Степь

1.
Стоя посреди степи, которая простиралась на километры во все стороны, чувствуя потоки ветра, пробегавшие по моему лицу и рукам, я стал невольно растворяться в этом бесконечном вселенском потоке. Мои мысли, до этого блуждавшие от меня прошлого, до меня будущего, невольно стали приобретать четкие очертания, становиться ясными и стройными. Не было ни прошлого, ни будущего, было только настоящее, и, глядя по сторонам, становилось ясно, что от него не убежишь, да и скрыться было негде.
Бесстрашный сокол парил высоко в небе, выискивая добычу, хотя может быть это был вовсе не сокол, а какой-нибудь ястреб или даже лунь! В вышине не было видно различий, были видны только очертания, которые никак не хотели становиться определенной птицей.
Казалось, что степь простирается не только по земле, но и вверх до самого солнца, а ты стоишь одиноким деревцем, обдуваемым ветрами, заливаемым дождями и кроме высокой неизвестной тебе травы ничего вокруг себя не видишь! Становилось тоскливо, что вот так всю жизнь ты один, и некому разделить твое существование в этом диком, бескрайнем поле жизни.
В моей голове пронеслось всего лишь две или три мысли об обреченности, когда я взглянул на часы, по моим подсчетам должно было пройти времени не больше часа, но оказалось, что я стою на этом месте уже часа 2… Пора было возвращаться в лагерь!
Солнце опускалось за горизонт, скоро должно было стемнеть, и вся степь готовилась погрузиться в сон, чтобы завтра возродиться всей своей громадиной и вдохнуть жизнь во все травы, всех зверьков, птиц и насекомых, которые обитали здесь с рождения и до конца своих дней. Я шел в противоположную сторону от солнца, лагерь находился в том направлении, но идти до него было не близко, и я снова погрузился в пучину своих размышлений…
Я шел по дороге и мне представлялись древние кочевники, жившие на этой земле много лет назад, как они шли по этой же дороге, с лошадьми и своими пожитками на новое место, гонимые засухой или другими проблемами, волновавшими только их, которые для нас, может быть, и проблемами-то не являются. Я представлял себе грозного вождя, который ведет своих людей на новое место, как им приходится сражаться с другим племенем, ради более выгодного места, пригодного для жилья…
Тут мои мысли были прерваны.
Я увидел вдалеке за небольшим холмом, прямо перед небольшим леском и справой стороны от реки дымок. Сначала я подумал, что туда занесло каких-нибудь отдыхающих, или такой же человек, как я, шел домой, да не успел добраться до темноты – решил заночевать здесь.
Я поспешил посмотреть кто же там, когда я обошел холм, то моим глазам открылась картина, которую я меньше всего ожидал увидеть. Рядом с лесом стояла небольшая хижина, а около нее сидел старец и грелся около костра.
 - Но откуда он взялся здесь, ведь когда я шел в ту сторону, здесь никого не было?! – подумал я.
Я подошел поближе, и пока старец не обращал на меня внимания, я успел его рассмотреть лучше. На вид ему было лет шестьдесят, кожа лица была вся во власти морщин, однако, тело выглядело еще достаточно молодо и, казалось, что лицо было прикреплено от какого-то другого человека. Глаза были раскосые, что немудрено в данной области, было бы удивительно, если бы он был похож на европейца, а вокруг рта, были расположены жиденькие усы и борода. Почти лысый череп сверкал на заходящем за горизонт солнце. На нем был старенький, потрепанный чекмень.
Старец ехидно улыбнулся и сказал:
- Здравствуй, незнакомец!
Я вздрогнул, оказалось, что даже не заметил, как он уже несколько минут смотрит на меня. Я улыбнулся в ответ и сказал:
- Добрый вечер!    


