Проект «Земля». (фантастика).
2*** год, зима.
После знаменательной встречи трёх самых влиятельных людей государства колёса проекта завертелись в полную силу. Да и как могло быть иначе, ведь земляне впервые собирались отправить в космос такой пилотируемый космический корабль, экипажу которого более не суждено было вернуться на родную планету. Космический гигант должен был остаться в космосе навечно, исследуя галактики в поисках подходящих для жизни землян планет. Специалисты решили поставить на корабль несколько принципиально разных двигателей, чтобы свести к минимуму последствия неполадок, ведь кораблю предстояло бороздить просторы космоса как можно дольше. И сколько это будет по времени, никто даже предположить не мог. Речь, несомненно, шла о миллионах лет. Именно поэтому корабль должен был обеспечивать себя всем необходимым в процессе полёта. Экипаж должен был научиться припарковывать к себе встречающиеся по пути подходящие метеориты и прочие космические тела. Особую ценность представляли бы просто глыбы льда. Ведь вода, это тот материал, которого в космосе, как ни странно, больше всего. Ничего удивительного в таком положении вещей нет, вода, в конце концов, состоит из двух наиболее часто встречаемых в просторах космоса компонентов: водорода и кислорода. Так что охота на лёд должна была явиться источником не только воды, как источника жизни, но и как топлива для электромагнитных ускорителей корабля. Хотя на станции и предусматривалось, как я уже сказал, установить всё же несколько типов силовых установок.
Сам корабль должен был стать столь гигантским, что его необходимо было строить в космосе, на околоземной орбите.
Сама станция должна была служить и базой для десантных кораблей, предназначенных для высадки на другие планеты.
Станцию необходимо было оснастить и мощной системой вооружения. Конечно, никто не предполагал встретить врагов в бескрайнем космосе, но оружие было необходимо на случай встречи с космическими телами, от которых невозможно было бы уклониться. Лазерные пушки должны были окружить станцию по всему периметру, как это делалось при установке пулемётов и орудий на бомбардировщиках.
Сама станция должна была являть нечто вроде искусственной планеты, обеспечивающей себя всем необходимым для жизнедеятельности экипажа. Только атмосфера на этой планете должна была располагаться внутри, а не вокруг. На станции так же планировалось создать животноводческие и рыбные фермы, плантации рекомендованных лучшими биологами растений.
Более того, на станции должны были быть даже небольшие, по земным меркам, всевозможные промышленные заводы. Ведь станция отправлялась в просторы космоса навсегда. Сколько она там сумеет продержаться, будет зависеть от того, насколько успешно люди сумеют заменять выходящие из строя агрегаты и механизмы.
Но сейчас, в просторном конференц-зале засекреченного государственного объекта, замаскированного под обычную ферму, собрались не технические специалисты по проектированию космических объектов, а люди, специализацией которых были сами люди: врачи самых разных направлений деятельности, психологи и психиатры, биологи и генетики.
Руководители проекта «Земля», собирались устроить нечто вроде мозгового штурма, чтобы выяснить состав экипажа этой гигантской космической станции.
У каждого из участников конференции был свой индивидуальный микрофон, так что все могли вести полемику, не выходя к трибуне.
Специалисты, собранные сейчас под одной крышей, в основном являлись представителями армейских структур. И в этом не было ничего удивительного или, даже, предосудительного. В самом деле, кто изучает подробно поведение экипажа во время длительного автономного плавания, скажем, подводной лодки, где люди месяцами находятся в замкнутом пространстве? Конечно, армейские специалисты. Но ведь проектируемая космическая станция глубокого космоса, какой бы она большой не была, по сути та же подводная лодка с постоянным экипажем. Но в данном случае люди будут находиться на этой «космической лодке» не месяцы, а всю жизнь. И кого выбрать для столь тяжёлой миссии и предстояло решить почтенному собранию.
С каждым из собравшихся на «ферме», хотя всё это и были вполне надёжные и проверенные люди, всё же заранее, в индивидуальном порядке, была проведена весьма кропотливая работа. Дело заключалось не в степени недоверия, которое присутствует при всяких секретных мероприятиях. Нет, индивидуальная работа с каждым из приглашённых специалистов была необходима в первую очередь для того, чтобы дать каждому участнику конференции возможность обдумать проект.
И хотя каждый получил достаточно времени для обдумывания поставленной задачи, всё же теперь, собранные в одном зале, люди были непривычно молчаливы. Каждый из участников форума с интересом изучал контингент приглашённых, и каждый был предельно серьёзен.
Многие из участников хорошо знали друг друга по совместной работе или по научным трудам. У каждого из участников форума были и свои антипатии, и свои симпатии, что вполне приемлемо для научного сообщества. Но сейчас, все как бы забыли о тех взаимных обидах и стычках, которые у них когда-то имелись между собой. Каждый из участников форума в данный момент забыл про мелкие обиды и склоки, сопутствующие научной работе и думал о тех людях, которых они должны были выбрать для бессрочного полёта в космос. И ведь это было не наказание для экипажа, а честь. Но чем, такая честь отличалась от пожизненного заключения? А ведь никто из экипажа комической станции не должен был иметь и тени обиды, обделённости, жалости к себе, своей судьбе, хотя все эти люди и будут иметь минимум удобств по меркам жителей Земли.
Кстати, предложить экипажу минимум необходимого, а, стало быть, лишить людей привычных для любого жителя планеты атрибутов повседневности, и предстояло сегодняшнему форуму.
