К концу апреля стало теплеть и на землю сибирскую пришла весна. Природа привычно и точно исполняла свои вековые законы. Сошли снега с полей, согрелась застоявшаяся за зиму земля и вновь, как и раньше, под песни веселого, порхающего над полями жаворонка, выехали колхозные трактора с прицепами и стали распахивать землю плугами для посевов…
А где-то далеко-далеко, за Уральскими горами шла война. Там, изрыгая снаряды, стреляли пушки, вздымалась и вздрагивала земля от взрывов снарядов и бомб, а здесь было тихо и мирно. Даже не верилось, что где-то идут жестокие сражения. В природе все шло, как и раньше, а у людей было что-то не так. Лишь приглядевшись через некоторое время к живущим и работающим здесь людям, было заметно, что все было уже совсем не так, как раньше – до войны. На полях почти не было видно мужчин. Мужиков за год как будто вымело под чистую зимними буранами. Их всех забрали в армию. Остались только старики, «малолетки», да калеки.
Конечно, уже подрастали такие молодые парнишки как Виктор и Борис, пятнадцати-шестнадцати лет, но их было совсем мало и на них уже давно положили глаз суровые военкомы. Война требовала новых массовых жертв.
Борису в этом году исполнилось семнадцать лет и у него до призыва в армию оставался в запасе один год. так что, как говорится в народе: «Не трать время даром, парень – гуляй, пока молодой!». И парни гуляли и развлекались как могли, и как им позволяло это трудное военное время. Но гульбищ таких как раньше: под гармонь гурьбою, да через все село уже не было. Все собирались лишь так, чтоб поболтать, потолкаться, померяться силой, да поговорить о войне и событиях на фронте. Да, и отношения парней к девушкам стало совсем другим – прямым и равнодушным, без всяких уважений, страданий и ухаживаний. Парни собирались вместе на улице где-нибудь в своей компании, девки же у подружек на посиделках – в своей.
Не было уже той тяги сближения с противоположным полом, как раньше. Наверно потому, что не было никаких перспектив для свадеб и женитьб. Для девок подрастающие юноши были всего лишь малолетками – они думали об ушедших на войну парнях. У юношей же все мысли были о войне, о героях и о будущем призыве в армию.
Поэтому, и Машка, и Даша как-то остыли к Борису, и не стали уже так сильно докучать ему, забегая как раньше на минутку в его кузню. Зачем? Ведь парень скоро уйдет в армию, а там… Кто его знает, что будет…
Одна только Марфа постоянно приходила в землянку к Жигуновым в гости к Александре, и там встречалась с Борисом и Виктором. А Борис относился к ней как-то совсем спокойно. Работая в кузне молотом и щипцами с вышедшей из строя колхозной техникой: деталями тракторов, сеялок и комбайнов, Борис так укрепил свое здоровье и развил свое тело и силу мышц, что стал похож на настоящего «геркулеса» - чемпиона по греко-римской борьбе. Из всех братьев лишь он один унаследовал от отца высокий рост и силу его тела, смелость и решительность его характера, ну а таланта и всем братьям было не занимать. Мать дала им мягкость, доброту и здоровье, а красотой их всех и сама природа не обделила.
Однажды как-то собрались все вместе парни-одногодки из колхоза на краю села, человек эдак семь или восемь и, потешаясь, начали мериться своей силой – устроили борьбу на поясах.
Ванька Шарохин метил на роль колхозного вожака среди молодых парней этой деревни, стараясь своей силой подчинить себе всех колхозных ребят, своих сверстников. Он завелся и начал спорить с Борисом.
- Знаешь, Шарохин, не стоит тебе затевать все это, - посоветовал ему Борис. – А то ведь на второй минуте положу тебя на лопатки и будет тогда тебе очень и очень неловко перед своими товарищами.
- Не бжди, хохол, мы таких видали! – воскликнул, воспаляясь, Ванька.
Он был зол на Бориса за Дашку, в которую был влюблен по уши. Та же его всерьез не воспринимала и больше тянулась и льнула к Борису. Особенно после того похода за сладкими ягодами, в котором они их собирали прошлой осенью в околке у поля.
- Ну, что ж, малец, давай, наступай, если хочешь – попробуй! – пригласил его Жигунов в середину круга.
Шарохин был здоровым и сильным парнем, самым сильным из ребят в колхозе. Но, надеясь на свою силу, он как и все здоровяки был похож на колхозную молотилку – большую, тяжелую и неповоротливую. Борис же их молотилок уже ох сколько за год-то перекидал – отремонтировал. Кроме того, он еще до войны, в Запорожье занимался в секции классической и вольной борьбы. Так что, знал все эти тонкости и тактику ведения спортивного боя.
Главное: не дать противнику схватить себя обеими руками за пояс и туловище со спины…
И вот они сошлись… Начали вертеться и толкать друг друга, стараясь покрепче схватить соперника за одежду. Шарохин как «ветряная мельница» и Борис чуть поменьше, но коренастый и гибкий как «геркулес» или «геракл». Ребята, окружив их, с интересом смотрели на их борьбу. Шарохин сразу же кинулся на Бориса, пытаясь схватить его за пояс за спиной и опрокинуть на землю. Но не тут-то было! Жигунов, отступив и отбив атаку, заставил при этом Шарохина сильно наклониться.
- Эх, Ваня, Ваня, зачем же так низко кланяешься! Это же очень опасно! Смотри, как это нужно делать!
И Борис, сделав обманное движение, рванул соперника за голову вперед и, выводя Шарохина из равновесия, схватил его за пояс. Затем, стремительно подсев под него, тут же кинул его через правое бедро и спину на соломенную труху, разбросанную здесь же, возле колхозных копен. Кинул его так быстро, что у того только ноги мелькнули. А ребята «ойкнули», увидев такое.
- Вот это да! Шарохина так швырнуть – эту ветряную мельницу! Ну, ловкач!
А Борис, как ни в чем не бывало, поправил одежду и, повернувшись к ним, крикнул:
- Ну, кто еще на Харьков! Кто хочет попробовать?