2.
Пока я шел с небольшого холма, чтобы присоединиться к его мечтаниям около костра, настал его черед рассматривать меня. Он очень внимательно глядел на меня, и ехидная улыбка не сходила с его лица. Это длилось не долго, так как расстояние, которое мне нужно было преодолеть, оказалось небольшим. Когда я сел напротив него, он начал медленно, даже с какой-то гордостью, сначала набивать табаком, а потом и раскуривать свою трубку.
Он протянул мне трубку, а сам заговорил:
- Куда держишь путь, незнакомец?
Я сделал глубокую затяжку, табак оказался очень крепким, но, однако, был не лишен прекрасного вкуса, и ответил:
- Я шел в лагерь, который находится на той стороне реки, но здесь в степи так быстро темнеет.
- Да, это действительно так. Вы, молодой человек, можете остаться здесь и скоротать эту ночь со мной. Вас, наверно, потеряли в лагере?
- Безусловно, я думаю, что меня уже ищут!
- Не беспокойтесь, в степи быстро темнеет, но, и встает солнце здесь очень рано. Так что проснетесь завтра с восходом и отправитесь в путь.
- Спасибо. Однако я хотел спросить Вас о том, что не дает мне покоя. Когда я шел через этот холм в обратном направлении, здесь не было ни хижины, ни Вас, даже следов костровища не было видно. А сейчас мы сидим, и складывается ощущение, что хижина стоит на этом месте уже давно.
- Вы, наверно, что-то путаете, я живу здесь уже не менее 40 лет. Когда-то в этих краях жили мои предки – вольные кочевники. И, будучи еще молодым человеком – таким же, как Вы, я решил отказаться от всех благ и переехал сюда, ровно на это место.
Я подумал, что старик сошел с ума. Ведь я точно помнил, что проходил с утра ровно здесь. Да и лагерь наш стоит вот уже две недели, в том направлении лежала деревня, и туда ходили уже многие, хотя можно предположить, что они шли по другой дороге, но это маловероятно – так как ближайшая дорога лежит километров в 5 отсюда и делать такой крюк нецелесообразно. Наверное, он решил подшутить надо мной, вон как хитро смотрит, сейчас я усну, он меня ограбит и ускользнет. Я дал себе слово не спать в эту ночь и разгадать загадку этого странного старика.
Старик продолжал не спеша курить и внимательно меня рассматривать, мне даже показалось, что ему тоже стало интересно – кто я и что из себя представляю. Он сделал пару коротких затяжек и передал мне трубку. Улыбнувшись, он сказал:
- Я вижу, что Вы мне не верите. Наверное, в силу молодости и буйности мышления. Любите разгадывать загадки молодой человек?
Его вопрос меня удивил, было в нем что-то танственное в этом вопросе. Да и старик перестал мне казаться обычным, на секунду даже представилось, что в его хижине стоят колбы с различными магическими веществами, и что прямо сейчас варится какое-нибудь средство, а старик через мгновение превратится в ворона, взметнется над моей головой и исчезнет в темноте неба.
Где-то за холмом громко каркнула ворона, взметнулась вверх, и тут же стало тихо. Я вздрогнул, так это неожиданно было. «Проклятый старик», - подумалось мне.
- Позвольте развеять ваши сомнения, молодой человек и рассказать одну интересную историю. Я думаю, как человеку любознательному, Вам она придется по вкусу.
Я посмотрел на старика, а потом на трубку, пока я размышлял, она совсем потухла. Я подумал, что лучше я послушаю историю старика, чем пойду сейчас один по степи, мало ли кого еще можно встретить, да и заблудиться вероятность была очень велика.
Я протянул ему трубу, он с удовольствием ее взял, раскрыл свой кисет и начал набивать трубку новой партией табака. Я думаю, что этот знак он воспринял, как согласие слушать его историю. Но на всякий случай я сказал:
- Давайте вашу историю, я ее с удовольствием послушаю.
Старик подкинул пару дровишек в костер, чтобы он не погас, пока он рассказывает историю, раскурил трубку и начал.


3.
Эта история относится к тому периоду времени, когда в этих местах правила еще матушка-природа, а люди считали себя гостями. Когда люди были сильны, могучи и безжалостны. Видимо это от того, что природа тоже была с ними строга и не давала им спуску, как непослушным детям. Не случалось ни дня, чтобы два разных племени не сошлись в жестокой схватке.
Видишь тот холм? Он называется «Воронья голова» - там захоронен величайший воин и вождь племени, которое считало себя потомками воронов. Они были такие же умные и хитрые и поговаривают, что во время сражений птицы помогали им победить!
Это было племя, которое уважали и боялись!
Вождя племени звали Гафар ! И не было во всей Степи справедливее и умнее человека среди всей братии кочевников! Он был высок, строен, красив и силен. Все кочевники пророчили ему славную жизнь. Когда ему было 20 с лишним лет, его жена родила ему сына, которого назвали Мунир !
На несколько недель прекратились войны и драки, таких мирных отношений Степь не видела, наверное, никогда. Со всех сторон стягивался люд, чтобы преподнести подарок Гафару и посмотреть на его сына.
Все признавали, что ребенок был весь в отца – такой же молодец, такой же сильный и красивый, и что именно ему суждено окончательно объединить Степь.

