Белякова Надежда
КАРУСЕЛЬ
Мать звала его Шурёнок. Шуркой,когда сердилась и хотела задать трёпку. Соседи и мальчишки-Шура или Шурка, а для Матрёны он был и навсегда остался Саша, мил друг сердечный – Сашенька. А похоронка на него пришла в 1942 году. И в похоронке его уважительно повеличали Александр Иванович Судариков . Так и остался он с Матрёшей ; на их свадебной фотографии в летний день 41-го года и ее фамилией. Она – фамилия всегда при ней, пока жива Матрёна Сударикова. И не снашивается, и не стаптывается и всегда впору, как в восемнадцать носила , так и нынче – когда за 80 лет перевалило. И живет Матрёна, словно разлуку переживает с Сашенькой своим; до поры до времени, когда свидятся; она - старуха и он – молодой , румяный и голубоглазый. И побежит она к нему , легко, легко, как в детстве , раскинув руки. И промелькнет под ногами мимо все прожитое и не прожитое - и уж тогда станут они-Судариковы неразлучны на веки вечные, потому что настоящая любовь – великая терпеливица! Что Любви мелькание времён? Ведь она длиннее самой жизни! И скажет Александр Иванович своей Матрёне , как тогда: « Здравствуй, Сударушка моя, милая. Вот поженимся и будем всю жизнь-Сударь с Сударушкой!»
Вместе с похоронкой пришли к Матрёне слёзы, но не такие , как весенние ливни или осеннее ненастье, что отгремят да высохнут,
а такие . что навсегда остаются. И в радости, и в праздник, и в тихости, и в суете, и на людях , и уединенно. Не иссякали Матрешины слёзы, а тихо сбегали по ее лицу. Всегда, чем бы она ни занималась. А уж в Ругачёво со временем и к этому привыкли все. И вроде бы и расстройства никакого не происходит с Матреной, тихо работает себе, она же исполнительная , даже в школе-отличницей была, ответственная, у начальства на хорошем счету, но слезки её текут тихонько, а она платочком скромненько их утирает и дальше работает.Она , фиалки разноцветные разводила, они у неё круглый год цвели, пышно. Разводила с любовью, и потому везде, где она работала, точно цветник. Работала она бухгалтером, но вечно плачущий бухгалтер, это странно. Да и писали в те годы ручками с чернилами. И , как не была она аккуратна, а бывало , что упадет на отчёт слезинка-другая. Это не хорошее впечатление производили на начальство. Сами понимаете- бухгалтерские отчеты со следами слёз, словно « не чисто дело» получается. Словом - предрассудки! И , как бы хорошо не работала Матрёша ; и отчеты сдавала вовремя, и дебет с кредитом-всегда ладненько у неё выплывали, но сменила её Эльвира Абрамовна-тоже очень хороший бухгатер, а главное не плачуший. Пробовала Матреша продавщицей работать. И там тоже на всех окошках её фиалки красовались. То ли оттого, что поливая, бывало и на них ее слезы проливались, поэтому они были особенными . Ведь фиалки осторожно поливать нужно, чтоб листочки не замочить-фиалки влагу не любят. А ее фиалки словно в росинках были-мелких , мелких, сверкающих-на листочках, на цветочках. Так и поблескивали они на подоконниках магазина, где она работала. И считает она хорошо, сдачу - быстренько отдает; копеечка в копеечку, и с людьми всегда приветлива, не конфликтна, безотказна, если в и праздники поработать нужно - всегда - пожалуйста! Но одно дело свои-Ругачёвские покупатели, и совсем другое - пришлые, случайные. А после войны народ обживаться широко стал . А с 60-х и вовсе дачник хлынул и в наши места. А чужим не понятно, что за продавщица такая ; докторскую ли любительскую колбасу режет, взвещивает, а сама слезы роняет. А колбаса дефицит была большой , за ней очередь большая, ведь выбрасывали на прилавок хороший товар в то время только под празники.
–Вам что девушка? Колбасы отрезать так жалко, что плачете?-спрашивали всякие умники. А чаще случалось, когда зайдут в её продуктовый и ..ну, тарахтеть - расспрашивать:
- Колбаса есть? Сыр есть? Конфеты - шоколад есть? –спрашивают точно Марсиане с неба свалились или иностранцы из Парижа. А то не знали , что у нас до перестройки за сотый километр в магазинах только серый хлеб, кстатит-очень вкусный был, соль, макароны с пулевым отвестием, водка на полках,и закусь к ней – консервные банки «Бычки в томате»-вот и весь репертуар, как в театре; -хошь пой , а хошь пляши.
