Усталая, я втащила свою сумку на колесиках на перрон Казанского вокзала столицы. Маленькие колесики сразу утонули в первом зимнем снегу, покрывавшем мокрой, ледяной кашей всю открытую часть посадочной площадки. Ноги в кроссовках сразу безнадежно промокли, пронизывающий сырой ветер обхватил меня вокруг,даже теплая, как мне казалось, курточка нисколько не спасала. Я мечтала как можно скорее попасть в уют купейного вагона, но посадку на наш фирменный " Урал" еще не объявляли. Подняв воротник и отвернувшись от ветра, я увидела неподалеку темноволосого, крепкого парня, который сидел на черной сумке и пил пиво прямо из горлышка бутылки.Непрязненно глядя на него я тупо подумала :"Вот сейчас этот пивной бочонок окажется в моем купе, на второй полке напротив меня и будет дышать на меня пивным перегаром все 36 часов пути от Москвы до Екатеринбурга". В купе я вошла первой, поставила свою сумку под сиденье и, наслаждаясь теплом вагона, сняла верхнюю одежду.
Как-то сразу, все вместе, в тесноту купе шумно затащилась пара пожилых супругов и жизнерадостный юноша с холеным лицом. Эта заполошная компания с сумками, авоськами и пакетами то теряла, то находила проездные билеты, постоянно наступая на мои ноги.Я робко поднялась, чтобы хоть как-то освободить им место и выйти в коридор. Но тут старик, выпятив грудь, надменно взглянул на меня и заявил права на обе нижние полки.
"Да, да, конечно, мое место наверху"- упокоила я его, удивляюсь его способности смотреть сверху вниз на человека гораздо выше его ростом.
Обнаружив под своей полкой мою сумку, он категорично потребовал освободить багажный ящик, я послушно перебросила свою сумку наверх. Увидев, что все что им полагается он получил без сопротивления, он немного смягчился и стал раскладывать свою многочисленную поклажу. Я, наконец, вышла. Молодой человек, затолкнувший стариков в купе, весело помахал им в окно с перрона и исчез.
"Вы не обижайтесь на мужа, он же генерал, привык все штурмом брать,"- негромко попросила меня опрятная дама с доброй улыбкой,-" мы вас совсем вытеснили, садитесь".
"Настоящий генерал?"- удивилась я.
"Настоящий,"- засмеялась женщина, -" только, конечно в отставке, сразу после Афганистаа и вышел".
Я присела. Генерал, прямо держа голову с очками, нацепленными на кончик носа, уже разбирал газеты и раскладывал их на столике,ни на кого не обращая внимания.
"Он плохо слышит",- продолжала генеральша, -" меня зовут Анастасия Романовна, а Вас?" Мы познакомились.
Поезд мягко тронулся, в наше купе вошел четвертый попутчик : и это был тот самый парень с перрона, который угощался пивом. И его место было как раз на второй полке напротив меня. Мои опасения сбывались.
Попутчик аккуратно загнул белую простыню на своей постели и поставил свою сумку, потом снял куртку и представился:" Добрый вечер, давайте знакомиться, меня зовут Андрей."
Под черной курткой оказался военный мундир, на погонах две звездочки.
"Везет нам сегодня на военных",- сострила я , -" в нашем купе уже есть генерал, а сейчас еще и лейтенант прибыл!"
"Вообще-то я подполковник,"- немного растерянно вставил он.
Генерал встал, снова поразил меня своей выправкой, и обменялся рукопожатием с товарищем подполковником.
"Простите меня, увидела две звездочки на погонах и решила блеснуть эрудицией, но оконфузилась",- улыбнулась я.
" Да, понизить сразу на три звания- это не дай бог",- засмеялся Андрей, а его лицо оказалось довольно симпатичным, хотя и явно усталым.
...Как и все старики, генерал с генеральшей скрупулезно разложили и разоставили на столике баночки, пакетики, тарелочки, вилочки и салфеточки. К своей трапезе пригласили и нас, но мы вежливо отказались. Андрей залез на свое место отсыпаться после "бурной", как он сказал ночи, а я пошла обедать в вагон- ресторан.
За окном поезда поносились леса и полянки, небольшие деревеньки с кособокими и добротными крепкими домами.
"Везде живут люди и живут все по- разному",- почему- то подумала я.
Когда я вернулась, все мои спутники уже отдыхали, я тоже прилегла, вначале почитала московскую прессу, потом задремала под размеренный стук колес.