В полной тишине на трибуну вышел Государственный секретарь Томас Рэндольф.
- Господа, - начал не торопясь и очень тихо, Госсекретарь, - в этот первый день нашего исторического форума, думаю, будет уместно не делать традиционных выступлений с трибуны, а просто пусть каждый выскажется коротко по существу со своего места. Потом, все соображения будут, естественно, анализироваться и оформятся в нечто целое и конкретное. Считайте данный форум нечто вроде мозгового штурма по известной вам проблеме. Так что смело высказывайте свои мнения. Единственное о чём попрошу, это не устраивать гвалта. Помните о той миссии, которая на вас выпала. И, разумеется, извините меня за отсутствие всякого предисловия.
В зале не раздалось ни аплодисментов, ни каких-либо восклицаний. Тишина была идеальная. Все присутствующие поглядывали друг на друга, как бы уступая честь первого высказывания другому.
Рэндольф не торопил аудиторию и, стоя на трибуне, терпеливо ждал предложений о проекте.
Наконец с одного из передних рядов поднялась рука, прося слова.
Госсекретарь хорошо знал этого седоватого человека, всегда безукоризненно одетого и, несмотря на свой снобизм, умеющего быть своим в любой компании. Человек, поднявший руку, был ведущим психологом космического агентства Вильгельмом Гэдбюри, что весьма порадовало Рэндольфа, ибо Гэдбюри был не только кабинетным учёным, но и прекрасным практиком, лично участвовавшим в нескольких космических экспедициях. Именно поэтому Томас Рэндольф с искренней сердечностью улыбнулся психологу и, протягивая в направлении учёного обе руки, словно собираясь обнять того, произнёс:
- Очень хорошо, Вильгельм, я рад, что именно Вы решили первым начать наш мозговой штурм.
Несмотря на то, что госсекретарь уже назвал оратора по имени, психолог всё же счёл необходимым представиться, а затем, без всяких предисловий начал высказывать свои предложения:
- Господа, то, какие специальности потребуются человечеству на станции, ещё предстоит подробно обсудить. Эту проблему так сходу не решить, хотя человечество всё же имеет опыт в данной области в несколько веков.
Психолог видел, что многие молча закивали головами, соглашаясь с данным посылом. Но, тем не менее, хотя никто и не возражал и не пытался прерывать оратора, Вильгельм сделал небольшую паузу, давая возможность слушателям сконцентрироваться на своей речи.
- Но чтобы лучше понять, что потребуется экипажу, я бы сначала хотел выяснить, а что совершенно не понадобиться людям первого экипажа в этом бессрочном полёте.
Данная постановка вопроса явно заинтересовала присутствующих. Аудитория буквально не отрывала взглядов от оратора.
Гэдбюри слегка улыбнулся и, как нечто само собой разумеющееся, произнёс:
- Сигареты, вообще табак, а так же выпивка, разумеется, исключаются. Такие излишки человеческих слабостей не присутствуют ни в одном космическом предприятии. Точно так же, не присутствует в космосе и косметика, и парфюмерия. Это вполне понятно. Зачем брать в полёт то, без чего можно обойтись. Тем более, когда речь идёт о таком космическом полёте, который будет продолжаться до тех пор, пока хватит ресурсов. Люди не смогут позволить такую роскошь, как развитие подобных отраслей промышленности на долгосрочной станции. Но, в данном случае, я бы хотел сфокусировать ваше внимание на том факте, что отказаться экипажу придётся не только от вредным привычек, но и от традиционных, весьма привычных людям вещей.
В этом месте своего выступления оратор вновь сделал небольшую паузу и, обведя взором присутствующих, с лёгкой улыбкой произнёс:
- Посмотрите на себя и подумайте, что ещё лишнего вы видите, кроме косметики и ювелирных украшений?
Собравшиеся на форуме делегаты невольно стали озираться по сторонам, разглядывая друг друга. Даже сам Гэдбюри невольно поглядел на свою соседку, на которой было очень шикарное и очень дорогое ожерелье с крупными бриллиантами. Ожерелье дополняли серьги, где бриллианты хотя и были поменьше размером, но, что называется, столь же «чистой воды».
Но даже взгляд на драгоценности соседки, которая, судя по бейджику, была биологом, не заставило Вильгельма сделать паузу и, он напористо продолжил развитие мысли:
- Каждый из вас одет в дорогие костюмы и платья. Но, если отбросить цену, и не концентрировать внимания на пестроте стиля, который требуется для раскрытия индивидуальности каждого, то останется просто прикрытие для тела. Пусть это прикрытие и выглядит иначе, чем у первобытных людей, но это прикрытие, которое помогает нам защищать своё тело от зноя и холода, атмосферных осадков. Ведь именно для этого и появилась одежда. Единственной её функцией была защита тела. Но давайте спросим себя, зачем на космической станции, где нет ни дождя, ни зноя, где постоянный искусственный климат, нужна человеку одежда?
Такая постановка вопроса удивила собравшихся, а директор по разведке Джон Даллес ворчливо спросил:
- Вы что же, предлагаете на станции организовать общество советского типа, которое некогда возглавляла целых двадцать лет в СССР мадам Александра Коллонтай и которое носило название «Долой стыд».
Джон Френсис Даллес любил историю, особенно его увлекала русская история, поэтому он часто ссылался на примеры именно из
русской истории. Не потому, что хотел блеснуть знаниями, он был чужд самолюбованию. Но именно примеры из данной отрасли знаний приходили в голову, что вполне естественно, раз он знал, и знал весьма неплохо, этот раздел знаний.