Старик передал мне трубку, чтобы я тоже сделал пару затяжек, и начал оценивающе на меня глядеть, взгляд старца выражал его мысли: «А интересно ли тебе?!». Я улыбнулся и сказал:
- Что же было дальше?
Старик явно забавлялся тем, что он завладел моим вниманием. Он сделал еще одну небольшую паузу и нехотя, как бы с ленцой, продолжил.

С самого детства Мунира обучали, как настоящего воина – верховой езде, обращению со всевозможным оружием, битве голыми руками и охотиться. Мальчик рос очень сдержанным и рассудительным, в отличие от отца эмоции никогда не захлестывали его, это находили явно преимуществом перед Гафаром.
В пятнадцать лет его первый раз взяли в поход на одно из соседних племен.
Оно появилось здесь недавно, и никто до этого о нем ничего не слышал, но оно явно выражало угрозу, как Гафару, так и его людям.
Во главе противников стоял не менее сильный и амбициозный воин, который возжелал захватить власть на всей территории Степи, для этого ему необходимо было уничтожить племя Гафара, тогда половина племен сама бы перешла на его сторону, а с таким количеством людей, ему нечего было бы бояться!
Нападение готовилось тщательно и скрытно, поэтому никто не ожидал, что Гафар ударит первым.
На рассвете подошли к стоянке своих врагов племя воронов, решили они напасть пока спят все люди, чтобы ничего они не почувствовали, не успели собрать силы и были застигнуты врасплох!
Люди спешились и направились к жилищам.
Они крались тихо, так, что было слышно, как колышется трава в поле, как маленькие мыши бегают у них под ногами, как суслики выглядывают из своих норок и вдыхают носом воздух, окропленный тревогой и опасностью.
Тут произошло то, чего никто не ожидал!
Вражеское племя, появилось из небольшого леса, который окружал стоянку кочевников, люди Гафара не успели подойти к своим лошадям, им пришлось биться с противником, который мало того, что застал врасплох их своей атакой, так еще и превосходил по возможностям маневренности.
Было тяжелое сражение, в котором полегло много людей, как с одной, так и с другой стороны. Племя Гафара было вынужденно отступить, к их счастью, а может быть и нет, враги не стали их преследовать!
Вернувшись на свою стоянку, начали считать потери, осмотрели всех людей, было много раненных, но, однако, Мунира нигде не было! Гафар начал опрашивать людей, которые говорили, что видели, как его сына пронзила стрела прямо в сердце, другие утверждали, что он был ранен мечом, предварительно проткнув своего соперника, третьи же уверяли, что он сбежал с поля боя, так как был слаб и еще слишком мал, для мужских дел!
Печаль постигла Гафара, потерять единственного сына, значило потерять свою жизнь! Лучше пусть он предал нас и сбежал, – думал он: пусть лучше так, чем он умер, и его тело досталась врагам, а то и птицам, и другим жителям Степи на растерзание!
Гафар тяжело заболел, слег и не вставал несколько дней, другие жители племени, готовились к нападению своих недавних победителей, и никак не могли понять, почему их до сих пор не добили.


