Осень 1974 года. Первое ноября. В моей комнате полумрак от того что погода пасмурная, а выходящие на север окна пропускают мало света даже в ясные дни. На письменном столе лежит листок, а если на него посмотреть внимательнее, то видно, что там что - то напечатано и написано от руки, а в самом углу виднеется синяя круглая печать. А если взять листок в руки, поднести к глазам и прочитать неровные строчки, вышедшие из - под клавиш, по всей видимости, давно отслужившей своё пишущей машинки, то становится понятно даже непосвященному – это повестка из военкомата. Что такое повестка и как она меняет жизнь человека на ближайшие два-три года, я думаю, объяснять не надо.
Я взял повестку и снова перечитал много раз читанные строки – «…гражданин имярек…надлежит прибыть…в районный военный комиссариат… с собой иметь…4-го ноября 1974 года». Коротко и ясно. Не допускает толкований. По военному точно.
Я положил повестку на стол и, сделав пару шагов, оказался у окна. Огромное дерево, посаженное задолго до моего появления на свет, было мокрое от дождя и что удивительно для начала ноября, совсем без листвы, хотя на улице стойко держался плюс.
- «Скоро в армию» – мысль была не нова, она то приходила в голову, то исчезала, но ненадолго, возвращаясь всякий раз, когда мой взгляд скользил по столешнице и натыкался на этот белый прямоугольник.
Я уже мысленно привык, к неизбежности военной службы и теперь мне хотелось только одного – попасть служить подальше от дома и знакомых. Я уходил служить, как указано было в повестке – «в наземные части ВВС» и это немного утешало – не придётся кричать «Ура!» и бегать с автоматом по сырому полю, копать окопы и делать ещё что-то похожее. Авиация, насколько я мог судить, не пехота и место ей в небе, а не в поле. Хотя причём здесь небо и я, имеющий проблемы со зрением со 2-го класса средней школы.
Мысли снова пошли в направлении предстоящей службы. В ближайшие несколько дней всё прояснится – где и как служить. И это хорошо – я воспринял изменения в своей жизни с радостью.
Сегодня 4-е ноября. Только что простившись с мамой, оставив её в расстройстве дома, я еду навстречу новому отрезку жизни. Машиной управляет солдат-водитель, рядом с ним на переднем сиденье мой отец, полковник. Я устроился сзади. Мы едем из военного городка, где мы живём, и где служит отец, в районный военкомат в соседний город. Это приблизительно 20 километров.
Вот и военкомат. Мы с отцом вышли из ГАЗ-69, обнялись на прощание, что-то сказали друг другу, говорил, в основном отец, потом он повернулся, сел в машину, солдат, сидящий за рулём запустил мотор, и моё прошлое стало удаляться по дороге, постепенно исчезая за пологим поворотом. А настоящее было здесь – в виде массы молодых ребят и провожающих - отцов, матерей, друзей и подруг. Здесь же нас и подстригли под ноль и через час, сидя в автобусе, мы смотрели на мелькающий за окнами пейзаж, зная, что увидим эти улицы и скверы не скоро, года эдак через два, самое малое.
Прошло ещё часа полтора, и вот перед нами дежурный распахнул ворота областного военкомата, автобус въехал во двор и ворота закрылись. Первый этап призыва закончился – мы в Минске. Дальше было как у всех призывников в любом военкомате страны – ещё раз медкомиссия, снова стоим голыми перед врачами и молоденькими медсёстрами, потом сидим на лавочках, слушаем «ветеранов», проведших в здешних стенах сутки или двое в ожидании отправки в войска, доедаем домашние продукты. Время уже не идёт, оно – тянется. Неизвестность и ожидание – не самое лучшее состояние. Но никуда не деться, ведь мы уже себе не принадлежим.
К счастью, мои ожидания закончились довольно быстро. Появились два капитана – авиатора и четверо сержантов. Нас построили, провели перекличку. Все, услышавшие свои фамилии вышли из строя и вот уже мы – команда, готовая к отправке. Получилось всё быстро и вот два «Икаруса» везут нас на вокзал.
Тут только, прочитав табличку на вагоне, мне стало ясно – едем в Москву. Впрочем, позже, уже в Москве, при переезде на другой вокзал – Казанский, мы поняли, что не служить нам в белокаменной, а – «путь наш далёк и долог», как пелось в известной песне. И ехать нам на восток.
