Первые поселенцы или полёт на Марс

От автора

Эта повесть посвящена событию, которое свершится через двадцать лет и о нём заговорит всё человечество и удивится ему, и возгордится собой, и, возможно, дай-то Бог, задумается о себе, и взвесит на весах морали своё ве-личие и свои пороки, и очистится от скверны хотя бы частично. Очистится не по воле страха от прихода апокалипсиса, а благодаря гению и мужеству сво-ему, открывшему путь к освоению мироздания. На этом пути ещё нет чело-веческого следа. Он проложен только мысленно. Но уже проложен.
                Иван Алтынник



Из открытых публикаций

«Мы уверены, что освоение Марса начнётся и будет развиваться в ре-зультате постоянных открытых «односторонних» миссий с Земли – людей, припасов, оборудования. Для начала будет достаточно послать четверых че-ловек на паре кораблей, с отделяемыми спускаемыми модулями и достаточ-ными запасами, чтобы основать первый форпост, который затем станет цен-тром постоянного присутствия человека на Марсе».
 Шульц Макуч (американский учёный), журнал «Популярная механи-ка».

«Исследовательский центр имени Эймса (одна из основных научных лабораторий НАСА) разрабатывает проект безвозвратного направления лю-дей на Марс с целью колонизации планеты. Основная идея проекта состоит в том, чтобы отправлять людей на Марс безвозвратно. Это приведет к значи-тельному сокращению стоимости полета, появится возможность взять боль-ше груза и экипаж. Первых «марсиан» планируется отправить к красной пла-нете уже в 2030 году… Каждые два года, когда Марс будет оказываться на нужной орбите, НАСА сможет пополнять запасы «колонистов» и доставлять новых астронавтов».
Столетний космический корабль. Википедия











Глава 1
Билл и Джон

Всё! Выбор сделан. Пошёл обратный отсчёт земного времени: три, два, один… Такой ход часов выбран мной добровольно. Но стоило это немалых трудов. А может быть и простого везения.  Мне удалось убедить чиновников НАСА, и даже конгресса, в том, что должен лететь именно я и такие, как я.
Лысый, с одутловатым лицом и выпученными, как у лягушки, глазами, грубый надменный тип, он же уважаемый конгрессмен, презрительно осмот-рел меня со всех сторон, а затем, повернувшись вполоборота к  высокому ху-дому интеллигенту, чиновнику НАСА, спросил:
– Билл, ты где его откопал? Откуда он взялся?
– Из Украины, – ответил тот и взглянул на меня с надеждой, как будто хотел, чтобы я немедленно подтвердил его слова.
Я утвердительно кивнул. Конгрессмен посмотрел на меня подозри-тельно и замер. Я понял, что он копается в мозгах, силится вспомнить: где она, эта Украина.
Судя по вопросу, который, наконец, последовал, мозги он разогревал напрасно.
– Билл, это в Китае?
– Нет, Джон, это по соседству с Россией, – ответил Билл с явными от-тенками иронии в голосе.
 – Китай с ней тоже по соседству, – парировал иронию конгрессмен и как бы  между прочим отметил:
 – Но на китайца он не похож.
 – Не похож, – согласился Билл, усмехнувшись, затем взглянул на меня и поправил очки.
 – И то слава Богу! – сказал Джон серьёзно и посетовал: – За этими желтомазыми нигде не успеешь.
Он ещё раз осмотрел меня  оценивающе, словно выбирал на базаре ко-рову. Мной овладело чувство, что он попросит показать ему мои зубы, чтобы по ним оценить качество приобретаемого товара, как это завсегда делают за-правские скупщики скота. Но нет. До этого не дошло. Он ограничился вопро-сом:
 – Что, много платит?
 – Нет, он хочет лететь бесплатно.
 – Не понял! – произнёс, как будто квакнул, Джон и так выпучил глаза, что я ещё раз отметил про себя: «Да, на лягушку он точно похож!»
Джон устремил свой лягушачий взгляд на моего покровителя и заорал:
– Объясни, Билл, кто из нас сумасшедший?!
Билл хотел что-то ответить, но Джон опередил его:
– Не объясняй! Сумасшедший ты, Билл, а он, – Джон мотнул лысиной в мою сторону, – проходимец. Это я сразу понял.
После гневной тирады Джона Билл выждал паузу, а затем пояснил свою позицию в подборе людей.
– Толстосумы, которых вы понабирали, срывают нашу национальную космическую программу. Они, как только осознают своими куриными моз-гами, что полёт на Марс – это не развлекательное путешествие с толстозады-ми бабами, а прыжок в неизвестность, может быть, в никуда, сразу мочатся в штаны и сваливают.
Несмотря на то, что Билл старался казаться спокойным, в его голосе звучало недовольство и даже раздражение.
Джон, не обращая внимания на недовольство Билла, невозмутимо про-изнёс:
– Пусть сваливают. Главное – выкачать из них денежки. Чем больше таких, тем лучше для бюджета.
Он с любовью погладил свою лысину и надменно рассмеялся.
– Тебе может и лучше, – буркнул Билл недовольно. – А мне надо вы-полнять космическую программу.
Он строго взглянул на Джона и подчеркнул то ли с вызовом, то ли с гордостью:
– Национальную космическую программу.
– И что, ты думаешь, этот…
Джон запнулся, подбирая для меня очередное оскорбительное слово, но так ничего и не придумав, произнёс с сарказмом:
– Этот проходимец выполнит космическую программу! Ты лучше спроси у него: «Как он оказался  у нас в Америке?»
Мне стало не по себе. Я вдруг представил, что сейчас мной займётся полиция; после долгих или недолгих разбирательств меня отправят домой. И тогда – прощай, Марс!
На выручку пришёл Билл.
– На Марс должны лететь и полетят именно вот такие, – он кивнул в мою сторону и, слегка повысив голос – очевидно, для придания ему большей уверенности, продолжил: – Да, лететь должны  романтики, а не джентльмены удачи.
Билл взглянул на меня, словно по моему виду хотел убедиться: не ошибается ли он, не джентльмен ли я удачи. Что, в понимании Джона, то же самое, что и  проходимец.
– На Марс полетят исконные американцы, – возразил Джон высокопар-но, – они установят на всей его территории наши государственные флаги. И мы объявим эту планету нашим штатом.
Джон посмотрел на меня уничтожающим взглядом и надменно изрёк:
– А он пусть выметается отсюда в свою Украину!
В этот момент мне показалось, что всё пропало. Но, возможно, мне по-могло моё логическое мышление и умение убеждать. А может быть, так рас-порядилась судьба.




Глава 2
Кабинет Билла

Наша беседа проходила в кабинете начальника отдела подготовки экс-педиций на Марс. Этим начальником и был Билл. Помещение поражало объ-ёмом. Оно было высоким и просторным. Главное, что его характеризовало, – это множество макетов космических кораблей и стендов на тему  предстоя-щих полётов на эту планету. Я изнывал от нетерпения взглянуть на них по-ближе.
В какой-то момент мне показалось, что Джон потерял ко мне интерес. Тогда я поднялся со стула и двинулся по кабинету осматривать космические экспонаты.
На одном из стендов был изображён экипаж, производивший сборку  жилого модуля. На нём были отображены подробные операции, которые должен был выполнить каждый из членов экипажа, и последовательность их выполнения. Всё это подчёркивало, что подготовка к высадке на Марс рас-кручена на полную катушку и перешла от теоретической в практическую фа-зу. Я не сомневался в том, что всё, что здесь изображено, можно в деталях посмотреть на огромном мониторе, который был размещён неподалёку, но попросить разрешения включить его не осмелился.
Привлекло моё внимание и то, что люди на всех наглядных пособиях изображены в скафандрах, подключенных к кислородным баллонам. Это ме-ня удивило.  Я обладал сведениями, что в Штатах развёрнута программа соз-дания на Марсе атмосферы, которая по химическому составу входящих в неё элементов была бы аналогична земной. А это значит: нам, землянам, можно будет жить без скафандров, без защитных масок, и будут там так же, как и на Земле,  шуметь ливни и бушевать снегопады.
Одним из методов для достижения цели был избран биологический. Лучшие лаборатории работали над созданием особых видов бактерий, спо-собных перерабатывать углекислый газ в кислород. Космические грузовики регулярно отправлялись к этой пока ещё полной загадок планете и разбрасы-вали над её поверхностью полезные микроорганизмы. Объём работы был ог-ромным: в начальной стадии тамошняя атмосфера на девяносто восемь про-центов состояла из углекислого газа. Как там обстоят дела со средой обита-ния в настоящий момент я решил узнать у Билла чуть позже, а пока продол-жил осмотр.
Я переходил от одного экспоната к другому, затем возвращался назад, чтобы уточнить некоторые детали.
Наконец подошёл к стенду, на котором была показана выгрузка из ог-ромного контейнера огнестрельного оружия. «Только его там не хватало, – подумал я с возмущением и злостью. – Сколько бед оно натворило на Земле! И вот теперь эту напасть собираются отправлять на Марс».  Я не удержался и направился к Джону, чтобы выплеснуть на него свои эмоции.
Джон сидел, развалившись в кресле напротив Билла, и обсуждал с ним какую-то, возможно даже очень важную, тему. Но я их бесцеремонно пре-рвал, позабыв на время, кто в доме хозяин.
– Джентльмены, – обратился я к ним обоим сразу, – зачем вы отправ-ляете на эту, безусловно, мирную, симпатичную планету оружие?
В моём голосе звучал не столько вопрос, сколько негодование и даже вызов.
– Тебя забыли спросить, что нам надо туда доставлять – автоматы или пирожки с маком. По твоей физиономии вижу, что тебе больше по душе мамкины пирожки, – ответил Джон ехидно.
Пока я приходил в себя и искал аргументированный ответ, Джон вы-двинул новую идиотскую гипотезу.
– Слушай, Билл! Ты не смотри, что у этого негодяя рожа придуркова-тая. Это маска. На самом деле он  русский шпион. Его надо немедленно сдать в ФБР.
Джон посмотрел на меня то ли презрительно, то ли подозрительно, и подытожил:
– Я не удивлюсь, если русские медведи утрут нам нос и на этот раз. Как некогда они обошли нас с первым полётом в космос. Конечно, на место мы их поставили, но в душе неприятный осадок остался.
– Послушайте, – начал я как можно спокойней, – если бы Вы знали, ка-кую чушь только что произнесли, Вам бы за неё было нестерпимо стыдно.
После этих моих не взвешенных слов на лице Билла мелькнула некото-рая растерянность. Я понял, что из-за таких неосторожных фраз я могу поте-рять своего союзника. Но, тем не менее, я решил подать свои убеждения та-кими, каковы они есть.
– И Юрий Гагарин, и Нил Армстронг уже давно не принадлежат ни к одной нации, – произнёс я несколько возбуждённо. – Они земляне. Сделав первый шаг на Луне, Амстронг произнёс: «Маленький шаг человека – огром-ный шаг человечества». Это не просто слова. Это завещание всему человече-ству: «Будьте достойны высокого звания: «Homo Sapiens».
Я говорил много, наверное, сбивчиво. Я сказал, что Марс – это достоя-ние не американцев и не русских, и даже не всего человечества. Он, как и Земля, принадлежит бесконечному мирозданию.
– Да, эта планета – наша соседка, но её ни в коем случае не должна по-стигнуть участь Земли! – произнёс я  настойчиво.
– Какова, по-твоему, её участь? – перебил мой длинный монолог Джон.
Ни сарказма, ни иронии  в его голосе я на этот раз не почувствовал, по-этому пояснил свою позицию, как можно спокойней:
– Её фактически люди уже убили. Безжалостно растоптали, вытерли об неё ноги. И продолжают безумствовать, возможно, в ожидании конца света. И он настанет, если не одумаются. Но пока они, как несмышлёные дети, про-должают играть с огнём. Возможно, и на Марсе когда-то жили такие же не-благодарные существа, как мы. Жили, пока не угробили его атмосферу. И те-перь Марс, угнетаемый солнечной радиацией, носится по замкнутому кругу безжизненный и холодный. Возможно, Господь Бог дал жизнь разумным су-ществам на каждой планете, но все наши соседи были циничнее и изощрён-нее нас. Кто знает? В любом случае на Марс мы должны лететь с благород-ным уставом. Марс должен сохранить свою нынешнюю чистоту. Он должен остаться нетронутым.
– Философ, как ты там жить собираешься? – перебил меня Джон.
– Поясните вопрос, – попросил я как можно спокойней.
– По прибытии тебе и всем твоим попутчикам надо будет построить жильё, подвести к нему тепло, проложить и осветить дороги.
– Марс должен остаться нетронутым! Его нельзя исковырять, как Зем-лю, – возразил я настойчиво.
– То есть вы будете жить в пещерах. Научитесь добывать огонь и де-лать оружие из камня, – сказал Джон, причём, как ни странно, и на этот раз без иронии.
– Зачем оружие! – произнёс я, не скрывая досады по поводу того, что мне приходится тратить время на убеждение по такому очевидному вопросу.
– Потребность в оружии сделала человека человеком, – возразил Джон,  – его создание повлекло за собой усиленное развитие мозгов у этого самого Homo Sapiens.
– Его создание превратило человека в особь ещё более хищную, чем зверь, – заметил я. – И ещё более беззащитную, чем до того, как он был безо-ружным.
– С этим я согласен. Но без него не обойтись, – произнёс Джон, как мне показалось, с некоторым разочарованием.
– Если иметь в виду, что его предназначение – охота, то на кого охо-титься? – воскликнул я. – Пока там ничего нет живого.
– Кто его знает, что и кто там есть? И что и кто там со временем ока-жется? – произнёс Джон многозначительно. – Во всяком случае, с голыми руками там будет неуютно.
Затем он, явно желая прекратить это ненужное философствование, произнёс с саркастическими нотками в голосе, но довольно весёлым тоном:
–Ты рассчитываешь, что тебе пирожки с мясом и булочки с маком бу-дут ежедневно доставлять с Земли? А Марс мы будем использовать как эко-логически чистую курортную зону? Такой вариант тоже возможен. Но, будь-те любезны, оплатите билеты в обе стороны. Но в этом случае тоже без ко-вырянья безвинной поверхности Марса не обойтись. Надо будет построить гостиницы и космодром, организовать диспетчерские службы с обслужи-вающим персоналом.
– Пусть лучше будут пещеры, – сказал я искренне.
– Слушай, дорогой мой, – начал Джон…
После этих слов я улыбнулся. «Ничего себе, – подумал я, – есть про-гресс в наших отношениях. Я уже не простой негодяй, а дорогой».
Джон же продолжил излагать свою мысль:
– Первобытно-общинный строй долго не продержится. Вы, дети два-дцать первого века, быстро проскочите фазы рабовладельческого строя и феодализма, умывшись при этом вдоволь своей кровушкой. И встанете на путь гонки. Кто быстрее, сильнее, хитрее, оборотистее. Другого не дано. Ни на Земле, ни на Марсе. Другого не дано там, где есть этот самый «Homo Sapiens».
На какое-то время я задумался, переваривая его философию. Мои раз-мышления прервал его неожиданный вопрос:
– Ты спутницу для совместной жизни на Марсе себе подобрал?
– Разве это обязательно?
– Да. Лететь должны только парами, – ответил Джон серьёзно.
– Почему?
– Если будет недостаток женщин, вы перестреляете друг друга.
– Вот-вот, вывод очевиден: нечего тянуть туда оружие, эту гадость.
После этих слов, я взглянул на  своего оппонента даже с некоторым превосходством.
Но Джон был невозмутим.
– Если не будет оружия, – перегрызёте из-за них горло друг другу. Ес-ли не будет доставать мужиков, война будет ещё страшнее. Найдётся такая, которая оставит себя одну, станет матерью племени, разделит себя на всех. 
– Зачем Вы сгущаете краски? – спросил я с усмешкой. – Живут многие на Земле в одиночестве, и это их не беспокоит.
– Потому что умозрительно существует где-то его (или её)  половина и это у него (или у неё) держится в сознании. А вот если нет и умозрительно, тогда… Поэтому мы дисбаланс будем исправлять, подпитывая вас нужным полом с Земли. Но ты себе девчонку должен выбрать здесь, а не ждать, пока её тебе привезут, как кобелю сучку для случки. Когда пойдёт второе, третье поколение, тогда уже с этим делом станет легче. А может, наоборот, труднее. В малых поселениях есть опасность кровосмешения.
– Почему этих проблем не было у Адама и Евы? – спросил я серьёзно.
– Потому что их создал Господь Бог. Наш же проект человеческий, а  значит грешный  изначально, – ответил Джон.
Он посмотрел на меня, как мне показалось, дружелюбно и сказал:
– Ищи такую, с которой и в шалаше рай. Даже если этот шалаш –                пещера на Марсе.
Джон поднялся с кресла, похлопал меня по плечу и спросил:
– Как тебя зовут, романтик?
– Иван, – ответил я коротко, без фамилии.
Джон посмотрел на меня пристально, чему-то улыбнулся, и задал ещё несколько вопросов, как всегда, неожиданных:
– Зачем ты, Ванёк, отправляешься в такую даль? Что ты там хочешь найти? Может, есть необходимость спрятаться от кого-то? Или, может, хо-чешь убежать от самого себя? Если последнее, то ты ошибся адресом.
Вопросы были тонкие, щекотливые, а обращение ко мне по имени в уменьшительной форме даже обескуражило меня. «Откуда оно ему известно? Об Украине не слышал, а её разговорными жаргонами владеет!», – подумал я с изрядной долей недоумения. 
Не успел я прийти в себя от полученного сюрприза, как Джон препод-нёс ещё один, прочитав на русском языке, практически без акцента, слова Лермонтова:
«Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? Злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?»
Потом он неожиданно протянул мне руку для прощания. Я пожал её. Джон быстро удалился, бросив на ходу  Биллу:
– Зайдёшь ко мне.

Глава 3
Ещё один разговор с Биллом

Как только Джон вышел из кабинета, Билл, кивнув на кресло,  сказал:
– Присядь.
Я, не мешкая, воспользовался приглашением.
– Ну что скажешь? – спросил он, выждав паузу: чувствовалось, что он с нетерпением ожидает предстоящую беседу, а главное – её результат.
– Не знаю, что сказать, – ответил я честно. – Слишком много вопросов он задал.
–  Они сложные для тебя?
– К сожалению, да. Надо поразмыслить над ними.
– Если надо, поразмысли. Я мешать не буду.
Он хотел уйти, но я остановил его вопросом:
– Билл, скажи, что за человек этот Джон? Вначале он прикинулся не-вежественным чиновником, который не подозревает о существовании Ук-раины, уже не говоря о её географическом положении, а потом вдруг цитиру-ет на память Лермонтова.
– И не просто цитирует абы что, а в тему, в самую точку, – заметил Билл.
«Этот тоже ещё тот гусь», – подумал я, но ему ничего не сказал, а спро-сил:
– Меня Джон действительно в чём-то подозревает или просто дурака валяет?
– Думаю, что уже не подозревает, – ответил Билл. – Справки о тебе он уже навёл. Проверил по основным тестам.
– Когда он успел? – спросил я недоверчиво.
– Пока ты изучал мой кабинет, он просмотрел всю имеющуюся на тебя информацию.
– Какую информацию? Где имеющуюся? – воскликнул я, не скрывая удивления.
– В базе данных, на сервере нашего космического центра, – пояснил Билл и уточнил: – В специальных разделах Базы данных.
– Как она туда попала эта информация? И зачем? – воскликнул я вовсе обескураженно.
– Ты к нам  в Штаты приехал по туристической визе. В сопровождаю-щих её документах ты указал свои данные.  Вот они: имя – Иван, фамилия – Крутояр, год рождения – двухтысячный, место рождения – хутор Овражки. Там же ты выразил желание посетить наш космический центр, в экскурсион-ных целях. Здесь, как оказалось, ты приврал немножко. Твоя истинная цель – попасть в число участников проекта колонизации Марса.
Выражение «колонизация» мне противно. Я его не приемлю. Я не хочу быть колонизатором. Я хочу быть первопроходцем, как Гагарин, как Армст-ронг. Но сейчас вступать в дискуссию с Биллом на эту тему я не стал.
– В ваш космический центр с экскурсионными целями едут тысячи, – заметил я.
– Едут больше, чем ты думаешь, – перебил меня Билл. – Но не беспо-койся, в электронной памяти места на всех хватит.
– А что значит: он меня проверил по тестам?
Билл включил монитор и вывел на экран нашу беседу с Джоном.
– Вот смотри, – обратился он ко мне с лёгкой усмешкой. – Я показываю тебе кадры недружелюбного и даже оскорбительного по отношению к тебе поведения Джона. Здесь ты прошёл тест на психологическую устойчивость. Проверке на этот тест подверглись все фрагменты, которые были отсняты скрытыми камерами, начиная от момента твоей посадки в самолёт.
– Ого! – воскликнул я.
Билл, не обращая внимания на мой возглас, сообщил:
– Предварительный вердикт электронного психолога – норма. Заметь: тест на психологическую устойчивость в отборе кандидатов для постоянного проживания на Марсе играет решающую роль. У тебя шансы высоки.
– Что ещё в мою пользу? – поинтересовался я.
– Твоё крестьянское происхождение. Крестьяне – люди выносливые. К условиям неосвоенного Марса легче приспособятся. Рельеф твоего хутора даже в чём-то похож на место первого возможного марсианского поселения. Хочешь взглянуть на свои Овражки?
Билл, не ожидая моего согласия, ввёл в компьютер необходимые гео-графические данные и через несколько секунд на мониторе показались мои родные места. Шла прямая съёмка из космоса. Несмотря на то, что на мой хутор опустилась глубокая ночь, я без труда узнал его. В центре экрана кра-совался пруд. В свете Луны серебрилась ровная, словно стеклянная, гладь воды. Лишь изредка на ней появлялись круги от выплеснувшей на поверх-ность рыбы.
– Красивая местность! – сказал Билл восторженно. – Ты посмотри, Лу-на на водной глади, словно красавица в зеркале.
– Да, – согласился я. А сам подумал: «Не всё ты знаешь об этой мест-ности и об отражении Луны в моём родном пруду. Но это моя тайна, моя боль. Моя незаживающая рана».
– Что ещё в мою пользу? – спросил я, слегка оправившись от охватив-шего меня волнения.
– То, что на тебе не тяготеют преступления, – ответил Билл. – Это тоже установлено. А вот на остальные вопросы ты ответь сам. Себе ответь. И при-ми решение.
Билл посмотрел куда-то поверх очков, как будто задумался на мгнове-нье. Поднялся с кресла и сказал:
– Я оставлю тебя ненадолго. Посиди. Поразмышляй. Твоя судьба в тво-их руках. Но, если верить Лермонтову, то она сама всё решает за нас.
Билл ушёл. А я погрузился в размышления и воспоминания.

Глава 4
Воспоминание о первой любви

– Ты посмотри, какая Луна! Она словно красавица в зеркале, – вос-кликнула Оля, когда мы подошли к пруду и остановились у самого края его обрывистого берега.
– Луна – красавица, но ты краше её, – сказал я восторженно, но вполне серьёзно.
– Я сейчас лягу рядом с ней, и ты нас сравнишь!
Оля быстро сбросила с себя лёгкое платьице и прыгнула солдатиком в воду…
Эта картина редко покидает моё сознание. Она неизменно, помимо мо-ей воли, всплывает в памяти, где бы я ни находился. И тут же в сердце вонза-ется нож, освежая незаживающую рану.
Оля плыла к лику Луны, чтобы тронуть его рукой и лечь рядом. Но он проворно убегал от неё. А она всё догоняла его и смеялась так искренне, как это умела делать только она. Затем Оля попросила помочь ей в этом занятии.
Прошло уже пять лет, а как сегодня помню её тугую, выпирающую сквозь мокрый бюстгальтер ещё детскую грудь, наши первые, чистые, как вода, в которой мы стояли, поцелуи… Ночь, тишина. Вокруг ни души. Толь-ко сверху смотрит Луна, рядом с нами  её неуловимый лик, о котором мы тут же забыли.
А потом что-то произошло. Оля прислала короткое, но болючее, как открытая рана, письмо. Несмотря на его краткость, всего несколько строчек, я  и до сих пор не осознал смысла этих слов. «Между нами всё кончено…». Эту фразу я воспринял как приговор. Как выстрел в упор.
Было письмо и от тётки, которое в какой-то мере объясняло ситуацию. «Вышла замуж за человека богатого, наделённого властью. Забрал её с от-цом. Уехали, может даже за границу». Далее тётка делала оговорки: «Может быть, всё это людские сплетни, время покажет. Ты не расстраивайся». 
С этого момента моя жизнь утратила краски. Стала серой и однообраз-ной. Иногда в ней появлялись другие девчонки и новые поцелуи, может, тоже не менее сладкие.  Потом шли очередные потери. И в памяти вновь и вновь всплывала всё та же картина: ночной пруд, Луна, ещё детская, проступающая сквозь мокрый бюстгальтер грудь, Олины губы и вся она стройная и непо-вторимая.

Глава 5
Борьба сердца и разума

Зачем мне всё-таки нужен Марс? Почему я к нему неожиданно устре-мился? Лишь только узнал о существовании такого проекта, как сразу при-шло неодолимое решение покинуть Землю. Ведь у меня нет ни к кому ни тайной зависти, ни открытой, ни закрытой злобы. Надеюсь, что по отноше-нию ко мне – тоже. У меня давно нет друзей и, соответственно, взаимной «клеветы ядовитой». Друзья давно переженились. Некоторые уже неодно-кратно. И только я живу одиноко со своей незаживающей раной. Выходит, мне нужен Марс, чтобы, как выразился Джон, убежать от себя. Но тогда, по его словам, я ошибся адресом.
Голос разума убеждал меня: «Ты ещё осознай: надо ли тебе покидать обжитую, пусть и запущенную, вконец истощённую Землю навсегда? Ведь она – твоя Родина. Здесь ты впервые увидел зелёную траву и пробежался по ней. Ты знаешь, что такое голубое небо, колючий снег и мокрый дождь. Здесь на Земле ты познал сладость любви и горечь её утраты. Здесь ты на¬учился плакать и смеяться. У тебя есть жильё, образование, работа. Ты ещё не стар. Тебе только тридцать. И всё ещё впереди».
А голос сердца твердил: «Нет, твоя судьба – Марс».
Чья будет победа – покажет ближайшее будущее.
Я поднялся с кресла, прошёлся по кабинету. Безусловно, я ничего не замечал вокруг. Я находился в плену этой незримой, но упорной, никем не контролируемой борьбы сердца и разума. Когда решение было подспудно уже принято, но в сознании оно ещё не оформилось, меня окликнул Билл:
– Ну что, определился?
– Да, надо пробовать, – сказал я твёрдо.
– Где же взять тебе спутницу?
– Полагаю, что к вашему космическому центру прибудет нужная кан-дидатура. Возможно к самому отлёту, – попробовал пошутить я.
– Хорошо. Ты в чём-то всем заинтересованным понравился. Что-то в тебе есть необъяснимое, которое подкупает всех членов комиссии.  Тебя еди-нодушно рекомендовали зачислить в кандидаты для подготовки к первому полёту на Марс.
Билл сделал паузу и добавил:
– Для постоянного проживания, без права возвращения обратно.
На эту убийственную фразу я никак не отреагировал. Тогда Билл поды-тожил:
– До вылета двух первых экипажей остался один год. Следовательно, если ты хочешь оказаться в их числе, приступай немедленно к подготовке.


Глава 6
Заключение договора

Получив моё твёрдое согласие стать кандидатом в члены экипажа, от-правляющегося в безвозвратный полёт на Марс, Билл предложил мне вместе с ним пообедать, а затем сделать небольшую экскурсию по космодрому.
– Мне необходимо решить один организационный  вопрос, но как это сделать, не знаю, – посетовал я.
– Говори, какой!
– Я, чтобы попасть к вам, отстал от своей экскурсионной группы. Меня наверняка уже ищут. Скоро поднимут переполох со всеми его последствия-ми.
– Об этом не беспокойся, – успокоил меня Билл. – Этим вопросом уже занялись соответствующие службы. При любом раскладе: останешься ты у нас или вернёшься назад с опозданием – на всё найдётся объяснение.
– В таком случае поехали обедать! – произнёс я в приподнятом на-строении.
– Ехать никуда не надо. Пообедаем в нашем здании.
Обеденный зал, в который привёл меня Билл, был просторным. В нём размещалось большое количество столиков, в основном, на четыре персоны, но были и на две. Помещение напоминало нашу заводскую столовую и, судя по многочисленным посетителям в рабочих спецовках, таковой и являлось. Можно было не сомневаться, что где-то рядом находится механосборочное производство.
Мы сели за столик для двоих. Он был уже сервирован.
Не знаю, кто оплатил этот обед – если Билл, то он сильно не разорился.
Салат из огурцов на маленькой тарелочке, шницель из говядины с гар-ниром непонятного состава и сок, скорее всего искусственный. Впрочем, и на том спасибо.
Я поблагодарил Билла за угощение, и мы отправились осматривать космодром. Точнее сказать – те объекты, которые посчитал нужным показать мне мой протеже. Мы посетили выставку американских ракет, две стартовые площадки, корпус вертикальной сборки. При их осмотре Билл всё время меня торопил. Я догадался, что целью этой поездки является какой-то другой объ-ект. Впоследствии так и оказалось.
Мы приехали к мемориалу астронавтов, именуемому «космическим зеркалом». На нём мы задержались больше всего. В моём сердце зародилась какая-то тревога, которая нарастала с каждой минутой. Я неотрывно смотрел на выгравированные на тёмном граните имена погибших астронавтов. Суро-вые литеры вдруг начали перемещаться на фоне голубого неба, а затем стали покрываться густой пеленой. Слёзы застилали мои глаза. Вспомнились слова Расула Гамзатова «… И в том строю есть промежуток малый, возможно, это место для меня».
От чёрного зеркала я ушёл с опущенной головой, ни на кого не обра-щая внимания: ни на Билла, ни на группы экскурсантов, которые обступили мемориал со всех сторон.
Когда мы садились в машину, я догадался, что психологический экспе-римент продолжается. «Ну что ж, с этим придётся свыкнуться, – решил я, – эксперименты надо мной будут длиться целый год».
Мы вернулись в кабинет Билла. Он расселся в своём кресле, я – напро-тив.
– Наступил решающий момент, – сказал Билл. – У тебя есть возмож-ность выбора.
– Нет у меня такой возможности, – прервал я Билла. – Что меня ждёт: я уже давно понял. Но такой у меня характер. На половине дороги не останов-люсь.
– О многом, что тебя ждёт, ты даже не догадываешься, – возразил Билл. – Но, коль ты такой решительный, идём дальше.
Билл достал из сейфа папку и положил её на стол. Затем, обращаясь ко мне несколько официально, произнёс:
– Уважаемый господин Крутояр Иван, мы должны с Вами составить договор.  Это бумага, которая определяет обязательство сторон. Мы, админи-страция космодрома, обязуемся организовать Вашу подготовку к безвозврат-ному (это слово он подчеркнул) полёту на Марс. А Вы обязуетесь ежедневно, неуклонно овладевать профессией астронавта. Вы получите необходимую профессиональную подготовку во всех, необходимых Вам в полёте и в даль-нейшем пребывании на Марсе, отраслях знаний: технике, медицине, психо-логии. Всего не перечислишь. На Вас будут потрачены огромные средства, в том числе и на питание. Поэтому Вы  должны взять обязательство.
Здесь Билл вновь перешёл «на ты».
– Если передумаешь, должен вернуть эти деньги. Сам понимаешь: если одумаешься через неделю, то за год, может, и рассчитаешься, а если через год, то жизни не хватит. Альтернатива – дорога на Марс.
– Давайте бумаги, – потребовал я тоже официально.
– На, читай, – произнёс Билл глухо, и протянул мне несколько экземп-ляров договора.
Я молча открыл их последние страницы и расписался на каждой из них.
Билл посмотрел на меня, как на человека, только что подписавшего на себя смертельный приговор.

Глава 7
Кандидат с улицы

После заключения договора о взаимных обязательствах мы с Биллом расстались.
Теперь, как мне казалось, я должен был немедленно приступить к учё-бе, по завершению которой меня превратят в астронавта и, что самое важное, – в марсианина. Но, как оказалось, всё делается не так быстро.
Как выяснилось, мне надо пройти очень серьёзную медицинскую ко-миссию, а уж затем…
Гораздо позже я узнал, что моя марсианская одиссея началась с проек-та, который напоминал приёмы маститых кинорежиссёров, приглашающих прохожих сделать кинопробу. Расчёт на авось. Вдруг это сопливое создание, беззаботно шагающее по улице, раскроется в звезду, легенду мирового кино. «Если удачи не будет, – говорил сам себе режиссёр, – не беда. Посмеёмся за чашкой кофе над неуклюжими действиями несостоявшегося артиста».
Людям, отвечающим за реальный космический проект две тысячи три-дцатого года, в который уже вбухали не одну сотню миллиардов долларов, было не до смеха. Положение с набором кандидатов было неутешительным. Чем меньше времени оставалось до часа «Х», тем больше становилось сла-бонервных, которые, как выразился Билл, мочатся в штаны и сваливают, не-взирая на потерянные денежки.
Даже экипажи, которые имитировали полёт к Марсу в земных услови-ях, демонстрировали подчас плачевные результаты. Длительное пребывание в замкнутом пространстве давило на психику, приводило к возникновению взаимных претензий, антагонизму и даже распаду супружеских пар.
Кандидаты с улицы проходили бесплатные тесты. Девяносто девять процентов из них браковалось медицинской комиссией, а те, которым повез-ло со здоровьем – и они прошли вращающиеся кресла, барокамеры и множе-ство других выдумок, направленных на тестирование человеческого орга-низма, – также быстро испарялись, в полной мере осознав, в какое увлека-тельное путешествие их приглашают. 
Я в кандидаты для вечного поселения на Марсе пришёл добровольно – и был зачислен в списки тех, которые пришли с улицы. Билл же взял с меня обязательства самые ответственные. Но тогда об этих тонкостях подбора кандидатов я не знал.
Медицинская комиссия была чрезвычайно тщательная, скрупулёзная, придирчивая. Если сказать одним словом – ответственная. Интересовались не только моим здоровьем, но и всех моих предков до седьмого колена по линии  матери и отца. Особенно им надо было знать: не было ли у кого из них пси-хических расстройств. Для себя я отметил, что  лучшим кандидатом был бы потомок роботов. Но всё же такая скрупулёзность  внушала уважение к орга-низаторам проекта и веру в его успех.
Комиссию я прошёл уверенно, несмотря на то, что такого тщательного медицинского осмотра в моей жизни ещё не было. Этот день, возможно, и не отложился бы в моей памяти, если бы не случилось небольшое приключение при осмотре моих внутренних органов. 
Молодая красивая девица, уложив меня на кушетку, с невероятным усердием водила чувствительными датчиками своего умного всевидящего прибора по моей груди, спине, животу. Она переваливала меня с боку на бок, повторяя одни и те же операции, отчего я, очевидно,  расчувствовался. Она непрерывно смотрела  на монитор и произносила: « Ой, какой же ты умница! Ну просто прелестный мальчик!» Обычно я на медицинских осмотрах молчу. Но на этом не выдержал и спросил:
– Как Вы видите, что я умница? Вы же не голову мою смотрите, а ут-робу.
– Твоя печёнка не испорчена алкоголем, лёгкие не загажены табаком, твой организм не знал наркотиков. По стуку твоего сердца можно проверять время. Для того чтобы в наше время иметь такой организм, нужно иметь ум-ную голову.
Её распущенные волосы непрерывно щекотали моё лицо. Когда она на-клонялась, из-под белого, не застёгнутого на верхние пуговицы халата вы-глядывала прелестная грудь. На какое-то мгновение я потерял контроль над собой, притянул эту докторшу к себе и поцеловал в щёчку.
Она зарумянилась, сделала сердитое лицо. Но затем, когда я уже при-готовился к худшему, щёлкнула меня дружелюбно по носу.
Несколько осмелев, я спросил:
– Как тебя зовут?
– Мари, – ответила она, слегка кокетничая.
Мы задержали взгляд друг на друге. В её глазах я прочёл желание про-должить разговор, а возможно, и углубить отношения. Скорее всего поэтому я сделал ей неожиданное предложение:
– Мари, мне нужна спутница для совместного проживания на Марсе. Будь ею.
Это было, что называется, с места в карьер. Я замер в ожидании ответа. Мари вдруг искренне, до слёз, расхохоталась. Я понял, что её такое предло-жение не оставило равнодушной. Она вытерла своим маленьким кулачком слёзы и сказала ласково:
– Нет, лучше не я с тобой, а ты со мной.
– Мне нельзя. Я должен лететь туда, к Красной планете, – ответил я.
– Зачем тебе это нужно?
– Я не знаю. Меня туда зовёт моя судьба, – сказал я серьёзно.
– Значит, я не твоя судьба, – ответила Мари и улыбнулась, хотя  улыбка получилась грустной.
По завершении врачебного осмотра меня принял председатель меди-цинской комиссии, профессор, имени которого я сейчас уже не помню.
Когда я зашёл к нему в кабинет, то увидел человека в годах, седого, ху-дощавого, судя по прищуру глаз – близорукого, но упорно не желающего но-сить очки. Профессор, увидев меня, встал, вышел из-за стола, пожал мне ру-ку и усадил на стул. Затем он сел на своё место, взглянул на мгновенье в ле-жащую перед ним раскрытую медицинскую карту. Вне сомнения, это была моя новая медицинская история.
– Вы знаете, – начал свою речь профессор, внимательно рассматривая меня, – у Вас отменное здоровье.
– Я рад, – ответил я скромно.
– Вы кто по специальности? – спросил он и пригладил свои седые во-лосы.
– Радиофизик.
– Хорошо, – одобрил он мой профессиональный выбор.
И вдруг задал, как мне тогда показалось, неожиданный вопрос:
– В армии служили?
– Да.
– Род войск?
– Воздушно-десантные, – сказал я и добавил с гордостью: – Сто два-дцать прыжков! 
– Ого! – воскликнул профессор одобрительно и спросил: – Нестандарт-ные ситуации возникали?
– Да. Не раскрылся основной парашют. Приземлился на запасном.
– Молодец. Это всё?
– Нет. Запутались стропы парашюта у моего однополчанина. Я сумел перехватить Серёгу. Приземлились вдвоём, на моём.
Профессор надолго задержал на мне взгляд. Долго молчал. Затем спро-сил:
– Наградили?
– Да. Медаль за отвагу. Лично командир полка зачитал перед строем приказ, в котором говорилось о моём мужестве и героизме. А главное – мне предоставили двухнедельный отпуск на родину.
– У каждого своё главное, – покачал головой профессор и усмехнулся.
– Да, – согласился я с ним.
Перед глазами вновь встала всё та же картина: ночной пруд, Луна, Олина проступающая из-под мокрого бюстгальтера ещё детская грудь, её гу-бы и вся она стройная и неповторимая.
Да, это всё случилось в моём солдатском отпуске. Теперь за моё муже-ство и героизм мне суждено видеть мысленно, независимо от моей воли, эту картину. Буквально через месяц я узнал, что Оля уже не моя. Она уже чья-то жена. Так быстро.
Письмо с таким известием я прочитал в самолёте за двадцать минут до выполнения очередного прыжка. Очевидно, мой командир тоже всё это про-читал, но на моём лице. Он уже дал мне команду:
– Пошёл!
И когда я был готов отделиться от самолёта, он схватил меня за лямки парашюта и втянул назад со словами:
– Отставить! Прыгнешь в следующий раз.
Это прыжок должен был быть сто двадцать первым. Он мне тоже не даёт покоя. Такой у меня характер: не останавливаться на половине дороги.
– У каждого своё главное, – повторил профессор. – Но, как бы то ни было, у Вас отменное здоровье. И в кандидаты в марсианский экипаж Вы под                                ходите вполне.
Он крепко пожал мне руку и сказал на прощанье:
– Желаю тебе, молодой человек, удачи. Всё-таки здорово, что на Земле ещё есть такие отчаянные люди.



