Собака понимала, чего хотят от нее люди. Давно утратив обоняние от постоянного запаха животной крови, разлившегося на тысячи километров прошлого и настоящего, она сохранила способность чувствовать опасность, угрозу, смерть. Поэтому, когда люди подходили, чтобы дать ей какую-нибудь кость с остатками сладковатого мяса, смешанного с прогорклой слюной, она охотно шла вперед и махала хвостом; когда в полку начинался голод и все искали ее, чтобы убить и съесть, она умела прятаться и быть незаметной.
Враги убили ее детей. В сарай попала какая-то дымящаяся калоша, и, взорвавшись, она обратила четверых щенят в неподвижные, дымящиеся трупы.
Друзей на линии фронта не было, на километры прошлого и настоящего, вместе с багровым запахом крови по всему периметру шли враги. Они шли разрозненно, вперед и назад, они отступали и шли в наступление и, похоже, не могли договориться друг с другом. Они предпочитали убивать, и собака понимала, что всё закончится, как только закончатся люди и все упокоенные уснут. Тогда можно было не прятаться, выходить вперед и бежать по земле, постоянно дурея от окружающего запаха и вкуса мяса с каким-то тошнотворно-сладковатым оттенком.
Собаку вели на веревке по васильковому полю. Когда люди поравнялись со знаком тревоги, они развязали веревку, отпустили собаку и дали залп в воздух. Собака не трогалась с места.
Она знала, что в метре от нее начинается опасность. Она чуяла, что там зарыты сотни опасных, взрывающихся калош. И в то же время, собирая остатки интуиции и воли к жизни, она, закрыв глаза, чувствовала тот путь, по которому прошли люди, закладывающие в землю мины. Шаг за шагом, секунда за секундой - по запахам примятой травы и растворившегося в земле пота - она продумывала безопасный путь. Потом встала и пошла, но чувствуя, что опасность не впереди, а позади - среди людей и врагов, она остановилась и яростно залаяла, повернув свою морду вправо.
Люди засуетились, закашляли выстрелы; а собака, забыв об опасности, ринулась через поле, петляя как заяц и обманывая легковерных людей.
Через полчаса поле было пройдено. Вперед потянулись люди. Они были тяжелые и неловкие, и каждый, сделав не более тридцати шагов, смешно кувыркался в воздухе, и, подобно мертвому щенку, падал обугленным остовом.
Собака видела, как последний человек погиб. Тогда она поняла, что война закончилась, и можно бесконечно бежать по безумной алой земле в поисках нового мира, дико воя и плача об умерших детях и рассказывая дрожащей земле о гибели невинных и слабых, вовлеченных в бессмысленную борьбу с механическими калошами и людской злостью. Убегая прочь от василькового поля, собака была уверена, что встретится с душами своих детей и вымолит у собачьего господа бога прощение себе и целому поколению неповинных четвероногих тварей.