В предыдущих главах: назначение на должность командующей армии дочери короля пограничных земель оканчивается для юной принцессы Тисы предложением наушничать в походе. Наставница Тисы, жена наместника, даёт ей первый урок запрещённого колдовства. Тиса вынуждена пойти на предложение Бриэль. Возвратившись на торжество, она узнаёт, что произошла хмельная ссора между местной знатью и окружением Валери Янтарной. Судя по словам Морана Колуна, дело тут нечисто. Сошедшая вслед за Тисой жена наместника скуки ради предлагает сыграть в старую забаву королей: игру в "Престолы". За столом в качестве противников оказываются представители всех существующих королевств континента.
Предыдущая глава:http://www.proza.ru/2014/05/30/752
Лицо обожгло как от удара. Тиса судорожно ухватила ртом воздух, подскочила. На открытую грудь стекли липкие потёки. От скулы к виску по нарастающей возвращалась боль.
Над ней, участливо прищурившись, склонился Моран Колун с деревянным черпаком.
– Слава северным ветрам, – выдохнул он на неё сытный мясной дух. – Очнулись. А были, вроде, упокоенной, топи в яме или на поминальный огонь.
Принцесса грязно выругалась и вознамерилась вернуться на сплющенную соломенную подушку.
– Так не пойдёт, – отрицательно качнул головой почтенный стражник.
Бесцеремонно ухватил принцессу поперёк живота и под её суконное мычание, самым решительным образом пару раз основательно макнул в бадью с водой для умывания, что стояла в углу. Как сопливой девчонке растёр лицо каменной, мозолистой ладонью, словно оселком прошёлся – поневоле проснешься. Тиса, отмахиваясь, отступила к лавке близ раскрытого окна.
Она сонно хлопала глазами и силилась понять, где находится.
Студёное, с колкой, будто булавочной, моросью утро, которое чувствуешь, едва взглянув в любую щёлку. Над бледной синевой небес, над самой кромкой грубо разрисованного углём леса, точно с кончика ножа сочился дикий мёд, просыпались Северные Сёстры. Первая Сестра затопит долину наместничества в мягкий ржаво-коричневый цвет; город, будто сложенный из обожженной глины, замрёт в ожидании. Затем встаёт старшая Сестра. Словно слиток старого золота, она неспешна, величава. И не дойдёт она до первого каменного навеса гор, как жизнь округи войдёт в привычное русло, погрузив Полесье в привычный долгий день, со своими хлопотами и радостями.
– Ну, с какого рожна, – заныла Тиса, ежась, – ты меня побудил?
– Войнам порядок не писан, – сварливо помянул давно забытую поговорку гард. – Янтарная наша хоть и не любит местные рассветы – сама накануне слыхала, – но зря время терять не станет. Ты майтр-гард, один из пяти приближённых кавалеров. Хочешь получить первую нахлобучку? Слышал, у маршала рука тяжёлая.
– И что мне, – покорно проворчала Тиса, потягиваясь и сиюминутно морщась от боли, – до второй Сестры в полном параде шпагу точить?
Потянувшись, она почувствовала себя лучше. Сорочка – сама ли она раздевалась? – прилипла к телу и была неприятна на ощупь. Остаток ночи она помнила плохо. Дорогое крепкое вино лилось рекой, и не было рядом суровой матери вовремя одернуть от неумеренной страсти. Может быть, она так и уснула в кресле, наблюдая нешуточные страсти знатных и влиятельных особо. Тем лучше. Принёс её сюда наверняка дядюшка, что так недобро поглядывает. Ах, да, он тоже был пьян без меры.
– Сымай одёжу-то, – снисходительно повелел Моран Колун вылупившейся на него принцессе.
Пожал плечами: мол, имел честь наблюдать и голышом по малости лет. Но торопливо ушёл, когда на него замахали руками.
Расстаравшись, он набрал в деревянный чан, в котором стирают бельё, горячей воды и пока та не остыла, торопил воспитанницу. Снарядив ломтём мыла, Моран Колун кликнул служку и просил его поторопить портного. Когда Тиса, всё ещё зевая, но с посвежевшей головой, вышла с едва наброшенным на тело покрывалом, старый гард предложил ей полный наряд явно с чужого плеча.
