Пролог
Юрич почти без сил плюхнулся в кресло. Ослабив галстук, целый день сдавливавший горло не хуже бремени власти, налил себе «крепкой» и залпом выпил.
Дверь за спиной с легким скипом приоткрылась: по шагам он узнал Лео. Кто еще осмелится в такой час посметь по-простецки зайти к главе Дайров, не побоявшись ни охраны, ни праведного гнева разъяренного после очередного скандала с посольством правителя.
- Опять душу пришел травить?
- Отчего в приемное кресло уселся? Мне ж теперь и места нет.
- Не ёрничай, чай не времена Бати Малого: для всякого гражданина найдется место и время, лишь бы он налоги исправно платил и в чаяниях не загибал палку. С чем пришел?
- Марта сказала, что ты опять всю ночь не спал.
- Видно нянька моя и вовсе выжила из ума, раз треплет о моем здравии на каждой подворотне.
- Зачем так говоришь? Разве она заслужила? И разве я каждая подворотня, или может все-таки старший брат?
- Достало меня всё это. По молодости глупым был, что повелся на твою уступку власти. Ты, Лео, хитрец еще тот: я весь на виду, меня всяк и осудит, а все реже похвалит, а ты что ни день – процветаешь и дела никакого до тебя народу нет.
- Хочешь мои капиталы народу отдать? Знаем – проходили. Всех все равно всем не хватит, а мне – в самый раз.
- Все вы так говорите: типичный олигарх, чтоб вас… как грибы после дождя растете, и ни одна зараза не берет.
- Неужто опять что задумал: знаю я этот твой прищур, до сих пор помню, как батюшка меня за твои, прохвоста, делишки вычитывал.
- А то ты не знал: не отвлекал бы я батюшку своими мелкими выходками, он бы за тебя всерьез бы взялся. Зачем только тебя прикрывал…
- А сейчас что-то изменилось? Или уже всю братскую любовь растерял?
- Сейчас? – Легкая ухмылка не помешала Юричу осушить еще одну стопочку безотказного напитка, и с не меньшим прищуром посмотреть на провинившуюся перед его светлыми очами пустую бутыль. – Сейчас это уже дело привычки, не более.
- Не хочешь ли помощи моей попросить, или, быть может, совета? Я ведь не откажу – знаешь…
- Знаю, поэтому и не прошу, когда тебе нужно было для этого разрешение, разве что, однажды. Но я уже демонову тучу раз проклял тот день, когда послушался твоего совета.
Отнюдь не картинный мелодичный смех Леонарда заставил Юрича передернуться и пожалеть, что даже удар бутылкой по голове его высокомерного братца не то, чтобы не заставит его заткнуться, но и с высокой долей вероятности просто не достигнет своей цели… просто потому, что брат, это единственный человек на белом свете, которому Юрич мог довериться, и только поэтому этот хитрец все еще был жив.
- Неужели не задумывался, ни единого раза, что бы с тобой стало, не послушайся ты меня, а с ней?
- Я потерял самое дорогое, отказался, и теперь жалею об этом. Каждый день, просыпаясь, я жалею, что не пошел против твоей и отца воли. Каждый раз, принося в жертву мифическому общему благу очередного недовольного властью лидера, получая еще одну порцию тьмы, раздирающей душу с каждым днем все больше и больше... Буду честен с тобой: я струсил тогда. Власть отца не дала бы мне скрыться с ...ней, а оставь я ее при себе, она бы не вынесла того бремени, что пришлось бы разделить на двоих. Убивать ее своими делами - это еще хуже, чем задушить своими собственными руками, а еще страшнее, обречь на долгую и мучительную смерть.
Почти на одном дыхании, чеканя слова, Юрич пытался в словах избавиться хотя бы от частички той боли, что разъедала его изнутри. Он смотрел на брата, застывшего всего в паре шагов от него, и видел в его глазах муки своего отца.
- Я видел его страдания, боль, ненависть и ужас перед тем, что его ждет после смерти. Тогда такой же как и ты сейчас, я - неопытный юнец, с мечом на перевес ворвался в его покои, желая семейной реликвией отомстить своему родителю за убийство родной матери... Но вместо жестокого убийцы я увидел извивающегося от боли нечеловека, который умолял не следовать милосердию, прервав его нить жизни так быстро, как это сделал он для нашей матери, а оставить в муках настолько долго, насколько ему позволит время. "Я хочу забрать с собой хотя бы часть той боли, что придется пережить тебе или Юричу, как моему наследнику, Леонард. Я заслужил такую расплату, но не моя Лючия". Это были его последние слова... В его спальню не пропускали более никого до тех пор, пока крики не прекратились, спустя 7 дней. Ты был еще слишком мал, чтобы помнить это...
- А ты, сукин сын, ничего не рассказал мне, пока я, ГЛУПЕЦ, не принял бремя власти.
- Мы можем препираться до бесконечности наших жизней, но так и останемся на том же месте, ничего не изменив. Ты же не отступишь, а я не уступлю.
Продолжение следует