...или как нам жилось во времена СССР
в городе Одессе.
I. Преамбула.
Чем были приятны времена СССР, так это бесплатными путевками в оздоровительные учреждения! Санатории и курорты в Крыму, Одессе, Сергеевке, Батуми, Сухуми – все это работало на оздоровление трудящихся, в поте лица отдававших всю прибавочную стоимость продукта своей трудовой деятельности на благо необъятной Родины. Проникаясь гордостью за страну и свой монолитный народ – мы игнорировали зарубежные курорты, как продукт буржуазного враждебного мира и устремлялись в Крым и Одессу. Но в эпоху горбачевского потепления, все стало меняться. Не все уже властьимущие, довольствовались пляжами Родины и часто поглядывали на зарубежные, как на некое «эльдорадо». Работники Главков, начальники пониже и повыше все больше убеждались в разительном несоответствии враждебной идеологии с их замечательными курортами и стали отдавать предпочтение – чудесам на Гавайях, Канарских островах или, на худой конец, Кубе. Понятно, что это были работники высокого интеллектуального труда, которым само правительство «рекомендовало отдохнуть» на «выбор» и полными сил браться за работу.
Таким ценным сотрудником одного из Главков, не будем разглашать, какого именно, был Свиридов Степан Кириллович. На заседании у министра, его обрадовали новостью: ему выделена путевка для оздоровления на Ибице – испанском курорте мирового значения.
Вопреки ожидаемой благодарности в адрес руководства, то бишь, министра, ведущий сотрудник Главка сдержанно кивнул и восторга проявлять не стал.
После заседания министр задержал его на несколько минут.
– С тобой все в порядке, Степан?
– Да, все нормально! Спасибо за путевку!
– Ты вроде бы недоволен?
Два друга общались без посторонних, на ты.
– Понимаешь? На Ибицу нужно ехать с Марией, а я уже от нее готов спрятаться среди пингвинов в Антарктике.
– Так серьезно?
Степан Кириллович, обреченно кивнув, вздохнул:
– Все дай и дай! Спасу нет! Как с цепи сорвалась. Представляешь, что она мне устроит на Ибице?
Министр сочувственно кивнул и вдруг, озорно подмигнув, сказал с ухмылкой.
– Ты сильно обидишься, если проведешь какое-то время без супруги?
– Сам же потом за аморалку вздрючишь, – отреагировал безнадежно Степан.
– Все нужно делать с умом! Отправим твою с моей на Ибицу, а сами махнем в Одессу на черноморские пляжи.
– Почему не на Крымские?
– Там нас знают: в Одессе – нет.
– Да тебя везде каждая собака знает! – вырвалось у Степана Кирилловича.
– Я буду инкогнито!
– Слушай, не играй в детские игры! Пятьдесят пять лет стукнуло, а туда же! Бес в ребро, что ли? – недовольно нахмурился Степан.
– А то ты не знаешь, что твориться в Кремле? – отреагировал министр. – Там и постарше возраст дает оторваться молодым секретаршам.
– Об этом никто не знает… – начал, было, его друг, но тот прервал его.
– Короче!.. Хочешь уехать сам? Если тебе нужно побыть одному, я так и быть – поеду со своей и с твоей Марией на Ибицу.
– А я? – вырвалось у Степана Кирилловича.
– А ты в Одессу, в командировку!
– Мария не поверит! – отрицательно качнул тот головой.
– Беру это на себя! Главное, чтобы ты отдохнул и принялся за переоборудование завода ферросплавов.
– Идет! – воскликнул зараженный оптимизмом друга сотрудник главка.
Не все знал Степан Кириллович, не все ему говорил и его друг министр. Поездку с самого начала готовили именно по этому сценарию. Мария мечтала об Ибице, мечтала о подарках, мечтала и о самом министре, Петре Алексеевиче Сухорукове. Более того, она уже была его любовницей. Правда, существовала помеха – жена министра, но Любовь Алексеевна относилась к категории людей, которая была полной противоположностью Марии. Она всему верила, ни во что не вмешивалась, любила дом, уют и детей: их было двое: дочь Катюша и сын – Владимир. На Ибицу ей вовсе не хотелось ехать, и согласие она свое дала, при условии, что Мария будет с ними и заменит ее, когда ей надоест бродить по пляжам и заведениям. Ее Петя, понятное дело, согласился – он и не рассчитывал на особые вояжи. Всесильный орган КГБ, несмотря на оттепель, контролировал каждый шаг любого гражданина, а министра, тем более. Он даже подумывал – не делает ли ошибки, ведь в Одессе легче было бы общаться с Марией. Но той уж слишком захотелось побывать именно на испанском курорте.
