Isabel Allende EL ORO DE TOM;S VARGAS del libro «LOS CUENTOS DE EVA LUNA» перевод с испанского
До того, как началось стремительное наступление прогресса, те, кто имели кое-какие сбережения, закапывали их в землю - это был единственный известный способ хранения денег, позже, люди начали доверять банкам. Когда проложили дорогу, и до города проще всего было добираться на автобусе, владельцы меняли свои золотые и серебряные монеты на разрисованные бумажки и прятали их в сейфы, как будто бы это были сокровища.
Томас Варгас громко смеялся над такими, потому, что он не доверял этой системе. Время подтвердило его правоту. Когда пришел конец правительству Благосостояния, которое руководило страной без малого тридцать лет, упомянутые купюры потеряли всякую ценность и многие владельцы оклеивали ими стены, обесцененные банкноты служили свидетельством их наивности. В то время как остальные писали письма новому президенту, жаловались в различные журналы и газеты на массовый обман с новыми деньгами, Томас Варгас хранил свои золотые морокотас* в надежном месте, хотя по-прежнему производил впечатление нищего скряги. Это был мужчина без чести, он брал деньги в долг и не возвращал их. Не смотря на то, что его дети голодали, а жена одевалась в лохмотья, он носил шляпу и курил сигары как кабальеро. Он даже не платил за обучение, его шестеро детей получили бесплатное образование благодаря Учительнице Инес, которая решила, что пока она находится в здравом уме и может работать, ни один деревенский ребенок не останется безграмотным. Невзирая на возраст, он оставался хулиганом, пьяницей и бабником. Варгас чрезвычайно гордился тем, что его слава мачо разнеслась по всей округе, и каждый раз, теряя рассудок от пьянства, он выходил на площадь и горлопанил изо всех сил имена соблазненных девушек и ублюдков, в чьих жилах текла его кровь. Если верить тому, что он говорил, то их было около трехсот, потому что каждый раз он давал им другие имена. Несколько раз его забирали в участок, где Лейтенант выписывал ему пару горячих по ягодницам, для того, чтобы посмотреть, не улучшиться ли его характер, но это действовало не больше чем наставления священника. В действительности, он уважал только Риада Алаби, хозяина магазина, поэтому соседи бежали к арабу, если в доме Варгасов творилось неладное. В этих случаях араб оставлял прилавок и с небывалой поспешностью закрывал лавку, он появлялся, пыхтя от неприятной обязанности, и наводил порядок на ранчо скандалиста. От него не требовалось долгих разговоров, достаточно было одного появления старого торговца, чтобы усмирить хозяина. Риад Алаби был единственной возможностью пристыдить этого подлеца.
Антония Сьерра, жена Варгаса, была на двадцать шесть лет моложе его. Ей было около сорока, но она выглядела очень потрепанной, почти без зубов, ее выносливое тело мулатки было деформировано тяжелой работой, родами, абортами, хотя все еще сохраняло следы былой стройности и остатки красоты, а привычка ходить с высоко поднятой головой, и огромная гордость не допускали никаких проявлений жалости по отношению к ней. Она едва успевала выполнять свою ежедневную работу, Антония занималась детьми, садом, птичником, подрабатывала, готовя обеды для полиции, стирая чужое белье, и убирая в школе. Иногда она шла вся покрытая синяками, и хотя никто не спрашивал, все в Агуа Санта знали, что это следы от побоев ее мужа. Только Риад Алаби и Учительница Инес осмеливались делать ей скромные подарки. Находя предлог для того, чтобы не обидеть женщину, они дарили ей одежду, пищу, тетради и витамины для детей.
Множество унижений вытерпела Антония Сьерра от своего мужа, включая и то, что он поселил одну из своих любовниц в собственном доме.
