Сильна, словно смерть, любовь, но моя – сильней,
Здесь полночь горит – а знаешь ли ты Варшаву?
И ангелы хлопают нам в лицо пустотой дверей,
И осень поёт, умирая в Неве отравой.
Короста несказанных слов и насилье рук,
Скрипит во мне сердце, - слепая, немая стая, -
В тебе погибает мой самый бесстрашный друг,
В тебе красотой гремит никчёмная боль пустая.
Варшава и Прага, а к Хельсинки – долгий путь
По мокрым дорогам границ и таможен тёмных,
Мне хочется всё растоптать, а потом – вернуть
В глаза твои странных небес ребёнка.
Здесь Польша не знает, как жертвы считать по дням,
Уходят в дыму мои сны лагерями смерти,
Здесь даже любовь не умеет разжечь огня,
Когда твои пальцы в неё не желают верить.
Катынь не простит наших слов про пустые сны,
Рисую тебя рукой ледяной, несмелой,
Здесь жаждет черёмухи жёлтая гроздь – весны,
Здесь молит душою стать измождённое тело.
Ответь пару строчек хотя бы, если ещё живой –
Я стану для этого чище, светлее и даже не буду плакать.
Я руку твою забиваю, как гвоздь – в ладонь,
И в сердце своём иссушаю надеждой слякоть.
Стучать по наивным клавишам чёрным день-деньской,
Бросать все слова на ветер, а душу – в топку,
Я вечным Титаником долго плыву за тобой,
Устав от попыток доплыть, слепых и робких.
Мне тесен мир, в котором ты – только тень,
Мне нету услады в далёких уральских реках,
Но капают памяти слёзы с больничных стен,
И ищет в пещерах лживых душа – Человека.
И если тебя ещё можно спасти от себя,
Спасти от ненайденной нами двоими Варшавы,
Я выплюну страхи, как кровь отравляющий яд,
Под ноги твои расстелю только самые тонкие травы.
Не знаешь – узнай, не надеешься – сердце открой,
Не видишь – увидь, не веришь – воспрянешь верой.
В моей необъявленной схватке за голос твой –
Сильна, словно смерть, любовь, но моя – сильнее.