4.
Мунир открыл глаза, голова сильно болела, он не мог понять, где находился, ничего не было видно, слышны были только голоса и шаги с улицы, где-то вдалеке ржали лошади, слышался женский смех.
Он попытался подняться на ноги, с трудом получилось лишь сесть, но и это посчитал он, ощупав голову с огромной шишкой, было успехом. Мунир еще раз оглянулся, к нему начало приходить осознание, что он не дома, что узоры на стенах, вещи, находящиеся в жилище ему не знакомы, а если он и видел их раньше, то явно не в родном племени!
Посидев так где-то с полчаса, он подумал, что находится в плену у своих врагов, и что смерть его не за горами. Он снова лег на солому, которая служила ему постелью, и под свои мысли о том, что завтра он сбежит или же отец приедет и вызволит его, а если и не вызволит, то уже точно отомстит, благополучно заснул.
На следующий день, когда он снова проснулся, около него уже сидели два человека с саблями. Они подняли его и потащили к выходу, идти он не мог, как и сопротивляться, поэтому они несли его, как тяжелый мешок.
На улице стоял туман, ничего не было видно вокруг себя на расстоянии вытянутой руки, но даже так Мунир чувствовал, что на него все смотрят, этот взгляд проникал даже сквозь пелену. Воздух был сырой и тяжелый, он сразу же ударил в голову, которая едва зажила, поэтому буквально через пару минут он перестал понимать, что происходит вокруг – взгляды и толки людей перестали его интересовать.
Его принесли в большой шатер, усадили на циновку из камыша. Двое носильщиков Мунира сразу же вышли. Посидев минут 10 в одиночестве, голова начал приходить в норму, он огляделся вокруг, жилище явно принадлежало вождю племени, столь роскошным оно было.
Он услышал шорох за спиной.
Оглянувшись, он увидел статного молодого человека (во всяком случае, так казалось), обросшего жиденькой бородой, слегка раскосые черные глаза явно украшали лицо, волосы, как солома были заделаны на темени в хвост, его одежда была укорочена до колен и обрезана по локти. Наверное, так удобней, - подумал он.
Здравствуй! – прервал голос незнакомца мысли Мунира.
Он внимательно на него посмотрел, но ничего подозрительного в нем не заметил, хотя и пытался. Это все больная голова, - думалось ему!
Как твоя голова? – продолжал незнакомец, кажется, ответы Мунира его и не интересовали: я думаю, тебе уже лучше! Меня зовут Билал ! Ты уже третий день находишься в нашем племени вместе со своим отцом!
Отцом? Так значит, он не приедет, значит, не спасет! Значит… все кончено, все пропало, нас обоих убьют и выбросят в поле, а наши головы повесят над въездом в стоянку, чтобы пугать путников!
- Ты удивлен? Ты, наверное, думал, что твой отец всесилен, всемогущ и непобедим?! Что он самый ловкий, сильный и хитрый?! Твой отец обычный человек, как и все, а главное – он смертный! Так что перестань смотреть на меня, как на врага! В твоих интересах спасти отца! – он сделал хитрый взгляд и натянуто улыбнулся, его ноздри раздувались, это значило, что он сильно злился.
Мунир внимательно на него смотрел, осознание близкой смерти не покидало его, однако, возможность помочь отцу, дало ему сил и надежду, что он хоть что-то сделает полезного в жизни, пусть и в последний раз!
Пару минут они пристально смотрели друг на друга, Мунир уже принял решение, что он поможет своему отцу, во что бы то ни стало, а Билал думал, что ему придется еще долго уговаривать сына Гафара, поэтому он пытался подобрать нужные слова, чтобы заставить его пойти на преступление. Тем удивительнее было слышать от Мунира эти слова:
- Я согласен! Что я должен сделать?!
- Хм, что-то ты уж больно легко согласился! Ты либо очень любишь отца, либо наоборот не любишь!
- И почему это я не люблю своего отца?
- Потому что ты еще не слышал, что нужно сделать, а уже бежишь геройствовать! Ты просто спасаешь свою шкуру, надеясь улучить момент для того, чтобы сбежать, ты ведь, наверное, думаешь, что все считают тебя убитым, и какое же будет радостное возвращение к себе домой, и какой будет великолепный рассказ о том, как ты три дня лежал в канаве и тебя лечили вороны!!!
После этих слов Билал громко расхохотался своей шутке и посмотрел внимательно на Мунира. Судя по его виду, он был в раздумьях, было ясно, что слова затронули его до глубины души, только вот, какая реакция сейчас будет – взрыв гнева от того, что Билал прав, либо если он не прав и Мунир действительно любит отца, то он будет покладистым и все сделает чисто. Главное, не торопиться!
Мунир не понимал, что происходит! Как этот человек мог усомниться в его любви и преданности к отцу! Спасать свою шкуру?! Да его – Мунирова – шкура, по сравнению с отцовской ничего не стоит!!!
- Вы, правда, считаете, что я не люблю отца?! Вы, правда, думаете, что я спасаю только себя? Так знайте – я готов прямо сейчас вонзить себе в сердце Ваш кинжал, если это поможет моему отцу!!!
- Какой хороший у Гафара сын! – сказал Билал и улыбнулся: Ладно, я сделаю вид, что поверил тебе, но буду пристально за тобой следить!!! Но, помни, если ты что-то сделаешь не так, я убью твоего отца!


