Воскресенье – лучший день недели. И не потому, что у всех он выходной. Вы замечали, что, как правило, именно в воскресенье стоит отличная солнечная погода, а по телевизору показывают лучшие фильмы, и по телефону тебе звонят по очереди все твои друзья, а дома всегда пахнет вкусным, и вообще на душе ощущение какого-то праздника.
Правда, именно сегодня у меня на душе не было ощущения праздника. Я почему-то вспомнил Данькиных родителей, и подумал, что им совсем не весело сейчас. И радоваться в то время, когда другие грустят, было как-то не по-человечески.
Проснулся в этот день я довольно поздно. Ночью спал плохо, снились какие-то кошмары, и я полночи проворочался в постели с боку на бок.
Родители меня будить не хотели, поэтому из их комнаты почти не раздавалось ни звука. Я встал с постели, оделся и вышел на кухню.
Так и есть – мама вязала новый свитер, периодически поглядывая в маленький телевизор на холодильнике. Там в это время шла какая-то кулинарная передача. Папы дома не было.
— Где папа? – спросил я сонным голосом.
— Уехал искать удочки. Собирается на рыбалку на следующие выходные. Поедешь с ним?
— Еще не знаю. У меня могут быть дела.
— Какие еще такие дела? – мама подняла на меня удивленные глаза, на минуту оторвавшись от вязания.
— Какие-какие, важные вот какие! Могут же у меня быть свои дела, — обиженно сказал я. Но мама иронически улыбнулась, и я быстро остыл.
Мне кажется, что родители меня до сих пор принимают за младенца, ну или за какого-то малыша, который из дому не может выйти без особого разрешения. А между тем, мне уже целых 15 лет! Как сказала бабушка – я уже «взрослая самостоятельная личность». Так считала она, и я. Но больше, похоже, никто.
В общем, я взял чашку кофе и с важным видом, удалился в свою комнату. На глаза мне попались компакт-диски. Те самые, которые я взял у Даньки. Я начал их перебирать. Некоторые были подписаны от руки, на них Данька, видимо, сам записывал программы, которые были ему нужны. На некоторых были компьютерные игры. Их я отложил в сторону, чтобы потом запустить и посмотреть.
Внимание мое привлек толстый пластиковый холдер с дисками, который затесался в самую середину стопки. Я открыл змейку, а оттуда, вместо дисков, вдруг выпали листки из записной книжки. Судя по каракулям – это был почерк Даньки. Только в нашем возрасте можно писать таким неразборчивым почерком, который мой папа сравнивал с «рукой терапевта», а мама выражалась просто, но ясно — «как курица лапой».
Вот это очень интересно! – подумал я. Удивительно, что никто раньше не обнаружил Данькины записи. Я поднял с пола рассыпавшиеся листки, и на самой первом из них прочитал какой-то диалог, записанный Данькиной рукой:
« — Значит, все нереально?
— А что есть реальность, и как определить ее? Весь набор ощущений — зрительных, осязательных, обонятельных — это сигналы рецепторов,
электрический импульс, воспринятый мозгом…»
Хм, где-то я уже слышал это. Но только, когда и где?
Я сложил листки обратно в холдер, и решил позже во всем этом разобраться. В три, как говорила Маша, на «Большевике» собирается интересная компания. Мне было страшновато туда идти, но поскольку я уже дал обещание Маше, то отступать было поздно.
Я решил надеть свои синие джинсы и кроссовки. Была у меня мысль взять с собой еще что-то потяжелее. Мало ли какой народ там собирается, вдруг что – дам по башке, чтобы не приставали. Но потом передумал, мне это все равно не поможет, я в этом плане невезучий.
Вот взять такой случай, в прошлом году гуляли мы с приятелем Валеркой недалеко от нашего дома. Тут двое пристали к нам. Я, конечно, не растерялся и врезал, со всего маху, одному из них в ухо. А ему хоть бы что, он повернулся и тут же дал мне в челюсть. В результате – у меня была разбита губа, рассечен подбородок, и, в довершение ко всему, оказалось, что еще и сломан палец. Вот так, скажите теперь – везучий ли я?