- Ни в коем случае, - категорично воспротивился Гэдбюри. Хотя Вильгельм и понял, что директор разведки лишь мрачно шутит в данный момент, но всё же он не мог допустить даже и шутливого тона по данному вопросу. Поэтому Вильгельм вполне серьёзно пояснил:
- У советских общество «Долой стыд», вместе с пресловутой теорией «Стакана воды», было призвано оправдать преступления Красной армии во время Гражданской войны, а так же заставить людей не стесняться тех обносков, в которые народ был вынужден облачаться из-за острого дефицита во всём. Ведь советская промышленность не только во время становления советской власти, но и на всём протяжении своего существования не могла обеспечивать население в должной мере одеждой или обувью. Да что там говорить про одежду, когда коммунисты не могли даже хлебом обеспечивать своих людей в той мере, в какой это необходимо, - разведя руками, подытожил Гэдбюри.
Затем Вильгельм немного помолчал со слегка задумчивым видом и вновь обратился к российской истории:
- А вспомним их пресловутую перестройку. Что она вообще означала для советов? Да то, что эта страна стала откровенно на путь экономического прилипалы. Россия стала гигантским импортёром готовых товаров и продуктов питания для своего населения. Это государство просто было не в состоянии организовать ни одного конкурентоспособного с передовыми странами предприятия. Передовые же страны, используя передовые технологии, добились столь низкой себестоимости продукции, что России даже не приходилось и мечтать о выпуске у себя таких привычных изделий как телефоны, телевизоры. Да что там говорить про бытовую технику, эти высокомерные люди с коммунистически искривлённым сознанием, которые считали весь мир ниже себя, даже обычных носок по низкой себестоимости не могли сами изготовить. Эта страна даже туалетную бумагу импортировала, хотя имела в ресурсах огромные лесные массивы.
Гэдбюри презрительно хмыкнул и хотел продолжить свой экскурс в историю, но Госсекретарь вовремя прервал его:
- Вильгельм, давай не будим отвлекаться от темы, мы же не на историческом диспуте.
Гэдбюри задумчиво посмотрел на Рэндольфа и покорно согласился:
- Да, конечно, Вы абсолютно правы, Томас.
Затем Вильгельм продолжал, как ни в чём не бывало, развивать мысль дальше не обращаясь к истории:
- Да и будет ли возможность у экипажа для развития текстильной промышленности? Несомненно, кое-что люди должны будут надевать, чтобы, когда придётся высаживать десант на облюбованные планеты, защитить тело. Но это тот минимум, который и требуется на станции. Всё! Остальное абсолютно излишне.
- Что же, экипажу голыми, что ли ходить? – обескураженно пробормотал министр обороны Сидни Трумэн, который вместе с Госсекретарём и директором национальной разведки находился сейчас на сцене, за массивным столом, в президиуме, как бы мы сказали.
- Именно голыми, - живо отреагировал на реплику министра наш психолог.
- Но… - растерянно промямлил Сидни, не зная, что говорить далее.
Он сердито взирал на Вильгельма секунду другую, а затем напористо отчеканил:
- А вы, Вильгельм, вспомните Длинную телеграмму, что наш посол некогда телеграфировал из советской России?
Гэдбюри с удивлением воззрился на министра обороны. Конечно, он читал в своё время, ещё будучи школьником, саму телеграмму, отправленную в Вашингтон послом страны в СССР Джорджем Фростом Кеннаном. Поэтому он знал, что эта телеграмма была не только по названию большой, но и по существу. И что хотел сказать Сидни, отсылая его к тексту послания посла, Вильгельму было непонятно.
Сидни, однако, не стал томить своего оппонента и сходу процитировал по памяти отрывок из телеграммы:
- «Самая большая опасность, которая грозит нам в решении проблем советского коммунизма, — это уподобление тем, с кем мы имеем дело». Понимаете, Вильгельм, к чему ведут ваши рассуждения? – спросил он тоном строгого учителя.
Но Гэдбюри не так-то легко было сбить с намеченной цели. Он даже обрадовался возражению министра обороны.
- Вот к этому я и подвожу, господа, - откровенно торжествуя, проговорил наш психолог. – Дело в том, что экипаж должен будет оставить на нашей планете не только излишние отрасли производства излишних потребностей, но и сформировать свою, внутреннюю мораль и этику. Даже если первый экипаж и будет носить какую-то одежду, то ведь когда-нибудь всё равно наступит такое время, когда более нечем будет прикрывать себя. Что, люди космоса будут выращивать там, на корабле, хлопок, лён, или, может быть, у экипажа будет возможность разводить овец, чтобы прясть из шерсти себе одежду, или люди смогут выращивать шелкопряда, чтобы изготавливать шёлковые одежды? Ничего этого экипаж делать не сможет, а значит, необходимо с самого начала людям привыкать к одежде Адама. Хотя, нельзя принимать необходимое поведение, образ жизни, за нудизм, тем более нельзя и ассоциировать экипаж с советским обществом нудистов под названием «Долой стыд», возглавляемое престарелым советским министром Коллонтай.
Аудитория, несколько ошарашенная неопровержимой логикой психолога космического агентства, растерянно молчала.
Гэдбюри хотел продолжить своё выступление, но тут поднял руку министр просвещения Блейк Уортон.
Государственный секретарь, взявший на себя добровольно и невольно роль председателя собрания, охотно ухватился за возможность прервать выступление предыдущего оратора, хотя бы для того, чтобы дать возможность несколько осмыслить аудитории речь психолога. Сейчас Томас уже сидел рядом с директором национальной разведки и министром обороны на сцене, где они, как и в первую встречу, как бы олицетворяли собой святую троицу.
