Опять приходится обращаться к пользованной ранее форме «Вместо рецензии».
Причина, в основном, одна – объёмность материала.
На «Прозе.ру» автор К.В.Бубон разместил ряд … ну, пусть будет «юридических» статей, опубликованных и иным способом, в иных изданиях, в частности, в известном журнале «Адвокат».
Статей несколько (перечень - после статьи).
Но особый интерес вызвала изначально лишь одна:
"К вопросу о правовой категории «истина» в гражданском и уголовном процессе и ее месте в ряду правовых ценностей". http://www.proza.ru/2012/06/05/747
(Бубон Константин Владимирович, журнал «Адвокат», №5, май 2012 года)
Суть статьи (кратко, но ёмко) выражена в аннотации.
(Как и прежде, буду придерживаться следующих обозначений: //…..// - текст первоисточника,
*** - мои комментарии.)
//АННОТАЦИЯ: Тезис о том, что задачей суда является установление истины по делу, редко подвергается сомнению. Автор журнала «Адвокат» — адвокат коллегии «Форум» (г. Хабаровск) К.В. Бубон, уже опубликовал ряд полемических материалов, в которых он затрагивает эту тему (3,4,5,6,7). Продолжая рассуждения, предложенные им в предыдущих публикациях, автор опубликованной ниже статьи — приходит к новым выводам, которые могут представлять интерес, как для специалистов-юристов, так и для всех, кто интересуется правом. Автор прибегает к сопоставлению понятия "истина" применительно к уголовному и гражданскому процессу, а также обращает внимание на такой общетеоретический аспект государственной власти, как легитимность.//
*** Вынужденно процитировал полностью, т.к. сократить что-то принципиально нет возможности.
Мне сложно судить (не будучи юристом-теоретиком, а будучи скорее неюристом-еретиком) насколько сильно отличается поиск истины в зависимости от того, в каком именно процессе он осуществляется, но почему автор конкретизировал именно уголовный и гражданский – я, откровенно говоря, ознакомившись со статьёй в целом, так для себя и не уяснил. Более того, несколько странным показалось само сочетание «истина» - и «процесс», применительно одно к другому.
Насчёт тезиса «о том, что задачей суда является установление истины по делу», автор прав. И прав бесспорно. Этот тезис действительно редко подвергается сомнению. Честно говоря, я вообще не знаю ни одного человека, который сомневался бы в задачах суда. Нашего, разумеется, родимого, российского. Об этом придётся подробнее говорить в дальнейшем, но забегая вперёд, сразу скажу – никогда суд не ставит себе задачей «установление истины по делу», ибо никто перед судом этой задачи не ставил принципиально. Это пустая декларация, детская погремушка. Блестящая конфетная обёртка, внутри которой ничего нет вообще.
ИМЕННО ЭТО и привлекло к прочтению статьи. Именно этим она и манит к себе.
Ведь, право слово, очень интересно – что можно понагородить в юридически-теоретическом смысле – о вещах совершенно эфемерных, полностью отсутствующих в реальной жизни людей?
Ну как вообще можно пройти мимо такого лакомого заголовка?: «… о правовой категории «истина»…».
Я не знаю, с чем вообще можно сравнить в жизни тему, взятую автором для рассмотрения. Аналогии, в принципе, есть, но они какие-то непоказательные.
Более всего соответствовать может, пожалуй, такая: «Поиск восходящих потоков воздуха «воздушным змеем» в процессе летания».
//Ключевые слова: истина; справедливость; законность; легитимность; истец; ответчик; подозреваемый, обвиняемый; презумпция невиновности; состязательный процесс; установление истины; арбитражный процесс; гражданский процесс; уголовный процесс; цель уголовного судопроизводства; цель гражданского судопроизводства;//
*** Ключевые слова, спору нет, очень интересны и весьма ключевы. Но мы как-то уже вроде договорились – пошукать истину в гражданском и уголовном процессе. Так откуда в наших уже почти ключевых понятиях возник процесс арбитражный? Кстати, он возник не абы как, не для красного словца. В статье ему будет уделено немало времени и места. Но почему автор заранее не предупредил просвещаемую общественность, что он не чужд поисков истины и в арбитражных хитросплетениях? Зачем это потребовалось скрывать изначально?
//Существуют темы, обратившись к которым один раз, бывает не так-то просто отступить в дальнейшем. Одной из них мне представляется тема истины в процессуальных отраслях права и в соответствующих им судопроизводствах. Напомню, что ранее мною уже был опубликован ряд работ, которые в той или иной мере касались упомянутой юридической категории . Затратив столь существенные усилия, я невольно начинаю ощущать даже некоторую ответственность за поддержание принятой мною точки зрения.//
*** Здесь комментировать нечего. Цитирую вынужденно, т.к. если начать цитировать сразу с нужного места, прервётся связь времён.
Ничего страшного в этом нет, ибо придётся безжалостно проигнорировать как минимум 70% авторского текста (в дальнейшем), хотя и очень того жаль.
Не знаю, чего уж такого привлекательного автор отыскал в теме «истины в процессуальных отраслях права», но и отказать ему в таком предпочтении – точно уж никто не волен. Кому-то нравится свиной хрящик, кому-то – сравнительный анализ истин…
Что касается упоминания автора относительно затраченных им «существенных усилий», относящихся к выпестовываниям темы «истины», то это может вызвать лишь самую искреннюю улыбку одобрения у читающих. А чего бы и нет?