Нижнее платье или сорочка из прочного холста, какие носят люди среднего достатка, очень хорошая куртка с серебряными нашитыми поперёк шнурами. К ней полагался матово-червлёный наплечник с простенькой гравировкой какой-то птицы и короткий охровый плащ. Моран Колун неумело подал нижний пояс с вязаными чулками, но принцесса потянулась к перевязи и ножнам, в которых покоилась чужая же шпага. Чёрное платье – как сказал гард из перкаля – вызвало недоумение. Оно открывало икры, которые не скрыть голенищами сапог. Вместо последних Моран Колун передал башмачки с посеребренной пряжкой. Изящная дорожная дамская шляпка с прибранным плюмажем из перьев соскальзывала со стула. Тиса меланхолично отжимая волосы, ловко поддела пальцами ноги шляпку и отправила её под лавку.
– Это что за наряд? – безнадёжно осведомилась принцесса, с тоской прикидывая, как на ней будет держаться новое платье.
– Интенданты переслали, – задумчиво сообщил старый гард. – Были, помню, под началом конт-майтры девицы в таких одеждах. Личная гвардия. Да шуадье вспылил: не может, дескать, баба со шпагой таскаться. Ну и распустили их. Нечего не своим делом-то заниматься. Ну, а вам королевский род велел: ничего не попишешь.
Свой новый наряд Тиса невзлюбила почти так же, как парадное бальное платье. Тонкого полотна чулки не держались на поясе, да так и норовили сползти из-под полы верхнего платья. Мысль, что некто будет рассматривать её ноги, не давали покоя. Она могла запросто носить штаны в охотничьих угодьях, но представить подобное непотребство на улицах не могла. Шляпку принцесса не пожелала мерить и с недовольным лицом уселась за косой дощатый стол.
После утренней молитвы перед ней бросили миску серой бурды, пахнущую под цвет.
– Дядюшка, это… – сморщилась Тиса, заглядывая в миску.
– И чтобы ни крохи не оставила, – с нажимом приказал Моран Колун, отвлёкшись на робкий стук в дверь.
Тиса медленно зачерпнула кашу из разварившейся крупы и баранины, положила в рот, прожевала и смогла проглотить только под строгим взглядом гарда.
– Привыкай к походной пище, – участливо проговорил он, с заботой теребя белоснежные жабо.
– Сам-то в походе бывал? – нарочито грубо, как не позволяла себе до этого – всё-таки полковник – осведомилась Тиса.
– Не приходилось, – пожал плечами старик. – Однако же, по молодости делали дальние вылазки на две недели, а то и один по горам шастал. И сырым мясом питался – ничего.
Тиса с ужасом зачерпнула вторую ложку дурно приготовленной еды и проглотила, едва прожевав. Когда с завтраком было покончено, Моран Колун, невзирая на жалобы, где надо покрикивая, где надо применяя силу, надел и башмачки, и шляпку, сдвинув её на фаракийский манер набок. Он не ворчал, как позавчера, про дерзкий наряд. Очевидно, звание полковника – не пустой звук, не женский. Но такие, видимо, времена настали.
Тиса жалкими щенячьими глазками рассматривала мучителя. Стоически вытерпела одевание, почувствовав себя куклой из шутовского представления. Едва спасал положение наплечник и кожаная перевязь с влагалищем, в которое вдет короткий изящно украшенная шпажка.
– И на кого я похожа? – чуть ли не со слезами, воскликнула командующая авангардом, закатывая глаза на развалившийся плюмаж. – На птенчика?
– Тьма тебя поглоти, – поморщился Моран Колун. – Встретились бы с птицей, чьи перья вас так возмущают. Она обитает в Побережном королевстве. Её называют Забияка. Нападает на всех: животных, людей, по поводу и без. Злобная тварь, – заключил гард.
– Так, кажется, – обречённо рассматривая наряд со всех сторон, вспомнила Тиса, – называется отряд, которым командует Симон Змея.