- Да никто на тебя не харкал, - начали оправдываться и отстраняться от него собравшиеся.
- Да, не харкал, а на Харьков! – засмеялся Борис. – Эх вы! Это же Щорс так говорил, красный командир на Украине, который бил белых генералов в гражданскую под Харьковом. Он говорил: «Ну, кто там еще хочет взять Харьков?».
- А-а-а, - засмеялись ребята, - а мы думали, что на тебя кто-то нахаркал.
Шарохин же, тем временем поднявшись и смирившись с поражением, протянул руку Борису:
- Ну, ладно, хохол, ты сегодня сильнее меня, ты победил. Ничего не скажешь – здорово! Как ты это делаешь? Научи-ка и меня этому делу!
- Эх, Ванюша, Ванюша, приходи-ка ты ко мне в кузню, на работу. Поработаешь там немножечко молотом и щипцами, поворочаешь колеса сеялок и молотилок и сам научишься, как валить соперников на пол, - ответил шутливо Борис.
- Нет, нет! Я лучше на склад какой-нибудь пойду или бухгалтером в контору устроюсь, но только не на твою кузню, - засмеялся и замахал руками Шарохин.
За ним засмеялись и все остальные парни…
А Даша, узнав от парней о том, что Борис боролся из-за нее с Шарохиным и победил его в этом поединке, воспрянула духом, воспылала к нему новой страстью и стала мечтать о новой встрече с ним.
Кончился весенний месяц май и уже наступила прекрасная и теплая летняя пора. Вокруг во всю земную плоть цвели и зеленели леса и поля. И все живое бурно наслаждалось новой жизнью, как будто и не было той суровой и снежной зимы с ее трескучими морозами и жестокими буранами. Что было – ушло, что прошло – то позабылось! Каждый выросший или вылезший из-под земли росток рос, корпел и наслаждался своим и только своим существованием, создавал общую красивую и радостную картину земной жизни.
Прогуливаясь вечером по улице с Машей, Даша как бы нечаянно хотела встретиться с Борисом. Эту встречу она готовила уже два дня, но все как-то не получалось. И вот, наконец-то ей повезло… Борис шел с работы домой с напарником – Андреем Поярковым.
- Вон, кажется они идут с Поярковым, - начала излагать свой дерзкий план Даша, – в общем, ты заговори и бери себе Борисова напарника, уводи его куда-нибудь, а я останусь здесь с ним, поняла?
- А зачем он мне нужен, Поярков-то? – возмутилась Маша. – Ну, ты, Дашка и даешь, Андрей меня вовсе не интересует – он малолетка.
- Не перебирай харчами, то есть, парнями, Машка, а то никого не выберешь. Как говорил когда-то живший у нас на квартире заезжий моряк: в любви тоже нужны тактика и стратегия – лови рыбу там, где она водится и на то, что ей нравится. Так что, давай, Машка, действуй! Иначе, от жизни ничего не получишь.
Девчата и парни, сойдясь и увидев друг друга, остановились и поздоровались.
- Ой, Боря, как хорошо, что мы с тобой встретились, - сказала, улыбаясь Даша, толкая локтем Машу и выводя ее из ступора. – Мне нужно с тобой поговорить насчет одной вещицы.
- Ну, ладно, вы тут говорите, а мне пора домой, - засмеялась Маша, подыгрывая ей. – Ты как, мой друг Андрюшка – веселенькое брюшко, не проводишь меня домой? Нам ведь с тобою вроде по пути?
- Конечно, конечно, Маша, то есть, Мария Степановна, - стесняясь и краснея, ответил Поярков.
- Вот и хорошо. Не перевелись, значит, еще в нашем селе настоящие кавалеры! – подзадорила и укрепила в нем мужское самолюбие Маша.
И две пары, улыбаясь и разговаривая, разошлись в разные стороны.
В этот вечер у Жигуновых в землянке Марфа так и не дождалась Бориса. Увела его все же Дашка в поля, за околицу села в душистые копны сена… А что тут такого? Дело ведь молодое! А Дашка – девка бойкая и настойчивая. Чего захочет – того и добьется! «Ну и что, что идет война и вокруг и холодно, и голодно, и кто-то, их увидев, может и осудит. Ничего, все эти дела наши и наши страдания, и война тоже, все это было и пройдет, а любовь – останется, ведь жить и любить всегда хочется», - так думала Даша. И вела Бориса все дальше и дальше за околицу.
Когда Маша с Андреем немного отстали, Даша сказала Борису:
- Говорят, что ты там с Марфою связался. И Марфа к вам заладила – часто приходит…
- Говорят, говорят – пусть говорят! Ты, вон, с Шарохиным тоже ходишь и что? – ответил Борис. – Марфа, она друг нашей семьи – ее мои мать и отец очень любят.
- Ну, а ты, Боря, ее не любишь? – допытывалась Даша.
И, почувствовав, что он немного медлит с ответом, сказала:
- Разве ты забыл те сладкие ягодки, которые мы с тобой когда-то вместе собирали и ели?
- Нет, конечно, - ответил Борис. – Даша, ты что на меня давишь, ревнуешь что ли?
Да! Конечно, ревную! Посмотрите, люди добрые, какая-то Марфа-охотница у меня кавалера уводит, а я должна глядеть на все это и молчать? – возмутилась Дарья.
- Конечно, ревную! – встала она, подбоченясь, перед Борисом.
- Ну, ладно, ладно, - сказал он, улыбаясь и поднимая руки в знак согласия. – Ничего у нас с нею не было и нет. С тобою – да! А с ней нет… Вот и все, поняла?
