Чешуйчатка чешуйчатая Цикл о грибах и не только
Россия, даже после развала союза-империи, - самая большая страна в мире. Этим фактом русские привыкли гордиться. Шутка ли, больше любой другой страны минимум вдвое. Как тут не гордиться. Но чем дольше я живу на российских просторах, тем больше у меня к этим просторам вопросов. А чем они так хороши, чтобы гордиться?
Первый раз над этим задумался, когда в юности читал какую-то штатовскую книжку про то, как герой с возлюбленной находили в Нью-Йоркских парках укромные уголки, где бродили обнажённые, даже занимались любовью. И никто им не мешал, и они никому не мешали. Вот И у меня молодого, рьяного, еще девственного, наконец, начало слаживаться с одной самой красивой девушкой на свете. Дело было в комсомольском лагере, расположенном в малолюдных, если верить учебникам, Уральских горах. Казалась, все для этого есть. Она меня любит, а уж я то ее как, аж голова кружится! Вокруг сопки поросшие лесом и ручьи с дикими зарослями. Кто и что здесь может помешать влюбленным?! Черта с два, вернее с три! Три раза мы меняли наше первое ложе любви из байкового одеяла, потому что три раза нам мешали. Вначале башкирин, который искал лошадь, потом пионеры, играющие в «Пароль», и, наконец, физрук с пионервожатой, у которого под мышкой тоже было байковое одеяло. В общем ничего у нас не вышло... мы даже поссорились…А через два дня всё тот же физрук у меня девушку отбил. Так я и закончил комсомольское лето невинным. Гордости за родные просторы у меня поубавилось. Но тогда это еще неосмысленное чувство было. Дальше - больше.
Случилось мне как-то побывать в Арденнах (горы такие небольшие и невысокие в Бельгии). Курорт там есть с минеральной водой, называется Спа (Spa). Видимо, от него изобильно произросли в Турции и Египте пресловутые спа-курорты, даже своей минеральной воды не имеющие вовсе. Так вот, в Спа я часами бродил по лесным дорогам, бывало и вовсе без дорог, спугивая исключительно оленей да глухарей. Я даже по этому поводу стих тогда написал, который где-то утратил, но там примерно так было:
Арденны меня упоили простором,
Но было сомненье в душе, словно ёрш.
Ведь я – Россиянин, и кажется вздором:
Приволье вокруг, а страна с хрен найдешь!
Тогда, кажется, мне и пришла в голову формула: ощущение простора, читай свободы, обусловлена не столько размером территории, сколько её жизнеустройством. Вот еще из того же стихотворения, кстати, вспомнились строчки:
Мне Льеж и Маастрихт порадовали взор.
Я замирал как пинчер, сделав стойку...
Дома здесь смотрят в сад и на собор,
У нас же - на забор и на помойку.
Получается, что большая территория не всегда может считаться благом. Да и кроме линейных да квадратных километров есть другие характеристики просторности земельных угодий. Я к примеру для оценки земли использую критерий «воткни палку». Вот возьмем Бразилию, она более чем вдвое уступает России в обширности. Но в Бразилии, где палку ни воткни, вырастет дерево, а то и втыкать ничего не надо - само все растет. В России на шестидесяти трёх процентах суши палку просто не воткнешь - вечная мерзлота. А на почти всей оставшейся территории палка, воткнутая в землю, так колом и останется. Вот на такой земле живу и я. Типичнейшая зона рискованного земледелия. Южный Урал. Башкирия. Абзаково.
Места красивые. Горные. Абзаково даже чем-то на швейцарский Давос похоже. А может когда-нибудь заговорят, что Давос на наше Абзаково смахивает...