– Отряд «Забияк», – кивнул Моран Колун, отступая к створкам. – Лихие ребята. Я их уже видел. Считалось, что Симон Змея будет командовать авангардом. За пару лет до объявления похода он набирал в отряд самых отчаянных, невзирая на звания. Хотел показать себя – не вышло. Нынешний маршал, Валери Янтарная, узнав, что рекрутёры набрали в отряд простолюдинов, повелела искать и благородных. Да кому он нужен, поход-то. Нынче богатые молодые повесы всё больше развлекаются в Риваже. Хотели и вовсе распустить «Забияк», да в авангард было заявлено столь малое число знатных сыновей, что на это упущение махнули рукой. Я давно говорил: кончено с войной. Осталась старая гвардия в Пограничном королевстве – там кочевники балуют, да свои помещики гуляют. Или военно-морская и торговая флотилия. Не слыхала: давеча говорили о пиратах. С ними – беда. Ну, да ты ещё наслушаешься про них на зимних квартирах.
– Ну, майтр-гард, – по-отечески с нарочитой суровостью Моран тряхнул за плечо воспитанницу. – Пора. Тебя ждёт войско. Оно хоть и потешное, но пиратов разгонит. Нужно, дочка, появиться перед ними и поговорить суровенько. Не так важно, кто кем править будет. В иное время и майтра мужиков бичует. Ну да я рядом буду, не оставлю.
Тиса, в чью привычку вошло до крови закусывать губы, недобро глянула в струящиеся чистым золотом щели, за которыми, судя по окрикам, визгу, собиралась толпа мальчишек.
– Мне как-то нехорошо, – с трудом, безнадёжно сглотнула она ком с остатками прогорклой каши. – А может, ты сам?
– На вас, конечно, возложили непомерную ношу, – строго произнёс гард, – но не таких слов ждал бы от тебя старый король. Не для таких слов пестовал в охотничьем домике.
Тут бы и вспыхнуть Тисе, но хватило лишь на сдавленный хрип.
Моран, ухватив её как котёнка за воротник сорочки, поставил на ноги и грубовато толкнул в распахнутую перед ней дверь. В нос шибанул ядрёный со вкусом морозца утренний воздух, в зубах хрустела пыль, смешанная с конским навозом. Снизу тянуло отсыревшей соломой и кислой овечьей шерстью. Авангард разместили в старом доме Всадников, переданного контом города в распоряжение стражи. Когда-то в неспокойные времена здесь содержали лошадей на случай мятежа, но время шло, в покое и нёге закончились деньги. Богач шуадье тем не менее не стал содержать конницу даже на случай торжеств. В доме Всадников разместили городскую стражу, комнаты старшин и гарда, а те за отдельную плату разрешили богатому бражнику содержать и скотный двор. Сейчас очередь дошла до злополучного авангарда, и Моран Колун наверняка нёс большие убытки.
Но авангард здесь к месту, если учесть, что сотни лет назад отсюда уходила тяжёлая конница сдерживать огромные стаи зверолюдов, пошедших войной на людей. Легендарные времена ушли, оставив в одно холодное утро на щербатой, кое-где мощеной площади, с высохшим разбитым фонтаном, огороженной сбитой в крошево арочной стеной, вихрастых мальчишек. Кто-то, подобно Шнурку, едва опростался из под маминой юбки и неумело приторачивал не по росту выбранный палаш к перевязи. Были мальчики постарше, с поросшей мягкой клочковатой щетиной. Они более походили на детей фермеров и городских рабочих, чьи широкие ладони в прошлом сжимали рабочий инструмент. Авангард под стать своему полковнику, разодетый в «сельское серебро» (нашитое из серебряных ниток), или ещё спал, или играл в салочки. Среди этой серой массы выделялись одетые в небесные камзолы коренастые юноши. Они стояли полукругом перед мальчиком, раскинувшим руки и голову на отполированные края чаши фонтана так, что его ухоженные волосы переливались песочной россыпью. Камзол вольно висел мешком; сорочка, несмотря на холод, расстегнута и раскрывает гладкую, сильную, покрытую бронзовым загаром, грудь. Тиса фыркнула про себя: вот уж не ожидала, что её сейчас взволнует мальчишеская грудь. Нутру стало легче. Тиса оперлась костяшками пальцев в отполированные усилиями служек перила.
Она явственно увидела, как дёрнулся висок мальчика, что стоял у фонтана. Тиса недовольно скривилась, когда узнала в нём Симона Змею. Последний некоторое время рассматривал нового командира. После коротко перебросился парой слов со своим отрядом и вдруг зычно, на весь двор, возопил:
– Строй ряды, ублюдки! Равнение на полковника!