В общем, ударив по рукам, довольные принятым, как им казалось, правильным решением, два друга разъехались в разные, достаточно отдаленные друг от друга, стороны.
II. День первый:
1. Первые впечатления. Знакомство!
Одесса встретила Степана Кирилловича с распростертыми объятиями. Солнце с утра щедро бросало на город и пляжи августовскую жару. Вместе с ветерком, баловавшим жителей и гостей Одессы прохладой – оно вселяло оптимизм и бодрое настроение. Правда, затасканный анекдот-быль, в котором, одессит, вернувшийся в родной город, патетически провозгласил на Одесском железнодорожном вокзале: «Одесса, я не узнаю тебя!», чуть не воплотился в жизнь. В анекдоте одессит, оглянувшись на пустое место, где минуту назад стояли его чемоданы, уже вскричал, не то радостно, не то с горечью: «Одесса – я узнал тебя!». Думается, дальше прозвучало несколько слов о «матери», но анекдот скромно умалчивает об этом.
Московский гость, разумеется, не был одесситом и не знал этого анекдота, но рассказы Исаака Бабеля читал. Поэтому, когда подозрительный тип притерся в толпе приезжих и встречающих граждан и попытался вырвать у него барсетку с документами, деньгами и надеждой на отдых, он был начеку. Не то, чтобы он прямо уж так ждал, но реакция не подвела, и вместо того, чтобы завладеть вожделенным предметом, вор получил пинка на излете под зад. Подстраховывающий подельщик с возмущением за оскорбленного товарища, рванулся, было, к Степану Кирилловичу, но, встретившись с его взглядом, счел за разумное, не предъявлять претензий защитнику своего имущества.
Пройдя десяток шагов, и, не придя еще в себя от такого гостеприимства, директор главка услышал негромкий шлепок: под ноги упал туго набитый портмоне. Этот финт Степан Кириллович знал по Москве, поэтому, ухмыльнувшись внутренне, чтобы не обидеть желающих его развести, внешне - равнодушно проследовал к стоянке такси. – Н-да! Чудесный город у моря! – констатировал он мысленно, вслух спрашивая у водителя такси:
– Подвезете в «Красные Зори»?
– За ваши деньги – в любые галактики!
Цифру он назвал вполне сносную и этим вызвал у Степана Кирилловича в это утро первые положительные эмоции.
Жорж – так звали таксиста, оказался словоохотливым человеком и, глядя на несколько подавленный вид пассажира, подмигнув, поинтересовался:
– Шо? Не встретили?
– Да нет, я еду сам подлечиться. Некому встречать!
– Вот это вы напрасно! – покачал головой Жорж.
– Не понял?.. Что напрасно? – отреагировал гость из столицы.
– В чужом городе любому незнакомцу нужно говорить, шо у вас здесь друзья, родственники, а из санатория должен был приехать целый автобус встречающего медперсонала.
– Да, зачем же?
– Ну-у… по вашему настроению вижу: Одесса таки вас встретила, и эта встреча была без оркестра. Но бывает и хуже!
– Наоборот! Прекрасное солнечное утро, чистый воздух, приветливые люди – это не Москва, – не захотел признаться Степан Кириллович, пропуская мимо ушей последнюю, не очень оптимистичную фразу.
– Не хотите говорить, не говорите, – отреагировал Жорж, выруливая по движению трамвайной линии. – Справа – гора Чумка! – Соответствуя статусу, он радушно принялся рассказывать о страшной чуме в Одессе, случившейся в 1812-13 годах. Чумка была наследием разыгравшейся трагедии – в ее недрах захоронено около 2300 человек и частично их имущество.
Московский гость загадочно молчал, думая, что совершил ошибку, не поехав на Ибицу.
– У вас часто на вокзалах грабят людей? – невпопад переспросил он Жоржа.