Места эти я люблю. Вот только главный их недостаток - полное отсутствие стабильности природы. Никто не знает, какой будет горнолыжный сезон. Трассы давно имеют искусственное заснеживание, а вот что делать с морозами под сорок; с ветрами, останавливающими фуникулёры; с туманами, делающими катание проверкой на бдительность; наездами высоких гостей, когда населению выдают краску для заборов, а с охотников берут подписку - обязательства не открывать сейфов с оружием в день Х? Словом, типичный резко-континентальный климат. А значит, никто не знает, каким будет и лето.
***
Лето 2011 года выдалось на редкость ровным. Обычно май у нас жаркий, сухой, выжигающий леса и иссушающий ягодники, который сменяется прохладным, но по-прежнему сухим июнем. В этом году май был прохладным, а июнь дождливым и умеренно тёплым, зато июль и август – жаркими, с постоянными обильными, но не затяжными дождями. Растения, давно не балованные таким рациональным соотношением тепла, света и влаги, словно краснодарские собратья, «поперли небывало». Трава встала в рост и выше. Клубника (так на Ю. Урале мы называем дикорос «земляника зеленая») уродилась размером и изобилием сопоставимыми с садовой родственницей. Специалисты прогнозировали и небывалый грибной урожай, заставляя любителей задумывать дерзкое, как эротические фантазии солдата срочника.
Потирал руки и я — скорее любитель грибной кулинарии, чем местной грибной охоты. Основной промысловый гриб у нас груздь, а мне их собирать не очень нравится. Чем-то напоминает работу сапера, да еще они всегда выпачканы землёй, мыть их хлопотно, а потом еще нужно засоры в раковинах устранять. Иное дело белые, подосиновики и лисички, но они в наших краях редки. Но этот год сулил всё...
В июле пошли теплые грибные дожди. Но грибов не было. Дачный народ, кучкуясь вечерами у чьих-нибудь ворот, строил замысловатые гипотезы почему... Особенно усердствовал Сашка Брешко, который, хотя и носил на себе признаки олигофрении, был доцентом, директором консалтинговой фирмы и, видимо, поэтому нес вздор особенно убедительно, т.е. с большим напором. Он утверждал, что грибов нет потому, что утренняя роса ложится на слишком теплую землю. Кто-то из немногочисленных представителей истинной интеллигенции, т.е. людей, способных на независимое осмысление действительности, спросил - на чем, мол, доцент основывает свое утверждение. Сашка ответил, как отбрил:
- Вы здесь все дома понастроили, когда Абзаково модным стало. Вы же горные лыжники. А я тут уже жил, когда еще вон в том сосняке глухарей стрелял, - и Сашка указывает на лоскуток сосняка в центре поселка, чудом избежавшего полной застройки. - Мне ли не знать, когда груздь пойдет. Я грибную волну за тридцать лет один раз не почувствовал потому, что только что вернулся из командировки. Из Пакистана... Не акклиматизировался.
Ну кто из способных к самостоятельному мышлению тут может что-то возразить?
Наконец в августе, когда дачники снова стояли вечером на улице, уже и не сетуя на полное отсутствие грибов при абсолютно грибной погоде, Сашка Брешко, щелчком отправив непогашенный окурок в соседский палисадник, сказал:
- Пойду ложиться. Завтра встану пораньше. Иду за груздями.
- А что, пошли что ли? Что-то деревенские не продают... - начали возбуждаться дачники.
- Завтра пойдут. Вчера какой был, и сегодня видите какой закат? - скупо роняет Сашка.
- Какой? Красивый? Особый? Багряный? - теряются в догадках окружающие.
И Сашка, голосом эксперта, т.е. голосом лишенным всяких интонаций, выдающих желание, чтобы утверждению кто-то поверил, говорит:
- При таком закате на рассвете в распадках туман ляжет... грибница выстрелит точно...
На другой день все, кто с корзинами и ножами, включая Сашку Брешко, отправились по грибы, вернулись пустые. Совершенно пустые...