Тисе едва не сделалось дурно от грубого окрика, но от нарочитой подчёркнутости, её, вдобавок, будто бичом хлестнули. Пока мальчишки недоуменно вращали шеями, стараясь понять, что от них хотят, Тиса успела сменить цвет лица от бледного до пунцового.
– И что прикажешь делать, дядюшка? – одними губами процедила принцесса, до хруста фаланг сжимая перила.
– Будьте ласковыми с подданными, – насмешливым голосом законоучителя чеканил слова Моран Колун. – Будьте грубы с этими отродьями.
Благодарю, дядюшка. Тиса выразительно метнула полный гнева и отчаяния взгляд в сторону старого гарда, но тот и бровью не повёл, безразлично рассматривая посеревшие дранки соседней крыши, в каре покрывавшей площадь.
Внизу мальчишки кивали на неё, и совсем как во дворце, перешёптывались. Тиса зажмурилась, представляя себя какой-нибудь частью Валери Янтарной. Помнится, Бриэль, намедни, вольно высказалась на её счёт: войнам всё равно что у неё между ног. Но именно там начало болеть так, что Тиса, не выдержав, заорала первое, что пришло на ум:
– Строй ряды, тощая неясыть! А то до вечера муки примите!
Любимой окрик дедушки пришёлся кстати. Мальчишки зашевелились, неумело выстраивая ряды. Отряд «Забияк», исполнил роль капралов-десятников, впрочем, с большой неохотой. Они повиновались Симону Змее, отдавшему распоряжения мановением пальчиков.
На негнущихся ногах, с плотно поджатыми губами, что придало ей презрительный вид, Тиса сошла на мостовую. Мальчишки, кто несмело улыбаясь, кто с неудовольствием, кто и вовсе безразлично поглядывая вокруг, кое-как выстроились волной. Вперёд развязно вышел Симон Змея. Сорочку он кое-как застегнул, но шнуровка камзола свисала бессильными паучьими лапками. Волосы затянул в тугой пучок на затылке, отчего лицо его, будто раздувающийся капюшон кобры, выглядело угрожающе. Но в глазах читался плохо скрываемый интерес и — Тиса едва не вспыхнула — откровенное суждение о её теле. Мужской парадный наряд выглядел, должно быть, более чем соблазнительно. Так ли положен он майтр-гард?
Тиса молча созерцая растрёпанный вид её будущего войска, прошествовала вдоль первых рядов, не выслужив ничего более, чем мальчишечьи смешки. С задних рядов носился нескрываемый шепоток: «вот цапля, а ноги-то тощие, гляди».
Плюнуть на всё и идти досыпать, с тоской думала принцесса, сбежать в охотничий домик и жить охотой. Припомнился первый чужак – Шнурок. Нет, первым был всё-таки Илион Зануда. С него всё началось, не иначе он ворожит.
– Разойтись! – с утреннего морозца голос её охрип и срывался на сухой клёкот. К горлу подступал ком, вырвав который, она бы обязательно расплакалась.
Войско колыхнулось. Тиса краем уха слышала, как противный шепоток перерастает в говорок. Кое-кто, подобно Симону Змее, откровенно её разглядывал сзади.
– Строй ряды! – заглушая собственную робость, глотая ком, что есть мочи гаркнула принцесса.
Всё же войско – не мальчишки – подчинилось приказу машинально, но ещё с неохотой. Симон Змея с нехорошей ухмылкой покрикивал на первые ряды. Но особого действия это не возымело. Большинство из мальчишек – явно дети богатых селян – топтались на месте, особо не понимая, чем их ряд плох.
– Разойтись!
Только несколько человек сделало вольный шаг в сторону – шутки кончились.
– Сказано вам, ублюдки, – едва не срывая голос, выкрикнула принцесса, – разойтись!
Мальчишки настороженно поглядывая на неё, поводя плечами, неловко зашевелились. Кто-то из синих камзолов подскочил к Симону Змее и яростно, но неразборчиво, выговаривал. Может, ругался, так как Симон грубо отмахнулся от него.
– Строй ряды! – голос, к вящему удивлению принцессы, стал чужим, требовательным, будто палаш с гудением рубит воздух, а нутро уже ходило ходуном.