Глава 8
Знакомство с учебным процессом

«К пилотируемым космическим полётам годен», – такое заключение дала медицинская комиссия после осмотра всех моих жизненных органов. Ни один врач не записал никаких замечаний. Даже докторша по внутренним ор-ганам.
«Зачислить кандидатом для отбора экипажей к полёту на планету Марс», – такое заключение дала комиссия, которая занималась таким отбо-ром.
С этого момента я стал на первую ступеньку лестницы, ведущей к Марсу. Для меня, десантника, это было равносильно тому, что я уже в само-лёте, который набирает высоту. До прыжка осталось, в лучшем случае, не-сколько часов.
Первому прыжку с парашютом тоже предшествовали длительные тре-нировки, но и одолевали сомнения. Я неоднократно задавал себе вопрос: «А надо ли это мне?» Затем я много раз поднимался в небо с надеждой  на то, что Земля благополучно примет меня обратно. Теперь моя родная планета готовит меня к новым испытаниям. На этот раз я должен буду покинуть её навсегда. Но, что странно, я не задаю себе никаких вопросов. Меня не муча-ют сомнения. Я иду к поставленной цели, как запрограммированный робот.
Программа подготовки к предстоящему полёту была чрезвычайно на-сыщенной. К концу рабочего дня я ощущал невероятную усталость. Мне чи-тали лекции и проводили со мной практические занятия в различных отрас-лях знаний: медицине, биологии, психологии, физике, геологии, географии…
Казалось, что составители программ считали, что я за год должен буду познать всё, что удалось человечеству за двадцать веков и три десятилетия.
Я должен был освоить даже приёмы акушерства, причём это являлось едва ли не главным делом. Это тоже было понятно: родильных домов на Марсе в обозримом будущем не предвиделось.  Но детей мы должны были зачинать немедленно.
У кого я должен буду принять роды, было, к сожалению, не ясно. Спут-ницы жизни у меня пока не было. Это являлось причиной того, что со мной вели занятия индивидуально. Члены экипажей, которые уже были парованы, вели совместные занятия.  Они уже были надёжно притёрты друг к другу. Устроители проекта опасались внести какой-либо сбой в отношения сло-жившихся пар, поскольку, в случае их распада, на образование новых уже не было времени. Это для всяких земных проектов нет проблем с набором уча-стников, с поселением их на якобы необитаемый остров, на котором на каж-дом шагу ждут невероятные опасности. Эти Робинзоны знают, что за каждым из них смотрят в оба. Каждое движение на подстраховке. А если вдруг ока-жется, что и такие трудности преодолевать трудно, то в любой момент можно выйти из игры и возвратиться на материк героем.
Марс ждал к себе не героев, а постоянных поселенцев, летящих к нему, чтобы принести жизнь во всём её многообразии. Лишь бы в этом многообра-зии не было грязи душевной, злого умысла, корысти, которые измучили Зем-лю.

Глава 9
Аи

Каждый мой учебный день начинался со спортзала.  Это было огром-ное помещение со множеством спортивных снарядов. Прежде чем разогре-вать мозги мудрыми науками, я взбадривал здесь своё тело.
Однажды, лишь только я переступил порог этой кузницы мышц и стройной осанки, так сразу же увидел молодую девушку, которая проворно работала на брусьях. Заметив меня, она легко, как заслуженная гимнастка, спрыгнула на пол и поздоровалась со мной кивком головы.
Первое, что пришло мне в голову, было то, что это и есть моя долго-жданная спутница. Немного оправившись от неожиданного сюрприза, я осознал, что девушка китаянка. Свою подругу, спутницу жизни, китаянкой  я не  представлял, поэтому изрядно растерялся.
Постепенно придя в себя, я осознал, что девушка очень мила, а её уз-кие, слегка раскосые  глаза придают ей особую привлекательность.
– Мы с Вами вместе летим? – задал я вопрос, стремясь задать его, по возможности, непринуждённо.
Однако это у меня не получилось. Язык застревал в горле. Всё же я из-рядно волновался.
– Возможно, – ответила она коротко.
– Как Вас зовут? Давайте познакомимся, – предложил я.
– Давайте, – ответила она довольно весело и произнесла  нараспев: –  А-и-и.
– Иван, – ответил я и протянул ей руку, при этом совсем растерялся и покраснел.
Она сделала вид, что не заметила моего замешательства и протянула руку навстречу.
Рука была мягкая и нежная. Я немного задержал её в своей руке. Аи с лёгким усилием высвободила её.
Я знал, что китайские имена часто обозначают какой-то природный фактор. Нередко это имена цветов. Поэтому я спросил:
– Что означает Ваше имя?
– Аи – это значит любовь, – ответила девушка.
– Отличное имя, – сказал я откровенно. – Я рад, что лечу с любовью. Ведь мы летим вместе?
– Возможно, вместе, – поправила она.
В спортзале мы пробыли около получаса. Я делал свои упражнения, она – свои. Украдкой я следил за ней. Её спортивная фигура, её грациозные движения покорили меня. Для себя я отметил: «С Аи можно лететь не только на Марс, но и на край света. Если он, конечно, есть этот край».
Мы с ней занимались целый день. Для нас двоих читали всевозможные мудрые науки. Я всегда был прилежным учеником, но на этот раз почти всё разумное, доброе, вечное проскочило сквозь меня, как вода сквозь сито. Я только запомнил, что по профессии Аи архитектор, мечтает построить на Марсе удивительный город.
– Такой проект на Земле осуществить невозможно. Здесь во главу ста-вятся интересы бизнеса, а не каждого человека, – сказала девушка и покрас-нела от невероятного смущения. Очевидно от того, что поделилась сокровен-ной мыслью.
Во время проведения опытов нам приходилось очень близко соприка-саться друг с другом, тогда меня пронизывал ток возбуждения невероятной силы.
В одно из таких чудных мгновений я положил свою руку ей на плечо.
– Ся! – воскликнула она и осторожно убрала мою руку.
Что такое «ся», я не знал – возможно, на её языке  оно означает «нель-зя».  Это слово мне не понравилось. В течение дня я ещё получил, как опле-уху, несколько этих «ся» и ждал, какая развязка будет вечером. Ведь если она моя спутница по жизни, то в какой-то момент «ся» должно превратиться в «да».
Но вечером меня ждало разочарование. Как выяснилось, у Аи есть партнёр, и они с ним являются дублирующей парой нашему экипажу.

Глава 10
Эмиль

Конфуз с Аи я переживал долго и мучительно. На какое-то время на меня напала хандра, давило на психику заточение. Иногда территория космо-дрома представлялась мне камерой-одиночкой.
Я жил в шикарном гостиничном номере на территории учебного цен-тра. Номер состоял из спальни, кухни, прихожей, комнаты для приёма гос-тей, бильярдной и даже небольшого спортзала. 
Казалось, в номере всё есть для жизни. Но в нём не было главного –женщины. Её отсутствие всё больше тяготило меня. Этого не мог не заметить Эдван – человек, приставленный ко мне, чтобы обеспечивать мой быт. Он был также связующим звеном между мной, внутренним и внешним миром космодрома. Он был, безусловно, и осведомителем спецслужб. Но вольно или невольно давал и мне некоторую информацию, до поры мне не извест-ную.
Однажды Эдван, как бы между прочим, будто бы самому себе, сказал:
– Мучают человека ни за что, ни про что.
Человеком, которого мучают, был, безусловно, я. О каких муках идёт речь, тоже было понятно. Я также знал, что если фраза брошена, то наверня-ка за ней последуют и какие-то действия.
После этого случая прошло несколько недель. Я уже о нём забыл. Но вскоре, не без участия Эдвана,  в мою жизнь было внесено одно незаурядное событие.
Вернувшись из учебного центра в своё шикарное, но скучное жилище, я не раздеваясь, плюхнулся на заправленную постель и лежал, глядя бес-смысленно в потолок.   
Вдруг в дверь постучали и, не дожидаясь моей реакции, в номер влетел Эдван и стал на пороге спальни.
– Слушай, ты совсем скис. Это никуда не годится. Чего это ты разва-лился в постели, как медведь в берлоге? 
Он мне ещё что-то говорил, но я его не особенно слушал. Моя интуи-ция подсказывала, что за его спиной кто-то стоит, а значит, его нотации – это прелюдия к какому-то сюрпризу.
– Я тебе привёл партнёршу, – выдал, наконец, он свой секрет и втолкал в комнату девицу, как мне показалось, перепуганную.
– Я вас оставлю, знакомьтесь, – сказал Эдван и быстро удалился.
Такой поворот событий был для меня как снег на голову среди летнего дня. На некоторое время я словно потерял дар речи. Я смотрел на гостью и молчал, не решался ничего предпринять. Из этого состояния меня вывела её улыбка, правда, показавшаяся мне неестественной.
Я  предложил ей сесть в кресло,  придвинул его к ней поближе, усадил. Девушка вновь улыбнулась и виновато опустила глаза.
– Как Вас зовут? – спросил я.
– Эмиль, – сказала она тихо. Подняла на мгновенье глаза и вновь опус-тила их.
«Очень стеснительная девушка», – подумал я и тоже назвал своё имя. Надо сказать, я очень растерялся,  потому что совершенно не такой пред-ставлял себе даже спутницу по полёту, не говоря уже о спутнице по жизни. Несмотря на молодость у неё было какое-то измученное лицо и усталые гла-за. Похоже, она догадалась о моих разочарованиях и попросила:
– Зашторь окна. Не люблю яркого света.
Я выполнил её просьбу. В комнате воцарился полумрак. Да, теперь Эмиль выглядела значительно лучше. Её смуглое лицо приобрело женствен-ность и красоту.
«Интересно, какой она национальности?» – подумал я. – Чьё это имя Эмиль? Итальянское? Испанское? Греческое? Но спрашивать у неё я, безус-ловно, не стал.
– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросила она.
Этот вопрос меня вообще шокировал. Я не знал, что ответить. У меня был сухой закон.  Хотя в баре стояла целая коллекция вин. Были и крепкие напитки.
Потом меня осенило. Она ведь тоже меня видит в первый раз. И тоже меня не таким себе представляла. Психологический стресс у неё неизмеримо выше моего.
Я себя выругал за недогадливость и быстро выставил на стол всё, что положено для повышения коммуникабельности и снятия барьера неловкости при первом знакомстве.
Смелость ею овладела быстро. После двух рюмок креплёного вина Эмиль раскраснелась, глаза заблестели и заиграли задором.
Она вышла из-за стола, зашла сзади, обняла меня за шею…
Эта ночь скорее была уроками из трактата Камасутры о любви, чем первым знакомством со спутницей жизни. К утру я был весь настолько изне-мождён, что не помню, как уснул.
Проснулся, когда солнце вовсю светило в глаза. Шторы на окнах были открыты. На кухне кто-то хозяйничал.
– Эмиль, – позвал я.
В дверном проёме показалась голова Эдвана.
– Где Эмиль? – спросил я.
– Уехала.
– Куда?! – воскликнул я. Мой голос дрожал от волнения, недоумения и предчувствия  какой-то очередной неудачи.
– Уехала отсыпаться. Ты её тоже, похоже, порядочно уработал.
– У неё свой номер в нашем центре?
– Слушай, Иван, до чего же ты простой человек. Разве ты не понял, что это проститутка?
Произнеся эти слова, Эдван подошёл ко мне, обнял за плечи. Посмот-рел мне дружески в глаза и сказал виновато:
– Извини. Но представь: каких мне трудов стоило её сюда к тебе доста-вить. Только из жалости  и огромного уважения к тебе я пошёл на это.
– Сказал бы правду, – упрекнул я его. – А то: «Знакомься с партнёр-шей».
– А кто же она? Партнёрша. Я же не уточнил по какому делу, а ты не спросил, – начал оправдываться Эдван. – А скажи тебе правду, дело могло и не получиться. Ты же принципиальный и святой, как нетронутый юноша. Сейчас посмотри на себя в зеркало. Мужик!
– Я бы предпочёл становиться мужиком с другой женщиной, – сказал я и вновь на мгновенье передо мной предстал образ Оли.
– Эта проблема не по моей части, ею занимаются другие. Я – хозяйст-венник. Я решаю текущие задачи, – пояснил Эдван.
– Дорого за эту Эмиль заплачено? – спросил я язвительно, понимая, что самостоятельно Эдван такое бы решение не принял.
– Ну да, одна из самых дорогих. А зачем спрашиваешь?
– Да не рассчитаться мне за неё в случае, если придётся платить неус-тойку. Разве что Марс все долги спишет.
– Всё-таки ты обиделся. А хотели, как лучше, – посетовал Эдван.
– Ты говоришь, – обратился я к Эдвану, глядя в его хитрые глаза, – мо-ей проблемой кто-то занимается?
– Занимаются. Но больше на эту тему мне вопросов не задавай. Тем более я больше того, что уже сказал, ничего не знаю. 
– Ладно! – махнул я рукой. – Жизнь продолжается.

Глава 11
Некоторые подробности плана высадки

На определённом этапе подготовки к предстоящему полёту меня по-святили в некоторые подробности плана высадки первых экипажей на Марс. Он выглядел примерно так.
Вначале космические грузовики доставляют в заданные районы Марса средства нашего жизнеобеспечения – сборные помещения, атомную миниа-тюрную электростанцию, батареи отопления, аппараты производства кисло-рода, средства связи и средства передвижения.
Далее к Марсу отправляются переселенцы, то есть я  и другие члены экипажа.
Планом также предусматривался прилёт на Марс возвращаемого эки-пажа.
Каждая из этих стадий предполагала трудоёмкие подготовительные операции.
Предстояло освоить на практике приёмы сборки помещений, устройст-во электростанции и правила её ввода в эксплуатацию, устройство и приёмы вождения марсоходов. И многое-многое другое.
Для того чтобы всё это освоить, необходимо было колоссальное сосре-доточение воли, приложение невероятных усилий. А главное, необходимо было иметь веру в то, что всё это тебе нужно. Что всё это не напрасно.
У меня такая вера была. Я ни разу не подверг сомнению свой выбор.
Я был подобен истребителю, вошедшему в штопор и несущемуся к земле. Так я неудержимо шёл к своей цели. Однако не считал, что впереди меня ждёт катастрофа. Я верил в новую жизнь, достойную человека. В умо-зрительном списке этих достоинств не было уюта и комфорта, не было стя-жательства и денег. Было желание дышать чистым воздухом, иметь рядом с собой любимых и верных людей.
Кроме Аи, которая к тому же была дублёршей, я ещё ни с кем  не был знаком. Но меня уже обнадёжили, что вскоре меня познакомят с парой, кото-рая будет лететь со мной в одном корабле.
Планировалось, что первый вояж к Марсу будет осуществлён на двух кораблях, с экипажами по три человека в каждом. После их высадки на Марс должны будут образоваться три супружеских пары. Две из них уже сформи-ровались. Не вызывал сомнения как член экипажа и я. С подбором моей по-ловины возникали какие-то затруднения, до поры мне не известные. Но даже то, что она когда-нибудь появится, вселяло оптимизм.
Я всецело был поглощён изучением космического маршрута, отработ-кой до мелочей элементов посадки, которые таили в себе немалую долю рис-ка. На определённом расстоянии от Марса корабль должен будет сбросить скорость и выйти на околомарсианскую орбиту. Двигателями малой тяги мы должны будем скорректировать направление его движения и высоту орбиты, чтобы «зависнуть» над нужной точкой Марса.
Затем мы пересядем в специальный модуль, отделимся от корабля и со-вершим посадку в заданном районе. Все эти операции должны быть выпол-нены чрезвычайно быстро и профессионально. Любая задержка может при-вести к тому, что кто-то из нас останется на корабле и сгорит вместе с ним в атмосфере Марса.
Достигнув цели, необходимо будет, не теряя ни мгновения, искать дос-тавленный ранее груз, собирать жильё, подключать отопление, запускать электростанцию, вводить в действие оборудование для производства кисло-рода и аппаратуры жизнеобеспечения. В противном случае наши организмы не перенесут неземного атмосферного давления и тяготения.
Нам предстояло пройти адаптационный период, «привыкнуть» к пока чужой планете и, в конце концов, стать марсианами.
Трудность этих невероятных задач я ощущал в полной мере и тщатель-но обдумывал каждую деталь в этом сложном технологическом процессе. Я понимал, что ошибки, безусловно, будут, они неизбежны в любом деле. Но они не должны стать роковыми. В противном случае этот проект будет замо-рожен на десятилетия. Безусловно, полёт к Марсу уже не остановить. Путь к этой планете будет проложен. Но это уже сделают другие люди в другое вре-мя. Хорошо, если идущие следом не повторят наших ошибок.
Полёт возвращаемого экипажа пока не имел определённых сроков и за-дач. Его назначение должно быть определено по информации, полученной от нас. Тем не менее, этот рейс был назван рейсом надежды. Возможно, кого-то из нас придётся заменить или доставить нам что-то такое, чего не учли при снаряжении грузовиков и при отправке наших кораблей.
Надежда на такие рейсы на тот момент была призрачной. Возвращае-мый экипаж, достигнув орбиты Марса в течение полугода, вынужден будет ждать целых полтора года – пока Земля приблизится к Марсу на выгодное для возвращения расстояние.
Перед наукой была поставлена задача: создать корабли, летающие со скоростями выше второй космической, свободно маневрирующие в космиче-ском пространстве, имеющие неограниченный запас топлива. На тот момент это была лишь дальняя перспектива. А пока ещё не только никто не возвра-щался с Марса, но и не летал на него. Мы должны были проложить прямую дорогу. Возвращение не планировалось.

Глава 12
Асан и Катрин

«Завтра ты познакомишься со своим экипажем. Возможно, все после-дующие занятия вы будете проводить вместе», – такую новость сообщил мне один из многочисленных менеджеров, обеспечивающих нашу предполётную подготовку.
– Когда и где это произойдёт? – попросил уточнить я, не скрывая при этом радостных эмоций.
– На занятии по психологии, – объяснил тот и дал понять, что больше никаких подробностей не будет.
Но большего от него и не требовалось. Психология с утра, первая. Впрочем,  не только первая. Занятий по этой науке было множество. Все  претенденты на полёт проходили бесчисленные тесты: на депрессию, им-пульсивность, эмоциональность, интеллект. Нас знакомили с этническими особенностями людей, психологией отдельных групп и конкретных индиви-дуумов.
Там, на Марсе, мы должны будем научиться жить без судей,  без ар-битражных органов. Там всё должны решать ум и совесть каждого человека. Первые марсиане должны иметь идеальную психику.
Накануне встречи я спал беспокойно. Ещё бы! Ведь завтра я увижу не просто членов экипажа, моих спутников по полёту, а своих соседей по жило-му модулю в нашем первом марсианском посёлке. А в нём, при благополуч-ном стечении обстоятельств, всего три семьи. И больше на миллионы вёрст ни души.
У каждого из нас не должно быть ни капли эгоизма или соблазна. Только при таком условии мы сможем выжить и дать жизнь следующим по-колениям. Так думал я и, скорее всего, так думали остальные.
Несмотря на беспокойный сон, я поднялся в бодром настроении, сделал зарядку, позавтракал и отправился на главный психологический тест в своей жизни.
В кабинете для занятий по психологии я оказался первым. Я маши-нально разглядывал плакаты, на которых были изображены всевозможные тесты, и непрерывно бросал взгляд на входную дверь, в которую должны бы-ли войти они, главные люди в моей жизни.
Наконец чудо свершилось. Дверь распахнулась, на пороге появились мужчина и женщина. Он пропустил её вперёд и затем степенно зашёл сзади. Это были молодые люди практически моего возраста.
Что сразу бросилось в глаза, так это их сверкающие улыбки. Это меня чрезвычайно обрадовало. Люблю весёлых, открытых людей.
Мужчина был смугл, имел чёрные вьющиеся волосы. Очевидно, он был выходец из южных районов нашей Земли-матушки. Женщина, как я опреде-лил, была европейкой.
Я двинулся им навстречу, улыбаясь изо всех сил, стараясь показать своё удовлетворение.
– Асан, – назвал своё имя мужчина и крепко пожал мне руку.
Затем меня поприветствовала она, при этом её взгляд так внимательно изучал моё лицо, что я невольно опустил глаза.
Я хотел быстро отпустить её руку, но она продолжала удерживать мою. Я снова взглянул в её глаза, и кровь прилила мне к вискам.
«Какие дивные глаза!» – подумал я восхищённо.
– Катрин, – произнесла она нежным, мелодичным голосом своё имя и по-прежнему не отпускала мою руку. Мне стало неловко. На какое-то мгно-вение я перевёл взгляд на Асана и успел заметить, что лицо его стало груст-ным. Я слегка потянул свою руку на себя и освободил её.
Катрин как ни в чём ни бывало что-то начала щебетать мне. Но я так растерялся, что мало воспринял из того, что она мне сказала. Хорошо, что в кабинет вошёл психолог и переключил всех на себя.
В процессе психологических вопросов и ответов на них я смог многое узнать о своих коллегах: определить  возраст,  род занятий, гражданство и даже прежнее семейное положение. 
Катрин исполнилось двадцать пять лет, по профессии врач-эндокринолог, француженка.
Асан – гражданин и герой Соединённых Штатов, профессиональный лётчик. Героя получил за спасение теоретически уже не спасаемой боевой машины. Исполнилось тридцать четыре года.
Ещё мне удалось узнать, точнее сказать, логически вычислить, по во-просам и ответам то, что Асан и Катрин ещё не супружеская пара и то, что у него в прошлом была семья.
Далее день прошёл без приключений. Я старался не замечать повы-шенного внимания ко мне со стороны Катрин. Но я не мог не замечать реак-ции Асана на это внимание.
После занятий у меня было двойственное чувство. С одной стороны, я был в восторге от внимания такой женщины. В то же время меня огорчало то, что я невольно причиняю боль другому человеку.
В конце учебного дня ко мне подошёл психолог и как бы между про-чим сказал:
– В свободное время тебе необходимо вести открытый дневник.
– Что это значит? – поинтересовался я.
– Это значит, что ты должен излагать в нём свои сокровенные мысли. Но он должен быть открытым. То есть его смогу прочитать и я.
– Этот дневник – детектор лжи? – спросил я огорчённо. – Вы мне не доверяете?
– Нет, это руководство к действию для определённого круга людей.
– К какому действию?
– К подбору кандидатуры для совместного полёта с тобой.
– Гм, – я покачал головой и спросил: – Нельзя ли мне предоставить возможность подобрать её самому?
– Как ты себе это представляешь? Подбор кандидатов для отправки на Марс не является воинской повинностью. Всеобщую мобилизацию не объя-вишь. К нам идут исключительно добровольцы. Их много. Но пригодных к полёту считанные единицы.
– Если её выберу не я лично и, соответственно, не она меня, то…
– Что то?
– Пусть со мной летит любая из этих считанных единиц.
– Пиши дневник, – сказал психолог и многозначительно потряс голо-вой. – Пиши откровенно. И полетит с тобой не любая, а та, которая тебе нуж-на.

Глава 13
Открытый дневник

Как оказалось, вести дневник не просто. Несложно записать погоду ут-ра, дня и вечера и совсем другое дело выложить на бумагу состояние души.
Ежедневно, вернувшись с занятий, которые опять проводились со мной индивидуально, я пытался разобраться прежде всего в себе самом и кое-что понять, или хотя бы предположить, об Асане и Катрин.
Асан – настоящий мужик. Чего стоят ответы на вопросы психолога.
– Почему Вы не выполнили приказ командования: катапультироваться!
– Не знаю.
– А кто знает?
– Моё внутреннее состояние на тот момент.
– Поясните.
– Я не смог себе представить гибель такой машины.
– Но приказ командования выше всего.
– Выше в данном случае оказался результат.
Не знаю, какое впечатление произвели эти ответы на психолога, но я сказал себе: «С ним лететь можно».
Мне был задан вопрос:
– Почему Вы решили улететь на Марс, на вечное поселение? Зачем Вам эта добровольная ссылка?
– Не знаю, – ответил я.
– Ответ неискренний.
– К сожалению, искренний. Я сейчас подобен элементарной частице, находящейся в очень сильном электромагнитном поле. На неё действует вы-талкивающая сила. Сила Лоренца.
– В каком же поле находитесь Вы? И какая сила действует на Вас?
– Я нахожусь в ещё более сильном поле. В поле социальном, образо-ванном полюсами бесконтрольного богатства и бескрайней бедности. На ме-ня действует сила веры в иную жизнь, в иную правду. На Земле она уже не возможна, так как наша планета благодаря нам теряет энергию. Скоро её бу-дет недостаточно, чтобы питать эти полюсы. А вот на Марсе…
После некоторой паузы я добавил:
– Впрочем, всё это, может быть, и не так. Главное, как сказал Асан, ва-жен конечный результат. Я думаю, что все мы в него верим.
Катрин на подобный вопрос ответила коротко:
– Я тоже верю в конечный результат.
Гораздо труднее было понять психологию Катрин в отношении ко мне. Да, она явно, с первых минут знакомства, демонстрировала, что я ей не без-различен. Но что это значит? Обыкновенный женский флирт? Какое-то внут-реннее чувство подсказывало, что это не так. Но какие мои личные качества могли привлечь её и так сразу? С точки зрения здравого смысла, Асану я проигрывал во всём. Но это с точки зрения здравого смысла. А с точки зре-ния женской логики?
Не придя ни к какому заключению, я открыл дневник и сделал в нём первую запись: «Катрин – прелесть. Её глаза смогли бы покорить всю силь-ную половину Франции. Но она почему-то здесь».
Ни с того, ни с сего мне пришёл в голову исторический факт из нашего общего с ней прошлого. Двести с лишним лет назад наши народы воевали друг против друга. А это значит, мой и её прадеды сидели в окопах и стреля-ли  друг в друга на поражение. Как нам повезло, что они оба оказались пло-хими стрелками.
Несколько дней подряд меня не покидало чувство, что Катрин где-то рядом. Мне казалось, что вот сейчас откроется дверь и ко мне в номер войдёт она. И посмотрит на меня, как тогда при первой и пока единственной встре-че. Мне пришла в голову мысль: «Глаза у Катрин такие же, как у Оли».
Как только я вспомнил Олю, память мгновенно перенесла меня в род-ные места. Туда, где когда-то была мама и была Оля. Мама ушла навсегда, когда мне исполнилось пятнадцать. Я остался в доме один, под присмотром тётки.
Мать напоследок сделала мне два завещания – получить образование и прожить достойно. Первое, несмотря на невероятные трудности, я выполнил. О выполнении второго судить рано и не мне.
С получением диплома о высшем образовании, да ещё и с отличием,  передо мной открылось несколько перспективных направлений. Но я, неожи-данно для всех своих друзей и знакомых, ушёл в армию. Посчитал, что вна-чале надо испробовать солдатской каши. Испробовал. Заслужил отпуск на родину. Признаюсь, что надеялся произвести впечатление на хуторских дев-чат.
И вот я в форме воздушно-десантных войск появляюсь в своём хуторе Овражки. А в них тишина. От тётки узнаю, что хуторскую землю арендуют вьетнамцы и корейцы. Из местных на хуторе только старики. Молодёжи нет совсем.
– Вот только Оля, дочь Мишки кривого, соседа нашего, иногда под ок-нами мелькнёт, когда идёт по воду к кринице. Вот и всё.
– Почему же она не уехала? – спрашиваю я.
– Да ей ещё год учиться. Доучится и тоже куда-нибудь подастся.  Она должна была в этом году школу окончить. Но когда мать у неё умерла, при-шлось год пропустить. Вот уже считай годков пять или шесть, как без мамки живёт.
Сообщив об этом, тётка даже всплакнула, вытерла фартуком слёзы и посвятила меня в некоторые хуторские новости:
– Славная девчушка. Но счастье отвернулось от неё ещё сызмальства. Отец прихварывает. Поэтому она и говорит: «Останусь здесь на хуторе. Не оставлю же я отца одного».  А что здесь делать? Идти в наймы к этим при-шельцам? Они  наших людей за своих рабов считают. Земли захватили, на наш пруд зарятся. Депутат областной не отдаёт. Люди говорят, что он себе его наметил. Будет у него здесь место для развлечений. Говорят, молодой, но наглый, не приведи Господи. Весь в золоте: на шее цепь, на руках перстни. Бабник несусветный. По другим посёлкам, где молодёжи много, когда он приезжает, молодых девчат прячут, как когда-то в войну прятали от немцев. А у него охранники готовы исполнить любую его волю. Хоть избить кого, хоть девку притащить. Для них же всё можно. Как у помещиков при крепо-стном праве.
Тётка, прервав на мгновенье свой рассказ, бросила взгляд в мою сторо-ну. Очевидно, чтобы проверить какое впечатление произвели на меня такие новости. Я, в знак возмущения, только покачал головой. Убедившись в моём неравнодушии, она продолжила:
– У нас-то безлюдье. Но пруд он себе наш облюбовал. Такого прудища в округе не сыскать. А место-то какое! В лесу. Оля туда купаться ходит каж-дый день. Я спрашиваю её: «И не боишься ты там одна?» Отвечает: «Кому я, тётя Люда, нужна?»
Тётка меняет интонацию голоса и говорит, как будто сама себе:
– Так-то оно так. Не нужна – до поры до времени. Время девичье быст-ро поспеет, да не каждая с ним справиться сумеет.
Она опять взглянула на меня, словно хотела найти у меня подтвержде-ние её словам, и дополнила характеристику своей юной  соседки:
– Оля ещё зелёная. Но девчушка славная. Приветливая. Совестливая такая. Сейчас редко таких найдёшь.   
Олю я уже давно не видел, поэтому представлял её маленькой девоч-кой.
– Она всё такая же маленькая? – спросил я тётку и даже вытянул руку на уровне пояса, чтобы показать её рост.
– Чуть повыше. Её же с детства кнопкой звали, – сказала тётка и за-смеялась.
Я не стал сильно огорчаться по тому поводу, что мне придётся провес-ти отпуск в одиночестве. Решил, что поброжу по полям, по лугу, посижу у ночного пруда. Подышу воздухом родины.  Воздух в Овражках! Дышать – не надышаться.
Едва стемнело, я оделся в  свою ставшую тесной гражданскую одежду и вышел из дома. И сразу же окунулся в сказку детства. Надо мной звёздная сияющая бездна, с полей запах трав, чистый воздух насквозь пронизывает те-ло. Роса на траве сияет под луной, как бриллиант высшей пробы.
Иду наугад, не разбирая  дороги. Останавливаюсь, восхищаюсь красо-той родной природы. Вновь иду напролом по мокрой от росы траве.
В какой-то момент почувствовал, что я в поле не один. Обернулся. Так и есть. В свете Луны отчётливо вижу высокую стройную девушку. Откуда она взялась? Иду ей навстречу. Останавливаюсь в двух шагах от неё.
– Кто ты? – спрашиваю.
– Ты что, соседку не узнаёшь? – отвечает она и смеётся.
– Оля! Невероятно.
«Касательно роста тётка, однако, пошутила», – подумал я растерянно.
Оля тем временем делает мне шаг навстречу. Мы уже лицом к лицу. Смотрим в глаза друг к другу. Оля первой опускает глаза и, как бы оправды-ваясь, говорит:
– Телёнок наш отвязался, ушёл в поля и заблудился. Вот я его ищу.
– И не боишься сама ночью в поле?
– Боюсь. Но ты же меня не оставишь одну?
– Нет, не оставлю.
– Идём вместе его поищем.
– Идём! Конечно, идём! – соглашаюсь я. 
Мы идём. Сами не знаем куда. Оля берёт меня за руку, прижимается к моему телу. Меня словно электрический заряд пронизывает энергия охва-тившего волнения…
Я прерываю воспоминания и пишу в дневник следующую запись: «Оля! Ты была высшим счастьем в моей жизни!»

Глава 14
Первый стих

Несколько дней подряд образ Оли не покидал меня ни на минуту. Я слов-но бредил ею. Иногда я забывал реальное положение вещей. Мне казалось, сто-ит написать ей письмо, позвонить, каким-либо образом оказаться рядом с нею – и сказка, которую я познал в солдатском отпуске, продолжится.
Я непрерывно возобновлял в памяти мельчайшие детали наших встреч, и сердце радостно щемило, а мозг противился признать объективную реаль-ность.
Я вспомнил, как мы восторженно смотрели на ночное небо, вживую, а не по рисункам в книге, изучали астрономию. Тогда мы оба навсегда влюби-лись в звёзды, не догадываясь, что одному из нас будет суждено улететь на одну из них навсегда. И навсегда расстаться друг с другом. Но не звёзды раз-лучили нас. А что? Или кто?
Вечерами, в одиночестве, изрядно поднаторевший в философии и пси-хологии, я пытался понять причину такого неожиданного разрыва наших от-ношений.
В конце концов, я пришёл к выводу, что у этой, ещё несмышлёной дев-чонки не было ко мне не то что возвышенных, но даже искренних чувств. Просто было лето, были сказочные ночи. Разве можно в семнадцать лет уси-деть в четырёх стенах? Эти мысли я решил записать в дневник. Неожиданно они выразились стихами. Своё первое художественное произведение я на-звал: «Я и ты».
Ты – милый парень, но пойми:
Диктует жизнь свои законы…
У нас и не было любви –
То были мая перезвоны.

Мы, словно первые цветы,
От неизвестности дрожали;
Во всей Вселенной я и ты,
И всё для нас – мы так считали.

Пора мечтаний отойдёт,
Как время буйного рассвета,
Так незаметно уплывёт
В небытие, как призрак, лето.

И только строгая зима
Да слякоть осени дождливой
Напомнят, что была весна,
Что были мы с тобой красивы.

Как будто молния-змея
Осветит память на мгновенье.
И воскресит на миг тебя
И рук твоих прикосновенье.

Я вся прижмусь к твоей груди,
Ещё по-детски бестолково.
И мы уйдём, где соловьи,
Где есть душа, и лечит слово.

Туда, где время не течёт,
Где всё естественно и вечно,
Там сердце радостно замрёт,
Соприкоснувшись с бесконечным.

Услышим шорохи комет,
Дыханье движущихся теней,
Увидим звёзд далёких свет,
Он в душах вспыхнет, как прозренье.

Осветит мелочь бытия,
Обман и ложь, всё, что притворно.
И перед ним и ты, и я
Замрём торжественно, покорно.

Мелькнёт виденье и сотрёт
Уже размытые черты.
Но сердце радостно замрёт –
Была весна, в ней я и ты.

