-Откройте глаза.
-Не могу.
-Вы должны открыть глаза. Откройте.
-Свет слишком яркий, он меня слепит.
-Мы должны видеть ваши глаза. Откройте их.
Я превозмогая боль поднял веки. В зрачки моментально ударил нестерпимо жгучий луч света, казалось он пробил хрусталик, сетчатку и начал выжигать мозг. Боль была еще та, по лицу текли слезы, веки дрожали. Я ничего не видел.
- Хорошо.
Луч ушел чуть в сторону.
- Так лучше?
- Да.
-Отлично. Продолжим.
Сквозь слезы полуослепшими глазами я различил за лучем в темноте три неясные тени.
«Где я?»
- Вы знаете где вы? – все тот же чуть скрипучий голос словно прочитал мои мысли. Я интуитивно понял что этот голос принадлежит одному из этих силуэтов. Видимо тому который был в центре.
-Нет. Не знаю.
Я пытался разглядеть то место где я находился и тех кто был передо мной, но мешали зайчики в газах и слезы.
-Ну что ж, я вас немного просвещу. На вас поступил донос и у нас есть подозрение, очень сильное подозрение, что вы вменяемы. – мой собеседник выдержал паузу , словно давал мне время осознать данный факт. – Это очень сильное обвинение, не находите?
Я молчал.
-Молчите? А вот мы с коллегами находим, что это очень сильное обвинение и наша задача выяснить так ли это. Всеми доступными нам методами. Ведь нужно докопаться до истины, не так ли?
«Господи, как? Как они узнали? Я же все эти годы …», - испуганные мысли обрушились потоком на мое
ослепленное сознание.
- В данный момент вы находитесь в региональном отделении УВВ. Вам знакома наша организация?
Я опять молчал. «Молчать, молчать. Главное молчать!»
-Хорошо я вам, напомню. УВВ – это управление выявления вменяемых. И в данный момент вы находитесь перед аттестационной комиссией. Так называемой в народе «тройкой». – хозяин скрипучего голоса рассмеялся неприятным смехом, словно кто-то ломал сучья сухих веток.
Мой взгляд немного прояснился и я в темноте начал различать не только силуэты. Я сидел на стуле в центре небольшой комнаты. Прямо передо мной стоял стол за которым сидело три человека. В центре - сморщенный старикан, слева - здоровенный детина с маленькой головой, а справа – какой-то куль из белых тряпок с торчащей из него лысой головой. Блин, да он же в смирительной рубашке! Это что за комиссия такая?
- Я должен вас предупредить, - продолжил буравить мои барабанные перепонки своим скрипом старикан, - Если наша комиссия придет к выводу что вы вменяем, то вас ждет принудительное лечение. Вменяемость довольно опасная болезнь, знаете ли. И наши ученые пришли к выводу что еще к тому же и передающаяся по наследству.
- А если нет? – вырвалось у меня.
- А вы любопытный – захихикал старикан, - если нет, то мы вас отпустим. Но это вряд ли. Очень сложно доказать свою невменяемость. Очень.
- Пусть покажет свой язык – вдруг пробасил детина.
- Гриня, опять ты за свое, - оборвал его старикан. – Его язык в норме, и вырывать его не нужно, он не выдает военные тайны. Потому что он их не знает. Или знаете? – взгляд старикана метнулся ко мне и начал буравить мои зрачки.
- Нет. Я ничего не знаю. – похолодел я .
- А голоса вам в голове слышаться?
«Нет!» - чуть не выкрикнул я. «Это ловушка!»
- Да, слышаться! Слышаться!
- Вражеские?
«Что ответить? Как ответить?» - я лихорадочно перебирал в голове ответы. Они все были – вменяемыми. Все ответы были вменяемыми, а мне позарез нужно было выглядеть невменяемым. Мне нужно было стать параноиком, шизофреником.
-Да вы не бойтесь, дорогой. – почему-то обрадовано и даже ласково заскрипел старик, - многим слышатся вражеские голоса. И многие даже им отвечают. Более того, они даже их слушаются! Но это не преступление. Преступление - это быть вменяемым.
- Пусть покажет свой язык -повторил детина.
- Не обращайте внимания – старик открыл какой-то журнал, - Гриню всегда интересует чужой язык. Он думает что по языку можно определить - наш ты или не наш. И если язык вырвать, то уж точно станешь нашим. Вы наш?
« Да что они тут городят?» - разозлился я. «Три придурка лечат меня тут на измену.»
- Я не ваш! И язык сам кому хошь выдеру. А особо любопытным могу и еще кой-чего выдрать.
- Эва, как! – опять обрадовался старик, - да ты агрессивный! Прямо как Андрей Петрович.
Куль в смирительной рубашке услышав свое имя зашевелился. Лысая голова открыла стеклянные глаза и уставилась в пустоту. Из уголка рта стекала тягучая слюна.
- Андрей Петрович, вы подтверждаете мои слова? – наклонился к нему старикан.
- Аббала дун – произнесла голова и закрыв глаза вновь склонилась на грудь.