- А Шарохин для меня, что? Он, как перекати-трава, как ветер в поле… Свистит, летит – ну и пусть летит! И не надо думать об этом, и ты не думай. Я хотела тебе вот о чем сказать, Боря, то есть, спросить тебя, - остановилась она. – У нас дома еще со времен моей бабушки осталась одна интересная старинная вещица – шкатулка. Моя бабушка, разорившаяся дворянка, бывшая когда-то наверно революционеркой, была сослана сюда, в Сибирь, на поселение еще правившим тогда царем. Влюбилась здесь в приезжего, молодого, но умного крестьянина, да и осталась здесь жить навсегда. И бабушка, и дедушка уже давно умерли, а от них осталась мне в наследство старинная шкатулка. Шкатулка не простая – музыкальная, и в ней что-то есть такое таинственное: толи завещание предков какое-то, толи камень так какой-то дорогой и необычный спрятан… Раньше, когда ее открывала моя бабушка, шкатулка играла и тасовала маленькие карты – портреты русских героев, а они что-то предсказывали. Сейчас бабушки нет и шкатулка молчит, не работает, не открывается и не играет. Приди к нам, если у тебя будет время и посмотри, может, ее можно еще починить!
Упоминание о русских героях разных сражений сразу вызвали интерес у Бориса. Он тут же стал расспрашивать ее об этих героях, отображенных на картах – картинках.
- А портреты каких героев были в этой шкатулке? – спросил он Дашу.
- Не знаю, - ответила она, - всякие: и старинные, и не очень…
- Вот интересно было бы ее сейчас посмотреть, - высказал он свою полную заинтересованность. – Пошли сейчас к тебе домой, я ее и посмотрю, - предложил он Даше.
- Да ну, потом пойдем. Еще успеешь насмотреться, если только ее починишь, - сказала она как-то неопределенно. – А сейчас лучше пойдем туда, - указала она пальцем на копны сена. – Мне хочется опять все испытать как тогда.
Она взяла его за руку и потянула за собой в поле, под копны…
Уже наступила ночь. В полях было пустынно и тихо, и лишь иногда где-то невдалеке покрикивали коростели, а на небе, среди сизой вязи летних облаков, сиял широкий чистый серп луны…
Обнявшись и прижавшись друг к другу, Борис с Дашей начали уже млеть и целоваться… Рядом, метрах в двадцати, проходила обычная колхозная дорога, по которой днем селяне ходили в поля и возили сено. Ночью, среди копен сена Бориса и Дашу было не видно. Они уже готовы были друг другу отдаться, но вдруг у соседней копны, метрах в пятнадцати от них что-то зашуршало, и как назло зашла луна и стало совсем темно. И тут невдалеке в полях поднялся шелест и крикнул филин «У-гу-у-у, а-га-ха-ха!». От этого крикливого хохота Борису и Даше стало не по себе. У них мурашки пошли по спине от страха. Даша, испугавшись, вскрикнула:
- Ой, кто это там кричит?
- Наверное Шарохин за нами подглядывает, - пошутил как обычно Борис.
- Не шути, мне и так тут страшно, - сказала Даша.
- Борь, а волки здесь ходят? – спросила она вдруг Бориса.
- Ходят и волки, и лешие, - ответил Борис. – Когда они голодные, они все здесь ходят вокруг села.
- Ой, как все это страшно!
- Давай, я брошу туда камень, - предложил Борис. Нагнулся и, не долго думая, швырнул во вторую копну кусок засохшей земли.
И вдруг, копна ожила, зашевелилась, закачалась и захрустела. Там послышался чей-то неистовый крик и они увидели летящего на них филина.
Ойкнув, Даша с Борисом, забыв про всякую нежность и любовь, кинулись наперегонки к дороге, ведущей в село. Они бежали, ускоряя темп, но за ними, дыша им в спину, так же быстро кто-то гнался, причем вослед и через все поле. Ну явно нечистая сила! Во тьме, недалеко от дороги, они оба, за что-то зацепившись, грохнулись на землю. И тут же, перелетев через них в темноте, кто-то грохнулся рядом с ними, мыча и ругаясь.
«Бесы», - подумали Борис и Даша. Вскочив и тараща от ужаса глаза, они готовы были уже снова припуститься со всех ног куда-нибудь по дороге… Но тут вышла из облаков луна и осветила всю близлежащую местность в округе.
В двух метрах от них, тоже испуганные, со взъерошенными волосами стояли Андрей и Маша, дрожащие от страха, которые также были готовы бежать отсюда куда угодно. Увидев своих друзей и их перекошенные лица, Борис и Даша захохотали. Скорчившись, держась за животы и показывая пальцами друг на друга, они все чуть не падали от смеха. Наконец, насмеявшись вдоволь, они стали расспрашивать друг друга, что же это было.
- Кричал филин… Может, это Марфа-колдунья наслала на нас хищника, - предположила Даша.
- Ну, брось ерунду молоть, - отмахнулся Борис. – Она ведь не колдунья.
- Машка, какого черта? – упрекнула Машу Даша. – Как ты вдруг там очутилась, под той копной, ведь ты же пошла тогда домой…
- Пошла? Да, пошла, а потом остановилась и решила с Андреем погулять… Не все же тебе с парнями-то шляться. Вот, и я захотела попробовать, - усмехнулась Маша, - да, вышло все как-то неуклюже.
- Да уж, шуму-то мы наделали на всю округу, - подтвердила Даша. – Завтра, неверно, все село будет галдеть о том, что по их огородам черти топтались и бегали.
А Борис с Андреем стояли, смеялись и подшучивали над тем, как сами же без оглядки улепетывали друг от друга.
- Так за нами же какой-то филин гнался, поэтому мы и бежали, - оправдывался Борис. – Ведь филин если уж в волосы вцепится, то может и глаза выдолбить.
- Парни, пошли-ка скорей отсюда, пока нас этот Марфушкин филин не догнал и не задолбал, - предложила Даша.
- Да, действительно, пойдемте лучше скорее по домам, - ответил ей Борис, - а завтра мы с тобой, Даша, опять встретимся, только не здесь, - улыбнулся он, - а у тебя дома. Я приду к тебе и посмотрю твою шкатулку, ладно?
- Хорошо, я буду ждать, - улыбнулась она ему в ответ.