Сделав вывод: у нас и не было любви, и даже вообще никакого искрен-него чувства, – я в очередной раз несказанно огорчился, но и успокоился. На-сильно мил не будешь.
Но сомнения всё же не покидали меня. И тогда я начал искать вину в себе. «Надо было приложить все усилия и разыскать её. И всё понять, а не делать вывод по тёткиному письму, – корил  я себя. – Надо было найти, по-смотреть в глаза…». Я вновь начал воспроизводить в памяти текст этого зло-получного письма, и фразы из него начали приобретать иной смысл: «Поки-нули хутор бегом. Словно сбежали. Оля ко мне зашла на три минуты. Вся растерянная, как будто виноватая в чём-то. Может, стыдится, что так полу-чилось. У вас же с нею тоже что-то было».
   «Покинули бегом… Что это значит? Почему спешили?» – задавал те-перь я себе вопросы и проклинал себя за то, что не задал их вовремя.  Теперь, ещё  более непонятным становился текст Олиного письма: «Прости. Нам не суждено быть вместе. Такова жестокая действительность. Оля…». Что она хотела этим сказать? Что она имела в виду под жестокой действительностью?
Тогда я истолковал смысл этих слов слишком просто: «У нас и не было любви».
Но теперь я начал подозревать, что в её словах вложен какой-то иной смысл. Возможно даже трагический. Теперь его, этот смысл, уже не разга-дать и Олю больше не увидеть никогда. Придя к такому выводу, я сделал следующую запись в дневнике: «Оля! Прости за моё невежество и тупость. Ты не моя потому, что я не достоин тебя. Искренне желаю счастья!»
Я вышел из-за стола, прошёлся по комнате и дописал: «Нам суждено опять жить по соседству. Только расстояние между твоим домом и моим сборным модулем не сто метров, а миллионы километров. Но, если захочешь увидеть меня, выйди ночью в поле, посмотри на небо. Найди Марс. Знай, что я в это время смотрю на Землю. Смотрю на тебя. Прощай. Если разрешаешь, целую».

Глава 15
Накануне старта

Названы место, дата и точное (до секунд) время старта первого косми-ческого корабля, увозящего жителей Земли на планету Марс. Увозящего их туда на постоянное место жительства. Они отправляются не на Северный по-люс, не в Антарктиду, не в Сахару и не в Гималаи. Они отправляются на дру-гую планету, чтобы разведать её просторы – равнины, горы, долины, облю-бовать себе уютное место и остаться там навечно: жить самим и дать жизнь следующим поколениям.
Назван и состав этого не возвращаемого экипажа: Асан Сулимов – ко-мандир корабля; Иван Крутояр – бортовой инженер, инженер исследователь; Катрин Лесье – врач. Экипаж международный. Подобран по принципу про-фессиональной пригодности и психологической совместимости. Эта новость мгновенно облетела весь земной шар.
Сообщено также и то, что второй корабль стартует ровно через месяц. В нём также международный экипаж, подобранный по принципу профессио-нальной пригодности и психологической совместимости. Однако имена ас-тронавтов пока не разглашаются.
 Мне было известно, что в этом экипаже есть моя знакомая Аи и, воз-можно, некая Ольга Вознянская.
– Почему возможно? – задал я вопрос одному из менеджеров – тому,  от которого можно было получить, хотя бы неконкретный ответ.
– Потому, что прошло всего ничего, как она у нас в центре появилась.
– А почему именно она? – удивился я.
– Вот этого я не знаю. Может, такую ты нарисовал в своём дневнике. Может, по звёздам вычислили. А может, она и не для тебя летит. Откуда мне знать. Может, там ещё и другая окажется в экипаже. Время покажет.
Я хотел ещё что-то спросить, но он дал жест рукой, означающий: конец разговора.
Значит, мне придётся психологически совмещаться с Олей. Точнее ска-зать: возможно, с Олей.  Если ничего не изменилось во взаимных отношени-ях Аи со своим партнёром, то моя карта в этой колоде именно Оля Вознян-ская, доселе мне не известная. Оля, которую я не могу забыть, была Ворон-цова.
Ночь перед стартом я провёл на удивление спокойно, несмотря на то, что назавтра нас ожидали торжественные выступления в нашу честь первых лиц больших и малых государств, наши ответные речи и внимание бесчис-ленных корреспондентов.
Каждый из нас должен был приготовить текст, который необходимо было всенародно озвучить, но предварительно согласовать его со специально выделенными для этого людьми, а затем выучить назубок. Были даны инст-рукции, о чём надо говорить и сколько.
Я речь не приготовил, сославшись на то, что не могу собрать мысли в такой ответственный момент. Тогда мне дали выучить готовый текст, прове-рили, как я его вызубрил, и похвалили, очевидно за способность запоминать столько ненужной информации.
Я должен был подчеркнуть главенствующую роль Соединённых Шта-тов в этом проекте, их ведущую роль в мировом освоении космоса. С таким текстом я искренне согласился. Ведь так оно и было.
Церемония прощания шла по заранее подготовленному сценарию. Единственно, что меня тревожило, так это нервное напряжение нашего ко-мандира. Я смог это почувствовать, несмотря на его внешнее спокойствие. Не осталась без моего внимания и некоторая нервозность Катрин. Больше всего меня беспокоило то, что причиной этому была вовсе не предстартовое волнение, а, скорее всего, отсутствие полной взаимности между ними. Чув-ствовалось, что Катрин примет Асана не как свой выбор, а как безальтерна-тивную необходимость. А ведь они отправляются не в командировку, пусть длительную, но возвращаемую, а – навечно, для совместного проживания.
Я сделал вывод, что психологи в подборе пар переоценили свои воз-можности. В оправдание  можно было сказать, что им приходилось  лепить скульптуру семейных отношений из того материала, который был в наличии.
Вот слово предоставили мне. Иду к трибуне, ослепляемый фотовспыш-ками. Боюсь, что забуду выученный текст. Вглядываюсь в собравшихся лю-дей.  Вижу их лица и чувствую, что текст мне не нужен. Я должен им сказать нечто более важное чем то, что мне приготовили. Но что? Я не подготовлен,  не осмыслил, что для меня и для них в данный момент самое важное. Долго молчу.
Пауза молчания затягивается до неприличия. И когда организаторы со-брания уже начинают принимать сердечные препараты, у меня на уровне подсознания формируется философия моего мировоззрения. Я произношу такие слова:
«Люди! Homo sapiens! Только благодаря вашему гению, мы, трое ва-ших посланцев, преодолеем расстояние в десятки миллионов километров и достигнем другой планеты. Это событие, которое ещё предстоит осознать че-ловечеству. Осознать человечеству в целом и каждому человеку в отдельно-сти. Осознать, чтобы возвыситься в своих глазах за коллективный разум. Осознать, чтобы покаяться в своих грехах. Осознать, что, превратив в бизнес высшие человеческие отношения, данные Создателем для продолжения рода, Homo sapiens выбрал себе бесславный путь. Путь к вырождению моральному и физическому.  Осознать, чтобы отринуть навсегда войны: между нациями, конфессиями, группами людей и отдельными личностями. 
У нас разные национальности и разные вероисповедания. Нас это не разделяет. Там, на Марсе, у нас будет общая вера. Вера в высший разум, высшую справедливость и высшую совесть. Мы создадим себе манифест ра-зума, а не безумия».
Я ухожу с трибуны. Слышу вослед редкие аплодисменты. А затем на-ступает насыщенная тишина. Через некоторое время её разбавляют возгласы  одобрения и недоумения. Возможно, кто-то и возмущается. Продолжаются выступления причастных и непричастных к полёту. Впечатление от выпав-шего из общего контекста выступления сглаживается.
Объявлена часовая готовность. Нас увозят к стоящему в томительном ожидании кораблю.  Он безупречно красив. В очередной раз восхищаюсь ге-нием его создателей.
Мы поднимаемся на лифте агрегата обслуживания корабля к кабине ас-тронавтов. На площадке у входа в кабину останавливаемся и машем руками провожающим в знак приветствия. Затем с высоты осматриваем окрестности.  Какая красотища! Прощай, Земля! Только сейчас, в минуту расставания, я в полной мере осознаю твою неповторимость. На глаза накатываются слёзы. Их уже транслируют на всех информационных каналах. Ну и пусть. Лишь бы  правильно поняли.
Объявлена получасовая готовность. К нам поднимается один из руко-водителей полёта. Он пожимает нам руки и вручает командиру скрепленный  печатями конверт. На его лицевом поле надпись крупными буквами: «Вскрыть при чрезвычайных обстоятельствах».
Он ещё раз пожимает нам руки и покидает площадку. Мы входим в ка-бину, чтобы занять свои места. Первым заходит командир. Следом Катрин. Она на мгновенье оборачивается ко мне и смотрит мне в глаза. Её взгляд лас-ковый, тёплый, многообещающий. Я стараюсь не замечать его, хотя сделать это невероятно трудно. Катрин – подруга Асана. Я никогда не буду претен-довать на неё. Это противоречит моим жизненным принципам. Я устою про-тив любого соблазна. Должен устоять.
Объявлена пятиминутная готовность. Отводится агрегат обслуживания. Командир даёт команду экипажу: «Принять антигравитационные препара-ты».
Даёт команду Земля: «Приготовиться! Три, два, один, старт!»
– Прощай Земля! Поехали!

Глава 16
Обстановка внутри корабля

Наш корабль стремительно набирает скорость. Приборы регистрации перегрузки показывают значения, многократно превышающие физиологиче-ские возможности человеческого организма. Однако, благодаря защитным костюмам и препаратам, мы чувствуем себя, как пассажиры в движущемся автобусе. Корабль мерно покачивается от воздействия на него истекающего из сопел ракетного топлива. На мониторах, отображающих наше состояние, светятся надписи «Норма». Артериальное давление, сердечный пульс, психо-логическое состояние –  «Норма».
Я в очередной раз мысленно кланяюсь людям, которые обеспечивали этот полёт. В конструкции корабля, его оборудовании, медицинской аппара-туре применены технологии, которые для всеобщего применения будут дос-тупны через полвека, а некоторые и через век. Пока они строго засекречены. Каждая нация копошится в своей индивидуальной скорлупе. Я надеюсь, что наш полёт изменит эту ситуацию. Все земляне осознают, что у них общий дом – Земля. За это открытие уже дорого заплачено.
На пути создания средств противодействия повышенным перегрузкам было невероятное количество проб и ошибок. Многие из тех, которые их ис-пытывали, уже не смогут следить за нашим полётом. Их имён нет на стене памяти. Они остались безымянными. Их имена значатся в папках с грифом «совершенно секретно» и хранятся в специальных хранилищах. Этим людям вечный поклон и вечная память от нас, живущих.
Земля ведёт репортаж о нашем полёте и транслирует его на все веща-тельные станции. Мы его также видим и слышим: «Полёт устойчивый. Все системы корабля работают в расчётном режиме. Состояние астронавтов удовлетворительное». О нашем состоянии можно судить по нашему внешне-му виду. Бортовые телевизионные камеры передают на Землю обо всём, что происходит в кабине  космического модуля. 
Первая и вторая ступени уже отделились. Разгонный блок доводит ско-рость нашего движения до второй космической. Именно при этом  условии мы преодолеем силу земного притяжения и уйдём в космическое пространст-во. До этого момента остаются считанные минуты. И вот он, лёгкий толчок, – и пуповина, связывающая нас с матерью Землёй, обрывается.
За ощущением плавности разделения ступеней тоже стоит титаниче-ский труд создателей пилотируемых комплексов. Прежде чем получить пу-тёвку в жизнь, кабина астронавтов подвергалась многочисленным испытани-ям на всевозможных стендах: ударных, вибрационных, вакуумных. Её безжа-лостно трясли, били, вращали, подвергали воздействию запредельных высо-ких и низких температур. Говоря языком создателей – издевались по полной  программе. Кресла астронавтов были напичканы чувствительными датчика-ми, которые после каждого очередного испытания безжалостно браковали разработку и вызывали нервные стрессы у конструкторов. Но нет предела че-ловеческому упорству. Рождались новые идеи и технические решения в об-ластях: амортизации, стабилизации, технологии производства и вообще – во всех отраслях науки и техники. На определённом этапе испытания проводи-лись уже с экипажами, имитирующими наш полёт. Именно на них произво-дилась доводка проектируемых изделий до нужных требований.
Такие скрупулёзные проверки прошёл каждый агрегат, каждая деталь. Когда корабль, уже снаряжённый, стоит в ожидании команды для отправле-ния в путь, его создателям задают вопрос: «Полетит?» И получают ответ: «Ракета – не трактор, полетит!» За этими словами – истинная уверенность в успехе. Каждый расписался за выполненную работу. Но это ответственность юридическая. Гораздо выше ответственность моральная. Никто в своей рабо-те сознательно не допустил ни единого промаха. И, если случаются непред-виденные ситуации, значит, проблема лежала вне человеческого понимания на тот момент.
 И вот благодаря им, создателям этой уникальной техники, мы плавно входим в межпланетное пространство.
Мы в невесомости. Асан приказывает принять препараты, обеспечи-вающие  жизнедеятельность в новых условиях и включить автоматику созда-ния искусственной гравитации. Эти команды дают нам и системы автомати-ческого слежения за состоянием наших организмов.
Кресла, в которых мы сидим, размещены по периметру кабины и нахо-дятся в вершинах равностороннего треугольника. Мы хорошо видим друг друга. Если надо побыть в одиночестве, достаточно нажать кнопку на пульте управления – и автоматика отделит тебя от внешнего мира кабины светоне-проницаемой шторкой. С этого момента о твоём состоянии другим членам экипажа будут приходить сообщения на их индивидуальные информацион-ные табло.
В таком треугольнике нам необходимо провести более полугода. Пси-хологически это очень непросто. Даже несколько часов непрерывной езды в автобусе крайне утомительны, а для некоторых и раздражительны. Это не-смотря на то, что за окнами непрерывно меняются картины: поля сменяются рощами, перелесками, долинами, жилыми посёлками и городами. Ещё не-сколько подъёмов и спусков и вот он твой населённый пункт и родной дом. За нашими окнами сплошная темнота. А очертания родного дома даже труд-но представить.
Больше всего в нашем треугольнике меня беспокоили наши личные взаимоотношения. Катрин довольно прозрачно давала мне понять, что там, на Марсе, она хочет быть со мной.   Асан не мог этого не замечать. Иногда на его лице я видел красные пятна проступающего гнева. В такие минуты он походил на настоящего Отелло, который способен выбросить за борт не только свою Дездемону, но и меня вслед за ней. Меня пугала не столько эта банальная развязка, сколько её последствия. Ведь мы своими необдуманны-ми действиями совершим предательство сотен тысяч людей,  вложивших свой ум и душу в этот полёт. Все ждут от нас реального результата. Мы должны осуществить многовековую мечту человечества – прибыть на дру-гую планету с миссией мира и добра.
Несколько раз я принимал решение переговорить с ними обоими, зая-вить, что в их отношения вносить разлад не намерен. Но каждый раз сомне-вался: вдруг всё это мне кажется, и поднятый мной вопрос поставит  их и ме-ня в неловкое положение.
Доводов в подтверждение того, что между Катрин и Асаном нет глубо-ких взаимоотношений было множество. В нижнем этаже нашей пилотской кабины размещались комнаты для личного отдыха. Назвать их комнатами можно было только условно. Три лежака, отделённые светонепроницаемыми шторками, и мониторы с пультами управления  – вот и вся обстановка этого спального помещения. Лежаки размещались один вслед за другим и занима-ли половину отсека, во второй половине располагались блоки личной гигие-ны, тоже разделённые на три части. Отдыхали в нижнем отсеке по расписа-нию. Когда Катрин уходила на отдых, туда неоднократно спускался Асан, явно преследуя мужские интересы, и всегда быстро возвращался крайне раз-очарованный и раздражённый. Я всегда делал вид, что не замечаю этого, по-скольку занят какими-либо научным расчётами или просто чтением художе-ственной литературы. 
За день до старта борта Марс 2 (второго космического корабля, отправ-лявшегося вслед за нами), я решил поговорить с Асаном и развеять его со-мнения относительно каких-либо видов на Катрин с моей стороны. Командир сидел, опустив голову, в своём кресле. Такая поза у него была всегда после очередной неудачной попытки сблизиться со своей неуступчивой невестой. У меня было состояние, как перед первым прыжком с парашютом. И вот, ко-гда я уже поднялся со своего кресла и двинулся к Асану, в кабине прозвучал сигнал тревоги. Электронный голос оповестил: «Корабль в зоне повышенной радиации! Принять защитные препараты! Радиационная защита корабля включена!»
Я быстро выполнил команды электронного начальника. И ждал прика-заний Асана. Они незамедлительно последовали:
– Приказываю всем членам экипажа доложить о выполненных меро-приятиях по защите от радиации! Врач Лесье, доложить!
– Мероприятия по защите от радиации выполнены в соответствии с ин-струкцией, – доложила Катрин спокойным голосом.
– Бортинженер Крутояр, доложить!
Мой доклад был так же краток.
– Хорошо, – сказал Асан. – А теперь слушайте сообщение: «Мы попали в зону сильного потока космических частиц. Связь с Землёй прервана. Элек-тронные навигационные приборы не работают. Но корабль управляем. Про-шу сохранять спокойствие. Действовать по инструкции!»
Наступило молчание. Его прервали новые команды Асана:
– Бортинженер Крутояр, выполняйте функции штурмана. Контроль за движением корабля ведите по показаниям механических приборов.
– Есть! – ответил я по-военному.
– Врач Лесье! Приготовьтесь к проведению диагностического осмотра экипажа. И себя лично.
– Есть! – ответила Катрин так же кратко.
Радиационная обстановка внутри кабины была в норме. Защита кораб-ля работала безупречно. Но связи с Землёй не было. Это вызывало беспокой-ство. У нас не было никакой информации о старте борта номер два. А старт этот, судя по складывающейся обстановке, был крайне необходим. Его за-держка не предвещала ничего хорошего. Если мы все благополучно осущест-вим посадку на Марс и соберёмся  вместе, то есть надежда, что два треуголь-ника сложатся в три прямые линии. Я, во всяком случае, на это надеялся.

Глава 17
Ещё воспоминания о первой любви

Наш электронный календарь отсчитал девяносто земных суток.  Связи по-прежнему нет: ни с Землёй, ни с бортом «Марс 2». Это удручает. Но мы не теряем духа. Надеемся на благополучный конечный результат.
Я научился коротать время. Мой способ заключался в том, что я непре-рывно думал об Оле. Я бесконечно прокручивал в памяти десять совместных с нею вечеров. Чаще всего мне вспоминался наш последний прощальный ве-чер. Раньше я гнал воспоминания о нём  из памяти, поскольку они вызывали чувство необъяснимой вины перед этой юной девчонкой.
На свиданье в тот вечер Оля пришла то ли одухотворённой, то ли взволнованной.
– Что-нибудь случилось? – спросил я.
– Случилось. Мы с тобой сегодня расстаёмся, – ответила она грустно.
– Расстаёмся ненадолго, – сказал я и прижал её к себе.
 Она повела меня в поля, туда, где в густых валках лежало подсушен-ное на солнце сено. Мы шли, обнявшись, поминутно останавливаясь, чтобы нацеловаться и насмотреться друг другу в глаза. Запах скошенного сена, аромат ночных трав, наши бесконечные в свете Луны тени, неугомонные трели кузнечиков, шорохи ночных полевых существ превращали окружаю-щую нас действительность в волшебную сказку.
– Полежим на сене, посмотрим на небо, – предложила Оля.
Я послушно согласился. Млечный путь, словно скатерть с изумрудами, разостлался перед нами.
– До чего ж красиво! – воскликнула Оля и прижалась ко мне.
– Красиво! – согласился я.
– Ты хотел бы полететь, на какую-нибудь звезду? – спросила она.
– С тобой?
– Интересно, а с кем же ещё! – возмутилась Оля то ли в шутку, то ли всерьёз.
– Олюшка! Полетим. Мы с тобой теперь по жизни будем идти или ле-теть только вместе, – заверил я.
Она легла на меня грудью. Долго смотрела мне в глаза, а затем неожи-данно предложила: – Ложись на меня.
Я растерялся. Оля легла на спину и скомандовала:
– Ложись на меня и поцелуй меня.
Когда я выполнил это приказание, она произнесла почти шёпотом:
– Я хочу от тебя ребёнка.
Это предложение было для меня настоящим шоком. Я начал невнятно мямлить:
– Оля! Ты ещё маленькая. Вернее, я хотел сказать: не совсем взрослая. Поэтому давай после моей службы, после твоего выпускного.
Оля вспыхнула. Обиделась. А затем, слегка успокоившись, обняла меня за шею, начала целовать и шептать:
– Хочу от тебя ребёнка. Сейчас или никогда. У меня такое предчувст-вие: сейчас или никогда.
Дальше ничего не хочется вспоминать. Несмотря на полное отсутствие опыта в таком деликатном деле, я осмелился на этот шаг. А затем…
А затем откуда-то появились два мордоворота, которые орали, что мы развалились на чужом сене. Что они сейчас же убьют нас.
Я вскочил, быстро подтянул и застегнул брюки. Верзила с бычьей ше-ей, повыше меня ростом, но уже с солидным брюшком, нагло изрёк:
– Оделся. Вот и здорово. А теперь топай домой. А девица с нами побу-дет. За сено рассчитается.
Вот здесь выучка десантника пригодилась вполне. Командир роты все-гда нам твердил: «Если ты десантник, то с тремя справиться обязан. Если вас, десантников, двое, то численность врагов не имеет значения. Запомните: у нас такова судьба – быть всегда в меньшинстве. Но победа всегда за нами».
Чтобы так было, мы прошли у него суровую школу.  Лично мне он, по-сле очередного заезда кулаком в скулу, говорил: «Уж не знаю, не выбью ли  из твоей головы физику, но, извини, десантника я из тебя сделать обязан».
Науку рукопашного боя, постигнутую мной в десантных войсках, я применил на практике. Буквально в несколько секунд хранители чужой соб-ственности лежали пластом, сплёвывали кровь и матерились. Я разрядил ру-жья и сломал их. Это тоже было по науке, преподанной ротным. Он неустан-но подчёркивал: «Оружие врагу не оставляй ни под каким предлогом. Если хочешь жить, не оставляй!»
Мы с Олей долго шли молча.
– Кто это? – спросил я наконец.
– Охранники. Может даже нашего депутата. А может быть, ещё чьи-то псы. Теперь у нас здесь нет своего ничего. Только дом и тропинка к колодцу. Всё кругом чужое. Отец рассказывал, что когда-то всё принадлежало всем. Ходи, броди куда хочешь. А теперь, как в тюрьме.
Она остановилась, прижалась лицом к моей груди и сказала серьёзно:
– Если бы и вправду можно было улететь в небо, я бы на это согласи-лась.
Я обнял её, поцеловал и пообещал:
– Оля! Мы с тобой всегда будем вместе. И нам вдвоём будет хорошо.
– Со временем у нас ещё кто-нибудь появится, – сказала она шёпотом.
– Появится, – согласился я.
– Я верю тебе. Я буду ждать тебя.
Мои воспоминания часто вводили меня в дрёму. Иногда я засыпал, да-же на целый час. Командир мне по этому поводу замечаний не делал, воз-можно потому, что свои служебные обязанности я выполнял безупречно. За-мечания делала Катрин, считая, что после каждого сна я должен делать за-рядку.
Иногда я пытался представить свои отношения с Олей Вознянской, хо-тя бы первое знакомство с ней. Но с этой затеи ничего не выходило. Каждый раз, когда моя фантазия начинала писать сюжет этой встречи, в мозгах про-исходила какая-то перестройка. Сразу же неизменно всплывали картины природы из моих Овражек. И на этих полотнах на переднем плане неизменно появлялась Оля Воронцова: её фигура, волосы, смех… И, словно клятва, зву-чали слова: 
– Я верю тебе. Я буду ждать тебя.
Однажды, находясь в таком состоянии, я явственно услышал Олин го-лос. Мне показалось, что он, этот голос, прозвучал рядом со мной. Я вскочил с кресла и ошарашено стал осматриваться вокруг.
– Что случилось? Чего ты так встревожился? – спросил Асан.
– Привиделось во сне, – ответил я уклончиво.
– Что-то неприятное?
– Да, нет. Приятное, но утраченное, – сказал я откровенно.
– Я тебе сейчас подниму настроение, – сказал Асан.
– Говори! Что там? Не тяни! – попросил я.
– Только, что прорезался борт «Марс 2». С девочками я успел погово-рить. Славные. Особенно эта девчушка…  С командиром не поговорил. Де-вочки сказали, что он отдыхает. Кто-кто, а я знаю: Джон любит поспать.
Асан усмехнулся и продолжил:
– Говорю: «Разбудите его. Я хочу с ним поговорить». Так эта перепёлка защебетала: «Нельзя будить. Он отдыхает. По расписанию».
Лицо Асана вновь тронула усмешка, и он произнёс: – Такая любовь и забота о своём командире. Позавидовать можно. Одним словом,  славная дев-чушка.   
У меня сразу возникло чувство ревности. Эта же девчушка – наверняка Оля Вознянская, которую подобрали для меня. Исключительно для меня, а не для Асана.
Я хотел было уже даже нагрубить ему, сказать: «Занимайся своей Кат-рин, а к Оле не лезь. Она летит ко мне. И она моя». Но воздержался, считая, что разборки по этому поводу вести преждевременно.   К тому же, к Катрин, если честно признаться самому себе, я не равнодушен. Хотя считал своей че-стью и достоинством не замечать её знаков внимания, не говоря уже о том, чтобы не делать их самому. 
Немного успокоившись, я спросил Асана:
– Как они себя чувствуют? Где они?
– Чувствуют нормально. Полёт по плану.
Я не стал дальше ни о чём расспрашивать. Решил дождаться следую-щего сеанса связи. Но связь, увы, прервалась. И, как выяснилось впоследст-вии, надолго.

Глава 18
Объяснение с Катрин

После сеанса радиосвязи с бортом «Марс 2» прошло около трёх меся-цев. Всё это время мы были в полной изоляции от внешнего мира. Это была настоящая проверка на выносливость пребывания в замкнутом пространстве. В нашем треугольнике произошло некоторое перераспределение внутренней напряжённости. Асан, после разговора с экипажем «Марс 2», несколько ох-ладел к Катрин, чего она не могла не заметить. 
Не знаю, какие внутренние эмоции такой поворот событий вызвал в её душе, но меня он равнодушным не оставил. Я не сомневался, что на поведе-ние Асана повлиял разговор с Олей. Разговор был скоротечным. За эти три-дцать или, может, сорок секунд она сказать ему ничего существенного не могла. Высокопарные эпитеты, произнесённые Асаном в её адрес, скорее все-го, рождёны его фантазией. Но, как бы то ни было, охлаждение его чувств к Катрин вызывало беспокойство в моей душе. Я не сомневался, что закон, гласящий: «Если где-то убудет, то обязательно где-то прибудет» распростра-няется и на сферу душевных отношений.
Однажды, когда Асан отдыхал в нижнем отсеке, а я за небольшим ла-бораторным столиком проводил опыты по изучению влияния микрогравита-ции на работу электронных устройств, ко мне подошла Катрин. Я почувство-вал, что она хочет вызвать меня на откровенный разговор.
– Надо продиагностировать тебя на солевой обмен, – сказала она, при-близившись ко мне вплотную.
Кода Катрин подходит ко мне так близко, я теряю самообладание. Она это, безусловно, чувствует. Но перешагнуть незримую черту, за которой на-чинается другой мир, другой порядок отношений, не решается. Я чувствую, что сейчас этот момент настал.
Впрочем, может, я и ошибаюсь. Может быть, действительно её интере-сует мой солевой обмен, за которым в условиях невесомости необходимо следить неукоснительно. На то она и наш врач.
– Это неплановый контрольный осмотр? – спрашиваю я.
– Нет, плановый, – отвечает она тихим голосом и смотрит мне в глаза.
«Какие чудные глаза!», – эта мысль уже в который раз мелькает в моей голове. Я не могу смотреть в них без робости. Я перевожу взгляд в одну точ-ку пола, как это делает провинившийся школьник перед учительницей.
– Зачем мы себя обманываем? – спрашивает она, опять тихо, почти шё-потом.
На этот вопрос я ответить не готов. И надо ли на него отвечать? Но можно и опоздать с ответом. Я этого тоже боюсь. Поэтому  отвечаю честно:
– Я не знаю.
Вообще, я всегда и во всём избегаю лжи. Это мой жизненный принцип. Исключение составляют только случаи, когда правдой можно обидеть или даже убить человека. Меня мучают сомнения: «Не является ли этот случай тоже исключительным?»
Наступает пауза молчания. Катрин осознаёт мою неготовность к этому разговору, а поэтому не решается продолжать его дальше. Она достаёт из своего медицинского чемоданчика приборы и начинает обследование моего организма. Эти приборы уникальны. Об их существовании на Земле знает ог-раниченный круг лиц. Без единой царапины на моём теле Катрин определяет состав крови на данный момент и прогноз на несколько суток  вперёд. И только нет у неё, и ни у кого другого,  прибора, могущего измерить челове-ческие чувства, тем более их спрогнозировать. Здесь всё решает сердце. Ино-гда разум, но в таком случае о настоящих чувствах говорить рано.
– Что там у меня с солями? – спрашиваю я и смотрю на Катрин.
Она молчит. Почему? Может, обиделась?
– Ты с нетерпением ждёшь встречи с Олей? – задаёт она неожиданный вопрос, который застаёт меня врасплох. Мне кажется, что я даже вздрогнул, словно от испуга.
– Не знаю, – отвечаю я стандартно, но откровенно.
– Вы давно с ней знакомы? – спрашивает Катрин, и в её голосе звучит то ли напряжённость, то ли нетерпение.
– Нет, я с ней не знаком. Я её ни разу не видел и не слышал её голоса.
Произнеся эти слова, я опять искренне удивляюсь ситуации, в которую мы с этой Олей попали.
– Она девица видная, – говорит Катрин как бы самой себе.
– С чего ты взяла?
– Асан её видел мельком. Накануне нашего отлёта.
 – Он тебе так и сказал? – «Она девица видная».
– Я без его слов это почувствовала.
– Ревнуешь. Значит, любишь, – сказал я.
– Не ревную и не люблю, – услышал я категоричный, но несколько для меня неожиданный ответ.
– Но вы как-то же оказались вместе и рискнули лететь как пара?
– Познакомились во Франции, на международных соревнованиях по парашютному спорту. Там я собиралась стать чемпионкой мира.
Катрин замолчала. Я прервал, затянувшуюся паузу вопросом:
– А он?
– Он сопровождал свою команду от Штатов в качестве почётного гостя. Его карьера начиналась с парашютного спорта.
– Там и познакомились, – сказал я, чтобы не угас разговор на эту тему, которую Катрин, похоже, освещать не хотела.
– Да, там он меня заметил и не отставал ни на шаг до конца соревнова-ний.
 – И помешал тебе стать чемпионкой, – бросил я неосторожную фразу и пожалел, поскольку она могла оказаться  очень обидной.
– Помешал. Но не в этом дело. В определённый момент я почувствова-ла, что когда он добьётся своего, то сделает меня своей собственностью. К тому же, я заметила, что он не всегда говорит правду. А я лжи не терплю.
– В чём заключалась эта ложь?
– Вначале он сказал неправду о своём семейном положении… Потом ещё были примеры. В основном, касательно этой темы.
– Но ты же не знаешь истинную причину неполадок в его семье.
– А ты знаешь?
–Не знаю. Но думаю, что это не простая банальность: увидел очарова-тельную француженку и растоптал прошлое. Если бы это было так, он бы увёз тебя не на Марс, а, в крайнем случае, в другой штат. Кстати, кто из вас решился…
– Я. Я об этом мечтала с детства.
– Только детская мечта привела тебя сюда? – спросил я, не скрывая разочарования в голосе.
«Детская романтика быстро улетучится. И сойдёшь ты, девочка, с ума, истосковавшись, по благоустроенному быту…» Эти мои размышления пре-рвала Катрин:
– Я лечу туда потому же, что и ты. Это мы выяснили на совместном за-нятии по психологии. Думаю, что и остальные летят не из-за скопившегося адреналина. Все мы стремимся к чистоте природной и нравственной. Но я никогда не думала, что это может стать реальностью. Попасть в этот проект мне удалось благодаря Асану. Перед ним двери легко открывались. Герой Америки, лётчик. Готовый командир корабля. И пару искать не надо. Но по-том они заметили, что у нас не всё благополучно. А психологическая совмес-тимость у них играет главную роль.
– Почему ты решила, что они заподозрили неладное в ваших отноше-ниях?
– Вскоре, после нашего с тобой знакомства на занятиях по психологии, мне показали киноролик с несколькими твоими учебными днями. Под пред-логом знакомства  с коллегой по полёту. Показали только мне.
– И что ты сказала по этому поводу?
– Сказала, что ты отличный парень, и я с тобой с удовольствием поле-чу.
– Приятно слышать.
– Но я им сказала неправду, когда подчеркнула: «Полечу с удовольст-вием, как с коллегой по полёту».
– Может, это пусть будет правдой.
Катрин на моё замечание не отреагировала и переменила тему разгово-ра.
– Мне не верится, что ты не знаком с Олей. Они очень скрупулёзно за-нимаются психологической совместимостью пар.
– Не знаю, насколько они скрупулёзны в данном вопросе, но я, к сожа-лению, с Олей Вознянской не знаком, даже впервые слышу такую фамилию, – сказал я и взял Катрин за руку, чтобы успокоить её и как-то отложить этот разговор на потом.
– Может быть и такое, что она тебе совершенно не понравится, – сказа-ла Катрин, глядя мне в глаза, как будто хотела прочесть мои мысли.
–А может быть, я – ей.  Давай прилетим и будем разбираться на месте.
– Я ждала от тебя другого ответа. Ты скажи, он (вот этот ответ) ис-кренний?
– Нет, – ответил я честно. – Но других шагов до высадки на Марс де-лать не будем.
– Можно, я тебя поцелую? – прошептала Катрин и зарделась, как ут-ренняя заря. Не дожидаясь разрешения, она приблизилась ко мне и поцелова-ла в губы.
Совершив такой поступок, она немедленно удалилась на своё место и закрылась шторкой. Мне показалось, что она плачет. Но подойти к ней я не решился. Она ждала от меня правдивых и правильных действий. А каковы они, я и сам не знал.
Я сидел не двигаясь. Губы горели от её поцелуя и расплывались в сча-стливой улыбке. Сердце бешено колотилось. Разум был парализован и не мог принять никакого решения.
Из шокового состояния меня вывел сигнал аппаратуры связи. Поступи-ло сообщение: «Я – Земля! Вижу оба борта. Идёте намеченным курсом». 






