Магистр торопился, как мог, но нутром чувствовал, что не успевает. Хлёсткой плетью гнал его вперёд слепой инстинкт, разумного объяснения которому не было. Но инстинктам он издавна привык доверять, подводили они его редко. Чуяло сердце, что от скорости его действий зависит судьба девочек, хотя то, что он увидел на месте их исчезновения, говорило о самом худшем. Уж очень много пролилось там крови, и кровь та была ни чьей-нибудь, а их собственной, в этом у него сомнений не было. Что-что, а остатки ауры воспитанниц он ни с чем не спутает. Но и девочки, и Габриэль таинственным образом сгинули, бесследно исчезнув. В любом случае верить в их гибель, не увидев тел лично, магистр отказывался категорически. А ещё его сильно настораживала, да что там, до чёртиков пугала та необъяснимая магическая буря, которая недавно бушевала на месте их исчезновения. Не она ли их унесла?..
Так уж случилось, что обе росшие с самых пелёнок рядом с ним девчушки стали единственными по-настоящему дорогими ему существами, к которым он привязался всей душой, вопреки собственному императиву – не иметь привязанностей, делающих тебя уязвимым. На протяжении всей его долгой-предолгой по человеческим меркам жизни этот императив строго им соблюдался, не взирая ни на что. И тут появились эти крохи, попавшие к нему отнюдь не из чадолюбия. Он и подумать тогда не мог, насколько глубоко они войдут в его жизнь.
Оказались же они у магистра не по собственной его прихоти, а из-за требования Айвана, возжелавшего, дабы Зеан нашёл для него новорожденного ребёнка, предпочтительно девочку, с изначальным колдовским потенциалом. Непростое требование, но всё же не настолько сложное, нежели тому потребовался бы исключительно мальчик.
В отличие от распространённого мнения, широко поддерживаемого и даже раздуваемого инквизицией, настоящих ведьм в миру очень мало, а колдуны вообще редкость необычайная. Так что отыскать настоящую ведьму, да чтоб она ещё оказалась беременной или же с младенцем на руках – дело архисложное. Но Айван выделил для этого год сроку, так что шансы на успех имелись неплохие, и Зеан, не мудрствуя лукаво, решил увеличить их ещё больше. Поэтому любая настоящая ведьма, которую ему удавалось изловить, вместо пыточных застенков отправлялась на три-четыре седмицы прямиком в отряд сопровождения магистра, где традиционные пытки заменялись на менее болезненное, но от этого не менее регулярное насилие всеми желающими, в коих недостатка не было. Скорее переизбыток. Чтобы потенциальную роженицу не уделали до смерти и ничего ей не повредили, пришлось вводить определённые правила и ограничивать поток любителей дармовщинки, которые, пользуясь случаем, неплохо экономили на домах свиданий. После этого объявлялось, что обвинения в колдовстве не подтвердились, и с многократно усиленной вероятностью беременности ведьма отпускалась на свободу.
Понятно, что избежавшие костра «счастливицы», рассказывать, чем были заменены пытки, отнюдь не стремились, тем более что караемое мучительной смертью обвинение с них официально снято, и потому, чтобы его не выдвинули снова, следует благодарно помалкивать. Попадались, разумеется, и такие, что предпочли бы бесчестью костёр, только их, во-первых, всё-таки было абсолютное меньшинство, а во-вторых, их предпочтениями никто не интересовался. А на костёр, дабы инквизицию не обвинили в халатности и попустительстве, попадали вовсе не ведьмы, а те, к примеру, кто был неугоден властям или же просто неудачно под руку подвернулся. Впрочем, это было обычной практикой. Ведьм и до этого далеко не всегда и не всех сжигали. Многие из них были умелыми целительницами и приносили людям реальную пользу. Зачем же таких в расход пускать? Впрочем, понимал это лишь сам Великий Инквизитор, а подавляющее большинство его подручных о подобной лояльности даже не подозревали, будучи убеждёнными, что, сжигая неугодных, жгут именно колдунов и ведьм.
Так случилось, что, когда поступило то прямое указание Айвана, одним из пунктов очередного рейда инквизиции оказался окраинный город княжества – Станаупель, а единственных настоящих ведьм в нём было найдено всего две. Местная целительница Лисава да её дочь, причём вторая даже не подозревала, что является потенциальной ведьмой, а матушка ей не рассказывала, справедливо опасаясь той самой инквизиции, от которой в итоге всё равно не смогла уберечь. Сама Лисава была уже в том возрасте, когда с внуками нянькаются, а не рожают, зато мать Габриэля оставалась ещё вполне пригодной для деторождения, так что её незамедлительно изъяли из семьи и подвергли описанной выше процедуре. Дабы избежать ненужной огласки, представлено всё было так, будто женщина отправилась погостить к родственникам, а чтобы в это поверила в том числе и её собственная семья, магистр самолично провёл магическое внушение, о котором, разумеется, все подвергшиеся ему, ничего потом не помнили. Результатом же этого изъятия стала поспевшая аккурат через девять месяцев, как и положено, ажно целая тройня потенциальных колдуняшек. Все три оказались девочками, на них в итоге и пал выбор инквизитора.
Никто и подумать не мог, что одной из повитух, принимавших роды, являлась работающая на магистра ведьма, коих он без зазрения привлекал для собственных нужд, а те, имея в качестве альтернативного варианта лишь костёр, практически никогда не смели отказывать и в точности исполняли любое распоряжение Великого Инквизитора. Обладая незаурядными способностями, значительно превосходящими способности Лисавы, повитуха весьма умело инсценировала видимость мертворождения, погрузив малышек в состояние, которое на современном языке называлось бы анабиозом или чем-то вроде того. Короче, невооружённым глазом признаки жизни не просматривались. Роженица же, к сожалению, умерла по-настоящему и без чьей-либо помощи. То ли тройня для её организма оказалась перебором, то ли ещё по какой причине, но она не выжила, и ни сам магистр, ни подосланная им повитуха не имели к её смерти никакого отношения. Разве что косвенное, а убивать её намеренно никто не планировал.
Всех трёх девочек сразу после похорон тайно с кладбища изъяли, быстро привели в норму и передали лично в руки Зеану. Вот так вместо одной заказанной новорожденной ведьмочки в его распоряжении оказались сразу три. С запасом, так сказать. Одну из них Айван забрал сразу же, как только малышек отняли от кормилицы, две другие же так при инквизиторе и остались. Пожалуй, Зеан даже сейчас не смог бы вразумительно объяснить, почему оставил их при себе, а не отдал в приют или кому-нибудь на воспитание, а то и не сжёг, как и положено делать с ведьмами. Впрочем, будучи колдуном сам и человеком рачительным, он никогда не позволял себе без крайней необходимости гробить способных к магии людей, а детей в особенности, поскольку они ещё ничем ни перед кем не провинились. Экзекуции подвергались лишь те, кто начинал активно использовать магию во вред окружающим.
И вот теперь, неожиданно оставшись один, он спинным мозгом чувствовал, что его девочки ещё живы, а чтобы так и оставалось дальше, он должен как можно быстрее попасть в Гиблую зону, тем более что она сама по себе являлась конечной целью экспедиции. Всё тот же необъяснимый инстинкт подсказывал ему, что сёстры каким-то непостижимым образом уже находятся там, сколь ни абсурдно это звучит. Магическая буря никак не могла их туда забросить, поскольку под «колпак» ей ходу нет.
Чтобы максимально ускорить продвижение, ему пришлось пойти на чудовищный риск, способный полностью раскрыть сопровождающим его людям веками скрываемую тайну и привести на костёр самого Великого Инквизитора. Но он это сделал, он провёл отряд через магический портал прямо к «колпаку», а чтобы хоть как-то себя обезопасить, скормил солдатам легенду, суть которой состояла в том, будто все они подверглись проклятью Квакающего леса. Понятно, что непосредственно в саму Гиблую зону из-за отсутствия в той магии сразу переместиться он не мог. Провести же перемещение так, чтобы этого совсем никто не заметил, было практически невозможно. Во всяком случае, когда дело касается не единичного объекта, а нескольких десятков людей с животными. Двум-трём ещё можно голову худо-бедно заморочить, но не больше. Максимум, на что хватило магический способностей магистра – сделать незаметным сам переход. Но после него люди очень быстро начали замечать, что находятся уже совсем в другом месте. Вроде бы его объяснению, когда все более-менее успокоились, поверили. По крайней мере, прямых обвинений в свой адрес он не услышал.
Правда, после переноса всплыла одна серьёзная накладка, объяснения которой у него не было. Бесследно исчезли три человека и один из мулов со снаряжением. Это не считая пропавшего ещё раньше Бента. Сначала Зеан подумал было, что заклинание переноса по какой-то причине охватило не всех, но, украдкой вернувшись в точку старта, убедился, что пропавших нет и там. По всему выходило, что он либо допустил в формуле переноса какую-то ошибку, и тогда потерявшиеся застряли где-то междумирье навсегда, и о них можно попросту забыть, ибо выбраться оттуда самостоятельно под силу лишь очень сильным и умелым колдунам, либо… либо допустить, что в его отряд изначально сумел затесаться другой колдун, которого он распознать не смог и который ведёт какую-то собственную игру, воспрепятствовав перемещению себя и своих подручных. Первое огорчительно, поскольку говорит о его собственной недоработке, второе же может оказаться просто катастрофическим, потому что тот, кто сумел остаться для него закрытым, заведомо должен быть сильнее, а прямое противоборство с более сильным магом практически всегда завершается в пользу последнего.
Из-за того, что экспедиция в Гиблую зону была организована впопыхах, кто же мог предугадать, что могучий Айван вдруг падёт, и проблемы проклятой зоны внезапно свалятся на голову Зеана, времени на то, чтобы досконально проверить каждого члена отряда сопровождения, у него попросту не было. Пришлось идти с теми, кто оказался под рукой во время штатного рейда инквизиции. Даже Кадан, который уже несколько лет исправно исполняет обязанности капитана его личного отряда, нет-нет, да и вызывает у инквизитора определённые подозрения. Иной раз Его Преосвященству начинало казаться, что тот во много раз умнее и проницательней, нежели демонстрируемая им личина исправного служаки, принадлежащего к старинному, хоть и обедневшему дворянскому роду, обладающему кое-какими командирскими способностями. Но для повседневной рутинной работы капитан Великого Инквизитора вполне устраивал, практически без нареканий справляясь со своими непосредственными обязанностями, и оставалось надеяться, что тот не подведёт и теперь, когда внезапная нужда заставила спешно свернуть плановый рейд и, не раздумывая, выдвинуться в Гиблую зону.
