Глава 29
Что нужно нам, того не знаем мы…
И. В. Гёте «Фауст»
«Sic transit gloria mundi!». Самое важное это то, чтобы тебя поминали добром.
Андрей Гуляшки «Случай в Момчилове»
Узнав о преждевременной кончине своей приёмной матушки, Рич немедленно взял двухнедельный отпуск без содержания и вылетел в Ровешти. Устроившись в гостинице «Алдай», он принял душ, переоделся и отправился бродить пешком по улицам древнего города. В окне полуподвального помещения парикмахерской он заметил девушку, похожую на уроженку Тхеянга, и, не колеблясь, зашёл внутрь. Посетителей было мало, и уже через пятнадцать минут тхеянка колдовала над его причёской. Её лёгкие прикосновения были приятны Ричу, и он, расслабившись, прикрыл глаза. Закончив стрижку, тхеянка остановилась за спиной Рича и невольно подумала: «Как хорошо мы смотримся вместе. Вот бы мне такого парня». Рич глянул в зеркало, действительно смотрелись они неплохо. Он расплатился и направился к выходу, но тут снова поймал мысль тхеянки: «Неблагодарный! Я так для него старалась, а он на меня даже внимания не обратил». Неожиданно для себя Рич повернулся к ней и поинтересовался:
—Как Вас зовут?
—Хатима.
—А меня зовут Рич. Сегодня вечером Вы свободны?
—Да.
—Тогда я жду Вас после шести в ресторане гостиницы «Алдай».
Хатима пришла в семь. Платье на ней было просто прелесть, и Рич невольно ею залюбовался. Да и не только он. Как выяснилось, в ресторане Хатиму знали многие.
—Я здесь по вечерам иногда подрабатываю певицей, — объяснила она Ричу. — Но сегодня вечером, если я и буду петь, то только для тебя.
—Расскажи о себе Хатима, — предложил ей Рич.
—Что я могу о себе рассказать? — смутилась Хатима. — Ничего особенного в моей жизни нет. Незамужняя, живу с родителями. Брат женился и живёт отдельно. Вот, пожалуй, и всё.
—Негусто, — улыбнулся Рич. — А твои родители как сюда попали?
—Ты, наверно, об этом спросил из-за моей внешности. Мои родители гуры, а я похожа на свою бабушку, тхеянку. Кстати, и назвали меня в честь её. Но ты всё-таки прав, мы действительно переехали сюда лет пятнадцать назад из Массары.
—Неблизкий конец. Ну и как тебе Массара?
—Я тогда была ещё маленькой и почти ничего не помню. Запомнила только соседскую девчонку Кэрри. Ей в то время было лет пятнадцать, и её все называли Подружка Кэрри. Она была очень умная, показывала фокусы и смешно пародировала своих подруг, говоря их голосами. У неё были очень ловкие пальцы, и она частенько тренировала их, обводя круговыми движениями большого пальца остальные четыре. Я ей страшно завидовала и мечтала стать такой же, когда вырасту. А недавно я увидела её вот в этом зале с каким-то мужчиной. И странное дело, мне расхотелось быть похожей на неё. Вот ведь как устроен мир. Бывает, годами не видишь своего соседа, а бывает, что в большом городе случайно встречаешь давнего знакомого, который живёт Бог знает где. А что ты можешь рассказать о себе?
—О себе я могу рассказать ещё меньше. Журналист и к тому же женатый. К большому неудовольствию жены болтаюсь по разным городам и странам.
—А сюда, если не секрет, зачем приехал?
—По личному вопросу. Хочу узнать, что же случилось с моей приёмной матерью, известной киноактрисой Линни Скоридой?
—Линни Скорида твоя мать? — искренне удивилась Хатима. — А говоришь тебе не о чем рассказать. Одно время ходили слухи, что она, якобы, убила жену своего любовника. Только я не верю.
—Я тоже не верю, — ответил Рич. — Думаю, что её так же, как и в кинофильме «Трудные встречи», сгубили чьи-то злые козни.
—А ты любишь свою жену?