Глава 19
Прибытие

После моего объяснения с Катрин напряжённость в нашем треугольни-ке заметно снизилась. Асан к своей половине не проявлял никакого интереса. Мы с ней тоже были нейтральны. Это было, безусловно, только внешне. Я чувствовал на себе её взгляды, а она, несомненно, мои.
Но, наверное, мы, все трое, подспудно приняли решение: выяснить от-ношения на твёрдой почве, хотя впереди у нас ещё было довольно много вре-мени пребывания в замкнутом пространстве, с неопределёнными  межлично-стными отношениями.
Каждый из нас принялся с особым рвением выполнять свои функцио-нальные обязанности. Катрин предстояло выполнить ряд научных экспери-ментов в области биологических технологий, мне – в области радиофизики и радиоастрономии. Асан тестировал бортовые системы корабля и осуществ-лял над нами общее руководство. Обо всех полученных результатах мы ему делали доклады как командиру корабля.
Связь опять прервалась, и её не было ни со вторым кораблём, ни с на-земными службами слежения за нами. Очевидно, Земля на короткое время увидела нас с помощью средств сверхдальней радиолокации и средств опо-знавания движущихся в космосе объектов, которые были доставлены забла-говременно беспилотными станциями: на Луну, Венеру, Юпитер и Марс.
Пока всё шло по плану. И это радовало. Но чем ближе мы находились к заветной цели, тем ответственнее должны были быть наши действия. В атмо-сферу Марса мы должны были войти под строго определённым углом, пога-сить скорость нашего движения до первой космической, но уже примени-тельно к Марсу, затем сделать виток вокруг этой планеты, с помощью двига-телей коррекции выйти на нужную орбиту и, уже с неё, на специальном мо-дуле совершить посадку в заданном районе.
Асан внимательно изучал возможные области входа в атмосферу Мар-са, проверял на моделях поведение корабля и действия экипажа в экстре-мальных условиях. С каждыми новыми сутками наше волнение нарастало. Мы должны были действовать слаженно и быстро.
И вот настал момент, когда Асан начал отдавать команды, предшест-вующие посадке:
– Все лабораторные эксперименты завершить. Подготовить аппаратуру и оборудование для погрузки в посадочный модуль. Подготовить антиграви-тационные костюмы и препараты.
И, наконец, последовала команда:
– Приготовиться ко входу в плотные слои атмосферы. Закрепиться  в креслах.
Проходит непродолжительное время, мы ощущаем удар нашего кораб-ля о какое-то препятствие. Похоже, он, управляемый автоматикой, вошёл в атмосферу не под нужным углом и ударился о её верхние слои, как лёгкий камешек о воду. Корабль подбросило и вновь ударило об марсианскую атмо-сферу. Затем началось его быстрое вращение вокруг продольной оси. Мы вращались вместе с кораблём, как на центрифуге при подготовке к полёту, но ощущение было гораздо неприятнее. Асан отключил автоматику и перешёл на ручное управление. Вскоре положение корабля стабилизировалось. Ко-мандир кратковременно перевёл взгляд на мониторы, на которых отобража-лись мы и наше состояние. Убедившись, что оно удовлетворительное, ско-мандовал:
– Крутояр, доложите наши координаты!
Я немедленно выполнил приказание.
– Включаю двигатели коррекции. Показания приборов о положении корабля сообщать непрерывно.
Лицо Асана было сосредоточенно до неузнаваемости. В этот момент казалось, что он часть корабля, его сердце. Наконец он слегка расслабился.
– Что скажешь? – обратился он ко мне.
– Мы уже на своей орбите, – доложил я. Но в месте нашей посадки сей-час ночь.
– Поманеврируем малость. Сядем утром. Ведь оно мудренее вечера.
К утру всё необходимое было перегружено нами в посадочный модуль.
Затем было произведено отделение двух грузовых контейнеров с про-виантом, жилыми модулями, научно-исследовательским оборудованием, марсоходами и многими другими полезными вещами, которые обеспечат нам жизнь на этой незнакомой, но теперь уже родной планете.
Теперь нам надо было переходить в посадочный модуль. Мы ждали команду Асана. Потянулись томительные минуты ожидания. В чём-то эта картина, возможно, была похожа на ту, где пассажиры поезда дальнего сле-дования ждут подхода поезда к перрону. Они, то смотрят в окна на мель-кающие пристанционные постройки, то проверяют кладь, все ли вещи упако-ваны. А на перроне уже суетятся встречающие. Нас никто не встречал. К то-му же нам предстояла ещё одна пересадка.
Последовала команда Асана:
– Врач Лесье! Бортинженер Крутояр! Прошу перейти в посадочный модуль.
Мы немедленно выполняем команду. Рассаживаемся по своим местам. Через несколько секунд сюда зайдёт Асан. Произойдёт автоматическая рас-стыковка модуля и корабля и увод последнего на безопасное расстояние.
Секунды идут быстро. Мы ещё живём по земному времени.
Десять, девять, восемь, семь, шесть… Я срываюсь с места и пулей лечу назад в кабину корабля, туда, где остался Асан.
Передо мной предстала ужасная картина: Асан лежит в кресле, запро-кинув голову в потолок, раскинув руки.
– Асан! – заорал я, что есть мочи.
Асан не шелохнулся. Я с ужасом представил дальнейшие события: мо-дуль отделяется, Катрин пытается его посадить и, если всё у неё получится, оказывается одна на безлюдной планете. А мы с Асаном остаёмся в братской могиле, в которую, в конечном итоге, превратится наш корабль.
– Асан! – вновь заорал я, что было сил.
К моей неописуемой радости Асан повернул ко мне лицо.
– Асан! Чего ты сидишь? У нас осталось пять секунд.
– Пятнадцать, – говорит он спокойно. Десять секунд даётся дополни-тельно. На разгильдяйство.
Я хватаю его за скафандр, трясу  изо всех сил и ору:
– Я тебе ещё пока ничего не должен. Нервы мне не трепи. Для выясне-ния отношения со своей кралей найди более подходящее время. Когда при-землимся.
– Примарсимся, – поправляет меня Асан, быстро поднимается и через несколько секунд мы, уже все трое, сидим в посадочном модуле, располо-жившись по своим местам.
Модуль отделяется от корабля. Асан пилотирует его в ручном режиме. Я сообщаю ему координаты нашего местонахождения. Они в точности сов-падают с теми, что показывают автоматические системы модуля. Двигатели коррекции и торможения работают безупречно. Мы плавно опускаемся и мягко садимся. За окнами иллюминатора, сколько видит глаз, равнина, по-крытая снегом. Наш восторг неописуем. Если есть снег, значит, есть и вода. Есть вода – будет и жизнь.
Встаёт вопрос: «Кто должен выйти первым?» Он, кажется, понятен без обсуждения. Конечно, командир. Но Асан неожиданно даёт команду:
– Врач Лесье! Произведите выход на поверхность планеты Марс!
Катрин покидает модуль. Камеры наружного наблюдения фиксируют и отображают на мониторах первые шаги человека на этой прекрасной, но до настоящего момента безлюдной планете. И эти следы – следы женщины, кра-сивой женщины-землянки, прибывшей  сюда, чтобы дать жизнь.
– Почему ты распорядился именно так? – спрашивает Асана мой недо-уменный взгляд.
– Потому, – отвечает он, – что в создавшейся ситуации последнее слово будет за ней. Теперь выходи ты. Я, как командир, покину модуль последним.
Когда мы все оказались на марсианском грунте, не сговариваясь, по-шли друг другу навстречу, обнялись и заплакали от счастья.

Глава 20
Первые шаги

Ликование по поводу нашего благополучного прибытия длилось не-долго. Необходимо было срочно приступать к благоустройству быта и, что самое главное, устройству ночлега.
Мороз впечатлял. Термометры показывали цифру тридцать восемь. Не-смотря на то, что в наших скафандрах было комфортно, мы торопились. Хо-телось скорее войти в жилой модуль и снять с себя всю амуницию. Нам пред-стояло отыскать контейнеры с грузом, которые мы сбросили с нашего кораб-ля, распаковать их, перевезти содержимое к месту нашего расположения, со-брать модули, установить в них конвекторы, электроприборы, запустить ми-ниэлектростанцию.
Мы провели быстрое совещание, на котором наметили план действий и немедля приступили к его осуществлению. Начали с того, что определили стороны света и установили указатели их направлений. Геодезическое обо-рудование для этих целей было при нас. Оно было лёгким, компактным и, как всё в данном проекте, уникальным. Катрин определила состав воздушной среды и радиационную обстановку. Они обнадёживали, но находиться на от-крытом пространстве без скафандров было недопустимо. 
Следующая операция была направлена на установление местонахожде-ния контейнеров с грузом. Нас интересовал и тот груз, что мы сбросили на-кануне, и тот, что был доставлен ранее на грузовиках.
Все контейнеры были снабжены радиомаяками, нам предстояло запе-ленговать их. Я быстро выполнил эту операцию и нанёс их местонахождение на карту Марса. Оказалось, что один из них, сброшенный нами, находится в семи километрах, второй – в тридцати, а те, что были доставлены на грузови-ках, – в двухстах и трёхстах километрах, причём в разных направлениях. Та-кое положение несколько огорчало, но оптимизм вселяло то, что предметы первой необходимости размещались неподалёку.
Из средств передвижения, прибывших с нами в посадочном модуле, был марсоход «Малютка» полностью соответствующий своему названию. По форме «Малютка» напоминал остроносый мужской туфель, имел довольно невзрачный вид. Он вмещал в своё чрево всего одного человека; к тому же, чтобы разместиться в нём, надо было хорошо постараться. Уж очень был узок его носок. С первого взгляда «Малютка» вызывал недоверие и сомнение в его необходимости на Марсе. Тем не менее, он попал в список самых необ-ходимых вещей, которые должны были опуститься  вместе с нами.
О достоинствах этого марсоходика могли скупо рассказать его техни-ческие характеристики, но они, как правило, впечатляют только узких спе-циалистов.
Меня с ним познакомил и преподал азы вождения его конструктор.
– Запомни, – втолковывал он мне, – подобного средства передвижения на Земле ещё не было и не скоро появится.
Глядя на моё недоверчивое лицо, пояснял, жестикулируя руками и то и дело меняя интонацию голоса:
– Источник энергии – атомный миниреактор. Считай, что ты взял ма-шину с вечным двигателем. Он позволит тебе безо всяких дозаправок пробе-жать вокруг Марса несколько раз. У него автоматически сменяющиеся шасси – лыжи, колёса, гусеницы. Две турбины. Одна обеспечивает горизонтальное перемещение, вторая – вертикальное. То есть – режим вертолёта. 
– В самом деле! – воскликнул я.
Моё удивление вызвало у отца «Малютки» положительные эмоции. Его лицо просияло, как у родителя неудачливого ученика, которого, наконец, похвалили. Я понял, что этому человеку стоило немалых трудов вытащить своё детище в люди.
– Он чрезвычайно лёгок, – продолжал  конструктор расхваливать свой железный туфель. – Сделан по принципу Ваньки-встаньки. То есть вверх брюхом лежать не будет. Несгораем.  В воде не тонет. Быстр, как молния. Одним словом, конёк-горбунок.
Откуда этот технарь знает про Ваньку-встаньку и конька-горбунка, я не спросил. После знакомства с Джоном даже не удивился.
Практики вождения у меня было немного, но, чтобы поверить его соз-дателю, достаточно.
Исходя из сложившейся ситуации, мной был предложен план доставки грузов от контейнеров к месту нашего расположения. В соответствии с этим планом я  должен был отправиться на «Малютке» к ближайшему контейнеру, распаковать его, погрузить всё необходимое на находящийся в нём крупно-габаритный марсоход, именуемый «Великаном», и возвратиться назад для продолжения дальнейших работ. 
Кроме практической цели, мной руководило желание оставить Асана с Катрин наедине для выяснения отношений. Я полагал, что они найдут общий язык. Я считал, что мужественные действия Асана в экстремальных условиях не могли  оставить Катрин равнодушной.
Однако, к моему удивлению и разочарованию, они оба с этим планом не согласились.
– Одному отлучаться от базы, – так Асан назвал наше местонахожде-ние, – нельзя. Могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.
– У нас совершенные средства связи, – возразил я. – Я дам знать о не-предвиденных обстоятельствах.
– Сможешь, если сможешь, – возразил Асан. – Если кому-то из нас придётся идти тебе на выручку, то каждый из нас троих окажется в одиноче-стве.
Катрин с ним согласилась. После недолгого обсуждения решили идти к ближайшему контейнеру пешком, но всем вместе.
Уже с первого шага, каждому из нас стало понятно, что надо заново учиться ходить. Сила марсианского притяжения вдвое меньше земной. Это обстоятельство приводило к тому, что мы не шагали, а прыгали, как кузнечи-ки, теряли равновесие и падали. Там, в контейнерах, находились специаль-ные костюмы, которые должны были помочь нам передвигаться в условиях пониженной гравитации. А пока мы двигались в скафандрах, сковывающих наши и без того неуверенные движения. Снег был глубок и сыпуч, как песок. Несмотря на большой мороз, наст проваливался, приходилось то и дело оста-навливаться, чтобы освободить ноги  из снежного плена. На это уходило много времени. Катрин к концу пути заметно устала, и нам приходилось вес-ти её под руки.
Горизонт на Марсе ещё более обманчив, чем на Земле. Кажется, что до него осталось не более двухсот или трёхсот метров. А далее обрыв. С непри-вычки это тоже вносило лепту в физическую и моральную усталость. Но главное разочарование нас ждало впереди, когда мы достигли цели. Контей-нер лежал на боку. Дверь была зажата спрессованным слоем снега, и, воз-можно, и грунта, находящегося под ним. Стало ясно, что без инструмента не обойтись.
Зимний день на Марсе так же короток, как и на Земле. Но вечернее солнце находится очень низко, кажется, что в любую минуту оно может спрятаться за горизонт, оставив нас в кромешной тьме. Оно и так во время нашего движения то и дело скрывалось в сплошной серой мгле. Даже среди дня казалось, что с минуту на минуту наступят сумерки.
Надо было решить, что делать дальше. Оставаться на ночь возле кон-тейнера и спать стоя, дожидаясь дня, не хотелось. Поэтому, несмотря на не-вероятную усталость, мы все единодушно решили возвращаться назад, на ба-зу. Там нас ждал тёплый посадочный модуль, опрометчиво покинутый нами.
Спустя некоторое время серая мгла полностью заволокла небо. Насту-пила кромешная тьма. Наш след сразу же потерялся, и нам пришлось торить новую тропу. Двигались по показаниям пеленгатора, который я нёс в вытяну-той руке, чтобы свет, излучаемый его индикатором, был виден всем и обна-дёживал всех. 
 Вдруг в окружающей нас природе начали происходить перемены. На-чало меняться атмосферное давление. Потеплело. Физически мы этого не чувствовали. Об этом каждому из нас сообщали средства оповещения метео-рологической обстановки, вмонтированные в наши костюмы.
– Надо поторапливаться, – сказал я, – скоро начнётся метель.
– С чего ты взял? – спросил Асан.
– Врождённое чувство сельского жителя подсказывает, – ответил я.
– Если врождённое, значит правильное, Надо торопиться, - согласился Асан с моим предположением.
Не успели мы сделать и сотню быстрых шагов, как случилась новая не-приятность – Асан подвернул ногу. А впереди ещё было более двух третей пути. Осмотреть повреждённое место не представлялось возможности. Ре-шили постоять немного. Катрин посоветовала принять обезболивающий пре-парат.
Вдруг над нами показался светящийся объект. Он выпорхнул из кро-мешной тьмы и завис над нами. «Инопланетяне», – такая мысль мелькнула у каждого из нас. Но произнести её вслух никто не решился. Неопознанный объект пропал так же быстро, как и появился. То ли исчез за горизонтом, то ли скрылся во мгле.
Наступила  тревожная пауза. Долго никто не решался произнести хотя бы слово. Молчание прервала Катрин.
– Что это было? – спросила она тихо.
Опять наступило длительное молчание. Затем Асан высказал предпо-ложение:
– Может быть, это Фобос или Деймос?
–Ну да, конечно же! Это кто-то из них, – согласился я.
После этих слов мы все трое расхохотались. Как можно было забыть о спутниках Марса! Я чувствовал, что в небе чего-то недостаёт. Недоставало в небе Луны. Её теперь нам не увидеть никогда. Нам её заменят Фобос и Дей-мос. Представив Луну, мне стало горько от такой потери, как будто я рас-стался навсегда с близким человеком.
Шли долго. Асан то и дело останавливался, принимал новые дозы пре-паратов. Очевидно, он получил сильное растяжение связок. В модуле есть чудодейственные мази. Они снимут боль и воспаление довольно быстро. Но до них ещё надо добраться.
Наконец мы дома, точнее, на базе. Мы с Катрин помогаем Асану взо-браться внутрь модуля. Затем по очереди поднимаемся сами и задраиваем дверь. Асан усаживается в кресло. Катрин стаскивает с него скафандр,  ос-матривает и обрабатывает повреждённое место.
Потом  ужинаем. Пока космическими пайками из тюбиков. Эту пищу нам придётся глотать, похоже, ещё долго.
Вскоре все трое засыпаем. Сидя. Каждый в своём кресле.
Сквозь сон слышу волчий вой. Просыпаюсь. Пытаюсь убедить себя, что всё это мне кажется. На Марсе ничего нет живого, кроме нас. И если есть инопланетяне, так это тоже мы. Но вой продолжается. Чувствую, что Катрин не спит.
– Что это? – спрашивает она.
Я не успеваю ответить. Вой неожиданно прекращается. Но вслед за ним чудится плач ребёнка. На некоторое время мне становится не по себе. Вой и плач сменяют друг друга. Мне кажется, что в моих шлемофонах слы-шатся биения сердца Катрин. Безусловно, она волнуется. Но, наконец, я обо всём догадываюсь.
– Катрин, – шепчу я еле слышно.
Тихо говорю по привычке. Наша  связь позволяет выбрать способ об-щения – «всем», «индивидуально», «тихо», «громко».
– Слушаю тебя внимательно, – говорит она тоже тихо, почти шёпотом.
– Я тебе отвечу на твой вопрос стихами. Можно.
– Да, конечно.
– На русском можно?
– Да. С удовольствием послушаю.
– И я читаю.
                Буря мглою небо кроет,
                Вихри снежные крутя,
                То как зверь она завоет,
                То заплачет, как дитя.
– Ух ты! Как всё точно! Это ты сейчас придумал?
От такого вопроса я долго смеюсь. Это вызывает недоумение у Катрин. Я это чувствую. И чувствую, что я своим смехом её обидел.
– Нет, – говорю я. – это Пушкин. Слышала про такого?
– Слышала, – отвечает Катрин с нескрываемой обидой в голосе. – Из Пушкина я многое знаю наизусть. В подлиннике. Но этого стихотворения я не знаю.
– Теперь знаешь.
– Почитай, мне что-нибудь ещё.
– В другой раз. Спи.

Глава 21
Неожиданное видение

К утру буря стихла. Я вышел на улицу. Тишина. Снег, как белое по-крывало, блестит и сверкает на солнце. Мороз всего пятнадцать градусов. Зима, как у нас на Земле. Хочется снять скафандр, облачиться в естествен-ную одежду и дышать свежим морозным воздухом. Но этого делать нельзя. Так определёно инструкцией. За её выполнением неукоснительно следит Катрин. 
Я огляделся кругом. Из-за близости горизонта, кажется, что мы нахо-димся в центре небольшого белого круга. Несмотря на то, что по сравнению и с Землёй, и с Марсом, человек – бесконечно малая песчинка, создаётся ил-люзия, что эта планета чрезвычайно мала и мы её вскоре обойдём  вдоль и поперек.
Я принимаю неожиданное, хотя подспудно уже принятое ранее, реше-ние: ехать к дальнему контейнеру немедленно, без уведомления об этом Аса-на и Катрин. Беру инструмент, который может пригодиться, укладываю его в багажник «Малютки». Сажусь в кабину. Несмотря на её малые размеры, ноги помещаются. Тридцать километров не расстояние. На мониторе бортового компьютера «Малютки» вхожу в меню: «Выбор шасси». Задаю: «Лыжи». От-сылаю сообщение: «Уехал за пожитками». Включаю режим движения: «Ма-лый ход».
Зашелестели лопасти турбины. «Малютка» плавно трогается с места. Я делаю первый след на идеально чистом холсте марсианского поля.
Немного освоившись, прибавляю ходу. Затем ещё. Восторг неописуем. Душа поёт. Я затягиваю древнюю песню русских ямщиков, слегка подправ-ленную мной под текущий момент: «Вот мчится тройка удалая по Марсу-батюшке зимой». Не знаю, какова мощность двигателя, которым я управляю; мне кажется в нём три сотни троек.
Навигационная аппаратура безошибочно приводит меня к цели. Кон-тейнер лежит правильно. Это уже удача. Я без труда вскрываю и осматриваю его. Отмечаю: упакован  с умом. Легко выгоняю из контейнера «Великана», погружаю в него всё необходимое: складные модули – два жилых, один ме-дицинский, модуль – склад и модуль-оранжерею, а также  некоторое обору-дование. Прежде чем отправиться в обратный путь, оглядываю окрестности.
На первый взгляд вокруг белое безмолвие. Но неожиданно в юго-западном направлении замечаю очертания строений. Они далеко. В отражён-ных от снега слепящих лучах Солнца  не могу отчётливо их рассмотреть да-же в бинокль. Глаза слезятся. Делаю несколько снимков и возвращаюсь. В пути не даёт покоя мысль: «Малютку» оставил напрасно.  Резко останавли-ваюсь, разворачиваюсь обратно. Вышвыриваю из «Великана» модуль-склад и модуль оранжерею и ещё часть вещей, кажущихся мне не первостепенными; на их место впихиваю «Малютку». Ещё раз всматриваюсь туда, где я видел строения. Но там качается лишь сизая дымка.
Всю дорогу в голове вертятся мысли об увиденном явлении: «Неужели это цивилизованный город? Если да, то марсиане, безусловно, знают о нашем прибытии и уже ищут нас. Если он принадлежит дикарям, то они тоже в лю-бой момент могут обнаружить нас и расправиться с нами. Тогда я напрасно доказывал Джону, что оружие нам не нужно».
Лишь только я прибыл на базу, из модуля вышел Асан, он слегка при-храмывал, по гримасе на его лице я догадался, что боль ещё не утихла. Кат-рин  вышла следом. Даже через иллюминаторы стёкол их защитных костю-мов я смог прочитать недовольство на их лицах.
Я извинился перед ними обоими сразу. Оправдался тем, что не стал их, уставших, будить. Моё оправдание они оба приняли неохотно. Но усугублять отношения не стали. Мы быстро разгрузили марсоход и  принялись немед-ленно за работу.
Работали, в основном, молча. Это мне не нравилось. Молчание сродни скрытности, признаку неприязни. Я догадывался, что причина молчанки не столько во мне, сколько в отсутствии взаимопонимания между ними.
Как только мы завершили сборку двух жилых модулей, оборудовали их и подали в них тепло и свет, я открыл им тайну. Я показал снимки таинст-венного города. Снимки их повергли в шок. Они вызывали сомнение в гипо-тезе о том, что Марс – безжизненная планета.
После долгих размышлений Асан сказал:
– Представленные тобой материалы надо внимательно изучить. Затем сделать осторожную разведку местности, снять эти строения с различных то-чек. А затем уже сделать заключение: есть оно на самом деле то, что мы ви-дим, или всё это нам кажется.
– Хорошо, попробуйте разобраться. Снимки я сбросил на сервер ваше-го жилого модуля! – сказал я.
По выражению их лиц я понял, что слова «вашего жилого модуля», убийственны для них обоих. «Вашего» в значении «их общего» они уже не воспринимают. В глазах Катрин я прочитал упрёк в мой адрес, растерянность и обиду. Не люблю обид. Не желаю быть их источником. Но в сложившейся ситуации я не знал, что делать. Аргумент Катрин, что  Асан сказал ей не всю правду о его семейном положении, мне казался недостаточно веским, чтобы  вести отношения к разрыву. И её предположение о том, что Асан будет счи-тать её своей собственностью, тоже было бездоказательно. Кроме того, в тот момент я считал,  что если  пойду на сближение с Катрин,  буду выглядеть в глазах Асана подлецом.
Поэтому я принял решение, казавшееся мне на тот момент правиль-ным.  Я решил оставить их на некоторое время наедине, чтобы именно время расставило всё по своим местам. Улучив момент, когда они вошли в жилой модуль, я сел в «Малютку» и умчал, сам не зная куда: то ли смотреть откры-тый мною город, то ли побыть в одиночестве. В пути дал сообщение «Скоро вернусь!», при этом совершенно не осознавая, что значит «скоро».

Глава 22
Вслед за призраком

По дороге меня мучили сомнения: что же на самом деле мной владеет – благородство, заключающееся в предоставлении возможности близким лю-дям разобраться в их отношениях, или простая трусость, боязнь ответствен-ности в решении задачи равностороннего треугольника, в двух вершинах ко-торого – одноимённые потенциалы.
Окружающая природа, однообразная (кругом, куда ни глянь, снежная равнина), но по-своему удивительно прекрасная, постепенно успокоила меня. Мои мысли переключились на конкретные действия – отыскать контейнеры  доставленные на грузовиках и проверить их состояние.
Я запеленговал ближайший. До него было ни много ни мало – двести пятьдесят километров. Я выставил «Малютке» нужный курс и направился к нему. Однако из головы не шло видение, явившееся мне накануне, – эти строения, которые я явно видел, запечатлел на плёнку, но потом потерял из виду.
Я остановился, немного поколебался и двинулся к манившему меня месту. Достигнув намеченной цели,  приступил к наблюдению. Но ничего кроме сверкающего на солнце снега не увидел.
Солнце постепенно подходило к закату. И когда его последние лучи начали прятаться за горизонт, я вновь ясно различил находящиеся вдали, то ли дома, от оконных стёкол которых отражаются солнечные лучи, то ли гря-ду остроконечных обледенелых скал. 
Лишь солнце зашло, сразу наступила темень. Я решил заночевать в «Малютке», а утром попробовать всё увидеть заново.
Если не считать неудобства ото сна в тесноте, да ещё и в сидячем по-ложении, то можно сказать, что ночь прошла нормально.
Лишь первые лучи солнца, залили розовым светом снежную равнину, я выбрался из «Малютки» и принялся вести наблюдение. Уже давно наступило утро, а ожидаемого мной объекта всё не было. Я уже хотел было покинуть это место и отправиться по намеченному маршруту, как вновь увидел знако-мую картину. Не мешкая ни секунды, определил направление, по которому следовало двигаться, сел в «Малютку» и набрал «Полный вперёд». Часа че-рез три, когда за спиной осталось полтыщи километров, я внутренне почув-ствовал приближающуюся опасность. Я весь напрягся, но сделать ничего не успел: впереди простирался огромный каньон. Начинался он с крутого обры-ва. В мгновенье ока «Малютка» оторвался от твёрдой почвы и по нисходя-щей траектории начал опускаться. Я сжался в комок, предчувствуя удар о марсианский грунт, но тут спасительно зашелестели лопасти верхней турби-ны. «Малютка», независимо от моей воли, перешёл в режим вертолёта.
Я успокоился и задал режим: «На месте». Осмотрелся вокруг. Ничего не заметил. Задал режим «Вверх», чтобы был больше радиус обзора.
Моему взору открылась громаднейшая долина. Её глубина поражала воображение. В самом низу виднелась извилистая бледно-серая лента, похо-жая на русло замёрзшей реки. Я решил двигаться вдоль этого русла.
Через некоторое время начали поступать сигналы внешней связи. Это с базы сканировали моё местонахождение. Сконструированная для нас аппара-тура была рассчитана на все случаи жизни. Если  в течение определённого времени я не включу связь, независимо от моей воли встроенный радиомаяк начнёт сам посылать сигналы с координатами моего местонахождения.
Мне не хотелось вступать в разговоры ни с Асаном, ни с Катрин. Я на несколько минут включил сигнал: «Слышу вас», чем дал понять, что жив, здоров и беспокоиться обо мне нечего. Фактически я дал им понять, что вмешиваться в их отношения не намерен.
В то же время я подумал, что, скорее всего, так поступает трус, а не благородный человек, но отменять своё решение – не вступать в разговоры – не стал. Решил двигаться вперёд.
По пути движения долина всё расширялась и углублялась. Я опустился ниже, чтобы рассмотреть её дно. Но этому воспрепятствовал «Малютка». Он дал сигнал тревоги: «Впереди препятствие». Я задал режим «Малый ход». Сквозь туманную дымку, поднимающуюся со дна, мне удалось  разглядеть контуры горных скал. Они сходились с обеих сторон, образуя узкий проход. Пожалуй, «Малютка» проскочил бы в него, но я не стал рисковать. Поднялся вверх и в течение часа миновал препятствие. За ним вновь потянулась доли-на. Через некоторое время я вскочил в сплошной белый туман и сразу же по-слышался сигнал тревоги: «Обледенение иллюминаторов. Включить обог-рев». Лишь только я выполнил приказание, сразу же прозвучало новое пре-дупреждение: «Обледенение приборов наружного наблюдения. Опасность номер один». Что случилось? Если обледенение, значит, снизу поднимается пар. Значит внизу горячая вода.  Откуда она взялась? Не иначе как я нахо-жусь рядом с гейзером.
Несмотря на опасность, я принял опрометчивое решение: приблизиться к источнику пара. Буквально через несколько минут «Малютка» начал терять высоту.  Я почувствовал боковой удар и потерял сознание. 

Глава 23
Возвращение

Очнувшись, я ощутил головокружение и тупую боль в грудной клетке. Сделав несколько глубоких вздохов, я понял, что кости целы, но ушиб серь-ёзный.
«Малютка», как и обещал его создатель, вверх брюхом не стоял. Пре-возмогая боль в груди, я выбрался из него, огляделся вокруг и понял, что на-хожусь на дне глубокого горного ущелья. Датчики, вмонтированные в мой защитный костюм, зафиксировали большое разрежение. Теперь я догадался, что кружение в моей голове от кислородного голодания. И аварию я потер-пел по той же причине: «Малютка» из-за большого разрежения воздуха не смог работать в режиме вертолёта. Я переключил подачу кислорода в моём защитном костюме с «экономичного» режима на «усиленный». Головокру-жение вскоре прекратилось, но грудь болела.
Передо мной стояла задача: выбраться из ущелья самому и вытащить из него «Малютку». Без него мне до базы не добраться. И никто мне помочь не сможет. Оставшийся на базе «Великан», слишком неуклюж и медлителен для такого дела. Да и позора не миновать, если придётся выбираться с помо-щью тех, от которых убежал накануне. Я сделал разведку местности. Вокруг обледенелые скалы. Несмотря на то, что весна придёт со дня на день, оттают они не скоро.
После долгих поисков я обнаружил узкий выход из этой западни. Ко-гда-то, возможно, здесь текла река. Её воды падали с большой высоты, созда-вая неимоверный рёв. Я прошёл вдоль по проходу, и передо мной вновь от-крылась широкая долина.   
Возможно, это сужение – искусственное гидротехническое сооруже-ние, сделанное когда-то кем-то для каких-то целей.  Это ещё нам предстоит исследовать. А пока надо отсюда выбраться. Причём надо торопиться, так как в моём скафандре могут закончиться запасы кислорода. Я вернулся к «Малютке» с большим трудом забрался в него. Провёл тестирование его бор-товых систем. Всё оказалось в норме. Включил режим вездехода и плавно двинулся по узкому проходу. «Малютка» карабкался, переваливаясь с боку на бок, и сантиметр за сантиметром продвигался вперёд. В конце концов, мне со своим коньком-горбунком удалось выбраться на простор. Пар вокруг по-тихоньку начал оседать. Очевидно, мне посчастливилось прибыть к моменту потухания гейзера. А может быть, это был его первый выброс. И если нач-нутся последующие, то он меня сварит в кипятке. Надо торопиться и уходить с этого места.  Тогда моя поездка будет оправдана. Я видел воду. Она на Марсе есть. В одном из контейнеров упакована в разобранном виде буриль-ная установка. С её помощью мы должны достать из марсианских глубин во-ду для питья, бани, стирки и для прочих хозяйственных нужд.
Мне нестерпимо захотелось стать под душ, смыть грязь и пот, нако-пившиеся за время столь длительного путешествия. Конечно, мы мылись ре-гулярно, но космическими средствами, а это сродни любви по телефону.
Выбравшись на открытое пространство, я включил режим вертолёта и попробовал подняться в небо. Однако турбины ревели, а «Малютка» стоял на месте. Следовательно, разрежение  и здесь довольно высокое. Необходимо взобраться повыше.
Я оглядел окрестности и увидел уступ, с которого можно бы было стартовать. Жаль, что создатель «Малютки» не снабдил его ракетным двига-телем. Я выбрался наружу и начал толкать  «Малютку» вверх. Но из моей за-теи оказалось мало толку. Слишком у меня мало было для этого сил. Тогда я решил испробовать другой метод. Я включил режим «лыжи» и начал движе-ние вниз по руслу. Малютка двинулся. Несмотря на разрежение, скорость по-степенно нарастала. Разогнавшись до скорости хорошего гоночного автомо-биля я, как только встретился на пути пологий склон, свернул на него и дал возможность «Малютке» вскарабкаться повыше. И сразу же включил режим вертолёта. Турбина над головой взвыла, и я начал ощущать медленное дви-жение вверх. Разрежение уменьшалось, набор высоты резко увеличивался. Несколько минут – и я уже лечу над долиной. Больше испытывать судьбу не стал. «На сегодняшний день достаточно», – сказал я сам себе и взял курс на базу.

Глава 24
Решение судьбы

Возвращался обратным курсом. Медленно шёл над каньоном. Непре-рывно делал снимки его характерных участков. Несколько раз включал каме-ру. Лишь только вышел на равнину, сделал немедленно посадку, перешёл на лыжи, и включил режим максимальной скорости.
Встретили меня, как и ожидалось, прохладно. Катрин сразу же остави-ла нас наедине.
– В каком состоянии контейнеры? – спросил Асан строго.
– Не знаю, – ответил я честно.
– Ты, когда драпал отсюда, какое сообщение оставил?
Я промолчал. Что я мог ответить?
Асан, тем временем, задал новый вопрос:
– Зачем связь отключал?
Валять дурака не в моём характере, поэтому я ответил так, как есть:
– Хотел, чтобы вы с Катрин решили свой вопрос наедине. Без посто-роннего.
Асан на это ничего не ответил. А, чуть повременив, повторил вопрос:
– Зачем связь отключал?
«Долбит своим вопросом по темечку, как дятел по дереву. Далась тебе эта связь, – подумал я  с неприязнью. – Лучше бы налаживал связь с Катрин, а не со мной». Но свои эмоции я выплёскивать наружу не стал, а ответил ук-лончиво:
– Всё затем же.
– Взяло верх мальчишеское любопытство: взглянуть на город-призрак. Вроде бы как тому же мальчишке – на голую девку. Так что ли?
Я промолчал. А Асан продолжил нравоучение:
– Но ты же взрослый мужик. Если мы так будем действовать, то горько нам будет.
– Согласен. Я был неправ, – сказал я.
– Что видел? – спросил Асан, несколько сменив интонацию, похоже, в обмен на моё признание неправоты.
Я рассказал обо всём подробно, не забыв упомянуть об увиденных, а затем исчезнувших строениях.
– Это миражи, – сказал Асан уверенно.
– Миражи чего?
– А вот с этим надо разобраться и определить: что оно и где оно нахо-дится – то, отражение которого ты видишь на небе. Придёт время, разберём-ся. Главное – ты видел воду. Возможно, мы даже переберёмся туда и посе-лимся там. Заговорив о воде, Асан повеселел. И уже с хорошим настроением сказал:
– Лечись. Пусть Катрин ставит тебя на ноги.
– Вы с Катрин разрешили свои проблемы? – спросил я  тихим, слегка дрожащим голосом.
При этом я избегал смотреть ему в глаза.
После непродолжительной паузы Асан ответил откровенно, хотя это признание, очевидно, стоило ему больших душевных переживаний:
– Не решаются проблемы. Но я уже сильно и не стараюсь. Предостав-ляю это право тебе.
От этого заявления меня словно током ударило. Оправившись от шока, я сказал:
– В ваших проблемах разбирайтесь сами. Я тут ни при чём.
– Как оказалось, ни при чём я, – сказал Асан глухо. В его голосе про-звучали нотки обиды и разочарования, хотя он старался этого не показывать. После некоторой паузы он произнёс всё тем же невесёлым голосом:
– Пробуй ты, у тебя должно получиться.
Такая откровенность для меня была полной неожиданностью. Под-спудно я даже обрадовался этому предложению, совершенно не ведая, к чему оно приведёт. А Асан продолжал удивлять.
– Пока тебя не было, я занял твоё место. Считай, что мы поменялись в модулях местами. А может и в жизни.
Последнюю фразу он сказал вполголоса, как будто самому себе. Мне стало неловко и стыдно за сложившуюся ситуацию, хотя вины моей в ней, этой непредвиденной ситуации, не было. Причина  конфликта лежала в плос-кости их межличностных отношений. А может быть, это было что-то необъ-яснимое на словах, не поддающееся выводам логических умозаключений, но подпадающее под определение: «Сердцу не прикажешь».
– Согласен? – спросил Асан и даже попытался улыбнуться. И хотя его улыбка вылилась в кислую гримасу, она означала, что в этом запутанном во-просе он поставил точку. И ему сразу стало легче. «Однако, что будет, если я скажу: нет?» – подумал я. Асан, будто угадав мою мысль и словно испугав-шись отрицательного ответа, повторил вопрос:
– Согласен?
Я, не отдавая себе отчёта в какую ситуацию могу сам попасть, ответил нейтрально:
– Мы с тобой не всё здесь решаем.
– Мы с тобой, к сожалению, в этом вопросе ничего не решаем, – уточ-нил Асан.
Не знаю, к сожалению или к счастью, но, как показали дальнейшие со-бытия, он оказался прав.
– Я денька через три уеду. На недельку. Попутешествую, – сообщил Асан о своём, очевидно очень непростом решении.
Для меня оно было тоже не менее сложное. «Он меня оставляет один на один с Катрин. И мне надо будет принимать решение. Какое? Готов ли я его принять? Скорее всего – нет». Сделав такое умозаключение, я предложил:
– Поживём с тобой в одном модуле. Тесно не будет. А там время пока-жет – что к чему.
– Спасибо, – ответил Асан, совсем неожиданно уже весёлым голосом.
Я взглянул на него и почувствовал перемену в его настроении. Я дога-дался, что он принял какое-то особое решение, и от него следует ждать како-го-то сюрприза.
Едва мы закончили разговор, Катрин приказала мне идти к ней на ме-дицинский осмотр. Я зашёл в медицинский модуль, снял скафандр. Оборудо-вание жизнеобеспечения поддерживало в модуле состояние воздушной сре-ды, отвечающее земным условиям. Катрин была в простой естественной одежде, поверх которой был одет белый халат, как и полагалось врачу. От простого, естественного вида женщины, к тому же чрезвычайно красивой, в моей душе затеплилась ностальгия по Земле. Я даже хотел об этом неожи-данно нахлынувшем чувстве поделиться с Катрин, но она, вопреки ожидани-ям, была со мной немногословна.
– Раздевайся до пояса и садись на кушетку, – приказала она.
Я выполнил приказание. Кушетка была резиновой, надувной, поэтому я раскачивался в ней, как Ванька-встанька.
– Сиди ровно, не вихляйся, – потребовала она строго.
Я весь собрался в комок и приготовился выслушать всё, что она обо мне думает. Но Катрин, не меняя сердитого выражения лица, долго слушала меня, стучала по рёбрам и при этом всё время молчала. От этой молчанки я начал изнывать, но как начать разговор не знал. Наконец, чтобы как-то раз-рядить напряжённость, сообщил:
– Асан через три дня уезжает.
– А ты когда? Сегодня? Беги скорей. Пока «Малютка» не занят.
Она посмотрела на меня так, как, наверное, жена смотрит на мужа-гуляку.
– Я побуду здесь, с тобой. Подлечусь, – сказал я виновато.
Катрин достала из аптечки мазь и начала смазывать ушибленное место. В это время прозвучал сигнал, и на мониторе, расположенном на столике, на котором Катрин вела учёт своих пациентов, появилось сообщение: «Ужинай-те без меня. Отлучусь на недельку».
– Ещё один настоящий мужчина, – произнесла Катрин с издёвкой.
– Что ему оставалось делать? – встал я на его защиту.
– А тебе, что, тоже ничего не оставалось? – спросила Катрин вспыль-чиво. И вдруг разревелась. Слёзы ручьём катились по её щекам. Она разма-зывала их, словно ребёнок.
– Катюша! – назвал я её почему-то по-русски, наверное, от большого волнения. А затем, спохватившись, продолжил по-английски: – Перестань! Я не хотел тебя обидеть.
А дальше произошло вовсе неожиданное. Катрин совершенно без ак-цента сказала по-русски:
– Продолжай, как начал. У тебя так лучше получится.
– Откуда ты так хорошо знаешь русский язык! – воскликнул я.
 – У меня бабушка, мамина мама, русская. Она меня воспитывала. Пела колыбельные песни русские, – сказала Катрин и улыбнулась. Эта улыбка, словно солнце, осветила мою душу. Так стало тепло и уютно.
– Так вот, значит, откуда Пушкин! – протянул я нараспев.
– Да, именно оттуда. Два языка с пелёнок. Много чего знаю о России. О тебе вот ничего не знаю.
Она наклонилась ко мне. Её волосы отключили моё сознание и решили за нас нашу судьбу. Или, может, судьба всё решила за нас.


