СКВОЗЬ ТЕРНИИ
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живёт;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдёт;
Что пройдёт, то будет мило.
А.С.Пушкин
Сквозь тернии продираясь,
К счастью стремлюсь,
Всю жизнь опасаясь,
Что зря я так бьюсь.
Прожить не успею –
Окончится срок.
Зря прожиты дни –
Вот печальный итог.
Пролог
Карета катилась через живописные равнины, подёрнутые первым приближением осени. Рощи с густыми кронами деревьев, покачиваясь на ветру, казалось, посылали последний привет проезжавшим мимо них. Кэтти, сидевшая в глубине рядом со своим необъятным отцом, мало обращала внимания на красоты природы. Уже несколько недель, с тех пор, как её отец вернулся из очередной поездки, она чувствовала, что что-то должно измениться. И вот, несколько дней назад, отец, смущаясь и отводя глаза, сказал, что пришло ей время ехать в школу. Что домашнего образования теперь, когда ей исполнилось 10 лет, для неё недостаточно. Кэтти была удивлена: её мать всегда придерживалась мнения, что дополнительные школы и колледжи девочкам не нужны. Домашнего образования вполне должно хватить, чтобы из девочки вышла послушная хозяйка. Однако Кэтти знала, что задавать вопросы бесполезно. Как правило, никто и никогда не считал нужным советоваться с ней даже в мелочах, что вызывало в Кэтти возмущение и протесты. Музыка и рисование, обязательные для благовоспитанной леди, давались ей с трудом. Гувернантка, после года занятий живописью, отчаялась уже научить её чему бы то ни было. А музыка… Заученные произведения Кэтти могла бы отбарабанить на великолепном старом рояле, принадлежавшем ещё её бабушке. Но на большее у неё не хватало способностей. Математика же давалась ей с лёгкостью. Однако мать считала, что математика нужна только в том случае, если она, Кэтти, вдруг в помрачении ума захочет работать экономкой. Что для неё, матери, было бы дикостью: женщина её положения, в её понимании, должна сидеть дома, растить детей, холить мужа, ходить по воскресеньям в церковь и принимать участие в различных церковных и благотворительных мероприятиях. А так же, изредка посещать гостей и принимать их самой, для чего должна хорошо готовить и поддерживать чистоту в доме и дисциплину среди слуг. Поэтому, когда несколько лет назад отец решил научить Кэтти ездить на лошади как наездника, а не как куклу в дамском седле, стрелять из пистолетов и ружей и фехтовать на саблях, мать была в ужасе, и категорически запретила эти занятия. Хотя Кэтти, несмотря на то, что учение только начиналось, уже стала делать успехи. Поэтому отец учил её втайне от матери и женской части прислуги. А, когда он уезжал, учителем становился его старый и преданный слуга.
Ещё одной страстью Кэтти были книги. К 5 годам она сама перечитала все детские книжки, какие были в доме. Жажда чтения не была удовлетворена, и она пробиралась в кабинет отца, где читала всё, что смогла найти, начиная от дамских романов мисс Остин и рыцарских сэра Вальтера Скотта до Плиния, Геродота и Страбона и исследований о Древнем Египте или династиях королевских домов Европы. Мать сначала сквозь пальцы смотрела на увлечение дочери: замечательные вышивки для церковных алтарей и вязаные шали для прислуги, а так же рождение второй дочери и, затем, болезненного сына, отвлекали её внимание. Но, когда она заметила, что Кэтти читает «Илиаду» в подлиннике со словарём, привезённым отцом из Лондона, она впала в ярость. Единственное, что слегка смягчило её гнев, был Кэтти собственноручно, под её, матерью, присмотром, приготовленный торт по случаю дня рождения самой матери. Отведав его, она недовольно и снисходительно бросила, что из Кэтти может, со временем, получится хозяйка. Кэтти была обижена. Её жажда познаний и способности к обучению были выше, чем у соседских мальчишек. Но в ней никто не хотел видеть больше, чем «какую-то девчонку», в будущем женщину, которая всегда будет отстоять ниже самого глупого мужчины, несмотря на свои способности и ум. И вот теперь это странное решение – отдать её в школу.