Войско безропотно подчинилось, Симон Змея сам выстраивал ряд, выводя синие камзолы – отряд «Забияк» – вперёд. Тиса, вобрав в себя полную грудь воздуха, вытянулась в струнку, став, как будто, чуточку выше. С презрительным прищуром рассмотрела первый ряд. На какую скверну славный дедушка, Хоган III Горный король, хмельным срывающимся голосом требовал от одного ему видимого войска равнять ряды, Тиса ещё не понимала. Но мальчишки, будто тугая тетива лука, начали поддаваться.
– Сброд! – она, вышагивая вплотную к серым камзолам, на глазок толкала мальчишек так, чтобы ряд был ровнёхонёк, – И это моё войско? Стадо! Эй, вояки, кто привёл вас в предгорье?
Мальчишки вопрошающе скосили глаза на подобравшегося командира «Забияк». Тиса, представляя себя старым Горным королём, делала глаза пустыми и одновременно угрожающими, считающимися в её семье признаком надвигающейся взбучки.
– Симон Змея, – Тиса смерила его ничего не выражающим взглядом, остановившись на распушенной шнуровке.
К своему удовольствию, Симон невольно потянулся к полам камзола, но одёрнув, спрятал руки за спину.
– Наслышана, что вы неплохой командир. Ну, так займитесь строевыми упражнениями. К вечеру погляжу, чего они усвоили.
Тиса нарочито размякла и как бы мельком напутствовала:
– Да смотри, Симон Змея, к вечеру не управишься, единственными, кем будешь командовать, так это овцами в провинат-отряде.
Она резко повела плечом к лестнице. Ох, наверняка недобро вспыхнули змеиные глаза конт-принца и не миновать ей в походе неприятностей, но сдерживаться более Тиса была не в силах. Непроницаемое лицо, подобно актёрской маске ещё удавалось носить, ноги сами срывались на бег. Кое-как, сдерживая тело в равновесии, она поднялась на балкон. Сквозь пожелтевшие балясины всё ещё стояли ряды её нового ненавистного войска.
И чего они стоят? Ждут, пока я скроюсь, чтобы рассмеяться? Глаза защипало от предательской влаги. Чтобы хоть как-то её сдержать, Тиса что есть мочи выкрикнула:
– Разойтись!
Снизу знакомо пискнули: старого гарда пытался обойти Шнурок. Короткая возня, несильная оплеуха и ворчливый грохот заместо голоса: сказано тебе, – разойтись.
Тиса уже не сдерживалась: слёзы ожгли веки. Ворвавшись в комнатку, без сил, она пала на лавку и горько разрыдалась. И чем обильнее слёзы, тем более истощённой она себя чувствовала. Тиса вновь до крови закусила губу, но судороги сводили на нет усилия, и тело сотрясалось вновь.
Гулко хлопнула дверь, за порог тяжело шагнули. Тиса попыталась спрятать лицо в сухих ладонях.
– Ох, и задала им работы.
Взвизгнула половица под неподъёмной мощью тела горца. Тяжкое, с одышкой, дыхание Тиса ощутила мокрыми холодными ушами, на которых слиплись от влаги растрёпанные волосы. Старый воин не умел говорить тёплых слов, но утешал, как мог:
– Выдюжишь, майтра. Недаром дочь Горных королей, дитя мудрых правительниц Северных Сестёр.
– Тех, что по небу ходят? – шмыгнула Тиса, растирая уши. – Владычиц Небесной Твердыни? А чего же тут наша семья?
– Это старая сказка, – отмахнулся рукой, будто поленом, старый гард.
– А ты расскажи, – с нажимом потребовала принцесса, заглядывая в запавшие, почерневшие от старости глаза.
Моран Колун попытался отвести взгляд, сдвинул сурово кустистые, будто наледь, брови.
– Не мастак я сказки баять. Да и знаю я, пожалуй, только одну: про межевое свидание.
Осёкся. Принцесса до сказок большая охотница. Про то знала вся улица Пряностей, где столовался гард. И будь сказка ей не известна, уморит, но заставит рассказать.
– Ох, принцесса. Мне ведь дед твой её ведал. Неужто, не сказывал? А хоть и не сказывал – пустая история.
Моран Колун нехотя вздохнул, собираясь со словом. Принцесса подперла щёки ладонями и навострила уши.