Глава 25
Ужасное известие

Асан вернулся через семь суток, как и обещал. Для нас с Катрин эта неделя была медовой. Мы рассказывали друг другу о себе и любили. И ещё мечтали. О чём? О том, что мы найдём воду, построим баню. Мысль о бане была доминирующей. Хотелось попариться, затем залезть под душ и стоять под ним целые сутки.
И ещё мы мечтали о том, что у нас будут дети. Много детей. Дальше на эту тему думать не хотелось. Не ясно было: где они будут учиться, а главное, как при таком количестве населения, они найдут свою судьбу. Я начал осоз-навать, что мы добровольно превратили себя в первобытнообщинных людей. Разница между нами и ними состоит лишь в том, что у нас есть в наличии сказочная техника и ещё мы наделены бесконечно высоким образованием.
Оказывается, я был неправ, когда говорил Джону, что нам лучше в пе-щерах, что мы не позволим ковырять Марс. Оказывается, его уже нужно ко-вырять: бурить колодцы, строить бани. Конечно, это не то насилие, которое сейчас терпит Земля. Но где гарантия того, что его не осуществят следующие за нами.
По возвращении Асан рассказал, что проверил все контейнеры.
– В одном из них есть бурильное оборудование. Надо на «Великане» съездить туда и привезти. И, не мешкая, приступать к делу, – сказал он по-хозяйски настойчиво. – Гостей мы должны встретить не только хлебом-солью, но и банькой.
Во всём поведении Асана ощущалось неимоверное желание скорее встретить второй экипаж и увидеть её – свою судьбу. «Теперь, – рассуждал я, – это Оля Вознянская, которая, очевидно, считает, что летит ко мне. Как только запутано всё выходит». Успокаивал я себя рассуждениями: «Меня она вовсе не знает, а Асана мельком видела. Ему она приглянулась. Это уже по-ловина успеха».
– И ещё, – сказал Асан весело, оглядывая  нас по очереди, – я понял, что можно на Марсе зарегистрировать первую супружескую пару. Поздрав-ляю.
Мы с Катрин покраснели от смущения, но после этих слов нам всем троим стало легко на душе. Наконец-то один ключевой вопрос разрешился. Во всяком случае, на тот момент нам так казалось.
Далее мы наметили план дальнейших действий. Главным в этом плане, как и ожидалось, было бурение скважины артезианского колодца. Наше обо-рудование позволяло достать воду из глубин, достигающих двухсот метров. Доставку оборудования взял на себя Асан. Мы этому, безусловно, обрадова-лись.
– Доставлю сюда модуль-склад и модуль-оранжерею, брошенные тобой на произвол судьбы, – упрекнул меня Асан, но не злобно.
– Оранжерея, заметь,  у нас будет главным местом отдыха, – продол-жил он развивать свою мысль. – Зелёный уголок под небом у нас появится нескоро. А вот  в оранжерее мы разведём такие чудеса – земляне позавидуют.
Я с ним согласился. Пусть все эти оранжерейные растения тепличные, но глаз они будут радовать.
Но уже на другой день все наши планы рухнули. Когда Асан уже сна-рядил «Великана» в дорогу, с Земли пришло ужасное известие.
Земля сообщала: «Корабль Марс-2 потерял ориентацию и ушёл в бес-конечность». Это было приговором. Мы, не сговариваясь, зашли в модуль, где теперь жил Асан. Задраились от внешнего мира, чтобы можно было с лиц снять защитные маски и, глядя друг другу в глаза, оценить ситуацию. Если она вообще подлежала оценке.
Катрин с Асаном начали вспоминать совместные тренировки с этим экипажем, их лица, их голоса. Собственно Ольгу они тоже не знали, её мель-ком видел только Асан. Но зато они довольно хорошо знали Джона Джонсо-на, командира корабля, и его подругу Аи Синь, с которой мне тоже посчаст-ливилось познакомиться.
В основном, мы сидели молча. Мне как приговор вспомнились слова конгрессмена Джона, который утверждал: «Вы горла друг другу перегрызёте. Либо она станет матерью племени…». В голове завертелись нестройные, ма-лосвязанные друг с другом мысли: «Катрин? Моя Катрин – мать племени!» Это умозаключение было убийственно. Не лучшим было и другое: «Если бы я оказался на месте Асана, то стал бы грызть ему горло? Или что бы я сде-лал? Стал отшельником? Там в долине у гейзера. Ждал рейса надежды: авось меня заберут обратно. А когда он будет, этот рейс? Проект из-за неудачи Марса-2 будет заморожен на несколько лет. Может, на целые десятилетия. И что в этом случае предпримет Асан? И что Катрин? Моя Катюша. За которую я теперь точно горло перегрызу. Кому угодно. Впрочем, из угодных и не-угодных, кому надо его грызть, на всей планете только Асан. Какая непред-виденная ситуация!»
Возможно, что-то подобное в своих головах держали и остальные. На-ши невесёлые мысли прервал новый сигнал связи. Земля подтвердила опять своё сообщение и назвала имена астронавтов, которые находятся на этом ко-рабле. Однако вместо Джона Джонсона командиром корабля был назван Майкл Грейс.
Услышав это имя, Асан воскликнул:
– Майкл! Как ты там оказался, Майкл?
Лицо его вдруг стало неузнаваемо. Оно то бледнело, то покрывалось красными пятнами. Он подхватился и направился к выходу.
– Асан! Вернись, расскажи, что ты знаешь. И с открытым лицом на улицу не выходи, – потребовала Катрин.
Асан вернулся, сел на кушетку. Долго сидел молча. У меня создалось впечатление, что он молчит потому, что боится расплакаться. Наконец, после нескольких попыток начать разговор, произнёс:
– Я хорошо знаю этого Майкла. Он великолепный парень. Лётчик-ас.
Мы, затаив дыхание, смотрели на него и ждали, что он ещё скажет. Но Асан  замолчал надолго. Молчали и мы. Наконец, он вымолвил:
– Сколько раз он уходил в бесконечность, но судьба в последнюю ми-нуту поворачивалась к нему лицом. Может и на этот раз обойдётся?
Это сообщение вселило нам некоторую надежду. А что нам остава-лось? Только надеяться.  Надежда умирает последней.

Глава 26
Вещие сны
 
Асан покинул нас в тот же вечер. На прощанье махнул рукой нам обо-им. На какое-то время, показавшееся мне вечностью, задержал взгляд на Кат-рин и сказал, словно оправдываясь (опять же перед ней):
– Хочу прийти в себя. Теперь мой дом родной  – «Малютка», он же и мои крылья. Быстр, как истребитель. Прокачусь по Марсу, успокою душу, соберусь с мыслями.
Катрин ничего не ответила. Асан ждал от неё хотя бы слово. Но что она могла сказать в создавшейся ситуации?
– Когда вернёшься? – задал я вопрос больше для того, чтобы переклю-чить Асана с Катрин на себя. 
– Вернусь, когда вернусь, – ответил он холодно.
Для себя я отметил: «Мы с Асаном поменялись ролями. Ревновать моя очередь». Вспомнилось мудрое изречение моего народа: «Хто з любов’ю не знається, той горя не знає».
Оставшись одни, мы, несмотря на полученный стресс, благодаря моло-дости, наслаждались друг другом, иногда на целые сутки забывая, на какой планете  находимся.
На Марсе тем временем начиналась весна. Солнце настойчиво стуча-лось в иллюминаторы наших палаток. Хотелось выйти на улицу раздетым, чтобы всё тело дышало весной. Но вне модулей нам надлежало быть в за-щитных  масках. Они нас защищали от радиации и обеспечивали подачу в наши лёгкие воздушной смеси необходимого состава. Катрин успокаивала: «Воздушная среда улучшается с каждым днём. Надо потерпеть».
Асан отсутствовал уже третью неделю. Я несколько раз порывался выйти с ним на связь, но какое-то внутреннее чувство останавливало меня. Каждый раз я откладывал своё намерение на завтра.
Однажды мне приснился сон. В нём мой хутор Овражки. Весна. Выгон, на котором пасут скот. На выгоне цветы воронцы. Их бутоны только раскры-лись. Всё кругом красное, красивое, как весна. Неожиданно среди  цветов по-является Оля Воронцова. Я говорю ей: «Оля, ты красивая, как эти цветы, как твоя фамилия, как весна». Она молчит. Я пытаюсь с ней заговорить, но она словно и не слышит моих слов, наклоняется к цветам, трогает их рукой. Я подхожу к ней совсем близко.
– Оля! Почему ты молчишь? Тебя кто-то обидел? – обращаюсь я к ней, но голоса своего не слышу. Я повторяю вопрос, но опять из моей груди вы-рываются лишь хриплые звуки. Мне становится не по себе.
 Вдруг откуда ни возьмись на выгоне появляется трактор с плугом. Он едет прямо ко мне, оставляя за собой широкий чёрный след. Всё вокруг ста-новится чёрным. Я бегу ему навстречу, машу руками – даю знак, чтобы он остановился и, наконец, сам становлюсь на его пути. Трактор останавливает-ся. Из него вылезает тракторист, весь чумазый. Я узнаю в нём Асана. Кричу ему: «Зачем ты это сделал? Зачем ты испортил такую красоту?» А он в ответ, с ухмылкой: «Ты мне жизнь испортил. А теперь цветами любуешься!» Ска-зал, зло ухмыльнулся, вновь сел за рычаги и поехал прямо на меня. Я закри-чал изо всей силы: «Не смей этого делать! Не смей этого делать!» Чёрная, тяжёлая, разгорячённая машина толкнула меня. Я упал в борозду…
Проснулся от прикосновений женских ласковых рук.
– Тише! Тише! Проснись! Успокойся, – слышу я тихий ласковый голос Катрин.
Молчу. Сном делиться не хочу. Это будет моя от Катрин первая тайна. Я поднимаюсь с постели, выхожу на улицу, без защитных средств, в одном нательном белье. 
Осознаю, что за прошедшую ночь в природе произошли какие-то пере-мены. Я пытаюсь понять: что же именно произошло. Вглядываюсь вдаль. О чудо! Снег растаял. Всё поле красное. «Воронцы! Я вижу воронцы!» – вос-кликнул я и двинулся к ним.
Но увы!  Меня ждало разочарование. Красным поле было вовсе не от прекраснейших цветов, которые по весне радовали наш хутор, а от окислов железа. Ими, если верить тому, чему меня учили в центре подготовки, по-крыта вся поверхность Марса. Разочарованный, возвращаюсь в модуль, к Катрин. Выслушиваю упрёки и нотации по поводу моего безрассудства. На-чинается первая размолвка. Затем она делает мне получасовую лечебную ди-агностику. Затем мы улыбаемся друг другу и растворяемся друг в друге. Вспомнилось  ещё одно мудрое народное изречение: «Милые бранятся – только тешатся». 
Когда время приближалось к полудню, мы позавтракали. Затем Катрин ушла в медицинский модуль заниматься своей профессиональной деятельно-стью. Я вышел на улицу, чтобы присмотреть место будущей скважины наше-го артезианского колодца. В это время ко мне бесшумно подкрался «Малют-ка».
Я вздрогнул от неожиданности. Может быть, даже испугался. Ведь у меня ещё был свеж в памяти сон.
Когда Асан приблизился ко мне, я почувствовал, что в нём произошли какие-то перемены. Он заметно похудел, осунулся, зарос щетиной. Я попри-ветствовал его первым. На приветствие Асан ответил сухо. Чтобы не угас разговор, я, не желая того, задал вопрос, довольно бестактный:
– Проведать приехал?
– Домой приехал, – ответил Асан довольно жёстко. – Теперь уезжать твоя очередь.
Этого незамеченным я оставить не мог. Я сдёрнул с себя защитную маску, а затем стащил её и с Асана. Глядя в глаза своему сопернику, произ-нёс:
– Я тебе такую возможность предоставлял. Больше не жди. Не отло-мится.
– Не тебе решать, что кому из нас отломится, – ответил Асан спокойно.
Некоторое время стояли молча. Затем Асан сказал:
– Когда мы улетали, нам вручили пакет. На нём написано: «Вскрыть при чрезвычайных обстоятельствах». Мне кажется сейчас обстоятельства именно такие. Ты как считаешь?
– Пакет действовал на время  полёта. На всю жизнь он распространять-ся не может, – возразил я категорично.
– И всё же, что будем делать?
Вопрос поставлен неоднозначно. Впрочем, смысл его понятен. Что бу-дем делать? Но не на дуэли же нам драться? Тем более у нас нет оружия. У нас есть возможность грызть друг другу горло. Я делаю вид, что не замечаю в вопросе второго смысла и говорю небрежно:
– Пакет вручали тебе как командиру. Вскрывай. Он у тебя, в твоём мо-дуле.
– В твоём, – напомнил Асан.
– Мой модуль тот, в котором живёт Катрин, – сказал я решительно, – и  я тебе её не отдам.
– В это я верю. Кто же добровольно отдаст женщину? Да ещё в такой ситуации.
– Надо ждать корабль надежды, – сказал я.
Асан усмехнулся. Но я заметил, что он немного успокоился, его внут-ренняя напряжённость спала. Скорее всего, решительные действия он оста-вил на потом. В его голосе прозвучали нотки разочарования и даже безыс-ходности:
– Корабль надежды! Когда он придёт? Ты был холостяк. И до конца, возможно, ещё не понимаешь, что значит потерять женщину. Если бы Гос-подь дал мне возможность пожертвовать ещё одним ребром! Но я думаю, что легенду насчёт ребра придумали сами мужчины. Возможно, те, которые  ока-зались в моём положении. На самом деле, скорее всего, женщина первична. Ты как думаешь?
Асан во время своего монолога смотрел куда-то мимо меня. Теперь он смотрел мне в глаза. Я невольно опустил взор. Что я мог ему сказать! 
– Я невиновен в твоей ситуации, – сказал я. – Катрин – моя жена. Ты нас поздравил. У нас будет ребёнок. Но если Катрин примет иное решение, корабль надежды буду ждать я. Но делить её на двоих не буду. Это не в моих правилах.
Произнеся эти слова, я почувствовал, что овладел ситуацией. Теперь я смело посмотрел на Асана и сказал:
– Вскрывай конверт.
– Обстоятельства ещё не чрезвычайные, – произнёс он и опять устре-мил свой взор куда-то вдаль. После длительной паузы сказал:
– Успокойся. Я пошутил.
– Шутки неуместные, – сказал я недружелюбно.
– Под стать твоему вопросу, – ответил Асан жёстко, но справедливо.
– Согласен, – сказал я примирительно.
– Ну вот и лады.
Опять  долго молчали. Затем Асан сообщил:
– Сон мне приснился. Особенный. Предчувствие у меня необъяснимое.
– Мне тоже приснился, – сказал я, но пояснять ничего не стал.
– Ну вот, – произнёс Асан неопределённо и пожал плечами.
В таком виде нас застала Катрин. Она тут же скомандовала:
– Быстро одеть маски!
Мы с неохотой исполнили её команду.
Перебросились несколькими ничего не значащими фразами. Потом, ко-гда Катрин отошла от нас ненадолго, я спросил:
– Сон хороший или плохой?
– Надеюсь, хороший, – ответил Асан и улыбнулся. – Мне приснилась женщина. Как будто она пришла ко мне.
Голос Асана потеплел, лицо посветлело, стало добродушным.
– Это, действительно, хороший сон, – сказал я.
– А тебе что приснилось? – поинтересовался Асан.
– Да мне так, всякое. Пахота, – ответил я уклончиво. Не мог же я ему сказать, что мне тоже приснилась женщина. И эту женщину я потерял. И не мог спросить: «Какая женщина к тебе пришла во сне. Не та ли, которую ты потерял, а я приобрёл?»
– Пахота – это хорошо, – сказал Асан. – На дворе весна. Нам предстоит пахать и сеять. Только бы сбылся сон.
Я не успел ничего ответить. В наших шлемофонах прозвучал сигнал от Катрин: «Внимание! Всем! С нами выходят на связь. Кажется, не Земля. Слушайте!»
Мы инстинктивно придвинулись к модулю. Хотя наши приёмники уже были подключены к источнику связи.
Шли секунды. Всего лишь секунды. Но наше напряжение не выдержи-вало даже такой задержки. Каждый из нас задавал себе вопрос: «Кто с нами пытается связаться?» Может быть, Земля сменила позывной? Идут минуты. Нервное напряжение достигло предела. Стучат сердца. Кровь бьёт в виски.
И вот, наконец, я слышу незнакомый мужской голос:
– Марс – 1. Я – Марс – 2. Срочно сообщите свои координаты.
– Майкл! Майкл! – кричит Асан. Он настолько волнуется, что не может выговорить больше ни одного слова, а просто жестикулирует руками.
Просьба повторяется:
– Марс-1. Я – Марс-2. Срочно сообщите свои координаты.
Асан делает  мне жесты руками. От волнения у него дрожат руки и сту-чат зубы. Я включаю навигационную аппаратуру и выдаю запрашиваемую информацию.
Далее Майкл сообщает сложившуюся ситуацию. На данный момент она критическая.
– У нас на исходе ракетное топливо. Из-за сбоя в навигационной аппа-ратуре мы сбились с курса. Пришлось тормозить, разворачиваться, корректи-ровать курс,  разгоняться,  вновь тормозить…» – сообщает Майкл.  А затем добавляет:
– Сделать точную посадку уже не удастся. Можно было бы попробо-вать, но  рисковать такими прелестными девочками я не вправе. Они уже си-дят на чемоданах. Накрывайте стол. Встречайте.
Голос Майкла весёлый. Этот настрой немедленно передаётся нам. Мы, все трое, как по команде, срываем с себя защитные маски, открываем лица.
Гул ракетных двигателей звучит, как музыка. Когда он неожиданно смолк, мы растерялись. Но вскоре нам пришло сообщение: «Сели благопо-лучно. Ждём в гости. Майкл, Аи, Оля». Чуть позже пришло ещё одно сооб-щение: «Корабль три недели находился на ручном управлении. Спать буду трое суток. Просьба не будить. Майкл».
Далее по тексту шли координаты их местонахождения. Расстояние ме-жду нами оказалось внушительным – около восьмисот километров. Такое расстояние  ранней весной было посильно только «Малютке».
Первым от охватившего волнения оправился Асан. Он без обиняков заявил нам:
– Я уехал к ним. А вы подъедете позже, когда я разберусь, что к чему.
Мы не стали ему перечить. Можно было предположить, что разбирать-ся им было в чём. У Аи сменился партнёр, похоже, в считанные дни перед полётом. Неизвестная Оля прилетела теперь неизвестно к кому. Следова-тельно, во взаимоотношениях всё надо начинать сначала. 




Глава 27
Сюрприз судьбы

Молчание наших соседей  затянулось на целых двадцать суток. Мы их не тревожили, они – нас. Мы с Катрин совместно не обсуждали возможное  развитие событий при возникновении двух супружеских пар. Но каждый из нас мысленно пытался представить какой-то из двух возможных вариантов. Но не мог я предположить, какой очередной сюрприз приготовила мне судь-ба.
Нам прислали сигнал: «Внимание!» Этот текст висел на нашем мони-торе целых десять минут. Мы уже порядком перенервничали, пока появился следующий текст: «Мы так решили. Поздравьте нас». На той стороне явно проверяли нашу выдержку.
Но вот на мониторе появились Асан и Аи. На их лицах читается ра-дость. Асан улыбается так же жизнерадостно, как в тот раз, когда я увидел его первый раз вместе с Катрин. «Это хорошо, – решил я, – значит перебо-лел». Картинка с Асаном и Аи исчезает с экрана. Теперь очередь Майкла и Ольги. Моё сердце неожиданно сжимается в точку. Мне кажется, что в него воткнули острый раскалённый металлический стержень.
И вот появляется вторая пара. У меня темнеет в глазах. Из моей груди вырывается стон и хриплый звук: «Не может этого быть!». На мониторе не-известный мне Майкл и Оля. Оля Воронцова. Я не разглядел лица Майкла. Если бы встретил, не узнал. Лицо Оли, несмотря на улыбку, было грустным, может даже печальным. И, безусловно, не потому, что Майкл ей не пара, а потому, что судьба в очередной раз посмеялась над ней. И надо мной тоже. 
Катрин сразу же догадалась обо всём. Когда я мельком взглянул на неё, прочитал в её глазах растерянность и даже испуг. Я сел на кушетку, обхватив голову руками.
– Как же так всё нелепо получилось? Почему Земля не сказала, что Вознянская и Воронцова – это одно и то же лицо? – задал я вопрос вслух.
Мы долго сидели молча. Наконец, Катрин произнесла:
– Это я виновата во всём. Принимай решение.
 – Решение? Какое? – спрашиваю я машинально.
– Для начала – поздравлять Майкла с Олей или нет. Они же ждут.
– Да, поздравь, конечно, – отвечаю я.
– Только от себя?
– Нет. От нас обоих.
 – Если от нас, то уже от троих, – говорит Катрин.
 – От троих?
– А ты сомневаешься?
Я прижимаю её к себе. Целую.
Этот кадр с одним лишь словом «Поздравляем!» – уходит к нашим да-лёким и в то же время ближайшим соседям.


Глава 28
Встреча с Олей
   
Встал вопрос: «Как жить дальше?» Нам предложили переселиться к ним – к  большинству. Но Катрин не согласилась.
– Я останусь здесь, – сказала она твёрдо. – А тебе надо к ним съездить. Увидеться с Олей. Всё прояснить. Иначе душа твоя будет разрываться на-двое.
– Почему ты так решила?
– Даже на твоём лице написано раздвоение. Зачем ты будешь мучить-ся?
– То есть ты допускаешь…
Я не стал высказывать свою мысль дальше. Да и незачем было. Катрин и так всё поняла.
– А что мне остаётся делать? Допускаю, – сказала она, и голос её слегка дрогнул. Чувствовалось, что она делает над собой усилие, чтобы не распла-каться.
Я подошёл к ней, обнял. Мы посмотрели друг другу в глаза. У Катрин они уже были влажными.
– Съезди к Оле. Определись, – произнесла она тихо, и ненавязчиво вы-свободилась из моих объятий.
– Разве тебе я уже безразличен? – спросил я растерянно.
– Я верю в свою судьбу, надеюсь на лучшее. Но я хочу тебя всего, а не часть, – сказала Катрин тихо.
– Катрин! А зачем я тебе такой сдался? Что ты во мне нашла привлека-тельного?
– Ты искренне спрашиваешь? Или набиваешь себе цену?
– Безусловно, искренне. А за предположение о набивании цены я уже обиделся.
– Прости. Это я сгоряча.
Катрин посмотрела на меня с таким извиняющимся взглядом, такими дивными глазами, что не то что простить, а не обнять и не  расцеловать её я не мог. 
– И всё же что ты во мне нашла? – спросил я, не отпуская Катрин. Но она вновь высвободилась из моих объятий, на некоторое время задумалась над ответом, посмотрела оценивающе на меня, словно прикидывала: какой оценки я заслуживаю. Наконец сказала:
– Ты робеешь перед женским взглядом. Такая мальчишеская стесни-тельность присуща смелым, мужественным людям. Трусы и подлецы  всегда наглецы.
– Заслуживаю ли я твоей высокой оценки? Это большой вопрос! – ска-зал я чистосердечно.
– Я всю свою сознательную жизнь прожила с таким мужчиной, – сказа-ла Катрин.
– Не понял! С каким таким?! – произнёс я, выражая крайнее удивление.
– С мужчиной-мечтой, – сказала Катрин и улыбнулась. – Мне показа-лось, что ты и есть её воплощение.
Я искренне до слёз расхохотался и произнёс:
– Катрин, с тобой с ума сойдёшь.
– Всё! Езжай! С Богом! – сказала она, давая понять, что остальные раз-говоры – потом, после моей встречи с Олей.
Я приготовил всё необходимое к поездке, осмотрел «Великана», поце-ловал Катрин. Буквально перед самым отъездом она сказала:
– Будешь возвращаться, возьми «Малютку». У них есть своя.
– Хорошо, – сказал я и вновь от души рассмеялся.
– Что случилось? С чего ты так развеселился? – спросила Катрин с яв-ной тревогой в голосе.
– С одной стороны, ты допускаешь различные варианты развития со-бытий, а с другой: «Возьми «Малютку». У них есть своя».
Катрин улыбнулась, но ничего не сказала.
Встретили меня радушно. Я со всеми обнялся. С Олей тоже. Я не в со-стоянии передать всё то, что мне пришлось прочувствовать в это мгновение. Когда я смотрел в её глаза, прочитал в них то ли укор, то ли разочарование. Мне было горько и стыдно. Я чувствовал себя подонком. Но возвращаться с такими чувствами я не мог.  Мне надо было объясниться с ней. Такую воз-можность, не знаю, сознательно или нет, нам Майкл предоставил.
Мы шли по выжженной дотла солнечной радиацией  марсианской рав-нине. Защитные маски с лиц сняли – так, нам казалось, будет естественнее. Под ногами шуршала спекшаяся за многие тысячелетия от невероятно высо-кой радиации и отсутствия осадков почва. Когда останавливались, мгновенно наступала немая тишина. Воздух был кристально чист, но в нём ощущалась какая-то необъяснимая жёсткость; он был вовсе не похож на тот, настоянный на травах, которым мы дышали на своём хуторе.
«Через день после твоего отъезда, я пошла на пруд искупаться. Вокруг  никого не замечала потому, что в голове и сердце был ты и только ты», – так начала свой рассказ Оля. Она просто рассказывала, без упрёка, а для меня эти слова звучали как приговор моей совести.
«Лишь только разделась и подошла к воде, меня схватили в охапку, за-жали рот и потащили в автомобиль, который стоял за кустами, и я его по приходу не заметила. Мне закрыли глаза… Далее тебе всё понятно. Потом вышвырнули из машины и уехали», – такова была вторая порция ужасов, о которых сообщила мне Оля.
Несмотря на ограниченное время, отпущенное нам, я долго не знал, как продолжить разговор. Наконец,  спросил:
– И кто же это был?
– Те охранники, которым ты морды расквасил. Отомстили.
– Ты уверенна, что это были они?
– Да. Я узнала их по голосам, хотя сказали они всего по одному слову: «Поквитались» и «На славу».
«Выходит, именно я являюсь косвенной причиной этого надругатель-ства. Лучше бы я их убил», – подумал я.
– А далее, – продолжала Оля, – я не представляла, как смогу там жить. Я решила покинуть немедленно наши Овражки. Иначе я могла сойти с ума…
Я слушаю молча. Возмущаюсь и сгораю от стыда одновременно. А Оля, между тем, продолжает:
– Нас забрал к себе в городскую квартиру мой дядя, мамин брат. Он уже тогда жил сам, жена умерла… Идите ко мне, – сказал, – вместе веселей будет... И отец, наплакавшись вволю, согласился. Если бы не этот случай, мы бы из хутора не уехали.
– Почему ты мне написала такое письмо? – спросил я совсем расстро-енный таким поворотом событий.
– По детской глупости, – сказала Оля грустно. – У меня вообще возни-кали мысли такие, что страшно вспомнить. Потом я сделала аборт.
– Зачем?
– Затем, что я не знала, чей во мне ребёнок. Твой или кого-то из этих извергов.
– Да-а-а, – только и смог произнести я.
– Потом я окончила педагогический институт. И стала учительницей. При этих словах Оля повеселела, и у меня на душе стало чуть полегче. Мне показалось, что тусклое марсианское солнце вдруг засветило ярче и привет-ливей.
– Потом вышла замуж. Очень ненадолго. Об этом не жалею.
– О чём не жалеешь?
– О том, что ненадолго.
– А как здесь оказалась?
– Это история, похожая на сон. Ко мне на квартиру заявились два джентльмена. Такие культурные, представительные. Я в это время перечиты-вала школьные тетрадки и анализировала: правильно ли я оцениваю своих учеников. Не ошибаюсь ли я.
«Мы из отдела школьного образования», – так представились они. Бы-стро вошли ко мне в доверие. Их поведение, манера излагать свои мысли, располагали к откровенному разговору. Долго говорили о школе, об образо-вании вообще. Потом перешли на другие темы. В конце концов, один из них  сказал:
– Вы очень интересный собеседник, эрудированный и развитый чело-век.
– Я поблагодарила их за такую оценку.
Оля, очевидно, с теплотой вспомнив тот разговор, рассмеялась, по-детски, до слёз.
Когда я услышал её смех, у меня заныло в груди. И такая обида в душе закипела на обстоятельства, которые всё время становились между нами.
– Потом, – продолжала Оля, – они поинтересовались:  не желаю ли я работать в отделе народного образования. Я отказалась, потому что это в другом городе. А здесь у меня квартира. Она мне досталась по наследству. Дядя умер, а папа ещё раньше.
После этого сообщения Оля едва не заплакала, и у меня стало горько на душе и обидно за неё. «Сколько бед уже свалилось на эту ещё совсем юную девчонку», – подумал я с невероятной жалостью. 
Какое-то время мы молчали. Затем Оля, словно спохватившись, про-должила свой рассказ:
– Потом они совершенно неожиданно спросили о тебе: «Где сейчас на-ходится? Когда виделись в последний раз?». Тут меня осенило: нет, это не работники школьного образования! Я перепугалась так, что трудно передать. Я подумала, что с тобой что-то случилось нехорошее или они тебя в чём-то подозревают. Но они меня тут же успокоили.
– Не беспокойтесь! С ним всё хорошо, – сказал один из них. 
– И что же дальше? – спросил я, совершенно обескураженный такой непредвиденной информацией.
– Потом они дали почитать твои дневники. Меня тронули твои стихи, но особенно слова: «Оля, нам опять суждено жить по соседству.  Но если за-хочешь увидеть меня, выйди ночью в поле, посмотри на небо, найди Марс. Знай, что я в это время смотрю на Землю. Смотрю на тебя».  Я согласилась без колебаний  ехать с ними. Мне хотелось увидеть тебя немедленно. И с то-бой – хоть на Марс, хоть на Венеру, хоть на край света.
Произнеся эти слова, Оля в первый раз повернулась ко мне и посмот-рела мне в глаза. Мы стояли друг перед другом, как тогда, при первом свида-нии. Как тогда, когда Оля сказала: «Поцелуй меня». Если бы она сказала эти слова сейчас, я бы немедленно выполнил её просьбу. Но она произнесла дру-гие слова. Она сказала:
– Увы! Нам опять суждено жить по соседству.
Сказала и заплакала.
– Почему? Мы ещё всё можем исправить, – возразил я и потянулся к ней, чтобы приласкать, может быть и обнять. Но она отстранила моё движе-ние рукой.
– Нет, – сказала она. – Катрин носит твоего ребёнка. А я – Майкла.
– Майкла! Так быстро! – воскликнул я.
– Ты тоже не медлил, – упрекнула меня Оля.
– Оля, я же не знал, что Оля Вознянская – это ты, – попытался я оправ-даться. – Ведь мне должны были сообщить об этом. Или они готовили мне приятный сюрприз, а подложили свинью.
– Думаю, что нет. Они не знали, как избавиться от своих сюрпризов. Буквально перед нашим вылетом пришлось сменить командира корабля.
– Почему?
– Толком не знаю. Аи говорила, что Джона Джонсона отозвало ФБР по какой-то причине.
– Ничего себе! А Майкл был дублёром?
– Нет. Он готовился к полёту на возвращаемом корабле.
– Как же он здесь оказался?
– Так же, как и мы все, наверное.
Оля прервала разговор как-то неожиданно. Что называется: на полу-слове. Я догадался, что она что-то хотела сказать, но передумала. Есть ин-формация не особенно и тайная, но такая, которую принято говорить только близкому человеку. Я же, к сожалению, для неё таковым уже не являлся. У меня на душе стало до отчаяния тоскливо. Прояснять в наших отношениях стало больше нечего. Только мне от этого легче не стало.
– Ты любишь Майкла? – спросил я, неожиданно даже для себя. Скажу честно: в этот момент я надеялся на отрицательный ответ.
Оля ответила не сразу. Возможно, потому что встал комок в горле. Я даже пожалел, что задал такой вопрос. Уже хотел извиниться и попросить не отвечать на него. Но Оля, справившись с волнением и обидой на судьбу, от-ветила:
– Он мужик. Значит, полюблю. Романтики уже не получится. Судьба не позволила.
Я вдруг почувствовал страшную нелепость случившегося. Мы, очевид-но, ещё любящие друг друга люди, не можем соединить свои судьбы. Я задал ей мальчишеский вопрос:
– Оля! Ты хотела бы вместе со мной перенестись в наши Овражки?
– Да!
Меня охватило волнение. Я подошёл к ней вплотную, обнял за плечи. Я уже хотел притянуть её к себе и поцеловать.  Но Оля остановила моё побуж-дение категоричным жестом.
– Да! Я хотела  бы. Но, увы, нам с тобой уже это не суждено.
– Почему?
– Потому, что у каждого из нас своё продолжение. Не будем стано-виться ему на пути.
Я понял, что разговор наш так и окончится на этой грустной ноте. Но, чтобы как-то его ещё продлить, спросил:
– Что ещё тебе рассказывала Аи во время полёта?
– Ничего особенного. Разве то, что у Катрин не складываются отноше-ния  с Асаном, поэтому она рассматривала вариант сближения Майкла с Кат-рин.
– Майкла с Катрин! – воскликнул я удивлённо.
– Почему ты удивился? То, что я лечу к тебе, не вызывало ни у кого сомнения. И, если бы отношения  у Асана с Катрин сложились благополучно, то Аи ничего не оставалось делать, как находить общий язык с Майклом.
После этих слов на лице Оли промелькнула улыбка, причину которой она тут же открыла.
– Аи даже несколько ревновала Майкла ко мне, – сказала Оля.
– Значит, был повод, – вставил я реплику.
– У меня было довольно скверное произношение. Английский у меня на уровне педагогического института, – начала оправдываться Оля.
– И Майкл проводил с тобой занятия  по английскому? – спросил я с нотками нескрываемой ревности.
– Проводил. А Аи при этом ревновала и убеждала меня, что она с моим английским разберётся лучше Майкла. «Он сам языка не знает, – заявила она вспыльчиво. – Я тебя быстрее китайскому обучу, чем он английскому».
– Майкл – не американец? – поинтересовался я.
– Американец в пяти поколениях, – сказала Оля. – А может и более, но он глубже не знает.
– Тогда почему Аи так сказала?
– Майкл – не филолог, а лётчик. Но главная причина в том, что ревно-вала, – сказала Оля и рассмеялась. Затем сделалась вдруг серьёзной и сказа-ла: «Но от Майкла она не была без ума. Асан ей больше импонировал».
– То есть события сложились в её пользу? – заметил я грустно.
– Не знаю. О тебе у неё тоже сложилось хорошее мнение, – произнеся эти слова, Оля внимательно посмотрела на меня, словно проверяя: действи-тельно ли я мог понравиться Аи. Спустя мгновение, она добавила: «С Аса-ном, мне кажется, они нашли общий язык».
– Это хорошо, – сказал я.
– Ещё бы.
– А что рассказал Асан, когда приехал к Вам?
– Сказал то, что есть.
– А что есть?! – воскликнул я. Во мне заклокотала обида на Асана и на себя тоже. Почему я предоставил право ему одному поехать и всё рассказать, и всё представить в нужном для него свете?
Оля почувствовала моё возбуждение и закипающую обиду на Асана.
– Напрасно ты ищешь вину в нём. Когда он к нам приехал, всё уже свершилось, не так ли?
– К сожалению, да! – ответил я глухо.
– К сожалению?! Теперь надо всё принять как есть, ни о чём не сожа-леть и научиться радоваться.
После этих слов мы повернули обратно. Назад шли практически молча. Когда подошли к месту их расположения, Оля сказала с невероятной гру-стью:
– Ну вот мы и пришли.
Она протянула мне руку и тут же набросила на лицо защитную маску. Я успел заметить слёзы на её глазах. Мне стало невыносимо горько. Не меш-кая, я погрузил на «Великана» «Малютку», быстро со всеми попрощался и уехал домой. Домой к Катрин. Учиться радоваться.