Давай, автор! Жги дальше!
//В самых общих чертах, она состоит в том, что никакая, даже самая совершенная, судебная процедура не гарантирует достижения истины, что бы ни понимали под этим словом учёные-правоведы или философы. Любая предустановленная, предопределённая цель имеет тенденцию вступать в конфликт с процедурой, предназначенной для достижения этой цели. В современных российских реалиях, с моей точки зрения, наиболее острым является конфликт между настоятельным, чрезмерным требованием устанавливать истину и хилыми, неразвитыми средствами, которые призваны поддерживать надлежащую процессуальность.//
*** Стоп-стоп-стоп!!! Куда так всё быстро понеслось-то? Мы все… ещё только что… были, не побоюсь этого слова (в процессуальной статье), свидетелями… Свидетелями того, что автор пытался донести до нас свою точку зрения по поводу: "… о правовой категории «истина» в гражданском и уголовном процессе и ее месте в ряду правовых ценностей". Это вполне укладывалось бы в процесс гражданский, более тесно, хоть и не всецело увязанный с судопроизводством. Но как быть с процессом уголовным?
Почему автор как-то лихо, по-будённовски, перемахнул через плетень понятия «процесс» и сразу оказался в чистом, и почти юридическом поле «судебной процедуры»? Она, хоть место и имеет, собою целиком амбразуру уголовного процесса не закрывает. Или автор полагает, что применительно к понятию «истина» можно говорить лишь о суде?
Карлсон, который живёт на крыше, и сообразно этому – выше всяческих подобных фокусов – сразу же сказал бы: «Ну-у… я так не играю!». Почему? Потому что нельзя менять правила в ходе игры. Договорились беседовать об одном, а на деле – совсем о другом. А о поиске истины в судебном процессе, тот же самый Карлсон сказал бы и вовсе: «Пустяки, дело житейское», из чего ключевым бы было слово «пустяки».
О чём там дальше? Ах, да. Судебная процедура не гарантирует достижения истины.
Но позвольте! А разве должна?
Согласен, учёные-правоведы, философы, а также их родители, что-то своё понимают под таинственным словом «истина». Но никто из них даже и не пытался увязать «процесс» с этой самой недостигаемой ипостасью. Скажу больше, даже Закон того не предписывает.
Собственно, Вы, автор, именно к такому выводу приходите. Но путём каких-то страшных процессуальных приключений. А доказательство Вашей же идеи – две строчки, против цикла статей в юридических сборниках.
Да, Вы приходите (в большинстве своём) к верным выводам.
Но при этом так же греетесь и напрягаетесь, как паровоз. С той лишь разницей, что у паровоза – КПД выше.
//Результаты отнюдь не заставили себя долго ждать: обвинительный "уклон" превратился в "обвинительный обрыв", и стал главным принципом судопроизводства, заменив собою презумпцию невиновности. Это обстоятельство, в свою очередь предельно пагубным образом отразилось на квалификации защиты и катастрофически – на качестве расследования и государственного обвинения. Судебная и досудебная процедуры деградировали. Среди профессиональных участников судопроизводства укоренились крайние степени цинизма, когда дело касается базовых принципов судопроизводства (презумпции невиновности – в первую очередь). В результате мы не имеем качественных средств для установления обстоятельств дела, за ненадобностью таковых. Достижение истины как цель процесса на практике отрицает сама себя.//
*** Раз уж зашла ругательная речь о процессе уголовном, то проще будет на нём, болезном, и остановиться. Все гражданские и арбитражные трюки (об иных процессах речь в статье всё одно не заходит) – отныне оставим просто без внимания, хоть и с некоторым сожалением.
Автор! Куда Вы всё время исчезаете?
В пучину чего всё время пытаетесь кинуться со своего «обвинительного обрыва»?
Вы хотите бросить камень в наше судопроизводство?
Швыряйте! Чего медлите?
Но ради всего святого – не надо трогательных констатаций!
Обвинительный уклон превратился…! А когда он был каким-то иным, этот самый уклон?
Когда в нашей стране судопроизводство имело уклон «защитительный»?
О какой такой «презумпции невиновности» всё время говорят большевики?
Это самая натуральная чушь.
К сожалению, юристам просто не о чем говорить больше.
И приходится говорить о вещах мнимых, от жизни напрочь оторванных. А иногда – в ней никогда и не присутствовавших. Опять, как у Карлсона: «Из жизни привидений».
Почему?
Ответ прост. Юристы – это то сословие, которое принципиально не может разговаривать честно.
Они ничего не могут выразить простыми и честными словами.
Вы никогда не задумывались – почему юристы и врачи стараются говорить на латыни?
Вовсе не потому, что им дороги латинские юридические формулы или медицинские термины.
НЕТ!
Просто так проще врать.
Эти категории специалистов – на дух не выносят таких категорий как та же «истина», например.
Но явить своей нелюбви они не могут. Поэтому приходится заниматься пристраиванием бедной сироты – куда-нибудь. Желательно – в покрасневший от стыда угол.
Туда же помещаются и иные, стыренные до кучи у латинян, да не пришедшиеся к месту понятия типа «презумпция». Хоть невиновности, в процессе уголовном, хоть виновности – в гражданском.