В общем, я решил – будь, что будет. Оделся и пошел. Маме не стал говорить куда иду, чтобы не волновалась. Сказал лишь, что вернусь не поздно.
А Машка-то, молодец, не струсила! Ровно в три, как мы и договаривались, она стояла на троллейбусной остановке, у моста.
— Я думала, ты не придешь, – сказала она, явно довольным голосом.
— Это почему? – насупился я.
— Думала, струсишь. Сейчас мало настоящих мужчин – сильных и смелых!
Мне стало смешно. Ну и народ, эти девчонки! Рассуждает так, словно ей уже лет тридцать! В жизни сама еще толком ничего не видела, а уже оценивает всех вокруг – этот такой, этот не такой…
Вслух, я, конечно, высказываться не стал. Еще обидится! Девчонки они все мнительные и обидчивые, чуть что – сразу в слезы.
— Ладно, уж, идем, – сказал я, снисходительно. – Какой у них там пароль?
— Этого я не знаю. Попробуем пройти так.
Через пять минут мы уже были у искомой двери. Выглядела она, скажу честно, неважнецки. И даже не верилось, что ею кто-то пользовался, настолько она была почерневшая, вся изъеденная ржавчиной.
— Постой, тут где-то была ручка, – сказала Маша, пытаясь что-то разглядеть в темноте.
Кажется, ей все же удалось найти что-то вроде звонка, потому что через пару минут мы услышали с той стороны двери шарканье, и легкое покашливание.
Дверь по-прежнему была закрыта. Нам не спешили открывать.
— Кого там принесло? – спросил голос.
— Это мы, – выступила вперед Маша.
— Мы? – переспросил голос. – Вы ошиблись. Всего хорошего!
— От Данилы! – почти выкрикнула Маша. Что вдруг побудило ее сказать имя Даньки – не знаю. Но это сработало.
Через минуту дверь со скрежетом открылась. На пороге стоял высокий и очень худой белобрысый парнишка с ежиком на голове, в коротких шортах и футболке в сеточку. Он поправил на переносице очки в черной оправе, словно желая нас лучше разглядеть.
— Я Маша. Меня Данила приводил, – взяла Машка снова в руки инициативу. Вот, бесстрашная девчонка! Море ей по колено…
— Вижу, – сказал белобрысый. – А это кто?
Я понял, что пора и самому сказать слово.
— Кто у вас тут главный? – напуская на себя небрежный вид, спросил я.
— Главных тут нет! – ответил очкарик.
— Это со мной, — вмешалась Машка.
Парнишка качнул головой, мол, ну, ладно, проходите. И закрыл за нами дверь.
Мы оказались в полной темноте. С минуту мне кто-то дышал в ухо. Потом зажглась свечка. Оказалось, белобрысый принес ее с собой.
— Идем за мной. Только аккуратно тут, пригибайте голову.
Мы шли какими-то узкими коридорами, больше похожими на туннель. Мне даже пришла в голову мысль, что неплохо было бы поставить метки на поворотах, какие-нибудь крестики мелом. Вдруг, обратно придется выбираться самим? Ни за что отсюда сам не выйдешь.
Наш проводник шагал вперед уверенными, широкими шагами, было хорошо заметно, что дорогу он знает прекрасно, и что свечу он взял не для себя, а скорее для нас – чтобы головы себе не поразбивали о нависающие трубы.
Я так и не понял, что это за помещение. Первая мысль была, что это старый коллектор – поскольку внизу пролегали толстые чугунные канализационные трубы. Стены были немного влажные – видимо сверху сюда просачивалась вода. Сбоку вдоль стен тянулись кабели, скорее всего, высоковольтные – в толстой оплетке. Наши шаги создавали эхо, которое убегало вперед, и слышалось где-то в конце коридора.