– Как давно то было, и сказать нельзя. И королевств ещё не бывало, и человека первые Владыки в утешение не делали. А только была вражда между ними, вроде. Меж Владыками воды и огня. Да так крепко ссорились, что и бились и мирились, а толку как в ведре без дна. Не ссорились только сводные сёстры — дитя искорки и дочь росы. Всегда они вместе, а до того малы, что и не видать. И никто любви их не замечал.
Первые Владыки, видя, что вражде нет конца, установили по миру межу – границу, вроде. Не помню, чем граничили, но вроде меч выковали из небесного огня, а может, древо посадили – не знаю. И порешили: огню быть отдельно, и воде своё место знать. А решение скрепили первородной магией.
А как сводным сёстрам быть? Уж и плакали они и просились у старших – бестолку. Свидание в муку обращается. И решились они слово Владык нарушить – такая отчаянность их взяла. Соединились они на меже, а ни туда, ни обратно идти не могут. Поплакали, обнялись, да вдоль межи и пошли. Границу-то пересечь невмоготу, а по меже запросто. Вот и шагают они теперь по меже и знаем мы их, подросших, как Северных Сестёр. Идут себе, ищут, когда межа кончится. А кончается она там, где Владыки то ли меч оставили, то ли дерево. Вот так, пустая история.
– А почему же сёстры нам родня? – заслушавшись, прошептала Тиса.
– Так Владыки же дочерей лишились. Вот в утешение один взял камень да вдул в него огня жар и появился северный народ, а другой – зачерпнул со дна морского глины, да водой надул и родился южный народ. Это уже они потом воевали.
– И почему мне дед её не рассказывал? – отняла лицо от ладоней Тиса, раскрасневшаяся, мятая, будто со сна. – А тебе отчего поведал?
– Не знаю, – с трудом приподнялся на лавке Моран Колун, – А только очень он ей дорожил. И верным людям по одной раздарил. Говорил, что вместе они – сказки Звездочёта.
Тиса рассеяно кивнула, расправляя камзол. Затем медленно подняла подсохшие, будто тлеющие угольки, глаза и выпалила:
– Повторите, дядюшка, что вы сказали?
Старый гард пожал плечами, собирая со стола.
– Собирайтесь, принцесса. Служба – не дружба. Я как-никак наставник, хоть и дядька.
Тиса подскочила к нему, вцепилась в мочало бороды и по-кошачьи прошипела:
– Звездочёт? Ты мне поведал одну сказку, а их несколько?
Моран Колун, растерявшись, попытался стряхнуть воспитанницу.
– Что на тебя нашло? Какая ты майтра – дитя.
– Звездочёт! Что тебе известно о нём? О его сказках?
– Тише, тише, – едва ли не по-бабьи замахал на неё руками старик. – Времена нынче опасные, ещё услышит кто. Сама же знаешь, что Звездочёт – один из Владык. Только в Храме Сынов его величают как Северных Сестёр. Мне неведомо отчего так, но кое-кто из горцев за длинный язык побывал в подземелье Храма. А про сказки я от вашего деда, от короля слыхал. Он и вам подарил одну, да?
– Нет, – покачала головой Тиса, мгновенно позабывшая горести. – Но отчего же их ищут.
– Кто ищет? – подозрительно осведомился гард.
Говорить об Илионе Зануде не хотелось, да и что такого о нём расскажешь: чужеземец и чародей.
– Неважно. Ты и сам не хочешь сказать, как узнал о вчерашней ночи. Может, лучше поведаешь, кто эти «верные люди», которым дед подарил сказки.
Моран Колун крякнул. Тиса вжала голову в плечи, ожидая, хотя бы подзатыльника. Но старик сдержался. Его отвлёк настойчивый стук в дверь.
– Убирайтесь к подземельцам, ублюдки, – крикнул он, вымещая всю досаду.
– Здесь Эдар Клык, мастер.