В душе Даша радовалась, что смогла снова заинтересовать и привлечь к себе внимание Бориса. Они уже подошли к землянке Жигуновых и Борис, попрощавшись, с девчатами и Андреем юркнул к себе во двор…
Когда он постучал в дверь, и дверь открылась, родители накинулись на него с возмущением.
- Где это ты шлялся так допоздна!? Марфа тут была, но ушла, тебя не дождавшись…
А он ответил:
- Задержался в кузне – была срочная работа… Завтра, между прочим, я тоже поздно приду, так что, знайте – буду заниматься этим же делом. А Марфа пусть меня не ждет, а идет домой.
И вдруг, спросил:
- Бать, а, бать, а как ты считаешь, филин может ночью напасть на человека?
- Нет, сказал отец, - это чушь какая-то – накинуться на человека. Он охотится ночью только на зайцев…
- Вот и я так думал… Но за мной только что гнался большой-большой филин, - сказал Борис. – Может, это Марфа его на меня наслала.
Отец только улыбнулся…
На следующий день Борис прямо с работы пошел к Даше. Его так заинтересовала ее старинная шкатулка, что он больше ни о чем не мог и думать, как только о ней. Ему не терпелось увидеть эту шкатулку, узнать, что же там у нее внутри, почему она перестала работать и какую неведомую тайну она может ему открыть?
Ах, эти тайны, тайны самые обычные и те, что сокровенные – тайны из тайн! Наш мир просто напичкан ими. Он весь соткан из этих тайн – больших и малых. Люди живут в страхе своего невежества с самого своего дня рождения и до своей кончины, преодолевая и раскрывая эти бесконечные тайны. Для чего они нужны нам, эти тайны?
Выскочивший из лона матери и еще не успевший обсохнуть от материнских вод рождения, маленький человечек уже должен учиться разгадывать и преодолевать разные препятствия этой жизни, то есть эти тайны, пусть пока еще и маленькие, но уже такие нужные для его существования. И так всю жизнь без конца и без края. Без этих самых тайн и жить-то было бы не интересно.
Так размышляя, Борис усмехнулся. Тайна – это как закрытая шкатулка с потерянным ключиком. Каждый раз для того чтобы что-нибудь узнать, человеку нужно подобрать ключик к этой шкатулке и открыть ее, и тогда его ждет какая-то новость – награда, и он что-то узнает – получит. Для чего все это? А все просто: тот, кто что-то знает тот чем-то и управляет! А тот, кто много знает, тот многим и управляет. Значит, мы живем в незнании не просто так, сами по себе, а нами кто-то постоянно управляет, давая нам эти знания по крупицам и не открывая всего сразу, чтоб, как говорится, мы не сошли с ума, а скорее, чтоб нами было легче управлять. И в то же время при помощи такого ограничения поощрять наше стремление познавать и развиваться.
Существует величайшая вековая тайна мира: «светлые» солнечные и «темные» лунные силы, называемые еще божественными и сатанинскими. И эти невидимые силы воюют между собой везде и повсюду, на каждом миллиметре нашего пути, за каждый вздох нашего тела, за каждый ответ нашей души. Поэтому и существуют эти тайны.
Незнающего можно обмануть и повернуть туда, куда надо, а затем руководить им. Это методы скрытых темных или лунных сил и тех, кто им обычно служит. В первую очередь аморальных личностей, ни во что не верующих, грубиянов, насильников, убийц и тиранов, то есть безжалостных и глубоко заблудших душ, у которых уже почти не осталось ни любви, ни здравомыслия, ни сострадания. Они живут по принципу: мы ни за что не отвечаем – это ваши дела, ваши проблемы.
Нет, друзья! Бездумье, а вернее, безмозглость не освобождает и вас от ответственности и мы все отвечаем за то, в каком мире мы живем. А проблемы незнания и не хочу знания, то есть стремления к легкой жизни: пусть за меня думает кто-нибудь другой – вождь, наставник или сам Бог, наш мир и летит в тартарары. Греша, ругаясь и не каясь, методом проб и ошибок, ценою огромных потерь мы слепо движемся по своему прерывистому пути развития. А те, кто потом разгребает эти наши завалы, спасая и жертвуя собой, оберегают нас от падения и полного уничтожения. Это и есть наши герои – наши защитники.
Конечно, они бывают тоже не гении и порою, как и все мы, тоже мало знают, но в их сердцах содержится больше любви а в головах больше здравомыслия и ответственности за те поступки, которые мы совершаем. Они посылаются к нам свыше… Они почти ангелы, но не бестелесные, а воплощенные в человеческие тела.
Когда Борис пришел к Даше, она его уже ждала возле дома, на улице. Она пригласила его в дом и познакомила со своими родителями. Родители встретили его приветливо: в колхозе уже все знали его как хорошего человека. Но, чтобы не было с их стороны никаких слишком откровенных вопросов, она сразу сказала им:
- Борис мой друг и хороший слесарь! Он пришел отремонтировать бабушкину музыкальную шкатулку. И все… и ничего больше! Поняли?
- Поняли, - ответили ей отец и мать, и от них отстали.
После этого она открыла шкаф, достала оттуда шкатулку, сияющую разными «камушками», и поставила ее на стол. Борис глядел на нее и не мог отвести взгляд. «Такая великолепная и необычная вещь, видно, дорогая, и в такой сибирской глуши, в доме простой крестьянской семьи, откуда?».
Он взял ее в руки, осмотрел со всех сторон и в восторге воскликнул:
- Какая красивая шкатулка. Если уж она такая красивая снаружи, то внутри у нее должно быть что-то еще более ценное, чем ее внешняя красота.
Шкатулка была довольно увесистая. Чувствовалось, что внутри у нее заложен какой-то тонкий и загадочный механизм, но добраться до него, не сломав запоров или ее стенок, было невозможно.
- Вот ключик от шкатулки, но он пока не нужен, - сказала Даша, - потому что не прокручивается.
- Ладно, давай мы сейчас посмотрим, что к чему, - кивнул ей Борис.