Первую часть дороги отец не умолкал, рассказывая, как он ездил в Египет на раскопки к своему приятелю, описывал пирамиды, саркофаги и гробницы. Кэтти молчала. Потом отец начал описывать мифологию египтян, даже порывался рисовать иероглифы карандашом на полях какой-то книги, прыгающей в руках в такт дороге. Кэтти всё так же молча его слушала. Большая часть из того, что рассказывал ей отец, она уже успела прочитать не так давно. И теперь отдалась во власть размышлений. То, что мать её не любила, она поняла давно. Ещё тогда, когда она, случайно спрыгнув с валуна на камни, когда хотела первой встретить её из её поездки на воды, что-то себе повредила в правой ноге. На все гримасы боли и жалобы, мать тогда холодно сказала, что она виновата сама, что будущей леди не пристало скакать по камням, рвать платье и пачкать обувь. Она равнодушно приказала посадить Кэтти рядом с кучером, и, когда они приехали к дому, даже не озаботилась позвать врача. Это ли стало причиной или что-то другое, но Кэтти стала с тех пор прихрамывать. Что вызывало каждый раз недовольство на лице матери. По её мнению, леди не хромают. Хромота – удел простолюдинов, которым лень пойти к врачу и вылечиться. Кэтти каждый раз поражала эта непоследовательность: ведь мать сама тогда не стала торопить с вызовом врача.
Отец всё говорил, подпрыгивая на своём месте и размахивая руками, а Кэтти думала. Возможно, нелюбовь матери к ней была связана с непохожестью Кэтти ни на неё, ни на отца. Энергичный беспокойный отец, которому было тесно в просторном поместье, и потому он ездил по всему свету, был высок, крупен, черноволос, с большим носом, руками и объемным животом, который с годами становился всё больше. Мать Кэтти была среднего роста, темноволосая, смугловатая, благодаря наличию среди далеких предков итальянцев, но тоже дама не субтильная. Хотя всеми силами пыталась уместить свои телеса и груди в узкие корсеты. И Кэтти – маленькая худенькая девочка с белой кожей, которой втайне завидовала мать, и небольшими зелёными глазами, которые временами темнели или становились голубовато-серыми. Зелёные глаза были удивительны ещё и потому, что Кэтти не была рыжей. Мягкие тёмно-русые волосы обрамляли некрасивое детское личико. И не было надежды, что с годами оно приобретёт гармонию и миловидность. И характером Кэтти была не похожа ни на открытого отца, ни на уверенную в своей правоте безапелляционную мать: молчаливая, скрытная, застенчивая, скромная, с обострённым чувством справедливости и собственного достоинства, Кэтти не терпела навязываемых ей правил, если к ним у неё не лежала душа. Или, если она не видела в них смысла. Как к запретам занятиям математикой и фехтованием. Бетти, младшая сестра, была идеалом матери: пухлый, белокурый спокойный ребёнок, всегда скромно смотрящий в пол и со всем соглашающийся. Одна Кэтти знала, насколько бесёнком может быть этот ангелочек. Чуть ли не с рождения Бетти поняла, что Кэтти не будет на неё доносить и ябедничать, и потому в детской не скрывала своего характера. Появившийся через некоторое время там же Робби – младший брат, заставил её несколько умерить свой темперамент. Поскольку даже трёхлетний Робби уже знал, как заслужить материнскую любовь, и наперегонки с Бетти ябедничал на окружающих. У матери же виноватой всегда была Кэтти. Во-первых, потому что старшая, а во-вторых, нелюбимая. А теперь вот приехал отец…
С момента его приезда дом стали сотрясать скандалы. Вероятно, ещё одной причиной для них было всё увеличивавшееся пристрастие отца к выпивке. Однако услышанные ненароком слова о шлюхе и незаконной дочери заставили Кэтти задуматься, что, возможно, она тоже каким-то боком причастна к решениям отца и матери избавиться от неё. Ибо Кэтти всё более убеждалась, что от неё хотят именно избавиться. И, поскольку сама она просто ничего не могла сделать, она стала мрачно ожидать, что будет дальше.
А дальше был ночлег в гостиницах, снова долгая дорога в карете, завтраки-обеды в придорожных трактирах, небольшие городки, где им меняли лошадей, а сами они смывали с себя дорожную грязь.
Наконец они приехали в город, который отец назвал Плимутом. Расположенный на полуострове, омываемый солёными водами и пропахший рыбой и корабельной смолой.
В середине дня отец принял ванну, надел свой отглаженный гостиничной служанкой костюм и, долго и сбивчиво объясняя что-то Кэтти о директоре школы и её тёте, которую Кэтти никогда не видела, он запер её и ушёл, нервно теребя цепочку от часов. Ближе к вечеру он вернулся неестественно весёлым, принеся с собой запах бренди и каких-то тяжёлых приторных духов. Невнятно сказав Кэтти собираться, он взял её саквояж и вывел в сумерки незнакомого города.