—Очень. И тебе могу предложить только дружбу.
—Не верю я в дружбу между мужчиной и женщиной, — грустно ответила Хатима. — И что же это получается? Парней так много холостых, а мне нравятся женатые.
Хатима встала, поднялась на сцену, и, переговорив о чём-то с музыкантами, запела. И Ричу вдруг почудилось, что сидит он вместе с отцом за дощатым столом в деревенской избе и слушает бабу Аню. В ушах под аккомпанемент трёхрядки деда Петра явственно зазвучало:
То не ветер ветку клонит,
Не дубравушка шумит.
То моё, моё сердечко стонет,
Как осины лист дрожит.
То моё, моё сердечко стонет,
Как осины лист дрожит.
На глаза Рича невольно нахлынули слёзы. С трудом стряхнув наваждение, он прислушался к пению Хатимы. И хотя пела песню певица на чужом языке, и мотив этой песни был немного не тот, но чувства в душе рождались те же. Хатима пела:
Подползла ко мне кручина
Ядовитою змеёй.
Ноет сердце, есть причина,
Расстаёмся мы с тобой.
Ноет сердце, есть причина,
Расстаёмся мы с тобой.
Спев песню, Хатима вернулась за столик. Заметив повлажневшие глаза Рича, она сочувственно прошептала:
—Прости! Я не хотела тебя расстраивать.
На следующий день Рич посетил здание суда, откуда его направили в городскую прокуратуру. Но там его встретили очень холодно. Журналистов здесь явно не любили. С большим трудом Ричу удалось узнать только фамилию адвоката Линни и адрес Лона Карди, всё остальное покрыла плотная завеса судебной тайны. Адвокат Бак оказался хитрым старым лисом, из которого бесплатно лишнего слова не вытянешь. Но Рич всё-таки сумел узнать от него, что основными свидетелями по делу Линни проходили Бэтти, работавшая горничной у Эмми Карди, и некая Энни Бланш из Массары. Осторожно коснувшись темы наследства, Рич понял, что Линни оставила завещание, следы которого надо искать в Вишти.
После обеда Рич позвонил Лону Карди и договорился с ним о встрече. Сычи, в которых жил Лон, представляли собой окружённый многоэтажками пятачок из нескольких десятков частных домов с приусадебными участками. Рич приехал в Сычи раньше назначенного времени и обошёл их вдоль и поперёк. Лона он встретил у дверей его дома. Выпив по бокалу красного вина, они помянули Линни, а за одним и Эмми, и надолго замолчали. Но, наконец, вино развязало Лону язык, и Рич внимательно выслушал трагическую историю его поздней любви. Нельзя сказать, что Лон был очень сильно влюблён в Эмми, но увлечён ею одно время был до крайности. Да и как такой не увлечься? Умная, корректная, интеллигентная и к тому же очень симпатичная. Даже её привычку ходить с безвольно свисающей кистью полусогнутой левой руки, за что она получила прозвище «Подбитое крылышко», Лон воспринимал как милый пустячок. Прожил он с Эмми в мире и согласии пятнадцать лет, и вроде бы всё так должно было продолжаться и дальше. Но появилась Линни, и жизнь Лона пошла кувырком. Если Эмми в своё время он был только увлечён, то в Линни влюбился без памяти. И день, прожитый без неё, казался ему серым и тоскливым. Эмми, разумеется, всё поняла сразу, и пришлось с ней расстаться. А когда бракоразводный процесс подходил к концу, случилось это несчастье. Линни просто ловко и хитро подставили. Кто-то коварно заманил её в этот дом и, грубо обругав, выгнал. Эмми, разумеется, не могла так поступить, это не в её характере. И вот теперь Эмми нет, и Линни тоже. Чтобы как-то отвлечься от всепожирающей тоски, Лон с тех пор по вечерам занимается какой-нибудь рутинной работой или раскладывает компьютерные пасьянсы. Дрожащим от внутренних спазм голосом Лон закончил своё грустное повествование стихом гениального Фатнами:
Не кляну, не жалуюсь, не плачу:
Мне нисколько прошлого не жаль.