Конча Диас, приехала в Агуа Санта одним из грузовиков, принадлежащих Нефтяной компании, она выглядела отчаявшейся и грустной, как призрак. Водитель сжалился, увидев ее стоящую на дороге, босиком, с узлом за спиной, беременную. Проезжая через деревню, грузовик остановился около магазина, поэтому Риад Алаби первым узнал о сути этого дела. По тому, как она бросила свой узел на прилавок, торговец догадался, что эта девушка пришла, чтобы остаться. Она была очень юной, смуглой, невысокой, с копной вьющихся, выгоревших на солнце волос, которые долгое время не знали прикосновения расчески. Также как и всем своим клиентам, Риад Алаби предложил ей присесть на стул, подал освежающий ананасовый сок и приготовился выслушать рассказ о ее приключениях и несчастьях, но девушка говорила мало, она только сморкалась, уставившись в пол, слезы без остановки текли по щекам и обвинительные строки застревали между зубов.
В конце-концов араб понял, что она хочет видеть Томаса Варгаса, и они направились в таверне. Риад Алаби караулил Варгаса у двери, и едва тот появился, схватил за руку и подтолкнул к незнакомке, не давая ему времени, чтобы оправиться от испуга.
– Девушка говорит, что ребенок твой – сказал Риад Алаби, тем мягким тоном, которым обычно говорил, когда был возмущен.
– Это нельзя доказать, турок. Всегда известно кто мать, но насчет отца – никогда нет уверенности – ответил Варгас смущенно, но достаточно твердо, сопровождая слова хитрым подмигиванием, которое никто не оценил.
На этот раз женщина зарыдала с большим воодушевлением, бормоча, что не отправилась бы в такое дальнее путешествие, когда бы ни была уверенна кто отец будущего ребенка.
Риад Алаби сказал Варгасу, что если он не имеет стыда, будучи в возрасте деда этой девушки, и если он думает, что люди в который раз будут отвечать за его грехи, то он ошибается, но когда плач девушки стал громче, он добавил, что все знают какая молва о нем идет.
–Хорошо, детка, замолчи. Ты можешь остаться в моем доме на некоторое время, по крайней мере, пока не родишь – предложил ей Алаби.
Конча Диас, зарыдала еще громче и заявила, что она не будет жить ни в каком другом месте, а только с Томасом Варгасом, поэтому она и приехала сюда. Воздух остановился в магазине, воцарилось долгое молчание, были слышны только шум вентиляции на крыше и всхлипывания женщины, никто не осмеливался сказать ей, что старик был женат и имел шестерых детей. Наконец Варгас схватил узел путешественницы и подал руку, чтобы помочь подняться на ноги.
– Прекрасно, Кончита, если ты этого хочешь, то нечего больше говорить. Идем ко мне в дом, сейчас же – сказал он.
Таким образом, вернувшись с работы Антония Сьерра обнаружила другую женщину, отдыхающую в ее гамаке, и впервые у нее не хватило гордости для того, чтобы скрыть обиду. Ее оскорбления покатились по главной улице, их эхо достигло площади и проникло во все дома, оповещая, что Конча Диас была грязной крысой и что Антония Сьерра сделает ее жизнь невыносимой, вплоть до того, что вернет ее в тот ручей из которого еще никто не выходил, и если бы она думала, что ее дети будут жить под одной крышей с опоссумом то это было бы большим сюрпризом, потому что она никакая не деревенщина и ее мужу лучше быть осторожным, потому что она пережила много страданий и разочарований, во имя своих детей, бедных, невинных, но с нее хватит, и сейчас все узнают, кто такая Антония Сьерра.
Жизнь этой семьи на ранчо никогда не была приятной, но с приходом любовницы она превратилась в бесконечные мучения. Антония проводила ночи, скрутившись в кровати, рядом со своими детьми, извергая проклятия, в то время как ее муж храпел рядом, обнимая девушку. С восходом солнца, Антония должна была вставать, варить кофе, замешивать тесто для кукурузных лепешек, отправлять детей в школу, ухаживать за садом, готовить полицейским, стирать и гладить.
