Началась слякотная осень 1961 года. По осеннему половодью на Ваю пришли последние баржи с грузом и с пополнением в человеческих резервах, а в их числе по распределению прибыло и несколько выпускников институтов. Дожди, слякоть, непролазная грязь, без которой немыслимо представить русскую глубинку. Для того чтоб перейти улицу с одного тротуара на другой, необходимо надеть болотные сапоги. В клубе, в кабинете заведующего, я хранил свои штиблеты. Здесь я переобувался и занимался тем, чем и должен заниматься зав. клубом.
Не всё вечно. Длительная пора осенних дождей закончилась – наступили солнечные погожие дни. Бабье лето – самая красивая пора в тайге. Осень здесь короткая, поэтому листья деревьев, перед тем как опасть на землю, дружно окрашиваются в разные цвета. На крутых склонах берегов Вишеры золотом сияют берёзы. Кровавыми пятнами своих листьев, рябины выделяются среди золотых берёз, создавая впечатление, будто бы огромный раненный сказочный зверь, пробегая вдоль реки, кровью забрызгал золотую одежду Вишеры. По утрам придорожные лужи покрыты тонким слоем льда. Возле луж, вдоль лесных дорог дружно растут сыроежки, плотно прижавшись друг к другу розовыми шляпками. Три-четыре взмаха косой и будет наполнена бочка этими чудесными грибами. Воздух настолько чист и прозрачен, что невольно вспоминаешь Фета:
«Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора – весь день стоит, как бы хрустальный, и лучезарны вечера».
Люблю я Украину, но люблю и национальную Русь, но не Россию – не денационализированное сообщество.
Русский хлеб, с огромным количество дрожжей для ускорения созревания теста, неприемлем моему желудку. У меня начались проблемы. Постоянная изжога и отрыжка хлебными дрожжами меня довели до того, что я вынужден был лететь самолётом в Красновишерск в больницу.
Самолёт летит не выше 200-ти метров над горными склонами. В иллюминатор видны отдельные деревья. С такой высоты красота нежной осенней окраски берегов Вишеры зачаровывает. Осенью очень красиво Тебердинское ущелье на Северном Кавказе. Нельзя определить, что красивее: осенняя Вишера, или осенняя Теберда – каждое из них по-своему красиво. Вдоль берегов Вишеры, поперек её русла видны стометровой ширины полосы леса разного оттенка. Тёмно-зелёные полосы сменяются светло-зелёными полосами.
– Красива тайга? Нравится? – спросил меня сосед.
– В горах лес особенно красив, тем более, осенью. Меня заинтересовали полосы. Не нахожу им объяснения.
Мой сосед начал рассказывать мне удивительную историю:
– Полосы разных оттенков в тайге оставил после себя француз. Это память об умном французе и напоминание о русской глупости. В первые годы Советской власти один французский капиталист у Советского правительства взял в концессию земли по Вишере. Взял с условием валить лес и отправлять его во Францию. Француз лес валил не беспорядочным русским способом, а оставлял полосы нетронутого леса для естественного восстановления лесных ресурсов. Оставлял целыми деревья, как семенники. Вы, наверное, обратили внимание на то, что здесь не растёт сосна. У сосны основной корень идёт вертикально глубоко вниз. На уральской каменной почве сосне расти негде, поэтому здесь растут ель и пихта, берёза и осина. Это основные четыре породы деревьев. Если вырубить полосу хвойного леса, то на этом месте будет расти вместо хвойных деревьев берёза и осина – в природе происходит естественная взаимозаменяемость. Там, где француз полосами вырубил тёмно-зелёную хвою, теперь растут светло-зелёные берёзы и осины, поэтому тайга здесь полосатая. Почему напоминание о русской глупости? В районе Усть-Улса много всевозможных руд. Если Вы были на альпийских лугах Кер-камня, то, возможно, обратили внимание на гору, которая стоит посреди болота. Гора эта из чистого железняка, в котором железа не менее 80%. Через некоторое время, после того, как