Только вот, бессонной долгой ночью
Гложет сердце скорбная печаль.
Жизнь прошла, как чудное мгновенье,
К прошлому возврата больше нет,
И любви прекрасное цветенье
Уж покрылось пеплом горьких лет.
О горничной Лон вообще ничего не пожелал говорить, но её координаты всё-таки указал.
Бэтти оказалась ханжой занудной и недалёкой и к тому же страдающей недержанием речи. Найдя в Риче покорного и внимательного слушателя, она обрушила на него настоящий словесный водопад нелестных выражений в адрес вероломной разлучницы-злодейки Линни и подлого «изменщика» Лона, так гадко поступившего с несчастной Эмми. Но всё-таки воинствующая моралистка оказалась настоящей находкой. Наблюдательная, обладающая цепкой незаурядной памятью, она в мельчайших подробностях описала трагические события тех злополучных дней и даже отметила, что в тот день Энни Бланш пришла не как обычно по улице, а вышла из соседнего переулка. С помощью горничной Рич сумел синтезировать очень точные портреты Энни Бланш и Зяпа.
Получив исчерпывающую информацию обо всех интересующих его лицах, Рич с чувством глубокого облегчения распрощался с Бэтти. Горничная своим словесным поносом настолько утомила его, что он, вернувшись в гостиницу, тут же лёг спать. Проснувшись часа в три ночи, Рич, лёжа в постели, проанализировал события последних дней. Выводы были неутешительные, зацепиться пока было не за что. Оставалась надежда только на Энни Бланш.
Перед отлётом в Массару Рич зашёл в парикмахерскую попрощаться с Хатимой. И тут его ждал сюрприз. Взглянув на рисунки Рича, Хатима уверенно заявила, что на них изображены Кэрри и её спутник. Это уже было что-то.
—А почему её называли Подружка Кэрри? — поинтересовался Рич.
—Когда-то была очень популярна вот эта песня, — ответила Хатима и, негромко пропев два куплета:
Станцуем, Кэрри, подружка Кэрри,
Я приглашаю на танец Вас.
Давай станцуем, подружка Кэрри,
Пусть эта музыка опять звучит для нас.
Ты не волнуйся подружка Кэрри,
Ведь мы знакомы с тобой давно.
Давай станцуем подружка Кэрри,
Своей судьбе и всем чертям назло,
добавила:
—А Кэрри на танцах пользовалась у парней очень большим успехом, вот к ней и прилипло это прозвище.
Рич попрощался с Хатимой и, выходя из парикмахерской, услышал её тихий мурлыкающий голос:
Ты помнишь, Кэрри, подружка Кэрри,
Как мы всю ночь с тобой бродили по лугам.
Ты вспомни, Кэрри, подружка Кэрри,
Далёких звёзд мерцающий обман.
Визит к настоящей Энни Бланш практически ничего нового не принёс. В интересующий Рича промежуток времени она отдыхала в одной из грязелечебниц Туграя. Правда, уходя в отпуск, она намеревалась посетить Контилы, но подвернувшаяся в самый последний момент санаторная путёвка изменила её планы. Что касается Кэрри и Зяпа, то они были ей абсолютно незнакомы. К истории с Лжеэнни она могла добавить только то, что лет пять назад у неё украли документы, о чём есть соответствующее заявление в полиции.
В полицейском управлении города Массары Рич узнал, что на нарисованных им портретах изображены Подружка Кэрри и Красавчик Зяп, разыскиваемые за неоднократное мошенничество и ряд крупных афёр. Для подачи прошения о пересмотре дела Линни теперь появились веские основания, но без адвоката тут было не обойтись. Поэтому уже на следующий день после возвращения в Ровешти Рич сидел в кабинете Бака и выслушивал его мнение по этому поводу. Ознакомившись с проектом прошения, адвокат разнёс доводы Рича в пух и прах.