5.
Приказание, или как назвал его Билал – просьба, была следующая: провести тайными тропами его войско к племени Мунира и, безусловно, не выдать себя никак! Тогда, как только, он выполнит задание, сможет увидеть отца, а если он хоть что-нибудь сделает неправильно, отцу – конец!
Билал говорил очень уверенно, и у юноши, казалось бы, не оставалось сомнений! И он, наверное, только для проформы попросил показать его отца, хотя бы издали! Никто не стал ему возражать и его привели к одному из шатров, где ему показали человека, с мешком на голове. Мунир так хотел помочь отцу, что даже не сомневался ни секунду, что это отец, слишком он уже поскорее хотел его спасти!
Приготовления заняли почти весь следующий день. Во время сборов Мунир не был ничем занят, поэтому слонялся по лагерю кочевников без дела! Сбежать не было ни одной мысли, да и как, во-первых, в какую сторону ехать он не знал (до определенного места его должны были довести, а дальше он уже сам всех поведет!); во-вторых, сбежать означало убить отца, подвести его; в-третьих, к нему был приставлен молодец, который всюду ходил попятам!
Надзиратель юноши все время пытался с ним заговорить, видно было, что он в прекрасном расположении духа, но Мунир его не слушал, мысли об отце поглотили его, он вспомнил, как однажды солнечным утром они с отцом поехали прокатиться на лошадях!

Они ехали в направлении Запада, вдоль реки, солнце было позади них, высокая трава хлестала лошадей, легкий ветерок бил в лицо, но было даже приятно, нежели мешало всадникам. Доехав до открытого участка – без травы, где был сход к реке – Мунир и Гафар спешились и повели лошадей на водопой. Сами же они сели на берегу и начали разговаривать.
- Ты знаешь, Мунир, что нужно, чтобы стать настоящим воином? – спросил Гафар, и внимательно посмотрел на сына.
- Нужно быть храбрым, не бояться трудностей, хорошо управлять оружием и ездить на лошади! – ответил юноша, и уже был готов получить похвалу за то, что уже все знает.
- И все?
- Но разве этого мало? – удивленно спросил Мунир. 
- Чтобы стать настоящим воином нужно, чтобы ты всегда слушал свое сердце, чтобы ты верил в то, что ты делаешь! Сомнения нужно убирать в сторону, одолеваемый волнением ты будешь легко сброшен с лошади, твоя сабля сама упадет на землю, стрела никогда не попадет в цель, а храбрость испарится при виде тени на пустой дороге! Тот, кто не верит в то, что делает, всегда проигрывает!
Когда лошади вдоволь напились воды, всадники снова заняли свои места в седлах и отправились назад к стоянке!

- Так это же Мунир! – услышал юноша голос за спиной.
Обернувшись, он увидел одного из людей Гафара, который смотрел на юношу, как на покойника! После небольшой немой сцены, тот вскочил на коня и помчался вдаль. Мунир смотрел ему в след, он что-то почувствовал в тот момент, но пока еще не знал, что это крупицы сомнения закрались в его душу!