О них можно говорить. Даже спорить. Даже с пеной у рта.
О них можно писать научные работы. Защищать на них диссертации.
Они всё стерпят, потому что они в нашей стране – бесправные гастарбайтеры.
Совершенно чуждый элемент.
Автор пишет: «Это обстоятельство, в свою очередь предельно пагубным образом отразилось на квалификации защиты и катастрофически – на качестве расследования и государственного обвинения. Судебная и досудебная процедуры деградировали».
Не чудовищное, но таки враньё. Вовсе не обвинительный уклон пагубным образом сказался на квалификации защиты. Автор! Вы же – адвокат! Неужели Вы сами не знаете, что низвело квалификацию отечественной защиты до полного непотребства? ВЫ ПРАВДА ЭТОГО НЕ ЗНАЕТЕ? Или тень на плетень наводите? Зачем валить всё на мерзкий, но невиновный в этом «уклон»?
С какого боку «обвинительный уклон» - у качества расследования?
В отношении государственного обвинения (в смысле его качества) – вообще упрёк непонятен.
Судебная и досудебная процедуры – деградировали?
По отношению – К ЧЕМУ?
Они и ранее не блистали. В смысле – не шибко-то и «градировали». Так что деградировать им почти что и некуда было.
//Ситуация могла быть иной, если бы истинность обстоятельств, установленных судом, рассматривалась не как единственно возможный результат и обязательное условие судопроизводства, а как вероятностный итог, который может наступить, а может и не наступить. Собственно, требуется всего лишь признание очевидного. Даже в сфере точных и естественных наук принято считать достоверной только ту информацию, которая собрана при помощи адекватных средств. Именно адекватность средств и методов исследования (познания) характеризует деятельность как научную. //
*** Опять автор, как резвый мустанг, сиганул куда-то в сторону.
«Ищут кони водопою, а к речке не идут». Как мы помним, там больно берег крут, о котором автор только что всем заявил, как об обвинительном обрыве. Но тут же с него и сорвался, оставив остальным конягам – лишь тупо поржать над этим событием.
Куда Вы, о наинепоседлевейший трактователь причин наших юридических неудач?!
Истинность обстоятельств, установленных судом?
Вероятностный итог?
Вспомните историю коматозного состояния Буратино! Пациент скорее жив, чем мёртв.
Вы это – именуете вероятностным итогом?
Или, применительно к двуполым существам – суд решил: считать мужика бабой. Ну-у… вероятностно, так.
//Я хотел бы напомнить читателю, что ранее я уже останавливался на том, что цель установления истины в конечном итоге расходится с принципом состязательности уголовного судопроизводства (а на этом вопросе нам ещё предстоит отдельно останавливаться и в этой работе тоже). С моей точки зрения, состязательность сторон как принцип неразрывно связана с правом каждой из сторон на выдвижение версии исследуемых событий. Каждая версия представляет собой вероятностный информационный "слепок" реальности. Такой "слепок" составляется не только на основе информации, получаемой из окружающего мира (и оформляемой в виде процессуальных документов), но и на основе информации, получаемой из ранее составленных процессуальных документов.//
*** Не печальтесь об этом, автор! Помнит, помнит читатель. И мужа ейного, Крупского, помнит.
Я бы хотел кое-что иное напомнить автору.
Стороны процесса – не за истиной в суд ходят. И цель «установление истины» перед собой не ставят.
Автор, к сожалению, не уяснил – зачем его в детстве (в школе) принуждали писать сочинения на тему: «Как я провёл лето?». Поэтому и не смог (ни себе и не людям) толком объяснить – зачем люди ходят в суд?
Не имеет такой цели и суд, в который помянутые стороны прибыли. Ни один из персонажей судопроизводства НИКОГДА о поиске истины не вспоминает – от судьи до секретаря заседания, не говоря уж о судебных приставах или конвое, которым истина вообще до лампочки.
Но если элементы состязательности (пусть в эмбриональном состоянии) в процессе изредка отследить удаётся, то по истине никто и не грустит. И совершенно не ясно, как непредпринимаемые попытки установления истины могут расходиться с принципом состязательности?
Вот – новое – и, прямо скажем, интересное!!!
«…состязательность сторон как принцип неразрывно связана с правом каждой из сторон на выдвижение версии исследуемых событий».
Я всё готов понять и даже простить автору, если он сможет внятно, и желательно не по латыни, объяснить – а зачем «Вольдемару – в фонтан нырять?».
Зачем сторонам выдвигать ВЕРСИИ?
Кто их к этому понуждает? Или, может быть, что?
Возьмём для наглядности ДТП. Оно хорошо тем, что процесс из него может вырасти хоть гражданский, хоть уголовный.
Есть некий набор фактических данных, сиречь обстоятельств.
Ясное дело, что стороны – на этот набор фактических данных – смотрят разными (от степени неприятности, или даже ужаса) глазами. Взгляды, т.с. позиции сторон, часто очень несхожи. Чаще всего – до степени противоположности. Но версии-то им на кой?
Ладно-ладно! Нужны им версии – так верните.
Одно только непонятно. Что автором вообще разумеется под понятием «версия(и) исследуемых событий».
Он даже пытается помочь читателю, в овладении этой новаторской техникой:
«Каждая версия представляет собой вероятностный информационный "слепок" реальности».