Она выполняла все эти задания как автомат, между тем ее душа источала горькие молитвы. Поскольку она отказалась готовить еду для своего мужа, Конча, взяла эту обязанность на себя и готовила когда другая уходила, чтобы не встречаться с ней возле кухонного очага. Ненависть Антонии Сьерра была так велика, что некоторые в деревне считали, что она убьет свою соперницу и пошли просить Риада Алаби и Учительницу Инес, чтобы они вмешались пока не слишком поздно.
Однако все произошло не так. Через два месяца живот Кончи стал похож на тыкву, вены на опухших ногах были готовы лопнуть и она много плакала, потому что чувствовала себя одинокой и испуганной. Томас Варгас устал от этих слез, и решил приходить домой только ночевать. Когда исчезла необходимость готовить пищу, Конча потеряла последний стимул, для того чтобы вставать и одеваться, она лежала в гамаке и смотрела в потолок, не имея сил добраться до кофе. В первый день Антония не обращала на нее никакого внимания, но к вечеру, передала тарелку супа и стакан горячего молока с одним из своих детей, чтобы не судачили, что под ее крышей кто то умер от голода.
Это повторилось несколько раз, и через несколько дней Конча поднялась чтобы поесть вместе с остальными. Антония делала вид, что не видит ее, но, по крайней мере, прекратила выкрикивать оскорбления и потрясать воздух при появлении соперницы, постепенно она начала жалеть Кончу. Когда она заметила, что девушка с каждым днем делается все тоньше, и становится похожей на бедное чучело с огромным животом и глубокими темными кругами вокруг глаз, то начала резать своих кур, чтобы варить для нее бульон, и как только закончилась птица, она сделала то, чего никогда раньше не делала, попросила помощи у Риада Алаби.
– Я родила шестерых, у меня были тяжелые роды и выкидыши, но никогда не видела, чтобы кто-то так болел во время беременности – объяснила она, покраснев – от нее остались только кости, турок, она не может проглотить пищу, ее постоянно выворачивает. Не то, что бы меня это заботило, я не имею к этому никакого отношения, но что я скажу ее матери, если встречусь с ней на том свете? Я не хочу отвечать перед ней.
Риад Алаби отвез больную в госпиталь своим фургоном и Антония их сопровождала. Они вернулись с полной сумкой разноцветных таблеток и новым платьем для Кончи, потому что ее старое нельзя было натянуть ниже пояса. Несчастье другой женщины заставило Антонию Сьерра вновь пережить фрагменты своей молодости, свою первую беременность и то же насилие.
Глядя на свое прошлое, она хотела, чтобы будущее Кончи Диас не было таким мрачным как у нее. Антония не испытывала гнева, а только тихое сострадание, она начала обращаться с девушкой как со сбившейся с пути дочерью, властно, с едва скрываемой нежностью. Девушка приходила в уныние от пагубных изменений своего тела, деформации, которая вышла из-под контроля, этого стыда из-за проблем с мочеиспусканием и утиной походки, этого неконтролируемого отвращения и желания умереть. Несколько дней она просыпалась, чувствуя себя такой больной, что не могла встать с постели, тогда Антония ухаживала за ней, а в то время когда уходила на работу поручала ее заботам своих детей, но случалось, что Конча просыпалась бодрой, тогда изнуренную Антонию ждали готовый ужин и чистый дом. Девушка подавала ей кофе, и пока она пила напиток оставалась на ногах, глядя на нее глазами благодарного животного.
Малыш родился в городской больнице, потому что он не хотел приходить в этот мир самостоятельно, и нужно было разрезать Кончу Диас чтобы достать его. Антония оставалась с ней восемь дней, на протяжении которых Учительница Инес заботилась о ее ребятишках. Обе женщины вернулись домой в фургоне Риада Алаби, и вся Агуа Санта вышла поприветствовать их. Мать шла улыбаясь, а Антония исполняла роль бабушки, с радостными возгласами женщина показывала новорожденного и объявляла, что он будет крещен Риадом Варгасом Диасом, в честь турка, потому что без его помощи мать не приехала бы вовремя в родильный дом и именно он взял на себя расходы, в то время как родной отец малыша отец был глух и притворялся еще более пьяным чем обычно, чтобы не откапывать спрятанное золото.