Глава 29
Первостепенная задача

Катрин оказалась права: я приехал опустошённый, но не раздвоенный. С этого дня мы окунулись в строительство нашей совместной жизни. Я при-вёз бурильную установку, смонтировал её и без особых проблем добыл воду. Залегание воды оказалось неглубоким – всего  полсотни метров. Мы быстро сделали её анализы, которые показали, что она вполне пригодна для питья и приготовления пищи. Это была ни с чем не сравнимая удача, ибо вода – это вода. В важности для жизни перед ней может поступиться даже хлеб.
Второй радостью было то, что наконец установилась связь с Землёй. Я немедленно передал им сложившуюся обстановку. Рассказал, о самом глав-ном. О том, что мы организовали две базы, на одной из которых поселился я, Иван Крутояр, с Катрин Лесье, на другой – Асан Сулимов с Аи Синь и Майкл  Грейс с Ольгой Вознянской. Ещё я передал огромное спасибо конст-рукторам бурильной установки и всего её оборудования и исключительную благодарность создателю «Малютки». Благодарить было за что. Монтаж бу-рильного оборудования был проще, чем сборка деталей в детском конструк-торе. Трудно себе представить, чтобы на Земле кто-то в одиночку смог за два дня с полусотни метров достать воду и сделать её разводку по всем комму-никациям. Вообще, всё, чем мы пользовались, было гениальным творением ума и рук человеческих.
После моего сообщения Земля опять вдруг замолчала. Хотя я чувство-вал, что связь возможна, но по какой-то причине на неё не выходят. Через два дня сеанс связи возобновился. Связист, представившийся Дэном, спро-сил:
– Позавчера на Марсе было не первое апреля?
– Нет, – ответил я. – Мы пока живём по земному календарю.
Хотя, безусловно, нам пора было заводить свой, марсианский. Ведь год наш вдвое длиннее земного.
Между тем, Дэн поинтересовался:
– Земля не понимает, почему так образованы пары? Или это просто ро-зыгрыш?
– Нет, это не розыгрыш. Именно так оно и есть, – ответил я.
Наступила пауза, после которой настала очередь удивляться мне. Дэн сообщил, что и газеты, и телевидение дали о нас другую информацию. «О вас, – сказал Дэн, –  по телевидению ежедневно показывают клипы, в кото-рых ваши роли распределены совсем по-другому».
– Что же о нас показывают? – поинтересовался я.
– Вот только что я посмотрел историю вашей любви с Олей. Замеча-тельная история, – сказал Дэн искренне, возможно, желая  мне сделать при-ятное. – А вчера шёл ролик, на целый час, об Асане и Катрин.  Теперь центр подготовки астронавтов теряется в догадках, где правда, где вымысел, то есть ваша, как все надеются, шутка. И что сообщить журналистам теперь, после такой информации, которую от вас получили?
Я попытался ответить шуткой:
– Сообщите, что жизнь не стоит на месте.
Впрочем, шутка вышла довольно грустной. Судя по всему, Дэн это то-же понял по интонации моего голоса и вопросов больше не задавал.
На следующий день состоялся новый сеанс связи с Землёй. На этот раз Дэн был предельно лаконичен. Похоже, ему за излишнюю информацию сде-лали соответствующее внушение.
Дэн сообщил о том, что Земля приветствует наше расселение по двум базам, так как мы сможем вести научные исследования сразу двух районов.
– От вас с нетерпением ждут информацию о почвах и об ископаемых, – сказал Дэн.
«Каждому – своё», – подумал я и завершил связь.
Исследование почв я начал исключительно в личных практических це-лях. Я расчистил участок рядом с нашей базой, обильно полил его водой и сказал Катрин:
– Это будет наш с тобой огород.
– Не со мной, а с нами, – сказала Катрин, поглаживая себя по животу. – Наш сын должен питаться естественной пищей. Да и мы тоже. Мне эти тю-бики уже порядком надоели.
– Надоели, – согласился я. – Но, может быть, у нас будет дочь?
– Может быть, будет потом, а сейчас сын, – сказала Катрин.
– Почему ты так решила?
– Это не я решила. Это так у нас с тобой получилось, – сказала Катрин весело.
– Приснилось?
– Нет, об этом мне только что сказала наша медицинская аппаратура. Хочешь посмотреть его на экране монитора?
– Хочу.
Мы поднялись и направились в медицинский модуль. Но буквально у самого входа Катрин остановилась и сказала решительно:
– Нет, не надо. Будем смотреть, когда родится, – она обняла меня за шею, прижалась всем телом. Я при этом отметил с удовлетворением: «Живот растёт».
С этого момента мы приступили к работам на нашем огороде. Мы рас-консервировали контейнеры с посевным материалом. В них были семена ка-пусты, огурцов, злаковых культур. К каждой из них прилагалась подробней-шая информация о сроках её посева и созревания. Моя крестьянская натура тянула меня к природе. Огород стал не просто научно-исследовательским участком, но и частью моей души.
В мои обязанности входило вести поисково-исследовательские геоло-горазведочные работы. Ежедневно я колесил на «Малютке» по близлежащим к нашей базе окрестностям, брал пробы грунта, проводил анализы и сообщал результаты на Землю. Земля была в восторге от полученных результатов и требовала расширить район проведения поисковых работ. Я решил произве-сти дальний выезд, но этому воспротивилась Катрин.
– На дальние расстояния мы будем ездить только вместе. Обещаешь?
– Обещаю. Но как с выполнением возложенных на нас задач, постав-ленных Землёй?
– А вот для этого нам нужна трёхместная «Малютка», – сказала она.
Услышав такое, я расхохотался.
– Чего ты смеёшься? – спросила Катрин, глядя на меня с недоумением.
– Пойди, дурачина, к рыбке и попроси у неё…
– Правильно, – сказала Катрин весело, – попроси у неё трёхместную «Малютку». Но не хочу я быть ни столбовою дворянкой, ни владычицей морскою, а хочу, чтобы ты был всегда с нами рядом.
Я послушался Катрин и передал на Землю её просьбу, а также напом-нил о том, что мы с нетерпением ждём новых поселенцев. Просьбу Земля приняла к сведению и тоже не преминула напомнить о том, что районы гео-логоразведки надо расширять. Дэн по секрету сообщил:
– Создаются целые отделы, занимающиеся картографией Марса. Ваша информация бесценна. Она уже поставила под сомнение многие научные теории, которые базировались на сведениях, полученных от беспилотных космических аппаратов и наземных средств наблюдения.
Я сообщил об этом Катрин.
– Подождут. Мы с тобой решаем более важную задачу, чем картогра-фия Марса.
– Какую?
– А ты не знаешь! Мы должны воспроизвести на свет первого марсиа-нина. Вот это для нас задача номер один.
– Согласен. Буду с тобой рядом. Открытия подождут.
Я не подозревал, что на огороде меня тоже ждёт загадка, которая выве-дет меня надолго из состояния душевного покоя.

Глава 30
Признание

Однажды, осматривая свой огород, я обнаружил росток дерева. Своим открытием я немедленно поделился с Катрин, сообщив ей об этом по связи. Катрин немедленно примчалась на осмотр моей находки. Нашему изумлению не было предела. «Откуда он взялся? Кто оставил здесь его семя?  Может, всё-таки, когда-то были здесь разумные существа?» – такие естественные во-просы и предположения возникали у нас и тревожили наши молодые сердца.
Катрин внимательно осмотрела деревцо, затем подошла ко мне, обняла и прошептала на ухо:
– Я хочу тебе в чём-то признаться. Можно?
– Если есть в чём, то признавайся, – сказал я тоже тихо.
– Конечно, есть, – продолжала шептать Катрин. – А ты не догадыва-ешься?
Я пожал плечами.
– Не догадываешься?
– Нет.
– Я тебя люблю, – произнесла Катрин, растягивая буквы, и подняла вверх лицо для поцелуя.
Я её поцеловал и закричал что было силы:
– Я тебя люблю!
Прошло несколько минут, и мой голос повторило эхо:
– Я тебя люблю!
Неизвестно, от какой преграды отразился мой голос, но, не сомнева-юсь, это было первое признание в любви, которое услышал Марс.
– Если наши чувства, объятья и поцелуи хотя бы в какой-то мере пере-дались деревцу,  то его ждёт большое будущее, красивые, сочные и сладкие плоды, – сказал я.
– И нас тоже оно ждёт, – заверила Катрин, прижалась ко мне, обняла и прошептала:
– Идём в дом.
Так впервые она назвала наш модуль.
– Закрепим наше признание? – произнёс я смеясь.
– А хотя бы и так, – ответила Катрин тоже в шутливой форме.
Вскоре, буквально через несколько дней после нашего объяснения в любви, я вспомнил о городе-призраке, тайну которого мы так и не разгадали. Меня опять начал мучить вопрос: «Не существует ли этот город на самом де-ле?» Возникло желание вновь взглянуть на него. Проверить есть ли хотя бы его мираж. Я сказал об этом Катрин, но она была непреклонна.
– Нет, поедем смотреть только втроём, – возразила она.
Пришлось согласиться. Ничего не оставалось делать, как ждать. Ждать третьего. Он был главным смыслом нашей жизни.
Теперь всё свободное время я отдавал огороду и дереву. В течение со-всем непродолжительного времени я сделал вывод о том, что сельскохозяй-ственные культурные растения с Земли для Марса не подходят по их срокам вегетации и созревания, поскольку они более теплолюбивы. Марсу нужны сорта более медленные в своём биологическом развитии. А вот деревцо, по-хоже, было марсианского происхождения. Являлось ли оно культурным или диким, фруктовым или декоративным, я определить не мог. Поэтому надо было ждать урожая, но на какой год он появится, сказать было трудно. Но сколько бы ни было велико желание увидеть результаты своего труда на ого-роде, их многократно превосходило желание взглянуть на город-призрак, раскрыть его тайну.
Однажды Земля потребовала взять пробы грунта в одном сравнительно отдалённом от нашей базы районе. Я не стал уточнять: чем привлёк их этот район. Возможно, им понадобилось подтвердить некоторые свои прогнозы в области географии Марса. Так или иначе, я прервал свои сельскохозяйствен-ные опыты и отправился на выполнение задания. И вот я, неожиданно для себя, вновь на фоне неба увидел очертания строений. Дух первооткрывателя затмил мой разум и я, забыв о своих обещаниях, данных Катрин,  поднял «Малютку» в небо и устремился навстречу неизвестности. Я летел всё даль-ше и дальше, отдаляясь от базы, а город оставался от меня всё на том же рас-стоянии. И вдруг он пропал. Зато на горизонте показались сразу оба спутника Марса  – быстрый Фобос и медлительный Деймос. Я выбрал место для по-садки, медленно опустился на грунт, вылез из «Малютки» и принялся на-блюдать за ними. У меня возникло подозрение, что возникновение очертаний города-призрака, как-то связано с Фобосом и Деймосом. Чтобы убедиться в этом, мне надо было дождаться их очередного появления, а может быть,  та-кого же их расположения, как сегодня.   
Я связался с Катрин, сообщил ей о своих намерениях. Вначале она от-реагировала на моё предложение неопределённо. Но, когда  увидела на мони-торе координаты моего расположения, назвала меня бессовестным, бездуш-ным и безответственным. Потом заплакала, что было ещё хуже. Но, в конце концов, на сутки разрешила остаться. Эта моя задержка многое решила, и не только в наших судьбах.

Глава 31
Неожиданная находка

Понаблюдав некоторое время за спутниками Марса и не обнаружив ничего интересного, я принялся изучать местность. Маршрут движения не выбирал. Шёл наугад. Кругом мёртвая бесконечная равнина. В голову полез-ли мрачные мысли: «Если даже случится чудо, и на Марсе пойдут благодат-ные дожди, и если другое чудо сохранит растения, как это случилось с де-ревцом на нашем огороде, то сколько времени должно пройти, чтобы здесь возобновилась жизнь? И это только жизнь растений! А где взять животных? Всё-таки жить на пустой планете неуютно».
Я попытался успокоить себя следующими рассуждениями: некоторые перемены к лучшему уже есть. Зимой выпадает снег. Иногда даже очень     обильный. Летом случаются тучки. Кажется, вот-вот пойдёт дождик. Да, его пока не было, но будем надеяться – будет. Пыльные бури стали более ред-ки…
Неожиданно я обратил внимание на предмет, по форме напоминающий  камешек. Я присмотрелся к нему, взял в руки и сразу понял, что это не ка-мень, а металл. Металл синего цвета, который существует в чистом виде. Этот факт поставил меня в тупик. Это была загадка. Более того, уже с первых минут я ощутил некоторую необъяснимую особенность его влияния на мой организм. Я взял его с собой и двинулся дальше, внимательно осматривая всё вокруг. Вскоре я наткнулся на целую россыпь. Я взял ещё несколько образ-цов и возвратился к «Малютке». В моё отсутствие пришло несколько сооб-щений от Катрин. Несмотря на упрёки в мой адрес, содержащиеся в их тек-сте, подспудно звучало беспокойство за меня и любовь ко мне. Это, безус-ловно, радовало и окрыляло.
Я нанёс координаты россыпи на карту, отправил Катрин текст с поже-ланием спокойной ночи и лёг спать.
Долго не мог уснуть. Покоя не давала неожиданная находка. Я вновь взял её в руки и начал осматривать. Вне сомнения, это был благородный ме-талл. Неожиданно для себя я начал с ним разговаривать.
– Назовите своё имя, Ваше Величество! Золото? Нет, оно не синее. И не медь, и не серебро, и не платина. Цинк? Но почему в чистом виде? Нет, не цинк, не олово, не вольфрам. Тогда кто же Вы, Ваше Величество! 
Я прокручивал в голове всю таблицу периодической системы,  стараясь поставить его на место. Но попытка оказалась безуспешной. Я понял, что на-ходку надо было хотя бы взвесить, не говоря уже о необходимости проведе-ния с ней химических опытов. Уснул внезапно, словно отключился. Сон вы-дался беспокойным. Снилась река, кишащая крокодилами, которые пытались меня проглотить целиком, а я изо всех сил стремился к берегу, который уда-лялся от меня быстрее, чем я к нему приближался. Снились змеи, клубками снующие вокруг меня. Снились небритые пираты, отнимающие мою наход-ку, а я отбивался от них изо всех сил руками и ногами.
Из этого кошмарного состояния меня вывел сигнал связи. Катрин со-общила: «Мне приснился странный сон. Всё ли у тебя в порядке?» Я успоко-ил её ответным сообщением, но на душе стало ещё более неспокойно. Не-смотря на то, что я не отягчён суевериями, у меня возникли сомнения: не об-ладает ли это металл какой-либо магической силой. Немного поразмыслив, я пришёл к заключению: вся его сила – в его благородстве? А кошмарный сон  – лишь простое совпадение. На том и успокоился.
Когда начало рассветать, я принялся вести наблюдение за небом. Рас-светы на Марсе не похожи на земные. Здесь они, несмотря на то, что насту-пают резко, более прохладны, солнечные лучи долго стелятся вдоль поверх-ности.
Вот на горизонте появился Деймос. Его движение практически неза-метно, можно  даже подумать, что он стоит на месте. Небо чисто, никаких следов города-призрака. Через некоторое время появляется и Фобос. Он бо-лее быстр. И вот когда Фобос и Деймос по отношению ко мне выстроились практически в одну линию, на фоне неба появилась ожидаемая мной картина. Как я ни старался понять, что же изображено на ней – остроконечные обле-денелые скалы диких безжизненных гор или шпили архитектурных сооруже-ний, мне это не удалось. Видение существовало недолго, всего несколько минут. Что это было, я объяснить не мог. Возможно,  это был оптический эффект отражения рельефа Деймоса или Фобоса и проектирования его на плотные слои атмосферы Марса. Возможно, это было какое-то иное явление, природа которого находилась вне пределов Марса, а, следовательно, не под-лежало моему  познанию. Я огорчился от того, что безрезультатно потрачено на него столько времени.
Потом я вспомнил о своей находке, быстро погрузился в «Малютку» и двинулся на базу, где меня ждала Катрин.

Глава 32
Марсианский календарь

По прибытию домой, я, как и следовало ожидать, получил от Катрин порцию нотаций за свой необдуманный и, как она выразилась, безрассудный поступок. Потом, когда она слегка успокоилась, я рассказал ей о своей на-ходке. Катрин выслушала внимательно мой рассказ, сопоставила наши сны и высказала неутешительное предположение:
– Мне кажется: нас ждут большие хлопоты.
– От судьбы не уйдёшь, – возразил я и отправился в лабораторный мо-дуль провести необходимые исследования.
Проведенные опыты убедили меня в том, что это благородный металл, находящийся на Марсе в чистом виде. Металл, жителям Земли не известный. Вне сомнения это было открытие. Я вернулся к Катрин, поделился с ней этой радостью и сказал, что хочу немедленно сообщить обо всём Земле. Катрин поздравила меня с успехом первооткрывателя, но с сообщением попросила повременить. 
– Давай сообщим после того, как у нас появится малыш, – предложила она. – Тогда я буду меньше нервничать и его тревожить.
– Хорошо, – согласился я.
– Как ты его назовёшь? – спросила Катрин.
– Кого? Нашего малыша? – уточнил я.
– Нет, его мы назовём после  рождения. Какое имя ты дашь этому ме-таллу. Ты его открыл и, следовательно, имеешь на это право.
– Давай называть вместе, – предложил я.
Катрин взяла в руку один из образцов, долго его рассматривала, а затем произнесла:
– Синий. Синий Марс.
После недолгого обсуждения мы решили назвать его: марсиний.
А затем Катрин пошла мне на уступку и разрешила отправиться на бо-лее детальное исследование района, в котором я обнаружил россыпи.
Моя геологическая командировка заняла целую неделю. Мне удалось установить, что залежи марсиния чрезвычайно большие. На Земле в таких случаях начинают вести промышленные разработки. Я тщательно нанёс всё на карту и возвратился к Катрин. После долгих колебаний мы решили всё-таки сообщить о своей находке Земле.
– Пока они снарядят экспедицию, я успею ещё одного родить, – попы-талась Катрин то ли пошутить, то ли себя успокоить. – Но о залежах и о кар-те пока ничего не говори, – сказала она.
– Почему? – удивился я.
Катрин подошла ко мне, обняла. Мы поцеловались. Затем она произ-несла шёпотом, как будто кто-то мог нас услышать.
– Давай поживём спокойно. Я боюсь его. Мне кажется, он способен притягивать к себе злые силы.
Я не стал перечить. И не стал её ни в чём разубеждать. Тем более что и сам сомневался: не потянется ли к нему всякая нечисть. К благородству она всегда тянется, как муха к мёду.
Я вышел на связь и сообщил о своём открытии. Вот тут в полной мере выяснилось, насколько были небезосновательны опасения Катрин. Первые несколько дней нам не давали покоя ни на час. Мы  непрерывно отправляли на Землю фотографии образцов марсиния. Наконец нам сообщили, что о мо-ей находке уже известно в конгрессе и что там идут по этому поводу непре-рывные совещания. Буквально через месяц мы получили известие, что к нам вскоре направится экспедиция – для того, чтобы взять у нас образцы и дать план дальнейших наших действий.
– А пока, – сказала нам Земля, – продолжайте геологоразведочные ра-боты. К прибытию экспедиции сделайте подробную карту залежей марсиния и отчёт о проделанной работе.
Я в ответ запросил:
– Когда будет корабль со следующей партией поселенцев?
Мой запрос приняли к рассмотрению.
Приняли к рассмотрению, но ничего не пообещали. Сколько ждать но-восёлов неизвестно. Это удручало. Когда нас отправляли на Марс, нам обе-щали, что на начальной стадии через каждые два года будут отправляться к нам около двадцати  экипажей по три человека в каждом. В течение десяти – пятнадцати лет количество переселенцев должно составить около трёхсот – четырёхсот пар. Нам ничего не оставалось, как верить и ждать.
Но время шло, а о пополнении не было со стороны Земли никакой ин-формации. Вначале мы на это не обращали особого внимания. Мы жили с Катрин одни, как Адам и Ева.  Несмотря на трудности, мы были счастливы.
Главным смыслом нашей жизни было рождение ребёнка, которого мы ожидали с нетерпением. С приближением этого дня, всё больше нарастало моё волнение. 
Я разработал марсианский календарь и внёс в него знаменательные да-ты. В моём календаре, так же как и в земном, было двенадцать месяцев. Но,  в связи с тем, что марсианский год длится шестьсот восемьдесят семь суток, мои январь, май и сентябрь содержали по пятьдесят восемь суток, остальные месяцы – по пятьдесят семь. Недель в месяце было восемь по семь дней в ка-ждой. Название дней и месяцев было такое же, как и на Земле. Так было при-вычней.
Счёт времени моего календаря начался с первого года нашей эры. Пер-вой знаменательной датой в нём была дата нашего прилёта на Марс. Это бы-ло сорок девятое января первого года нашей эры.  Сорок первого мая у нас с Катрин родился первенец. Он же был первым марсианином. Сына мы назва-ли в честь прадедушки Катрин Александром. На Земле в это время шёл две тысячи тридцать второй год.
Спустя наш марсианский месяц нам сообщили со второй базы о том, что Оля тоже родила сына. Майкл с Олей дали ему имя Том. А ещё спустя неделю мы поздравили Асана и Аи с рождением дочери. Они её назвали Джия, что в переводе с китайского означает –  красивая.
Дни рождения  Тома и Джии  я тоже внёс в свой календарь, как знаме-нательные даты. 
С рождением сына у нас прибавилось не только хлопот, но и нервных стрессов. Особенно, когда он начал делать первые шаги. Заложенная на гене-тическом уровне координация движений, приспособленная для Земли, со-вершенно не подходила для Марса. Шаги малыша были неестественны, при-водили к постоянным падениям с сопутствующим им набиванием шишек, плачем и нашим с Катрин волнением. Мы уже готовы были проклясть тот день, когда решились прилететь на чужую для нас планету, – но сын неожи-данно пошёл.  Пошёл уверенно и спокойно. Нашей радости не было границ. Тогда мы не подозревали, что пройдёт время – и нам всем придётся учиться ходить заново. 
Проблемы с первыми шагами возникли и у Тома, и у Джии и, безус-ловно, у их родителей. Но мы их успокаивали, как могли, и очень радова-лись, когда их трудности остались позади.
Несмотря на то, что мы жили порознь, нас всех беспокоило наше бу-дущее. В первую очередь, будущее наших детей. Каждый из нас осознавал, что если в ближайшее время к нам не начнут прибывать новые поселенцы, будущего у наших детей не будет вообще. Как часто люди на Земле старают-ся уединиться хотя бы ненадолго, считая минуты уединения раем. При этом, совершенно не осознавая насколько губительно одиночество. Но пока мы втроём чувствовали себя вполне комфортно. Несколько раз нас приглашали в гости, но мы решили, что со столь дальним путешествием следует повреме-нить. Единственно, что беспокоило Катрин, – это её профессиональная обя-занность осмотра своих пациентов, особенно детей. Пока она довольствова-лась тем, что принимала телесообщения с показателями о состоянии здоро-вья, полученными на диагностической аппаратуре или, как она выражалась – от электронных врачей. Полученные данные она вначале анализировала сама, а затем отправляла их на Землю. По выражению её лица я догадывался, что  показатели о нашем здоровье её не радуют. Но вопросов на эту тему не зада-вал, считая их её врачебной тайной. Догадывался я также и о том, что не только дальняя дорога является причиной откладывания поездки на вторую базу. Но и на эту тему я не задавал вопросов, считая их индивидуальной ду-шевной тайной.
Вскоре к нам в гости пожаловали Асан с Майклом. Приехали неожи-данно. Преподнесли, как они выразились, сюрприз. Целью визита, как оказа-лось, было не простое любопытство, а деловая встреча. Их интересовал мар-синий, его внешний вид. Они получили с Земли приказ вести его поиски на всей прилегающей к их базе территории. 
– Закопошились. Так бы торопились с нашим пополнением, – сказала недовольно Катрин.
Асан и Майкл тоже выразили обеспокоенность по данному вопросу. 
Я направился в лабораторию для того, чтобы принести образцы, приве-зенные мной. Хотел принести все, что у нас были, но по взгляду Катрин, по-нял, что она придерживается мнения: все секреты сразу не раскрывать. Тем не менее, я принёс  два увесистых куска и дал им по одному, каждому в руки. Тогда я даже не догадывался, что, по земным меркам, я им подарил каждому по приличному особняку. 
Но это – по меркам земным, а для нас, марсиан, этот металл не имел пока ровным счётом никакого значения. У нас не было ни магазинов, ни стройматериалов, ни орудий труда. Мы жили на всём том, что подарила нам Земля. Впереди  нас ожидала долгая марсианская зима. И вся надежда была на прочность наших временных жилищ, на надёжность электростанции и всего оборудования нашего жизнеобеспечения.

Глава 33
Зимовка

Зима на Марсе сурова и длинна. Вокруг – куда ни глянь – открытый го-ризонт. Ни деревца, ни кустика. Есть одно – моё открытие, но оно совсем ма-хонькое, издали незаметное. Впрочем, за лето деревцо изрядно подросло. Мне не удалось определить его породу, но я верил, что оно культурное. А это означало, что культура до нашей эры на Марсе была. Или кто-то эту планету посещал до нас. Во всяком случае, хотелось в это верить.
Снег, как и на Земле, пришёл к нам в конце ноября, где-то в пятидеся-тых числах. По ночам ветер заводил свои дикие песни, которые переходили в леденящий душу рёв или плач. Когда непогода особо неистовствовала, Кат-рин вскакивала с постели, подходила к детской кроватке, представлявшей собой надувной матрац, и при свете ночника вглядывалась в лицо сына. Но Саша, на удивление, спал спокойно.
Несмотря на это, Катрин всегда подолгу стоит рядом с кроваткой, лю-буется им, поправляет подушку, не надувную, натуральную, что особенно дорого нам, и мы бесконечно благодарны людям, которые предусмотрели её в составе наших самых необходимых вещей, потом она ложится рядом со мной, прижимается ко мне всем телом и шепчет:
– Страсть какая! На Земле такой не бывает.
– Бывает, – возражаю я и в доказательство читаю:
«Мчатся тучи, вьются тучи,
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.

Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик динь, динь, динь…
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!»
Катрин просит прочитать ещё. Я читаю, пока сон не одолевает меня. Сквозь полудрёму ощущаю на своей щеке её тёплые губы.  И уже не имеет значения, на какой планете нас убаюкивает ветер.
За долгую зиму я освоил французский язык. Катрин усовершенствовала русский и познакомилась с украинским. Она просит меня почитать что-нибудь из украинской классики.
Мне в голову приходит песня. Я, даже невзирая на отсутствие вокаль-ных данных,  затягиваю:
«Ніч яка місячна, ясная, зоряна,
Видно, хоч голки збирай…»
Чувствую, что фальшивлю. Поэтому прекращаю петь и краснею. Но Катрин в восторге. Просит продолжать. И я, справившись с волнением, про-должаю:
«Гай чарівний, ніби променем всипаний,
Чи загадався, чи спить;
Ген на стрункій на високій осичині
Листя пестливо тремтить.
– Ти не лякайся, що змерзнеш, Лебідонько,
Тепло – ні вітру, ні хмар …
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, як жар».
Катрин подпевает. Оказывается у неё прекрасный голос, чему я чрез-вычайно рад. Принимаю решение: за пение вынести ей благодарность. Но она вдруг его неожиданно прерывает восклицанием:
– Хочу в Россию. Покажи мне Россию. Покажи Украину. Поведи меня в гай, где стоит эта осичина и на ней листя пестливо тремтить.
Я смотрю ей в глаза. Мы долго смотрим друг другу в глаза. Наконец, я говорю:
– Теперь для нас и Украина, и Россия, и Франция здесь.
– А я всё равно хочу, – говорит Катрин серьёзно.
Ещё более сильное впечатление произвели на неё слова из песни «Сто-їть гора високая».
Я чувствую: Катрин, как губка вбирает в себя смысл песни, вижу как она меняется в лице от каждого звука, от каждого слова:
«Стоїть гора високая,
Попід горою гай, гай.
Зелений гай, густесенький,
Неначе справді рай!

Під гаєм в’ється річечка,
Як скло вода блищить.
Долиною зеленою
Кудись вона біжить…
А после слов: «До тебе, люба річенька, ще вернеться весна, а молодість не вернеться, не вернеться вона» – Катрин разрыдалась. Мне стоило больших трудов успокоить её. Я понимаю, что она устала. Надеюсь, это временно.
В начале зимы с Земли пришло сообщение о том, что планируется вы-лет к нам грузового корабля. Прибывший  экипаж пополнит наши запасы продовольствия и кислорода. Мы должны будем передать гостям марсиний и карту с разведанными залежами.
– Давай марсиний и карту! А вот пополнять наше население они не ду-мают, – сказала Катрин недовольно.
– Не думают, – согласился я.
– Следовательно, надо думать нам, – сказала Катрин. В её голосе про-звучали какие-то незнакомые мне доселе нотки: не то разочарования, не то невысказанной обиды или наоборот решительности в действии, о котором я ещё не догадываюсь.
– О чём нам надо думать? – спросил я, глядя на Катрин с недоумением.
– Если для них главное марсиний, а не мы, значит о чём-то надо ду-мать.
Я припомнил наш разговор с конгрессменом Джоном.
«В малых поселениях есть опасность кровосмешения», – сказал он то-гда.
Не исключаю, что именно этого и боится Катрин. А может, боится то-го, что пройдёт совсем немного времени и Саша, Том и Джия окажутся в не-разрешимом треугольнике.
– Что же можно придумать? – спросил я озабоченно. – Разве, что ждать прилёта корабля. Может быть, гости нам принесут какие-либо новости.
– Надо быть готовым к его прилёту, – сказала Катрин решительно.
Я не стал уточнять в чём должна проявиться наша готовность, посчи-тав, что Катрин надо просто успокоиться.
.
Глава 34
Первые сомнения

Вскоре мы получили известие о том, что грузовой корабль готов к от-правке. Местом посадки они выбрали нашу базу. Ещё в сообщении называ-лись имена астронавтов. Командир корабля некий Рональд Геллер, бортин-женер – Пауль Винер. Эти имена ни мне, ни Катрин ни о чём не говорили. Тем не менее, она попросила меня связаться со второй базой и поделиться с ними новостью.
На связь вышел Асан. Он сообщил о том, что такое известие они тоже только что получили.
– Что меня удивило, – произнёс Асан несколько возвышенным голо-сом, – они сразу же возвращаются назад.
– Это понятно. Чего ж с кладом мешкать! Взял и восвояси! – буркнул я недовольно.
– Не в этом дело, – произнёс Асан всё на том же мажорном тоне, - они научились быстро летать. Похоже, сделан очередной скачок в технике.
– Это хорошо.
– Нет! Это не просто хорошо! Это пока ещё не поддаётся осознанию, а значит и оценке. Теперь не надо будет ждать, пока Марс пожалует к Земле в гости. Теперь можно будет лететь за ним вдогонку. Настанет время, когда слетать на Марс будет по-домашнему.
Ещё Асан сказал, что они с Майклом знают командира.  Мы обменя-лись ещё несколькими фразами, в которых выразили удовлетворение по по-воду того, что нам предоставляется возможность повидаться с  землянами и узнать об их житье-бытье.
Я поделился новостью с Катрин. Радости, к сожалению, она ей не дос-тавила. Она начала рассуждать вслух:
– Мы вылетели в тридцать первом. Гости вылетают к нам в тридцать третьем, вернутся назад в  тридцать пятом.
– Теперь, судя по всему, вернутся в тридцать четвёртом. Они научи-лись летать быстрее, – уточнил я.
Но Катрин, не обращая внимания на моё замечание, продолжала: 
– Год будут изучать марсиний. Если он на что-либо сдастся, то люди здесь появятся в тридцать седьмом, а может и позже. И ещё неизвестно: ка-кие люди…».
– Ты жалеешь, что здесь оказалась? – спросил я удручённо.
Катрин подошла ко мне, обняла за шею и, как будто опасаясь, что кто-то может услышать, прошептала:
– Давай искать выход. Ради сына.
Я понял, что она хочет вернуться на Землю.
– Где же он, этот выход? – усомнился я. – Если даже мы убедим Землю в необходимости нашего возвращения, то сколько ещё надо ждать корабль надежды.
– Моё предчувствие: он здесь появится в год величайшего противо-стояния Земли и Марса, то есть  в пятидесятом году, – сказала Катрин. – По-этому…
Катрин внимательно посмотрела на меня, словно проверяя, можно ли мне доверять тайну, а затем опять шёпотом произнесла:
–  Надо возвращаться с этим грузовиком.
– Возьмут они нас без разрешения с Земли? – усомнился я.
– Земля не разрешит – разрешит марсиний. Это наш козырь.
– А как же наши соседи? – спросил я. – Мы же не можем их оставить одних.
– Пусть едут с нами. Мы рейс оплатим, – усмехнулась Катрин.
– Мы все не поместимся, – сказал я.
– Поместимся, не волнуйся! Мне бабушка часто в детстве сказку рас-сказывала про рукавичку. Слышал?
– Слышал.
– А вот чтобы о нас не забыли, марсиний должен быть при нас, – сказа-ла Катрин поучительно.
– А если всё-таки не удастся вернуться? – спросил я тихо. Скорее сам себе.
Но Катрин услышала и сказала:
– Если не удастся, то здесь мы вдевятером останемся надолго. И придёт время, когда Саше и Тому придётся драться за Джию.
– Не сгущай краски, – сказал я сердито.
– Они, эти краски, гораздо гуще, чем мы все себе представляем. Но да-вай о деле. Давай хотя бы мы с тобой решать задачу обратного рейса.   
Катрин подошла ко мне, обняла, приласкала. И я в её глазах прочитал какую-то невысказанную тревогу за наше будущее.
– Хорошо, Катрин, я буду делать всё, что в моих силах, – пообещал я.
С этих пор в мыслях мы были на Земле. Так часто бывает в длительной командировке, пока не время возвращаться, о доме не думаешь, но к концу её завершения считаешь минуты до заветного возвращения домой. Минут у нас было ещё бесконечно много. Но у нас появилась новая цель – возвращение на Родину.