Определённой удачей можно считать, что, во-первых, они уже находились неподалёку от Квакающего леса, а во-вторых, ещё и поблизости от Станаупеля, в котором проживал находящийся у инквизитора на заметке ещё со времён рождения тройняшек Габриэль, и которого тоже очень удачно удалось перехватить в городе, когда он вернулся из леса. Самостоятельно вступать в противостояние с его прабабкой не хотелось, так как результат был непредсказуем, а ещё вернее, что он вполне мог оказаться в пользу ведьмы. Она сама хоть была и послабее магистра, но уж больно много источников чистой силы старушка под себя подмяла. А предъявлять ей в качестве пропуска внучек он пуще того опасался. Ещё неизвестно, как она на это отреагирует. До сих пор открытым оставался вопрос – сколь многое ей известно о подробностях их рождения, если, конечно, она вообще хоть что-нибудь об этом знает. Но исходить следовало из худшего. Магистр не сомневался, что правды хозяйка Квакающего леса ему не простит, к тому же с инквизицией у неё и без того очень давние и очень личные счёты.
Айван ещё в стародавние времена привлёк Зеана в союзники и вот теперь, перед тем, как сгинуть и рассеяться в астрале, успел передать, что ловушка, похоже, вот-вот захлопнется, и нужно срочно спасать артефакты и того, кто в эту ловушку уже угодил или вот-вот угодит. Вообще-то, слово «союзники» звучит смешно, ибо по соотношению сил инквизитор ощущал себя рядом с Айваном не более чем букашкой, но тому такая формулировка нравилась, и магистр не перечил. В какой-то мере это даже льстило его самолюбию.
Про артефакты Зеан до сих пор хорошо помнил, ибо около трёх веков назад по просьбе всё того же Айвана самолично прятал их в Гиблой зоне, которая тогда ещё ею не была. Такую странную просьбу Айван объяснял тем, что даже он не должен знать, где именно они будут спрятаны. Предупредил лишь, что после того, как это будет сделано, он запустит некое устройство, которое на многие и многие вёрсты вокруг навсегда погасит магию. Как только это произойдёт, артефакты перейдут в режим взведённого самоуничтожения. Без магии их инициировать нельзя, а если вынести за пределы лишённой магии зоны, они мгновенно разрушатся. Казалось бы, какой в них, в таком случае, вообще прок, да ещё с такими заморочками? Но кто же спорит с высшими магами. Они без причины ничего не делают. И вдруг выясняется, что, оказывается, способ вынести артефакты из Гиблой зоны всё же существует, и магистру о нём теперь тоже известно. Способ, надо сказать, далеко не самый приятный. Скорее извращённый и порождённый больной фантазией. Даже не верится, что его авторство принадлежит самому Айвану, но спрашивать было неудобно.
Павший маг, связавшись дистанционно, успел сообщить магистру что третья сестра уже много лет находится в Гиблой зоне и внедрена в стан врага. По возможности она окажет Зеану и попавшему в ловушку человеку посильную помощь, а также может пригодиться для выноса артефактов из зоны, если потребуется. Но когда Айван перешёл к подробному описанию тех, кто значился в стане врагов и как с ними можно управиться, ибо их вооружение, как магистру уже было известно, не чета тому, что имеют при себе солдаты инквизитора, сеанс внезапно оборвался, и последним, что успел услышать магистр, было слово «прощай». Не то Айван действительно прощался, не то он угодил в какую-то западню, но с тех пор на связь больше не выходил.
Лишь однажды магистр после этого ощутил, что Айван вновь пытается пробиться в его сознание. Это случилось тогда, когда он с Габриэлем и девочками обсуждал неожиданное и странно избирательное нападение на них комаров. Но голос Айвана различался с трудом, а смысл сказанного вообще показался тогда инквизитору полным абсурдом, ибо прозвучало буквально следующее:
– Заручись поддержкой трёхглавого змея, он поможет…
Тогда это воспринялось как бессмыслица или же, в лучшем случае, как некая вырванная из контекста фраза, отдельно от него не имеющая смысла, но сейчас у магистра появилось время, чтобы её проанализировать более тщательно. Благо пока приходилось интенсивно работать главным образом ногами, а не головой.
Несколько раз за время лесного похода инквизитор ощущал перемещающиеся поблизости просто-таки чудовищные силы. Не те, что местами незримо сочатся из глубин мироздания и привязаны к конкретному месту, которые давно прибраны к рукам хозяйкой леса, а живые. Они не нападали, они не мешали, они словно бы просто шли себе мимо, обращая на него внимания примерно столько же, сколько он на ползущего мимо муравья или пролетающую птицу. Несколько раз, правда, возникало стойкое ощущение, что за ним и его людьми пристально наблюдают, но эти сущности были магически уже не столь сильны и по уровню сравнимы с ним самим. Очень скоро он уже чётко различал, что это не только прабабка Габриэля, которая тоже крутилась рядом. Её он довольно быстро научился идентифицировать, так как чувствовал специфические оттенки, к которым давно присмотрелся у своих девочек. Общая кровь и через века давала о себе знать. Но кто же ещё за ним наблюдал? По всему выходило, что это какие-то чужаки. Не было в Квакающем лесу прежде других магов, кроме старой ведьмы. Но однажды, как раз перед нападением комаров и последующей за этим попытки Айвана с ним связаться, он почувствовал, что лесная ведьма появилась поблизости вместе с кем-то таким, рядом с которым, пожалуй, и сам Айван показался бы бледной немощью. И тогда магистр струхнул не на шутку. Ни это ли имел в виду павший маг? Может, для того он и пытался дозваться Зеана, чтобы сообщить, что это нечто как раз и является тем самым трёхглавым змеем?
Только теперь всё равно поздно, теперь они внутри Гиблой зоны, и никакая магическая сила, будь она хоть сто крат сильнее, чем он, тут уже не поможет. Здесь можно рассчитывать только на себя и тех людей, что идут вместе с ним. Слава всевышнему, что они не обратили внимания, насколько трудно оказалось магистру преодолеть невидимую и не ощутимую для них преграду. Пришлось даже отойти, якобы по нужде, чтобы избежать посторонних глаз. Хоть он и был загодя подготовлен и подробно проинструктирован Айваном, как это делается, но одно дело теорию знать, и совсем другое применить её на практике. В какой-то момент Зеан даже засомневался, что вообще сможет пройти. Но, взяв себя в руки и полностью наконец расслабившись, кое-как справился.
Больше всего мучило раскаяние за то, каким глупцом и идиотом он себя выставил, узрев на поясе Габриэля флягу из чужого мира и откровенно наложив в тот миг в штаны, после чего с перепугу отправил его и сестёр в одиночку где-то выискивать их прародительницу. До этого, даже когда поблизости появлялись и исчезали чуждые магические силы невиданной мощи, он и то держался намного увереннее, а тут всего лишь какая-то ёмкость для жидкости повергла его в панику, подтолкнув к самому опрометчивому поступку, какой только можно было выдумать. И каков итог? Теперь он, по сути, остался один, так как полностью доверять никому из своих людей не может, подозревая, что среди них до сих пор могут скрываться враги. Никаких доказательств, что ими являлись именно те люди, которые пропали во время перемещения, у него не имелось. А тут ещё другая напасть обнаружилась: он с ужасом чувствовал, как собственный организм неумолимо стареет. Не заставь его Айван шестьдесят лет назад заново переродиться, сейчас был бы уже трупом. Впрочем, без помощи того же Айвана проделать трюк с перерождением самостоятельно магистр всё равно не смог бы, так как для подобного действа требовалась магия высшего порядка, которой он не владел. Но и перспектива заполучить организм старика тоже не больно-то радовала, хотя шестьдесят лет – ещё не дряхлая старость, а то и вообще не старость, но, судя по ощущениям, разница с его прежним телом весьма заметная. Уставать он точно стал быстрее, да и силёнки явно уже не те.
Насколько было бы сейчас проще, не встреть он тогда на своём пути этого могущественного мага, высшего мага, которого в родном мире прежде почитали чуть ли не каким-то божеством. Всё ж таки монотеистическая религия с его точки зрения предпочтительнее, а так получается, что каждый мало-мальски сильный маг при определённых обстоятельствах может заполучить статус бога. Несправедливо. Впрочем, сам Зеан, пожалуй, не хотел бы, чтобы ему поклонялись. За свою многовековую жизнь он уже такое видел и видел, к чему это в конце концов приводит, хотя, конечно, не всегда. Хватает иногда ума у людей вовремя остановиться.
А если нет, то к простому поклонению новоявленному божеству вскоре начинают присовокупляются дары, зачастую состоящие из последнего, что есть у людей. Потом кто-то решает, что этого мало, и вот уже обезумевшие людишки, возжелавшие задобрить своего доморощенного божка и получить от него дармовщинку, переходят к жертвоприношениям. И ладно, если бы под нож попадал только скот, так ведь нет. После скота торжественно и с песнопениями начинают резать себе подобных, поначалу пуская в расход преступников, куда тем, в общем-то, и дорога, но на этом не останавливаются, дальше в своём кровавом преклонении переходят к самому ценному – к юным девочкам, девственницам, которые могли бы послужить своему племени гораздо более продуктивно, продолжая и преумножая род. Но, оказывается, даже это не предел! Иные доходят до такого безумия, что тащат на алтарь детей! Крохотных несмышлёных детей, которые и жить-то ещё толком не начали!
Впрочем, он и сам немногим лучше, раз периодически отправляет таких же девочек на костёр и тоже во славу господа. Но приходится соответствовать взваленной на себя должности, чтобы её не лишиться. Сознательно взваленной, кстати сказать, и вовсе не из удовольствия над людьми измываться. Потому что, окажись на его месте кто-нибудь другой, более кровожадный и не способный отделить зёрна от плевел, таких бессмысленных смертей было бы стократ больше.