На главной площади уже зажигали фонари. Но они миновали ещё шумные улицы и углубились в квартал, где светло было только от свечей в окнах, а в темноте переулков слышалась возня, охи, шуршание одежды и стоны.
Наконец они подошли к обычной двери обычного на вид дома. Отец нервно постучал несколько раз чугунным кольцом, которое голова льва держала в пасти. Дверь открыла бледная служанка в несколько фривольном наряде. Отец подтолкнул Кэтти вперёд, сказал служанке несколько слов, наскоро чмокнул Кэтти в щёку, порывисто обнял и, бросив: «Прощай, я скоро тебя навещу», быстро ушёл, не оборачиваясь. Служанка, посторонившись, дала Кэтти войти. Затем, закрыв дверь, повела тёмным коридором вглубь дома. Бросив сквозь зубы: «Жди здесь», она исчезла в полумраке. Кэтти осталась одна с саквояжем, который оттягивал ей руки.
Через некоторое время глаза привыкли к темноте, и она стала различать смутные силуэты вещей, находившихся там, где её оставили совершенно одну. Это место напоминало гостиную в деревенском трактире. Кэтти сделала несколько шагов и оказалась в центре просторной комнаты. Слева от двери, в которую ввели Кэтти, располагалась широкая лестница, которая вела на галерею, окружавшую комнату по периметру. В неверном свете большого камина, располагавшегося прямо перед Кэтти, были видны двери комнат, выходящие на галерею. Одни были плотно закрыты, другие приотворены. Из некоторых комнат слышался смех или звуки музыки.
От долгой дороги Кэтти устала и присела на один из стульев, которые заметила в полумраке. Он оказался необычно мягким и широким. Неожиданно одна из дверей рядом с камином, незамеченная Кэтти, распахнулась, и на пороге показалась женщина. Падавший сзади свет освещал контуры её стройного тела. Услышав шум, Кэтти порывисто встала. Женщина, заметив движение, остановилась. Она некоторое время смотрела на Кэтти, а та, в свою очередь, не могла разглядеть выражения её лица. Только походка, пока женщина не остановилась, показалась ей несколько вялой.
- Джейн, - произнесла женщина. В её голосе была странная грусть. – Мне сказали, что ты умерла. Но именно так ты и должна выглядеть теперь, когда прошло… Боже, сколько же прошло лет… Ты так похожа на мою мать… И меня… И мою сестру… - Голос становился все менее слышным к концу фразы.
Кэтти не сводила с женщины глаз. Несмотря на странный наряд, она казалась ей феей, которая вышла из пещеры дракона, чтобы помочь ей. Женщина одной рукой придерживала спадавшее с плеч платье, а другой пыталась пригладить свои растрёпанные волосы. Но и вызывающее платье, и непорядок в причёске в полумраке предстали для Кэтти прекрасным и необычным обрамлением для чудесной волшебницы. Очевидно, только теперь женщина осознала, как она одета и что девочка, которую она назвала Джейн, не сводит с неё глаз. Она ещё раз передёрнула плечами, пытаясь прикрыть их своим откровенным и крикливым нарядом, и подошла к Кэтти ближе.
Когда женщина подходила, Кэтти сквозь свои мечты уже не знала, кого она видит. Её глаза увидели лицо, которое видеть просто не могли: сквозь полумрак к ней шла её мать. Правда, более стройная, осунувшаяся и черты лица были мягче. Но само лицо было очень похожим.
- Нет, ты не Джейн, - разочарованно сказала женщина, погладив Кэтти по щеке. – Джейн должна быть красивее.
Не в первый раз Кэтти слышала высказывания о своей внешности. Сердце её защемило от огорчения, но она усилием воли отогнала обиду, стараясь не думать о ней.
- Я Кэтти Сафферинг, дочь Алекса и Хизер Сафферинг из Харрогит-холла, - сказала она, серьёзно глядя на женщину. – А вы? И где мы находимся? – осмелев, спросила она, отбросив свою обычную застенчивость и замкнутость.
Женщина резко убрала руку, и словно очнулась.
- Ты – дочь Хизер? – пробормотала она, медленно опуская руку. – И Алекса… И ты здесь! Здесь!
Она внимательно оглядела Кэтти, словно не веря своим глазам.