Тиса машинально потянулась к полам платья, одёрнуть складки, да застыла, теребя бриджи. Эдар, молодой стражник, ближайший подчиненный гарда, один из немногих, с кем матушка разрешала играть. Был он красив и знатен, будучи в родстве с пришлыми королями. Впрочем, как и все на этой земле, его родители зарабатывали себе на жизнь. Отец его был хозяином бражного дома на городской окраине, и когда Хоган III Горный король заглядывал к нему опустошить кружку да бочонок, дети пивовара звали подружку Тису в свои игры. Когда Эдар получил рыжие канты стражника, того же цвета кивер с меховым околышем и короткую рапиру, его, чванливого, со смехом отлупила принцесса. И впервые Эдар ей не ответил, назвав «ребёнком». Опешившая Тиса по-иному взглянула на возмужавшего, с пушком под носом, приятеля. Чужой, замкнутый – он начинал её волновать так, что дыхание перехватывало, а голова шла кругом.
Моран Колун нешироко открыл дверь, неразборчиво, будто под нос, недовольно проворчал.
Тиса задумчиво потирала эфес казённой шпаги. А сказки-то, выходит, действительно не всегда просты. Она знала одну сказку Звездочтеца, но в ней ничего опасного и таинственного не услышала. Может, старый гард не так прочитал её, не всё рассказал.
– Что? Я его!..
Моран Колун резко обернулся на замершую племянницу. Смерил испытующе так, что под ложечкой заныло. Гард без слов, довольно бесцеремонно, затащил в камору стражника. Эдар мельком глянул на давнюю знакомую, учтиво пробормотал приветствие. Принцесса едва заметно тряхнула каштановыми кудрями, отвернувшись, чтобы тот не видел раскрасневшихся глаз.
– Тиса, – требовательно воззвал град, – сядь-ка на лавку. И ты, Эдар, присядь, – было заметно, как эта непоколебимая каменная глыба волнуется и собирается с мыслями. – Не хочешь рема, Эдар? Налью всем, пожалуй.
Пока гард разыскивал на полках запасы рема – лёгкого ремединового вина – Тиса, привычно, исподлобья разглядывала стражника. Он заметно возмужал, кожа обветрилась, на виске серела вспухшая подпалина, будто Эдар недавно побывал в хорошей драке. Молодой стражник только исподволь встречался с испытующим взглядом принцессы, отводя ледяные глаза свои в сторону. Но у Тисы сладко защемило в груди.
– Эдар, – принцесса попыталась вложить в голос материнскую заботу, – тебя что гложет?
Уголок его поджатого рта дрогнул, шире и шире. Миг и стражник беззвучно рассмеялся. Тиса вспыхнула, приподнявшись, схватилась за эфес, чем вызвала новую порцию веселья.
– Какой же вы ещё ребёнок, Иса.
Теперь его лицо было открыто. Он осмелился назвать её детским именем, под стать именам свободных людей: селянам, городской голытьбе. Значит, не видит в ней майтру.
– Я командующая авангардом, – она сделала угрожающий шаг вперёд, сжимая рифлёный черен шпаги, – я – майтр-гард и полковник.
– Не время играть, дети!
Моран Колун без смешинки в глазах неспешно разливал по оловянным стаканчикам золотистое травяное вино.
– Дядюшка, он… — попыталась возразить Тиса.
– Без детских обид, принцесса, – примирительно произнёс Эдар, приняв предложенную порцию.
Тиса обескуражено отказалась от своей. Моран Колун нехотя повёл плечом. Махнул содержимое стаканчика в глотку, кротко крякнул и всё ещё встревожено потребовал:
– Эдар, расскажи всё, как есть. Тиса теперь одна из стражей города.
– Как? – по-совиному округлила глаза принцесса. – Не много ли чести скромной?..
– Не юли, – резко оборвал её гард. – Дело – не забава. Особый наказ шуадье: кавалерам из числа авангарда вплоть до особого распоряжения быть стражниками в городе и усилить конные разъезды в помощь сельским старостам. Мотай на кудри.
Тиса замерла, пытаясь понять наказ. И выглядела должно быть очень глупо, так как стражник деликатно поморщился.
– Так худо? – переспросил Эдар, подавшись вперёд, – Но убийств за полгода едва с десяток наберётся. Конечно, пять зараз напугают округу, но не до призраков.
Настал черёд Тисы таращиться на молодого стражника. Она-то полагала, что Горилес – глухомань, где поножовщина в бражном доме – животрепещущее событие.
Гард сделал глоток прямо из бутылки и угрюмо произнёс:
– Тёмные, видать, настали времена. Рассказывай, Эдар, а я дополню.