Но были от знакомства с Айваном и положительные моменты. Много, очень много нового узнал инквизитор об окружающем мире и мироздании вообще. Вздумай он поделиться этим знанием с народом, в момент сожгли бы на костре за одну только чудовищную ересь, без всякого обвинения в колдовстве. Ну, положим, что земля, на которой все они живут – круглая, хоть и с натяжкой, но было уже признано в передовых странах и княжествах. Но это было лишь началом. Постичь же, что она не центр мироздания, а всего лишь затерявшаяся на немыслимых просторах вселенной пылинка, он не мог и сейчас, хотя, после того, как Айван устроил ему прогулку по эфиру, называемому космосом, вынужденно смирился. До этой прогулки Зеан полагал, что принадлежность его нового знакомого к другому миру подразумевала, что тот просто из какой-то очень далёкой страны. Оказалось, что с другой, подобной этой, пылинки. Ещё он узнал, что жизнь существует на многих мирах и на некоторых достигла таких высот развития, что любой человек оттуда по здешним меркам сам по себе показался бы богом. И всё это без всякой магии. Кое-где разумные существа даже постигли способы перемещения меж звёзд, используя для этого специальные корабли, способные курсировать по просторам космоса, и даже существуют ещё более удивительные способы, подобные мгновенному магическому перемещению, но тоже без всякой магии.
Поверить в это было сложно, но за долгие годы магистр хорошо уразумел, что, если что-то и кажется абсолютно невероятным, это вовсе не означает, что его и существовать не может. Любое чудо остаётся чудом лишь до тех пор, пока его не смогли объяснить. Потом это становится просто новостью, а затем и вовсе превращается в обыденность. Другое дело, что объяснённое чудо не всегда можно воссоздать самому, так как для этого может потребоваться что-то ещё не созданное, и вот тогда на помощь приходит магия. Например, чтобы попасть из одного места в другое, если оно не в шаговой доступности, потребуется транспортное средство. Здесь это лошадь или какое-нибудь другое тягловое животное. Что они за собой тянут или же везут непосредственно на себе – вопрос другой. В более развитых мирах для этого используются уже не животных, а специальные машины. С магией же не требуется ни того ни другого. Нужно только правильно составить формулу переноса.
Но и у магии тоже есть свои тонкости и пределы, обусловленные силой самого мага, его уровнем владения нужными умениями и поставленной задачи. Маг может создать лишь то, с чем сталкивался сам и хорошо представляет себе устройство и свойства создаваемого объекта. Но это что касается материальных объектов. Гораздо проще оперировать стихиями. Тут прямая зависимость между личной силой мага и масштабом подчиняющейся ему стихии. Зажечь огонь, дунуть ветром или устроить миниатюрный дождик способен практически любой маг. В общем, если маг никогда не видел самолёт, то никогда его и создать не сможет, независимо от собственной силы.
Магистр самолёт видел, но исключительно на картинке, потому даже близко не представлял, как его создавать. Зато такие вещи, как чай, кофе, сахар и тому подобные мелочи, которыми иногда угощал его Айван, теперь получались у него неплохо. Только не в Гиблой зоне, к сожалению. Здесь он чувствовал себя голым и беззащитным.
– Вы хорошо представляете, куда мы идём, Ваше Преосвященство? – вывел магистра из глубоких раздумий голос Кадана.
– Приблизительно, голубчик, только приблизительно. Вас что-то беспокоит?
– Совру, если скажу, что нет. Безусловно, беспокоит. Я привык вам беспрекословно подчиняться, Ваше Преосвященство, но то, что происходит последние дни, как-то уж очень сильно выбивается за рамки наших обычных дел.
– Вы правы, голубчик, сейчас у нас дело не совсем обычное. Нам нужно кое-кого спасти и не исключено, что для этого придётся как следует подраться.
– Это самое то, что нужно, Ваше Преосвященство, а то некоторые из ваших солдат начинают потихоньку роптать.
– Это ваши солдаты, капитан.
– Вообще-то ваши, Ваше Преосвященство, я ими только командую.
– Неверная трактовка, голубчик. Солдаты у командира почти собственность, которую ему доверили, которой он распоряжается и за которую несёт ответственность. Его слово – закон для них. И вы уж постарайтесь, чтобы это так и было. Иначе наш поход окажется самоубийством.
– Меня хоть и слушаются, но боятся – вас, Ваше Преосвященство.
– Плохо. От страха до предательства один шаг. Не бояться меня должны, а уважать. А вы, дорогой мой капитан, обязаны за этим следить.
Некоторое время оба шли молча. Магистр давно уже приметил, что лес, через который они идут, выглядит больным. Определение «Гиблая зона», коим пользовался для этого места Айван, обретало смысл. Сам инквизитор, после того, как спрятал где-то тут оба артефакта, больше здесь не появлялся. Отыскать сейчас собственные захоронки он смог бы, наверное, только ориентируясь на рельеф местности. Тут всё изменилось до полной неузнаваемости. Но у Зеана успел созреть другой план. Искать то, что, возможно, уже и так найдено, теперь казалось нецелесообразным. Необходимо уничтожить устройство, которое создало и поддерживает эту Гиблую зону. Тогда нужда заботиться о смертельно опасных артефактах отпадёт, а к нему вернётся утраченное могущество, без которого он чувствовал себя крайне неуютно, почти беспомощно.
– Вы неважно выглядите, Ваше Преосвященство, – снова решился нарушить молчание Кадан, – вы как будто внезапно постарели. С вами всё в порядке?
– Ответ уже содержится в самом вашем вопросе, капитан, но я всё же отвечу. Очень гложет меня неведенье того, что случилось с моими девочками и проводником. Переживания, знаете ли, здоровья не прибавляют. От того, наверное, так и выгляжу.
Кадан согласно кивнул. Инквизитор сестрёнок любил, как собственных дочерей, и все это знали. Ходили даже слухи, что так оно и есть, но достоверной информации об этом не имелось. Духовному лицу иметь семью не положено, а по статусу Великий Инквизитор был не просто духовным лицом, а кем-то вроде епископа или кардинала.
– Капитан, – послышалось сзади. Шлёп-Нога, не рискуя напрямую обратиться к магистру, решил, что так тот всё рано его услышит, и субординация не будет нарушена. – Собаки и мулы очень беспокойно себя ведут. Даже удрать порываются.
– Я их понимаю, – отозвался вместо Кадана магистр, – здешняя атмосфера мне тоже не больно-то нравится.
– Что, простите?.. – с этим словом лучник знаком не был. Да и сам инквизитор позаимствовал его у Айвана.
– Вокруг посмотри, – предложил Зеан рыжему парню, – от этого унылого пейзажа невольно начинаешь о смерти думать.
– А чего о ней думать, – не согласился лучник, – пусть она сама о себе думает, а мы пока поживём.
– Вот, капитан, вот это образец настоящего солдата. Будь все такими оптимистами, с ними ни одного сражения не проиграешь. Никакого упадничества духа. А с животными, – магистр обращался уже к Шлёп-Ноге, – будьте поласковее. Понукание и угрозы лишь подстегнут их беспокойство и стремление сбежать. И вот ещё что: я знаю, вы, голубчик, чудесно стреляете из лука. Боюсь, очень скоро нам потребуются все ваши умения. Я вас попрошу подобрать ещё нескольких наиболее метких лучников и арбалетчиков, выбор оставляю за вами, и идти рядом со мной. А вы, капитан, приведите отряд в боеготовность и перераспределите всё, что может потребоваться в сражении, между людьми. Не хватало нам только, чтобы взбесившиеся мулы, удрав, оставили нас без оружия. И ещё. Нагружать людей облачением в доспехи не следует. В том столкновении, которое нам, возможно, предстоит, они не помогут, а будут только мешать.
Зеан задумался. До сих пор он ни словом не обмолвился, что их возможные противники вооружены огнестрельным оружием, о котором солдаты Кадана ничего не знают. Айван успел познакомить инквизитора с некоторыми образчиками этих смертоносных орудий и принципами их действия. На открытой местности с мечами и стрелами против такого вооружения шансов практически никаких, но в лесу, когда от прямого попадания хорошо защищают деревья, меткий лучник может переиграть противника. У лука в этом случае есть одно неоспоримое преимущество. Он практически бесшумен. При должном умении его владелец может довольно долгое время оставаться незамеченным, в то время как хозяин огнестрельного оружия раскроет своё местоположение первым же выстрелом.
Хуже другое. Именно шум выстрела может насмерть перепугать любого неготового к нему человека, и тянуть с этим больше нельзя. До сих пор магистр молчал о предстоящем, чтобы не создавать раньше времени дополнительную панику. Люди и так были всё время до предела взвинчены от давления Квакающего леса и появления непонятно кем и для чего созданных ловушек на их пути. Но те лишь немного замедляли продвижение, да добавляли нервозности, и городить их только для этого выглядело как-то неубедительно. Непонятно, чего хотели добиться их создатели.
И тут Зеана наконец-то осенило! Кто-то очень настойчиво подстёгивал его к тому, чтобы он открыто применил магию! И таки этот кто-то своего добился! Но если ловушки нужного эффекта не возымели, то, напав на проводника и девочек, он своё чёрное дело сделал! Этот неизвестный или неизвестные поставили своей целью дискредитировать Великого Инквизитора перед собственными людьми. Ведь понятно же, что все его намерения пойдут прахом, когда выяснится, что их активно борющийся с колдовством предводитель сам является проклятым колдуном! Гораздо легче коварством срезать верхушку, нежели сражаться с большим вооружённым отрядом, особенно если находишься в меньшинстве. Можно счесть просто чудом, что ему удалось свалить последствия магического перемещения целого отряда на проклятье Квакающего леса, хотя сомнения он всё же посеял. Не без этого.
Снизошедшее откровение, а точнее, идеально всё расставивший по местам вывод, который теперь начинал казаться очевидным, подсказывал, что тот, кто всё это устроил, о колдовской сущности магистра был прекрасно осведомлён. Понять бы ещё кто это, иначе в самый неподходящий момент наверняка последует удар в спину, что сейчас, когда магия не защищает, может произойти в буквальном смысле и в любой момент. Становилось также понятно, почему часть отряда отсеялась. Видимо, они прекрасно понимали, что при пересечении границы Гиблой зоны у тех из них, кто владел магией, возникнут трудности, и тогда они сразу могут быть обнаружены. Вопрос в том – все ли отсеялись? Кто-то, не владеющий магией, вполне мог остаться в отряде и сейчас терпеливо дожидается своего часа.