Я тоже сделал несколько выходов-разведок. Вдыхал в лесу влажный, наполненный запахом грибницы воздух заветных лесных уголков, но ничего не находил. Потом махнул рукой... У нас всегда так! Урал не Пьемонт и даже не Мещера....
***
Отсутствие летней дачной утехи - походов за грибами - нам заменяли прогулки с собаками. Ходим мы обычно за железную дорогу. Через неё в районе Абзаково нет автомобильных переездов, поэтому пакостят там только местные порубщики да косари. А если учесть, что деревенских, проявляющих интерес к дарам леса (дровам, сену, березовым веникам и метлам из ичиги) на порядок меньше, чем автомобилистов - любителей шашлыков, то лесистую и отрожестую гору Куркак (высота 1082 м), первые холмы которой начинаются аккурат за железной дорогой, можно называть почти не загаженной. Немало здесь дичи. Не каждый раз, но нет-нет, да и спугнешь то тетерева, то зайца. Раньше брал с собой ружье, и первого своего рябчика добыл прямо у железнодорожной насыпи в четырёхстах метрах от дома и двух тысячах метров по прямой от мест катания на горных лыжах президента Путина. Потом ружье брать перестал, так как понял, промах приносит мне облегчение. Но стреляю-то я хорошо. Старею, наверно, жаль мне стало дичину. Раненный заяц кричит как ребенок, а пока его добьет собака или повторный выстрел, давление у меня может аж за 200 прыгает. Да и убитая птица не кажется мне такой красивой, как в полете. Одно время я завёл обыкновение охотиться с незаряженным ружьем: поймал на мушку цель — удача, не успел — промах, никого не увидел - нет фарта. Потом понял, что то же самое можно и без ружья делать, пальцем. Хлопот меньше, а результат тот же. Теперь арсенал свой использую исключительно в качестве гаранта безопасности домовладения.
А вот на что не щедры склоны Куркака, так то на грибы. Нет здесь по-настоящему урожайных полян. Если и попадаются грибы, то аномальные одиночки. Как-то на плато у вершины мы натолкнулись на гигантские (с голову ребенка) дождевики, при этом годные к употреблению (обычно дождевик с возрастом грубеет и не пригоден в пищу). В общем, гора со странностями. Тем и хороша для прогулок. Преподносит иногда сюрпризы, причем, как и положено настояшим сюрпризам, всегда с неожиданной стороны. Вот и в этот раз вышли мы с женой и овчаркой Сэдом прогуляться, оставив «башкирина » Салямку на цени охранять ворота. Выбрали маршрут по которому давно не ходили, т.к. шёл он по местам, где в прошлом году проводились санитарные рубки. Идем, возмущаемся. Я местами мать тех, кто рубку производил, крепким словом поминаю. В полувековой сосновой посадке хилые и кривые сосенки, помеченные лесником затесами и красной краской к вырубке, стоят, зато все матерые сосны, некоторые из которых нам ориентирами служили, да своей мощью и красотой радовали, исчезли.
Дошли до бывшей стоянки лесорубов на укромной поляне, которая каждое лето вся краснокнижными купавками цвела. Опять я их мать поминаю, уже в голос, жены не стесняясь, да и она, отродясь матерных слов не употребляя, выразилась, как умела: «Ах, нелюди!» говорит. Поляна загажена до невозможности: какие-то битые стекла, шины и железяки от тракторов валяются, у самых красивых и крупных сосен на опушке на стволах глубокие затёсы словно кровью истекают смолой, - это лесорубы так щепу на растопку брали, а бутылок и прочего хлама набросано столько, что кажется тут не бригада пару месяцев стояла, а многолюдный пьяный пикник всё лето беспрерывно бушевал. Настроение у нас, конечно, испортилось окончательно, и я сворачиваю с разбитой тракторами, но уже начавшей зарастать дороги, в лес, чтобы напрямки пройти к местам, где лесоустроители благоустройства не проводили.