Наконец, мы вышли в какой-то бетонный бункер, где уже было много света. Здесь была куча всякой мебели, словно, притащенная сюда со всех городских помоек: покосившиеся шкафы, продавленные кресла без ножек, колченогие тумбы и даже, невесть откуда взявшаяся здесь, одна барная стойка.
Среди всего этого барахла я не сразу разглядел обитателей этого «Острова погибших кораблей». Впрочем, их было немного.
На нас не сразу обратили внимание.
— Посидите пока вон там, — наш проводник махнул рукой в угол за шкафом, где виднелась деревянная, видавшая виды, четырехкресельная секция, какими обычно обставляют деревенские клубы отдыха.
— Это Немец, — шепнула мне Машка, как только мы сели.
— Вот этот, «ежиком»? – переспросил я.
— Ага, он.
— Почему такое странное имя?
— Немец, потому что! – Маша пожала плечами так, будто я задал глупый вопрос.
Только сейчас я обратил внимание, что парнишка, действительно, выделялся своей внешностью, не очень напоминавшей славянскую – вытянутое лицо с впалыми щеками, острый взгляд ярко-голубых глаз из-под бесцветных бровей и маленький сдвоенный подбородок. Впрочем, не он один тут был такой оригинал.
— Вот этот, у барной стойки, Рамзес – Данька с ним хорошо знаком, – снова зашептала Маша. – Он здесь живет сам, и приехал сюда один. Кажется, его родители погибли на войне в Грузии.
— Рамзес – это настоящее имя? – с сомнением спросил я.
— Ну, да. Он ведь грузин! – уверенно сказала Маша.
Что-то я раньше не слыхал, чтобы у грузинов были такие имена. Кажется, Рамзесом звали египетского фараона, сына Бога Солнца, впрочем, может, я что-то и напутал.
— А кто вот этот, с косичками? На шамана очень похож…
Я кивнул на сидящего в стороне парня в странной бедуинской хламиде. На голове было не меньше сотни косичек. Он сидел неподвижно, скрестив ноги, и склонив голову. Не понятно было, то ли он слушал остальных, то ли медитировал.
— Это Леший. Так его тут зовут. Знаю о нем немного – Даня говорил, что он барабанщик, играет в известной рок-группе. Кстати, ты угадал, он, действительно, шаман. Его дедушка долгое время жил в одном африканском племени, а когда приехал, научил Лешку колдовать. Не знаю, правда это или нет. Он так сам рассказывал.
— Значит, тут все имеют какой-то дар?
— Точно не знаю. Возможно. Вот, например, Рамзес. Он умеет видеть будущее. Он рассказывал, что этот дар пришел к нему от матери. А она получила его от своей матери, то есть, он передается в роду по наследству.
— А какой дар у Немца?
— У него вообще нет талантов в области магии. Кажется, он в это даже и не верит.
— То есть, как?! А что же он здесь делает?
— Ну, во-первых, он открыл это место. А во-вторых, он отличный механик. Нет такой техники, которую бы он не смог починить. Его за это очень уважают. Поэтому, он тут на особых правах. И к его мнению всегда прислушиваются.
Несколько ламп, одетых в стеклянные колпаки с металлическими сетками, замерцали. На несколько секунд помещение погрузилось во тьму. И когда свет снова появился, в зале возник, невесть откуда взявшийся, худощавый парень с рюкзачком.
Могу поклясться, что из коридора, которым пришли мы, никто не входил. Это означало, что здесь был не один выход.
Этот странный паренек в маленьких круглых черных очках, присел с краю, не снимая рюкзака, и уставился в одну точку, совершенно не обращая внимания на остальных.
— А это Максим. Совершенно уникальный тип, – снова зашептала Маша. – Он слепой, но при этом все видит.
Я от удивления раскрыл рот.