француз начал валить лес, он обратился в Советское правительство за разрешением поставить в Усть-Улсе домну и плавить чугун, с последующей отправкой его во Францию. Получив разрешение, француз построил в Усть-Улсе небольшую домну. Домна исправно работала, чугун и лес отправлялся во Францию, а представители местного населения имели хороший заработок. Чугун железной дорогой доставлялся в морской порт, где его перегружали на корабли. Однажды при перегрузке чугунных чушек на корабль портальным краном с большой высоты свалилась на пирс чугунная болванка и раскололась. Болванка внутри была заполнена чистым золотом. Француза арестовать не удалось. Он в это время не находился на территории СССР. Концессию аннулировали, а на Ваю приехали следователи ВЧК. Допрашивали всех жителей близлежащих посёлков, но ничего выяснить не удалось. Суть в том, что золото в таком количестве можно добыть только рудным способом. О золотых рудниках здесь никто ничего не слышал. Вероятно, у француза был золотой рудник и возможно не один, но из местных жителей никто на руднике не работал. Скорее всего, на руднике работали беглые из лагерей преступники. Лагерей в этих краях всегда было предостаточно. Возможно, рассчитывался француз с шахтёрами золотом, но никому живым уйти с заработанным золотом не удалось. Шахты были взорваны, или затоплены вместе с рабочими. Всё исчезло бесследно.
Однажды, по возвращению из Красновишерска, я на посёлке встретил пять всадников. У них хорошие, упитанные лошади. На лошадях отличные новые кожаные сёдла, а лица у всадников сияли здоровьем. Это были геологи. Я познакомился с ними и разговорился. Узнав, что я шахтёр, начальник стал уговаривать меня перейти работать к нему в геологическую экспедицию. Я бы с радостью согласился, но в скором будущем я собирался возвращаться домой.
– Здесь золота намывного в песке много, но нам дано задание найти рудное золото, – сказал начальник экспедиции.
Через два года, будучи уже в Донбассе, я от одного геолога узнал, что рудное золото нашли в районе Усть-Улса, а алмазы – в районе посёлка Берёзовка. Насколько верна такая информация, я не знаю.
Я был лидером и непререкаемым авторитетом среди молодёжи, был популярным среди жителей посёлка Вая, но не был уважаемым человеком для партийных органов и администрации леспромхоза. В конце лета я сильно заболел расстройством кишечника. Узнав от Володи Семёнова, что я болен, подростки принесли мне из лесу спелой черёмухи, которой я и вылечился. Подростки подарили мне свои фотографии.
– Ребята, а почему вы подписали фотографии «На память дяде Володе Комику»? У меня иная фамилия, – удивился я.
– Люди Вас так называют. Мы думали, что это ваша фамилия, – ответили мне ребята.
– А как ещё меня называют?
– Доброжелатель.
«Есть у меня здесь завистники и тайные враги» – подумал я.
Мой авторитет достиг уже нехорошего предела. Достаточно было моего недовольного взгляда, чтоб разразилась гроза. Однажды в субботний вечер ко мне пришла одна девушка и пригласила меня на вечеринку по случаю дня рождения её подруги. С этой девушкой я и отправился в клуб, ибо должен был поручить кому-нибудь из ребят следить за порядком в клубе, и я должен был выдать ребятам атрибуты развлечения. Выдавая ребятам игровые атрибуты, я заметил, как один из недавно прибывших на Ваю новых рабочих, по отношению к сопровождавшей меня девушки совершил оскорбительный жест. Я бросил осуждающий взгляд. Этого оказалось достаточно, чтоб парень удалился от девушки, но мой взгляд заметили ребята и переглянулись между собой. Оставив одному из парней ключи от клуба, я с девушкой отправился на вечеринку. Когда мы немного отошли от клуба, сзади нас послышался шум. Мы оглянулись. Перед входом в клуб ребята стали в круг и заставили нахамившего парня «искать пятый угол». Девушка спросила меня:
– Что это ребята с ним делают?