Проснулась я от разговора военных, они сидел на нижней" генеральской" полке и говорили о службе. Говорили они коротко и странно, бегло обмениваясь не всегда понятными фразами, не вдаваясь в подробности. Мое ухо улавливало знакомые и неизвестные названия населенных пунктов:"Кандагар",- различила я. Их разговор не был похож на обычную мужскую болтовню двух попутчиков, - это был обмен мнениями двух, очень хорошо поднимающих суть обсуждаемого предмета людей. Эта была беседа единомышленников.
Я внутренне ахнула- как ошибочно может быть первое впечатление о человеке!
Из их разговора было ясно, что Андрей тоже, не смотря на молодость, успел побывать не только в Афгане, но и в Ливии. А на перроне он показался мне обычным любителем выпить. Андрей еще коротко рассказал, что заканчивает Академию, вчера сдал важный экзамен и друзья устроили ему веселую попойку, что он не привык к таким возлияниям и все еще чувствует себя плохо.
"Вот почему он пил пиво на перроне",- вспомнила я."Сколько же ему лет? На вид нет и сорока, а сколько он уже хлебнул войны...Как они похожи с этим старым генералом, оба немногословны и мужественны, в обоих столько достоинства и силы".
" Отдыхайте, а я пройдусь",- приказал генерал Андрею, он молодцевато вытянулся, четким движением открыл дверь купе и вышел в коридор.
Осторожно, чтобы не по тревожить подполковника, я спрыгнула вниз и тоже вышла из купе и встала у окна. Первый морозец прихватил красные ягоды и листья рябин,снежок несмело посыпал еше кое где яркую осеннюю красоту леса.
Генерал бодро вышагивал по мягкой, затянутой парусиной ковровой дорожке взад и вперед. Дверь нашего купе плавно растворилась, Анастасия Романовна, подправляя пышные и совсем не седые волосы, пригласила мужа и меня пить чай.
После чаепития поезд встал на одной из станций, я прогулялась по пустынному перрону. Только суетливые торговцы пробегали с корзинами, предлагая пиво, мороженое и чипсы.
Я вернулась в вагон.
Генерал, лежа, шуршал газетами, он уже убрал слуховой аппарат и был недоступен. Генеральша что- то строго выговаривала ему, а он смотрел на нее такими мягкими, беззащитными глазами и улыбался. "Как он сейчас не похож на себя, ершистого, воинственного, каким показался мне вначале нашей встречи"'- подумалось мне. Анастасия Романовна заговорила, сидя рядом:
"Поездили мы очень много,сейчас мы живем в Москве, у нас прекрасная трехкомнатная квартира. Но живем мы с семьей внука, куда их денешь? Двое маленьких. Дети замечательные, мы их очень любим, но иногда так хочется покоя. Поэтому лето мы проводим на даче, уезжаем туда ранней весной, нам там спокойнее, маленький домик, но там нет печки и обычно, с морозами мы куда- нибудь едем. Сейчас мы едем к его сестре в Пышму, потом в санаторий на месяц, потом к моим, а там уже и зима кончится. Мы же привыкли ездить, всю жизнь по военным городкам."- словно оправдывалась она.
На ее добром лице промелькнула грустноватая улыбка.
"Боже мой, боевой генерал, заслуженный человек, всю жизнь на страже..., а под старость вместо заслуженного покоя - такое кочевье",- пронеслось в моих мыслях.
Мне вспомнилось довольное, радостное лицо их сытого внука, когда он с большим энтузиазмом их провожал. Старики мешают его семье, им тесно в генеральской квартире, а они все живут и живут на белом свете.
Долго я не могла заснуть в эту ночь. Мне было жаль этих очень заслуженных перед страной и таких беззащитных перед семейным эгоизмом стариков.
Утро улыбалось приближением родного дома. Небольша кутьерьма со сдачей постелей, сбором вещей, утренним чаем и состав уже втянулся на станцию. Все стопились в проходе. Я спросила у Андрея : "куда ты сейчас?".
"Сейчас к маме",- радостно осветился он своей чудной улыбкой,- " потом домой, ребятишки ждут, везу подарки, а что?"
"Давай стариков проводим,"
"Конечно, само собой"
Андрей помог генеральской чете вытащиться из вагона - их никто не встречал.
Крепко держась друг за друга, они осторожно ступали по льдистому асфальту. Мы посадили их в такси, благодарный взгляд генеральши и гордый кивок генерала остались в моей памяти.