- Да, Блейк, конечно, вы можете высказаться, - мягко, как равному среди равных, но всё же с интонацией босса, произнёс Госсекретарь.
И, как бы оправдываясь перед Гэдбюри, пояснил:
- Сегодняшний форум не предусматривает обширных речей, это всё будет потом, а теперь мы лишь будет сеять идеи, как и положено это при мозговом штурме любой проблемы.
Блейк Уортон, министр просвещения, который, к тому же, был и довольно известным детским писателем, встав со своего места и даже представившись, хотя и понимал, что его личность известна всем присутствующим, так же перешёл сразу к сути:
- Господа, если уж мистер Гэдбюри заговорил про излишние технологии, упомянув ненароком Адама и даже беспутную мамашу Коллонтай, то я бы хотел сконцентрировать ваше внимание на излишней информации, которую не должны получать члены экипажа. Сами посудите, господа, дико рассказывать сказку о Красной шапочке ребёнку, который родился на космическом корабле и который никогда не увидит не то что избушки, в которой жила бабушка, но и леса никогда тоже не увидит.
- Зато он увидит вокруг себя абсолютно обнажённых людей, - с некоторой долей сарказма пошутила биолог Ванесса Ваномри, тряхнув своим бриллиантами.
- Господа, насчёт одежды я бы хотел всё же внести некоторую ясность, - тут же поднял руку генетик Арнольд Альбемарль. И так, как его никто не останавливал, сходу продолжил, - Господа, как всем известно, сейчас на наших космических станциях существуют фермы не только растений, но и животных. Как вы знаете, животные, которые разводятся на космических фермах, являются генетически модифицированными. У этих животных с помощью генной инженерии удалены шерсть, копыта, рога. Всё, что абсолютно не нужно на космической ферме. Шкура животных абсолютно голая. Сейчас, мы эти шкуры выбрасываем за борт, как космический мусор, но ведь при бессрочном полёте, выбрасывать что-либо с борта станции будет недопустимой роскошью. Поэтому экипаж может использовать в качестве повседневной одежды шкуры животных и шкуры рыб, которые так же разводятся сейчас в космосе, причём рыбы подбираются таких сортов, которые не имеют чешую.
Услышав соображения генетика насчёт одежды, зал дружно засмеялся, как бы радуясь такому повороту событий. Даже можно было подумать, что это их, собравшихся здесь на отдалённом секретном правительственном объекте, собираются засылать в космос навечно и теперь люди радуются, что у них будет хоть какой-то атрибут привычной цивилизации.
Однако настырный Гэдбюри не собирался сдаваться. Он, хотя и не стал прерывать оратора, всё же довольно ясно пробурчал в свой микрофон так, чтобы его реплика была слышна всем:
- Шкуры тоже требуют обработки.
Однако Альбемарль был не склонен вступать в дебаты по пустякам. Арнольд лишь мило улыбнулся и продолжил:
- Господа, как генетик, я всё же должен сказать и об отсутствии такой моральной категории, как любовь.
По залу, точно морской прибой, тотчас прошёлся гул толи возмущённых, толи удивлённых голосов.
- Нет, нет, господа, я не имею в виду вивисекцию чувства. Человеческие симпатии, как, впрочем, и антипатии нерушимы. Но, господа, само понятие любовь у землян подразумевает создание семьи и устойчивую моногамию. Но такая постановка вопроса для космической станции является недопустимой роскошью.
В зале сразу же наступила абсолютная тишина, все участники форума с интересом взирали на Альбемарля.
А Арнольд смело продолжал:
- Дело в том, что ограниченное население космической станции, если можно так выразиться, не позволяет такую земную роскошь, как любовь в её сегодняшнем понимании.
- Почему? – изумлённо вопросил чуть ли не хором зал.
- Да потому, - терпеливо объяснил Арнольд, - что свобода чувств может привести к генетическим отклонениям. Все сексуальные контакты должны будут рассчитываться при помощи особой программы, которая исключит возможное появление нежелательных мутаций. А появление мутаций в космосе, который просто напичкан вредными для организма факторами, и так представляет для экипажа вполне серьёзную опасность.
- То есть, членам экипажа компьютер будет указывать с кем и когда заниматься сексом? – растерянно спросила биолог Ванесса, как бы и не обратив внимания на заключительную часть высказывания генетика.
- Да, именно так, - спокойно, как о чём-то вполне очевидном, подтвердил Арнольд и тут же добавил, - даже пропорции между мужским и женским составом станции мы должны продумать. Эти пропорции не обязательно должны быть один к одному.
- Вы что же, собираетесь ввести на станции полиаморию? – несколько ошарашенно поинтересовался директор национальной разведки у генетика.
- Ну, возможно, - пожимая плечами, подтвердил догадку шефа разведки Арнольд.
Своим предложением генетик даже смутил Джона Даллеса. Да, Джон был разведчиком, а в разведке часто используются сексуальные западни, где агенты просто по служебной необходимости вступают в контакты с указанным объектом. Но сделать данное поведение образом жизни всего экипажа даже для шефа разведки казалось крайностью, даже не просто крайностью, а крайней крайностью.
Пока аудитория с молчаливым изумлением переваривала услышанное, слово взял известный в стране хирург Сэмюел Коули:
- Господа, если уж речь зашла о морали, о рациональной морали, то я бы хотел прояснить вопрос смерти членов экипажа.
