АКТ ВТОРОЙ
СЦЕНА ПЯТАЯ
Там же. Перед домом Шейлока.
(Входит Шейлок и Ланчелот.)
ШЕЙЛОК:
Ну, что ж – своими зенками ты разницу оценишь
Меж старым Шейлоком – Бассанио несчастным.
- Эй, Джессика!
И жрать тебе, как у меня, там не позволят.
- Эй, Джессика!
И с храпом спать по суткам не дадут.
- Эй, Джессика!
И рвать кафтаны дорогие не придётся.
- Эй, Джессика! Куда запропастилась?
ЛАНЧЕЛОТ:
Эй, Джессика!
ШЕЙЛОК:
Ты что кричишь? Тебя я не просил.
ЛАНЧЕЛОТ:
Вы, ваша светлость, мне всегда твердили, что не способен я о деле догадаться сам, пока меня не вынудит нужда.
(Входит Джессика.)
ДЖЕССИКА:
Меня вы звали? Что угодно вам?
ШЕЙЛОК:
Я, Джессика, на ужин приглашён.
Возьми ключи. Быть может, не идти?
Я не любовью зван, а лестью.
И всё же я пойду, руководясь желаньем
За мотовство христианам отомстить.
Тебе я, дочка, поручаю дом.
Предчувствие плохое у меня:
Всю ночь мешки с деньгами снились.
ЛАНЧЕЛОТ:
Идите, сударь, уверяю вас, мой молодой хозяин жаждет вашего упрёка.
ШЕЙЛОК:
Как, впрочем, жажду я и сам.
ЛАНЧЕЛОТ:
Они там заговор готовят. И не скажу, что будет маскарад, но, если вы увидите его, то это знак того, что кровь из носа моего текла не даром в Чёрный понедельник в шесть часов утра, а перед тем последний раз текла в День покаяния назад четыре лета в четыре же утра.
ШЕЙЛОК:
Ужели маскарад намечен?
Придётся, Джессика, ворота запереть.
Когда ж услышишь барабанный бой
И дудок визг невыносимый,
Не смей выглядывать из окон,
Тем более – на улицу казаться,
Где крашеные рожи христиан
Дурачатся в своём безумстве.
Ты уши дому нашему заткни,
Все ставни наглухо закрыв,
Чтоб трезвый дом мой
Пьяных оргий не слыхал.
Клянусь я посохом Иакова святого,
Что ужин этот не к добру,
Идти, однако же, придётся.
Иди вперёд и объяви, что я приду.
ЛАНЧЕЛОТ:
Уже иду, синьор.
Ты ж, госпожа, в окошечко смотри,
Там юноша появится христианский,
Не оторвешь, еврейка, от него ты глазки.
(Уходит.)
ШЕЙЛОК:
Что шут гороховый из племени Агари прошептал?
ДЖЕССИКА:
Лишь распрощался. Больше ничего.
ШЕЙЛОК:
Добрейший парень, только много жрёт,
Спешит улиткою на зов хозяйский,
К тому же – дрыхнет сутками, как кот.
Сей трутень улью нашему не гож.
Я уступил его другому,
Пусть разоряет кошелёк того,
Кто мнит себя богатым, не имея ничего.
Ну, что же, Джессика, пожалуй, я пойду,
Не мудрено, что скоро возвращусь,
А ты, как и велел, закройся на запоры,
Чтоб в дом еврея не проникли воры.
Всегда я говорю и говорил:
«Надёжно спрятал, значит – сохранил»!
(Уходит.)
ДЖЕССИКА:
Прощай же!
Коль фортуна мне подарит ночь
Теряю я отца, а ты – родную дочь
(Уходит.)