Тот, кто знает семизначные числа травы и ветра, радости, полузасыпанной речным песком, галькой, холодными и мокрыми камнями,
кто читает руками резные строки, вырезанные на склонах жестяных гор, на дне хрустального озера, опрокинутого в чашу с живой водой,
тот, кто звуки ночи извлекая просто и бесхитростно, зная тайну отверстий волшебной флейты, ключи от четырех сундуков прячет в гнезде гордой птицы, неприступными холодными скалами оставляя дорогу к каждому времени года,
тот, кто умеет заплести ленты дождя в волосы пробегающей осени, приготовляя уже место для следующего снега, выпуская холодные ветры, снежные бури и сияние январской звезды в небо над крышей нашего дома,
зная невозможность и необходимость разлуки, пустоту каждого дня, развернувшуюся под ногами, черной пропасти вместо отражения неба в каждой осенней луже,
тумана, мутной завесой из опрокинутого кувшина, тайну матовой недосказанности, чернеющих стволов, читаемых снизу вверх, справа налево, разгуливающих волов по мокрым страницам осенних книг, жующих хрустящие ветки, слипшиеся листья,
так странно жить, каждую минуту дарованную отмеряя на специальных весах, подгоняя нетерпеливой хворостиной до точки перелома, и назад, сдерживая уже стрелки часов дрожащими руками,
из ночи в утро переходя осторожно, чтобы не выпустить заветной руки, не вспугнуть мимолетного счастья, присевшего передохнуть,
и так изо дня в день, мельтешение порожних минут принимая за наказание, плату за недозволенное.