Но! Или я один этого не понял, или у меня найдутся сторонники и последователи.
Простите, глубоко, но незаслуженно уважаемый автор!
Мне – мою горячность. И себе – свою горячечность.
Что Вы такое навыдумывали? Вероятностный информационный слепок реальности?
Вы полагаете, что именно с этими материями сторонам надлежит являться в суд, и всё у них пойдёт как по маслу? И до истины так доберутся, Бог даст?
Простите мне и то, что я не хочу знать – каким именно способом сей слепок необходимо изготавливать.
//Подобное разделение характерно не только для защитника (который вынужден опираться в значительной мере на те материалы, которые уже собраны обвинительными органами). Собственно, с предоставлением защитнику хотя бы ограниченных возможностей по самостоятельному сбору материалов, отчасти и он может прибегнуть к сбору информации из "реального мира", а не только из материалов уголовного дела, куда информация "копируется из реальности" и, как каждая копия, претерпевает утраты просто по определению.//
*** «Вот – новый поворот!»
Только что речь шла чуть ли не о посмертных масках. Как минимум – о гипсовых слепках действительности. И бац – такая низменность!
О, дайте, дайте мне возможность (по самостоятельному сбору материалов)!
Ну – да. Интересная тема. Только какое она имеет отношение к заявленной теме? Правовая категория истина и её место хоть в каком-нибудь ряду.
Насчёт того, что информация из реальности копируется в материалы уголовного дела – это, конечно, забавная веселуха, но уровень её полёта, скажем, до научного не дотягивает.
Так же милы и радостны приведённые автором за ручку «обвинительные органы».
Это уже больше напоминает не научную статью юриста, а какой-то водевиль с эксцентричными персонажами.
//В сущности, главным действующим лицом уголовного процесса является суд, и вместе с тем, пропорция восприятия информации именно судом наиболее решительно склоняется в сторону материалов уголовного дела, процессуальных документов.//
*** И что не так?
Суд ведь – сам процесс. Он и склонен склоняться к стороне процессуальных документов.
Они ему ближе и роднее.
Да только – всё не о том речь. Автор готовит себе плацдарм для чего-то иного.
Чего именно – станет понятно чуть позже.
//Необходимость юридической интерпретации любого доказательства не позволяет однозначно утверждать, что судопроизводство, как гражданское, так и уголовное, непосредственно оперирует объективной реальностью – слишком много барьеров и фильтров располагается между нею и конкретным судебным актом.//
*** Вот тебе раз!
А кто, где и когда – это «однозначно» утверждал?
Складывается такое ощущение, что автор совершил затяжной прыжок из научной юридической стратосферы, на грешную всем и всяким обыденную землю, но где-то завис.
Может быть запутался в ветвях понятий.
Одно можно сказать определённо – до земельных проблем он так и не добрался.
Судите сами:
//В общем, спор о "состязательности" процесса или его "несостязательности" – это спор о получении судом информации исключительно через опосредование её органами расследования (и соответствие – с единственным вариантом версии), либо не исключительно (соответственно, не исключается возможность иных версий, чем та, которая вытекает из процессуальных документов обвинения). Состязательность, я повторюсь, предполагает конкуренцию идеальных моделей реальности, каждая из которых должна проходить тест прежде всего на внутреннюю непротиворечивость.//
*** Спрашивается – и что тут из жизни?
Несостязательность, которая сродни непритязательности? Или опосредование, что сродни опочетверговыванию?
Но это всё чушня. А вот и вкусное: вариант версии.
Ещё чуть-чуть – и дойдёт до «вероятностный вариативный виртуальный вариант версии».
Процессуальные документы обвинения – кто они?
Конкуренция идеальных моделей реальности? Мать честна…
Они должны «проходить тест»?
Да, я уже уверен – само это не пройдёт.
Собственно, тест, коллеги, это и показал.
//Было бы несправедливым умолчать о противоположной точке зрения. Так, кандидат юридических наук В. Балакшин полагает, что "целью уголовно - процессуальной деятельности и доказывания, в частности, не может быть что-либо иное, кроме как установление объективной действительности, реальности, имевшей место в прошлом. Не абсолютной истины, ибо достичь ее невозможно, не относительной, ибо это повлечет нарушение прав участников процесса, другие нежелательные последствия, а истины объективной. Она предполагает наличие таких знаний и выводов об обстоятельствах дела, которые правильно отражают существующую вне человеческого сознания действительность".//
*** И теперь уже становится ясно – автор прыгал не один.
О чём говорят эти люди?
Глупо даже сообщать «страшно далеки они от народа». Поймите, люди! Все, от кого они могли бы оказаться далеки! Мы даже измерить не можем – насколько они от нас всех далеки. Они вообще где-то в другом измерении находятся.
Там, где истина (объективная!, это важно! – не путать с абсолютной и относительной, это совершенно другой кисель) предполагает наличие ЗНАНИЙ и ВЫВОДОВ об обстоятельствах дела, которые правильно отражают существующую ВНЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ (это ещё более важно) действительность – там всё хорошо. Поверьте этим опытным людям.
Они знают, что говорят.
//Здесь я хотел бы поставить конкретный вопрос: почему законодательство Российской Федерации запрещает использовать в качестве доказательств вины показания, полученные с применением насилия по отношению к допрашиваемому лицу? //
*** ЁШКИН КОТ!
Вот это вопрос! Ай да автор! Ай да… процессуалист!