Но это было потом, а сейчас мы в плацкартном вагоне, распределены по полкам, а кому не повезло, то и на пол. Все полки заняты, в том числе и багажные. Мне досталась боковая третья багажная полка, под самым потолком вагона.
Когда поезд тронулся и вагон закачался на стрелках, стало понятно, что если я усну, не закрепившись на узкой жесткой полке, то упаду вниз. Молодой ум принял простое и верное решение – я снял свой брючный ремень и, пропустив его через какую-то трубу, идущую вдоль вагона на уровне моего места, обмотал вокруг себя, застегнул пряжку и…заснул.
Москва встретила нас моросящим дождём и холодом, но это было несущественно. Нас больше волновал вопрос – куда же нас везут. Но сержанты отвечали уклончиво, и понять было сложно в какой город и город ли, мы едем. Целый день по приезде из Минска мы провели на Казанском вокзале. Сидели на скамьях, ели домашние припасы, слушали вокзальные объявления. Отлучаться никуда не разрешали, кроме туалета, было время подумать, первоначальная суета прошла, мы уже вторые сутки были в армии, правда понималось это с трудом, так как мы ещё были не на месте, не в военной форме, но нами уже командовали сержанты, постепенно наводя порядок. И тут я подумал – у меня будет такая же форма, как и у наших сержантов. С голубыми погонами – они мне сразу понравились. Это была первая мысль, облегчавшая душу и понемногу настраивающая на службу.
Наконец, вечером нам объявили, что наш поезд ждёт нас на таком-то пути, и мы неровным строем вышли на перрон. Дальше всё было уже привычно – распределение по полкам купе, назначение дневальных, питие украдкой оставшегося спиртного и тревожный сон под стук колёс.
Чем дальше поезд удалялся от Москвы, тем настроение становилось всё грустнее. За окном замелькали непривычные нашему взгляду пейзажи, протяжённые пустые пространства впечатляли. Мы ехали по большой нашей стране, ехали по местам, где никогда не были и …мы всё ещё не знали конечную точку нашего пути.
Вагонная жизнь налаживалась. Сержанты твёрдой рукой навели постепенно порядок, мы даже и не заметили, как это произошло.
Положенный нам сухой паёк мы не получали – у каждого было много чего захвачено из дома, все жевали домашнюю колбасу, варёную курицу, открывали консервы. В общем - не голодали. На вторые сутки пути нас повели в вагон-ресторан пообедать, правда, за наши деньги. К этому времени захотелось горячего, и это было как нельзя кстати.
Так мы и ехали, пока поезд не прибыл в Уфу. Но и это был ещё не конец нашего путешествия в армию, пересев на дизельпоезд мы опять поехали и опять мы не знали куда. К чему была такая секретность, было не понятно, но уже в пути, нам наконец сказали, что едем мы в город Стерлитамак и что служить и учиться мы будем в школе младших авиационных специалистов, а через полгода поедем в боевые полки.
Как выяснилось потом – это была не вся правда. В школе мы прошли отбор и далеко не все остались в ней. Часть солдат, ещё до присяги, переодетые в военную форму, были отправлены в инженерные батальоны военно-воздушных сил. Но об этом потом.
И вот, наконец, строем мы подходим к воротам нашей школы. Солдат с голубыми погонами, вышедший из помещения КПП, открыл их на всю ширину, и строй медленно втянулся на территорию.
Мы стоим на плацу. Вещи сложены у ног. Мы ждём. Последние несколько суток, мы всё время ждём. Сейчас к нам кто-то должен выйти и что-то сказать. Что-то важное для нас. Из расположенного неподалёку здания, как мы узнали позднее – штаба, вышел офицер. Подполковник подошёл к строю, поздоровался с нами и выслушав наш неумелый разнобойный ответ, сказал:
- С прибытием в 11-ю военную авиационную школу механиков, товарищи!
И продолжил:
– Поздравляю вас с 57-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции!
Этот день был – 7-е ноября 1974 года. В часть мы прибыли в праздник.
"Хорошее начало" - подумал я.
Но, что - то будет впереди. И это скоро прояснится