думаю: кто ж это сзади шел? – напирал на призраков по несчастью Туз.
         – А сзади шел я, – засуетился Сынок. – И вижу – ты валяешься, а рядом – мобила  светится.
         – Брешешь, я ее сразу – в  карман! Получается, ты это меня  – булыжником?! Точно! Ты же хвастал, что спортсмен!  Чем ты занимался до того,  как  загремел в психушку с белочкой? И как маму родную продал вместе с квартиркой?
         Этот монолог Туза каждый раз вносил сумятицу в пустые черепушки привидений. Действительно, почему Сынок скрывает, каким видом спорта он занимался? Если боксом – тогда все сходится: это он уложил Туза. 
         – Вы чо?! – взлетел со своей табуретки Сынок. –  Я только успел взять мобилу в руки, как меня сзади  –  бабах –  с тыла –  по башке! Я упал! Убили меня!
         Тут  все разом завыли.  Каждый вспомнил, как его огрели – разволновались.    
         Наверное, у ночных прохожих, что этот вой слышали да  видели  призрачный свет в окнах, мороз шел по коже!
         – Господа, так не пойдет! – попытался утихомирить страсти Пижон. – Вношу для ясности!  Сзади как раз шел я! И сначала споткнулся о тело Туза, потом  чуть не упал из-за тебя, Сынок. Ты  уже отошел в мир теней…
         – Куда это я отошел, гад? – возмутился Сынок. – В какие такие тени? Меня спасти можно было!  А ты… мобилу в руки и – бежать! Гад и есть.
         – Я мобилу взял, чтоб «скорую»  вызвать! – оскорбился   Пижон. – Но не успел!  Меня по  темечку так шмякнули, что я…
         – А шляпа?! – так и закрутился на месте Сынок. – Темнишь! Шляпа тебя всегда спасала! Сам говорил! У кого ж такая сила, чтоб через шляпу черепушку пробить?!
         – Продолжаю, – с достоинством  сказал Пижон. – Не приходя в сознание,  я скончался на месте. Вот и думаю теперь: какая сволочь меня булыжником огрела? Ты у нас самый мудрый, Батя, прям мыслитель, когда напьешься, что думаешь?
         – Мыслитель у нас ты, Пижон. Никогда мы не узнаем убийцу.  Одни догадки, – подозрительно завилял  Батя, прячась под капюшоном. – Я вот шел себе, шел, смотрю – мобила в темноте светится,  и ты рядышком лежишь. Хорошо так  лежишь, спокойно, я и подобрал телефончик. Не пропадать же добру!
         – Ну, Батя, ты хитрец, ну хитрец!  Вот я тебя и поймал! Я ж тебя по походке узнал! Ты ж у нас не ходишь, а шаркаешь! За спиной было шарк-шарк-шарк! Ты же меня и уложил!
         – Ты куда, Батя, мобилу дел? – заволновался Сынок.
         – А тебе она зачем? Никуда не дел. Не успел деть. Вы что забыли, что я тоже пал … жертвой?  И меня какая-то  подлюка по затылку – хрясь! И никаких шагов за спиной!  Кто ж у нас так ходит тихо? У кого привычка летом шлепки без задников носить? На войлоке?
         Опять все завыли, заволновались, стали смотреть, у кого тапки на ногах.  А ног-то нету! Хрен теперь увидишь эти тапки, что сзади подло подкрались и прибили старика – с целью ограбления, так сказать.
         – Вы шо на мои ноги уставились? – запричитала Дуня. – Ну, я хожу в тапках! Так у меня же варикоз!  Был. Я – женщина слабая, пьяная была, не помню ничего! Вижу – в руках у меня мобила, а откуда?! И под ногами Батя валяется!  Я ж об него и споткнулась! Да затылком о булыжник и шмякнулась! И сижу теперь туточки, с вами!
         – А-а-а! – злорадно засмеялся Пижон. – Вот себя и выдала! Откуда ты знаешь, что это был булыжник, если померла сразу?! Значит, это был тот булыжник, которым ты пригрела сначала Батю, а потом и упала на него? Признавайся, Евдокия, кайся, а то гореть тебе в аду!
         Пижон взобрался на стол, чтобы лучше видеть всю компанию и произнес заключительную речь:
         – А теперь, господа присяжные заседатели, слушайте, как дело было. Значит, так. Все мы передвигались по одному маршруту:  к ночному ларьку под названием «У Маруси».  Кто первый раз, кто уже по второму кругу пошел.  Итак, господа, Туз никого не убивал: он первый нашел мобилу, которая лежала рядом с чужим алкашом. Туз – честный  вор.
         – Я же говорил, говорил?! – обрадовался Туз.
         – За Тузом шел Сынок. Он его и пришил.
         – Не шил я! – заорал Сынок.
         – Дальше валяй, интересно же! – радовался честный Туз.
         – За Сынком шел я, но кто тебя убил – понятия не имею!
         Тут Дуня столкнула со стола тень Пижона, взлетела на его место.
         – Ты, вошь интеллигентная, Пижон! – зашипела, точно кошка, а не призрак. – Сынка ты и укокошил. Потому как сзади не было никого, кроме тебя. Я издали видела!