- Где – здесь? – снова спросила Кэтти.
Женщина молчала.
- Ты одна? Кто тебя привёз? Долго ты будешь здесь находиться?
- Сюда меня привёз отец. Но он уже ушёл.
- Ушёл? – Женщина вздохнула и сказала вполголоса: - Хотя, кто бы захотел здесь остаться надолго, не будучи скомпрометированным.
- Он и мать решили, что здесь я буду ходить в школу.
- Здесь? В школу? – Дама, казалось, была поражена. – Но…
- Не будь дурой, Нэн, - вдруг раздался грубый голос из темноты. Из мрака показалась тучная фигура женщины в тёмных одеждах. Она, тяжело ступая, подошла к ним. – Твой Алекс писал тебе. Ты должна была устроить её в приют. Оплату за неё, - она кивнула на Кэтти, - он уже внёс за год вперёд. Ты должна присматривать за ней.
- А… да… точно… А сегодня?
- А сегодня она переночует у тебя, - недовольно сказала женщина. – Ты не работаешь.
- А жить она будет в приюте?
- Да. Ты уже обо всём договорилась. Я при тебе писала письмо директору того приюта.
Женщина оценивающе оглядела Кэтти.
- Сколько тебе лет? – резко спросила она. – Восемь есть уже?
- Мне десять, - сказала Кэтти. Её весьма удивило вмешательство постороннего человека в её дела и странная забывчивость дамы, которая приняла её за какую-то Джейн.
- Это твоя тётка, - прямо сказала женщина, не сводя глаз с Кэтти. – Двоюродная сестра твоей матери. Если, конечно, она не наврала. – Женщина перевела подозрительный взгляд на даму. Та, казалось, ушла в себя.
- Но зачем Хизер отправила тебя сюда? – неизвестно к кому обращалась дама, поскольку, приложив руку к виску, она начала медленно прохаживаться по полутёмной комнате. – Неужели я согласилась на этот приют? – Она остановилась прямо напротив женщины в чёрном. – Мадам, но вы прекрасно знаете, кого берут в приют святой Магдалины. При чём здесь дочь моей кузины?
Женщина хрипло рассмеялась.
- Откуда мне знать? Тебе надо внимательнее читать письма своего любовника. Может, твоя кузина нагрешила и опомнилась только теперь. А может, твой любовник выдавал свою дочь за её, и она всё же догадалась. Я же не твой секретарь. И не могу вечно вести твою переписку, пока ты в отключке. Наверняка её папочка что-то тебе написал, когда подкинул такой «подарочек». Отведи её к себе и дай отдохнуть и поесть. А то этот заморыш помрёт под тяжестью своих сокровищ. – Она кивнула на саквояж Кэтти, который та продолжала держать в руках.
- Она права, - произнесла дама. – Пойдём.
Она протянула руку к саквояжу. Поколебавшись, Кэтти отдала его.
- Но всё же, где мы находимся? Что это за место? – осмелев, спросила Кэтти, не двигаясь. Дама, которая повернулась уже, чтобы идти наверх, остановилась. Женщина в чёрном снова грубо расхохоталась.
- Ты в борделе, детка. В доме терпимости, увеселения, порока – зови, как хочешь.
Дама дёрнулась. А Кэтти, хотя и побледнела смертельно, но выражения лица не изменила.
- Знаешь, чем тут женщины занимаются? – издевалась женщина, глядя на опущенные плечи дамы. – Ублажают мужчин. Раздеваются догола, раздвигают ноги и не только ноги…
- Я знаю, что такое бордель, - спокойно сказала Кэтти. Бледность еще не сошла с её лица. – В книгах моего отца о языческих ритуалах варваров и римском праве я читала об этом. История римских цезарей времен Империи полна примеров того, о чём вы говорите. Имена Мессалины и Клеопатры мне тоже знакомы, как и дела, прославившие их. И я тоже не понимаю, зачем я здесь.
- Ты не будешь здесь, - процедила женщина, снова оглядывая её с ног до головы. – По крайней мере, пока.
- Она не будет на тебя работать, - неожиданно твёрдо сказала дама, резко развернувшись к женщине.
- Это мы посмотрим, - Женщина ухмыльнулась. – Жизнь непредсказуема.
- Если меня отдали в бордель, одно могу предсказать точно, - серьёзно сказала Кэтти. – Ни отца, ни мать я не прощу.
Обе женщины удивлённо посмотрели на неё.