Вопрос-то каков!
Я давно уже не видал таких смелых, и вместе с тем, смелых таких вопросов.
А действительно. Чё это мы?
Мне даже за нас как-то стыдно.
И автор справедливо пишет далее:
//Проблема совсем не в том, что данные, полученные под пыткой чем-то хуже данных, полученных в ходе ласкового разговора. Такие данные в информационном смысле абсолютно равноценны. Пытаемый человек может сообщить (а чаще всего – и сообщает) все сведения, которые действительно содержатся в его памяти. Нередко они (такие сведения) соответствуют данным, записанным в материалах уголовного дела. Вопрос совсем в другом – а какую цену общество согласно платить за "установление истины"? Под маской "установления истины" всегда выступает карательная компонента государства, и это – нормально. Если общество не согласно платить за это дорого, оно удешевляет "истину" презумпцией невиновности. Если общество согласно платить здоровьем своих представителей – то карательная "истина" выступает на первый план.//
*** «И то верно, состоятельные кроты».
Ну, разумеется, пытаемый человек может, и более того, часто охотно сообщает очень полезные Родине, обществу (законопослушной его части) и правоохранительным органам – очень важные и зачастую действительно нужные и полезные сведения.
Скажу более. Пытаемый так же охотно (или так же менее охотно) подобные сведения может предоставлять в процессе пытки – не очень хорошим людям, в т.ч. негодяям, подонкам, мерзавцам, отщепенцам, законченным бандитам, интервентам и врагам народа.
Всё это вовсе не зависит от правосубъектности и делинквентности.
А зависит это всё, надо вам сказать, лишь от качества пытки. И то не полностью.
И я полностью согласен с автором, что данные, полученные под пыткой, ничем не хуже, чем те, которые добыты в процессе беспутных ласковых разговоров.
Я только одного понять не могу.
С чего вдруг автор взял, что пытаемое существо – лишь истину способно изрекать?
А если оно её и не знало вовсе?
За какое такое «установление истины» общество должно поразмыслить – заплатить ли?
Представляется, что наше общество, в лице уважаемого правоведа-автора, лишилось как минимум нового А.Хичкока, в угоду не сказать, что так уж нужного ещё одного автора-правоведа.
«Под маской "установления истины" всегда выступает карательная компонента государства, и это – нормально».
Ну, не знаю – нормально ли это? Скорее – нет.
//Ведь данные требуются для раскрытия преступления, то есть, если сейчас мы ведём речь об уголовном судопроизводстве, сбор данных всегда служит цели обеспечения безопасности.//
*** Вы в этом – насколько – убеждены, автор?
Сбор данных служит безопасности. Всегда! (это кредо В.М.Полесова из «12 стульев»).
Сбор урожая – и тот туда же.
//Если общество допускает "издержки" своей безопасности в виде граждан, изнасилованных шваброй, то всё хорошо, данные (в том числе и достоверные данные) будут собираться, кроме прочих, и такими методами тоже. Если общество не готово покупать свою безопасность подобной ценой, то оно должно согласиться и с тем, что какая-то часть преступников избежит ответственности во имя того, чтобы не пострадала какая-то часть невиновных.//
*** И опять – всё хорошо.
Ничего «общество» не допускает. И не «не допускает». Не надо ничего изрекать от имени общества, так как оно ни мыслей никаких не имеет, ни рта для их высказывания.
Какие данные будут собираться? Где? Кем? Зачем?
Опять – общество должно, общество готово…
Непрекращающаяся чушь. Курица – может быть готова.
Общество покупает… Продешевило оно, с юристами – Вы не находите?
Какая-то часть преступников избегает ответственности, какая-то – нет.
Но – никогда – во имя того, чтобы не пострадала какая-то часть невиновных.
Это лишь очередная юридическая виртуальность.
О ней можно и модно говорить.
//В конечном итоге, истины не гарантирует ни одна судебная система. Весь вопрос только в том, готовы ли мы мириться с избежавшими ответственности преступниками или с сидящими в колониях невиновными. //
*** Здесь одно с другим – как связано? В огороде бузина, а в колониях – невинные?
Да. Истины не гарантирует ни одна судебная система.
Нет. Мы по ней и не сохнем.
Нет. Мы не хотим мириться с избегающими ответственности преступниками.
Да. У нас в колониях сидят невиновные, и даже невинные. И, наверное, их много.
И что?
Истина-то тут, как правовая категория, при чём?
Где её место в ряду чего-то там?
//Это вопрос ценностей и приоритетов, закреплённых совокупностью той или иной культуры. А вот распространённый тезис о "вечной ложности" показаний, получаемых под пыткой – надуманный. Мне кажется, этот вывод будет неприятен многим, но меня ведёт к нему вся логика моих рассуждений. Под пыткой чаще всего получаются кристально правдивые показания, но дело совсем не в этом, как я уже сказал выше.//
*** Да чёрт его знает? Может и покажется этот вывод кому-то неприятным, может – нет?
Вас, автор, почему это вообще заботит?
Что Вам так дались эти пытки?
Э-ге-гей, привычны руки к топорам?
Ваша неумолимая логика всё время тащит Вас к заплечному ремеслу?
