Лев Масальский будто бы шел по ровной, лунного цвета поверхности, кое-где вздымающейся, как от кипения… Как по карамели, застывшей после кипения… Будто бы шел, иногда садясь и оглядываясь на темно-синий горизонт с яркими вечерними звездами. Все его мысли были в этот раз необычайно громкими. Он с замиранием сердца, которое должно было стучать, слушал и удивлялся каждой из них… Любовался не их (мыслей) содержимым, а тем, какими они сейчас были. Так любуются своим голосом певцы, которым излишняя хрипота кажется необычной.
Знакомые с детства места, о которых Лев ничего не мог вспомнить, будто тысячи лет его заменяли здесь таким же точно человеком, похожим на него самого, а теперь… Что теперь?
Посреди «карамельной» долины лежал плотно утрамбованный горохом мешок, на котором уютно спал свернувшийся кольцом рыжий в полоску котенок. Даже не котенок, а уже почти взрослый кот. Подросток. Увидев Масальского, рыжий перевернулся на спину, зажмурился, вытянул лапы и спрыгнул на землю.
- Привет, Левушка, - тихо сказал Масальский, беря котенка одной рукой поперек туловища. – Соскучился? Выспался?
Лев говорил, улыбался, ловил ладонью приветственные трения Левушки, чесал его вдоль спины, убирал руку от ленивых играющих когтей, а сам, как бы эхом думал:
- У меня ведь не было кота… Почему же этот такой родной? Или был?
Котенок, не прекратив мурлыкать, вырвался из рук Льва, сел на землю и вылизал себе лапу.
- Какой независимый…
Масальский посмотрел на небо и снова сел, обняв свои колени.
Яркие звезды казались ниже и крупнее, чем обычно. Урса Мажор находилась от него справа, а Гончие Псы почему-то совсем в другой стороне. Продолжив взглядом линию от Ковша, Лев нашел Полярную звезду и лег на землю. Она горела прямо над его головой…
Котенок терся о ноги Масальского, иногда настораживая уши на внезапные шорохи со стороны кустарников, росших вдоль еле заметной дороги.
Издалека как будто слышался шум веселого празднества людей, но на деле это было всего лишь завывание одинокого ветра. Луны не было, но света было достаточно для того, чтобы рассмотреть плоскогорья на востоке.
У Льва чесалась шея и правая лопатка. Как он не пытался почесать их, не выходило… Будто другому трешь рукавом и скребешь ногтями…
Котенок сел кувшином рядом с Масальским и уставился туда же, куда и Лев: на Пояс Ориона, который в этот раз горел в противоположной от своего обычного положения стороне.
Лев взял котенка на руки и тихо произнес:
- Да где же мы с тобой, Левушка?