- Поддержи её, а то она сейчас в обморок хлопнется, - сказала женщина брезгливо.
- Не беспокойтесь, - ответила Кэтти, поднимая на неё глаза, в которых уже не было ужаса. – Я ещё ни разу не падала в обморок. Даже в притворный.
Она подошла к даме и тронула её за руку.
- Мне действительно надо отдохнуть, - сказала она.
Дама погладила её по голове. Кэтти вежливо отстранилась. Дама вздохнула и направилась к лестнице. Женщина в чёрном с циничной усмешкой смотрела на них.
- Ты будешь на меня работать. Не сейчас – так через год. Не через год – так через пять. Все воспитанницы приюта Марии Магдалины возвращаются сюда. Рано или поздно. Все. Всегда.
Глава первая
Кейт давно не переступала порога этого дома. Девять лет, проведенных ею в пансионе Магдалины, её тётя, Нэнси Стаффорд, ни разу не назначала ей встреч здесь. Если нужно было передать письма или деньги, или просто обменяться новостями, они встречались сначала в приёмной пансиона, потом в гостиницах Плимута. От встречи к встрече Кейт наблюдала, как меняется её тётя. Нет, она по-прежнему разительно походила на мать Кейт. Однако Кейт помнила резкие суровые черты лица своей матери, на лице которой всегда лежала печать уверенности в правильности своих мыслей, поступков и суждений. Лицо же Нэнси Стаффорд отражало грусть и едва уловимую мягкость характера. Однако в последнее время оно стало припухлым, отражая образ жизни, который вела его хозяйка. Но печать скорби и тоски не сходила с него никогда. Поэтому Кейт перестала приглашать её в пансион. В то, что её тётя – это двоюродная сестра её матери, Кейт не верили. И первые годы пребывания в пансионе она была часто бита теми девочками и девушками, которые считали, что этим она ставит себя выше них. Возможно, это и следовало бы делать, поскольку внебрачные дочери оступившихся дурочек или неожиданные плоды матерей-проституток часто выбирали себе ту же дорогу по достижении возраста 12-15 лет. Потому как любителей юного тела в домах терпимости всегда было полно. Особенно в Плимуте – городе, в котором мужчины сменяли один другого с приходом нового корабля. Но не Кейт. Её тяга к знаниям вызывала недовольство у монахинь монастыря, опекавшего приют, которые считали, что их подопечные, в лучшем случае, могут стать прислугой в каком-нибудь не слишком респектабельном доме. Прислуге же знания не нужны.
Поэтому, получив записку, подписанную «миссис Слай» из дома терпимости, в которой эта самая «миссис» приглашала её к себе, чтобы поговорить о будущем как самой Кейт, так и её тёти Нэнси, Кейт ломала голову, зачем она могла понадобиться этой хитромудрой женщине.
Благо был день, в борделе посетителей было немного. Бледная и тощая служанка отворила дверь, а медвежьего вида огромный мужчина дремал на диванчиках в общей комнате. При виде Кейт он слегка встрепенулся. На его лице проступило удивление. Но он остался сидеть на своём месте. Только челюсти его крепко сжались.
Проводив Кейт до высокой тяжёлой двери с массивной золочёной ручкой, бледная служанка растворилась во мраке коридора. Кейт на минуту остановилась, оправила платье, провела рукой по волосам и постучала. Услышав по ту сторону двери некий возглас, она вошла в комнату.
- Закрой дверь, - раздался голос миссис Слай из-за массивного стола. Она, уткнувшись носом в какие-то бумаги, быстро писала. Наконец она подняла голову.
- Мне нужно с тобой о многом поговорить, - произнесла она, откидываясь в кресле. – Но сначала я должна знать: ты – девственница?
Кейт недоумённо посмотрела на неё. Она уже догадывалась, зачем её позвала содержательница борделя.
- Не понимаю, - холодно сказала она, прямо глядя в маленькие глазки миссис Слай.
- Что тут непонятного? – раздражённо спросила та, злясь упрямству Кейт. – Ты спала с мужчинами?
Несмотря на всю свою выдержку, Кейт слегка покраснела.
- Нет.
- Сколько тебе сейчас?
- Недавно исполнилось девятнадцать.
- И ты ни разу не ублажала мужчин? – недоверчиво спросила миссис Слай.
- Нет.
- И к тебе никто не приставал никогда? Хотя, - как бы сама себе добавила миссис Слай. – Такой задохлик хорош в виде манекена в витрине.