— Он потерял зрение в детстве. Даня говорил, что Макс ослеп от взрыва газового баллона. Во дворе, где он играл, строители оставили без присмотра несколько баллонов для сварки. Кто-то бросил сигарету, и, в общем… Это было лет пять назад.
— Как же он может видеть, если он слепой? – спросил я.
Маша усмехнулась.
— Да он видит лучше нас с тобой. Он видит даже то, что мы никогда увидеть не сможем. Сквозь любые стены. В общем, человек-рентген, его тут все именно так называют.
Я когда-то читал о том, что у людей, потерявших, например, зрение, организм в качестве компенсации активно развивает другой орган – например, слух. И слух такого человека обостряется настолько, что человек начинает слышать даже то, что обычному человеческому уху не под силу. Например, стук колес паровоза за много километров, или крики птиц, или даже биение человеческого сердца.
Кто-то мне рассказывал о человеке, который, будучи слепым, открыл для себя огромный мир запахов. И именно они стали его проводником, он ощущал присутствие человека, знал, на каком расстоянии он находится, и даже что на нем одето. Он ощущал также запахи пробегавших мимо собак и пролетающих птиц. По запаху он мог определить, в какой части города он находится, и даже с точностью определить время. В конце концов, он стал работать поваром в ресторане. И его меню были самыми лучшими в городе.
Но я никогда не слышал, чтобы человек, будучи слепым, стал видеть то, что нельзя было ощутить, ни одним органом чувств. Впрочем, тут было много удивительного. И мне очень хотелось во всем этом разобраться.
— Маша, а зачем они тут все собираются?
— Я и сама не знаю. Просто рассказывают друг другу, что вокруг происходит. Они считают, что видят мир совсем не таким, как другие люди.
— А Даня зачем сюда приходил?
— Потому что и он такой же, как они.
— А ты?
— Я? Что ты имеешь в виду?
— Ну, зачем ты сюда приходила?
— Я приходила сюда с Даней.
— И это все?
Маша замялась. И я почувствовал, что она что-то не договаривает.
— Ну, вообще-то, я тоже немножко… умею, в общем, читать чужие мысли.
Я с удивлением посмотрел на нее.
— Ты серьезно?
— Ну, это не всегда у меня получается. Но иногда могу. Главное – настроиться на волну человека. У некоторых они открыты, как книга – читай, не хочу. У других, наоборот – все наглухо закрыто, как люки в танке!
Она улыбнулась.
— Мы с Данькой так познакомились. В галерее. Я вдруг прочитала его мысли. А он – мои. Так смешно стало!
Вот чудная! Я бы точно веселиться не стал, если бы мои мысли кто-то вдруг стал читать. Мне кажется, приятного тут мало!
— А ты? – вдруг спросила меня Маша.
Я растерялся. И не знал, что ответить. Совсем не хотелось, чтобы меня приняли за сумасшедшего.
— Как тебе сказать… Боюсь, ты не поймешь.
— А ты не бойся! Не глупее тебя!
Я немного подумал, и решился. В конце концов, не так уж важно, будет она знать или нет – может, мы с ней и вообще больше не встретимся.
— Я общаюсь с одним… ну, духом, в общем.
Маша с неподдельным интересом посмотрела на меня.
— Ого! Вот, как!
Меня приятно удивила ее реакция. В общем, получалось так, что я тоже особенный. И вроде тут и не случайно вовсе.
— Значит, ты с ним разговариваешь?
— Да, когда он приходит – мы разговариваем.
— А как он выглядит?
— Каждый раз по-разному. Но точно не как привидение с мотором!
Это была шутка, но Маша даже не улыбнулась. Видно было, что она очень серьезно воспринимает все то, что я говорю.
Я сделал серьезное лицо, и добавил:
— Он обещал мне помочь отыскать Даню.
— Да?! – Маша даже подпрыгнула на стуле.