6.
Первый день после возвращения с неудачного похода Гафар пролежал. Он бредил, звал сына, в какие-то минуты ему становилось легче и тогда он вскакивал на ноги, и рвался поехать его спасать, его тут же укладывали обратно, и он клялся, что как только Мунир вернется, они вместе разделаются с мучителями его отца (так он называл двух людей приставленных следить за ним).
На второй день ему стало немного легче, и он уже даже один раз вышел из своего жилища. Он шел по стоянке и люди смотрели на него с сожалением, эти сочувственные взгляды убивали Гафара еще больше. Там, лежа в шатре, он уже успел уверовать, что его сын жив и скоро доберется до стоянки, и все снова будет хорошо, но выйдя из шатра, он словно вышел из кокона, который оберегал его от всего. Взгляды людей давали ему понять, что надежды нет!
После поражения, в лагере осталось намного меньше мужчин, поэтому, то тут, то там, раздавался женский плач. Гафар чувствовал вину и за то, что он подвел всех этих людей.
Подойдя к своему жилищу, он увидел жену. Она подняла глаза на него, ее взгляд говорил: «Ты все испортил, ты убил своего сына».
- За что, Гафар? Почему именно наш сын? – взмолилась Сылу .
- Многие погибли…
- Но никто из твоих людей не взял с собой детей!
- Их дети еще слишком малы, - сказал он, пытаясь найти себе оправдание, но он понимал, что Сылу права.
- Ты всегда только и думал, что о себе, ты хотел править, и убил всех кто противостоял. Ты хотел жениться на мне, и уничтожил всех своих соперников. Ты хотел править всей Степью и ты всех побеждал, завоевывал… но это все твои желания! Причем же здесь наш сын?! – она презренно посмотрела на Гафара, из ее глаз покатились слезы, и она убежала.
Гафар стоял, как вкопанный, его мысли путались – потерять сына, быть покинутым женой, уничтожить почти все свое племя. Нет, ему нет прощения! Он сел возле шатра и заплакал, он корил себя, кричал имя своего сына, наверное, если бы у него был с собой кинжал – он бы вонзил его в сердце! Он впал в беспамятство, снова начал бредить, и вскоре совсем перестал понимать что происходит вокруг.
Весь следующий день Гафар пролежал в шатре, его лихорадило, было очевидно, что конец вождя близок. Всем казалось, что вот так бесславно закончит свой путь один из самых сильных воинов и правителей Степи.
Вечером этого же дня собрались оставшиеся мужчины племени. Они решили, что нужно ехать к Билалу и заключать с ним мир, потому что его превосходство было очевидно, а им требовалось избрать нового вождя, так как Гафар был совсем плох.
Они выбрали одного из воинов и отправили его ехать прямиком к племени своих врагов, предварительно снабдив его подарками для их вождя. Вся надежда была на благоприятный исход этого дела, иначе скоро всем людям племени придет конец!
С рассветом он выехал в путь, и уже днем был у своих врагов. Он поговорил с Билалом, тот с радостью принял все подарки, была заключена договоренность о мире, и Гаяз  уже собирался ехать обратно с радостными вестями. Но выйдя на улицу, он заметил молодого парня, который прогуливался по лагерю, его фигура показалась удивительно знакомой. Приглядевшись, он понял кто это.
- Так это же Мунир! – крикнул он. Вскочил на коня и поскакал прочь.


7.
Вернувшись обратно Гаяз рассказал все собравшимся людям, и про мир и про Мунира, который смело прогуливался по лагерю неприятеля в окружении людей Билала.
- Наверно, он у них теперь главная надежда племени! – кричал один.
- Да, такой славный отец, и такой никчемный сын! – кричал другой.
- Яблоко от яблони недалеко падает, мне никогда не нравился Гафар. Если кто и виноват, что сын предатель, так это только его родители! – подытожил третий.
После этой сходки было решено ничего не говорить Гафару, так как срок его все равно уже закончен, но при этом было решено сниматься со стоянки и уезжать, так как беду чувствовали все.
Сылу, которая стояла чуть поодаль и все это слушала, бросало то в жар, то в холод. Она была безумно рада слышать, что сын ее жив, но то, что он предатель, было новостью еще более худшей для нее, чем смерть Мунира, с которой она уже смирилась. Она решил никого не слушать, и пошла прямиком к своему мужу.
  - Твой сын предатель! – прямо с порога заговорила Сылу.
  - Мой сын жив? – спросил Гафар, он сделал огромное усилие над собой, чтобы приподняться, умоляюще посмотрел на свою жену и еще раз спросил: Он жив?
- Твой сын предал нас, если тебя это не интересует, то ты тоже предал нас, - злобно сказала Сылу.
- Самое главное, что он жив! – слова давались ему с трудом, а улыбка, которая не сходила с его уст, приносила ему страдания, но сейчас для него это было не важно!
- Народ принял решение сниматься со стоянки. Тебя оставят здесь, так как ты слаб. Но я думаю, никто не расстроится, - она взглянула на него, во взгляде читались нотки жалости: ты прожил свой век достойно и умри достойно. Если к тебе придут люди, отрекись от сына, и ты оставишь светлую память о себе!
Сылу быстро ушла, оставив Гафара наедине со своими мыслями. Он думал о том, что его сын жив, это самое главное. А что до остальных, так просто они все завидует ему, и поэтому называют его Мунира предателем.
Чудесное возрождение сына дало сил Гафару, он убеждал себя, что скоро они увидятся, и что все будет по-старому! Или даже лучше, они буду вдвоем, а еще Сылу, когда увидит вновь Мунира, простит все Гафару и они заживут счастливо.