Миссис Слай встала из-за стола и обошла Кейт кругом.
- Раздевайся.
- Что? – На этот раз Кейт действительно была потрясена.
- Я сказала – раздевайся, - недовольно топнув ногой, громче сказала миссис Слай.
- Зачем?
- А я хочу проверить твои слова.
- Ради чего? – Кейт ухватилась за воротник платья. – Я не хочу на вас работать.
- Это ты сейчас так говоришь, - зловеще улыбнулась миссис Слай. – Ну? Ты сама разденешься, или мне Тома пригласить?
Угроза подействовала. Оскорблённая Кейт предпочла унизиться сама, чем быть униженной этим волосатым громилой, который по вечерам выпихивал буйных клиентов, а днём по указаниям миссис Слай наказывал девочек за различные проступки. Иногда его усердие приносило настолько зримые плоды на женских телах, что те не могли работать, пока не сойдут синяки и ссадины. Это время и неполученные деньги миссис Слай записывала девочкам в долги. А поскольку наказания редкостью не были, то до конца расплатиться с миссис Слай никто не смог. И поэтому недостатка в девочках в её борделе не было.
Кейт дрожащими руками расстегнула платье, сняла корсет, сорочку, панталоны и, прикрывая руками грудь, осталась стоять перед миссис Слай. Та оглядела её, ощупала ей груди и зад, затем резко толкнула на стул, стоявший позади Кейт.
- Сядь и раздвинь ноги. Живо.
Кейт села, покраснев от унижения, обиды и стыда. Миссис Слай присела перед ней на корточки, уткнувшись носом ей в промежность. Затем, она резко сунула два пальца во влагалище Кейт. Та дёрнулась от резкой боли и закричала.
- Заткнись, - прошипела миссис Слай, ощупывая её влагалище. Кейт закусила губу и сжала кулаки. Невыносимая боль, которую доставляли ей пальцы миссис Слай, вызвала слёзы на её глазах.
Наконец миссис Слай вытащила руку.
- Ты мелкая не только снаружи, но и внутри, - недовольно сказала она, брезгливо вытирая руки. – Ты не солгала - ты девственница. Одевайся.
Миссис Слай обошла Кейт и снова села в своё кресло за столом.
- Теперь я тебе скажу, зачем это было нужно. Мистер Рид платит десять фунтов за твою девственность.
- Что? – Кейт показалось, что она ослышалась. – Десять фунтов за девственность?
- Ты всё поняла верно. Мистер Рид наш постоянный клиент. И у него своеобразные запросы. Сейчас ему захотелось попробовать девушку. Ты ему вполне подойдёшь.
- Вы хотите меня продать? – Кейт дрожащими руками застёгивала пуговицы. – Но я говорила вам уже…
- Милочка, подсчитать, сколько твоя тётушка мне задолжала? – Глаза миссис Слай сузились. – Сколько она дней работала, а сколько нет? Сколько она выкурила опиума и выпила джина? Мои расходы ведутся точно.
- Но я же отдавала вам деньги, которые мне присылал отец?
- Они покрыли только половину долга. Если хочешь, я вышвырну твою тётку от сюда: от неё одни убытки, а я не благотворительная организация, чтобы бесплатно держать под своей крышей постороннего человека. Но тогда её долг придётся отрабатывать тебе. Так что, соглашайся. Десять фунтов, и ты останешься должна ещё три. Если, конечно, твоей тётки тут не будет.
- А если она умрёт? – помертвев, спросила Кейт.
- Умрёт она, а долг-то останется, - Миссис Слай ухмыльнулась. – Только не думай удрать от меня. Адресок твоего папочки мне известен. Представляешь, как обрадуется он и твоя мамочка, если я сама к ним явлюсь? К тому же, тут останется и твоя тётка. Если ты сбежишь, не оплатив долга, она точно умрёт. Можешь даже не сомневаться. Да и ты не сбежишь далеко: города ты не знаешь, знакомых у тебя нет, денег нет, работы тоже. Да и кем ты можешь сейчас работать? Кто тебе даст рекомендации? Словом, если только в лес жить уйдёшь. Так что, даже не мечтай удрать от меня, - Она грубо расхохоталась. – А так: ублажишь мистера Рида, девочки тебя ещё чему-нибудь научат. Клиенты любят иногда поболтать со шлюхой. А у тебя мозги есть, образование. Если будешь всё правильно делать – может, будешь шлюхой самого короля, - Она снова засмеялась.