— А ты думала, как мы с тобой смогли встретиться? Ведь это он привел меня в галерею, там, где была ты. И здесь мы оказались, видимо, тоже не случайно.
— В случайности я не верю, – задумчиво сказала Маша. Видно было, что на нее мой рассказ произвел большое впечатление. – Конечно, это было не случайно. Но только… как же я могу тебе помочь? Я и сама не знаю, где Данька может быть.
— Так, может, эти ребята знают, где он?— я кивнул в сторону компании юных гениев и вундеркиндов.
Словно услышав наш разговор, к нам подошел белобрысый.
— Меня зовут Рома. Я забыл представиться, — сухо произнес он, и протянул мне руку.
Я пожал ее, и назвал свое имя. Все формальности были соблюдены.
— Идем к нам. – Он кивнул в сторону ребят. – Сейчас будем чай пить.
Мы с Машей поднялись и направились за Романом.
Кроме уже известных мне персонажей – Лешего, Рамзеса и Макса там сидел еще один, о нем Маша мне ничего не рассказывала. Видимо, сама ничего не знала, или же это был тоже новичок.
Посреди бункера, в окружении старой мебели, ребята расселись по кругу, и получилось что-то вроде «поляны». Мне это навеяло сразу рассказы Майн Рида. На таких полянах, обычно, раскуривали «Трубку мира». Здесь, правда, никто курить не собирался. Но разговор предстоял, видимо, долгий.
— Ну, садитесь, пришельцы. Рассказывайте, с чем пришли, – сказал приглушенным тоном Рамзес, и, кивнул на свободные места в круге.
После того, как Маша мне немного рассказала об этой компании, я упокоился, и почувствовал себя значительно увереннее. Не так тут все было страшно, как мне думалось поначалу.
Мы сели. Все молчали, выжидательно уставившись на нас.
— Я ищу Даню, – коротко сказал я.
— Ты его друг?– спросил Рамзес, сверля меня взглядом своих иссиня-черных глаз.
Я помедлил. Его вопрос застал меня врасплох. Могу ли я назваться его другом? Ведь, на самом деле, мы едва знали друг друга, несмотря на то, что жили по соседству. И только сейчас, после его исчезновения, я узнал о нем так много, что казалось, действительно, знал его всю жизнь.
— Да, я его друг, – сказал я. Наверное, мне просто хотелось им быть. Поэтому я так ответил. И не ощутил, что сказал, какую-то неправду.
— Тогда, другое дело, – просто сказал Рамзес. – Можешь спрашивать нас все, что хочешь.
— Данька пропал. И никто не знает, где он. Его сейчас все ищут.
— Это мы знаем, – вставил Роман.
— Мы живем рядом, и я знаю его родителей. Они очень расстроены. И очень надеются на то, что … что я смогу им помочь.
Лампочка под потолком снова нервно замигала. Словно подтверждая мои слова.
— Мы хорошо знаем Даньку, – сказал Рамзес. – И он нам даже больше чем друг. Он наш брат. А своих братьев мы не оставляем в беде.
Прозвучало как-то патетически. Все-таки, они тут все со странностями! Но, несмотря на это, их желание помочь мне показалось искренним.
— Я заварю чай, - вдруг встрепенулся Леший, и поднялся.
— Только без всяких там корней бамбука и крысиного яда!— съязвил, сидевший рядом с Рамзесом кучерявый смуглый паренек с туннелями в ушах.— Знаем мы вас, африканских шаманов!
— Завянь, Тарантул! – там же негромко произнес Рамзес, и тут же добавил, обращаясь к нам с Машей, – ничего не бойтесь. Он пошутил.
Кучерявый хихикнул. И мне этот тип почему-то сразу не понравился. И даже не потому, что внешне выглядел как неформал – в короткой черной маечке с черепами, джинсовых бриджах и огромной татуировкой паука на голени. Было в нем что-то такое, что мне не очень нравится в людях.