- Смерти? – с удивлением невольно воскликнули многие участники форума. Эти удивлённые восклицания были слышны всему залу, благодаря индивидуальным микрофонам.
- Да, господа, именно смерти, - ничуть не смутившись, подтвердил почтенный хирург.
- А что в смерти может быть столь привлекательного, чтобы подымать данную тему на нашем форуме, да ещё рассматривать её с морального ракурса? - с неприсущей для него растерянностью, пробормотал министр обороны, вглядываясь в спортивную и щеголеватую фигуру хирурга.
Коули данный вопрос порадовал и, он с энтузиазмом начал объяснять свою позицию:
- Господа, дело даже не в том, что на станции не должно быть никаких кладбищ. Но дело в том, что и избавляться от трупов так же нельзя будет экипажу.
- Почему? – с искренним недоумением вновь пробормотал министр обороны, возвышаясь над залом в президиуме.
- А потому что это нерационально, как уже сказал в своём выступлении наш почтенный генетик, - спокойно, как о само собой разумеющейся вещи, объяснил Сэмюель и тут же продолжил, - ведь человек состоит из массы полезных веществ, в частности в человеческом теле много воды. А это значит, что с каждой смертью придётся выбрасывать за борт десятки литров такой дорогой в условиях космоса воды.
- То есть вы предлагаете попросту утилизировать трупы, - задумчиво пробормотала биолог Ванесса, но её рассуждения вслух были услышаны всеми и члены форума с изумлением воззрились на Коули.
- Именно, - спокойно подтвердил предположение биолога почтенный хирург. Затем Сэмюель поднял руку, требуя внимания, хотя в данном случае все и так были заинтригованы поворотом темы.
- Более того, господа, - продолжил Сэмюель, - думаю, что на станции никто не должен будет умирать своей смертью.
- Как это понимать? – ахнула аудитория.
- Человек, в меру необходимости, я бы даже сказал, суровой необходимости, должен будет подвергаться эвтаназии до момента наступления старческой беспомощности. Затем должна будет следовать утилизация, - закончил своё выступление в полнейшей тишине наш рациональный хирург.
- Это уже чёрт те что, - пробормотал на трибуне министр обороны Сидни Трумэн, но его услышали все, хотя далеко не все знали истинную причину возмущения сурового министра обороны, который в течение долгого времени возглавлял самый крупный авианосец страны, до перехода на работу в министерство. Дело в том, что мать Трумэна лежала парализованной уже более десяти лет, так что понятно, почему проект утилизации престарелых членов экипажа вызвал у министра обороны столь бурные негативные чувства. Обычно министр обороны был весьма сдержан, сдержан настолько, что вполне заслуженно считался человеком с железными нервами, никогда, ни в какой ситуации не теряющего хладнокровия. Но, как и у каждого человека, у Сидни Трумэна была и своя ахиллесова пята, суровый министр очень любил маму. Сидни, из-за любви к маме, даже не поместил её в больницу, предпочитая создать старушке все условия в домашних условиях, хотя его и уверяли, что в больнице любому больному лучше, потому как возможностей в условиях клиники неизмеримо больше.
Но, хотя высказывание хирурга насчёт утилизации членов экипажа и не пришлась добропорядочному министру по душе, но он, однако, не стал вмешиваться в ход дискуссии, раз условия мозгового штурма предполагали свободное высказывание любых соображений.
Зато в ход дискуссии тут же вмешался директор национальной разведки, который вновь обратил внимание присутствующих на форуме специалистов на схожесть предложения автора с советскими идеями. Он так же знал не только советскую историю, но и литературу, поэтому он тотчас вспомнил роман советского писателя Андрея Платонова, где один из его героев мечтает построить в стране заводы по переработке трупов. Рассуждения советского инженера были по своему логичны, он просто считал нецелесообразным с экономической точки зрения уничтожать трупы, предавая их земле или сжигая в крематориях, ведь в человеческом теле довольно много полезных веществ, микроэлементов, металлов. И отправлять всё это в могилу или печь крематория по его соображениям было большой расточительностью. А теперь этот лощёный хирург предлагает ввести те же порядки и на первой бессрочной космической станции. Ну, разве такое положение вещей не отдаёт коммунистическими бреднями?
Но тут, к некоторому удовольствию Даллеса, вновь поднял руку психолог и космонавт со стажем Гэдбюри.
- Господа, столь радикально отличные с нашей земной моралью высказывания, чётко показывают, что перед нами стоят не столько проблемы профессионального отбора, сколько морального и этического порядка. Просто мы должны чётко понимать, что в условиях ограниченного пространства космической станции, какой бы она большой не была, рождается совершенно другая мораль, другие этические ценности. Вы попробуйте представить себя запертым в ограниченном пространстве, где нет даже окон. Конечно, иллюминаторы, даже если их изготавливать из хрусталя, где присутствует свинец, который является одновременно и преградой для жёсткого гамма-излучения, всё же не способны защитить людей от различного рода космического излучения. Поэтому подавляющее количество экипажа даже космоса не увидит вживую. Ежедневно одни и те же переборки станции со множеством мониторов, при помощи которых экипаж и будет в основном общаться между собой. Да, экипаж, защищённый от радиации слоем свинца, толщью пластика, будет видеть космос лишь через мониторы.
- То есть, вы хотите сказать, что при подготовке экипажа необходимо в первую очередь уделить внимание профессиональному мастерству человека, отбрасывая многие земные духовные потребности как непозволительную роскошь? – задумчиво пробубнил министр просвещения и писатель Блейк Уортон.