Во главе со Шлёп-Ногой подошли восемь человек, из которых ещё трое были лучниками, остальные арбалетчиками.
– Какие будут указания, Ваше Преосвященство? – спросил рыжий лучник.
Магистр остановился и оглядел застывших в ожидании стрелков. Напряжённые лица выражали готовность к действию.
– Вот что, – заговорил он, – мне, пожалуй, следует разъяснить обстановку сразу всем, чтобы потом не повторяться. Пусть люди соберутся.
Особо напрягаться для этого не потребовалось, так как весь отряд, пока они стояли, подтянулся сам собой. Дождавшись, когда и остальные солдаты выстроились перед ним полукругом, а Кадан вышел вперёд и встал рядом с ним, инквизитор заговорил снова:
– Воины Бога и Церкви, нам с вами предстоит непростая задача! Я обязан поставить вас в известность, что все мы сейчас находимся на территории, захваченной врагом. Но наша главная цель не вступить с ним в прямое столкновение, а наоборот, постараться этого избежать. Сразу должен всех предупредить: враг крайне опасен, поскольку обладает оружием, с которым никто из вас прежде никогда не сталкивался. Это оружие выстреливает небольшими кусочками металла, которые летят на гораздо большее расстояние и гораздо быстрее, нежели наши стрелы и болты, и может стрелять намного чаще. Кроме того, оно легко пробивает любые доспехи, поэтому облачаться в них нет никакого смысла. Но в лесу первое преимущество заметно снижается. Ещё это оружие во время использования сильно грохочет, так что лишний раз не пугайтесь, когда услышите. Зато оно сразу же демаскирует врага, и мы будем точно знать, где он находится. Если вы будете убеждены, что столкновения не избежать, то лучше врага опередить, начав стрелять первыми. Главное, при встрече с ним стараться держаться в укрытии и стрелять оттуда. Наше враги не сражаются мечами, они этому не обучены и ими не вооружены, но полностью исключать рукопашный бой тоже нельзя, ножами они иногда пользуются и весьма умело. Поэтому основную работу возьмут на себя лучники и арбалетчики. От вас, мастера меткого глаза, требуется постоянно быть наготове и стрелять на поражение во всё живое, если оно вам незнакомо. И ещё, – голос Зеана немного дрогнул, – где-то здесь могут находиться мои девочки вместе с нашим проводником. Постарайтесь случайно их не убить.
Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь нервным взбрыкиванием мулов и поскуливанием собак. Видеть, как огромные и обычно никого и ничего не боящиеся волкодавы чуть ли не трясутся от страха, поджав хвосты и уши, не добавляло солдатам уверенности. В отряде собак держали, чтобы отлавливать беглых преступников и сторожить арестованных, а с собой взяли лишь потому, что их некуда было девать. И сейчас их поведение невольно сказывалось на боевом духе солдат не самым лучшим образом.
– Тогда что мы здесь делаем, если нам не нужно ни с кем сражаться? – нарушил тишину голос из строя.
– У нас сейчас несколько иная задача, и я вам её разъясню, когда мы доберёмся до нужного места, – ставить солдат в известность, что они должны уничтожить то, что уничтожает магию, прозвучало бы примерно так же, как если бы магистр открыто признался в колдовстве. Инквизиция обязана лишь приветствовать подобные устройства. И тут ему пришла в голову прекрасная идея, как обернуть ситуацию в свою пользу, поэтому он добавил с праведным возмущением:
– Вы поглядите, что сотворило здесь с лесом чёрное колдовство наших врагов! Мы уже полдня не видели ни одной живой твари, и даже наши всегда бесстрашные псы чуть ли не трясутся от страха! Я уже не говорю о мулах. И я намерен это колдовство искоренить, так же, как и тех, кто его творит и может встать у нас на пути! Это наша святая обязанность, и именно за этим мы сюда пришли!
По строю солдат пробежал гул одобрения. Зеан же подумал, что не так уж он далёк от истины. Это устройство действительно воздействовало на окружающую природу похуже самой зловредной магии. Только из-за одного этого его следовало уничтожить. А что до артефактов, так туда им и дорога, особенно теперь, когда Айван пал и унёс с собой их секрет. Лично магистру они абсолютно не нужны. Он мимолётно вспомнил, что, рассказывая об артефакте Габриэлю и девочкам, говорил о нём в единственном числе. Ну это и не суть важно. Главное, что, в случае удачи, таящаяся в опасность, если верить Айвану, навсегда исчезнет.
– И ещё: чтобы повысить нашу собственную безопасность, нам придётся избавиться от животных, – дополнил инквизитор. – Но я не призываю их убивать, они нам ещё пригодятся. Мы их просто отпустим, иначе, чем ближе мы будем подходить к источнику чёрного колдовства, тем сильнее их будет захлёстывать страх, и они станут совершенно неуправляемыми, выдавая наше присутствие. Они уже могли это сделать. Кроме того, я надеюсь, мы сможем снова их отыскать на обратном пути. Собаки уж точно сами нас найдут, на то они и собаки. С собой берите только самое необходимое. Негоже, чтобы лишний груз замедлил наше продвижение.
Обращение магистра было воспринято с пониманием, и животных вскоре отпустили, перераспределив меж солдатами, кроме оружия, теперь и запасы. Почувствовав, что их больше не удерживают, мулы, словно их усердно нахлёстывали, дружно рванули в обратную сторону. Собаки же, оказавшись без поводков и ошейников, пока ещё оставались на месте, но выглядели забитыми и потерянными.
Магистр указал направление, и отряд продолжил путь. Вперёд, на дистанцию арбалетного выстрела, выдвинулись разведчики, далее следовал сам магистр в окружении подобранной Шлёп-Ногой группы, а за ними, вытянувшись шеренгой, весь остальной отряд, прикрываемый с флангов стрелками. Кадан по просьбе инквизитора занял место в арьергарде. Его целью было следить, чтобы никто из отряда не ускользнул. Зеану пришлось признаться капитану, что он опасается предательства, что было встречено с подозрением, но спорить Кадан не стал. Оставалось надеяться, что сам капитан предателем не является.
В общем-то то, что сделали сейчас, необходимо было сделать сразу же, как только пересекли границу Гиблой зоны, но магистр всё тянул, сам не зная, почему. Видимо, опасался негативной реакции на свои распоряжения и информацию о превосходящем их в вооружении враге. Но пока всё шло более-менее гладко. На всякий случай он поудобнее передвинул под курткой кобуру с пистолетом, который Айван несколько лет назад ему вручил и научил из него стрелять. Ни одна душа об этом не знала, включая девочек.
И все-таки: откуда у него такая уверенность, что они где-то здесь? Он же никак не может этого знать. Необъяснимо. Пока он находился вне Гиблой зоны и кое-что улавливал посредством разлитой повсюду магии, чувства магистра пребывали в совершеннейшем сумбуре. Сначала он был почти уверен, что девочки мертвы. Затем, по прошествии нескольких часов, он словно ощутил их где-то очень далеко, чуть ли не поблизости от самого Станаупеля. Это чувство сохранялось практически всю ночь, а поутру вдруг показалось, что они уже не то около Гиблой зоны, не то в ней самой. Чертовщина какая-то. В принципе девочки в общих чертах представляют, как перемещаться сквозь ткань междумирья, но, во-первых, если они не погибли, то, по меньшей мере, серьёзно ранены, а во-вторых, даже если допустить, что ранения не мешают им продолжать пользоваться магией, такой маршрут выглядит более чем странно. К тому же, чтобы куда-то перемещаться, нужно ТОЧНО ЗНАТЬ, куда перемещаться, а об истинном местоположении Гиблой зоны он никогда им не рассказывал. Он вообще о ней никому и никогда не рассказывал. Даже проводнику Габриэлю было известно только общее направление, хотя промахнуться в любом случае было бы трудно.
Вынырнувший из-за деревьев разведчик озабоченно доложил:
– Ваше Преосвященство, впереди на поляне какое-то небольшое непонятное строение. Возможно, заброшенное, вокруг никаких следов. Близко мы к нему не подходили.
Строение действительно оказалось небольшим. Скорее просто большая будка, высотой чуть выше человеческого роста полторы сажени в ширину и три в длину. Крыша плоская и два крохотных окошка по бокам. Дверь в одном из торцов была заперта на небольшой висячий замок незнакомой конструкции. И стены, и дверь явно были из железа, так как сквозь коричневую краску местами отчётливо проступала ржавчина. Заброшенное, не заброшенное, но наличие замка чётко указывало, что внутри никого нет. Разве что там намеренно кого-то заперли.
– Можно попытаться срубить замок, он не выглядит слишком крепким, – предложил Кадан, приблизившись к магистру.
– Не стоит, – ответил Зеан после короткой паузы. – Вряд ли мы найдём там что-нибудь ценное, зато потеряем время и шуму наделаем. Пусть себе стоит.
Капитан лишь кивнул, и движение отряда возобновилось. Можно сказать, что им пока везло. До самого вечера они не встретили ни души. Лишь однажды вдалеке послышался какой-то рокочущий гул, который вскоре стих, а на свободных от леса пространствах, такие ближе к вечеру начали им попадаться всё чаще, местами отчётливо просматривались непонятные следы. Не то тут тащили что-то большое, не то что-то большое само тут ехало, понять было невозможно. Ещё в одном месте за макушками деревьев проступила какая-то высоченная ажурная конструкция, напоминающая башню, но построенная не из дерева или камня, а словно составленная из металлических палок, образующих множество состыкованных друг с другом треугольников. Приближаться к ней не рискнули, наоборот, поспешили уйти от неё как можно дальше. Заберись кто на такую вышку, легко мог бы их заметить.