Две недели спустя Томас Варгас потребовал, чтобы Конча Диас вернулась к нему в гамак, не взирая на то, что женщина имела свежий шов и носила повязку на животе, но Антония Сьерра стала напротив подперев кулаками бока, она решила первый раз в жизни помешать старику сделать так как ему заблагорассудится. Рука мужа потянулась к ремню, чтобы выпороть ее как обычно, но она не позволила ему закончить движение и удержала его руку с такой силой, что мужчина отступил, удивленный. Эта нерешительность стала для него концом, потому что теперь она узнала кто сильнее. Между тем, Конча Диас, оставила сына в углу, и подняла тяжелый глиняный горшок, намереваясь разбить его о голову Варгаса. Мужчина понял свою оплошность, разразившись бранью, он покинул ранчо. Вся Агуа Санта узнала о том, что произошло, потому что он сам рассказал об этом девушкам из борделя, которые также разболтали, что Варгас уже ни на что не годен и его слава жеребца была чистым бахвальством, и не имела никаких подтверждений.
Начиная с этого случая, все изменилось. Конча Диас быстро оправилась, и пока Антония Сьерра была на работе, она присматривала за ребятишками, трудилась в саду и в доме.
Томас Варгас проглотил досаду и смиренно вернулся в свой гамак и спал в одиночестве. Оправившись от огорчения, он начал дурно обращаться со своими детьми и говорил в таверне, что женщины как мулы, стоит только поднять палку, но дома больше их не трогал. В сильном подпитии он кричал, так что было слышно на все четыре стороны, о преимуществах двоеженства. Священнику пришлось посвятить несколько воскресений тому, чтобы проповедовать с амвона христианскую добродетель моногамии, опровергая заявления Варгаса, он грозил ему муками ада.
В Агуа Санта могли мириться с тем, что мужчина жестоко обращается со своей семьей, ленив, скандален и не возвращает взятые взаймы деньги, но игорные долги были священны. Во время петушиных боев аккуратно сложенные банкноты держали между пальцев, чтобы все могли видеть их, во время игры в домино, кости и карты они лежали на столе слева от игрока.
Иногда водители грузовиков из Нефтяной компании останавливались, чтобы сыграть партию в покер, и хотя они не показывали деньги, прежде чем уехать оплачивали все долги до последнего сентимо. По субботам приезжали охранники из тюрьмы в Санта Мария, чтобы посетить бордель и оставить в таверне свое недельное жалование. Ни один из них, хотя они были большими разбойниками, чем их подопечные, не осмеливался играть, если не мог заплатить. Никто не нарушал это правило.
Томас Варгас ставок не делал, но любил наблюдать за игроками, он мог часами следить за игрой в домино, и был одним из первых, кто обосновывался на петушиных боях и следил за номерами лотереи, которые объявляли по радио, но никогда не покупал лотерейные билеты. Его огромная жадность служила защитой от этого соблазна. Между тем, когда союз между Антонией Сьерра и Кончей Диас окреп, а его мужские силы окончательно угасли, он предался игре. Поначалу он делал жалкие ставки и только самые бедные пьяницы принимали его в игру, но в картах ему везло больше, чем с женами и вскоре в него вселилось безумие легких денег, он начал разлагаться до самой сути своей мелочной природы. В надежде разбогатеть одним махом, волею фортуны, и вернуть почти утраченную иллюзию триумфа – свою утраченную репутацию племенного жеребца, он начал увеличивать риски. Вскоре он оказался среди самых отчаянных игроков, которые не выходили из-за игорного стола, в то время как остальные периодически сменяли друг друга.
Томас Варгас не выкладывал банкноты на стол, как это было принято, но платил когда проигрывал.
Нищета в его доме усугублялась и Конча тоже пошла работать. Дети остались одни. Учительнице Инес пришлось кормить их, чтобы они не бродили по деревне и не приучались просить милостыню.