– Вы мне просто начинаете нравиться! Таки я был прав! – он сделал небольшую паузу, затем, кивнув кому-то во встречном такси, ответил весьма неопределенно: – Молдаванка рядом, как говорил мой папа: не зевай! Пытались вырвать сумку?
– Да! – односложно ответил он.
– Это курортный город – такое есть везде! Я имею вам сказать главное: не подсаживайтесь к незнакомой кампании в машину, а в остальном – все как у всех. – Он подмигнул московскому гостю, и продолжил: – В Париже хохму придумали! Я вез одного пассажира: – рассказал мне. Поднимается он по эскалатору на железнодорожном вокзале, а перед ним молодой негр устроился и, когда этот должен был вот-вот сойти с эскалатора, нагнулся и стал завязывать шнурки на кроссовках. Моему пассажиру идти некуда, а в этот момент, кто-то рвет у него барсетку. В это же время первый пытается принять чемодан. Представляете? Не верите? – он вопросительно посмотрел на московского гостя. Степану Кирилловичу не было основания не верить и он просто пожал плечами. – Чтоб я так жил! – для пущей убедительности поклялся Жорж и продолжил: – Но им не удался финт, попался крепкий парень. Ни одной руки не разжал, еще и с разворота съездил первому кулаком с зажатой барсеткой по морде, которую даже физиономией назвать сложно, то есть негру. Его, чуть за дискриминацию меньшинств и расизм в тюрьму не упекли. Если бы не свидетели – схлопотал бы по полной! Вот так вот, а у нас тут еще цветочки!
– Рад, что Одесса в этом – не вышла на мировой уровень! – криво усмехнулся московский гость.
– Приехали! Вот она, Седьмая станция Фонтана! Жемчужина у моря! Ради этой красоты, можно простить Одессу-маму за ее маленькие шалости.
Сказано это было по-доброму и с душою.
Степан Кириллович не удержался и улыбнулся.
– Красиво, ничего не скажешь! – восхищенно взирая на массу полураздетых и раздетых женских тел, беззастенчиво гуляющих по «своим делам», вымолвил он искренне. Искренность была неподдельная. Да и как иначе: солнце, сбросив утренний покров вежливой свежести, уже набирало жизненную силу. Вокруг все погружалось в загадочную романтику, которой так славится Одесса. Раскинувшаяся зеленая и, цвета волны и золотых пляжей, панорама – обещала хороший день.
– Аркадия! Одно слово – богиня! Когда все рассмотрите и побываете на пляжах – не пожелаете уезжать! – подзадорил Жорж и подрулил к санаторию курортного типа. Уже напоследок, доставая чемодан из машины он, показав рукой на окружающую красоту, рассказал анекдот:
– Встречаются два мужика: – Как поживаете Тарас Петрович, как дела? – Да живу, как моль. Один костюм уже проел, теперь взялся за второй. А вы Григорий Матвеич как живете? – Как я живу? Как арбуз: пузо растет, а хвостик сохнет! – Таксист недвусмысленно показал на место, которое подразумевало последний. – Так вот, если с костюмами у вас все шик, то хвостик в Одессе – не высохнет никогда. Это я вам говорю, Жора с Пересыпи!
Процедура оформления заняла недолго времени – сказались реквизиты на путевке.
Миловидная женщина лет 35-40 окинула Степана Кирилловича оценивающим взглядом. Она несколько раз просмотрела московскую прописку, задержалась на штампе о браке с Марией Алексеевной Гаркавенко и поинтересовалась:
– Вы без супруги?
– Имеет значение? – задал встречный вопрос московский гость.
– Я к тому, что… вы лечиться или отдохнуть? – с большим вниманием взглянула на Степана Кирилловича директриса.
– И то и другое, – неопределенно отреагировал он.
– Кем работаете?
Это ее вовсе не касалось, и Степан Кириллович ответил уже более веско, но вежливо:
– К вопросу моего отдыха в санатории это не имеет отношения!
– Значит, все же отдыха! – подловила та его. – Я Зинаида Александровна Фролова – заведующая санаторием. У нас каждый год отдыхает инкогнито около 15-20 человек, так что не волнуйтесь – мы лишнего не болтаем.