Что врачи-то говорят? Надежды есть – пусть хоть слабенькие?
О, это сладкое слово – истина!
О, кристально правдивые показания! Я раб ваш, навеки!
//В этой логике, с моей точки зрения, есть очень существенный изъян. Дело в том, что даже самая слабая спецслужба в плане сбора информации "опережает" даже самый совершенный суд, и опережает его с огромным отрывом. В этом смысле отказ от внесудебного порядка вынесения приговоров по уголовным делам стал началом конца для "установления объективной истины" в СССР. Принятие конечного решения ушло из рук людей, обладавших возможностями для сбора информации во всей её полноте, в руки сереньких запуганных советских бюрократов (они по сей день называются в нашей стране судьями). При этом бюрократы были и остались ограничены формальными критериями допустимости доказательств, по крайней мере, на словах.//
*** Сереньких? Запуганных?
Сразу вспоминается Деточкин из «Берегись автомобиля»: «Я про судей ничего такого не говорил!».
Гляньте, как автор последовательно смел в бичевании пороков отечественной судебной системы.
Всем сёстрам-судьям досталось по серьгам. А мужеского пола – на орехи.
Браво, автор!
Да чё там, браво? – Бис!
Тресни праведной адвокатской ладошкой по горбатой спине судейского сообщества и системы.
И то правда – их, горбатых, только могила исправит.
Так чего стесняться. Надо бросить ей в лицо его членские взносы, как было заявлено в одной комедии (про миссис Холмс).
Но опять. С чего автор взял, что какие-то спецслужбы – состязаются с судом… чуть не сказал – в скорости поедания экскрементов?
Оно им надо?
//То, что критерии допустимости доказательств якобы установлены в интересах «поиска истины» – сознательное «передёргивание».//
*** Таки – да! И это далеко не однократный акт (т.е. – действие). Такого рода лозунгов и деклараций достаточно много. И что? Это кому-то как-то вредило? Мешало?
Этот призрачный «поиск истины» - такой же мираж, как и сам термин «передёргивание».
И совершенно не важно, сознательное это передёргивание, или бессознательное.
Это – как поиски счастья. Или смысла жизни.
Об этом интересно рассуждать, но в жизни – никакого толку.
Равно как от попыток обнаружить истину там, где её никогда и не было.
//Какое отношение к сбору информации имеет требование о санкционировании судом прослушивания телефонных переговоров? Да это требование только мешает собирать информацию, и больше ничего!//
*** Ещё не легче!
Это-то тут откуда?
Согласен, тема сама по себе – из жизни. Но совершенно из другой оперы.
Да. Требование о санкционировании судом прослушивания (и не только прослушивания, а всего того, что, как говорится «ограничивает конституционные права граждан» (само по себе – песня) наличествует. И соглашусь с тем, что и толку (процессуального) от такого санкционирования – 0%.
Оно даже для последующей легитимизации результатов в уголовном процессе – вообще необходимости не имеет. Но о чём – автор?
Это требование – МЕШАЕТ? – собирать информацию? Кому? Как?
Кому надо – тот (будьте уверены!) и телефон прослушает без санкции (тем более, что Закон этого не запрещает), и информацию соберёт.
И опять. Где прослушивание телефона – и где истина?
Автор полагает, что при прослушивании фиксируется лишь кристальная истина?
//Представляется, что некоторые сторонники «установления объективной истины» впадают даже в некоторый цинизм, когда утверждают, что показания, полученные под пыткой – все сплошь «ложные». Я полагаю, что в данном случае юристы допускают опасное сращивание категорий «истинности» доказательства и его допустимости. Ну, хорошо, человек под пыткой допустил самооговор. А как быть, если он, под пытками же, сказал чистую правду? Следовать истине? И куда такая истина приведёт?
Показания, полученные под пыткой, вполне поддаются проверке, в той же степени и теми же методами, что и показания, полученные законным путём. По этой простой причине в информационном отношении те и другие показания абсолютно равноценны. С информационной, содержательной точки зрения пытка абсолютно нейтральна, и никак не снижает качество уголовного дела. Увы вам, сторонники истины – вы одновременно и сторонники пытки, признайте.//
*** Ну что тут скажешь?
Автору до такой степени полюбились пытки, что с этим уже ничего и поделать нельзя. Мы должны простить ему эту маленькую садистскую наклонность.
Обнаружилась новая опасная вивисекция – сращивание категорий «истинности» и «допустимости». Допустимо ли это? Не знаю. Минздрав молчит, народ безмолвствует.
Однако, автор так долго душил нас своими объятьями, вызванными приступами благосклонности к пыткам в виде этих самых объятий, что мы уже готовы согласиться с ним в чём хошь, лишь бы отпустили душу на покаянье.
Я до сих пор не знаю – сказать ли ему чистую правду? Следовать ли истине?
И что будет, если я вЕдомую мне правду – попытаюсь от автора утаить?
Смогу ли я уберечь её. Или он всё равно допытается?
Выдержу ли под пытками? Ведь даже просто читать авторские сентенции – это само по себе должно рассматриваться обвинительными органами – как серьёзное повреждение психики, причём совершенно безвинное.
Увы мне! Да что – мне? Увы нам!
Хвала Всевышнему, я хоть не сторонник истины.
Пришили бы ещё и любопытство в форме любви к пыткам.