- Да, господа, именно так, - охотно подтвердил Вильгельм. Психолог развёл руки в стороны и с некоторой долей беспечности постарался обосновать свою несколько легкомысленную беззаботность:
- Ведь что такое, в конце концов, человеческая мораль, как не свод привычек, устоявшихся традиций. Вспомним, хотя бы, Клару Ассизкую.
- Это какую? – недоумённо воскликнул министр просвещения Блейк Уортон. – Не ту ли, которую папа Римский ещё в далёком двадцатом веке объявил покровительницей телевидения?
- Да, её самую, - обрадованно подтвердил Гэдбюри, и, подняв вверх указательный палец, он просто с нескрываемым удовольствием рассмеялся. Участники форума, с вежливым недоумением терпеливо посматривали на своего весёлого коллегу, ожидая терпеливо дальнейших пояснений. И Вильгельм не заставил себя ждать:
- Ведь когда Клара прибыла в монастырь, а это было где-то в самом начале тринадцатого века, то ей сразу же отрезали её великолепные рыжие волосы. Более того, Франциск безжалостно выбрил ей тонзуру.
При этих словах Вильгельм оглядел участников форума и весело спросил:
- Вы вообще можете представить себе красивую молодую девушку с тонзурой, другими словами, с выбритой макушкой.
- Вильгельм, при чём здесь Клара Ассизкая? При чём здесь вообще средние века? – недовольным тоном спросил из президиума Госсекретарь.
- Да при том, что всё дело в привычке, - охотно пояснил Гэдбюри, - привычка дело большое. Так что человек может привыкнуть к любой кажущейся сегодня неестественности, как к вполне очевидной естественности со временем. Нас не должны останавливать рамки сегодняшней морали, вот в чём суть.
По залу, после таких вызывающих слов, прошёл гул возмущённого, удивлённого и недоумённого ропота.
В это время в президиуме Госсекретарь зазвонил в серебряный колокольчик, требуя внимания. Томас любил антикварные вещицы и это именно он настоял на том, чтобы в президиуме на столе были серебряные колокольчики. Рэндольфу нравился мелодичный звон серебряных колокольчиков. Чудачество, конечно, но никто не стал препятствовать предложению Госсекретаря. В конце концов, у всех есть свои маленькие слабости и любовь к колокольчикам не худшая из них. Звон колокольчика заставил удивиться весь форум, многие даже заулыбались. Госсекретарь же, поднявшись, произнёс:
- Господа, я рад, что наша дискуссия пошла в нужном направлении. Как здесь уже говорилось, с определением профессий на станции не может возникнуть серьёзных проблем. Да, экипаж должен будет иметь знания и навыки по обслуживанию агрегатов, механизмов станции, экипаж должен будет иметь медицинские знания, экипаж должен будет иметь знания по биологии, чтобы успешно работать на космических фермах, экипаж должен будет иметь знания по астрономии, физике, химии. Всё это так. Но, как вы сами убедились, людям придётся осваивать и совершенно немыслимую в условиях жизни на Земле этику, мораль. И то, что обсуждение как бы само собой вошло именно в это русло размышлений, я очень доволен. Давайте в наш первый день работы форума и остановимся именно на этих аспектах, хотя всё же не отвлекаясь на средневековье.
Теперь по залу прошла дружная волна смеха.
Ещё раз позвонив в колокольчик, Рэндольф сел в своё кресло. Присутствующие же некоторое время молчали. И было непонятно существо этого молчания. Толи люди обдумывали слова Госсекретаря, толи продолжали переваривать серебряное звучание антикварного колокольчика.
Паузу прервал генетик Альбемарль.
- Господа, почтенный Вильгельм Гэдбюри внёс тему излишеств. Очень интересная, на мой взгляд, проблема. В самом деле, что считать излишеством? Допустим живопись? Это что, излишество или, всё же, один из показателей развития человечества. Ведь вспомним, что наскальные рисунки появились спустя семьдесят или восемьдесят тысяч лет после того, как человеческий мозг приобрёл современный объём. И всё-таки, хотя мозг и не увеличился в объёме, но он как то изменился у людей качественно, раз появилась потребность в живописи. Тонкая проблема. Но, господа, эта проблема, как бы невидима. Вероятно, появятся на станции в процессе полёта и свои Рубенсы и свои Рафаэли, и без нашего выработанного штатного списка профессий. Но я хочу внести на рассмотрение другое излишество для экипажа?
- Какое? – невольно воскликнули слушатели чуть ли не хором.
У некоторых вопрос прозвучал просто заинтересованно, у других в восклицании сквозила некоторая насторожённость, словно это им, лично, придётся потерять нечто, что сейчас собирается озвучить непоседливый генетик.
- Я хочу обратить ваше внимание, - охотно откликнулся на коллективный вопрос Арнольд, - на такое излишество экипажа, как волосы и ногти.
- А что с ними такого не в порядке? – обескураженно воскликнул в президиуме министр обороны, который, как человек военный, привык уделять именно внешнему виду большое внимание.
- А никто сегодня не бреет тонзур, - пошутил кто-то из зала.
На что аудитория вновь добродушно рассмеялась.
Альбемарль же невозмутимо пояснил:
- А не в порядке с нашими волосами и ногтями то, что они являются ненужным мусором. Ведь каждая стрижка волос создаёт мельчайшие частицы, которые будут лишь ухудшать работу фильтров.