8.
Мунир, увидевший Гаяза изменился, это было заметно всем, особенно Билалу, в планы которого не входило, чтобы юноша шел на попятную. Поэтому он решил заговорить с ним первым.
- Этот ваш Гаяз настоящий трус и предатель. Приехал ко мне и сказал, что ушел из племени и хочет служить мне. А как только увидел тебя, сразу же ускакал прочь, наверное, он подумал, что ты убьешь его, ведь это он вас предал в то утро.
- Предал? – удивился Мунир.
- Да, а ты думал это случайное стечение обстоятельств, что нас не было на стоянке и что мы появились неожиданно из леса. Наивный юноша! – Билал снова расхохотался.
Да этот парень просто лопух, так легко его убедить! Еще не много и он готов будет отдать свою мать, лишь бы спасти отца.
- Если он нас действительно предал, я убью его! – сказал мунир, вставая.
- Убьешь, убьешь, не сомневайся, - сказал Билал и пошел. У выхода он обернулся и сказал:
- Через час стемнеет, приготовься, скоро выезжаем.
9.
Мунир и другие воины спешились, он вел их тайной тропой, которой пользовались люди Гафара, когда несли что-нибудь в обход своему вождю. Эту тропу ему показал сын Гаяза, когда они пошли стрелять чаек, чтобы отцы их не заметили. Ведь эти два воина никогда не ладили между собой, в отличие от их отпрысков.
Тропа огибала лес и шла за холмом, так что увидеть их можно было только тогда, если бы кто-то сам шел по этой тропе. Вокруг было тихо, только вороны кружили, чувствуя приближающуюся добычу.
Мунир шел впереди – его вела вперед ненависть к Гиязу, который предал все племя и любовь к отцу, который всегда учил Мунира идти по пути сердца. Но сердце, однако, чувствовало себя беспокойно. Это все злость, - думал юноша: как только я расправлюсь с Гиязом, все будет снова спокойно.
Они уже подходили к стоянке, когда начало светать. Мунир остановил людей, обернулся и заговорил:
- Гаяз мой! Надеюсь, когда все будет закончено, мне сразу отдадут отца? – обратился он уже лично к Билалу.
- Да, о, наш спаситель, - ехидно заметил вождь врагов: разве я тебя до сих пор обманывал? Как только все будет покончено, ты воссоединишься со своим отцом.
- Вперед, - сказа Мунир и двинулся сам.

Гафар проснулся посреди ночи, в холодном поту. Ему снилось, что Мунир предал его. Что его сын стоит над трупом своего отца, поставив ногу на голову, и смеется. Он испугался своему сну и решил, что надо проветриться.
Встать получилось только раза с третьего. Весть о сыне придала ему сил, и поэтому, хоть и с трудом, но он выбрался на улицу. Он держался за палку, которую взял рядом с жилищем, так было даже удобно. Вокруг все еще правила темнота, но на горизонте уже виднелся красный край только что проснувшегося солнца. Было тепло, на траве уже виднелась роса, Гафар лег во влажную траву, мысли начали немного проясняться.
Его внимание привлекли вороны, летавшие над стоянкой. Вот беснуются, - подумал он. С этой секунды настороженность пришла к нему, все-таки пока еще он был воином, пусть и ослабленным. Он чувствовал опасность, она была совсем рядом и сулила не только ему, но и всем, всем его людям.
Надо спасти их! Пусть напоследок они запомнят меня добрым и славным правителем!
Он встал и пошел к холму, он сам не знал почему, но какая-то сила вела его туда. Подойдя совсем близко, он увидел какое-то шевеление в траве.
- Эй, кто там?! Если ты не трус, выйди и покажись! – сказал Гафар.

