XXIII
Оставалось немного времени до окончания обговоренной с Вишневским Борисом Серафимовичем работы Иванова Бориса Константиновича на площадке Капанда. После его отъезда роль директора должна перейти ко мне. Я начал подумывать о кадрах, с которыми придётся работать после отъезда Иванова. Хотел работать с проверенными, надёжными в работе инженерами, с порядочными людьми. Более всего нужен был инженер-гидротехник высочайшей компетентности и, что было очень важно для меня, чтобы человек был честный.
Вспомнил о Дятловой Ольге Петровне. Знал её по временам строительства Загорской ГАЭС. Из Москвы, из Гидропроекта, она была командирована на эту стройку в группу рабочего проектирования Гидропроекта. Поговаривали проектировщики, приезжавшие на короткое время из Москвы, что она была сослана из Гидропроекта на строительную площадку за проступок. Для меня, когда я услышал о проступке, её якобы проступок был наивысшей характеристикой порядочности и честности.
В Гидропроекте давали премии за досрочный выпуск чертежей. И однажды, когда руководство одного проектного отдела не выполнив чертежи досрочно, всё же оформило их досрочность, и все уже рассчитывали получить премию, Ольга Петровна подняла шум, и о нехорошем поступке узнали в парткоме института, узнало руководство института. Премию не получили, а обидевшиеся на Ольгу Петровну руководители нашли способ как её сплавить с глаз долой.
Ольга Петровна знала конструкции здания станции и на ГАЭС занималась авторским надзором. В любую погоду в рабочей одежде она принимала у строителей скрытые работы. Прекрасно зная конструкции, находила новые решения, когда строители делали непоправимые ошибки.
Когда, уже после Загорской ГАЭС, я работал руководителем проектной группы на строительстве гидроузла Тишрин, что в Сирийской Арабской Республике, и была ситуация, что в группе не хватало инженера-гидротехника, то во время приезда в Сирию главного инженера проекта гидроузла Тишрин Лапшина Андрея Михайловича завёл с ним разговор о командировании Дятловой. В Сирии были высокие требования к нашим специалистам. Они должны были иметь строго обозначенную специальность и стаж работы по этой специальности не менее 20 лет. Найти в Гидропроекте такого специалиста, желающего на несколько лет поехать в загранкомандировку, при таких требованиях было непросто.
– Дятлова? Н-е-е-т!!!
Я поймал на себе возмущённый взгляд Лапшина. Не понял я его взгляда сразу, о причине догадался позднее…
Однако специалист нужен был. Я возвращался к разговору о Дятловой… И только после моей третьей попытки Лапшин сдался:
– Хорошо…
Моя жена Лиля, улетевшая в отпуск в Москву на неделю раньше меня, побывав в Гидропроекте, сообщила Ольге Петровне, что с третьего раза мне удалось уговорить Лапшина об её командировании в Сирию. Но лучше бы она ей этого не говорила. Узнав о такой реакции Лапшина, Ольга Петровна сказала, что не поедет. На её месте, возможно, и я бы отказался…
Через много лет, перед отъездом в Анголу случайно встретил Ольгу Петровну в Москве на книжной ярмарке. Разговорились… Сколько лет прошло… Прошли тяжёлые перестроечные годы. Лиля погибла… Я переехал из Подмосковья в Москву…
У Ольги Петровны свои проблемы. Она и её родственники озабочены тем, что почти в центре Москвы в царские времена их родичи имели землю и недвижимость. Теперь, когда в страну пришёл капитализм, думают, как и перед кем поставить вопрос о возращении роду принадлежавшего. Что ж, правильная постановка вопроса после реставрации капитализма, но пришедшее ко власти жульё вряд ли озаботится их проблемами. Спросил, где же находилась их земля с недвижимостью. Случайно, но кажется, моя маленькая квартирка – в доме на их земле. Да! Тут задумаешься…
И вот, я звоню Ольге Петровне из Анголы. Описываю ей ситуацию и прошу приехать…
Она объясняет, что у неё проблемы со здоровьем и приехать не может…
Как жаль!..
Через день звоню Сафронову Жану Леонидовичу. Несколько лет мы вместе работали на строительстве гидроузла Тишрин в Сирии в проектной группе. Он прекрасно знал конструкции здания ГЭС. Более работоспособный, ответственный, до мелочей точный инженер мне не встречался.
– Жан Леонидович! Здравствуйте! Соколов! Звоню из Анголы. Не можете ли приехать в Анголу и поработать?
– Здравствуйте, Виктор Михайлович! Я сейчас занимаюсь объектом в Пакистане. С моей стороны будет некрасиво бросить эту работу и уехать…
Вот такой он, Жан Леонидович! Порядочный и ответственный…
Когда я вернулся уже из Анголы и работал в Гидропроекте по рабочим чертежам дополнительного сбросного канала Саяно-Шушенской ГЭС, однажды вышел на лестничную клетку нашего восьмого этажа отдохнуть и стоял, смотрел в окно. Почувствовал на плече руку, обернулся и увидел Жана Леонидовича. Он улыбался. И я ему - в ответ. Крепко пожали друг другу руки. Поговорили. В конце разговора он попросил меня подождать пять минут, ушёл и через некоторое время пришёл и, улыбаясь, протянул ко мне сжатый кулак, раскрыл его - блеснули монеты - и сказал:
– Вот! Пакистанские монеты! Привёз для Вас!..
Он помнил о моём увлечении монетами! В Сирии из-за них, античных монет («антики»), я попал в тюрьму. Там у меня откатали пальчики. В архиве той тюрьмы до сих пор, наверное, хранятся отпечатки моих пальцев…
После звонка Жану Леонидовичу я сидел в задумчивости… Вдруг меня неожиданно испугал резкий звонок телефона. Взял трубку, произнёс в неё:
– Соколов…
Услышал голос Черячукина Александра Петровича:
– Виктор Михайлович! Здравствуйте…
– Здравствуйте, Александр Петрович.
– Мы тут в отделе подумываем, кого к Вам прислать после отъезда Иванова… Как смотрите на Павлова… Вы с ним вместе уже работали на гидроузле Тишрин в Сирии… Правда Технопромэкспорт не хочет его направлять. Говорят, он в таком возрасте, что за страховку придётся много заплатить. Но думаю, мы их уговорим… Вы то согласны будете?
Пока Черячукин говорил, я успел подумать:
– Как мы почти одновременно озаботились. Павлова знаю. Раз у меня не получилось найти специалиста, надо соглашаться…
Ответил:
– Да! Оформляйте…