Маленький, светлый и нежный Паша Семушин, в очках и с неизменно доверчивым выражением на личике. Когда он звонко здоровается, я почти всякий раз вспоминаю первый урок в этом классе.
Задание было - сочинить миф о сотворении мира. Вот где разгуляться фантазии и заодно 'почувствовать'предмет - не сухие даты и названия, а сотворчество, неожиданности! Так думалось мне.
Предельно серьезный, даже, по-моему, бледный от собственной решимости Паша заявил: 'Я не буду выполнять это задание.- Почему?- Это противоречит моим христианским убеждениям.'
Тут пришло время задуматься учителю-экспериментатору. Удивившись-опешив-испугавшись, я сажусь на корточки, чтобы быть глазами на одном уровне, и спрашиваю: а что нам делать?
'Я расскажу, как было на самом деле, только с мамой посоветуюсь.'
Через неделю наслушались мы самых невероятных - и поэтических, и бытовых, и юмористических, и сказочных - мифов.
И вышел Паша.
Без тетрадки, не торопясь и тщательно выбирая слова, он толково рассказал библейскую историю сотворения мира. А всегда ерзающий, гудящий, шуршащий и хихикающий класс внимал ему в необычной и оттого пугающей тишине.
Этот эпизод никак не желает забыться, и когда я смотрю на Семушина, увлеченно играющего в 'точки', вместо того, чтобы записывать что-то по теме, или проверяю его письменные работы с забавными приписками 'забыл..вспомнил!','болел, но напишу наугад', не хочется одергивать или ставить плохую оценку. Кто я - одергивать и оценивать такого?!