А она вежливая - только начинает отвечать, что «сегодня не завезли», а люди видят, что продавщица слезы льет , скорей уходят, подумав:
-Может тут, что не ладно, трагизм какой-то случился, лучше ноги уносить!
Неприятно людям было. Кто - то раз «Жалобную книгу» потребовал- какой-то дачник-зануда, другая, какая-то дачница рассердилась. Вот и «попросили» из магазина Матрешу. И на её место поставили Зульфию Мухамедовну - тоже очень хорошую продавщицу - вежливую и смешливую. Но Ругачёв не Москва какая-нибудь, где серьезно посмотреть человеку в глаза можно только , если его в телевизоре показывают. Тут люди близко живут, поэтому и подличать не так вольготно, как в этих Москвах. Да и своя она-односельчанка, вдова участника Вов , оставшаяся без детей, а старость уж не горами, как говорится, словом с середины 60-х позаботилось местное Ругачёвское начальство о Матрёне. И место ей нашли особенное, даже на две ставки.
А вот, как это вышло. Решили сделать её бухгалтером на Ругачевском кладбище. Вот уж тут ее слезы - очень кстати и уместны. Но поскольку к территории кладбиша раньше примыкал большой Ругачёвский парк с полуразрушенной верандой танцев. со старыми, не исправными каруселями, то определили Матрёну быть сторожихой и смотрительницей заброшенного парка. Пока суд да дело, руки не доходили до парка. Тут уж никому ее слезы не помешают и не удивят на кладбище. Да и в парке никому до ее слез дела не было-да не ходил туда народ. Разве что уж совсем отвязная пьянь забредала в те бурьяны. Так Матрена их сама побаивалась и сторонилась. И с наступлением сумерек туда не ходила. Тем более, ладно бы-старухой выглядела по своим годам. А до старухи, кому какой интерес? Так нет же! Стали замечать у нас в Ругачёво , что слёзы эти не иссушали, не старили Матрёну, а точно смывали с лица ее годики, что тикают секундами- днями и летят прочь прожитыми годами. Как чудодейственное умывание! Конечно, руки – крюки с годами стали, это да, сутулая седая, походка не та стала, как и у всех ее ровестниц, но лицо у Матрены… лицо-молодое, как до той похоронки! Особенно это видно, когда Матрёна с ровестницами вместе оказывается. Глаза синие,румянец играет на щеках-, ни морщинки на лице-старая девушка-да и только!
А парк тот, за которым присматривала Матрена , был сердцу её мил и паметен. Там раньше , до войны веранда танцев была. Там они с Сашенькой Судариковым танцевали, когда под патефон, а в большие праздники – из военного городка присылали духовой оркестр. Хорошо играли. Вальсы, Польку и гопак… особенно запомнился Первомай- вот тогда и решили они с Александром Ивановичем вместе быть Судариковыми. Веранду танцев разобрали в войну на дрова. Не уцелела. А карусель на удивление сохранилась. Правда, спустя столько лет она была мало похожа на себя прежнюю; разноцветную, веселую. Любила Матрена подходить к ней и вспоминать, вспоминать, как кружились они на этой карусели вдвоем. Обходила ее несколько раз по кругу , пока голова не закружится. И всё, не отрывая ладони, словно поглаживая каждое сиденье вытянутой рукой по ржавчине
старого, замершего железа. Облупленного , почти совсем утратившего покраску. И вдруг-вот что надумала.
- А что? Наши кладбищенские гробокопатели-ребята молодые, веселые. Им бутылку поставить, так они и починят. Вот так и договорилась Матрена с ними о починке карусели. И удачно – пустовки выпали на кладбище, как заговоренное целый месяц стояло, никто не умирал в наших местах, а стало быть: и работы никакой не было. И ребята –гробокопатели скучали, без дела слонялись, без заработка. Так, что удачно совпало. И поэтому через неделю со скрипом , но закрутилась , завертелась карусель в старом заброшенном парке. Покрасили её списанной кладбищенской серебрянкой. За инициативу Матрену поощрили - премией. От неё «отстегнула» благодарность ребятам кладбищенским. Ну, уж они на радостях разгуделись. Подружек своих позвали. Катать их на починенной карусели стали и , пикник усроили шумный, веселый с песнями и танцами под магнитофон. Всем сердцем радовалась Матрена , что вернулась жизнь в парк ее молодости. Теперь, когда народ повалил по вечерам прогуливаться, и ей не страшно там вечерами. Туда и дворников наняли и озеленителей нагнали. Словом –подняли парк и закипела в нём жизнь, как в довоенные времена. Поэтому из уважения Матрену приставили билетершей и смотрительницей на той карусели.