—Вы, юноша, слишком наивны, — назидательно говорил он, строго поглядывая поверх очков. — Вы утверждаете, что произошла судебная ошибка, и настаиваете на пересмотре дела Линни и её посмертной реабилитации. Но на каком основании. То, что одна из свидетельниц оказалась мошенницей, это ещё не криминал. А Красавчик Зяп вообще по делу не проходил. Ну, допустим, Вы правы, и истинным преступникам удалось запутать следователей. Но тогда получается, что на подозреваемую в ходе следствия оказывалось давление. А вот это уже криминал, и тут многим не поздоровится. Поэтому я советую не тратить попусту деньги и время на обращения в высшие инстанции. Это бесполезно. Бюрократическая судебная машина сама себя никогда не накажет. Линни мертва, и ей уже ничем не поможешь, а живые хотят жить, и жить хорошо.
—Но я обещал матери, в случае чего, защитить её доброе имя и хотел бы выполнить это обещание.
—Юноша, я понимаю Ваши сыновние чувства. Но поверьте, здесь Вы бессильны. Только независимое расследование, проведённое такой организацией, как ССБ, способно изменить ситуацию. Но тут я пас.
—Я, как журналист, знаком с некоторыми сотрудниками ССБ и надеюсь, что они помогут мне в поисках истинных убийц.
Бак недоверчиво хмыкнул:
—В данном случае нужна не самодеятельность, а официальное расследование, мой дорогой. А впрочем, юноша, дерзайте, и Бог Вам в помощь.
Поняв, что бюрократическую судебную машину просто так не прошибёшь, Рич, не теряя времени, вылетел в Сквам. Ник внимательно выслушал его рассказ и, сожалея об упущенном времени, пообещал кое-что сделать. Собрав данные на Кэрри и Зяпа, он вышел на начальство с предложением провести независимое дополнительное расследование обстоятельств убийства Эмми Карди. Осторожный и многоопытный Кчар вначале не хотел влезать в это тухлое дело, но, узнав, что в нём замешаны опытные мошенники, уже попавшие в поле зрения ССБ, всё-таки дал добро. Немалую роль в принятии такого решения сыграло и то, что он был поклонником таланта киноактрисы Линни Скориды.
Агент Клак за проведение расследования взялся, как за обычную рутинную работу, которую нужно выполнить только для очистки совести. Но оказалось, что в небольших и уютных Сычах все друг друга знают, и новости в них разносятся с быстротой молнии. Кроме того, день, когда по выражению местных остряков добили «Подбитое крылышко», запомнился многим и оказался великолепной привязкой по времени. Вскоре Клак нащупал верный след и вцепился в него, как бульдог. В поисках подтверждения своих догадок он обошёл все дома в округе и опросил громадное количество потенциальных свидетелей. Но особо ценного свидетеля, старушку из разряда смотрящих в окно, он нашёл в одной из многоэтажек. Из окна её квартиры, расположенной на восьмом этаже, хорошо просматривался интересующий Клака проулок и боковая сторона домика Карди. Старушка, вооружённая оптикой, часами просиживала у окна и была в курсе многих событий. День смерти «Подбитого крылышка» она хорошо запомнила, тем более что это был также день рождения её внука. Когда старушка поняла, о чём идёт речь, она моментально уточнила:
—Это Вы о «Подбитом крылышке»? Тут дело нечисто. Очень нечисто. Я в тот день сидела, как обычно, вот на этом стуле и смотрела в окно. Сычи - тихий уголок, машины ходят редко, да и прохожих маловато. Вижу, по улице грал едет, медленно так. Потом он заворачивает и останавливается в проулке, как раз напротив калитки в заборе, огораживающем участок Карди. Из грала выходит мужчина, проходит в обратном направлении до улицы, заворачивает налево и пропадает. Ну, думаю, наверно, к «Подбитому крылышку» пожаловал. Мне то отсюда вход в дом не виден. Потом вижу, на улице ещё один грал появился. Несётся, как угорелый. Останавливается как раз около домика Карди. Выскакивает оттуда шустренькая бабёнка и бегом туда же. Ну, думаю, у «Подбитого крылышка» что-то намечается. Потом смотрю, из окна домика вылезает тот самый мужчина, который первый появился. Вылез он, значит, из окна и бочком, бочком прошмыгнул через калитку и в грал. Интересно мне стало. Что же это там такое творится? Включаю на всякий случай видеокамеру и наблюдаю дальше. Смотрю, грал, который позже приехал, на большой скорости уезжает, а из окна дома женщина выпрыгивает. Только это не «Подбитое крылышко», а кто-то другой. Ну и дела! Женщина шустренько так через калитку проскочила и тоже в грал. Ну, тот тихонечко тронулся и по задней улочке поехал в обратном направлении. Потом свернул в соседний переулок, высадил женщину и уехал. Куда девалась женщина, не знаю. Мне отсюда из-за деревьев и кустарника плохо видно.