- Но это уже технические вопросы, - недовольно пробурчал Сидни Трумэн.
- А зачем вообще нужны лишние проблемы? – живо отреагировал Арнольд.
- Что же вы предлагаете? – не скрывая изумления, спросил Трумэн.
- Я предлагаю с помощью генной инженерии устранить вовсе эту проблему, - бойко ответил Альбемарль.
- Но, как? – всё ещё не понимал наш суровый министр обороны и любящий сын Сидни Трумэн.
- Очень просто, - спокойно произнёс Арнольд, - необходимо подойти к этой проблеме точно так же, как мы подошли к ней в сельском хозяйстве.
- А как мы подошли к ней в сельском хозяйстве? – продолжал упорно допытываться Сидни.
- В сельском хозяйстве, - ничуть не возмущаясь бестолковости министра, ибо наш генетик понимал, что эта бестолковость исходит от обычного консерватизма в мышлении, - мы в космосе вывели породы без шерсти, без копыт, без рогов. Все эти атрибуты земных пастбищ совершенно не нужны на космических фермах, более того, они даже опасны там. Так и с людьми, мы должны вывести модифицированный экипаж лишённый начисто волосяного покрова, а так же лишённого ногтей.
- Боже! – испуганно воскликнули женщины.
Мужчины же лишь изумлённо таращились на оратора.
- Но это же ужасно! – возразила генетику Ванесса Ваномри, невольно разглядывая при этом свои холёные ногти с прекрасным маникюром.
- Ужасно увеличивать риск поломок на станции, - тотчас отпарировал упорный генетик.
Взглянув округлившимися от ужаса глазами на настырного генетика, Ванесса всё же не осмелилась оспорить здравые доводы этого радикала от науки. Она понимала, что в ходе этого форума будут превалировать, и даже уже превалируют, логические заключения, но отнюдь не беспочвенные эмоции. Поэтому Ванесса с обречённым видом уставилась на свои богатые перстни, словно их у неё собирались отобрать уже сию минуту.
- И вообще, все эти категории морали, этики, если посмотреть здраво, оказываются на поверхности всего лишь делом привычки, как я уже говорил.
Учёный строго оглядел аудиторию, словно ожидая услышать резкие возражения, но зал молчал.
Но, хотя и ободрённый молчанием аудитории, Арнольд всё же счёл своим долгом немного отвлечься на философию.
- Да, господа, да, - напористо обратился он к участникам форума, - вспомним хотя бы историю. Когда то было под запретом даже изучать трупы. И на сколько веков, тысячелетий этот запрет затормозил развитие медицины? А взять все эти теории древнего мира по астрономии, физике. Как те устоявшиеся в веках, привычные теории тормозили развитие человечества? А взять даже двадцать первый век. Вспомним историю. Сколько шума было из-за того, чтобы ввести везде и всюду аппаратуру визуального и прочего наблюдению повсеместно. Сколько было крика о свободе личности и прочей чепуховине. А теперь, когда у нас у каждого человека с самого рождения заносятся все параметры в компьютер, начиная не только с поверхностного медицинского обследования, но и с генетической карты человека, отпечатков рисунка всей поверхности кожи, когда мы официально регистрируем каждую особую примету, вплоть до мельчайшей родинке на теле, это что, пошло во вред человеку? Конечно, нет. И с таким положением вещей сегодня уже никто и не спорит, как перестали когда то ломать копья о том, что это Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Да мало ли можно набрать примеров того, что люди сначала воспринимали в штыки, а потом стали воспринимать как результат естественного развития цивилизации.
- Арнольд, давайте ближе к делу, - сердито вставил реплику в поток красноречия генетика Госсекретарь.
- А разве я был далёк от дела? – несколько обиженным тоном спросил наш радикальный генетик. – Пусть теперь другие выскажутся более ближе к делу.
- Можно мне сказать несколько слов?
В центре зала поднялся со своего места крупный, представительный седоватый негр. Это был ведущий психиатр военно-морского флота Георг Мальборо.
- Господа, я бы хотел обратить ваше внимание на возникновение желаний у людей, - степенно, словно некий дядюшка Том, начал выступление после традиционного представления своей личности негр.
- В каком смысле, Георг, - растерянно вопросил из президиума Сидни Трумэн.
- Да в самом прямом, - невозмутимо и неспешно проговорил психиатр, - вы вдумайтесь, господа, отчего возникают желания у людей.
- Что же тут думать, Георг? – недоумённо спросил министр обороны, - Желания, естественно возникают из потребностей. Если человек долго не ел, у него возникает чувство голода, и он тогда стремится насытиться, идёт в ресторан, или просто покупает на улице сэндвич. К чему ты задаёшь эти вопросы?
- Да, мистер Трумэн, Вы правы, желания возникают из потребностей. Но разве только из одних потребностей прорастают желания. Конечно, нет. Например, у человека худощавая, сухопарая супруга, а у его друга жена крупная, дородная женщина. Не захотят ли наши друзья попробовать жены своего ближнего?
Услышав такое кощунство, представительницы прекрасного пола возмущённо зашумели, а Ванесса Ваномри с негодованием вскричала, выражая своим криком всеобщее настроение присутствующих на форуме женщин:
- Какие гадости Вы говорите!
Женщину даже передёрнула от праведного негодования, отчего все её драгоценности повторили движение красивого тела, сверкнув ярко даже в приглушённом свете.
- Гадости или не гадости, но это правда, - сурово, словно священник на паперти, поминающий дьявола, отчеканил Георг.