И потому собрала Матреша 9-го мая подружек своих одногодок-бобылок, как и она вдовиц, чтобы в парке на той карусели покататься - молодость вспомнить. Пригласила всех, кто еще ходил. Собрались старушки принаряженные, платочки цветастые на плечики накинуты, губешки подкрасили. И Матреша то платье надела, в котором в сельсовете их Судариковыми в мае 1941 года зарегистрировали:красное в белый горошек. Сначала они смущались, хотели переждать пока молодежь из парка разойдется. Молодежи ведь совсем другая скорость нужна - им , чтоб с ветерком да с визгом. А старушкам - тихонько нужно, чтобы закрыв глаза вспоминать те деньки, когда с милыми своими катались…тоже-с ветерком. Так что пришлось припоздниться до темна , благо, что вечер тот был Полнолуния. Как увидели старушки, что расходится народ, чинно расселись по подвесным сиденьям карусели. И включила Матреша карусель и закрутились они, как когда-то. Да только увидела Матреша, что каждая из ее подружек не одна сидит, а милуется с погибшим своим солдатиком, не вернувшимся с войны. Так крутится –поскрипывает в майской ночи карусель. А на каждом сиденье старушка с молоденьким новобранцем обнимается, и надышаться радостью этой встречи не может. Вот и свиделись с невернувшимися с войны мужьями, женихами. И , как такую карусель остановить, как счастье такое нарушить. Понятно, что рука не поднимется! И потому терпеливо крутила и запускала Матреша карусель до самого рассвета. Только одна из ее одноклассниц Клавдия Алесеевна, та, что убощицей в милиции работала, хоть и не могла оторваться от жениха своего, боялась, а ну, как растает дымкой любимый и исчезнет счастье её…., но все же - крикнула другим подружкам:
- Да, что ж мы подруженьки! Радуется своими милым, а Матрена-то карусель крутит и со своим Судариковым не видится? Надо бы и нам Матреше нашей подсобить!
-Да! Давайте и Матреше дадим покататься, может и она с мужем так повидается?!
Стали прощаться с любимыми Матрешины подружки . А Матреша замедлять движение карусели. Как замедлилось движение, растаяли солдатики. Одни сидям в карусельных сидельях старушки, слезы утирают. Слезли с каруселей. Матрена Клавдии показала , как включать, как выключать карусели. Ведь Клавдия всегда серьезная была и сообразительная. Залезла и Матрена на карусель свою. И уж всматривается, не появился ли ее милый друг Сашенька. Но нет его…нет… и нет!
-Запусти-ка, клавдия пошибче! –крикнула она подружке.
Клавдия прибавила скорость. И тут все ахнули!!! Появился, прямо из ниоткуда и ее солдатик-Шурка Судариков, молодой, кланяется каждой- ведь однокласницы. Обнялись они с Матрешей нежно и ласково. Тут Матрена крикнула подружкам-
-Давай! Пошибче запускай!
И Клавдия прибавила скорости . Что тут сделалось. Взлетала , точно ввинтилась в предрассветное небо карусель . И полетала ввысь. Услыхали подруженьки откуда-то с высоты радостный голос Матреши:
-Прощайте подруженьки! Спасибо, милые! Не поминайте лихом! И, сколько не всматривались , сколько не вслушивались старушки, а никакого падения не было. Так и не вернулась на землю Матреша.
В милиции дело завели. Тело искали, но все безрезультатно. Клавдия после случившегося забрала из опустевшего Матрениного дома , чтоб не пропали, ее фиалки. И тут стали вроде, как приветы от нашей Матреши приходить. Клавдия все фиалки , а много их осталось, расставила по кабинетам в милиции. В каждый кабинет следователя по горшочку поставила. И они, как и при жизни Матреши, всегда в росинках на лепестках были, как в блестках . Но, стали замечать диковику. Что невероятное творилось с Матрешиными фиалками, когда вели в милиции следствие или допрос в тех кабинетах, где Клавдия Алексеевна Матрешины фиалки на подоконники поставила.
Как только соврет кто-нибудь из задержанных, или-кто, словом – не правду следователю говорит, или скрывает от следствия правду, что-то такое с фиалками делается, что и вообразить не возможно! Они начинали «плакать» от неправды. Да, так, что подоконник заливали напрочь! И лужи по полу расстекались. Вот, как помогали Матрешины слезы, то есть фиалки. В наших местах про плачущие от неправды фиалки все знают. Но, понятно, что в газетах не писали об этом. Как напишешь; что « улучшились показатели по раскрываемости преступлений в нашем районе благодаря фиалкам старушки улетевшей на каруселях в небеса»? Понятное дело, что тут –своя политкорректность нужна!