Кейт содрогнулась. Конечно, она знала, что пристрастия её тётки дорого стоят. Но не думала, что столько. Бежать ей, действительно, было некуда. Даже, если бы она наплевала на свою тётку. Но почему-то она привязалась к ней. Только с ней Кейт была сама собой: непосредственной и живой. Только с ней она могла рассуждать так, как хотела: здраво, смело и серьёзно. Теперь эта жалость-сострадание Кейт доставляли ей массу хлопот. Отец платил за её обучение и проживание в приюте гораздо больше, чем требовалось. То, что оставалось Кейт, она отдавала миссис Слай на покрытие долгов тёти. И вот новость: оказывается, до окончательной расплаты по долгам ещё очень далеко. Если… Если Кейт не согласится на этот позор и если её тётя не останется здесь. Потому что, если Кейт и продаст свою девственность, то покупать джин и опиум она не сможет. Из-за этих пороков тёти Кейт не накопила ничего. Однако сумма долга будет значительно меньше. А если Кейт ещё и будет продолжать работать в приюте, где она начала уже делать успехи как помощник преподавателя и санитарка, она, наконец, сможет расплатиться с миссис Слай. И, возможно, увезёт от сюда тётю. В приюте ей уже целый год говорили, что все знания, какие могли дать, ей были даны. И пора бы уже самой отдавать долг обществу. Ей предлагали работу служанки, санитарки, а директор даже говорил о том, что она может преподавать в младших классах. Кейт попробовала. И вот уже год как она получает весьма скромную зарплату девочки на побегушках. Есть ещё слабая надежда на стабильный заработок постоянного преподавателя. Значит, если Кейт согласится сейчас, то, возможно, через год-другой она и её тётя выберутся от сюда. Только вот о браке Кейт придётся забыть. Недевственная невеста никому не нужна. Даже, вернее, особенно самому развращённому мужчине.
- Ну? Что надумала? – ухмыляясь, спросила миссис Слай.
- Я вижу, у меня нет выхода.
- Не драматизируй, - Миссис Слай похлопала её по руке. Кейт дёрнулась от отвращения. – Ты совершенно права – выхода у тебя нет, - Злобно сказала миссис Слай, заметив её движение.
- Я согласна.
- Старик будет доволен. Ты, наверное, будешь последней девочкой, - двусмысленно сказала миссис Слай. И, не дав Кейт уточнить, на что она намекала, миссис Слай махнула рукой: маленький ключик упал к ногам Кейт. – Номер двенадцать сегодня, в десять вечера.
Глава вторая
Выходя из комнаты миссис Слай, Кейт в изнеможении опёрлась спиной о стену рядом. Снова в её голове прозвучал приговор: нет выхода. Итак, благодаря порокам своей тётки, она просто обязана стать жертвой. Кейт тихонько застонала. Ведь после этого никто не захочет взять её замуж. На слова, что она пребывала в доме терпимости (всё равно, никто не поверит, что она тут не работала, если начнут чесаться языки), можно было раньше предъявить свою невинность как доказательство лжи сплетников. Мало ли похожих людей на земле? Настоящего же её имени тут никто не знает. А девственница не может обслуживать клиентов и оставаться девственной. Да, обследование перед помолвкой или свадьбой было бы унизительно и позорно. Но это обеспечило бы ей спокойную жизнь в будущем. Хотя, если начнутся сплетни про неё, то на неё как на невесту никто вообще не посмотрит. Особенно сейчас, когда, благодаря королеве Виктории, семейные ценности стали притчей во языцех. Целомудрие превозносилось до небес, порок осуждался, а публичные дома росли, как грибы – людей не переделаешь. Сколько ни говори о нравственности, тело требует своё. А, вспоминая семейную жизнь своих отца и матери, глядя на лицемерие клиентов, которые здесь получают то, что не даёт дома жена или что они сами не осмеливаются ей предложить, Кейт уже не знала, так ли хорошо – стремиться замуж. В любовь она перестала верить ещё тогда, когда отец привёз её сюда. А постоянные наблюдения за жизнью клиентов и проституток убедили её, что эта самая любовь хороша в романах. А в жизни её нет. Зависеть же от нелюбимого и не любящего, а пуще того, от дурака, хама, ханжи или зверя в человеческом обличье, Кейт не хотела. С другой стороны, без мужа она не сможет родить официально признанных обществом детей. Ведь когда-нибудь ей захочется детей? А