День начинался хорошо. Автобуса долго ждать не пришлось. Пассажиров было совсем немного, я расположился на сиденье возле окошка, достал папку с материалами статьи, которую надо было немного подредактировать и готовить к отправке в сборник – сроки поджимали… Ехать мне не менее сорока минут – должен успеть, тем более, что переделать надо всего парочку слишком длинных фраз в финальной части – почётче обозначить результаты. Приступил к работе, но фразы никак не хотели укорачиваться, более того, попытки конкретизации результатов выливались в увеличение объёма текста… Замкнутый круг!
Салон автобуса постепенно заполнился, пассажиры уже довольно плотно стояли в проходе. Оторвавшись от текста, я взглянул на девушку у окна на площадке напротив средней двери. Я не сразу понял, чем она привлекла моё внимание, но, минуту спустя, снова бросил взгляд на неё. Она была бледна, неотрывно смотрела в окно и тихо плакала… Плечи её едва заметно вздрагивали, губы были плотно сжаты, а слезам она позволяла потихонечку скатываться по щекам… Что так сильно огорчило, расстроило её? По виду – студентка, она не могла горевать ранним утром по поводу не сданного сегодня экзамена или зачёта, тем более – по поводу вчерашней неудачи. Скорее всего, у неё болен кто-то из близких или она только что получила какое-то неприятное, горькое известие… В салоне никому до неё не было дела – она стояла ко всем спиной и была видна в профиль только мне (нас разделяло сиденье, на котором, притулившись к окошку, подрёмывал пожилой мужчина).
Бесцеремонно разглядывать незнакомых женщин, едущих в автобусе, не в моих правилах, но тут надо было что-то делать. Я уже собирался встать, предложить ей своё место… В самый последний момент передумал, увидев, что выражение её лица заметно изменилось. Похоже, она приняла какое-то решение… Щёки её были всё ещё бледны, но слёзы перестали катиться, глаза оставались влажными, а взгляд из отстранённого стал строгим. Губы её шевелились, как будто она бросала кому-то короткие фразы… Через некоторое время глаза её потеплели, лёгкая, еле заметная улыбка пробегала по губам… Я порадовался за неё и хотел было вернуться к статье, но понял, что с текстом у меня теперь уже ничего не получится. Убрав бумаги, я погрузился в раздумья по поводу того, как жесток и несправедлив окружающий нас мир, как мы ранимы и черствы одновременно, как, на самом деле, одинок любой из нас в толпе… Волей-неволей я продолжал посматривать на неё и с удовлетворением отметил, что она совсем ожила и теперь вроде бы негромко разговаривает с кем-то по мобильнику, используя гарнитуру (в ухо уже был вставлен маленький наушник).
До моей остановки оставалось не более трёх минут езды, надо было потихоньку пробираться к выходу. Поравнявшись с девушкой и взглянув на неё напоследок, я окончательно успокоился и порадовался за неё. Она вовсе не разговаривала по мобильнику, она – пела и пританцовывала! Пока я сидел, мне было видно только её лицо, а теперь нельзя было не заметить, как она поочерёдно притопывала сапожками, то одной ногой, то – другой. Движения, явно – в такт с музыкой, она едва обозначала и подпевала беззвучно – про себя, но все переживания уже были позади! Отпустило…
Так получилось, что я стал невольным свидетелем сценки из чужой жизни, оказался в какой-то мере вовлечён в переживания совершенно незнакомого мне человека, при этом остался незамеченным… Я никогда не узнаю, что там у неё произошло, как она смогла так быстро преодолеть себя, под какую песню она танцевала… Скорее всего, мы больше никогда не встретимся, но об увиденном я вспомню ещё не раз и, как знать, может быть, тоже воспользуюсь этим приёмом, когда меня жизнь прижмёт. Я знаю, какая песня выручит меня. Да я уже сейчас её беззвучно напеваю!
24.03.11.