//А ведь ещё целые тома посвящены проблемам легализации результатов оперативно-розыскной деятельности. Зачем были исписаны эти тома, если самые невзрачные на вид оперативно-розыскные мероприятия всё равно приносят намного больше информации, чем самое честное судебное разбирательство? К чему тогда вообще вопрос её легализации? Барьер между оперативно-розыскной информацией и формальным доказательством непреодолим для большей части всех сведений, которые доступны правоохранительным органам. И здесь я не говорю о незаконных методах добычи данных – невозможно легализовать большую часть информации, полученной в строгом соответствии с законом "Об оперативно-розыскной деятельности".//
*** Какой паразит исписал тома? А главное – зачем?
Ничего доверить нельзя. Всё испоганят. Тома исписали, гадёныши.
Оперативно-розыскные мероприятия дожили до того, что их стали подразделять на «взрачные» и «невзрачные» (на вид, разумеется). Кстати, они и на вкус – очень отличаются.
Ну, в отношении невозможности легализации «бОльшей части информации…» - это вообще бред.
Никаких барьеров между оперативно-розыскной информацией и формальным доказательством – в принципе быть не может. Информация – она информация и есть. В суд (а если точнее – в уголовный процесс) от оперативных структур поступают различные материалы, на различных носителях. Они сами могут являться доказательствами (если будут признаны в процессе таковыми), а могут содержать в себе какую-то информацию, которая может иметь значение по делу, а может и нет. И принимаются эти материалы – сообразно всем правилам уголовного процесса. В смысле относимости и допустимости.
Что такого «незаконного» может быть при этом проявлено?
Никогда в суд (читай в уголовный процесс) не пойдут материалы, которые указывают на противозаконность их получения. Но никто и не пытается эту грязь легитимизировать и приспособить под нужды познавательной деятельности суда.
Ещё один момент. Это – провокация. Момент достаточно хитрый.
Иди, попробуй отличи на практике оперативный эксперимент от провокации.
Контролируемые поставки – тоже содержат в себе толику оного.
Но никто и здесь не горюет.
Проще, надо полагать, было бы – взять пример с итальянцев, чьё уголовное законодательство даёт право правоохранительным органам на провокацию, и не стесняется этого, называя вещи своими именами.
Я убеждён, что наше законодательство придёт к этому.
А если вы интересуетесь – почему? – спросите именно у продвинутых итальянцев.
Но добро только – провокациям! Никак не пыткам, о которых так много хлопочет автор.
//В этом широком контексте суд – не просто плохой орган установления истины, а вообще «никакой» орган по её установлению.//
*** Ах, кто бы с Вами спорил, автор!
Ещё раз повторю. Задача суда – не поиск истины.
Я выше и не писал, а какая же у суда задача?
Так напишу. – Принятие решения по делу. ВСЁ.
Не важно какого решения (верного, неверного, законного, незаконного, обоснованного …) – ЛЮБОГО, которое означает, что данный суд более этого дела на рассмотрении НЕ ИМЕЕТ.
Первая и единственная задача суда – ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЭТОГО ПРОКЛЯТОГО ДЕЛА.
Любой ценой. Даже ценой рассмотрения по существу.
Сами подумайте – истина тут – нафига?
//Почему принятие конечного решения не оставить просто специальным службам, которые располагают большим объёмом информации? Отвечаю – всё это потому и только потому, что это офицеры ФСБ, например, или офицеры МВД знают, что они знают правду. А вот я, например, не знаю, правда ли то, что они знают. Их информация правдива (по большей части), но никто из "них" не является для меня моральным авторитетом. Никакая информация не легитимна вне процедуры, и центральное слово этого текста, которое объясняет всё – процедура. Процедура, которая, я подчёркиваю, далеко не всегда способствует поиску истины, но при этом имеет большое отношение к справедливости и в конечном итоге – к легитимности.//
*** Май диа френд, автор!
Вас окончательно что-то сбило с панталыку.
В какие ещё непроцессуальные дали Вас занесло некстати попутным ветром?
Какую опять, на свою и нашу беду, узнали правду офицеры?
Кому вообще есть какое до этого дело?
Мы с Вами (а изначально – Вы с нами) об истине пытались гутарить, хоть и сидя по-пацански на корточках.
Позвольте Вам заметить, что никому (кроме Вас самого) не шибко любопытно узнать, кто для Вас есть авторитет, а кто нет.
О процедурах (хорошо, что ещё не врачебных) мы побеседовали. Виртуально.
Также погладили и легитимность.
К истине – и не подступались.
А Вы – хрясь – справедливость!
Это явно неспортивный приём. Зачем Вы так, по нашим неокрепшим умам?
Где Ваша хвалёная справедливость?
//Суд обязан избавиться от любой информации, которая обещает отравить авторитет конечного акта, пусть она и будет трижды правдивой. Этим и объясняются все препоны для сбора информации типа обязательности санкционирования многих действий и досадный для некоторых умов отказ от пыток.//
*** Да Вы, батенька, право, зверь какой-то!
Опять о пытках. Совсем запытали обывателя. Зверев от Вас был бы в шоке.
Обязательность санкционирования – аргумент спорный.
Ранее всё санкционировалось прокуратурой, однако это не мешало отравлениям авторитетов конечного акта.