         – Остынь,  Дунька, – не выдержал Туз. – Пижон хоть и справедливо про меня сказал, но… он это уложил Сынка.  А его, то есть нашего умника-бича – Батя приговорил. Он блестящие  штучки любит. А мобила не только светилась – она пела, прямо как Пугачева! Покайся, Батя! Скоро на суд Божий идти, может, покаешься, тебя в теплое местечко определят!
         Пижон попытался свергнуть с пьедестала Дуньку:
         – Можете на меня клеветать, если вам  угодно, а что Дунька в своих шлепках отправила  на  небеса Батю  из-за дешевой мобилки, – это факт! Анализировать надо! Книжки надо читать! Хотя бы Агату Кристи!
         – Кого-кого?! – снова озлился Сынок, не выносил он иностранных слов. – А ну повтори!
         – И что же это получается, – изумился  Туз, – я тут один – не убийца?!   И  что мне теперь делать? Кого пугать?
         – А ты сообрази, дурья башка! Ты должен пугать Сынка, Сынок… – тут Пижон замялся, потом …  меня, признаюсь и сразу каюсь! Бес попутал!
         Сынок сорвался с места и минут пять мотался по кругу за Пижоном, пока  честный Туз не зарычал:
         – Хватит! Сядь на место! Завтра  пугать начнешь! Сейчас надо разобраться! Говори, Пижон! На тебе остановились! Кого ты пугать будешь?
         – Придется Батю! Хоть он и уважаемый призрак Отца Гамлета…
         Заносило все-таки Пижона в дебри интеллекта! Не мог остыть!
         – Не было у меня никаких сынов! – удивился Батя. – Девки были – это помню, но куда потом делись – не помню!
         Пижон хотел уже постучать по графину, чтобы заткнуть соратников, но графина не было,  и чем стучать – тоже.
         – Батя, ты будешь стращать Дуньку, а она…
         Дунька злорадно расхохоталась:
         – А я – булыжник, о какой  вдарилась! Опять без работы осталась!
         – Подведем итоги! – гнул свое Пижон. – Покаяться каждому надо! Может,  повезет – и попадем мы в райские кущи…
         – Держи карман шире, – хмыкнула Дуня.
         - Или на сковородку к чертям, а потому предлагаю коллективно покаяться в грехах наших! – настаивал Пижон.
         – Какие мои грехи? – удивился Туз. – Я не убивал, так? Вот уже три месяца не пью, не курю, не матюкаюсь…
         Туз  вдруг замолчал. Дошло до него! Чист он, как младенец! А что мобилу хотел прикарманить, так  она ж сама просилась!
         И все потрясенно застыли: они что – уже не алкоголики?! Излечились? И даже не курцы? И не матерщинники?! Только один грешок и остался – что мобилка, зараза,  пела да светилась – на грех толкала! Так они же НЕ ХОТЕЛИ! Они просто  не рассчитали силы желания, то бишь – удара! И если покаяться, то не надо будет слетаться на эти разборки, время тратить. И нервы! Этот Пижон, хоть и без шляпы, но в капюшоне,  кого угодно  достанет своими умными словечками! ! Убить его мало!
         – Каюсь!!! – заверещала Дунька и тут же  вспомнила, что она Вера.– Хочу в рай!
         – Каюсь, – с  чувством  сказал Пижон. – Но я не виноват: бес  попутал.
         – Ладно, каюсь, чего там, – произнес с достоинством Батя, а про себя подумал: «Надо будет девок своих разыскать. И мамашу, что их родила. Хоть наведаться, как они там… без меня»
         Один Сынок тупо смотрел на знакомые балахоны с капюшонами, под которыми прятались грешники. «Вот дурни,  в рай хотят! И что там хорошего?  Скука. Птички поют, и ни пива тебе, ни девочек. Лучше буду пугать  Пижона. С завтрашнего дня!» – носились в его ветреной черепушке обрывки мыслей.
         – Ты чего увял, Сынок? – отечески  забеспокоился Батя,  уже примериваясь к новой роли – безгрешного отца и мужа. – Чего не каешься?
         – А шиш вам! У меня другие планы на  завтра.
         Тут за окном и закукорекал китайский будильник. Призраки засобирались, чтоб их не застукал какой-нибудь бомж-бедолага в поисках ночевки.
         – До завтра! – простонал Пижон, слабея под балахоном. – Может, кого и не досчитаемся, если нам грехи отпустят небеса—а-а…
         Бывает же такое – отпустили! Всем четырем. Один Сынок прилетел. Очень ему хотелось Пижона припугнуть раз и навсегда!
         Глянь,  а дома  – нету!  Одни кирпичики  горкой лежат. Да бульдозер отдыхает от  трудов дневных…
         – И чо теперь делать? И где его искать – Пижона? – растерялся бедный Сынок.
         И заплакал. Первый раз в своей непутевой жизни. Маму с квартирой продавал – не плакал, а тут…
         С тех пор мотается по подвалам, бедняга, все ищет, ищет и все худеет, прозрачным стал, ослаб…  Ну какое это привидение – если без цели?!