Он взял ключ, шкатулку и, вставив ключ, попытался его провернуть. Но не тут-то было. Ключ застрял в замке наглухо. «Что ж там такое, что мешает ключу вращаться? – думал Жигунов. – Его что-то стопорит. Ясно, что внутри шкатулки находится заводной механизм с пружиной, которая после его взвода приводит в движение всю систему шестеренок шкатулки, но, наверно, «собачка», связывающая шестеренку этой пружины с бородкой ключика, не работает: она застряла или застопорена. Чем?».
Пока Борис сидел и размышлял над шкатулкой, на улице послышались какие-то крики. Даша выглянула в окно и ойкнула:
- Это Шарохин явился и кричит – меня вызывает!
- Ну, так пойди и успокой его, - пошутил Борис, улыбаясь.
- Как я его успокою, если он, узнав, что ты сидишь здесь, рядом со мной за одним столом, подумает, что ты пришел ко мне не иначе как свататься, поднимет такой «хай», что не оберешься, - возразила Даша.
- Ладно, Даша, тогда, чтоб Шарохин под твоим домом на всю улицу не кричал, уведи его куда-нибудь подальше, а я здесь посижу, посмотрю шкатулку и уйду, а приду к тебе лучше завтра, хорошо? – предложил Борис.
- Отлично, Боря, - обрадовалась Даша, - ты мудрый человек и хороший парень…
- Ну так, еще бы! И кто бы в этом сомневался? – улыбнулся Борис и, посмотрев на нее, понимающе добавил:
- Иди уже, а то он там тебе всю калитку разнесет от нетерпения…
- Вот ведь, стервец, - возмутился и отец Даши, - еще и в окно камушками пуляет. Стекло, не дай бог, мне разобьет… Дашка, что к тебе такие парни непутевые ходят? Иди, и успокой нетерпеливого «быка», а то если я уж выйду к нему, то точно огрею его дубиною, поняла?
Борис, не удержавшись, усмехнулся:
- Даша, а что, он тебя всегда так на улицу вызывает?
- Да нет, я его никогда не приглашала приходить ко мне и так вот стучать, - ответила она смущенно.
- Ну ладно, иди, - кивнул ей Борис, - а я тут немного посижу, подумаю, а потом уйду, чтоб не смущать вас…
Даша вышла и, видно, все-таки увлекла за собой куда-то Шарохина, потому что крики и стук на улице прекратились.
Борис посидел немного над шкатулкой, подумал и затем, попрощавшись с родителями Даши, тоже пошел домой.
Так он стал часто появляться у Даши на дому, но ему никак не удавалось раскрыть секрет неисправности затвора шкатулки.
Но однажды, отчаявшись и разозлившись, он стукнул нечаянно шкатулкой по столу, совсем не сильно, и из нее вдруг выпал какой-то маленький камушек с заклепкой, а в том месте, где сидел этот камушек, чернело маленькое отверстие, и это отверстие было у самой скважины замка…
С замиранием сердца Борис вставил ключик от шкатулки в замочную скважину и ключ свободно провернулся … один раз, второй, третий…
Шкатулка открылась, ожила и заработала. Из нее полилась негромкая, хрустального звона мелодия. От неожиданности все замерли, а потом кинулись к Борису…
- Ну вот, как хорошо! – крикнула Даша.
- А что дальше? – спросил Борис.
- Давай, гадай, - приказала она. – Нажми кнопку «Гадание на себя». Если хочешь, погадай о своей дальнейшей судьбе. Или «Гадание на общество», если хочешь узнать, что произойдет в будущем со страной или обществом. Механизм с картами движется постоянно, а тебе нужно, выждав, в определенный момент нажать вот на эту маленькую кнопку «Стоп». Сбоку находится кнопка «Тасовка» или расфасовка карт. Когда ты нажмешь кнопку сбоку и кнопку «Стоп», то в окне шкатулки появится сначала одна, а потом и другая карты. Первая карта покажет события, которые произойдут первыми, вторая – расскажет, что произойдет позже.
- А ну-ка, давай-ка я попробую, - сказал Борис весело. – Шкатулка, шкатулка, а что ты мне напророчишь, ну допустим, на эти два будущих года?
Он нажал кнопку «Тасовка» и внутри шкатулки что-то защелкало и зажужжало. А когда нажал на «Стоп», то в окне ее появилась первая карта: какой-то бравый русский солдат – герой-гвардеец петровских времен, с винтовкой и штыком на фоне ели и северных снегов. И надпись: «Слава героям Северной войны».
Вторая карта была чистая и белая с надписью: «Или грудь в крестах, или голова в кустах».
- А-а, ну все ясно, - усмехнулся Борис, - через год меня возьмут в армию, в какие-то особые войска, служить буду на Севере, а где? Ну, Петр Первый воевал в основном со шведами на Севере, значит, и я буду там воевать – с финнами! А вот вторая карта непонятная – выбор будет какой-то, что ли? Или грудь в крестах, или голова в кустах… То есть: или, или… Может быть, и то и другое? Дай бог, чтобы не последнее.
- Ну как – спросила его Даша, - удовлетворен?
- Да-а-а! Шкатулка – что надо! Я думаю, не врет. Недаром я над ней три дня сидел и бился,- ответил весело Борис. – Вот уеду в армию, а ты потом будешь включать ее и гадать, и вспоминать меня – ведь я ее отремонтировал… А Шарохин будет стоять на улице, ждать тебя и злиться…
- Шарохин уже и сейчас ревнует и злится – грозится тебе голову оторвать. Он мне еще в тот раз сказал, - предупредила Бориса Даша.
- Пускай попробует, - ответил Борис, - сам получит!
- Ну ладно, Даша, - сказал он, вставая, - я наверно пойду потихонечку домой, а то там мои будут беспокоиться, где я так долго пропадаю?
- Хорошо, иди! И спасибо тебе за работу, - кивнула ему на прощанье Даша. – Мы еще встретимся и поговорим насчет всего этого…
Она вышла с ним за калитку на улицу и, провожая его, удивилась:
- Ой, как темно! Ты там пойдешь через все село, так смотри, иди поосторожней. Этот дурак может свою угрозу-то исполнить и наброситься на тебя.