- Ну вот видите. – старший «тройки» вновь склонился над журналом. – Вот тут в вашем деле («Деле? На меня уже дело есть?») указано что с детства вы ни разу небыли у психиатра. И в тоже время стоит диагноз - маниакальный синдром. Как так? Кто вам поставил такой диагноз?
- Я не знаю. Я просто жил. – устало произнес я, мне уже надоело это представление и я лихорадочно искал способ вырваться отсюда.
- Просто жили? То есть вы ходили по улице, кушали, слушали вражеские голоса, спали, писили, какали, да? И никто вас не остановил и не спросил когда вы последний раз были у психиатра?
- Никто меня не спрашивал! Никуда я не ходил и ничего не слушал. Я просто жил, как все!
- Как все? – голос старика стал вкрадчивым, - что значит как все? Вы разве убивали в парках молодых женщин? Нет? А может насиловали детей? Нет? А может вы выступали против режима? Нет? Тогда почему вы считаете что вы жили как все? Кто эти все? Они такие же как вы – вменяемые? Где вы собираетесь? Кто ваш главный? Может вы главный?
- Пусть он покажет свой язык, - детина начал усиленно сопеть, и двигать мощными плечами.
- Гриня, подожди, - старик положил свою сухонькую ручонку ему на плечо, - тут мы кажется на их главного наткнулись. Секта вменяемых! Вот это номер. Давненько такого небыло.
Гриня перестал двигать плечами, но продолжал сопеть и его взгляд из под мохнатых бровей не обещал мне ничего хорошего. «Надо рвать когти, от этих придурков, - решил я.- Но как? Комната заперта, Гриня раз в пять сильнее меня, плюс этот старик. Андрей Петрович не в счет.»
-Ну так что, молодой человек - голос старика уже не был ни насмешливым, ни вкрадчивым, - выходит мы вас раскусили. «Тройка» признает вас полностью вменяемым , более того признает вас руководителем подпольной секты вменяемых. Вы подлежите немедленной обработке. Гриня, где там твой инструмент. Мы ему щас мигом мозги вправим, - голос старого пердуна стал скрипуче визгливым.
Гриня засопел вставая из-за стола (какой же сука он здоровый), полез в карман своих рабочих штанов. Я вскочил со стула, ухватил его за седушку и ощетинившись четырьмя его ножками забился в угол комнаты.
-Не подходи сука!
- Пусть он покажет свой язык! – выйдя из-за стола двинулся ко мне Гриня держа в руках молоток и стамеску.
«Ну все, завалят», -мелькнуло в мозгу.
Гриня приближался. Сзади него верещал старикан – «В темечко, Гриня, в темечко его! Там самая вменяемость! Самая мякотка!»
Вдруг я под ногой почувствовал какой-то шнур. Лампа! Бысто наклонившись, ухватился за шнур и рывком сдернул со стола настольную лампу. Хлопнула лампочка. Комната погрузилась в темноту. Гриня сопел совсем рядом, я почувствовал запах его пота. Швырнул стул в их сторону, грохот, визг старикашки, мат здоровяка. В руке остался только провод от лампы. Все! Кранты! Еще секунда и Гриня воткнет в меня свою стамеску. Чисто рефлекторно я выбросил руку с проводом вперед на уровне паха. Вспышка и безумный крик боли одновременно ослепили и оглушили меня. Гриня завалился на меня дергаясь всеми конечностями, я оттолкнул его и еще раз ткнул проводом, детина взвыл еще громче и грохнулся на пол. Молоток и стамеска падая звякнули в темноте. Через несколько секунд он затих. В воздухе стоял запах жженой ткани и мяса.
«Старик. Здесь еще старик» - я осторожно на ощупь двигался вдоль стены к двери. Внезапно рука наткнулась на выключатель. Основной свет! Решение пришло мгновенно. Я закрыл глаза и нажал на клавишу выключателя. Ослепленный старик вскрикнул в метре от меня и выронил поднятую стамеску. Прикрыв глаза ладонью я осторожно приоткрыл веки – старый параноик вертелся на месте закрыв глаза руками . Ну вот ты и спекся, аббала дун! – я поднял молоток с пола и с размаху опустил на его плешивый затылок. Череп старика треснул как перезрелая тыква и он рухнул рядом с Гриней.
За столом одиноко сидел Андрей Петрович и пуская слюну равнодушно смотрел в никуда.
- Ну что, Андрей Петрович, кто тут у вас вменяемый? – спросил я и направился к двери.
* * *
На экранах мониторов пульта охраны психиатрической лечебницы пациенты в своих камерах жили своей далекой от реальности жизнью. За пультом сидел Михалыч и рассказывал молодому охраннику о каждом пациенте.
-А вот этот особый экземпляр. Он думает, что вменяем и это является преступлением, поэтому постоянно притворяется сумасшедшим. Представляешь, сумасшедший притворяется сумасшедшим, что бы вдруг не решили что он вменяем. В прошлом году он при очередном осмотре двух санитаров завалил. Одного шнуром от настольной лампы в пах поджарил, а второму его же дубинкой голову проломил. Главврач наш, Андрей Петрович, тогда просто чудом выжил. Господи, каких только придурков здесь не увидишь.