Когда стемнело уже ощутимо, магистр дал команду становиться на ночлег. По его прикидкам до цели оставалось ещё примерно полдня ходу, а в темноте по лесу такое расстояние не преодолеть. К тому же ноги на его постаревшем до естественного биологического возраста организме уже подгибались от усталости, да и людям необходимо отдохнуть. И ещё его угнетало, что инстинкт по отношению к девочкам неожиданно замолчал. Он уже не был уверен, что они живы и что могут находиться где-то здесь. Вообще, слово «здесь», применительно к Гиблой зоне, можно использовать очень условно, ибо её размеры огромны. Места в ней на целую страну хватит, а то и на две.
Айван рассказывал Зеану, что штуковина, подавляющая магию, находится точно в самом центре зоны в большой пещере. Главное, не сбиться с пути и не пройти мимо, что, учитывая масштабы Гиблой зоны, сделать куда легче, чем сразу выйти на цель. Но у магистра имелся компас, а также знание некоторых ориентиров. То, что устройство находится именно центре, напрашивалось само собой. Это как круги на воде от какого-нибудь булыжника, с той лишь разницей, что они расходятся до тех пор, пока не угаснут, либо пока не упрутся в берег. Гиблая же зона, в отличие от разбегающихся водяных кругов, имела чётко выраженную границу. Но и у этой границы, по зрелом размышлении, имеется вполне логичное объяснение. Просто на ней внешний напор магии и действие устройства уравновешиваются.
Айван вообще рассказывал очень много интересного и познавательного, значительно повысив образовательный уровень Зеана, и это касалось не только мироздания. Оказалось, что магия, как и любая другая наука, тоже имеет свои законы, которым подчиняется, и которыми можно описывать её свойства. Самый главный из них – закон сохранения. Ничего не берётся из ничего и никуда не пропадает. Любое действие, сопровождаемое, к примеру, какой-либо материализацией, обязательно где-то такое же количество материи отнимет либо преобразует в неё саму магию, существенно понизив вокруг её плотность и затруднив её последующий отбор. Но её приток можно ускорить и увеличить путём акустических и геометрических воздействий, называемых в простонародье заклинаниями. При слишком интенсивном расходе она вообще может в окружающем пространстве полностью иссякнуть, и на её восстановление потребуется время. Но рядовым магам задействовать столь огромное её количество просто не под силу. Вот им и кажется, что магия, которой они умеют управлять, есть что-то незыблемое и постоянное. Это как попытаться вычерпать море, хотя и у него есть свои пределы. Какой же мощности должно быть это устройство, которое вот уже несколько веков вычерпывает магию с такого огромного пространства? Или оно её не вычерпывает, а не пускает?.. На этот вопрос магистр ответа не знал, а Айвана спросить не удосужился. Да просто в голову не приходило спросить, пока сюда не попал.
Ночевать предстояло без всяких удобств, прямо на земле, все палатки остались на брошенных мулах. Собаки, кстати сказать, ещё какое-то время плелись за отрядом, но потом как-то незаметно исчезли.
В качестве ужина пришлось обходиться сухомяткой, ибо разжигать для приготовления пищи костры в целях поддержания конспирации не рисковали. Шлёп-Нога, рассудив, видимо, что порученная ему команда стрелков теперь является личной охраной магистра, всё время держался поблизости, и, когда инквизитор улёгся, расположил стрелков вокруг него. Двое остались караулить, остальные тоже легли. Помимо них, Кадан выставил в караул аж целую четверть отряда. Ситуация была совсем не та, чтобы ограничиться парой-тройкой часовых.
Уже засыпая, магистр невольно подумал: «Завтра должно всё решиться, завтра…»
Глава двадцать третья.
– Да что ж я каждый раз в чужие проблемы и разборки ввязываюсь, – раздался рядом с Дэной чей-то тихий, словно бы бесплотный и даже немного горестный голос, сопровождаемый тяжким вздохом.
От неожиданности юное сердечко на миг куда-то провалилось, ухнуло чуть ли не в пятки и следом бешено зашлось барабанной дробью. Амазонка резко подпрыгнула, стремительно выхватив мечи, и, отчаянно, до рези напрягая глаза, беспорядочно завертела головой, без всякого толку таращась в темноту. Только её она и видела, больше ничего.
– Да не суетись, ты – голос по-прежнему оставался бесплотным и шёл как будто отовсюду. Во всяком случае, локализовать его Дэна не смогла даже по направлению. – Говорю же, не суетись и не дёргайся, только хуже сделаешь. Вас обложили, плотно и по полной, прямо как дичь на охоте. Если будешь и дальше вести себя так же нервно, боюсь, охотники тоже занервничают и могут быстренько нафаршировать свинцом и тебя, и твоих сладко спящих братишку с сестрёнкой до полной несовместимости с жизнью, хотя до этого момента как будто были настроены брать живыми.
– Да кто это, кто говорит?!.. – не выдержала Дэна, в очередной раз крутанувшись вокруг собственной оси и продолжая судорожно сжимать мечи.
– Кто, кто – дед Пихто! – отозвался голос раздражённо. – Много будешь знать – скоро состаришься. И ножечки свои лучше убери. Говорю же, охотников нервируешь.
– Да кто это?!.. – в голосе Дэны промелькнула истерическая нотка. Не видя говорящего с ней сразу со всех сторон непонятно кого, ей уже начинала мерещиться всякая чертовщина.
– Да заткнись же ты наконец! – раздражение голоса усилилось ещё больше. – Из-за твоих танцев с саблями эти придурки вот-вот палить начнут, а это, знаешь ли, больно. Буди давай сестру с братом, осторожно только, и живо все в капсулу.
– Чего?..
– Чего, чего! Что ж ты такая тупая-то. Буди, говорю! Больно надо мне тут со всякими бестолковыми аборигенами возиться. Но если ты настаиваешь, оставлю всё, как есть. Можете дружно в озеро попрыгать и там утопиться. Учти только, что как минимум человек пятнадцать держат вас сейчас на мушке.
Дэна ничего не понимала, но последняя фраза про пятнадцать человек заставила её принять решение. Легонько тряхнув спящего следопыта за плечо, она произнесла:
– Габр, проснись, только тихо.
– Да я и так не сплю. Поспишь тут, когда всякие над ухом вопят, как резанные.
– Я тоже не сплю, – буркнула Кора. – И если я правильно поняла, то нам нужно в какую-то косулю.
– Капсулу, – поправил голос, – спасибо хоть у тебя выдержка получше, чем у твоей истеричной сестрёнки.
– Как скажете. В капсулу так в капсулу. У нас же нет выбора?..
– Выбор есть всегда, ну, почти, его только нужно правильно сделать, – с Корой голос говорил уже почти без раздражения. – Повторюсь: могу оставить всё, как есть, это не мой квест, но если вам всё-таки хочется хоть немного ещё пожить, то предлагаю не испытывать моё терпение.
– Показывайте, куда, – Молчун решительно сел и ухватился за рюкзаки. Кора незамедлительно последовала его примеру.
– Сюда, – прошелестел голос, и рядом с ними прямо в воздухе внезапно распахнулся абсолютно круглый проём в сажень диаметром. Сразу вслед за этим со всех сторон загрохотали выстрелы, беспорядочно озаряя темноту многочисленными короткими вспышками.
– Твою мать! – выругался голос, и сразу же что-то упругое буквально зашвырнуло следопыта с сёстрами внутрь проёма. Ещё мгновение, и пасть проёма захлопнулась, резко обрубив все внешние звуки.
Ничего не понимающая троица, немного придя в себя, в ошеломлённом изумлении закрутила головами. Да и как тут было не закрутить. Только что находились на вершине обрыва, а теперь на полу какого-то шарообразного помещения, шириной саженей четыре-пять, заметно приплюснутого сверху, а снизу ограниченного практически горизонтальной плоскостью. Из серых, будто бы каменных стен сочился рассеянный свет. Точно в центре, над полом, на высоте около трети сажени без всяких видимых опор или креплений сама по себе висела небольшая матово-чёрная плита, толщиной в два пальца, на поверхности которой во множестве проступали разной величины неровности и светились разноцветные огоньки.
Воздух около плиты внезапно подёрнулся маревом, и через секунду рядом с ней материализовался… Бент.
– Бент?!.. – от изумления Дэна даже рот забыла закрыть.
– На самом деле меня зовут Михаил, но некоторые больше знают меня в этих краях под именем Бент.
– А… – Габриэль открыл было рот, но так и не смог сформулировать никакого вопроса.
– Хотите сказать, что я словно по волшебству появился? – улыбнулся Бе… Михаил.
– Но здесь же нет магии, – растерянно пробормотала Кора, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Магии?.. Никакой магии, дорогуша. Исключительно достижения технического прогресса и наследие комариков. Нда, как сказал бы один мой хороший знакомый. Куда бы вы хотели, чтобы я вас доставил, коль уж я взялся вас спасать?
– Вообще-то мы Илью искали, – не зная толком, что ответить, проговорил следопыт.
– Илью?.. А, ну да. Так это прямо под нами. Туда же, кстати, я вашего парнишку переправил. Шибко уж он расхворался. Негоже было такого больного в мокром лесу держать, а то, чего доброго, ещё бы помер у вас на руках. А так я его подлечил заодно маленько, скоро поправится.
– А это, вообще, что? – развёл руками в стороны Молчун.
– Ты про капсулу? Это такое универсальное средство транспорта высокоскоростное.
– Так это ты парня у нас из-под носа выкрал?! – то ли рассердилась, то ли изумилась Дэна, вклинившись в разговор.
– Сказал же, что я. И не выкрал, а вылечил, переправив в более подходящее место.
– А нас почему не предупредил?! – продолжила наступление амазонка, уже немного оправившаяся от потрясения.
– Щас, размечталась! Вы бы ещё тогда захотели меня в личных целях использовать. У меня своих забот без вас хватает.
– А почему тогда сейчас нам помогаешь? – не унималась Дэна.
– Давай ты не будешь делать так, чтобы я начал сожалеть о своём спонтанном благородстве, милочка, а то ведь я и передумать могу. Хочешь вернуться на обрыв?
Сообразив, что чересчур увлеклась, Дэна заткнулась, отрицательно помотав головой. Бе… Михаил зачем-то потыкал пальцами в плиту и добавил:
– Раз уж я по своей альтруистической дури впутался в ваши приключения, хотелось бы узнать, в чём их суть. Может, поделитесь?