//Только всё это относится не к поиску истины, а к поддержанию легитимности и авторитета суда, который представляет собой отдельную ветвь власти и на этом основании имеет чисто эгоистический интерес не «пачкаться» об недопустимые материалы. В конце концов, репутация конкретного судьи – это ценность прежде всего для него самого, и эгоизм в данном случае вполне социально-обоснован.
С этой точки зрения объясняется и презумпция невиновности. Принимая во внимание теоретическую и практическую возможность ситуаций, когда истину невозможно установить ни в пользу виновности подсудимого ни в пользу его невиновности, требуется правило, которое позволило бы принять судебный акт тогда, когда в деле слишком многое угрожает авторитету обвинительного приговора, если такой состоится.//
*** «И я, и я, и я – того же мнения!»,
Да! Всё это – совершенно не относится к поискам и обретениям истины.
Так зачем, автор, Вы нас это вынудили читать?
Какое нам всем дело до самых низменных эгоистических судебных интересов?
Суд боится «испачкаться»? Да побойтесь Вы Бога!
Ах, с этой точки зрения – объясняется презумпция невиновности?
Ну наконец-то! Дошло дело до банальной ситуации – истину невозможно оказалось установить!
И что? Позвать её хором, как Снегурочку?
Вот куда что девается, как только спускаются люди на грешную землю?
На истину – наплевать с высокой юридической колокольни!
Равнение – на авторитет и репутацию суда!
//Для меня совершенно очевидно, что состязательность в уголовном процессе состоит в праве подозреваемого, обвиняемого и подсудимого формировать и обосновывать собственную версию событий даже тогда, когда она отвергнута органами расследования и государственного (публичного же) обвинения.//
*** Простите, уважаемый автор!
Но в нашем уголовном процессе – именно этим троим (подозреваемому, обвиняемому и подсудимому) – и так столько прав предоставлено, что надо ли отдельно прописать и это, столь вычурное?
Закон дозволяет помянутой троице – не только формировать и обосновывать, но даже и обратное.
А именно – не формировать и не обосновывать.
Вообще себя никак не утруждать.
Ибо бремя доказывания их шеи не гнетёт.
Дозволено лгать и изворачиваться. ЗАКОНОМ. Признающим это формой защиты.
Дозволено не давать показаний.
//Ну, и, конечно же, как ничто другое, судебную систему может охарактеризовать соотношение обвинительных и оправдательных приговоров по уголовным делам. В соответствии с данными Судебного департамента Российской Федерации, «По сравнению с 2009 годом число оправданных лиц по приговорам районных судов уменьшилось – с 1,8 тыс. лиц до 1,7 тыс. лиц, при этом их доля от общего числа лиц по оконченным производством уголовным делам по существу обвинения составила, как и в 2009 году, менее 0,3 %».//
//Эти данные отражают вовсе не служение уголовной юстиции общим интересам, а всего-навсего её презрение к индивидуальной человеческой судьбе. У меня вызывает отторжение то, что под маской «высоких» категорий, таких, как «объективная истина», «общественное благо», вновь выступает всего лишь старинная болезнь дегуманизации как общества в целом, так и его правоохранительной функции – в частности. На самом деле именно в этом, а не в какой-то там «объективности» и состоит та крайность, от которой я хотел бы предупредить наше научное и правоприменительное сообщество.//
*** Ну что ж, данные – как данные.
Что-то там себе отражают. Вроде – что-то нехорошее.
А может – как раз наоборот.
Автор так много посвятил в работе места выдвижению полезных версий, так надо опробовать сей метод.
Дай-кось, тоже запузырю версийку!
А может – оттого так мал процент оправданий, что наши правоохранители так редко ошибаются?
Да ладно-ладно! Чего расшумелись?
Я пошутил. И это – всего лишь версия. А версии – одна другой стоят.
Нельзя же огульно и предвзято.
Трудно сказать, сильно ли характеризует нашу судебную систему соотношение обвинительных/оправдательных.
По мне – так это всё равно что как-то пытаться охарактеризовать навоз.
Типа – 0,3% мух с какого-то переляку не сели на вещество, предпочтя ему растения-медоносы.
Свидетельствует ли это о презрении к индивидуальной человеческой судьбе?
А шут его знает.
Я точно знаю одно – к любым формам истины (включая объективную) – это точно не относится.
И ещё. Я до судороги в сухожилиях готов трясти руку автору – за его крайне полезное предупреждение о наступлении старинной болезни «дегуманизации», пусть оное и было адресовано не мне лично, а научному и правоприменительному сообществу, которому на всё это начхать.
Другие статьи К.В.Бубона:
Бубон К.В. О цели уголовного судопроизводства. «Адвокат». 2008 №10;
http://proza.ru/2008/11/06/517
Бубон К.В. Размышления о мотиве преступления и об истине как конечной цели правосудия. «Адвокат». 2009 №1;
http://proza.ru/2009/02/07/148
Бубон К.В. Реквием по истине. «Адвокат». 2010 №1;
http://proza.ru/2010/03/03/337
Бубон К.В., Критика технического прогресса или чем плох полиграф? "Адвокат" 2010 №5;
http://proza.ru/2010/06/27/417
Бубон К.В. Справедливость: поддаётся ли она юридическому описанию? «Адвокат». 2011 №6.
http://proza.ru/2011/07/13/986