Порадовало одно: спрос на такую незрелую, летнюю древесину не велик, поэтому, работали лесорубы вяло, а потом и вообще перестали, испохабив относительно небольшой участок леса. Но худа без добра не бывает. Грибы, как известно, к людям тянутся, любят слегка нарушенную почву. И хотя жена лесорубов «нелюдями» назвала, грибы приняли их за людей, и не без основания. Жена-то леса, в основном, в курортных местностях наблюдает, а грибы на всех наших бескрайних лесных просторах за людей держат тех, кто с бензопилами, а не сочками для бабочек и в панамах. Вот и тянутся они к первым, а не ко вторым, хотя лесорубам на них наплевать, а дачники до них большие охотники.
Так вот, не прошли мы от поляны и полусотни метров, как на поваленной старой, уже замшевшей березе увидел, словно застывшие рыжие вспышки маленьких взрывов, группы грибов, похожих на опята. Но это были не опята. Они были красивее опят. Более яркие, с мясистыми ножками и сплошь покрытие крапинками, цветом и обилием напоминающими задорные веснушки студентки англосаксонских кровей Синди, с которой у меня был антисоветский роман в советские аспирантские годы. Что это за грибы, мы не знали. Но такая красота не могла быть несъедобной, а мне еще почудилось, что на полном «безгрибье» это не иначе как подарок Куркака за наше сочувствие к его пораненному телу.
Грибы решили брать. Но кроме собачьего поводка у нас ничего с собой не было. Пришлось снять футболку, куда все грибы с трудом, но поместились. Так мы и шли. Впереди Сэд, прокладывающий дорогу, за ним я с охапкой грибов, а за мной жена, бьющая комаров у меня на спине. Больше грибов нам не попалось. На другой день специально пошли в те же места уже с тарой и фотоаппаратом. Не нашли ничего…
А грибы назывались чешуйчатка ворсистая, в некоторых справочниках — чешуйчатка чешуйчатая. Оба названия к этим симпатичным, ярким, растущим букетами грибкам, на мой взгляд, не подходят. Первое название какое-то неаппетитное, как неаппетитна шерсть в супе, второе - тавтологичное. Но делать нечего, многие прилагательные заняты чешуйчатками-родственниками, есть и чещуйчатка обыкновенная, и чещуйчатка золотистая... Я бы, пожалуй, назвал свою добычу чешуйчаткой веснушчатой или рыжей... Ну ворсистая так ворсистая....
О чешуйчатке ворсистой в литературе и интернете пишут как-то расплывчато. Он вроде съедобный, но не слишком вкусный, кто-то пишет, что ножки у него есть нельзя. Кто-то, что сильно горчит и его нужно отваривать в двух водах и т.п. Одним словом, получив многочисленные справочные подтверждения, что все чешуйчатки - грибы, за некоторыми ярко выраженными исключениями типа чешуйчатки ломающей (она белая и на своих рыжих родственников не похожа) не ядовитые, мы решили на собственном кулинарном опыте оценить качество гриба. Ведь критерий истины, как - никак, практика, а уж потом свидетельства других. Вот что оказалось.
Гриб очень вкусный. Вкуснее чем опенок. Правда, менее ароматен. Но грибной вкус выраженный и приятный. Зато чешуйчатка намного мясистей опенка и ножки у него, в отличие от опенка, не напоминают варёные шнурки. Грибы жена отваривала в одной воде минут 15. Потом пожарила с луком. Кроме того использовала их для лазаньи с капустой и грибами. Потребляли чешуйчатку мы в небольших количествах. Надо сказать, что и другие грибы мы не поедаем сковородками, а уж если совсем точно, так и любую другую еду тоже...
Короче говоря. Если вам встретится чешуйчатка ворсистая, смело берите в качестве трофея. Отличный гриб. Но, как показывает мой опыт, в значительном количестве он встречается редко, у нас на Южном Урале во всяком случае. Так что остается на удачу, да щедрость горных духов рассчитывать.