Поганки

   
   Опять не разгорается огонь.

   То ли дрова сырые, то ли не так она их закладывает, а скорей всего, и то, и другое. Бабушка, бывало, только чиркнет спичкой – и готово! А Даша уж как старается! Дом у нее, конечно, хороший, просторный: папа когда-то для большой семьи строил. Мечтали много детей иметь. А получилось совсем не так. Даше было пять лет, когда утонули ее родители. Она помнит тот день, помнит, как пришел милиционер и сказал бабушке, что лодка перевернулась и никто не спасся. Помнит, как кричала  бабушка какой-то мрачной женщине с розовой папкой в руках: "Не отдам! Не отдам! Какой детдом при живой бабке? С ума вы сошли?! Я до Москвы дойду, до ЦК дойду!" Кричала и плакала. И та женщина села на диван и тоже заплакала.
 
   Бабушка. Худенькая, в длинном цветастом фартуке, с седым пучком на голове, из которого вечно торчали шпильки.

 - Не будешь слушаться – отведу в темный лес. Там бегают злые волки, ухают в темноте глазастые филины, там если ягоды – то волчьи, а вместо грибов поганки. 
 
   Двенадцать лет, как нет бабушки.
   Двенадцать лет, как Даша живет одна. 
   Приходит с работы в пустой огромный дом, летом сражается с сорняками (бабушке бы понравилось, что она не забросила огород), зимой с капризной прожорливой печкой. Перед смертью бабушка дала ей сберкнижку: "Здесь не так много, Дашенька, но все же".
 
   Хорошо, что не узнала ее заботливая бабушка, что через год все сбережения  превратятся в ничто. И еще лучше, что не дожила она, так гордившаяся внучкой– инженером («Учись, Дашенька! Тогда не пропадешь!») до дня, когда Дашин проектный институт прекратил свое существование. И о том, что Даша так и не встретилась больше с Костей, тоже не узнала ее бабушка.
 
   Даша ждала его из Армии. Каждое утро, собираясь в институт, она слышала, как шепчет бабушка перед иконой: "Пресвятая Владычица моя Богородица! Сохрани, защити Костю своею благодатью".

   Наверное, помогли бабушкины молитвы: вернулся Костя с Афганской войны живым и невредимым.
 
   Он позвонил ей утром:

 - Дашка! Я вернулся! Когда к тебе можно прийти?

 - Сейчас, - не веря такому счастью, ответила она.

   Бабушка засуетилась, поставила вариться картошку («Костенька в мундире любит!»), достала шпроты, лечо, нарезала пупырчатые малосольные  огурцы. Даша надела новое платье и выбежала его встречать.

 - Какая ты красивая! - сказал Костя. – Сегодня же попрошу у бабушки твоей руки!
 
 - Ты сначала у меня попроси, - засмеялась Даша.

   Он рассказывал о своем БТР, о друзьях («Представляете, даже парня с  Марковщины там встретил!»), о слепящем чужом небе, чахлом кустарнике, дорогах – не дорогах, а не пойми что.
 
 - У них вместо дорог колея. Нам однажды приказали прибыть в одно место, а на пути селение. Так они – звери, а не люди! – положили в колеи детей.

 - И вы ехали? - тихо спросила Даша.
   
   Он замолчал. Даша закрыла лицо руками.

 - Ну и что? – возмутилась  бабушка. – Он солдат. Что приказали, то и делал! – и неожиданно громко, сквозь слезы:
 - Сволочи! Что ж вы сделали с нашими мальчиками?

   Бесшумно закрылась дверь.
 
   Милая наивная бабушка! Она так надеялась, что Костя вернется! Но Даша знала: о чем бы они ни говорили, какие бы он ни дарил ей цветы, всегда между ними будет лежать колея с чужими темноволосыми ребятишками.

***

   Даша долго искала работу, но инженеры–схемотехники оказались никому не нужны. А когда совсем отчаялась, встретила Тамару, бывшую одноклассницу. 
 
- Хочешь, иди ко мне фасовщицей, - сказала та. - У меня теперь свой магазин.  Много платить не смогу, но на жизнь хватит.

   Три женщины, уже работавшие в магазине, встретили Дашу холодно.
   Она не могла  понять, почему? Почему в обеденный перерыв они садятся от нее подальше, почему отказываются от хрустящих огурчиков, засоленных по особому бабушкиному  рецепту, почему никто - ни самая старшая Анна, ни Мария, ни Зина - не  называют ее по имени и почему самая тяжелая работа достается именно ей?

 - Терпи, - повторяла Даша, как заклинание. – Терпи! У тебя нет другого выхода! 

   Нужно было на что-то жить, а ждать помощи было неоткуда: бабушки нет, а  Костя... Так и не встретила она никого, кто был бы таким, как Костя.


***

  "Отведу тебя в темный лес. Там бегают злые волки, ухают в темноте  глазастые филины, там если ягоды - волчьи, а вместо грибов поганки".
 
   Вот и попала она в темный лес. Непонятно, за какие грехи.

   Но выхода нет, нужно привыкать.
   И она привыкла. В тесной подсобке оказалось не так уж пыльно и душно,   тяжеленные мешки с крупой стали как будто легче, и перестало удивлять, почему  так неприветливы с ней другие фасовщицы. «Поганки», как, глотая очередную  обиду, про себя называла их Даша.
   
   А через год грянула беда.
 - У вас опухоль, - сказали ей.
 
   В ночь перед операцией Даша не могла уснуть.

   Почему? Почему у нее всё забрали? Сначала родителей, потом  Костю, бабушку,  даже те пятерки и десятки, которые она откладывала для внучки, и  те забрали. Забрали профессию, интересную работу, милых доброжелательных коллег заменили этими... А теперь забирают здоровье.
 
***

   Даша вышла из больницы и зажмурилась: всё в снегу! И как холодно! Конечно, с печкой придется повозиться, но это неважно. Зато какая ослепительная  красота!

   Она осторожно спустилась по скользким ступенькам и замерла. Перед ней стояли три женщины.   

 - Даша! - сказала  Анна, – Подожди. У тебя нетоплено, холодно, пойдем ко  мне. Я одна живу. Тут недалеко.

 - Тебе нельзя простужаться, - Мария взяла ее сумку. - Вот окрепнешь, тогда и  вернешься к себе. 

 - А о работе не беспокойся, - добавила Зина. - Мы договорились, чтобы на твое место никого не брали.


   Вечером, когда Мария и Зина ушли домой, Даша не выдержала. 

 - Что случилось, Анна? - спросила она. 

 - Случилось? Да ничего не случилось. Просто, когда ты ушла, стало пусто и неуютно. Мы ведь почему к тебе так относились? Думали, ты за нами шпионить  будешь. Одноклассницы, подруги... А ты не шпионила. Знала, что мы понемножку  таскали домой, но не выдала. И ещё мы подумали, что ты на себя взяла то, что давно витало в этой чертовой пыльной подсобке. Кто-то должен был  заболеть. Ну, я не знаю, как объяснить.

 - И не нужно, - прошептала Даша. - Не объясняй.

***

   Если лечь на бок да положить вот так руку - совсем не больно. Конечно, шов не скоро заживет, но ведь заживет!
 
   Она теперь ничего не боится. Она не одна.


   Убежали из леса сердитые волки, улетели глазастые филины, и ягоды там сладкие как малина, и грибы - боровички! Не поганки!