СКАЗКА О ПЕЧКЕ
Жили-были в одном селе муж с женой – оба сильнёхоньки, молодёхоньки, веселёхоньки. Труд любили, Бога любили, землю родную «кормилицей» величали. Вот жили сколько-то, и жена Устьяна понесла. Муженёк Киприян рад радёхонек. Уже о будущем деток своих заподумывал, принялся новый дом строить, чтоб жила в нём большая его дружная семья. Сруб поставил. А тут беда приключилася: война лютая с захватчиками-бусурманами. Ушёл Киприян землю свою защищать, всех русских матерей, сестёр и дочерей, детей, стариков и увечных защищать.
А у Устиньи срок вышел, и родила она в поле, в разгар июньского полудня, двух сыновей – ясноглазых да пригожих. Окрестили их в Божьем храме, как положено, дабы душу детскую от лукавого оградить, нарекли первенца Даниилом, а последыша – Гавриилом.
Растут сынки, мамку радуют силой своей богатырской, любознанием да послушанием. Схожи между собой братья лицом да статью, а по разумению-то отличаются шибко, ничего не скажешь, да…
Данилка с малых лет к знанию устремился, к умению и ремеслу. А Гаврилка учиться ленился, играл, не трудился, ветер в голове, одно слово… Весёлый был, балагур! Да вот что странно-то: к серьёзному Данилке все ребята на селе тянутся, вьются вокруг паренька, а от Гаврилки прочь бегут, отстраняются, отчуждаются. В чём тут секрет?..
Позавидовал Гаврилка брату. У матери спросил:
– Отчего меня сторонятся, а к Данилке тянутся?
А Устинья возьми и скажи:
– К золотому уму, к золотым рукам всякий народ спешит прилепиться, чтоб и самому чему доброму научиться. А с весёлым ленивцем поначалу весело, а потом и скучно. Неумеха он, кому он нужен? Да и зачем? Из пустого в порожнее переливать? Так это в день надоест, а дальше что? Игра – игрой, она приедается. А знание и умение никогда скучать не дадут.
Сказала так и по своим женским делам отправилась. Сел Гаврилка на завалинку, задумался. Что ж ему делать-то теперь? Решил хоть какое-нибудь дело изучить. Пошёл по селу искать, у кого поучиться, к чему руки приложить. Пока искал, понял, как тяжело себя в человека превращать. Ух, тяжело как! Себя перебарывать-то!
Шёл-шёл, затуманился раздумьями и в колодец открытый опрокинулся. Хорошо, воды в нём оказалось немного. Воды немного, а холодная. Закричал Гаврилка:
– Спасите, люди добрые! Замерзаю!
Кричал, кричал, совсем осип. Заледенел, как сосулька. Вдруг сверху кто-то цепь с «журавля» ему бросил.
– Брат, хватайся! Мы тебя вытащим!
Обрадовался Гаврилка, ухватился за цепь и медленно наверх поехал. Вывалился из колодца, тут его Данилка и друзья братовы подхватили и домой унесли.
Устинья сына растёрла, напоила мёдом и малиной, отлежался малец. И обиднее прежнего ему показалось, что у Данилки кучи друзей, а у него – ни одного.
Что же делать то бедолаге?
Думает он этак-то, а самому холодно, дрожь до коленок пробирает. То ли из-за колодца, то ли из-за мыслей своих злых, ледяных. Вдруг кто-то сказал – в пустой-то избе:
– Холодно тебе, милок?
Испугался Гаврилка, огляделся: нет никого, один он в доме. Померещилось ему, что ли?
А голос опять:
– Студёно тебе, голубок?
Гаврилка и спроси:
– Кто это?
– Кто-кто… Печка, вот кто. Растопи меня, и согреешься.
Всмотрелся мальчик: и точно, вон у печи рот, вон глаза и нос – ну, прямо, как есть, физиономия!
– Давай вставай, лентяй, – торопила его печка. – Не то простудишься, скучно тебе станет на топчане лежать, за тараканами следить.
Гаврилка насупился: это ж работать надо, а ему работать скучно. Играть веселей! Так он печке и сказал.
А печка и говорит:
– Игра игре рознь. Игры разные бывают. Одни души согревают, другие – охлаждают. Холодно ж тебе?
– Студёно! – поёжился Гаврилка.
– То-то и оно-то. Ещё немного – и ты из человека в Ледышку-Кубышку обернёшься, – сказала печка.
Испугался Гаврилка.
– Не хочу быть Ледышкой-Кубышкой, страшно очень!
– То-то и оно-то, – согласилась печка.
Заплакал Гаврилка. И холодно ему, и страшно; совсем плохо! А печка-то и говорит:
– Ты, милок-голубок, слёзы свои горячие утри и принимайся в человека себя превращать!
– Не смогу я! – плакал Гаврилка.
– Сможешь. Я тебе помогу. Такому делу тебя обучу, что всегда тебе тепло-хорошо будет.
Гаврилка плакать перестал, ушки навострил, и печка ему шептать начала. Пошепчет, пошепчет, спросит:
– Понял?
Кивнёт Гаврилка:
– Понял.
И печка дальше шепчет.
Как замолчала, Гаврилка избу подтопил – да так мастерски, что тепло во все уголочки проникло. Вернулась Устинья с работы, вернулся с учёбы Данилка, и ахнули оба.
– Тепло-то как у нас, уютно! Неужто ты, Гаврилка, печь подтопил?
Ничего не сказал Гаврилка. Улыбнулся печке и на стол ужин пошёл собирать.
А наутро отправился Гаврилка, крестьянский сын, к местному печнику учиться печи складывать – и банные, и домашние, и барские, на разную потребу. Печка ему советами не раз подсказывала, секреты печные выкладывала.
Выучился Гаврилка. Стал мастером печным, да таким, что из города за ним приходили печи класть! Никогда он больше никому не завидовал, времени попусту не тратил, и теплотою сердца своего людей одаривал.
А Данилка-то в науку пошёл. Машины изобретал, устройства всякие.
Жили они для других, трудом Бога и близких своих радовали. И всегда возле них тепло было…
22 октября 2010, 9-10 марта 2011