– Воспитывают, – ответил я ей.
Следующий день был воскресным днём. Я уже больше месяца жил в квартире один. Володя Семёнов уехал в отпуск к себе на родину. Прощаясь со мной, Семёнов сказал мне, что возвращаться в это дикое место он не намерен. Квартиру я никогда не замыкал, поэтому ко мне всегда мог зайти любой, желающий навестить меня. Был выходной день, а я в одиннадцатом часу дня лежал на койке и читал книгу. В это время в квартиру зашёл парень, вчера нахамивший сопровождавшей меня девушке. У парня под левым глазом красовался огромный кровоподтёк. Парень поставил на стол две бутылки водки.
– Вставай, пить будем, – сказал он мне.
– По какому случаю? – поинтересовался я.
– Я пришёл извиниться перед тобой и распить с тобой мировую.
– Ты мне ничем не обязан.
– Я вчера вечером нахамил твоей девушке, а ребята избили меня.
– Мало тебе досталось, коль ты не понял, что извинение надо принести тому, кому нахамил, а мировую пить ты должен с ребятами, которые вознаградили тебя за поступок, не делающий тебе чести.
– Я уже был у ребят, но они отказались со мной разговаривать до тех пор, пока я не извинюсь и не помирюсь с тобою.
– Мы с тобой не ссорились. Извинись перед девушкой и помирись с ребятами, а ко мне не приходи. Передай ребятам мои слова. Всё, на этом разговор закончен.
Я был молод и неопытен, но понимал, что высокий авторитет ко многому меня обязывает. Прежде всего, я должен быть предельно строг к самому себе, я должен быть предельно чист морально, но об этом я не думал. Каждое моё движение, малейший мой поступок фиксировался людьми и предавался оценке. Я мог незначительным действием, незаметным мне, обидеть кого-нибудь из людей, поверивших в мою безгрешность. Такая обида нанесёт человеку непоправимый вред. Быть вторым или третьим в обществе мне нравилось, но быть лидером – увы, это не для меня, ибо лидерство требует максимальной ответственности за любые действия. Я всегда был самим собою, и до конца жизни буду оставаться таким же. Что это? Гордость, гордыня, или необходимость, для того чтоб не зациклиться на чём-нибудь и остаться независимым исследователем человеческого бытия, находясь в человеческой среде и в человеческом теле? Снова таки, плохо то, что меня не воспитывал мой родной отец.
Всё меньше времени оставалось до праздника Октябрьской Революции. Надо было подготовить праздничный концерт. Партком леспромхоза поручил организовать и подготовить концерт молодой женщине, Вере Ивановне. Она приехала в леспромхоз совсем недавно по распределению после окончания института. Поручение Вера Ивановна получила, но никакой работы не вела. До праздника оставалось меньше месяца. Для организации и подготовки концерта времени осталось в обрез. Я составил список молодых людей, которые обладали артистическими способностями, и попросил их всех явиться в указанное мною время. Пригласил я и Веру Ивановну. Ребята явились исправно, а Вера Ивановна сидела с недовольным видом. Вероятно, Вера Ивановна думала, что концерты организовываются предельно просто, как по мановению волшебной палочки. Только дилетант в жизненных вопросах может так думать, или коммунист. Причину недовольства Веры Ивановны я прекрасно понимал – организацию концерта доверили ей, а я был всего лишь самозванцем. Я и в обязанности заведующего делами клуба был как самозванец, ибо Володя Никитенко за последние два месяца ни разу не появился в клубе.