- Да какая правда? Кому она нужна? – продолжала неистовствовать Ванесса.
- Правда нужна экипажу будущего корабля, - со спокойной суровостью отчеканил Мальборо. И тут же упорно продолжил развивать свою мысль, - Да, да, желания, возникают не только из потребностей, но и из обыкновенного, тривиального неравенства. Если у супруга вашей подруги более мощные мышцы, чем у вашего мужа, то вы даже вопреки своему воспитанию будете всё же мечтать об атлете, особенно если часто видите его.
- Знаете, мистер Мальборо, Вы в мои мечты не суйте свой нос, о Вас то я уж точно не буду мечтать.
- Как знать, как знать, - с лёгкой насмешливостью пробубнил Георг, и тут же пояснил, - Я ведь негр.
- А при чём здесь цвет Вашей кожи? – с воинственным пылом парировала Ванесса.
- Я другой, не такой, как Ваш муж, - мило разведя руки в стороны, пояснил Георг.
- Выражения же у Вас, мистер Мальборо, - возмущённо вскричала Ванесса.
- Мы не на дипломатическом раунде, как Вы, мадам, думаете. Неужели разговоры про утилизацию трупов Вас ещё в этом не убедили. Так что же Вас так возмущают мои разговоры о женских и мужских различиях. Вспомните библию, где прямо сказано, что каждый мужчина, возмечтавший о другой женщине уже прелюбодей.
Ванесса с негодованием сверкнула глазами, отчего и её бриллианты тоже брызнули негодующим светом. Однако в этот раз биолог не стала ничего говорить. Зато свою речь в полнейшей тишине продолжил наш психиатр Мальборо.
- Господа, о чём говорить, все вы прекрасно понимаете, что историю двигало не только развитие мысли, но и просто чувства, чувства, которые порождались желаниями владеть тем, чем владеет его ближний, но чего нет у него самого.
- К чему Вы клоните, мистер Мальборо? – сурово поинтересовался Сидни Трумэн.
- Я предлагаю внести некое однообразие в составе экипажа космического корабля.
- То есть? – в этот раз вопрос психиатр задал весь состав президиума.
- Экипаж должен быть максимально однороден. Члены экипажа должны быть по возможности одного роста, одной комплекции, и даже одного цвета кожи.
В последнем предложении психиатра флота многие усмотрели признаки явного расизма, хотя оратор и был сам чернокожий. Но, тем не менее, а может быть именно поэтому, Госсекретарь сурово поинтересовался:
- А при чём здесь цвет кожи? Я могу понять, что один рост, одинаковые физические параметры помогут избежать чисто экономическим проблем, например, экономия средств в изготовлении скафандров. Но, ведь вы говорите про цвет кожи.
- Да, говорю, потому что наличие различий есть уже путь к негативным чувствам. Да, человек может ненавидеть другого только за то, что у этого другого большие уши, к примеру, - теряя спокойствие, вскричал Георг.
- Но ведь разный возраст это тоже различие, - ехидно подала реплику Ванесса Ваномри и тут же продолжила не без некоторого ехидства развивать мысль дальше, - согласитесь, женщина которой шестьдесят и женщина, которой всего двадцать лет, ведь отличаются друг от друга.
- Да, конечно, - хладнокровно согласился психиатр, - они различаются. Даже профессия накладывают свою индивидуальность на личность. Всё так. Совершенно устранить различия между особями не представляется возможным, но свести к минимуму различия необходимо постараться.
В зале на некоторое время наступила полнейшая тишина. Участники форума обдумывали слова психиатра. Как ни горько это было осознавать, но Георг был прав, именно различия между людьми часто являются побудителями низменных поступков.
- Господа, - вновь взял слово генетик Арнольд Альбемарль, - как ни прискорбно это осознавать, но достопочтимый мистер Мальборо полностью прав. Именно поэтому я предлагаю расширить его концепцию и для членов экипажа провести жесточайшую генетическую фильтрация.
- То есть? – спросил из президиума Госсекретарь.
- То есть мы должны отбирать в экипаж особи с чистейшей родословной. Слава Богу, сейчас мы это можем сделать на много веков назад. Нельзя брать в экипаж тех, у кого в роду были серьёзные заболевания. Более того, нельзя брать в экипаж и тех, у кого в роду были преступники. Ведь надо чётко понимать, что мы не просто подбираем экипаж, но и как бы создаём новую популяцию людей, человечества, космических людей.
Весь зал с изумлением взирал на генетика. В зале стояла полная тишина.
- Всё господа, хватит, пора немного отдохнуть. – Неожиданно вмешался в ход дискуссии министр обороны из президиума. Затем Сидни усмехнулся и несколько мрачновато пошутил. - В ресторане для вас приготовлены разнообразные блюда, надеюсь, из-за этого многообразия между вами не возникнут военные действия.
Участники форума дружно заулыбались и стали быстро покидать зал заседания.
P.S.
В скором времени в лесной тиши государства была организована школа подготовки экипажа корабля будущего. В школу стали поставлять генетически изменённых младенцев, у которых напрочь отсутствовали ногти и волосяной покров. Расположение центра подготовки экипажа было выбрано с учётом лесистой местности потому, чтобы у экипажа не возникало позитивных чувств к открытым просторам моря или степи. Ведь каждому члену экипажа предстояло жить и умереть в замкнутом пространстве космического корабля. Весь персонал школы подготовки будущего экипажа станции обязан был ходить полуобнажённым и не имел права пользоваться ни косметикой, ни парфюмерией.