Трах-тах-тах – раздалось в конце бункера и тут же стихло. Все повернули головы. Из черного проема вынырнул красный спортивный мотоцикл и сразу же остановился. Водитель снял шлем, и я увидел рыжую шевелюру и веснушчатое лицо.
— Ну, ты, Рыжий, даешь! – снова подал голос кучерявый. – Обалдел совсем? Тут и так дышать нечем, ты тут еще со своим буцефалом!
Наглухо задраенный от шеи до лодыжек в мотоэкипировку, Рыжий слез с мотоцикла, и подошел к нам. Он присел справа от меня, и положил шлем к себе на колени.
— Это Алекс и Маша, – сказал Рамзес.
Рыжий тут же протянул руку, и крепко сжал мою. Этот Рыжий был довольно крепкий малый!
— Ужас, летящий на крыльях ночи, – представил он сам себя, и шутливо поклонился.
— Кончай, хохмить! – предупредил Рамзес. – У нас серьезный разговор.
— Слушаюсь! – Рыжий отдал по-военному честь.
Рамзес неодобрительно покачал головой.
— Народ, сделайте место для стола, – Леший принес небольшой овальный столик, и поставил его в середине. Сейчас же на нем появились дымящиеся пиалы.
— Что у нас там еще есть из запасов? – жадно спросил Тарантул.
— Вот кому бы только пожрать! – заметил Рыжий.
— Печенье есть, сухари, крекеры,– сказал Леший.
— Давай печенье,– сказал Рамзес, и откуда-то сразу появился целый ящик.
— И клубничный джем неси! – поспешно добавил кучерявый.
Заметив мое удивление, Рамзес пояснил:
— Тут раньше склад неприкосновенных запасов был. Еще лет десять назад. На случай войны, или какого-нибудь там стихийного бедствия. Потом о нем забыли, и дверь сверху замуровали. А Немец (Рамзес кивнул в сторону Романа) нашел старый туннель, который раньше соединял завод и станцию метро, и этот вот бункер.
Леший раздал всем по пачке печенья.
— Тут много всего, – сказал он деловито. – Тут вообще можно жить.
— Кое-кто так и делает, – заметил Тарантул, вгрызаясь в печенюху.
— Да, – встрепенулся Рамзес, – надо позвать Бодю! Эй, Бодя! Кончай дрыхнуть, иди к нам! Слышишь?
Тут я удивился еще больше. Я-то думал, что здесь больше никого нет!
В районе шкафа раздалось какое-то движение, потом сопение, потом кряхтение. Дверца открылась, и оттуда вывалился вместе с матрасом сонный громила, ростом не меньше, чем сам шкаф. Просто удивительно, как поместился туда этот светловолосый викинг, в обтягивающей красной безрукавке.
— Это Бодя! – сказал Рамзес. – Над бодигард.
— Кто? – переспросил я.
— Ну, наша охрана, — пояснил Рамзес. – Бодя частенько тут остается. Люди сюда не заходят. И поесть, тут всегда имеется.
— Уже половину припасов уничтожил, – язвительно произнес Тарантул.
Вот ведь, бывают такие вредные люди! Действительно, не человек, а паук.
Но Бодя совершенно не обратил на него никакого внимания. Он уселся между рыжим и Немцем, и протянул руку к пиале. Но пить не стал, а аккуратно вложил ее в руки слепому Максиму. И только затем взял себе, и стал усиленно дуть, пытаясь немного остудить напиток.
Улыбающийся Макс, казалось, смотрел на Бодю с восхищением. Лицо его было восторженно-светящимся, даже каким-то блаженным. А может, это только мне казалось, поскольку в его черных очках бегали задорные блики, отражаясь от зеркальной барной стойки.