- Ничего, Даша, не бойся… И до свидания. Все будет хорошо! – заверил ее Борис.
Но, пройдя немного по темной улице, понял, что Даша тревожилась не зря. Впереди в темноте кто-то свистнул один и второй раз. Борис понял что его впереди ждут… Он подошел к одному из покосившихся старых заборов, нащупал там плохо забитый кол с запястье толщиной и, поднатужившись, вытащил его. А потом так с колом наготове и пошел вперед… Теперь идти ему одному по улице было уже совсем не страшно. Он знал, что за себя может вполне постоять. Ему стало даже очень весело, появился бойцовский азарт и руки зачесались. «А ну, давай, кто там еще на Харьков», - вспомнил он анекдот про Щорса.
По натуре Борис был смелым, решительным и даже бесшабашным парнем, и ничего не боялся. Правда, если не считать того случая, когда они вместе с Дашкой удирали по полям от летящего на них филина. Так это ведь чисто инстинктивное действие на почве суеверия, да и то, он бежал наперегонки с Дашкой скорее всего за компанию. А потом и смеялся над собой и над всеми, и подшучивал, напевая: «Мальбрук в поход собрался… Увидел свою тень… той тени испугался… И умер в тот же день!».
Что бы то ни было впереди, но он шел домой в темноте по улице, да еще с колом в руках вполне уверенно… А на пути его встретили трое неизвестных.
- Ты кто? - спросил один из них.
- Свой! – ответил Бори.
- Свои все по домам сидят, - сказали ему, - сейчас будем тебя бить!
- Посмотрим! – сказал он.
- А ну, посторонись, а то пришибу, - крикнул он и кинулся первый вперед, размахивая дубиной, как красный всадник со знаменем из Первой Конной, с картины, которую он недавно нарисовал.
Но парни были не робкого десятка и с дубинками, и тоже размахивали ими и норовили попасть ему прямо в голову или в спину. Борис сообразил – надо присесть, и на фоне более яркого неба нападавшие стали ему видны, как на ладони. А, увидев их, он выпрыгнул с присеста, как стальная пружина и ударил одного и другого опешивших и потерявших его в темноте из виду. Ударил выше по сухожилиям, по ногам… Те завопили от боли и горести и повалились кто куда… За третьим он было погнался, но тот, обернувшись, дал такого «стрекача», что и заяц бы ему позавидовал.
- Ну вот и хорошо, - сказал Борис, - не надо лишних жертв для будущих бойцов Красной Армии.
Домой он пришел веселый и разгоряченный. И, конечно, довольный собой. Отец уже почти совсем выздоровевший, встретил его и, увидев его состояние, спросил:
- Что опять за тобой «филин»какой-то гнался?
И Борис, отвечая ему в том же духе шутливо заметил:
- Нет, батя, уже не филин, а целая стая волков, но я их всех разогнал.
- Знаешь что, сынок, - серьезно сказал ему отец, - ты лучше тут по ночам не ходи, не геройствуй, а то ведь так тебя могут изувечить и голову расшибить.
- Да, я уж больше никуда и не пойду,- ответил Борис. – Буду завтра дома сидеть и рисовать. Все – заказы закончились! А, завтра воскресенье…
- А завтра мы с Марфой и Васькой, и с мамкой и Витькой за околицу пойдем – ягоды собирать, - поделился с ним своей радостью Женька. – А ты не пойдешь с нами?
- А что, уже и ягоды поспели? – удивился Борис.
- Марфа сказала, что их уже полным-полно в колках за околицей, - сказал Женька.
- Ну, тогда готовьте ведра – будем ягоды есть и собирать.
- Ура! – крикнул Женька.
А кабанчик Васька за зиму уже довольно подросший, вслушиваясь в их людскую речь, при словах «есть и собирать ягоды», довольно хрюкнул и, подпрыгнув, весело помчался в комнату, к себе под нары. Он уже знал, что такое ягоды – Витька и Женька выводили его пастись в посадку.
Такого счастья маленький Женька давно уже не испытывал. Еще бы! Наступило теплое летнее время и вокруг в полях и огородах распустилось столько цветов и разной зелени. И с первыми лучами солнца, лишь только проснешься, тебя уже встречают своими песнопениями певчие птички, а еще раньше – кукарекают сельские петухи. Но не только в этом заключалось это счастье. Счастье для Женьки было и тогда, когда в их маленькой землянке собиралась вместе вся их большая семья.
А сегодня даже и не это было самой главной причиной его хорошего настроения. Сегодня он проснулся с ощущением нескончаемой радости от того, что они всей семьей пойдут в степь за село, в колки, чтобы там на их обочинах собирать уже поспевшую ягоду землянику…
Все встали рано, и как только пришла к ним Марфа, они отправились в путь. Отправились все, включая уже выздоровевшего отца, мать, Бориса и Виктора, Индуса и уж, конечно же, этого шустрого и сообразительного кабанчика Васю.
Оставлять шкодливого Ваську в землянке одного, пусть даже и запертого, было дело гиблое – он ведь мог и всю землянку своим носом разнести! Поэтому всегда, когда они уходили из землянки, брали с собой и Ваську. А чтобы Васька, во время этих прогулок куда-нибудь не сбежал, привязывали ему вокруг шеи ошейник с веревкой. И, таким образом, руководимый Виктором и Женькой, он и путешествовал вместе с ними, подгоняемый порой веселым Индусом, который сторожил его всегда, когда разбредшаяся команда собирала ягоды в траве на полянах. Но Васька был таким непоседливым и так сильно любил сладкие ягоды, что удержать его на привязи одного даже под присмотром Индуса было невозможно – он поднимал такой гвалт – визг да хрюканье, что казалось в него прямо-таки вцепилась целая стая волков и или сотни тысяч муравьев, дома которых он, подлец, кстати, с удовольствием разорял.