—А видеозапись сохранилась? — полюбопытствовал Клак.
—А как же! Можно на компьютере просмотреть. Видеокамера у меня новая, снимает с автоматической привязкой ко времени.
Видеокамера увидела значительно больше старушки. Кроме того, она зафиксировала приезд полиции и несколько других не менее важных моментов. Круг замкнулся. На расследовании можно было ставить точку. Слова старушки подтверждались видеозаписью, а та в свою очередь подтверждалась показаниями свидетелей. Кчар, вполне удовлетворённый результатами дополнительного расследования, приказал копии материалов, выявивших грубейшую судебную ошибку, отправить генеральному прокурору республики. Комиссия, назначенная прокурором, подтвердила изложенные в этих материалах факты. И грянул гром. Судебные органы города Ровешти тряханули, и тряханули основательно. У бывших следователей по делу Линни внезапно появились крупные неприятности, а прокурору города пришлось подать в отставку. Подружка Кэрри и Красавчик Зяп за соучастие в убийстве были объявлены в международный розыск. Линни реабилитировали посмертно с предоставлением её наследникам значительных налоговых льгот. Информация об этих событиях каким-то образом просочилась в прессу, и в газете «Вести Ровешти» появилась большая статья под броским заголовком: «Так кто же убил Эмми Карди?». В ней реальные факты сочетались с самыми невероятными фантастическими домыслами, от которых стыла кровь в жилах слабонервных читателей.
Ник позвонил Ричу и, сообщив о реабилитации Линни, напомнил, что шестимесячный срок истекает, и пора бы заняться делами о наследстве. Рич, не медля, взял отгулы и вылетел в Ровешти. Адвокат Бак на этот раз встретил его более приветливо и даже не поленился выйти из-за стола и лично потрясти ему руку, приговаривая:
—Ну и шустры же Вы, юноша. Ну и шустры. Никак не ожидал.
И хотя с наследством была полная неясность, Бак всё-таки изъявил желание представлять интересы Рича в этом деле. Рич с радостью согласился. Такой цепкий дока, преуспевший в юридическом крючкотворстве, ему был просто необходим. Затем Рич слетал в Вишти и встретился там с адвокатом Полом, доверенным лицом Линни. Пол подтвердил, что Линни оставила завещание, которое он должен вскрыть в присутствии близких родственников через полгода после её смерти. Так как Пол принимал непосредственное участие в составлении завещания, то и для Рича оно перестало быть тайной. Он понял, что скоро станет очень богат, и тёща наконец-то перестанет считать его примаком.
Проверка целостности пакета с завещанием и его вскрытие состоялось в кабинете адвоката Бака в присутствии только Рича и Донни. Родители Линни отсутствовали. Ссылаясь на неважное здоровье, они выписали доверенность на Донни. Из официальных лиц, кроме Пола и Бака, присутствовали также адвокаты Жак и Анджи. В гробовой тишине Пол прочёл примерно следующее:
ЗАВЕЩАНИЕ
Я, Линни Скорида, находясь в здравом уме и твёрдом сознании, в присутствии адвокатов Жака и Пола составила настоящее завещание, по которому в случае моей смерти принадлежащие мне:
1) триста тысяч грейт со счёта В01563978 центрального банка г. Ровешти переходят в собственность моих родителей;
2) остальная сумма со счёта В01563978 центрального банка г. Ровешти переходит в собственность моей сестры Донни;
3) деньги со счёта Б00187546 центрального банка г. Вишти переходят в собственность моего сына Рича Хара;
4) коттедж в г. Ровешти вместе с движимым и недвижимым имуществом переходит в собственность моего сына Рича Хара;
5) дом в г. Вишти и вилла на морском побережье острова Сильба вместе с движимым и недвижимым имуществом переходят в собственность моего сына Рича Хара;
6) содержимое абонентского ящика А00174395 центрального банка г. Ровешти распределить между заинтересованными лицами в соответствии с вложенной в него описью.