– А ты разве… – начал Габриэль и замолчал. Глупее, чем сейчас, он чувствовал себя, наверное, только при первой встрече с Чернухом, нос к носу столкнувшись с говорящей птицей на дереве.
– Ты о том, что я в отряде вашего инквизиторского магистра обычным солдатом подвизался? Да это так, чисто для удобства и временно. Одно полевое исследование провожу вместе с Каданом. Он тут у вас вроде как в длительной командировке, изучает средневековье в реальных условиях с полным погружением, что называется, а мне с ним перетереть кое-что нужно было. А тут вдруг вижу, дела какие-то странные начали твориться, вот и решил подзадержаться, понаблюдать, так сказать, что, да как, да почему. Но сути их сих пор толком не уловил. Может, расскажете наконец? А то ведь я и передумать могу. Должен же я знать, во что ввязываюсь. И не забудьте заодно объяснить, почему вы целы-целёхоньки? Я же видел, сколько вашей кровушки на земле осталось, только на само представление, к сожалению, опоздал.
– Ну… – вновь заговорил Габриэль, а дальше он и сёстры не меньше часа вспоминали и рассказывали всё, что им известно, и что с ними приключилось. Трудно сказать, чем их спаситель заслужил такое доверие, разве что самим спасением, но, повинуясь общему порыву, скрывать от него не стали ничего абсолютно. Когда они закончили, Михаил ещё некоторое время на них в задумчивости смотрел, а затем очень недоверчиво переспросил:
– И вот это вот всё, включая Перуна, лешего с попугаем и чёрта со Змеем Горынычем – правда?
– С вороном, – поправил Молчун.
– А вот это вот, что мы вокруг себя тут видим, правда? – обиженно и в тон ему контратаковала Дэна.
– Прости, коль задел, красна девица. Просто я всю жизнь полагал, что это всего лишь сказки, не более. А ну-ка, колданите чего-нибудь, чтобы я окончательно убедился.
– Ты про гаситель магии не услышал? – возразила ему Кора. После часа рассказов обе амазонки чувствовали себя уже вполне уверенно.
– Всё я услышал и даже запомнил, дорогуша, только мы сейчас вообще в другой вселенной находимся.
– Где? – не понял ни следопыт, ни сестрички, судя по их недоумевающим физиономиям.
– А, забейте. Но я вам ответственно заявляю, что никакого гасителя тут нет, – Михаил снова ткнул пальцем в летающую плиту, и проём, через который они попали внутрь, снова раскрылся.
Сразу за порогом сверкала чистым золотом на ярком солнце песчаная коса, с одной стороны обрамлённая высокими пальмами, с другой омываемая лениво накатывающими на берег лёгкими волнами. Насколько хватало глаз, до горизонта простиралось безбрежное море. И это посреди снизошедшей на землю ночи!
– Волшебство! – с восторгом констатировала Кора, незамедлительно выбираясь наружу. – Мне уже нравится!
– Да ну нет же! – поморщился Михаил, выходя вслед за ней. – Никакого волшебства, всего лишь продвинутый технический прогресс, как я уже сказал. Можете, кстати, искупаться, если плавать умеете. Впрочем, если не умеете, всё равно можете. У берега мелко. Так мне дозволено будет лицезреть колдовство?
Вместо ответа Дэна издала мало схожий с человеческой речью гортанный звук, и сорвавшаяся с её ладони молния, рассыпавшись фейерверком искр, в одно мгновение напрочь снесла верхушку ближайшей пальмы.
– Ну зачем же такую красоту портить, – с укоризной пожурила её Кора, – можно же по-другому.
Миг, и в её зажатой ладони появился благоухающий букет цветов. С лёгким реверансом, она преподнесла его Михаилу.
– Вообще-то, цветы должны дарить мужчины женщинам, – он тоже чуть поклонился, принимая подарок, – но всё равно спасибо. Впечатлён. Предлагаю дружить домами.
– А это как? – Дэна беззастенчиво скинула с себя одежду и прямиком направилась к воде. Габриэль невольно отвернулся, но Михаила, похоже, такое поведение ничуть не смутило. Он с удовольствием любовался стройной фигуркой.
– Ну, там в гости друг к другу ходить, шашлыки по выходным на даче, в отпуск семьями ездить, на море или на рыбалку, – проговорил он ей вслед.
– Можно, – донеслось от воды, – а что такое отпуск? – и, не дожидаясь ответа, амазонка сиганула в воду.
– А вы, мадемуазель, к сестре присоединиться не желаете? – поинтересовался псевдо Бент у Коры.
– Желаю! – произнесено это было с некоторым вызовом, после чего, наплевав на приличия, она тоже последовала за сестрой.
Оставшись на берегу вдвоём и присев на ствол поваленной ветром пальмы, мужчины некоторое время наблюдали, как девушки, словно дети с визгом резвятся на мелководье. После искалеченного болезнью леса это местечко казалось просто раем, и Габриэль чувствовал, что уже не хочет его покидать. Но там, откуда вытащил их Михаил, остались те, кто на него и сестёр рассчитывают, а подводить друзей было не в правилах следопыта. К тому же там был его дом.
– Не пойдёшь? – Михаил кивнул в сторону моря.
– Нет. Как-нибудь в другой раз. Ты сказал, помнится, что Илья прямо под нами. Как это понимать?
– На том самом месте, где вы на ночёвку устроились, под толщей земли, почитай, чуть ли не дворец схоронился. И этот ваш Илья, и ещё одна девушка, до чёртиков похожая на твоих сестёр, там прячутся. Насколько я понял, от тех же охотников, которые вас обложили.
– А девушку ту случайно не Стэфой зовут?..
– Он вроде так её называл. Так ты её знаешь?
– Моя мать родила мёртвую тройню девочек. Вернее, тогда все так думали, что мёртвую. Соответственно, их сразу и похоронили. И вот с двумя из них я совершенно неожиданно сталкиваюсь в свите магистра, а принимая во внимание, что все последние дни со мной и вокруг меня творится неописуемая чертовщина, я уже не сильно удивлюсь, если объявится ещё и третья, – рассказывать, что мать во время родов тоже умерла, следопыт не стал.
– Понятно. А вы, значит, не мудрствуя лукаво, решили просто пойти и уничтожить этот самый гаситель магии?
– Угу, задумка такая.
– В принципе, я мог бы вам помочь, но дело деликатное. Благими намерениями вымощена дорога в ад, как говорят у меня на родине. Сперва не мешало бы проконсультироваться с этим вашим Ильёй, заодно и меня с ним познакомите. Среди моих знакомых богов пока что не имеется, надо это упущение исправить.
– А откуда же ты тогда про него со Стэфой знаешь, раз с ним незнаком? – удивился Молчун.
– Ну, у меня свои методы получения информации, к тому же я обычно стараюсь быть незаметным, – с этими словами Михаил просто исчез. – Очень эффективно, не правда ли? – послышался вопрос из пустоты.
– К… к… как т… ты эт… то делаешь?.. – Габриэль даже заикаться начал от изумления, позабыв, что в капсуле Михаил появился точно так же, будто из воздуха. Но тогда они все трое были ещё слишком ошарашенными, чтобы полноценно фиксировать всё происходящее.
– О, это очень и очень длинная история. Когда-нибудь, если наше знакомство продолжится, я вам обязательно её расскажу*. И заметь – никакого волшебства. Просто это одно из свойств моего организма.
– В твоей речи очень много непонятных для меня слов, – посетовал Молчун, извиняющимся тоном. – Но Илья и его спутники тоже много непонятных слов произносят. Наверное, друг друга вы намного лучше поймёте.
– Надеюсь. Но ты не переживай по этому поводу. Просто многие повседневные для нас понятия и выражения в вашем мире ещё не родились или пока звучат по-другому. А организм – это, по сути, всё тело со всеми его потрохами, головой, конечностями и особенностями. Так более понятно?
– Всё тело с потрохами. Это как живое, но как бы без души, да?
– Типа того. Видишь, ты всё отлично соображаешь.
– Не хвали. Вон, сестрички мои, вот они точно быстро обо всём соображают, а я не так хватко.
– А что тебя так удивляет, они моложе. Чем организм моложе, тем быстрее и лучше он всё новое усваивает. Но и ты и сам ещё достаточно молод, освоишься, да и сестрёнки, я думаю, тебе помогут.
– От них разве что подначек дождёшься. Скажи, а Кадан, он тоже может…
– Исчезать, как это делаю я? Нет. Таких, как я, почти нет. Я людей имею в виду. А так существует целый мир существ с такими способностями, от которых я, кстати, и унаследовал свои. Только они не настолько разумны, как мы. Но им это ни капельки не мешает, – Михаил почему-то мечтательно закатил глаза. – Знаешь, я тут с вами что-то чересчур разоткровенничался, а не надо бы. Я тебя очень попрошу, и сестричек это тоже непосредственно касается: вы про Кадана, пожалуйста, абсолютно никому ничего не рассказывайте. Он ничего плохого не делает, строго следуя возложенным на него обязанностям и неукоснительно выполняя все распоряжения магистра. Да и в роль уже вжился настолько, по-моему, что временами сам забывает, что он не Кадан.
– А кто он? – осторожно спросил Молчун.
– Он? Учёный, историк. Очень хороший и прямо-таки помешанный на своей науке специалист. Изучает, так сказать, средневековье непосредственно изнутри, вживую. Ваш мир по отношению к уровню развития нашей цивилизации является и называется средневековьем. Поздним, кажется, если не ошибаюсь, сам-то я не по этой части. Почти что слепок нашей собственной истории, настолько тут всё похоже. Но ты не стесняйся, спрашивай, если чего непонятно.
Но новые вопросы пришлось отложить, так как вернулись заметно повеселевшие и уже полностью одетые сестрички.
– А вы чего купаться не пошли? – укоризненно проговорила Дэна, встряхивая мокрыми переливающимися на солнце волосами. – Так здорово! Вода теплющая!
– Мы сюда как-нибудь ещё наведаемся, тогда и поплаваем все вместе, – дипломатично ушёл от ответа Михаил.
– Ловлю на слове, – не замедлила отреагировать амазонка. – Давайте уже поскорее покончим с этим гасителем и займёмся чем-нибудь более приятным.