Все изменилось к худшему для Томаса Варгаса, когда он принял вызов Лейтенанта и после шести часов игры выиграл двести песо. Офицер конфисковал зарплату своих подчиненных, чтобы оплатить долг. Он был смуглым, хорошо сложенным, с моржовыми усами, в кителе, который носил всегда расстегнутым для того, чтобы девчонки смогли оценить его волосатый торс и коллекцию золотых цепочек. Никто не уважал его в Агуа Санта, потому что он был человеком с непредсказуемым характером и брал на себя полномочия изобретать законы согласно своему капризу и выгоде. До его прихода, тюрьма представляла собой пару комнат, предназначенных для того, чтобы провести ночь после ссоры – в Агуа Санта никогда не было серьезных преступлений и единственными злоумышленниками были заключенные, которые останавливались здесь на пути в тюрьму Санта-Марии – но Лейтенант следил, чтобы никто не прошел через его заведение без хорошего тумака.
Благодаря этому, люди испытывали страх перед законом. Он был огорчен потерей двухсот песет, но отдал деньги без колебаний и даже с некоторой элегантностью, потому что даже он, наделенный властью, не мог встать, из-за стола, не заплатив.
Два дня Томас Варгас хвастался своим триумфом, до тех пор, пока Лейтенант уведомил, что ожидает его в субботу, надеясь взять реванш.
– На этот раз ставка должна быть в тысячу песо – заявил полицейский таким властным тоном, что другие, вспоминая тумаки, полученные в тюрьме, не осмеливались спорить с ним. В субботний вечер таверна была переполнена людьми.
В этой толчее и жаре не хватало воздуха и пришлось выносить стол на улицу, чтобы все смогли быть свидетелями игры. Никогда еще в Агуа Санта не делали таких огромных ставок и чтобы обеспечить чистоту процедуры, назначили арбитра – Риада Алаби. Он начал с того, что потребовал от публики отойти на два шага назад, чтобы воспрепятствовать малейшему обману, а также, чтобы Лейтенант и другие полицейские оставили оружие в тюрьме.
– Прежде чем начать, оба игрока должны выложить свои деньги на стол – потребовал арбитр.
– Достаточно моего слова, турок – ответил Лейтенант.
– В таком случае моего слова также достаточно – заявил Томас Варгас.
– Как будете расплачиваться, если проиграете? – хотел знать Риад Алаби.
- У меня есть дом в столице, если я проиграю, Варгас получит на него права уже завтра утром.
– Хорошо, а ты?
– Я расплачусь спрятанным золотом.
Эта игра была самым волнующим событием, которое случилось в деревне за многие годы. Вся Агуа Санта, включая стариков и детей, собралась на улице. Единственными, кто отсутствовал были Антония Сьерра и Конча Диас.
Ни Лейтенант, ни Томас Варгас не пользовались симпатией жителей деревни, им было все равно, кто выиграет, развлечение состояло в том, чтобы угадывать переживания обоих игроков и делать ставки на одного или на другого. В пользу Томаса Варгаса говорило то, что ему до сих пор везло в карты, но Лейтенант тоже имел преимущества, он был хладнокровен и имел репутацию задиры.
К шести вечера партия завершилась, она соответствовала всем установленным правилам. Риад Алаби провозгласил, что выиграл Лейтенант. Свою победу полицейский воспринял с тем же спокойствием, которое продемонстрировал неделю назад, когда потерпел поражение, ни одной насмешливой улыбки, ни одного лишнего слова, он просто сидел в кресле, ковыряясь в зубах ногтем мизинца.
– Ну, что же, Варгас, пришло время выкопать твое сокровище – сказал он, когда утихли крики зрителей.
Кожа Томаса Варгаса сделалась пепельной, рубаха промокла от пота, и казалось, что воздух не может войти в его тело, он заостряет во рту. Два раза он пытался подняться на ноги, но падал на колени, и Риаду Алаби пришлось поддержать его. Наконец он собрался с силами и шагнул в направлении дороги, сопровождаемый Лейтенантом, полицейскими, арабом, Учительницей Инес и почти всеми жителями деревни, которые образовали шумную процессию.