Бодя, а как выяснилось позже – полное его имя было Богдан, был самый широкоплечий в этой компании, а туго обтянутые на бицепсах рукава футболки не позволяли сомневаться также и в силе этого гиганта. Из разговоров я понял, что Бодя приехал в столицу откуда-то из глубинки, поступать в техникум, но провалил экзамены. Возвращаться обратно он не стал, стыдно было перед родными. Вот и решил остаться, и нашел работу без особой квалификации – помощником киномеханика, и по совместительству – вышибалой в одном из местных кинотеатров.
Рамзес поднял руку, и все посмотрели на него.
— Есть очень важное дело, это касается всех нас. Даня пропал. Кто-то хочет что-то сказать по этому поводу?– Рамзес обвел взглядом всех присутствующих. Но все молчали.
— Может, уехал? – сказал Бодя. – Он мог уехать куда-то, к родным, или просто – поскитаться?
— Его сейчас ищут все, включая милицию, – сказал я. – Родители тоже сбились с ног. Мать все время заплаканная. Я не верю, что Даня смог бы так поступить.
— Так. Ясно! – снова взял слово Рамзес. – У кого еще есть какие-то предположения?
— Ну, пропал. И что? – Тарантул недовольно заерзал на месте. – Мы тут не причем! Какое нам дело?
Бодя с удивлением посмотрел на него. Мне даже показалось, что у него сжались кулаки.
— Это и наше дело тоже, – невозмутимо добавил Рамзес. – У тебя, Тарик, память короткая. Ты забыл, как Даня тебя вытащил из передряги в прошлом году? Где бы ты сейчас был, если бы он тебя не предупредил о том, что затевали твои бывшие «друзья»? Лежал бы себе сейчас как овощ — в гипсе и бинтах, с переломанными руками и ногами.
— Так мне что, теперь в ноги ему кланяться? – съязвил Тарантул. – Между прочим, я и сам знал, что хотят побить…
— Вот и помолчи, – продолжил Рамзес. – Значит, так. Что мы знаем о Даньке? Как он пропал?
— Этого не знает никто, – уверенно сказал я. – Даже следователь не знает – он расспрашивал меня, и родителей. И вообще всех соседей. Никто ничего не видел. Родители тоже ничего не знают.
— Враги у него были?
— Да, какие враги у него могли быть?! – вдруг вступила в разговор Маша. – Как у всех. У любого человека найдутся в окружении завистники, недоброжелатели. Он ведь парень умный, способный. Таких, как он, вообще – единицы!
Все с интересом посмотрели на Машу. И она, в смущении, замолкла.
— Могли его похитить, к примеру? – снова спросил Рамзес. – Куда-то увезти?
— Вряд ли, – покачал я головой. – Родители у него простые, не миллионеры, какие-нибудь. Что с них взять?
— Я не о том. Мы все знаем, что Даня может. У него сильный дар. Могли ли его похитить ради Этого?
— Хм, – подал голос рыжий. – Вот тут ты зришь в корень! Я хорошо знаю, что Даня может. А может он практически Все.
— Голоса… – вдруг тихо произнес Макс.
— Что ты сказал? – переспросил Рамзес.
— Слышу голоса, — совершенно буднично повторил Максим.
Все тут же замолчали. И стали напряженно вслушиваться в тишину. Была слышна капель из туннеля. Где-то шебуршала крыса. И больше ничего.
— Сюда идут, — добавил Макс.— Метров за двести сейчас.
— Какой выход? – быстро спросил Рамзес.
— Западный.
Рамзес резко вскочил.
— Немец, дверь! Бодя – задвинь засов! Леший – гаси свет! И чтобы никто ни звука!
Все подскочили со своих мест, и заметались по бункеру. Тут же был погашен свет. А тяжелая, металлическая дверь, с нарисованным на ней знаком «Опасно!» плавно сдвинулась с места, и закрыла проход в туннель. Бодя аккуратно задвинул засов. И потому, что все это было сделано быстро и без особых усилий, я понял, что это здешним обитателям это приходилось делать довольно часто.
Свет погас, и мы погрузились в полную темноту. Маша осталась рядом со мной, и мне даже показалось, немного придвинулась. Я хорошо ощущал рядом ее горячее дыхание и учащенное сердцебиение.