Глава 35
Визит к соседям

Весной я продолжил  геологоразведочные работы, расширил свой ого-род, ухаживал за деревом и, безусловно, воспитывал сына. Иногда мы втроём гуляли по марсианской равнине. Она была голой, однообразной, неприветли-вой. На душе тоже было тоскливо. Я понимал, что причина тоски душевной кроется не столько в окружающей действительности, сколько в обманутых надеждах. Мы сюда летели, чтобы уйти из общества необузданного потреб-ления, ненасытной прихоти. Уйти, чтобы обрести душевный покой. По при-бытию на эту неухоженную, дикую, безжизненную планету мы были счаст-ливы от того, что нам казалось: мы достигли цели. Нам казалось, что всё у нас впереди, всё у нас получится. И вот теперь мы осознаём, что у наших де-тей нет будущего. А значит, его нет и у нас. Катрин это поняла первой. Но вскоре это поймут и остальные.
С Земли затребовали передать во время очередной телевизионной связи карту с разведанными месторождениями марсиния. Катрин посоветовала по-временить. А когда требования повторились, предложила передать её в иска-жённом виде.
– Но это будет нечестно с нашей стороны, – возразил я.
– А ты уверен, что она попадёт к честным людям? Пусть будет две кар-ты. Подлинную отдашь на Земле, а эту, возможно, заберут у нас силой. Но тебе её жаль не будет.
– Катрин, ты придумываешь какие-то детективные истории, – упрекнул я её в чрезмерной перестраховке.
– Бережёного Бог бережёт, – напомнила она.
На том наш разговор и закончился. Но карту я не передал, сославшись на то, что она не готова.
Всё лето я провёл в поисках марсиния. Мне в этом деле бесконечно везло. Возможно потому, что у меня не было конкурентов. Я был похож на грибника-одиночку, который спокойно, страшно привередливо, отбирает ма-териал, подолгу размышляя класть находку в корзину или немного подож-дать лучший экземпляр.  Я разведал столько этого драгоценного металла,  что, по меркам Земли, был бы самым богатым человеком. Но богатство мне было не нужно. Я сюда приехал не за ним. Я убежал с Земли, чтобы не знать о нём и о его извращениях никогда. Мне было горько осознавать, что я не выдержал проверку на выносливость. Я даже не попытался убедить Катрин в том, что для нас настанут здесь лучшие времена. Хотя я не сомневался в её искренности, когда она говорила о том, что возвращаться надо ради сына, ра-ди его будущего.
Мне было жаль расставаться с деревом, которое уверенно вырастало. Если мы уедем, то оно, возможно, без меня не выживет. Ведь я едва не еже-дневно поил его водой и ухаживал, как за малым дитём. В душе моей нача-лось раздвоение. Одна половина уже стремилась к Земле, другая тянулась к этой неуютной, но принадлежащей одним нам планете. В моей воспалённой голове даже родился вопрос: «Как к нашему предложению – вернуться на Землю – отнесётся Оля? А что если наши пары опять развалятся, встав перед выбором: кому куда, и кому с кем?» Но, вспомнив о сыне, я немедленно от-бросил эти предположения, и мне  стало неловко за себя. 
Связь с Землёй стала редким явлением – не больше одного сеанса в не-делю. Там, похоже, считали, что всё уже сказано, корабль за марсинием ле-тит, геологоразведочные работы проводятся, топографические съёмки – то-же.
К концу лета Катрин предложила организовать встречу с  нашими со-седями.
– Надо обсудить с ними предложение о нашем возвращении. Узнать, что они думают на этот счёт. 
– А вдруг они не захотят возвращаться? – усомнился я.
– Для меня главное, чтобы ты захотел, – сказала Катрин твёрдо, как о деле решённом.
Я хотел спросить: «А что если не захочу?», но вовремя передумал. 
До места расположения второй базы мы на «Великане» добирались це-лых две недели. Будь у нас трёхместный  «Малютка», время на поездку было  бы потрачено значительно меньше.
Несколько раз пересекали русло высохшей реки. «Сколько веков в этой реке нет воды, и была ли она в ней когда-нибудь?» –  ответ на этот вопрос мы, очевидно, не найдём никогда.
Встретили нас радушно, как долгожданных гостей. Я обменялся руко-пожатиями с Асаном и Майклом, обнял Аи и Олю. Оле в глаза старался не смотреть, но, когда прижал её к себе, сердце дрогнуло, и по всему телу про-шла волна чувственной дрожи.
Самое большое впечатление от поездки произвело поведение детей. Том и Джия быстро, как по команде, подошли к Саше и начали осматривать его со всех сторон. Сын же стоял, изумлённый от открытия, что на свете есть ещё, кроме него, такие маленькие существа. И я с горечью, помноженной на страх, вдруг осознал, что мы у своих детей отняли мир. Они не видели птиц, животных, огонь, дождь, лес, засеянное поле, цветущий сад. Они не видели многообразия красок, пробуждающейся после зимы и увядающей к её насту-плению природы. Они не видели игрушек. И если бы им их дать, то они бы не знали что с ними делать, поскольку не видели реальных предметов, кото-рые отображают игрушки.
   Похоже, то же самое ощущали в эти минуты все взрослые. Ведь им, в отличие от их детей,  было дано счастье ощутить запах Земли, увидеть её красоту и неповторимость. Поэтому разговор о будущем детей начался сразу, без предварительной подготовки. Но мыслей по поводу, как организовать возвращение, ни у кого не было. Этот план предложила Катрин. Он был тот же, что она сказала и мне, – возвращаться на прибывшем к нам грузовике.
Асан усомнился в практической реализации плана.
– Во-первых, – сказал он, – в возвращаемом модуле для нас, для всех, нет места. Во-вторых, есть большое сомнение, перенесут ли дети такой дли-тельный изнурительный полёт. В-третьих, Геллер не пойдёт на такой шаг без разрешения  Земли. Я его хорошо знаю и в этом не сомневаюсь. И, наконец, в-четвёртых, к нам может спуститься не Геллер, а Винер, которого никто не знает.
С тем, что Земля не даст разрешения, да ещё и всем, согласились все. Поэтому Катрин предложила лететь тайно, а риск Геллеру и Винеру смягчить марсинием.
– Что же касается риска для детей, – сказала Катрин, – здесь он гораздо выше. Атмосфера Марса ещё далека от необходимой для человеческого ор-ганизма. Атмосфера Земли, угробленная человеком, по сравнению с той, что мы имеем здесь, просто идеальна. 
После длительных обсуждений никакого конкретного решения принято не было. Все посчитали, что всё решится с прилётом корабля. 
Возвращались другим, неизвестным маршрутом. Очевидно, в человеке заложен инстинкт первооткрывателя. Ему хочется посмотреть на незнакомые места. Теперь наш путь пролегал по широкой долине. Гор вблизи не было, склоны пологие, следовательно, эта долина образовалась течением воды, не-когда протекающей здесь.  Местность хорошо освещалась солнцем. Я пред-ставил себе текущую реку, виноградники и произнёс вслух:
– Курортное место.
Катрин не отреагировала на моё замечание. Она всецело была погру-жена в свои мысли. Я не сомневался, что она расстроена тем, что разговор  с нашими соседями не привёл ни к каким конкретным результатам.
– Во-первых, во-вторых, третьих, четвёртых, – передразнила она Асана. – Надо искать выход, а он считалку устроил.
Этот упрёк я воспринял и в свой адрес. Но что можно было придумать? Всё покажет встреча с Геллером и Винером.
После приезда домой потекли томительные дни ожидания перемен в нашей жизни. Возвращение на Землю сулило нам много хлопот, связанных, прежде всего, с адаптацией наших детей к земным условиям жизни. Земной мир для них не знаком, его они не видели даже по телевизору. И телевизора они не видели. Не видели автомобиля, велосипеда, поезда, коровы, лошади и даже не видели людей в  большом количестве. И ещё они не видели нор-мальной человеческой пищи в привычном для всех людей исполнении. Они с рождения питаются из тюбиков, которые поставляет Земля. А если этот ка-нал по каким-то причинам прервётся? Условий для воспроизводства продук-тов питания здесь не создано. Такие грустные мысли всё больше одолевали и меня. Я понимал, что если по каким либо причинам возвращение с этим Гел-лером и Винером не сложится, Катрин обеспечен психологический срыв. По-этому я её теперь полностью поддерживал в её планах и не допускал в разго-ворах никаких «если».
Я прекратил дальние путешествия, так как Катрин была категорически против моих длительных отлучек.
– Сиди дома. Я в твоё отсутствие сойду с ума, – твердила она.
И я постоянно находился с нею рядом. Воспитывал сына, читал ему сказки, детские рассказы и стихи. У нас не было ни одной печатной книжки, но сказок было множество в электронной памяти. Электронные сказки были чудесно иллюстрированы, но ни одного действующего в них персонажа сын никогда не видел – ни котика-воркотика, ни мышки-норушки, ни мухи-цокотухи. Поэтому он плохо воспринимал их содержание. Зато он хорошо запомнил Тома и Джию и вспоминал о них ежедневно.
– Ему нужно общение с детьми, – в который раз напомнила Катрин, – иначе его ждёт судьба ещё безжалостнее, чем у Маугли. – Очевидно, чтобы смягчить обстановку или, может, чтобы успокоить себя, добавила: – Но если вернёмся на грузовике – дело поправимое.
Возможно, последнюю фразу она произнесла для того, чтобы напом-нить мне о том, что надо приложить все усилия для достижения поставлен-ной цели.


Глава 36
Гость с Земли

За сутки до прибытия грузовика все жители второй базы были у нас. Асан с Аи и Джией поселились в модуле, который некогда планировался для нас с Олей, затем в нём несколько дней жил Асан. Теперь он занял его по праву хозяина. Майкл, Оля и Том разместились в медицинском модуле. Все были настроены на возвращение. Даже дети выглядели серьёзными и, что вызывало трепетную душевную боль, неоднократно повторяли вслед за взрослыми незнакомое для них слово – Земля.
Как только гости устроились и отдохнули с дороги, так сразу же собра-лись в нашем модуле для первой беседы.
Едва расселись друг против друга, сразу выяснилось, что после нашего убытия с Асаном произошёл несчастный случай. При проведении геолого-разведочных работ они с Майклом обнаружили влажное топкое место. Реши-ли провести исследования его почвы. Майкл зачерпнул ковшиком неболь-шую порцию и выложил её в контейнер, чтобы, по прибытию на базу, про-вести лабораторные исследования. Асан почувствовал, что от их находки ис-ходит резкий запах какого-то газа. Он отделил пробной палочкой  щепотку и поднёс на вытянутой руке зажигалку. Произошло немедленное возгорание с выделением огромнейшего количества тепла. Асан получил ожог рук и час-тично лица.
– Энергия многократно превосходит ту, которая выделяется при сгора-нии пороха, – произнёс Асан виновато, словно оправдывая свою оплошность. Майкл дополнил его рассказ об этом несчастном случае фразой:
– Хорошо, что при нас были целительные мази.
Катрин подошла к Асану и начала осматривать ткани, подвергшиеся воздействию огня. Этот процесс занял довольно длительное время.
– Мне почему об этом не сообщили? – спросила Катрин строго, закан-чивая осмотр.
Вопрос явно относился не только к Асану. Я заметил, как покраснела от смущения Аи. На выручку пришёл Асан:
– У меня вот главный врач, – кивнул он в сторону Аи, – вылечила все мои ожоги: и на теле, и на сердце, и на душе.
Замечание Асана вызвало некоторую неловкость среди всех присутст-вующих. Особенно, как мне показалось, расстроилась Катрин. Возможно, она чувствовала вину за то, что внесла значительную лепту в усложнение наших межличностных отношений. Обстановку разрядил Майкл. Он сказал громко, давая понять, что все мы здесь собрались по другому поводу:
– Что было, то было. Былое уже быльём поросло. Даём слово: мы бу-дем впредь неукоснительно соблюдать технику безопасности.
– И в душевной сфере? – задала зачем-то вопрос Катрин.
– И в ней тоже, – пообещал Майкл за всех.
А я подумал: очевидно, не все раны души залечила Асану Аи; и все ли залечены в моей душе? И в Олиной? И вовсе непонятно: почему пояснение Асана так задело Катрин?
Майкл сидел рядом с Олей напротив меня. Я только сейчас обратил внимание на то, что он невысокого роста, скорее всего ниже Оли. Явно не красавец: нос картошкой, слегка приплюснут; на лбу глубокие залысины, во-лосы редкие; кожа на лице огрубевшая с признаками первых морщин. Безус-ловно, негативные краски на его портрет нанесла профессия лётчика с её не-человеческими перегрузками и, очевидно, не последнюю роль сыграла пре-дыдущая личная жизнь. Оля по сравнению с ним казалась юной девочкой.
Майкл, словно почувствовав, что в моей голове идёт сравнительная оценка его и Оли, поднялся и покинул модуль. Буквально через несколько секунд за ним вышла и Оля. Мне стало неловко перед ними, хотя мной не было произнесено ни слова. Надо сказать: превосходства перед Майклом я при этом тоже не ощутил.
После полудня вновь собрались у нас. С этого момента мы здесь толк-лись целые сутки: непрерывно вели связь с прибывающим к нам кораблём. Наше волнение нарастало с каждой минутой. Асан попросил Геллера, чтобы спустился к нам именно он. Но тот возразил:
– По плану полёта с вами встретится Винер. Ему даны соответствую-щие инструкции. Я останусь на орбите.
– Рональд, – я хочу тебя увидеть. Ты не можешь мне отказать, – произ-нёс Асан настойчиво.
Рональд надолго замолчал, а затем, когда мы уже полностью утратили терпение, пообещал:
– Хорошо. Когда Винер полностью выполнит свою миссию и возвра-тится на корабль, тогда я, возможно, ненадолго опущусь к вам.
Мы переглянулись. Никто не проронил ни слова, лишь каждый мог за-метить на лицах друг друга несказанное разочарование. Очевидно, все усом-нились в успехе.
Рональд, словно почувствовав это, решил подбодрить нас.
– Вместе с продуктами и кислородом я привёз ваш заказ.
На это сообщение мы только пожали плечами. Мы, кажется, ничего не заказывали.
– Я привёз вам «Малютку» для троих – двух взрослых и ребёнка.
Да, это наша с Катрин просьба – иметь такую технику. В другой раз я бы обрадовался. Но сейчас это сообщение вызвало ещё большее разочарова-ние.
До прилёта корабля на орбиту или сидели молча, или слонялись взад вперёд, но тоже молча. Когда услышали рёв ракетных двигателей, высыпали на улицу.
Геллер то ли посовещавшись с Землёй, то ли нарушив инструкцию,  спустился к нам  лично. Они обнялись с Асаном и Майклом, как старые доб-рые друзья. Мне он пожал руку, перед женщинами и детьми раскланялся. Ко-гда процедура встречи была завершена, зачитал приветствие и благодарность с Земли – от правительства и руководства космического центра.
После официальной части состоялась товарищеская беседа. У Геллера и у нас были, безусловно, разные интересы. Ему нужны были наши образцы марсиния, в полном объёме, который у нас был, и карта с разведанными за-лежами. Нам от него нужно было одно – взять нас всех с собой.
Поэтому Асан, не мешкая, приступил к конкретным переговорам.
– Рональд, скажи честно, в каком состоянии находится подготовка      не возвращаемых экипажей?  – задал он свой первый вопрос.
– Подготовка идёт, но время их вылета сейчас не определено.
– Почему? – спросила Катрин.
– Обнаружены серьёзные неполадки в системе управления корабля и в его маршевых двигателях. В навигационной аппаратуре есть проблемы. За-держка с вылетами следующих поселенцев, скорее всего, продлится до пяти-десятого года. Возможно, к тому времени пойдут в серию такие двигатели, как на моём корабле. Тогда процесс переброски людей сюда ускорится.
– Рональд, нас такая перспектива не устраивает, – начал объяснять на-шу позицию Асан, – если не исправить нашу демографическую ситуацию немедленно, то в пятидесятом году её уже не для кого будет исправлять.
– Чем я могу вам помочь?
– Ты должен нас забрать отсюда, – сказал Асан.
– Кого – вас?! – воскликнул Рональд. Было заметно, что он очень испу-гался.
– Рональд, ты должен это сделать, –  вмешался в разговор молчавший до этого Майкл. – Другого не дано. 
– Вы в своём уме! – возмутился Рональд. – Меня за это отдадут под суд.
– Мы тебя привезём со связанными руками, – сказал Майкл. – А зна-чит, под суд идти нам. Мы на это согласны. Мы будем сидеть, но зато наши дети будут учиться в школах и жить естественной жизнью. Рональд, с нами поступили, мягко говоря, не по-товарищески. Тебе под силу исправить эту подлость.
– Майкл, хотел бы я видеть тебя на моём месте. Я бы посмотрел на твои действия, – произнёс Рональд с нескрываемым возмущением. Затем, по-колебавшись, добавил: – Вы все сюда прибыли добровольцами. Знали, на что шли.
– Рональд, логика твоих рассуждений безупречна. Но ситуация сейчас такова, что мы вынуждены тебя и твоего бортинженера привезти со связан-ными руками. За неудобства мы щедро рассчитаемся. Хватит тебе и ему с лихвой на всю оставшуюся жизнь, – сказал Майкл настойчиво.
Рональд задумался. То ли не знал, что ответить, то ли искал выход из создавшейся ситуации. Наконец он сказал:
– Ничего из вашей задумки не получится. Во-первых, вам не удастся обмануть Винера. Он всё поймёт и предпримет все меры к противодействию. Во-вторых, это подло с вашей стороны.
– Я же сказал, это вынужденная мера. У нас нет другого выхода, – про-изнёс Майкл слегка повышенным тоном.
В разговор неожиданно вмешалась Оля. Она сильно волновалась, голос срывался, казалось, она вот-вот разрыдается.
– Майкл, мы ни в коем случае не должны применить насилие. Мы должны немедленно связаться с Землёй и изложить свою позицию. Иначе я не полечу.
Оля мельком взглянула на меня, я кивнул головой, дав понять, что я с ней согласен. Рональд тоже приободрился, почувствовав поддержку. Все пе-ревели взоры на Аи, и замерли в ожидании, что скажет она.
– Надо связаться с Землёй, – сказала Аи тихо.
– Там сейчас ещё ночь. Они начнут работать часа через три, да время на сообщение туда-сюда целый час заберёт. Да думать будут полдня, не меньше, – произнёс Майкл всё тем же недовольным голосом.
– Ну вот и хорошо, – сказала Аи. – Успокоимся все за это время.
– В  чём выразится ваше  спокойствие? – возмутилась Катрин. – В пре-дательстве своих детей? Мы убедились, что условий жизни для проживания людей на Марсе на данный момент нет. Оставлять детей здесь ещё на два го-да – преступление. Это я говорю вам как врач. А проект мы не срываем. Ока-завшись на Земле, мы дадим столько информации, что её надо будет перева-ривать несколько лет многим научным коллективам и делать из неё соответ-ствующие выводы.
Катрин перевела взгляд на Рональда и, глядя ему в глаз, произнесла:
– Сложилась чрезвычайная ситуация. Такая примерно, как у лётчика, когда самолёт входит в штопор. Чтобы выходить из чрезвычайных ситуаций разрешения не спрашивают. Мужчины не спрашивают. Они из них выходят.
Рональд вновь повесил голову и сидел молча.
– Почему ты об этой ситуации молчала всё это время? А теперь, когда приспичило возвращаться, забила тревогу? – спросила Аи у Катрин срываю-щимся то ли от волнения, то ли от возмущения голосом.   
– Я не молчала. Посмотри в базе данных, какая информация передава-лась на Землю все эти годы.  И взгляни на получаемые ответы, вернее ответ: «Ваша информация принята к сведению. Проводится детальный анализ».  Сколько они её собираются анализировать!
Перепалку прервал Рональд.
– Давайте произведём выгрузку модуля. В любом случае груз назад не повезём, – сказал он.
Я, Асан и Майкл освободили посадочный модуль. Груз перетащили в модуль-склад. Это были, в основном, кислородные баллоны и питание.  «Ма-лютки» среди прибывшего груза не было.
– Где «Малютка»? – спросил я.
– В грузовом контейнере. Возможно, мы его сбросили далековато от вашей базы. Найдёшь по пеленгу. А вот письмо. От её создателя. Лично тебе. Я сунул письмо в карман. Решил почитать, когда всё успокоится.
Закончив с выгрузкой, я достал контейнеры с марсинием и передал их по описи Рональду. В момент передачи он сказал мне по секрету:
– Ажиотаж вокруг этого марсиния небывалый. Ожидается очередная золотая лихорадка. Частные компании  арендуют у космодромов пусковые площадки, выкупают космические  корабли для их запуска к Марсу.
– А как же на это реагирует власть! Правительства, президенты! – вос-кликнул я охваченный и недоумением, и возмущением.
– Власть делает вид, что ничего не знает. Большие деньги застят глаза. Поэтому принцип пиратский – успеть раньше конкурента. Ходили слухи, что некоторые тайные пуски будут произведены вслед за нашим. Марсиния ещё никто не видел, но иметь его хотят все.
– Это новость интересная, – сказал я. – Большое спасибо за информа-цию.
– Ты же мне ещё дай карту с разведанными залежами, – напомнил Ро-нальд.
Это просьба поставило меня в тупик. Отдать ему ложную карту – это противоречило моим моральным принципам. Отдавать подлинную не хоте-лось. В логике Катрин было много рационального.
– Она не готова, – сказал я. – К следующему прилёту всё оформлю, как положено. Надо уточнить некоторые детали.
– Хорошо,  – сказал Рональд. – Приложи только информацию о её не-готовности к контейнеру с марсинием.
Я понял, что он обо всём догадался, но настаивать ни на чём не стал. Возможно даже потому, что его судьба была в наших руках. И ещё было не понятно, будем ли мы вязать ему руки или отпустим с миром. Не исключался вариант, что мы улетим, а они с Винером останутся. Он всё это хорошо по-нимал.
Связались с Землёй. Изложили подробно сложившуюся ситуацию. Из-ложили свою просьбу о немедленном возвращении. Получили ответ: «Земля – Марсу-1 и Марсу-2. Принято к рассмотрению. Вопрос будет решён с при-лётом к вам следующего корабля. Корабль с марсинием и картой отпустите немедленно».
– Вы ожидали другой ответ? – спросила Катрин у всех сразу.
Все промолчали.
– Мне пора, – сказал Рональд. Он пожал руки нам, мужикам,  кивнул женщинам и детям, и ушёл к модулю. Через некоторое время я догнал его.
– Что случилось? – спросил он.
– Проводить надо. Я всё-таки здесь хозяин.
– Спасибо, – сказал он. – Я сразу догадался, что ты хороший человек.
Рональд пожал мне руку и сказал:
– Попробую уговорить Винера. Если согласится, решусь на ваш план. Не согласится – попробую доходчиво рассказать о ваших проблемах в цен-тре.
Рональд, сделав несколько шагов, остановился в раздумье.  У меня поя-вилась надежда на то, что он сейчас примет какое-то неординарное решение. Безусловно, я ожидал от него короткую фразу: «Собирайтесь! Поехали!» Но Рональд произнёс другие слова.
– Корабли, которые, может быть, идут за нами следом ещё более со-вершенней нашего, – произнёс он тихим виноватым голосом. 
– Ты не преувеличиваешь? – спросил я недоверчиво.
– Может быть, но это не исключено, – ответил Рональд и посмотрел на меня пристальным взглядом.
«То ли что-то недоговаривает, то ли пыль в глаза пускает», – подумал я, но эмоций никаких не выразил. Я ещё надеялся на положительное совме-стное решение Рональда и Винера.   
…Модуль плавно оторвался от поверхности Марса и ушёл к ожидаю-щему его кораблю.
Через полчаса мы получили сообщение: «Винер не согласился. Изви-ните. До свиданья. Рональд».
– Значит, нам надо самим решать проблему народонаселения, – сказала Аи с некоторой неуверенностью в голосе.
– Хорошее предложение, – сказала Катрин. – Я сама бы с удовольстви-ем родила бы ещё и не одного, но…
Катрин замолчала, а все взоры обратили на меня. Я сидел и только по-жимал плечами, поскольку для меня такое заявление было полной неожидан-ностью.
– Чего вы на него так смотрите? – спросила Катрин, почувствовав, что я стал зоной всеобщего внимания.
– А что нам делать после твоего такого заявления? Или ты хочешь ска-зать, что мы должны его немедленно казнить? – попытался пошутить Асан. – Если ты хочешь, то кто ж виноват, кроме него?
– Все мы частично виноваты. Я не исключение. Мы все нарушаем ре-жим пребывания на открытом пространстве. Мы часто ходим с оголёнными лицами. Несмотря на то, что я врач, тоже его нарушаю. И, как наркоманка, которая не в силах себя убедить, что этого делать нельзя,  сдираю с себя мас-ку и дышу, дышу, дышу.
– Ну и что? – такой немой вопрос застыл у всех на лицах.
– Должна я  всех нас огорчить, – произнесла Катрин тихо, – не имеем мы уже морального права увеличивать народонаселение.
– Это ещё почему? – задал вопрос Асан вслух; у остальных, в том числе и у меня, его можно было прочесть в глазах.
– Потому, что мы все приняли определённые дозы радиации. К сожа-лению, их большую часть, – уже здесь. Реабилитационный период мы смо-жем пройти в земных клиниках. И даже когда  все ваши анализы покажут норму, лучше не рисковать.
После этого сообщения долго никто не мог проронить и слова. Первой с себя пришла Аи.
– Почему же ты не сказала этого в присутствии Рональда? – спросила она.
– Это всё следует из данных ваших медицинских обследований, кото-рые я регулярно передавала на Землю, – сказала Катрин. – Думаю, что за-держка с отправкой к нам новых поселенцев связана не с техническими при-чинами, а с биологическими.
– Это значит, что рейсы могут отменить вообще! – воскликнул Майкл.
– Если радиационная обстановка улучшится,  проект продолжится, ухудшится или останется на сегодняшнем уровне – примут какое-то реше-ние, – сказала Катрин.
– И каким же это может быть решение? – спросил Асан.
– Могут нас вернуть на Землю или изобретут что-то, которое позволит человеку жить в таких условиях, – сказала Катрин.
– Обеспечат наше здешнее доживание ?! – воскликнул Асан возбуж-дённым голосом. – А как же дети?
– Вот и я о том же, – произнесла Катрин сердито.
– Почему ты всё-таки не озвучила всё это, когда здесь был Рональд? – спросил Майкл. – Наши действия могли быть и другими.
– О причинах задержки вылета кораблей я  сама догадалась после того, как Рональд распрощался с нами, – сказала Катрин грустно и, немного по-временив, съязвила: – Но не думаю, что вы стали бы решительнее и мы бы сейчас двигались к Земле.
– Если так дела обстоят с атмосферой, если такова радиационная об-становка, то нас через год возвратят, – возразила робко Аи.
– Возвратить нас – это значит поставить крест на проекте на долгие го-ды. Кто на это пойдёт? – воскликнула Катрин возбуждённо.
– Да, это значит признать, что сотни миллиардов выброшены на ветер,–  поддержал Асан мнение Катрин. – За это по головке не погладят. Будут вы-кладываться дальше, чтобы запустить для переброски сюда людей корабли нового типа.
– Какого нового типа? – задал вопрос Майкл с изрядной долей скепти-цизма и тут же пояснил его причину: – В серию они пойдут не раньше чем через пять лет, корабль целиком – через все десять. Этот вариант нас не уст-раивает!
Последнюю фразу Майкл произнёс с металлом в голосе.
– Какой устраивает? – спросил Асан.
– Через год, максимум через два сюда прибудет грузовик. И тогда мы должны быть решительнее. Катрин права. Свой шанс мы в этот раз упустили.
– А если не прибудет?  Груз нам доставят и беспилотным кораблём, – сказал Асан грустно.
– Прибудет. За марсинием прибудет. Но поздно прозрели. Хотя и на том спасибо, – сказала Катрин с солидной долей раздражения. И дополнила: – Следующий экипаж уже не будет таким беспечным, как Рональд.
В словесную перепалку вмешалась Оля.
– Не ссорьтесь. Что Бог ни даёт – всё к лучшему, – сказала она и оки-нула всех весёлым примирительным взглядом. Когда мы с ней встретились глазами, я утвердительно кивнул и ещё подумал: «Оля – терпеливый, муже-ственный человек. Повезло Майклу».
Олю поддержала и Аи.
– Вот это правильно, – сказала она, слегка смущаясь, – надо надеяться на лучшее и верить в будущее.
На этой мажорной ноте наше собрание и закончилось.


Глава 37
Незваный гость

С гостями  распрощались  молча. Говорить больше было не о чём, да и не хотелось. Следующее посещение землян, в лучшем случае, состоится че-рез два года. Сообщения Геллера о нас за такой короткий срок вряд ли будут учтены. К тому же, как они будут учтены? В каком свете он всё преподнесёт.
Катрин  со мной не разговаривала, ходила молча, вся погружённая в свои мысли. Если же я пытался с ней заговорить, тут же впадала в истерику.
– Езжай к этим рассудительным умникам, к своей благородной Оле, и трепитесь о насущных проблемах. У вас запас времени большой. Несколько земных лет. Только не забывайте, что жизнь нам и нашим детям отмерена тоже по земным меркам.
Мои доводы она не воспринимала и даже не слушала их. Поэтому я решил проверить привезенный Геллером и Винером контейнер и взять «Ма-лютку». Я вспомнил о письме, которое мне передал её создатель.
Письмо не письмо – записка. «Большое спасибо за Ваш заказ: спроек-тировать семейного «Малютку». Я сразу понял, что Вы технику оцените. Эту модель я снабдил миниреактивным двигателем, чтобы Вы могли выбраться из разрежённого пространства и даже ненадолго выйти в космос. Ещё раз ог-ромное Вам спасибо. Дерзайте».
Утром я снарядил «Великана» и собрался в путь.
– Куда? – с таким вопросом Катрин преградила мне дорогу.
– А тебе разве не всё равно?
– Не всё равно.
– Поеду за семейным «Малюткой». Прокатимся втроём по равнинам Марса.
Катрин краешком губ улыбнулась и сказала:
– Хорошо. Мы будем ждать тебя.
Контейнер я отыскал без труда. Набрал код запорного устройства и распахнул дверь. Здесь было много напичкано всякой всячины, но я взял только опись и выгрузил «Малютку». Внешне он был почти таким же. Но мест в нём было три – два взрослых и одно детское. «Молодец конструк-тор!», – произнёс я вслух с восхищением и благодарностью. И ещё подумал: «Как здорово, когда человек избрал ту профессию, которая ему определена от природы. В таких случаях говорят: «Специалист от Бога».
Я осмотрел эту минимашину со всех сторон, затем забрался вовнутрь. Захотелось опробовать. Я поднялся вверх и осмотрелся.  Вокруг, сколько ни глянь, бесконечная голая равнина. В небе я заметил движущийся Фобос. У меня возникло неодолимое желание полететь к нему. Я вспомнил слова из записки о том, что на «Малютке» можно выйти в космос и, не отдавая себе отчёта, двинулся к этому неизведанному спутнику Марса. «Ведь это же неда-леко, – подумал я, – всего около шести тысяч километров».
«Малютка» двигался настолько уверенно и красиво, что от восторга за-хватывало дух,  смеялась и пела душа.  Однако через несколько часов полёта «Малютка» начал терять скорость. Я понял, что пошли слои  разрежённого воздуха. До моего сознания дошло, что я сильно увлёкся этим сказочным движением. Но упоение от полученных ощущений было столь велико, что я решил двигаться дальше. Для этого надо было включить ракетный двигатель. Я начал изучать панель управления и искать необходимые органы, чтобы включить режим реактивного движения.
Вдруг послышались звуки похожие на раскаты грома. Я очень удивил-ся и решил приостановить свой полёт. Звуки удалились и постепенно стихли. На душе возникла какая-то неясная тревога. «Что бы это могло быть? – спрашивал я себя. – Природное явление или…?».  Я решил возвратиться к контейнеру, погрузить «Малютку» на «Великана» и двигаться на базу.
Пока я возвращался, да занимался погрузкой «Малютки» прошло не-сколько часов. Внешне всё было спокойно, но на душе было тревожно. Я пы-тался себя успокоить и убедить, что всё в порядке, но неясное ощущение бе-ды всё больше овладевали мной.
И вот – только я начал движение, в подтверждение моему беспокойству в кабине марсохода  прозвучал сигнал тревоги. Он шёл с нашей базы, от Кат-рин. Я остановился, включил режим общения, но Катрин на связь не выходи-ла. Я не на шутку перепугался.  Тревоги у нас до сих пор ещё не было. И, главное, почему с ней нет связи? Значит, что-то случилось. Возвращаться на-до было немедленно. Я быстро выгрузил «Малютку», забрался в него и взмыл в небо.
Ещё на подлёте я заметил невдалеке от базы посадочный модуль. Зна-чит, я слышал не раскаты грома, а гул ракетных двигателей.
Первое, что пришло мне в голову, было то, что вернулся Рональд. «Чем чёрт не шутит, – подумал я, – может, совесть замучила, или посчитал, что не-плохо бы поживиться марсинием, а там хоть трава не расти». Однако, при-близившись, я понял, что это другой модуль. А, значит, сигнал тревоги свя-зан именно с ним. Значит, в нашем доме незваные гости. 
Я опустился чуть поодаль от базы, чтобы не создавать излишнего шу-ма. Тихо подошёл к нашему жилому модулю, прислушался. Тишина. Вошёл. Никого. Где же Катрин? Где сын? Что с ними? Сердце сжалось от волнения, и от сконцентрированной энергии готово было расплавиться.  Я  осторожно двинулся к медицинскому модулю. Тишина. Вошёл во внутрь и тут же ус-лышал команду: «Стоять! Ни с места! Одно движение – и ты будешь пре-вращён в сито». Последовал плач сынишки. Теперь я разглядел обоих в углу, перепуганных. Рядом с ними стоял верзила в скафандре, но с открытым ли-цом.  Он держал в руках автомат, нацеленный уже теперь на меня. Я понял, что моя семья находится в заложниках.
Увидев своих родных живыми, у меня сразу отлегло от сердца. Я об-легчённо вздохнул и искренне рассмеялся. 
– Заткнись, истерик, – потребовал верзила.
– Ошибаешься! Нервы у меня в порядке. Я смеюсь потому, что сейчас мне очень весело, – сказал я, глядя ему непринуждённо в глаза.
– В первый раз вижу, чтобы перед отправкой на тот свет так весели-лись, – сказал он, явно давя мне на психику.
– Я побуду ещё на этом. Ведь на тот ты меня отправлять не будешь, – сказал я хладнокровно. – Ты сюда прибыл за марсинием. Он у меня есть. А без меня ты его не найдёшь. Логично?
– Допустим.
– Ну вот.
Но бодрое настроение у меня появилось не от предстоящей сделки, хо-тя она на какой-то момент была возможна. В итоге этот искатель сокровищ, загрузившись марсинием, прикончил бы меня, чтобы я не показал злачные места другим. У меня потеплело на душе от того, что этот негодяй, чтобы не упустить своё, дал мне шанс. Теперь надо, чтобы он позволил приблизиться к себе. А далее – два удара из приёмов рукопашного боя. За его исход я не бес-покоился. В окончательном результате был уверен. Лишь боялся, что перепу-гается сын.
– Слушай, – обратился я к нему, – пусть они выйдут, – я кивнул в сто-рону моей перепуганной семьи, – а мы с тобой поболтаем.
– Нет, пусть будут. Мне так спокойнее, – сказал он и навёл дуло авто-мата на Катрин и Саньку.
Это уже было чересчур. От серьёзности момента у меня по спине по-бежали мурашки и даже пот выступил на лице. Надо было действовать не-медленно.
– Слушай, свяжи меня, чтобы ты не нервничал, – сказал я и вытянул вперёд руки, сложенные так, чтобы их удобно было связать. Незваный гость отвернул дуло автомата от Катрин и Саньки и начал медленно поворачивать его в мою сторону. Я мгновенно сделал шаг вперёд и нанёс рукой сильней-ший удар в корпус. Второй молниеносный удар был нанесен ногой по голове.
Огромное тело с шумом рухнуло на пол. Я высвободил из-под него ав-томат и разрядил его. Хотел уничтожить, но передумал. «Судя по всему, оружие может пригодиться», – решил я. 
 Когда Катрин немного пришла в себя, рассказала, что произошло в моё отсутствие.
«В медицинский модуль ворвались четверо незнакомых людей. Начали требовать марсиний. Я сказала, что не знаю, о чём спрашивают. И ещё они добивались: где ты. Как будто прибыли сюда по наводке. Я опять сказала, что ничего не знаю. Тогда они начали угрожать мне. Я смогла включить сиг-нал тревоги. Меня тут же отшвырнул один из них и больно пнул ногой вбок. Санька перепугался, начал плакать».
Далее Катрин ничего не смогла рассказать, так как слёзы неудержимо покатились по её лицу. Но дальше уже всё стало ясно. Рональд  сказал прав-ду. К Марсу двинулись пиратские корабли. В голове родилась спасительная мысль: «Надо захватить один из них и на нём возвратиться на Землю».
Я рассказал Катрин о своём разговоре с Рональдом и поделился только что родившейся мыслью. Мы тут же связались со второй базой. Наше сооб-щение их повергло в шок. Когда волнение улеглось, начали обсуждать план действий. Первое, что надо было сделать, – это добраться им всем в распо-ложение нашей базы. На «Великане» слишком долго. Я предложил решение, по которому один из мужиков прибывает на их одноместном «Малютке», а затем перевозит всех по очереди на трёхместном. Я дежурю возле пленника. Когда он очухается, буду добывать у него нужные сведения. На том и поре-шили.