Мунир остановился, как вкопанный. Слух его никогда не подводил, это был голос отца. Но как, отец же должен быть сейчас в плену у врагов, он же и шел сюда, чтобы спасти отца! Нет, это не он, наверное, показалось.
В этот момент встал Билал и приказал встать всех остальных и поднял сам Мунира. Гафар, увидев перед собой целое войско, подумал, что бежать уже нет смысла, и если ему удастся завязать бой или хотя бы разговор, от этого проснутся люди и они сумеют защитить стоянку.
- Билал, это ты? – спросил он.
- У меня для тебя подарок, Гафар! – сказав это, Билал расхохотался и толкнул вперед Мунира, который уже ничего не понимал и лишь озирался неуверенно по сторонам.
- Отец? – едва слышно спросил юноша.
- Мунир? Это ты? Подойди поближе, я хочу посмотреть на тебя.
- Отец, - начал юноша, делая шаг вперед: Гаяз предал нас, это из-за него мы попали в ловушку тогда. 
Сзади послышался дружный хохот врагов.
Гафар замер на месте. Осознание пришло к нему, оно спустилось на него, как тяжелая кувалда, ударила сзади по затылку, исподтишка. Он не был готов к такому, он пытался найти оправдания сыну, придумать что-нибудь, поймать себя на мысли, что он поверил Муниру, что это Гаяз предал их! Но подтверждений этого он не находил. Болезнь мгновенно отступила, может быть она отступила на миг, на час, но силы вернулись к Гафару.
- Нет. Нет, Мунир! Это не Гаяз, это ты! Это ты нас предал. Но зачем? Что же, мы плохо тебя воспитывали? Или мы плохо к тебе относились? У тебя было все, у тебя было прекрасное будущее, а ты выбрал путь предателя и лгуна! Надеюсь, ты хотя бы доволен своим выбором! – постепенно, по мере произнесения этих слов, гнев охватывал Гафара, злость возвращала его к жизни, давала сил бороться.
- Нет, отец! Я не предал тебя! Я шел тебя спасать… Мне сказали, что ты… что тебя… тоже взяли в плен, и что если я тебя не спасу, то тебя убьют! – на последних словах Мунир заплакал, правда о том, что его обманули, была горька.
- Так вот зачем я тебя растил, что бы ты вырос трусом и идиотом? Чтобы от первого встречного ты услышал, что твой отец умирает, и ты сразу побежал делать все, что пожелает этот человек?! Лучше не иметь сына, чем такого! – он уже занес палку, которая была в руках у него, чтобы ударить сына, как мимо него пролетела стрела и вонзилась Муниру прямо в сердце. Юноша упал. А стрелы полетели со всех сторон, заставая врасплох врагов, Билал умер вторым, даже не успев понять, что происходит.
Увидев, что их вождь мертв, люди бросились наутек. Их догоняли стрелы и камни. Вороны, кружившие над холмом, не зря громко кричали, добыча сама бежала и падала рядом с ними.
Гафар перевернул сына на спину, из глаз обоих текли слезы! Мунир взял за руку отца и сказал:
- Прости… - после этого глаза юноши закрылись навсегда. Гафар, оставив умершего сына, пошел в сторону своих людей, которые уже потирали руки, радуясь победе. По пути он подобрал одну из стрел, лежащую прямо посреди тропинки.
- Кто убил моего сына? – спросил Гафар.
- Я! – сказал Гаяз и вышел вперед.
Гафар подошел к нему и вонзил стрелу прямо в сердце Гаяза. Посмотрев на умирающего, вождь произнес:
- Убив моего сына, ты предал меня!
Он грозно посмотрел на всех, собравшихся вокруг, его вид явно вопрошал: ну, кто еще желает отведать моего оружия? Но никто не решался ни чего сделать.
Сылу первая сделала шаг вперед, Гафар посмотрел на нее с волнением. А его жена преклонила одно колено, ее примеру последовали и остальные!
Гафар осмотрел свое племя. Начиналась новая жизнь.


10.
Когда я проснулся с утра вокруг меня никого не было. Из костровища шел тонкой струйкой дымок, но ни старика, ни его жилища рядом не было видно. Солнце уже встало, было тепло и ясно.
- О, гляди, вот он! – услышал я знакомый голос.
Я оглянулся, на холме стояли ребята из лагеря.
- Пойдем, тебя там все уже потеряли, милицию хотели уже вызывать. Ишь какой, его все бегают ищут, а он тут спит! – сказал он и рассмеялся.
Я встал и пошел. Рассказывать им о ночном приключении не было смысла, а то еще подумают, что я либо напился, либо сошел с ума.
Было слышно, как возле реки кричат чайки, как ветер шелестит травой вокруг нас, день обещал быть жарким, голову уже припекало.
- Мы вчера вскрыли могильную яму, пока ты там себе спал преспокойно!
- И что же вы там обнаружили?!
- Очень интересного юношу! Ну, да сейчас придем к кургану, сам все увидишь!
- Ну, вот что за привычка говорить «А» и не говорить «Б»?! Что же в нем было интересного?
- Стрела в сердце!




Сентябрь – Октябрь 2010