— … Сам не могу понять, что там такое, – послышался голос в туннеле. – Вроде парило сверху, но откуда – не вижу.
— Лежаки вроде в порядке, – ответил второй голос. – Темень собачья, ничего не видно. И аккумулятор уже садится…
— Вот тут кажется «свищ», – снова сказал первый.
— Забей чопик и замотай проволокой. Не знаешь, что делать?!
— Погоди ты. Тут чоп не поможет. Под давлением вырвет его и все. Тут сварка нужна, причем газовая.
— Обалдел совсем! Как ты сюда протащишь баллоны? И потом, видишь – вот! Тут кабели высоковольтные проходят. Шарахнет так, что шахтерам позавидуешь!
Было слышно, как они дергают ручку двери.
— А тут что такое?
— Не видишь, что ли? Коммуникации. Дальше прохода нет.
— Какой болван тут придумал поставить дверь? Может, попробуем открыть?
Было слышно, как они навалились на дверь. Но не тут-то было! Даже если бы не выдержал засов – дверь им все равно было не сломать. Потому что с другой стороны стоял Бодя, навалившись на нее всей своей тяжестью.
Сантехники еще немного постояли под дверью, споря между собой. Потом все стихло. Видимо ушли.
Еще минут пять мы просидели в полной темноте и тишине. Затем Максим сказал:
— Они уже далеко. Поднимаются наверх по металлической лестнице. Вот, один ногу подвернул, чертыхается. Все, крышка люка стукнула. Они уже на улице.
— Вот это слух! – восторженно прошептала Маша.
— Слух тут не при чем, – прошептали рядом, и я узнал голос рыжего.
Вспыхнул свет в бункере, и я сощурился.
Рамзес с сожалением посмотрел на перевернутый стол, и разбитые пиалы. Кто-то задел его в темноте, и недопитый чай, вперемешку с печеньем, и осколками был теперь на полу.
— Ничего, – сказал Бодя. – Я уберу.
— Пожалуй, сегодня лучше разойтись, – сказал Рамзес. – Гости снова могут пожаловать. Вместе со сваркой. Бодя, как думаешь, они сюда могут попасть?
— Вряд ли. Дверь надежная. Да и я тут подежурю, на всякий случай.
— Только не зажигай большой свет.
— Хорошо. Оставлю только свет в каморке с консервами.
Рыжий помахал всем рукой, и тихо выкатил свой мотоцикл в соседний туннель. Леший взял Макса под руку, и они ушли другим коридором. Тарантул сам растворился в темноте, как будто его и не было.
— Немец вас проводит, — сказал Рамзес, и пожал мне на прощанье руку. – Если будет какая-то информация о Дане – маякни мне. Мы тоже не будем сидеть, сложа руки, попробуем что-то предпринять.
Они с Бодей остались в бункере наводить порядок, а мы втроем, стараясь не шуметь, стали выбираться наружу.
Уже в дверях, Немец остановился и, нахмурившись, стал тереть лоб.
— Да, вот еще. Совсем забыл… Даня говорил, что участвует в каком-то очень важном проекте.
Мы с Машей вздрогнули от неожиданности.
— Какой еще проект? – удивленно спросил я.
— Проект «Б» — так он, кажется, называется, но больше я ничего не знаю. Честно. Две недели назад он пришел в особом настроении. Радостный такой. Сказал, что собирается перевернуть весь мир вверх дном. Мы решили, что это была шутка.
— Ну и ну! – сказала Маша. – Друзья называется. Хоть бы поинтересовались, что к чему!
Немец пожал плечами, и развел руки в стороны.
Странное чувство у меня осталось после посещения этого места. Думал, все распутается, и получилось наоборот. Все усложнилось еще больше, чем было!
Одареныш Часть 7. Страницы из дневника
http://proza.ru/2012/09/27/647