Но у Васьки была и одна хорошая особенность – он обладал очень хорошим нюхом и безошибочно, за несколько десятков метров находил в околках поляны спелых ягод. И так, похрюкивая, если, конечно, не был занят едой, он всегда и бежал впереди всей кавалькады сборщиков. А когда уж находил ягоды, то, хитрюга, затаивался и замолкал. И жрал, жрал, жрал, да так быстро, что как будто резал их какой-то ягодной косилкой.
Вот для этого случая к нему и был приставлен надежный конвоир и сторож – Индус. Когда Васька не был занят: бежал впереди и искал ягоды – он хрюкал. Индус же, следуя за ним – молчал! Когда же Васька, найдя поляну с ягодами, останавливался, замолкал и начинал жрать, в дело вступал порядочный и неподкупный Индус. Он возмущенно лаял и хватал Ваську за задние ноги и розовый хвост, отчего тот сильно негодовал и неистово визжал. Вот по этим верным и четко определяемым признакам команда Жигуновых определяла и отслеживала путь сластолюбивого Васьки, и расположение земляничных полян в околках. Но тогда уж нужно было очень сильно поспешить, потому что сластена мог-таки все ягоды пожрать. И все Жигуновы, смеясь и спотыкаясь, кидались, сломя голову, в ту сторону, где орудовал, визжа и переругиваясь с Индусом, Васька.
Так уже раз произошло в начале прогулки, когда Васька оставил после себя только голую поляну без единой ягодки, и все из-за того, что Иван Яковлевич со своими, еще не совсем окрепшими после болезни ногами, чуть замешкался с Александрой, а Борис с Виктором и Марфой не кинулись на зов и лай верного и надежного Индуса.
Маленького Женьку тоже возмущало такое неподельчивое и эгоистичное поведение кабана Васьки. Он как раз и держал его сейчас за поводок и уши, и усмирял его ненасытную тягу. Но Васька, понюхав воздух, вдруг так сильно дернул поводок и припустился бежать от него, что Женька упал от неожиданности, выпустил веревку из рук и заплакал. Мать с отцом кинулись его поднимать и утешать, а Борис, крикнув Индусу: «Индус, за Васькой – вперед!», помчался вместе с Марфой и Виктором за убегающим от них кабанчиком.
Такой шумной и веселой компании сборщиков ягод за все годы здесь, наверно, еще никто никогда не видывал… Жигуновым было и хорошо, и весело… И радостно, и приятно. Впервые за все это трудное военное время им было так весело и легко, как будто они сейчас участвовали в каком-то веселом и незатейливом спектакле. А, собственно говоря, они-то и вышли в этот поход не только ради ягод, а для того, чтобы хоть как-то развеяться и отдохнуть, очиститься от всех тяжелых дум и переживаний о войне, о сыновьях, и их судьбе и о нелегкой жизни…
А впереди, куда умчалась вслед за Васькой половина всей их команды, уже слышался визг, лай и крики возмущенных… Поспешив туда, на место происшествия, Александра с Иваном увидели картину, достойную кисти хорошего художника: вокруг было полным-полно спелых ягод!
А посреди этой неимоверной земной роскоши стоял Васька, повязанный по всем своим ушам и ногам, и вопил от возмущения и бессилия благим голосом. Борис держал его за поводок и ошейник, а Виктор за уши, Индус тянул за хвост, рыча и ликуя при этом от счастья… А перед ними на корточках ползала Марфа и, вытирая от смеха слезы на глазах, собирала на поляне ягоды…
Но всех интересней было смотреть на Ваську. Он не брыкался и не кусался, он просто стоял и ревел от досады, как маленький мальчик, от того, что у него отобрали незаконно всю эту спелую сладость, которую ведь он первый учуял и отыскал своим непревзойденным нюхом.
Александре и Ивану стало жалко несчастного Ваську. Александра сказала детям:
- Да, отпустите вы несчастного Васика – пусть он покушает! Нельзя же обижать добытчика – удачи не будет! Ягод-то ведь здесь много.
- Ну да!! – запротестовали Борис с Виктором. – Как же, несчастный добытчик! Пустишь свинью в огород, она вам и грядки все вытопчет!
- Не вытопчет, - улыбнулся отец. – И правда, дети, привяжите его к этому дубу с краю поляны – пусть малыш полакомится ягодами.
Братья так и сделали, вняв словам отца. Отвели Ваське участок с ягодами и, привязав его веревкой к дереву, отошли. Увидев это, Васька тут же успокоился, хрюкнул и принялся «собирать» и есть свою долю ягод. Но тут на его территорию вторгся Женька и кабан, почуяв в нем потенциального конкурента, разъярился, подскочил к нему сзади, поддев его носом под задницу, и выбросил прочь со своего участка.
Женька сильно обиделся и, схватив палку, полез на него в драку. Кабан, немного отступив назад, разогнался и, ударив его лбом и рылом, завалил малыша и стал кусать его меж ног за задницу. Поднялся крик и гвалт, ягодных соперников еле растащили. Женьке, конечно, досталось больше – кабан покусал ему шкурку на мошонке. И тогда отец Женьки, покачав головой, сказал Александре.
- Ну вот, мать, видишь, кабанчик-то наш уже совсем вырос и становится настоящим лютым «зверем». Так что, держать его вместе с нами уже нельзя. Его нужно поместить в отдельное стойло и «выложить» ему яйца. А то, как бы бед нам каких-нибудь он не наделал.