Девушки сами забрались внутрь капсулы, давая понять мужчинам, что пора бы уже и делом заняться.
Когда проём закрылся, Кора задумчиво произнесла:
– Вот что странно: мы ведь совсем недавно укладывались спать после целого дня ходьбы, поспать не успели, а сейчас я себя чувствую свежей и отдохнувшей.
– И я, – присоединилась к ней Дэна, – только я, в отличие от вас двоих, вообще не укладывалась.
Следопыт прислушался к себе и понял, что тоже чувствует себя вполне бодро, хотя, как помнилось, после дневного перехода он основательно устал. Сказывались не только день непрерывного марша, но и встряска от столкновения с людьми, которых они так безжалостно и отнюдь не благородно убили. Да и столь неожиданное, хотя и очень своевременное появление Бента-Михаила не сказать, чтобы без очередного стресса обошлось. Стрессы вообще в последнее время перешли из случайностей в разряд стабильных закономерностей. Дня без них не проходит.
– Знаете, а ведь и я тоже бодр! – констатировал он удивлённо. – Словно несколько дней кряду отдыхал и отсыпался.
– Ну, – Михаил выглядел немного смущённым, – я подумал, что бодрыми от вас больше толку будет. А мне, соответственно, хлопот меньше.
– Так это ты с нами сделал? – вскинулась Дэна. – Спасибо. Как это у тебя получается?
– Немного поделился с вами своими способностями. Раньше у меня такое выходило далеко не со всеми, но теперь в большинстве случаев получается. Я вас не обидел, надеюсь? А то ведь без спроса…
– Как же повезёт той женщине, которую ты полюбишь, – несколько провокационно ответила Кора на вопрос. Михаил почему-то хмыкнул.
…На сей раз проём капсулы открылся посреди круглого полутёмного зала, по малахитовому периметру которого через равные промежутки располагались массивные деревянные двери. Между ними в настенных канделябрах, подрагивая огоньками, горели свечи. Одна из дверей отсутствовала, а на её месте куда-то вглубь уходил облицованный гранитом арочный тоннель. После яркого солнца на берегу тропического моря освещение тут показалось очень-очень тусклым, едва рассеивающим тьму.
– Где это мы? – прозвучал голос Дэны, который через секунду отразился из глубины тоннеля размытым эхом.
– Названия не знаю, если ты об этом, – ответил Михаил, – но несколькими метрами выше вы пару часов назад чуть не умерли.
– И это было бы уже второй раз, – отметила Кора и деловито распахнула одну из дверей, за порогом которой её встретила кромешная тьма. – Кажется, нам не сюда.
– Смотря что ты ищешь, – Михаил каким-то неуловимым движением проскользнул мимо неё внутрь и растворился во тьме. – Но если тебе нужно вино, то ты попала по адресу, – он появился снова, держа в руке большую, густо покрытую пылью бутыль с залитой сургучом пробкой.
В следующий миг бутыль оказалась непонятным образом отрыта, а тот, кто её вынес, беззастенчиво приложился к горлышку.
– Неплохо, – изрёк он, оторвавшись и протягивая бутыль любому, кто пожелает её взять. – Попробуйте. Я, вообще-то, не слишком большой поклонник спиртного, но это винцо и в самом деле весьма недурственное.
Первой на предложение откликнулась Кора, перехватывая бутыль так, чтобы ненароком не прижать её к одежде. Отхлебнув изрядную порцию, она удовлетворённо выдохнула и сообщила, глядя на брата:
– На вкус уж точно лучше, чем виски.
– Виски? – удивился Михаил, заслышав знакомое слово, которое уж никак не ожидал услышать от своих спутников.
– Ну да, – подтвердила Дэна, забирая бутыль и тоже с жадностью присасываясь к содержимому. – Чёрт нашего братца к нему уже почти приучил, – закончила она, оторвавшись от горлышка и переведя дыхание.
Габриэль немного смутился. Ему было неловко за беззастенчиво демонстрирующих любовь к хмельному сестёр. Те, кажется, вообще успели позабыть, зачем сюда пожаловали. И надо было Михаилу эту бутыль сюда притаскивать.
Неожиданно резко распахнулась ещё одна дверь, и на её пороге возник Илья, сжимающий в каждой руке по старинному пистолету. Возник и остановился, как вкопанный. Он явно готов был увидеть что угодно, кроме того, что увидел. Представшие перед ним Габриэль, сестрички и какой-то незнакомец, распивающие вино посреди подземного холла, как у себя дома, ввергли его в ступор. К тому же рядом с ними в воздухе зияла огромная дыра, которой ещё недавно тут точно не было. Длившаяся несколько секунд немая сцена завершилась словами, которые Илья произнёс абсолютно ровным голосом, направив дуло одного из пистолетов в сторону дыры и ни к кому конкретно не обращаясь:
– Что-то мне это очень напоминает, только не могу вспомнить. Капсулу межуровневых переходов, нет?..
– Вы с ними уже встречались? – искренне удивился Михаил.
– Вряд ли, хотя не исключаю. Я не всё о себе помню. Но я точно о них читал. Почитываю иногда фантастику на досуге, знаете-ли. Только получается, это никакая не фантастика. Вас, кстати, как зовут?
– Михаил. А к вам как можно обращаться?
– Илья. Или Перун, как вам больше нравится. Но к Илье я привык больше и можно на «ты». Я сейчас не сплю часом?
– А я?.. – в свою очередь задал тот же вопрос Михаил.
Внезапно из-за спины Ильи стремглав выскочил Мастрей, пулей пролетел разделяющее их расстояние и обхватил следопыта руками, заставив того пошатнуться. От столь неожиданного проявления чувств оторопел не только сам следопыт, но и большинство присутствующих, и не только от проявления, но и от того, что ещё совсем недавно едва живой мальчишка выглядит практически здоровым. Рефлекторно похлопывая парнишку по спине, Габриэль пробормотал:
– Я тоже рад тебя видеть живым и невредимым, парень, – к собственному удивлению сейчас он испытывал к юному сыну бургомистра почти отцовские чувства. От прежней лютой неприязни, начавшей потихоньку рассасываться ещё в начале похода, теперь, похоже, почти ничего не осталось.
Амазонки, наблюдавшие эту сцену со снисходительной улыбкой, внезапно буквально приросли к полу, вперившись глазами в выглядывающую из-за плеча Ильи девушку. Та тоже смотрела на них столь же ошеломлённо, с той лишь разницей, что её глаза попеременно перепрыгивали с одной на другую. Но если Стэфе уже было известно о существовании сестёр, то для двух последних сей факт всё ещё оставался чистой абстракцией. Габриэль, конечно, не преминул рассказать им об обстоятельствах их появления на свет, но разве можно было предположить, что с пропавшей сестрой они встретятся вот так? А чтобы понять, что это именно их сестра, достаточно было просто взглянуть. И если сходство между Корой и Дэной не было столь уж явным, то смотрящая сейчас на них девушка объединяла в себе черты обеих.
Наконец и оторвавшийся от Мастрея Молчун заметил, на кого обращены глаза амазонок.
Воспользовавшись наступившей тишиной, Илья на правах хозяина поспешил взять инициативу в свои руки:
– Подозреваю, нам всем есть, о чём поговорить. Не лучше ли будет пройти для этого в столовую залу? Там мы, по крайней мере, сможем присесть и без спешки познакомиться поближе. А также сложить воедино всё, что известно каждому из нас по-отдельности. Нет возражений?
Возражений не последовало и предложение было благосклонно принято. Единственным дополнением стали ещё две винные бутыли, доставленные к столу Стэфой. Других угощений тут попросту не имелось.
Первое, что с неподдельным изумлением обнаружил Илья, усаживаясь на хозяйское место в торце стола, оказалось внезапное и полное исчезновение всех последствий избиения. Из-за этого он даже замешкался со вступительным словом, анализируя собственное состояние и пытаясь понять, как и почему это могло произойти, потому что магия не вернулась, уж это бы он сразу заметил. В результате сказал совсем не то, с чего собирался начать:
– Кто-нибудь может мне объяснить, куда подевались все мои синяки, гематомы и, судя по ощущениям, сломанные рёбра?
– Взял на себя смелость немного поработать доктором, – откликнулся Михаил. – Счёт выставлять не буду, поскольку без согласия и на добровольных началах. Претензий, надеюсь, не будет?
– Исключительно глубочайшая благодарность. Не понимаю только, как это возможно при заблокированной магии.
– У меня свои секреты и методы, – добродушно улыбнулся Михаил.
А далее состоялся продолжительный, содержательный и очень насыщенный информацией, эмоциями и соображениями разговор, понемногу расставивший большую часть разрозненных сведений по местам. Наконец-то всем стало известно, что, во-первых, артефактов не один, а целых два, и что один из них, если верить словам Велеса, уже самоуничтожился. Во-вторых, выяснилось, что этими артефактами являлось не что иное, как две законсервированные в кристаллах памяти. В одном – Перуна, в другом – его жены, Виктории. Известие о жене попутно вызвало определённое недоумение, но выспрашивать, почему Илья на хуторе проводил время не с женой, а с Иланой, постеснялись. Может, из деликатности, а может, здраво рассудили, что это не их собачье дело. Зачем понадобилось изымать и заключать в кристаллы память, по-прежнему оставалось тайной за семью печатями. Со слов магистра выходило, что там сокрыто нечто такое, что способно уничтожить весь мир. Наиболее правдоподобным представлялось заключение самого Ильи, который предполагал, что они с Викторией открыли или изобрели нечто такое, чего сами испугались до смерти. Собственно, этой теории он придерживался с самого начала, с тех самых пор, как узнал, кто он такой и что сам изъял у себя память.