Завещание составлено в трёх экземплярах. Первый экземпляр хранится у адвоката Пола, второй у Линни Скориды, третий у адвоката Жака.
Завещание зарегистрировано в центральной нотариальной конторе города Вишти под номером 3578 от 30 беша 6127 года.
Пол также сообщил, что на данный момент времени на счету Б00187546 находится около двух с половиной миллионов грейт и на счету В01563978 около восьмисот тысяч грейт.
Вскрытие абонентского ящика А00174395 состоялось в одном из подвальных помещений центрального банка г. Ровешти. В ящике, помимо второго экземпляра завещания, оказались украшения и драгоценности, которые Линни распределила между женщинами, не забыв Синди и Эмми Хар, а также чек на сто тысяч грейт, выписанный на имя Дика Дежа, коробочка, адресованная Джаги, и полиэтиленовый пакет для Рича.
Анджи открыл коробочку, и растерянно уставился на разорванную нитку кридоловых бус. «Подарочек-то со смыслом. Что бы он мог значить?» — подумал Рич. — «Кридоловые бусы. Разорванный круг. Тут явный намёк на что-то».
В полиэтиленовом пакете, предназначенном для Рича, оказался дешёвенький перстень с печаткой и ключ, с выгравированным на нём шестизначным номером. При виде ключа и перстня с печаткой адвокаты насторожились, значит, у Линни в банке Сантини есть ещё что-то. Чтобы разрядить обстановку, Рич откинулся в кресле и произнёс первое, что пришло на ум:
—Это одна из причуд моей матери. Просто, в банке Сантини она хранила свои акции. Надеюсь, что адвокат Бак поможет мне провести предварительную оценку их стоимости.
Адвокаты удовлетворённо заулыбались, мелочёвка их не интересовала. Только Анджи вдруг помрачнел и тупо уставился на коробку с бусами.
Вечером этого же дня Рич и Бак были уже в банке Сантини, находящемся в Джантории. Простенький перстень с печаткой, оказывается, хранил, немало секретов, в частности, в одном из его тайничков находилась миниатюрная сверхпрочная пластинка с голографическим портретом Линни, являющаяся электронным ключом, открывающим сейф. Ознакомившись с содержимым сейфа, Рич с удивлением узнал, что он стал владельцем трёх процентов акций транспортной космической компании по перевозке кридола. Бак даже ориентировочно не смог назвать их стоимость.
На следующий день, пока Бак занимался юридической тягомотиной, Рич отправился бродить по Ровешти. Изрядно устав, он с громадным букетом цветов зашёл к Хатиме в парикмахерскую и пригласил её отужинать вместе с ним в ресторане. Хатима была очень рада тому, что Линни реабилитировали.
—Неужели Кэрри оказалась такой злодейкой? — поинтересовалась она.
—Кэрри просто мошенница, ловко подставившая Линни, а всю грязную работу выполнил кто-то другой, более хитрый и более опасный. К сожалению, о нём ничего неизвестно, — грустно ответил Рич.
