Лютер верил в то, что исходное событие – это символ одиночества бытия. Символ, рожденный действием, которое всегда является следствием замысла – идеи, доказывающей существование Бога в качестве разумного существа-первоисточника. Но вселенская сфера стремилась в бесконечность внутри окружающей пустоты. И мириады миров и явлений, рожденных в ней, не меняли ее сути. Путь в Великом Ничто не имел конца и начала. Вселенная определялась пустотой, как пузырь газа, застывший в смоле.
Бог, воплощающий идею пустоты в пустом пространстве, забавлял Лютера. Это казалось ему безжалостной издевкой. А, значит, сама идея жизни являлась не более чем шуткой или, если угодно, игрушкой в изможденных бездельем руках хозяина.
Тогда, любые доводы и сужденья о благостном замысле бытия, имели беспредметный характер. Жизнь, как форма, изначально становилась экспериментом, пробой, и любые споры внутри этой системы координат о ее смысле и оправданности существования казались совершенной глупостью.
Размышляя подобным образом, Лютер обрел основательный довод для противопоставления себя Богу. Он, как и его оппонент, умел рушить, созидать и управлять жизнью по собственной потребности. Эта логика позволяла Лютеру несколько приблизить и сопоставить Его в рамках масштаба собственных дел, а также увидеть возможность для соперничества. Идея Бога-конкурента, а не Творца, бодрила ум и придавала сил для свершений.
Всегда, занимаясь постановкой задачи и составляя стратегический план, Лютер в уме наделял главу противоборствующей стороны божественными полномочиями. Ему льстило видеть Бога, возглавляющего противника. Особенно символичным казалось ему то, что божественный предводитель не ведал о присвоенной ему роли, а, значит, имелась вероятность, что, случись, и сам Бог в какой-то момент мог оказаться в подобной ситуации.
Лишь исходное событие Лютер считал безукоризненным фактом, наделяющим смыслом все происходящее и не поддающимся классификации. Замысел ничего не значил, не важен был итог – они всегда оставались предсказуемы! Но, исходное событие – внезапный толчок, взрыв, делящий время и пространство на до и после, сохраняли загадку собственного значения, являя собой необыкновенный символ свободы. И Лютер был готов хранить эту тайну.