– Ребята, к празднику надо подготовить концерт, а времени у нас осталось предельно мало. Я составил программу концерта. С завтрашнего вечера мы приступаем к репетициям. Репертуар я подготовил, роли распределены. Подготовкой номеров и репетицией буду руководить я. Надо хорошо потрудиться, чтоб мы смогли до праздника не только провести генеральную репетицию, но и сделать несколько концертов. Мне лавры не нужны – меня беспокоит честь активного населения посёлка. Веру Ивановну партком и администрация леспромхоза назначили быть ответственной за концерт. Вера Ивановна, ты наш руководитель, поэтому я с тобой согласую программу концерта. Приступай к руководству и… Тебе слово.
Вера Ивановна оживилась и улыбнулась – её интересы не ущемлены, а так же расставлены все точки над «и».
– Я согласна с тем, что здесь было сказано, поэтому мне нечего добавить. Завтра приходим на репетицию и начнём работать.
Работа закипела. Некоторые номера я видел раньше и готовил их по памяти, а некоторые номера я придумал сам. Во всяком случае, концерт у нас получился на славу. Мы успели подготовить концерт и сделать несколько выездных концертов в соседние посёлки. Концерты проходили с большим успехом. Мы получали от зрителей и руководства лесоучастков благодарности. Как правило, концерты никогда не проходят гладко. Случаются непредвиденные ситуации, когда актёры попадают в тупик. Но безвыходных ситуаций не бывает. В нужный момент кто-нибудь из актёров экспромтом делает свою вставку в номер – развитие событий приобретают неожиданный поворот и тогда смеются не только зрители, но и актёрский коллектив. Ценители театрального искусства всеми силами стараются попасть на премьеру спектакля, зная о том, что премьеры без казусов и неожиданных поворотов, непредусмотренных сценарием, не проходят. Такие театральные казусы необычайно интересны и смешны, и о них можно рассказывать бесконечно долго, но ценности они в моём повествовании не имеют.
Официально зав. клубом был Никитенко, но фактически всю работу выполнял я. Официально художественным руководителем была Вера Ивановна, но фактически всю эту работу выполнял я. Я был «чёрной лошадкой». С таким явлением я встретился впервые. В дальнейшей моей жизни мне неоднократно придётся исполнять роль «чёрной лошади». Что такое – чёрная лошадь? Человек, приобретший такой статус, выполняет трудновыполнимую работу в срок и с честью для руководителей коллектива, а лавры победителя достаются белой лошадке, голова которой заполнена ослиными мозгами, и сидит эта лошадка безвылазно за пиршественным столом. Явление «чёрных лошадок» в коммунистическом феодализме не уникальное, поэтому я был не единственным в этом роде. Без системы «чёрных лошадок» коммулядское сообщество немыслимо.
В будущем мне придётся исполнять на некоторых предприятиях роль руководителя с правом подписи финансовых документов, а числиться в отделе кадров слесарем. В СССР на многих предприятиях и в научно-исследовательских институтах было полным-полно «чёрных лошадок». В Донецке на одном крупном предприятии заместителем директора был талантливый человек, от решений которого зависела судьба предприятия, а числился официально в этой должности никому не известный «руками водитель», которому по почте высылали причитающуюся ему зарплату.
Таких «руками водителей» в СССР было огромное количество. Мне придётся встретиться со многими такими «руководителями» через много лет в чужой стране, куда они эмигрировали в связи с тем, что новой государственной системе в странах бывшего СССР они были уже никому не нужны, как ненужными оказались они и на новой «родине». Тупые, малограмотные, эгоистичные личности, получившие дипломы о высшем образовании по «еврейскому праву», и ничего не знающие о технологиях предприятий, которыми они «руководили», вызывают к себе и к системе, которая их породила, презрение.
Приблизился к своему завершению шестой этап моей эволюционной программы, ибо внутренне я уже был готов покинуть Урал и вернуться к себе на Родину. На этом этапе жизни я не совершил ошибок, за которые меня мучила бы совесть моя. Не было и ошибок, которые повлияли бы на мою эволюционную программу. Этот этап я прошёл успешно.