Наконец наступил день, когда Рич, как законный владелец, поселился в коттедже. Он пригласил к себе Лона Карди и предложил ему взять себе что-нибудь на память о Линни. Лон, не колеблясь, выбрал старинную выточенную из чёрного дерева статуэтку танцовщицы, отдалённо похожую на Линни. Потом они отправились на кладбище и там, размышляя каждый о своём, долго стояли перед обелиском с фотографиями Линни и Эмми. Больше всего Рича расстраивало то, что он слишком поздно узнал о постигшей Линни беде и не смог спасти её от столь печальной участи. Ему до слёз было жалко эту шебутную, очень талантливую и своеобразную женщину. Ей бы ещё жить да жить. Но как ни тяжело переживал Рич смерть своей матери, горе Лона было ещё больше. Бедняга Лон вообще был готов лечь, как собака, у обелиска и умереть. На прощанье Рич захотел приободрить его, но как иногда бывает адски трудно найти нужное слово, вроде бы всё чувствуешь, всё понимаешь, а вымолвить ничего не можешь. Так и не найдя нужных слов, Рич по-мужски пожал Лону руку и сухо сказал:
—Ну, бывай. Надо жить.
—Будем жить, — машинально ответил Лон.
Завершив дела в Ровешти, Рич и Бак вылетели в Вишти. Как новый владелец акций, Рич явился в офис транспортной кампании. В приёмной секретарша попросила его немного подождать.
—У Джаги сейчас находится Маргинэ, его мать, — с плохо скрываемым страхом прошептала она.
Из кабинета тяжёлой походкой вышла красивая женщина. От мимолётного взгляда её бездонных, лишённых проблесков мысли глаз, у Рича мороз пробежал по коже. Что-то демонически ужасное было в этой женщине.
Джаги не сразу принял Рича, ему нужно было немного отдохнуть от визита матери и морально подготовиться к предстоящему разговору. Он ещё раз прокрутил в памяти неприятные события последних дней. Когда Анджи по возвращении из Ровешти положил ему на стол коробку с кридоловыми бусами и сказал, что Линни оставила своему прямому наследнику какие-то акции, он страшно удивился:
—Акции? Да какие у этой вертихвостки могли быть акции?
Но в следующее мгновение Джаги, побагровев, с силой ударил кулаком по столу и заорал:
—Что? Акции?
Только теперь он вспомнил, что в доказательство серьёзности своих намерений подарил Линни ещё в Ровешти три процента акций. Риска, тут никакого не было, после свадьбы они должны были вернуться к нему. Линни по отношению к акциям не проявила никакой активности, и Джаги автоматически считал их своими. Но как он мог забыть, что они остались у Линни? Тем более что это были не простые акции, а с правом голоса. Теперь ему стал ясен тайный смысл разорванной нитки кридоловаых бус. Линни даже с того света отомстила ему, разорвав круг владельцев космической транспортной компании. После ухода Анджи Джаги вызвал к себе Джуринду.
—Что будем делать с журналистиком? — поинтересовался он.
—Ничего. Акции-то всё равно уплыли. Надо будет попытаться либо купить их у него, либо взять у него доверенность на право голоса. На расходы не скупись, всё равно весь мир скоро станет твоим.
—Когда это ещё будет. И кто бы мог подумать, что у Линни окажется прямой наследник. Все планы спутал, сморчок. И дёрнул же её чёрт усыновить этого ублюдка.
«Ну, уж чёрт-то здесь абсолютно не причём», — подумал Джуринда, но вслух сказал:
—Да. Недооценили мы Линни. Ловка, оказалась бестия. Завещание так составлено, что не подкопаешься, да и в остальных бумагах тоже полный порядок.
—Мой адвокат пытался оспорить завещание, но этот сморчок нанял такого зубра в юридических вопросах, что его ничем не возьмёшь.
—Журналист, это ещё та штучка, — поддакнул Джуринда. — Больно шустр. Сумел натравить ССБ на судебные органы Ровешти. В итоге Подружка Кэрри и Красавчик Зяп засветились.
Джаги забеспокоился:
—А это для нас не опасно?
—Ни в коей мере. Они погибли в авиационной катастрофе ещё два месяца назад. Не беспокойтесь, наши люди здесь не причём. Кэрри и Зяп провернули какую-то крупную афёру в Квиндре, а за одним пересекли дорожку тамошней преступной группировке. В итоге грэт, на котором они летели, внезапно потерпел аварию в устье Гузанду. В живых никто не остался. А как акции компании оказались у Линни?