Такие вот дела происходили в колхозе «Труд» с семьей Жигуновых… На полях Украины еще шла война. Тревожное лето 1942 года было еще в самом разгаре и до Победы было еще так далеко. Но среди этих трудных и будничных дней колхозной жизни им запомнился именно этот день, когда они были все вместе, шутили, смеялись и ели ягоды в березовой роще…
Потом они переживут и осень 1942 года, когда немец будет рваться к Волге, к Сталинграду, и будет там разбит и остановлен. И осень 1943, когда Бориса заберут в армию, а они, лишившись своего единственного кормильца уедут из колхоза в Топчиху, и будут работать там у Ивана Михайловича в МТС. Они переживут еще много всяких хороших и плохих дней, но не будет уже того подъема, когда они, пусть бедные и голодные, пусть нищие и несчастные, живя в холодной землянке, испытывали бы такую радость своей самодостаточности, которую дала им та скудная и невзрачная, обычная колхозная жизнь. Там не было ни партийных и ни колхозных собраний, (хотя без них они может быть и были, но Жигуновы в них не участвовали, так как были приезжими и беспартийными), не было того надрыва и героизма, который так любят и обожают коммунисты. Там была простая трудовая крестьянская жизнь с постоянными недоеданиями, недосыпаниями и с обычными колхозными хлопотами относительно заработанных трудодней, за которые работающим членам этого хозяйства выдавались деньги, зерно, соль и другие товары.
А у Валентина на фронте было совсем другое дело. Там решающие события только начинались… Интересно отметить, что немцы с первых дней войны начинали все свои наступательные действия летом. В самое теплое время года они теснили и побеждали наших в сражениях в комфортных условиях, а наши войска, накопив и перебросив свои подразделения из других мест фронта, организовывали и вели затем победоносные наступления исключительно зимой, когда дули сильные снежные бураны и температура опускалась до минус сорока градусов.
Так было под Москвой, и под Ленинградом, и под Сталинградом, где советские войска под командованием Ватутина, Еременко и Рокоссовского разгромили 300-тысячную армию генерал фельдмаршала Паулюса и осуществили коренной перелом в балансе сил в свою пользу. Потери немцев тогда составили 1,5 миллиона человек, 3500 танков, 12 тысяч орудий и минометов, 3 тысячи самолетов.
Видно, помогала-таки нашим воинам Пресвятая Богородица морозами и буранами, и богатыми ресурсами снежной Сибири. Мало кто знает, что и над Сталинградом был совершен такой же облет наших войск, как и в сорок первом году над Москвой, и над Ленинградом на самолете с иконой Казанской Божьей Матери. После чего многие бойцы наших войск, участвовавших в наступлении видели ее лик в небе над Сталинградом перед самым наступлением.
«Поражение под Сталинградом, - написал потом генерал-лейтенант немецких войск Вестфаль, - повергло в ужас как немецкий народ, так и его армию. Никогда прежде за всю историю Германии не было случая столь страшной гибели такого количества войск».
Дивизия, в которой находился полк и батальон Валентина не участвовала в битве под Сталинградом: они формировались и стояли за Волгой в резерве Верховного Главнокомандования – в резерве прорыва… Несколько дней подряд вся Германия была в трауре после поражения своих войск в Сталинградской битве. Но потом, когда Гитлер и его генералы немного отошли от этого шока, Гитлер, никогда не жалевший жизни ни своего, ни чужих народов, сказал своим генералам, впадая в свойственный ему истерический тон:
- Ничего, у Германии еще много сил и ресурсов, мы возьмем у русских реванш летом 1943 года в сражении под Белгородом и Курском. Генералы штаба и Верховного Главнокомандования Вермахта, готовьте войска к этим сражениям.
И немцы начали готовиться. Они готовились с особенной тщательностью, свойственной немецкой нации, учитывая все: и количество своих солдат, и качество своей техники. С особой немецкой скрупулезностью, свойственной немецкой нации, просчитывая все возможные варианты действий русских, опять, как всегда, готовя наступление к лету. И, конечно, на этот раз они были уже полностью уверены в своей победе. Все, от самого ничтожного солдата и до самого высокого генеральского чина. Только, вот, они забыли, что 1943 год – это уже не 1941, и русскими войсками командовал уже не один лишь полководец – товарищ Иосиф Сталин, как в 1941, а многие другие, такие как Жуков, Конев, Рокоссовский и Ватутин, то есть самые лучшие полководцы. А Генеральный штаб возглавлял Василевский, который уже предвидел действия немецкого командования и тоже готовился к этой битве.
Не полагаясь только на обычное русское «авось» и героизм русского солдата, они создали очень насыщенную и мощную оборону своих войск из нескольких полос укреплений, оснащенных боевой техникой.
Под Курском и Белгородом у русских было создано кроме эшелонированной обороны основных Юго-Западного, Воронежского, Центрального, Брянского и Западного фронтов, еще и резервный Степной во главе с Коневым, предназначенный для подстраховки и быстрого подключения к наступлению.
В состав одного из этих фронтов – Центрального, руководимого Рокоссовским, и был включен артиллерийский полк, возглавляемый подполковником Баратынским, в котором служил Валентин Жигунов. И надо было тихо и незаметно для немцев сосредоточить эти войска несколькими линиями обороны в районе Курской дуги. Этим и занимались наши командиры и начальники штабов, и здесь самым главным фактором успешной обороны была разведка. Но, кроме того, успешным действиям армии противостоять врагу помогали и партизаны, действовавшие в тылу у немцев. Они оказывали большую помощь в глубокой разведке в получении данных о противнике, о продвижении его частей, громили его резервы, перерезая коммуникации, взрывали железнодорожные линии и таким образом срывали своими действиями переброску его войск и оружия из глубокого тыла на фронт. Уже в 1942 году немецкое командование должно было бросать почти 10 процентов своих сухопутных сил, находившихся на советско-германском фронте, против партизан. А в 1943 году на эти же цели были оттянуты полицейские соединения СС и СД, то есть полмиллиона солдат вспомогательных частей и более 25 дивизий действующей армии.
Таким образом, командование Красной Армии следило за всеми передвижениями сил противника в районе Курского выступа, и на основании этого анализировало, против какого фронта немцы сосредотачивали больше танковых частей и других войск. А, следовательно, и в каком районе возможен главный удар их сил.
В такой подготовительной и очень интенсивной работе штабов и прошли эти три месяца весны 1943 года. И та, и другая сторона, боясь ошибиться в оценке сосредоточения войск, очень внимательно следила за действиями друг друга. Ведь ошибка дорого стоила – она стоила, фактически, полного поражения в войне.