По-прежнему загадкой оставалась причастность к текущим событиям теперь уже трёх сестёр Молчуна. И если поначалу участие Коры и Дэны могло показаться случайным стечением обстоятельств, то присутствие во вражеском стане Стэфы, задолго до настоящих событий кем-то специально запрограммированной и доставленной сюда, чтобы в нужный момент программа активировалась, и девушка помогла Илье, любые случайности напрочь опровергало. Получалось, что, кроме Велеса, свой собственный сценарий заранее написал и реализовывает кто-то ещё. Также оставалась загадкой степень вовлеченности во всё это магистра. То ли он в курсе происходящего от и до, то ли сам является лишь чьим-то орудием, фигурой на доске. В пользу последнего соображения говорило то обстоятельство, что сохранность кристаллов, по имеющимся сведениям, была поручена Перуном Ивану Игнатьевичу, роль которого до сих пор оставалась для Ильи загадкой, хоть он и знал теперь, кто скрывается под этим именем. Покинув Землю и попав сюда, пусть и не по собственной воле, Илья как-то выпустил эту тему из внимания, с энтузиазмом окунувшись в загадки и перспективы, которые подсовывал и сулил этот мир, не усматривая никакой связи между пропавшей памятью и происходящими событиями.
И теперь ключевым оказался вопрос – нужно ли немедленно уничтожать гаситель магии или демагизатор, как называл его Илья, или же стоит повременить. Если воплотить план следопыта и сестричек, то никаких шансов разом восстановить память Перуна уже не останется. С другой стороны, она и так уже могла быть утраченной, ибо неизвестно, чей кристалл самоликвидировался, когда его вытащили из-под «колпака». Опять же, если верны заверения сподвижников Ильи, то со временем память должна восстановиться безо всякого кристалла, но сколько на это этого самого времени потребуется – неизвестно. Могут пройти и века, и даже тысячелетия. По крайней мере, пока что из астрала к нему не вернулось ни единой крупицы прежних знаний. Кроме того, в пользу уничтожения демагизатора говорило то обстоятельство, что колоссальная территория этого мира превратилась в гнилую язву и медленно, но верно умирает от его излучения. В праве ли Илья распоряжаться чужими мирами, противясь желаниям его представителей? Возможно, для полноценного Перуна такой вопрос вообще не стоял бы, но Илья чувствовал себя в гораздо большей степени человеком, нежели богом, тем более сейчас. В любом случае последнее слово было за ним, и все ждали его окончательного решения.
– Я мог бы достать вам этот уцелевший кристалл, если хотите, – неожиданно предложил Михаил.
Ответом послужили шесть пар недоумевающих глаз. Даже с учётом его удивительной способности становиться невидимым, проникновение в самое логово Велеса представлялось слишком рискованным.
Видя на лицах собеседников сомнение, он пояснил:
– Поверьте, мне ничего не грозит. Самым сложным будет найти именно тот кристалл, который нужен, раз есть и фальшивые, как утверждает Стэфа. Но это тоже не проблема, если забрать сразу все. Вернее, это уже станет вашей проблемой.
– Твоё предложение имело бы смысл, – отозвался Илья, – если бы хоть кто-то из нас представлял, что потом с ним делать. Но под «колпаком» его распечатать невозможно, и за колпак целым не вынести. Тупик.
– Может, и нет, – возразил Габриэль, кое-что припомнив. – Его Преосвященство обмолвился, что знает способ.
– Точно, – поддержала его Кора, – было такое. Только посвятить нас в его суть он не удосужился. Думаю, и не собирался.
– Значит, – моментально вынесла вердикт Дэна, – нам срочно требуется сам папуля.
– Не так уж и срочно, – охладила пыл сестры Стэфа. – Кристалла у нас всё равно пока нет. Простите, Михаил, но вы недооцениваете сложность задачи. Я, например, абсолютно не представляю, где именно находится тот кристалл, который нам нужен. Велес специально создал целую кучу неотличимых дубликатов.
– Просто это немного усложняет мою задачу, – оптимистично возразил Михаил. – Мне уже доводилось искать алмазы. Лишние пригодятся самому.
– О, на этот счёт этого не беспокойся, – пообещал Илья, – как только мы колпак уберем, или уберёмся из-под него сами, я тебе сколько угодно и каких угодно понаделаю. Образец только покажи.
– Рынок подорвёшь.
– Оно мне надо? – фыркнул Илья. – Я про экономику. Это уж твоя забота будет, что с алмазами делать. Если кто и подорвёт рынок, так только ты сам. Но твоё неожиданное предложение насчёт кристалла напомнило мне, что в руках Велеса всё ещё остаётся моя хоть и не особо любимая, но всё-таки жена. А, кроме смерти, ей там разве что только дополнительные мучения уготованы. Я всё же не настолько плохо к ней отношусь. Если её как-то можно с твоей помощью вытащить, я был бы тебе крайне признателен.
– Не вопрос, – в голосе Михаила не было и тени сомнения, – только сам ты со мной не пойдёшь, уж извини. Для меня это не более чем прогулка, а ты здесь обычный смертный. Единственное, мне требуется знать место, где её содержат.
Неожиданно зал ощутимо тряхнуло, и в сопровождении глухого рокота с потолка посыпалось каменное крошево. Слава богу, что никого пока не задело.
– Немедленно все в капсулу! – выкрикнул Михаил. – Ваше подземелье, похоже, обнаружили, и нас вот-вот завалит!
Повторного приглашения не потребовалось. Все стремглав вскочили на ноги и бросились к двери. Едва последний из бегущих успел запрыгнуть в спасительную капсулу, с кровли зала начали валиться уже не пыль и отдельные камешки, а практически весь потолок. Некоторые глыбы, от падения которых всё вокруг тряслось и содрогалось, были размером с корову и даже больше, и прежде чем проём захлопнулся, внутрь успело нанести кучу пыли и мелких осколков.
– Быстро же они сориентировались, – с огорчением констатировал Михаил, подходя к летающей плите и набирая на ней какую-то комбинацию. – Исчезнув у них из-под носа наверху, мы привлекли к этому месту повышенное внимание. Ваши противники, видимо, успели прозондировать грунт над обрывом, обнаружили подземные пустоты, и теперь, вполне логично предположив, что мы скрылись именно в них, не разыскав сюда входа, пошли самым радикальным путём, начав то ли делать свой собственный, то ли уничтожать сами пустоты. Больше похоже на второе, иначе действовали бы намного аккуратнее.
– Жаль, – Илья покачал головой, – я даже не успел толком тут осмотреться. Наверняка где-нибудь что-нибудь полезное осталось.
– Вряд ли существует что-то такое, чего ты не сможешь воссоздать при необходимости, – попытался успокоить его Михаил.
– Кроме того, о чём я ничего не знаю. Интересная деталь, кстати, – Илья немного нахмурился, – я сейчас попытался ликвидировать попавшую внутрь грязь, но ничего не выходит.
– А чего ты ждал? Здесь же закапсулирована та среда, в которой мы находились, – попытался объяснить неудачу Михаил. – Через закрытый капсульный модуль, как извне, так и изнутри, проникает только реликтовое поле. Ну, есть такая всепроникающая материя, сущность, субстанция. В общем, подложка всего мироздания, – добавил он, заметив недоумевающие взгляды, которые теперь стали ещё более недоумевающими. Короче, будет время, попытаюсь объяснить, но сразу оговорюсь, что и сам не больно-то в этой кухне разбираюсь. Не моя вотчина.
Капсула снова открылась, и за её пределами в лучах послеполуденного солнца раскинулся цветущий парк, разрезанный на сектора несколькими посыпанными мелким щебнем аллеями. Аллеи сходились на центральной площадке, отстоящей от капсулы метров на тридцать. В её центре под перекрещивающимися и переливающимися на свету струями возвышался фонтан, выполненный в виде гигантской раковины, отливающей перламутром. По её краям кружком рассредоточилась дюжина светло-зелёных русалок, казавшихся живыми. Именно из их ладоней, вытянутых вверх и в сторону центра купели, словно они что-то подбрасывали, и вылетали те самые водяные струи, по дуге падающие вниз, не долетая до края раковины.
Метрах в пятнадцати правее фонтана, если смотреть со стороны капсулы, стояла просторная открытая беседка, увитая со всех сторон густыми лианами с крупными фиолетовыми цветками. В её центре располагался белоснежный круглый стол, вокруг которого были небрежно расставлены такие же белоснежные лёгкие кресла числом шесть.
Дальше за фонтаном, в конце одной из аллей, виднелся небольшой двухэтажный дом, формой бордовой крыши напоминающий пагоду. Стены были белыми, а окантовка окон и дверей тоже бордовой.
Тихое упругое гудение оторвало восторженные лица от созерцания местных красот. Виновником оказался Илья, который, дорвавшись до магии, внезапно окутался золотистым сиянием и взмыл вверх, штопором ввинтившись в небо и быстро превратившись в крохотную точку. Описав над парком широкий круг, точка вновь увеличилась, и довольный маг вновь стоял рядом со всеми.
– Работает, – на лице бывшего языческого бога читалось если и не блаженство, то, как минимум удовлетворение. – Только я так и не смог понять, где мы. Вокруг этого парка всё выглядит необитаемым.
– Так и есть, – подтвердил Михаил. – Это, так сказать, одно из моих укромных местечек для релаксации.
– И что, здесь в самом деле больше никого нет? – поинтересовался Илья.
– Во всяком случае на этом континенте, – подробнее Михаил объяснять не стал. – Вы пока располагайтесь, а мне, пожалуй, пора отправляться за твоей женой, только сначала хотя бы примерно укажи место, где вас держали.
Илья моментально выхватил из воздуха лист бумаги с уже готовым наброском пути, по которому он со Стэфой бежал из плена.
– Посмотри, – попросил он спасшую его девушку, попутно сотворив для неё фломастер, – ты всё-таки там почти десять лет провела, уж точно лучше меня ориентируешься.
Стэфа кивнула и быстро подрисовала дополнительные ориентиры, уточнив заодно расстояния.
– Как-то это всё неправильно, – заговорил долго уже молчавший следопыт. – Нас там ждут, сгорая от волнения и неизвестности, а мы тут что, праздности предаваться будем? Нельзя ли нас по дороге вернуть к тому месту, откуда начался наш поход под колпак?..
Михаил вопросительно посмотрел на Илью, очевидно, считая его среди своих гостей за главного.
– А ведь Габриэль абсолютно прав, – согласился тот. – Негоже нам друзей и сподвижников в неведении и терзаниях держать, когда моя глупость и самонадеянность столь удачно разрешилась. Можешь нас всех там высадить?
– Рисуйте, где это, – предложил Михаил вместо ответа…
* Подробно история Михаила изложена в романе «Укус Комара».