—Да я только после вскрытия завещания вспомнил, что подарил их Линни ещё в Ровешти.
«Старый ловелас. Запутался в женских юбках и не ведает, что творит. Но теперь он полностью мой, преступивший единожды, преступит ещё не однажды», — со злорадством подумал о нём Джуринда и ушёл в свой кабинет. У него, конечно, было подозрение, что Подружка Кэрри и Красавчик Зяп не погибли, а попросту отошли от дел, но тратить деньги и время на поиски и наказание таких мелких сошек было нецелесообразно. И действительно, эта очаровательная парочка, случайно опоздавшая на опасный рейс, использовала представившуюся им возможность для того, чтобы покончить со своим подошедшим к очень опасной черте преступным прошлым. Сделав пластические операции, Кэрри и Зяп растворились в разношёрстном населении государства Канди, но своего хобби — мелкого мошенничества, так и не бросили.
Наконец Джаги, очнувшись от неприятных воспоминаний, вздохнул и, нажав на кнопку переговорного устройства, попросил секретаршу впустить посетителя. Встретил он Рича по-деловому сухо и сразу попытался взять быка за рога:
—Очень приятно с Вами познакомиться, очень приятно. Я и не думал, что у Линни такой взрослый и самостоятельный сын. Насколько я понимаю, Вы теперь мой компаньон. Но к чему Вам лишняя обуза? Вы журналист, и заниматься делами компании Вам будет не с руки. Я предлагаю за акции десять миллионов грейт. Торг уместен.
Цифра была явно заниженной, но Рич понимал, что Джаги готов, если потребуется, выложить за акции значительно больше. Положение было щекотливое. С одной стороны Рич продавать акции не хотел, но с другой стороны в мыслях Джаги он читал открытую неприязнь к себе. Кроме того, ему стало понятно, что заказчиком операции по ликвидации Линни, является именно Джаги. Но доказать это будет практически невозможно. Все концы надёжно обрублены. Да тут ещё чьё-то напряжённое подслушивающее внимание за стеной отвлекало его и не давало сосредоточиться. Поэтому Рич пошёл на компромисс:
—Вы правы. Мне действительно будет некогда заниматься делами компании. Но у меня есть другое предложение. Право голоса пусть будет Ваше, а дивиденды пусть будут мои. Адвокат Бак от моего имени будет следить за правильностью начисления дивидендов.
Джаги предложение Рича устроило. Он нажал на кнопку, и в кабинет из боковой двери, слегка прихрамывая, вошёл чёл среднего роста. «Хромой бес», — невольно подумал о нём Рич.
—Джуринда поможет Вам оформить доверенность на передачу мне права голоса и выдаст Вам удостоверение акционера и паевую книжку. До свидания, уважаемый коллега — произнёс Джаги на прощание, пряча свои мысли за вежливой улыбкой.
Рич попытался проникнуть в мысли Джуринды, но столкнулся с какой-то непонятной не то двойственностью, не то тройственностью его сознания.
Дав Баку указание продать дом и виллу, Рич улетел домой. Джанто встретил его чудесной весенней погодой. На деревьях весело чирикали воробьи. У Рича оставалось ещё несколько свободных дней, таких редких для журналиста, и он провёл их с дорогой и милой его сердцу Синди. О транспортной кампании он не вспоминал, но всё-таки по ночам ему часто снился один и тот же сон, будто бы над его кроватью склонился Джуринда. Рич судорожно пытался предугадать его намерения, но Джуринда внезапно превращался в огромный кукиш, на конце которого появлялся трефовый король с копьём, очень похожий на Клевона. Король взмахивал копьём, и Рич, с ужасом взирая на стремительно приближающееся острие, просыпался весь в холодном поту с одним и тем же навязчивым вопросом: «Что есть Джуринда? Уникальный природный феномен? Или что-то иное, непостижимое и ужасное?». Рич начал тренироваться в раздаче карт, развивая ловкость рук. Вскоре он достиг феноменальных результатов, и кошмары прекратились.