– Не боюсь, но надеюсь! – сухо отреагировал ее новый пациент.
Ничуть не обескураженная, Зинаида Александровна сочла нужным сообщить:
– Профилактический курс мы все же пройдем.
– Вы тоже? – решил немного разрядить официальность московский гость.
– Вы с юмором – это хорошо! – в глазах заведующей прыгнул солнечный зайчик. – Назначим вам укрепляющий иммунную систему курс. Завтра после осмотра врачей и приступим. Вижу и по вашей медицинской карте: вам рекомендуются общеукрепляющие процедуры и массажи. В этом – наш санаторий считается ведущим на черноморском побережье. Сейчас – отдых и легкий завтрак. После этого ознакомительная поездка по городу, обед и посещение катакомб. Вечером небольшое мероприятие. – Заведующая сделала паузу, придавая своим словам, большую весомость и завершила: – У нас два именинника.
Зинаиде Александровне понравился статный, симпатичный московский гость. Для своих 50-ти лет он выглядел очень даже ничего, да еще и не лишенный юмора. С такими пациентами было удобно и интересно. Заведующая «Красными Зорями» была миловидной и привлекательной женщиной, а главное не замужем. Как-то не сложилось. За ней многие пытались ухаживать, но учитывая свое положение, Зинаида Алексеевна позволяла себе очень немногое и очень избирательно.
Первое, с чем столкнулся Степан Кириллович: достаточно вольное понимание дисциплины и моральных принципов. Не то, чтобы ведущий сотрудник главка был их ярый поборник, но должность обязывала ко многому: поэтому, когда он увидел пробежавших по коридору молодых женщин в очень откровенно завернутых, вернее развернутых простынях после процедуры – он опешил. Шаловливо выскочившие груди говорили о многом, а чуть прикрытые бедра и вовсе обескураживали. Виновницы ничуть не смущаясь, кокетливо подмигнули и скрылись за дверью под №107. Его номер был 109.
Не расстраиваясь увиденным, Степан Кириллович мысленно констатировал, рассматривая себя уже в зеркало душевой: – Хотел отдохнуть, вот и отдыхай! – и, вспомнив напутствие Петра, вслух добавил: – Ты здесь никто – отрывайся по полной!
В дверь постучали и, не дожидаясь реакции, вошел среднего роста полнеющий мужчина – лет пятидесяти-пятидесяти пяти.
Он излучал здоровье, энергию и еще что-то. Появление столь странного субъекта в оздоровительном учреждении, было загадкой связанной с кофейно-колбасной продукцией, точнее с ее презентативной особенностью. Да, дорогой читатель, то наивное время еще не знало, точнее не было избалованно рублями, купонами, гривнами, «деревянными» разных мастей и боялось инструмента разведывательной деятельности западных спецслужб – «зеленого», такого ставшего нам позднее родным – доллара США. Поступление в ВУЗЫ, путевка в санаторий, хороший врач и «отмазывание» провинившегося перед законом – все решалось двумя-пятью «хвостами» – то есть судаками, кефалью, банкой-двумя кофе и палкой колбасы. Часто, договоренность скреплялась сто граммами коньяка, тоже презентативных со стороны заинтересованного лица. Ну а санаторно-курортные услуги – этот вопрос сам Бог в лице профсоюзов, проталкивал через давальческо-предоставляемые услуги: между нами говоря, все равно взятки.
– Серафим Леонтьевич Нечипорук! – расплылся он подкупающей улыбкой. – Прибыл час назад. Так понимаю, я ваш сосед!
– Степан Кириллович Свиридов! – отрекомендовался тот в ответ. – Рад соседству.
– Рядом девчата, закачаешься! – перешел сразу на ты Серафим. – Ничего, если я на ты?
– Валяйте! Так проще! – согласился москвич.
– Вы сами?.. То бишь, ты холост?
– Женат!
– Жена отпустила самого в Одессу? – недоверчиво посмотрел Серафим на него кошачьим взглядом, продолжая мысль: – Такого!.. – он обошел Степана Кирилловича, оглядывая со всех сторон. – Такого… ничего себе! Я, имею ввиду, симпатичного для девочек!
– Жена приболела… – попробовал соврать сотрудник главка, но улыбка на лице соседа, заставила Степана Кирилловича замолчать.