Они прошли несколько миль, затем Варгас свернул направо, углубляясь в зеленые заросли, которые окружали Агуа Санту. Здесь не было тропы, но он шагал без особых сомнений между деревьев и гигантских папоротников пока не достиг ложбины, едва заметной, потому что сельва служила непроницаемой ширмой. Там он остановил толпу, и вместе с Лейтенантом спустился в ложбину. Хотя солнце клонилось к закату, стояла влажная жара и духота. Варгас подал знак, чтобы его оставили наедине, он опустился на четвереньки и скрылся под большим филодендроном с огромными мясистыми листьями.
Прошла долгая минута, прежде чем послышался его крик. Лейтенант присел между листьев, схватил Варгаса за лодыжки и потянул.
– Что случилось!
– Его нет, нет! Клянусь мой Лейтенант, я ничего не знаю, меня обокрали, украли мое сокровище! – и разрыдался как вдова, так безутешно, что даже не обратил внимания на тумаки, которыми наградил его Лейтенант.
– Козел! Ты мне заплатишь! Клянусь матерью, ты мне заплатишь!
Риад Алаби бросился вниз и удержал Лейтенанта за руку, прежде чем тот превратил несчастного в месиво. Ему удалось убедить Лейтенанта сохранять спокойствие, потому что побоями проблему не решить. Кости Томаса Варгаса отказывались слушаться из-за пережитого ужаса, он заливался слезами и так шатался и терял сознание, что араб вынужден был нести его на руках почти всю обратную дорогу, пока, в конце концов, не доставил его на ранчо. В дверях виднелись Антония Сьерра и Конча Диас, они сидели в плетенных креслах, пили кофе и смотрели как сгущаются сумерки. Услышав о том, что произошло, они не высказали ни малейших признаков тревоги и спокойно продолжили пить кофе.
Томас Варгас пролежал в лихорадке больше недели, бредя золотыми морокотас и открытыми картами, но он имел сильную природу и вместо того, чтобы умереть от горя, как все предполагали, он выздоровел. Когда он начал вставать с постели, то несколько дней не решался выходить но, в конце концов, его любовь к развлечениям была намного сильнее, чем благоразумие, он взял свою шляпу, сплетенную из пуха инги** и все еще дрожа и пугаясь, вошел в таверну. Этой ночью он не вернулся домой и два дня спустя кто- то принес весть о том, что Варгаса убили в той самой ложбине, где он прятал свои сокровища. Его нашли в канале, изрезанного мачете, словно крупная дичь, все догадывались, что рано или поздно он закончит свои дни именно так.
Антония Сьерра и Конча Диас похоронили его без больших признаков горя и без помощи Риада Алаби и Учительницы Инес, которые пришли чтобы сопровождать их, а не для того чтобы воздать посмертную честь тому, кого презирали при жизни. Обе женщины продолжали жить вместе, всегда готовые помогать друг другу в воспитании детей, и в ежедневных заботах. Вскоре после похорон они купили кур, кроликов и свиней, поехали в город на автобусе и вернулись с новой одеждой для всей семьи. В этот год женщины обустроили ранчо новыми столами, привели в порядок комнаты, выкрасив стены в синий цвет, а после установили газовую плиту на кухне, они начали готовить пищу на продажу. Каждый полдень вместе со всеми детьми они уходили из дома, их кушанья продавались тюрьме, в школе, на почте, а если оставались лишние порции, то и в магазине Риада Алаби. Таким образом, они выбрались из нищеты и стали на путь процветания.
*Морокотас (сленг) – монеты, деньги
**Инга (Inga Willd.) — род деревьев и кустарников из подсемейства мимозовых семейства бобовых. Известно до 140 видов, уроженцев Вест-Индии и тропической Америки. Листья перистые; цветы собраны или головками, или в шаровидные зонтики, или в колосья, у многих видов они крупные и сильно мохнатые.