Глава 38
Захват корабля

Операция по переброске народа второй базы длилась более суток. К моменту её завершения мы уже знали от нашего пленного, который назвал себя Остином, о том, что на орбите Марса крутится корабль, который привёз искателей марсиния. На корабле остался один из них – штурман корабля. На поверхность Марса спустились четверо. Один из них – наш пленный, трое во главе с капитаном прочёсывают окрестности; меня ищут. Информация о мар-синии у них достоверная, и обо мне, его первооткрывателе, тоже.
На всеобщем совете было принято решение: завладеть кораблём и от-правиться на нём к Земле. Задача непростая. Во-первых, надо уговорить пленного стать на нашу сторону и помочь войти внутрь корабля.
Во-вторых, надо нейтрализовать тех троих, которых мы ещё ни разу не видели и не знаем, где они есть. 
И, в третьих, мы не знаем навигационных маршрутов, обеспечивающих выбор правильного курса. Несмотря на наличие в нашем экипаже двух про-фессиональных лётчиков, без навигационной карты наше возвращение может оказаться плачевным. Коррекцию нашего движения может обеспечить Земля, если мы сможем с ней связаться с чужого корабля. К тому же,  все мы, не сговариваясь, приняли решение возвратиться тайно. Возвратиться и раство-риться в пёстром людском потоке.
– Слушай, Остин, какую долю марсиния ты рассчитывал получить по возвращению на Землю? – спросил я.
– Зачем это тебе надо? – последовал вопрос на вопрос.
– Чтобы предложить тебе сделку.
– Предлагай.
– Мы дадим тебе слиточек, чтобы хватило на жизнь.
– Что взамен?
– Обеспечить нам вход на корабль, – сказал я.
– Как же я это сделаю? Модулем умеет управлять только капитан, – сказал Остин.
– А если модуль выведем на орбиту мы, и подрулим к кораблю, как со-стыковаться с кораблём и войти в него?
– Не знаю. Это знает только капитан, – ответил Остин стандартно.
– Как зовут штурмана? – спросил я.
– Мэтью, сэр, – ответил Остин.
– Какова твоя функция на корабле? Зачем тебя взяли, если ты ничего не знаешь? – спросил я.
– Охрана капитана и сокровищ, – сказал Остин.
– То есть ты нам больше не нужен. Нам нужен капитан, – сказал я. – Как его зовут?
– Его зовут Кристофер, сэр, – сказал Остин.  – Но я вам могу понадо-биться, чтобы найти капитана.
– Для этого тебе надо дать возможность воспользоваться связью?
– Совершенно верно, сэр, – произнёс Остин, не скрывая радости.
– И ты дашь ему условный знак, что находишься  в плену и тебя надо выручать? Нет, дружище, не нужен нам ни ты, ни твой капитан, – сказал я.
– Почему?
– Мы обо всём договоримся с Мэтью. Он поумней тебя и сообразит, что другого выхода, как открыть нам шлюз, у него нет. Сам он к Земле не до-берётся, да мы ему это и не позволим. Слиточек марсиния, от которого ты отказался, мы отдадим ему. Всю жизнь нас помнить будет и благодарить, что не зря в такую даль мыкался.
– Я согласен, сэр.
– С чем?
– Обеспечить вам вход на корабль. И себе тоже.
– Ну вот это другое дело, – сказал я. 
– Только мне два слиточка, сэр.
– Не жадничай, – сказал я. – И запомни: в случае провала с модуля по-летишь вниз головой.
Как только я договорился с Остином о проведении операции, мы, все шесть взрослых, провели экстренное совещание. Надо было выработать план захвата корабля. Одним из предложенных вариантов был тот, по которому мы все: дети и взрослые, включая Остина, садимся в модуль и отправляемся к кораблю. Остин должен будет изложить Мэтью легенду, выслушав кото-рую тот откроет шлюз.  А далее дело техники. Эту технику возлагали на ме-ня. Дело, порученное мне,  было чрезвычайной важности. Мы рисковали детьми.
По второму варианту, часть нашей группы должна остаться на базе с детьми и ждать возвращения модуля, чтобы вторым рейсом забрать осталь-ных. Но второй вариант был сразу отвергнут, поскольку, в случае возвраще-ния капитана со своей группой, второго рейса не будет.
Второй вариант был лучше только тем, что мы возвращались на Землю без Мэтью и Остина, которых тащить с собой было не безопасно.
И, наконец, независимо от того, по какому варианту мы попадём на ко-рабль, мы должны будем решить навигационную проблему. Как правильно задать маршрут движения. При старте с Земли его задают на Земле. Коорди-наты старта и маршрут движения рассчитаны с высочайшей точностью спе-циально обученными для этого людьми и введены в полётное задание кора-бельного компьютера. Маршрут обратного старта определит тоже  компью-тер, но в его память надо ввести координаты старта, время старта с точно-стью до секунд и координаты точки приземления, тоже определённые с вы-сочайшей точностью. Ничего этого у нас не было. Возможно, все эти данные есть у капитана, но где этот капитан и как его пленить и заставить на себя ра-ботать? А может быть, у этого капитана тоже ничего нет. Когда он доложит на Землю, что сундуки набиты марсинием, ему раскодируют карту, которая введена в бортовой компьютер. Мы же, если двинемся наугад, рискуем про-скочить Землю и уйти в бесконечность, как едва не случилось с Олей, Майк-лом и Аи.
От этих рассуждений голова шла кругом, а решение надо было прини-мать срочно. Когда дело зашло в полный тупик, Асан вдруг вспомнил о кон-верте с надписью: «Вскрыть при чрезвычайных обстоятельствах».
– Кажется, время настало вскрыть этот конверт, – сказал Асан.
– Вскрывай, – сказал я безразлично, – конверт распространялся на пря-мой полёт.
И ещё подумал: скорее всего, он распространяется на наши взаимоот-ношения и ни к чему теперь ворошить прошлое, да ещё в такую минуту.
Асан неторопливо вскрыл конверт и вынул из него сложенный в не-сколько раз лист бумаги.
– Ну, открывай, не тяни! – поторопил Майкл.
Когда Асан развернул этот лист, все воскликнули: карта?!
– Это навигационная карта, которая нам нужна! – подтвердил Асан. 
Да, действительно, это была рабочая навигационная карта, по которой можно было рассчитать необходимый маршрут между Марсом и Землёй.
– Всё! Медлить нельзя, пошли! – скомандовал Майкл.
– Подождите, надо ещё забрать контейнеры с марсинием, – сказал я.
– Контейнеры?! – воскликнули Асан и Майкл удивлённо.
– Да, контейнеры. Есть что нести, – сказал я.
– А что делать с нашим контейнером, который с неизвестным газом? – спросил Майкл. – Мы его сюда привезли.
Посовещавшись, решили не брать, поскольку он может разнести в кло-чья весь наш корабль. 
Майкл с Асаном взяли мои увесистые заготовки, каждый в обе руки, я толкал в спину связанного по рукам Остина, женщины тянули под руки де-тей.
Чем ближе мы подходили к модулю, тем больше меня охватывало бес-покойство. Я не мог выработать план пленения этого Мэтью. Во-первых,  на-до  придумать что-то, из-за чего он согласится открыть вход на корабль.
Во-вторых, пока я перейду по узкому шлюзу, он из меня точно сито сделает, даже если я буду идти под прикрытием Остина. Надо его выманить в модуль или убедить, что другого выхода у него нет. Но это тоже дело непро-стое.
Иду на откровение с Остином. Говорю, что весь расчёт на него. Откры-ваю один из контейнеров. Показываю лежащие в нём слитки.
– Любой из них, – говорю я и киваю небрежно в сторону сокровищ, – это целое состояние. Ты хотел два. Я по прибытию на Землю дам тебе три. Но дело ты должен сделать. Понятно?
– Да, сэр.  Сделаю всё, на что способен.
Подошли к модулю. Быстро затолкали в него Остина. Влезли следом сами. Асан сел за пульт управления. Взревели двигатели, и мы взлетели.
Остин выходит на связь с Мэтью.
– Мэт! У нас чрезвычайное происшествие.
– Какое?
– Подробности с глазу на глаз.
– Ты где? На базе? С хозяевами все вопросы решил?
– С хозяевами решил. Сейчас я уже у тебя.
Асан плавно подходит к кораблю. Стыкуется с ним. Я даю команду женщинам и детям уйти от шлюза, забиться в угол.
– Мэт, открывай! Я уже рядом с тобой, – говорит Остин.
Наступает кульминационный момент. Ничего нельзя предсказать ни на один шаг.
– Как ты здесь оказался, Ост? Где капитан? Кто поднял модуль?
– Мэт! Я же тебе сказал, что всё с глазу на глаз.
– Ост, ты предатель. Я тебе довольно много должен. О долге помню. Но теперь я с тобой рассчитаюсь пулями. Я сейчас открою. Иди башкой впе-рёд. Я всажу в неё целую обойму. А потом изрешечу твоего извозчика и всех остальных, сколько их ни есть.
– Мэт! К чёрту эмоции. У нас нет выбора. Мы должны вернуться. Но нам дают шанс сделать это не с пустыми руками.
– Тебе врут, и ты врёшь!
– Слушай, Мэт! Нам все врут. Хозяева, которые нас сюда послали, то-же врали, когда обещали, что откинут нам кусок из того целого, которое мы им привезём. Загребут всё себе, а нам с тобой, как бездомным собакам, кос-точку бросят, а потом ещё и ногой пнут.  К тому же, то всё, что мы должны-привезти, ещё найти надо. А тут дело верное. Уже сейчас можешь посмот-реть на свою долю.
Шлюз открылся, и в проходе показалось дуло автомата. Этого было достаточно. Я быстро схватил за автомат и потянул его на себя. В ответ по-следовало сопротивление, но оно уже было бесполезно.
Через несколько секунд Мэт сидел передо мной, уже успокоенный, и ждал своей участи. Чтобы он не нервничал, я его обнадёжил – пообещал ему долю по прибытию.
– Не верю тебе, – сказал Мэт.
– Придётся поверить. Другого выхода у тебя нет. Даю слово, ты своё получишь. Но, если чудить вздумаешь, останешься в космосе. Навек.
Мы изучили внимательно навигационную карту, занесли в бортовой компьютер необходимые данные для полёта и двинулись к Земле. У меня и, наверное, у каждого из нас было невероятное, не поддающееся описанию волнение. Прощай Марс! Здравствуй Земля! Прими нас назад, матушка!

Глава 39
Обратный рейс

На своём коротком тайном совещании решили, что наши сомнительные попутчики будут лететь со связанными руками. Захват ими корабля был ма-ловероятен, но такая возможность не исключалась. Все-таки Мэтью был штурман и мог рискнуть сделать посадку самостоятельно.  Но вначале они бы освободились от нас.
Чтобы свести риск к минимуму, я привёл в негодность автоматическое оружие и спрятал холодное.  Несмотря на принятые меры предосторожности, опасность сохранялась, и надо было быть всё время на чеку.
Мы стояли в карауле семьями. Одна семья караулит, вторая бодрству-ет, третья спит. Скажу сразу, это были самые напряжённые дни в моей жиз-ни. Только сознание того, что мы движемся к Земле, придавало нам сил. Тя-желей всего, без преувеличения, было Катрин. Она неукоснительно, неустан-но выполняла свой медицинский долг. Ежедневно все, в том числе и плен-ные, подвергались медицинскому осмотру. Она требовала ото всех и следила, чтобы каждый из нас выполнял процедуры, противодействующие негатив-ным факторам, присущим  состоянию невесомости. Диагностирующая аппа-ратура работала непрерывно. Особое внимание Катрин уделяла детям. Олю и Аи она научила проводить с малышами зарядку и лично контролировала вы-полнение каждого упражнения. Фраза «солевой обмен» стала самой большой страшилкой на корабле.
«Мы все должны возвратиться здоровыми. Будут проблемы со здоровь-ем у взрослых – это беда. Если у детей – преступление, которого мы себе не простим никогда!» Эти фразы Катрин повторяла едва не ежедневно. Все с ней соглашались и старались выполнять её инструкции.
Иногда приходили минуты разочарования. Я чувствовал себя  челове-ком, не выдержавшим испытания, беглецом. Доводы Катрин, безусловно, справедливы: Марс ещё не пригоден к переброске людей на вечное поселе-ние. И, в первую очередь, предали нас чиновники, не сделавшие ничего: ни для нашего возвращения, ни для нашего обновления или пополнения. Они руководствуются только своими меркантильными интересами. Но не для них я летел на Марс, не ради подвигов и славы. Мне стали невыносимы челове-ческие пороки и всеобщее безумие от невероятной корысти и стяжательства. Я уходил в мир, который я надеялся построить вместе с честными бескоры-стными людьми. И вот теперь я возвращаюсь, как возвращается к хозяину провинившаяся собака – с поджатым хвостом и преданными глазами.
 Однажды я нашёл в пилотской кабине несколько газет. Они были го-дичной давности, но мне очень сильно захотелось их почитать. Разочарова-ние ждало уже от первых строк заголовков: «Разорился крупнейший евро-пейский банк. Тысячи обманутых вкладчиков…», «В супермаркете маньяк расстрелял в упор…», «Известнейший политик уличён в махинациях и рас-тлении…».
Я с отвращением отшвырнул газеты в сторону. Начали одолевать со-мнения. «Вот куда нам приходится возвращаться, – думал я с отчаянием. – Может мы поторопились? Надо было подождать…»
Здесь мои мысли остановились на мгновение, словно текущая вода, на пути которой вдруг встретилось препятствие и тут же, как и вода, они про-ложили новое русло и потекли дальше. «Катрин права. Условия жизни на Марсе не пригодны для человека. Разум с этим согласен. Но как убедить сердце! В этом неудавшемся вояже, я второй раз потерял Олю а теперь, – и планету. А ведь я к ней уже привык. Успел её полюбить». Мне стало горько от того, что мне больше никогда не увидеть Деймос и Фобос, на «Малютке» не взмыть в небо… На мгновенье удалось себя успокоить: «Но зато я увижу Луну».
«Да! Я увижу Луну! – подумал я восторженно. И тут же, словно холод-ным душем, меня окатили нахлынувшие воспоминания: «Ты посмотри, какая Луна! Она словно красавица в зеркале…».
Я встрепенулся, поднялся и, не отдавая себе отчёта, пошёл в нижний отсек. Мне нестерпимо захотелось увидеть Олю. Я бесшумно достиг цели.
Майкл и Том спали, прислонившись друг к другу. Оля сидела рядом, глядела на них. Меня она не заметила. Я задержался на мгновение. Этого бы-ло достаточно, чтобы осознать: она любуется сыном и мужем. Я быстро ре-тировался. Вновь сел на своё место. Мыслей уже никаких не было. Я просто сидел не двигаясь.
Из этого состояния меня вывело лёгкое прикосновение. Я почувствовал на плече руку Катрин. Эту руку я узнал бы, наверное, из тысячи женских рук. Я продолжал сидеть не оборачиваясь. Она лёгким усилием повернула меня лицом к себе и, пристально глядя в глаза, спросила: 
– Почему грустный?
–Зря мы в такую даль мыкались, – ответил я неопределённо.
Катрин не умела читать мои мысли, она их чувствовала сердцем. Она прижалась ко мне и зашептала на ухо:
– Я летала на Марс не зря. Я нашла там тебя и Саньку. Ради этого мож-но всё понять и простить.
Как всё-таки женщины умеют врачевать сердце. Ласковое слово, улыб-ка – и откуда берутся силы и уверенность в правильности действий.
Однажды бортовой компьютер сообщил о том, что нам навстречу дви-жется неопознанный объект. На мониторе отобразилась его трасса. Она в точности совпадала с нашей. Это означало неминуемую катастрофу. Мы дви-гались на автоматическом управлении. Быстрее всех в ситуации сориентиро-вался Майкл. Он перешёл на ручное управление и сменил курс. Несколько минут промедления и столкновения было бы не избежать. Когда опасность миновала, Майкл, улыбаясь,  произнёс:
– Теперь у каждого из нас есть ещё один день рождения. Поздравляю.
– А что это было?
Ответ на этот вопрос хотели знать все.
– Похоже, второй пиратский корабль, – сказал Майкл. – Опасно теперь уже тут гонять без расписания, без выделенных коридоров. Хорошо, что мы вовремя сдёрнулись оттуда.
– Поберегите эмоции до места, – посоветовала Катрин.
– Шли мы, выходит, правильным курсом, – сказал Майкл, не обращая внимания на её замечание. – Надо вернуться вновь на эту трассу. Теперь уже она точно до Земли свободна. 
Несколько раз в кабине раздавались сигналы, запрашивающие выход на связь.
По этому поводу мы собрали экстренный совет. Решили ни в коем слу-чае на такие запросы не отвечать. Если нас обнаружат хозяева корабля, встречу на Земле организуют по всем правилам. Голову никому не сносить.
Наши пленники, понимая, что их ждёт та же участь, покорно молчали.
Когда до цели оставался месяц полёта, мы приступили к обсуждению плана высадки на Землю. Решено было садиться ночью, в малолюдном рай-оне. Но в какой стране?  Теперь на наших мониторах непрерывно висела кар-та земного шара. Вначале мы все почему-то склонялись к высадке в джунг-лях или в тайге. Рассматривались такие страны, как Аргентина, Бразилия, Россия. Почему-то нам казалось, что в отдалённых местах легче всего нам будет отделаться от наших попутчиков. Но потом поняли, что чем дальше в глубинку, тем сложнее для нас. Ведь у нас дети.
Неожиданное решение нашёл Майкл.
– Попробую с орбиты связаться со своим другом. Выйду на его мо-бильную связь. Когда мы расставались, он сказал: «Майкл, ты сумасшедший, но я всегда буду ждать от тебя сообщения».

Глава 40
Опять на Земле

И вот мы уже на орбите. Нас легко могут обнаружить  наземные стан-ции слежения. А может, уже обнаружили и готовятся к встрече.  Несмотря на то, что мы возвращаемся самовольно и на нас истрачены огромные средства, встречать нас будут торжественно. Но мы хотим  вернуться тихо, потому что мы устали душой. Потому что в торжествах нет искренности.
Со своим другом Майкл, на удивление, связался быстро. Не прошло и получаса, как между ними состоялся сеанс радиосвязи.
– Джек! Большой тебе привет! Это я, Майкл.
– Майкл?! – послышался в ответ удивлённый мужской голос. – Ты где? Всё там же, на своём Марсе?
– Нет, Джек. Я уже рядом с тобой.
– Ты уже в Америке!
– Нет, я пока на орбите.
– Садись и скорее приезжай ко мне.
– Я хочу, чтобы ты помог мне приземлиться. Ты сейчас в Нью или на космодроме?
– Нет, Джек уже бросил летать. Джек сейчас на ранчо. Сижу вот, лю-буюсь природой.
– Джек, это здорово, что ты на ранчо. Слушай меня внимательно.
Майкл лаконично изложил наше положение и предложил:
– Джек, надо найти укромное место для посадки. Но не слишком рядом с твоим ранчо. Думаю, что полторы сотни миль будет в самый раз. Органи-зуй транспорт. Нас девять душ. Сядем в полночь. Об остальном потолкуем у тебя.
До полуночи ещё десять часов. Мы все в ожидании. Мы встревожены. Тревога и бесконечная усталость на лицах детей. Глядя на них, мы волнуемся невероятно. Они приходят в неведомый им мир. Они сейчас окажутся на не-знакомой для них планете. Им надо будет нагонять детство.
И вот, наконец, мы пеленгуем передатчик Джека. Майкл даёт команду:
 – Отключи связь, ибо ФБР будет возле тебя раньше нас.
Неожиданно в разговор вмешался Мэтью.
– Сэр! – обратился он почему-то ко мне, – наш корабль – невидимка. Его видит только хозяин. Но быстро оказаться на месте нашей посадки, да ещё в Штатах, он не сможет. ФБР он боится больше чем мы. Но после при-земления надо торопиться.
– Чего ж ты молчал столько! – спрашиваю я строго.
– Сэр! Не спрашивали, потому и молчал.
Информацию Мэтью принимаем к сведению. И все, безусловно, полу-чаем изрядную порцию стрессовых эмоций.   
Модуль плавно отрывается от корабля и тихо приближается к Земле. Пилотирует Асан. Его лицо напряжено и сосредоточено. Но уверенность чув-ствуется во всём. Во всяком случае, я в нём не сомневаюсь. Посадку совер-шает лётчик-ас, герой Соединённых Штатов Америки. Он возвращается из длительного путешествия, которое уже принесло славу его стране. Но его никто не встречает. Он возвращается бесславно. Это его не удручает. Он сча-стлив, что движется  к Земле. Он счастлив, что у него есть Аи и Джия. Во всяком случае, я так думаю и на это надеюсь.
Садимся на поляне в лесу. Выходим из модуля. Я – последним. Плен-ники со мной. Я развязываю им руки. Мы все освобождаемся от скафандров и взахлёб дышим воздухом родной планеты. Плачут все. Даже пленные и да-же дети, глядя на нас. Я честно рассчитываюсь с Мэтом и Остом, жму им ру-ки, даю совет на прощанье:
– Мужики, идите с Богом, прошу только, не испытывайте судьбу.
Когда они  скрылись из виду, к нам подъехал Джек на солидном мик-роавтобусе. Мы быстро собрали свои вещички и двинулись на посадку. И здесь мы обнаружили нашу общую проблему: наши дети не умеют ходить по Земле. Они с трудом передвигают ноги, как будто тащат за собой гири. При-шлось их нести на руках. Но наши движения тоже были небезупречны – мы тоже разучились ходить.
На ранчо у Джека нас ждало море удовольствий. Душ, земной завтрак, зелёный огород, пение птиц – всё это казалось раем. Впрочем, цветущая Зем-ля, скорее всего, и есть рай. Просто об этом никто не догадывается.
У Джека мы прожили около месяца. За это время он приобрёл на чёр-ном рынке для всех нас документы. Мы не стали менять: ни имён, ни фами-лий, ни мест рождений. Малой родиной Саши, по документам, выбрали Лион – город, в котором родилась Катрин. Затем мы щедро рассчитались с госте-приимным хозяином, поделили марсиний.
Наконец настал день, когда к ранчо подъехали три такси. Прежде чем расстаться, мы обнялись, каждый с каждым. С Олей я прощался с последней. Когда обнимал её, не выдержал – вздохнул тяжело, до стона. Мне показалось – она тоже. Теперь наши дороги разошлись. Скорее всего, навсегда.
По дороге, водитель такси поделился с нами свежими новостями.
Едва мы тронулись, он сообщил:
– Вы слышали, только что передали: здесь, недалеко от этого места, миль двести, не больше, обнаружили тарелку, на которой прилетели инопла-нетяне? Нет, не слышали?
– Нет, не слышали, – говорим мы с Катрин дружно.
– И где же они? – спрашивает Катрин тихим дрожащим голосом.
– Их самих нет. Как сквозь землю провалились. Но где-то же они есть?
– Где-то они есть, – соглашается Катрин; при этом заметно, что она из-рядно волнуется.
– Вот видите, Вы не на шутку испугались, – говорит таксист, заметив её волнение. – Лично я не из робкого десятка, но скажу честно: тоже боюсь. От них, говорят, всего можно ожидать. Могут и с собой забрать.
– Не заберут, – успокаиваю я таксиста. – Зачем мы им нужны?
– А зачем они сюда прилетели? Этого никто не знает!
– Никто не знает, – соглашаюсь я и прошу поделиться второй ново-стью.
– Вторая новость, вторая новость, – повторяется таксист, очевидно, он ещё пребывает под впечатлением первой. – Вторая новость не лучше первой. На Марс высадились пираты, искатели марсиния. И, судя по всему, расстре-ляли первых поселенцев. Во всяком случае, на запросы Земли не отвечает ни первая, ни вторая база.
– Давно не отвечают? – спрашиваю я.
– Вы как с Луны свалились или даже с Марса! – возмущается таксист. – Полгода уже не отвечают. Но только сейчас поняли, что их расстреляли пи-раты.
Мы с Катрин переглянулись, не зная, что ответить.
Таксист, между тем, продолжал:
– Славные были ребята. История у каждой из пар, скажу я вам, роман-тическая. Жаль их до слёз.
Он повернулся к нам и на какое-то время задержал взгляд на наших лицах.
Мы здорово перетрусили. «Если он такой наш поклонник, то узнает нас, – подумали мы с Катрин, – и повезёт не на вокзал, а неизвестно куда. В худшем случае – в ближайшее полицейское отделение».
Очевидно, он заметил испуг на наших лицах, но истолковал его по-своему.
– Не беспокойтесь, – сказал он, – куда б я ни смотрел, дорогу держу уверенно.
– Но, знаете, лучше не рисковать, – сказала Катрин, при этом её голос выражал такую тревогу, что таксист с ней на какое-то время согласился.
– Осторожность, конечно, никогда не помешает, – сказал он, и тут же обернулся в нашу сторону, стал внимательно вглядываться в наши лица.
Наша внутренняя напряжённость стала возрастать в геометрической прогрессии. Я принялся лихорадочно соображать, как отвлечь его внимание. На выручку неожиданно пришёл водитель идущего следом автомобиля. Он, поравнявшись с нами, громко посигналил. Очевидно, наш извозчик так ув-лёкся нами, что дорогу чувствовать перестал.
С этого момента он ехал, не глядя в нашу сторону, хотя от моего вни-мания не ускользнул тот факт, что он то и дело смотрит на нас в зеркало.
– Может, они ещё объявятся? – выразила надежду Катрин, спустя неко-торое время.
– Если бы, – ответил таксист неопределённо, но по интонации его голо-са я понял, что его подозрение относительно нашей схожести с его кумирами несколько поубавилось.
– Какие агентства об этом передали? – спросил я. – Частные или офи-циальные?
– Да леший их знает. Главное то, что передали.
– Может быть, это ещё и неправда: и первая новость, и вторая, – произ-нёс я как можно искренней.
– Если бы, – выразил надежду таксист.
Далее ехали молча. Мы с Катрин думали лишь об одном: скорее на во-кзал. Скорее раствориться в толпе. 

Глава 41
В Большой Мельнице

Мы с Катрин приобрели себе уютный особняк в окрестностях Парижа и приняли решение прожить здесь до конца своих дней тихо и мирно. Из-лишки марсиния я перевёл в валюту и под вымышленным именем субсиди-ровал развитие детских учреждений бедных стран.
– Чтобы не было искушения. Без него нам будет спокойнее, – сказала Катрин после того, как последний слиток ушёл за ворота нашего дома.
Но жизнь преподнесла нам ещё один сюрприз.
Когда сын вырос и получил образование, Катрин предложила мне со-вершить небольшое путешествие. Я подумал, что ей наскучила наша однооб-разная жизнь. Мы никуда не выезжали, мало показывались на людях. Катрин удовлетворялась природой, которая существовала на территории нашего особняка. Вообще она оказалась особой, не любящей шумных мероприятий, предпочитающей тихую семейную обстановку.
Я открыл электронную картотеку лучших курортов Земного шара.
– Выбирай, – сказал я ей. – Я соглашусь с любым твоим предложением.
– Нет, – сказала Катрин. – Эти места не для меня. 
– Тогда говори, какие тебе подходят?
– Я хочу побывать на родине моей бабушки. Покажи мне Россию. Ты обещал.
Я охотно согласился, но при этом заметил:
– Россия большая. Надо хотя бы знать в каком населённом пункте  она жила.
– Деревня Большая Мельница. Вот, пожалуй, и всё, что мне известно, – сказала Катрин, смущаясь от сознания того, что этих сведений было явно ма-ловато.
Я заказал поиск Больших Мельниц в мировой памяти и уже через не-сколько минут получил внушительный список деревень с таким названием.
Проанализировав местонахождение приведенных поселений и  некото-рые детали, которые вспомнила  Катрин, мы значительно сузили район поис-ка. Затем я начал по очереди воспроизводить на мониторе фотоснимки этих мест, выполненных со спутника. Одну из предъявленных для просмотра фо-тографий Катрин возвращала несколько раз. Затем сказала:
– Не сомневаюсь. Это именно та деревня. Именно о таких местах мне рассказывала бабушка.
И вот мы в России. Приезжаем в район, в котором расположена эта Большая Мельница. Теряем уйму времени, чтобы убедиться, что мы не ошиблись с выбором населённого пункта. Имя этой деревни несколько раз менялось в зависимости от правящей в тот или иной момент власти. Но, на-конец, нам удаётся установить подлинность названия Большой Мельницы, и мы едем туда.
Первой неожиданностью является то, что в деревне не полторы сотни домов, как считала Катрин, а всего два. И, как выяснилось впоследствии, один из них пустой. Те, что, действительно, были тут раньше, разобраны  до фундамента или вовсе сравнены с землёй.
Идём знакомиться с жителями единственного заселённого дома. Нас встречают дед Алексей с бабкой Натальей. Мы говорим им о цели своего приезда.
– Захотелось посмотреть на родину своей бабушки, – сказала Катрин  и уточнила: Прохоровой Анастасии.
Мы заранее решили: о том, что мы из Франции, никому не говорить.
Дед с бабкой начинают перебирать в памяти всех, кто носил такую фа-милию и имя. Таких, как оказалось, было много.
– Погодь, погодь, – начинает дед, – да это не тех ли Прохоровых… то-гда ты нам ещё и родня.
– Нет, не тех, – возражает бабка. – У тех была Дарья… 
Катрин роется в памяти и находит в ней некоторые подробности, кото-рые она сохранила из своего детства. После долгих воспоминаний дед с баб-кой преподносят нам приятный сюрприз.
– Так этот же дом, что стоит с нами по соседству, как раз тех Прохоро-вых, из которых, значит, и есть твоя бабка Настасья. Соседи они наши были. И тоже наша родня, но уже, значит, по другой линии. Эх, как я сразу не дога-дался. Да, память же у меня, как моя рубаха, – дырка на дырке.
Рубаха у деда, действительно, в заплатах. И я подумал, что куплю ему в ближайшее время обновку.
– Как она, Настасья, там поживает? – спрашивают они оба, едва не в один голос.
– Уже никак, – сказала Катрин тихо.
– А-а-а. Ну простите. Царство ей небесное.
Дед с бабкой перекрестились.
– Говорили, что она во Францию уехала, – вмешивается в разговор баб-ка.
 – Да люди, что хоти скажут. Язык без костей, – парирует дед. 
Нас приглашают в дом. Угощают простой сельской пищей. Мы тоже приехали не с пустыми руками. От подарков дед и бабка растрогались, при-гласили у них пожить. Мы ответили уклончиво, сославшись на то, что нам надо осмотреться, пройтись в округе.
– Что с деревней сталось? – спрашиваю я деда. – Куда люди подева-лись?
– Куда, куда! За кудыкины горы! В города ушли. Тут работы нет. Мо-лодёжи куда деваться? Школу закрыли. А детишек-то надо учить. Да что об этом толки вести.
Дед махнул рукой и дополнил картину своего быта:
– Не то, что школы или клуба, даже лавки сельской и той у нас не бы-ло. Хлеб раз в неделю привозили – тот, что в городе залежался. А когда мы тут сами остались, так о какой лавке речь вести можно? Хорошо вот племян-ник нам хлебопечку купил да муки привёз. Спасибо ему вечное за это. Те-перь вот полегче стало.
– А сколько же до ближайшего магазина? – спросил я.
– Да все двенадцать километров.
В ответ на это я только сочувственно покачал головой.
Идём через сад к реке. В природе пора цветенья. Весь сад белый. Гудят пчёлы. Пахнет мёдом. С голубого неба струится тепло. Речка чистая. Судя по всему, в этом месте в неё уже давно никто не входил. Мы долго сидим на бе-регу и просто смотрим на зеркальную гладь, в которой отражается небо. Не хочется нарушать эту спокойную устоявшуюся картину. Над водой летают стрекозы. Иногда плеснёт рыба, тогда на водной глади появляются морщины, которые быстро разглаживаются. И вновь наступает тишина и спокойствие.
– Давай останемся здесь на месячишко, – предлагает Катрин.
– До ближайшего магазина двенадцать километров, – напоминаю я.
– Пройдёмся. Нам полезно, – говорит Катрин и смотрит на меня умо-ляющим взглядом.
– Попробуем, – соглашаюсь я.
Мы поселяемся по соседству с дедом и бабкой. Я привожу в порядок дом. Он ещё довольно в хорошем состоянии.
– Он дубовый, – рассказывает дед о доме. – Обложен кирпичом. Ещё два века простоит.
Я соглашаюсь. Помогаю деду по хозяйству. Кошу траву для его козы. А он поит нас свежим молоком.
Сено я сложил в копну, и мы с Катрин стали спать на нём. Перед сном  всегда подолгу смотрим на Марс. Каждый думает о своём.
Я думаю о том, что после нас на Марсе побывали несколько возвра-щаемых экипажей. Эти экспедиции  были  осуществлены в рамках прави-тельственной программы. Они провели обширные исследования атмосферы Марса, и на основании их данных было принято решение: отправку экипажей для вечного поселения временно приостановить. В то же время неофициаль-ные источники сообщали, что пиратские корабли отправляются на Марс ре-гулярно – по несколько рейсов каждые два года. Их цель – марсиний и газ с небывалой энергией, выделяющейся при сгорании.
Мне иногда чудится, что я слышу скрежет экскаваторов, раздирающих своими острыми зубьями слежавшийся грунт, слышу матерщину и пере-стрелки. Тогда я придвигаюсь к Катрин поближе, дышу её телом, успокаива-юсь и засыпаю.
Иногда я вспоминаю Олю и думаю о ней. Почему? Наверное, потому, что из песни жизни слова не выкинешь.

Глава 41
Райское место

Когда минул месяц и  настало время уезжать, Катрин подошла ко мне и, ласково глядя в глаза, сказала:
– У меня к тебе есть необычная просьба.
– Говори.
Катрин молчит, не решается её высказать.
– Говори, – повторяю я.
Катрин молча смотрит мне в глаза, ищет в них чувствительные точки.
Я уже знаю: мне надо эту просьбу угадать, но делаю вид, что не дога-дываюсь. Мы сидим молча.
Наконец, Катрин не выдерживает и произносит еле слышно:
– Ну, говори. Что ты молчишь?
– Просьба-то твоя. Ты и говори.
– Но ты же догадался!
– Распаковывать чемоданы? – спрашиваю я.
Катрин обнимает меня, целует и шепчет:
– Останемся здесь на год. Я хочу увидеть здешнюю зиму, лето, осень и весну. Мне кажется, что эта деревня и есть настоящее райское место. У меня здесь душа отдыхает. Простор. Тишина. Кажется: мы одни на всей планете и всё для нас: голубое небо, тихая чистая речка, душистое сено, колодезная во-да и воздух, который пронизывает всё тело, каждую клеточку. И ещё: рядом со мной ты. Я хочу тебе в чём-то признаться. Можно?
– Я уже догадался, – отвечаю я. – Это уже с нами где-то было.
– Поцелуй меня, как тогда, – просит Катрин.
Я охотно выполняю её просьбу. Мы идём за околицу. Макушка лета. Тепло. Поля пахнут скошенными хлебами. По стерне скачут кузнечики. Про-ворные ящерицы убегают из-под ног. В степи столбиком стоят суслики, про-вожая нас глазами до тех пор, пока не убедятся, что мы им неопасны. На копне соломы сидит коршун. Он надменно оглядывает окрестности, уделяя и нам долю внимания. А вверху в самом зените звенит жаворонок. Его песня льётся с высоты, пронизывает тело и душу. О чём он поёт – неизвестно. Пусть каждый, кто его слышит, решает сам: о чём эта песня. Я думаю, что он поёт гимн Земле.
Жизнь бурлит во всём её многообразии, запущенная кем-то миллиарды лет назад, существующая бесконтрольно, а может, под чьим-то контролем,  только мы об этом не догадываемся, но, как бы то ни было, она прекрасна и неповторима. Какое счастье, что нам выпало жить.


Эпилог

Уединившись, мы оставили единственный канал общения с внешним миром – мобильную связь с сыном. Катрин раз в неделю справлялась о его здоровье и с назойливостью заботливой матери требовала, поучала, подска-зывала. Сын, надо ему отдать должное, слушал её советы и наставления вни-мательно, никогда не перебивал и не перечил, но, скорее всего, делал всё по-своему или так, как подсказывала жизнь. Катрин это чувствовала и понимала, но так уж устроены матери – жить в заботах о детях. Иногда с ним общался и я – часто по моей инициативе, но иногда общение инициировал он. Это было, как правило, связано с родом его профессиональной деятельности. Он тоже выбрал себе физику и, следовательно, у нас были общие темы для разгово-ров.
Иногда я просматривал новости в мировой информационной сети. Как правило, ограничивался чтением заголовков. Падших на сенсации коррес-пондентов я вообще не воспринимал и не доверял их проверенной, как они утверждали, информации. Кто-кто, а газетчики из мухи слона делать умеют. На всплывающую, лезущую во все дыры, как опара с подошедшим тестом, рекламу я никогда не обращал внимания. Но однажды, к моему большому сожалению, я изменил этой своей привычке. Уж больно сердечной была эта тема. Шла она под заголовком: «Стенографические выдержки из Центра под-готовки астронавтов первых пилотируемых полётов на планету Марс. Хро-ника. Дневники. Воспоминания». Первое, что я намеревался сделать, – это поделиться этой новостью с Катрин. Но потом  решил, что не буду её рас-страивать, а прочту пока сам. Единственной до сих пор тайной, которой я не поделился с Катрин,  был мой сон накануне прилёта к нам Марса-2. Теперь появилась ещё одна, не менее неприятная для души и сердца. Больше всего меня угнетает сделанный мной вывод из полученной информации – о том, насколько наша судьба зависит от случая или от чьего-либо, тоже часто слу-чайного или необдуманного решения.


Из служебной записки:
«Начальнику центра подготовки…

Довожу до Вашего сведения: до настоящего времени (всего лишь за двенадцать месяцев до старта!) не сформированы экипажи даже первых двух космических кораблей. Неготовность экипажей вызвана не их профессио-нальной непригодностью, а психологической несовместимостью.  Особое беспокойство вызывают взаимоотношения Асана и Катрин. Считаю необхо-димым на ближайшем совете рассмотреть целесообразность их участия в проекте. Принимая во внимание их высокую профессиональную подготовку, не исключаю других вариантов комплектации экипажей с их участием.

Главный менеджер проекта…».

Из дневника конгрессмена:
«Сегодня к нам в центр поступил некто Крутояр Иван. По-крестьянски   простоват, но надёжен, решителен, настойчив. Надеюсь: это удачное попол-нение…».

Из информации для спецслужб:
«Разыскать на Украине, может быть в России, Ольгу Воронцову. Если обстоятельства будут способствовать, привлечь в проект. Результат прием-лем любой, но положительный крайне желателен. Срок на исполнение – один месяц».

Из стенограммы Совета технических руководителей проекта (5 участ-ников):
«– И всё же, какое решение примем по этой взбалмошной Катрин? Моё мнение: надо её гнать из проекта.
– Гнать – это просто. Кем заменить? Она великолепный врач и очень даже подготовленный астронавт. С Асаном у них не выходит – это да!
– Корчит из себя деву невинную.
– Дело в том, что она такова и есть.
– Что! В двадцать пять лет! Это позор Франции!
– Может, её гордость. Это с какой стороны посмотреть.
– Значит, надо исключать из проекта. Привези её на Марс, она и там ни с кем не согласится.
– Согласится. На Крутояра она запала.
– Крутояру Ольгу привезли.
– Ему уже об этом сообщили?
– Нет. И не будут сообщать.
– Почему?
– Потому что неизвестно: пройдёт она в проект или нет. А Крутояр должен лететь в первом экипаже. Это уже не обсуждается.
– Почему?
– Хорошо смотрится. Реклама  проекта обеспечена. Парень видный. От женского пола отбоя не будет.
– Где? На Марсе?
– У нас в центре. А на Марсе он пусть Ольгой занимается.
– А если Ольга не полетит?
– Есть шесть дублёрш.
– Откуда они?
– Три наши, американки. Две европейки, одна – азиатка. Выбор есть.
– Но ему-то Ольга нужна. Будь моя воля: в первый экипаж включил бы Асана, Ивана и эту Ольгу.
– Пусть летят так, как есть. В невесомости им будет не до любви. А на месте разберутся: что к чему, и – кто к кому. А главное, первый экипаж уже утверждён на самом верху. Кто теперь сунется с предложениями? Коней на переправе не меняют…».
Фрагменты этих чьих-то воспоминаний, откровений в дневниках вер-тятся в моей памяти, как поднятая ветром на грунтовой дороге пыль, и всё никак не улягутся, волнуют сердце и бередят душу прошлым.

Содержание
Глава1 Билл и Джон
Глава2 Кабинет Билла
Глава3 Ещё один разговор с Биллом
Глава4 Воспоминания о первой любви
Глава5 Борьба сердца и разума
Глава6 Заключение договора
Глава7 Кандидат с улицы
Глава8 Знакомство с учебным процессом
Глава9 Аи
Глава10 Эмиль
Глава11 Некоторые подробности плана высадки
Глава12 Асан и Катрин
Глава13 Открытый дневник
Глава14 Первый стих
Глава15 Накануне старта
Глава16 Обстановка внутри корабля
Глава17 Ещё воспоминания о первой любви
Глава18 Объяснение с Катрин
Глава19 Прибытие
Глава20 Первые шаги
Глава21 Неожиданное видение
Глава22 Вслед за призраком
Глава23 Возвращение
Глава24 Решение судьбы
Глава25 Ужасное известие
Глава26 Вещие сны
Глава27 Сюрприз судьбы
Глава28 Встреча с Олей
Глава29 Первостепенная задача
Глава30 Признание
Глава31 Неожиданная находка
Глава32 Марсианский календарь.
Глава33 Зимовка
Глава34 Первые сомнения
Глава35 Визит к соседям
Глава36 Гость с Земли
Глава37 Незваный гость
Глава38 Захват корабля
Глава39 Обратный рейс
Глава40 Опять на Земле
Глава41 В Большой Мельнице
Глава42 Райское место
Эпилог