– Ну, понятно! Работа, домашняя рутина – нужно и отдохнуть, да и начальство советует, – с пониманием отреагировал Серафим Леонидович.
Москвич явно тушевался под пристальным взглядом соседа и тот это видел. На работе Степан Кириллович командовал тысячным коллективом, а в масштабе страны – несколькими тысячами ученых и специалистов высокого профиля, а тут… а тут не знал, как правильно себя вести.
– Жена не стенка подвинется! – изрек Серафим избитую фразу, довольный соседом. Видя, что тот принял его слова без возмущения, тут же предложил:
– За знакомство по 50 капель?
Степан Кириллович был – «за». Утреннее напряжение нужно было как-то снять, а предложенный соседом способ – подходил, как нельзя лучше.
Серафим извлек бутылку коньяка «Одесса» марки КС. Плитка шоколада появилась, словно по волшебству.
– Сегодня оторвемся по полной, а завтра будем лечиться?.. Идет?
Степан Кириллович только кивал, разглядывая в номере обстановку. Телевизор, две кровати, два настенных бра-светильника, две тумбочки, стол, четыре стула и холодильник: пожалуй – это и все. Уютно и чисто. На столе ваза с цветами и кувшин с водой и четырьмя стаканами. Он сравнил это с квартирой на Арбате. Все шесть комнат забиты антиквариатом. Куда ни глянь, бронзовые статуи, каминные часы, мейсенские фигурки, фарфор Императорского завода. На стенах картины Шишкина, Айвазовского, Щедрина, голландца XVII века Ван дер Мейера III Младшего. Последний – особенно был ей дорог: что-то «На овощном рынке в Риме». Почему дорог?.. – он не знал, но губы Марии всегда трепетали, когда она произносила Вермейер. Ну, как же?.. Голландец с подписью и загадочными цифрами «16…» – дальше на полотне не просматривалось! Правда, уже Айвазовский - оказался не очень хорошей копией, и супруга сейчас пребывает в стадии разборок с продавцом Гошей, продавшего ее, как подлинную работу русского мариниста. Взгляд его скользил по оклеенным обоями стенам номера и отдыхал от перегруженности московской квартиры. – Этого всегда не хватало! – мелькнуло в голове. – Не хватало простоты и уединения.
Мысли прервал стук в двери. Серафим метнулся, и, спрятав коньяк под стол, в следующую минуту открыл дверь. На пороге стояли две молодые особы женского пола. Собственно, они были не то, чтобы совсем молодые, но на фоне наших отдыхающих мужчин – выгодно выделялись свежестью и озорством в глазах. Степан Кириллович узнал соседок по номеру. Знал о них уже и Серафим.
– Привет мальчики! Вам не скучно? Поехали на прогулку по городу, – с порога выпалила симпатичная брюнетка.
– Без вас скучно, но надеемся вы это исправите! – не полез за словом в карман Серафим и, тут же воскликнул: – За знакомство?..
Симпатичные особы закивали забавно головами и рассмеялись.
Он ловко разлил в четыре стакана коньяк: гостьям налив больше и, раскрыв шоколадную плитку «Чайка», произнес с пафосом:
– За то, чтобы эти дни оставили в нашей памяти неизгладимое впечатление!
Тост понравился, но блондинка, выпив до дна не совсем женскую дозу, добавила:
– За курортные мечты! – и тут же представилась: – Виктория – можно Вика! – Указав на подругу-брюнетку, добавила: – Екатерина – можно Кет!
Воодушевленные таким началом, представители сильного пола расплылись в улыбке.
– Чего мы стоим, когда бутылка подает нам сигналы?
– «SOS!»? – хихикнула Вика.
– Да, «Спасите наши сердца!» – Серафим был тертый калач и знал, как себя вести в обществе отдыхающе-скучающих дам.
Он молниеносно разбросал новые капли коньяка по стаканам и выложил еще одну плитку шоколада. По русскому и одесскому обычаю, они слегка чокнулись, и вторые 50 капель, законно занявшие было свое место в стаканах, благополучно переместились в желудки людей, приехавших поправить здоровье, расшатанное усиленным претворением в жизнь заданий 11-й Пятилетки.
(продолжение следует)