Кейт не хотела ограничивать себя компанией служанок, торговцев, конюхов, прачек и всех тех людей, которые не блистали умом и знаниями и которым они были не нужны. Хотя, заморочить голову какому-нибудь лудильщику или булочнику по поводу девственности легче, чем лорду. Они не так трясутся за чистоту рода и не слишком любят высчитывать сроки и изучать физиологию: бутылочки куриной крови обычно бывает достаточно. Но Кейт не была простолюдинкой. И не хотела ей уподобляться. Пока её единственное сокровище – девственность. Поскольку знаний от женщины никто не ждёт и не требует. Даже наоборот: учёная женщина отпугивает. Королева Виктория планомерно вводила в сознание людей, что место жены – дома с детьми, а не в университетах и на кафедрах. Но сейчас, если Кейт принесёт свою девственность в качестве платы за состояние вечной эйфории своей тётки, которая просто не поймёт этой жертвы, ибо всё время находится не на земле, а в ей одной известном прекрасном и нереальном месте, что её, Кейт, будет ждать в будущем? Ранняя смерть в этом публичном доме, как многих девочек, потерявших смысл жизни? Но Кейт не хотела стать проституткой, как не хотела быть преследуемой ланью, если, всё же, решится сбежать от сюда. Тем более, тётя… Кейт не сможет оплачивать её забвение. А что с ней станет, когда кончится джин и опиум? Кейт уже видела, что было с ней, когда миссис Слай в качестве наказания однажды отлучила её от опиумной трубки на неделю. Нэнси Стаффорд орала, как будто её живьём уже жарят на сковородке в аду. Её суставы выкручивались под немыслимыми углами, тело тряслось как в «пляске святого Витта», на губах выступала пена вместе с криком о заветной трубке. Когда получалось сползти с кровати, она валялась в ногах у всех, до кого могла дотянуться. С пустотой в глазах она валилась мешком на кровать и лежала там, пока не накатывала боль. Тогда с безумием на лице она хваталась за кинжал и угрожала убить окружающих или себя. Однажды она серьёзно ранила одну из девочек, и ту не успели спасти. Время, что безумствовала тётка, было поставлено ей в долг, как и умершая девочка, которая, хотя и не блистала талантами в работе шлюхи, но доход приносила. Кейт закрыла глаза. Тётке нужен врач, им обеим нужны деньги. А значит… А значит, она пойдёт к этому толстосуму с фантазиями. Она вытерпит, но получит деньги. Миссис Слай спишет с них львиную часть долга. Потом Кейт будет работать в приюте и отдаст остальное. А дальше? Дальше будет видно.
Кейт оттолкнулась от стены и направилась к выходу. У неё есть ещё полдня до назначенного срока. Есть время помолиться и попросить бога не мешать ей жить. Потому как помощи от него она ещё не видела.
Полная мрачных мыслей, Кейт вышла на улицу и направилась к дальней церкви.
Она остановилась на углу, чтобы пропустить экипаж, который и не думал тормозить. Её обдало брызгами из грязной лужи с ног до головы. И она опустила на лицо густую вуаль, чтобы прикрыть грязные разводы. Носовым платком она попыталась смахнуть капли с одежды. Вполголоса проклиная возницу и английскую погоду, Кейт не обратила внимания на карету, которая резко остановилась рядом с ней.
- Эй, и?.. - вдруг раздалось у неё над ухом. Она удивлённо подняла глаза. С козел на неё смотрел закутанный с ног до головы кучер. Его покрасневший нос, проглядывавший из-под шарфа, и слезящиеся глаза, подслеповато глядящие на неё из-под цилиндра, выдавали простуду возницы. Оглушительный чих подтвердил предположение Кейт.
- Простите? – переспросила она, отходя назад.
- Вы бизз Эй Бит? – спросил возница, чихнув.
Кейт удивилась. Только директор приюта знал её настоящую фамилию и знал, что она не простой «плод любви» служанки и лакея. Для всех остальных она была Кэтти Смит. Но зачем вдруг она могла понадобиться кому-то? Неужели миссис Слай придумала ещё какую-нибудь гадость? Но она-то не стала бы соблюдать конспирацию. Ей совершенно всё равно, как называет себя Кейт. И уж она не преминула бы объявить её имя во всеуслышание, чтобы опозорить и принудить работать на себя. И, тем более, карету она не стала бы за ней посылать. Достаточно было бы Тома или его подручных.
- Вы бизз Бит? – снова чихнув, невнятно повторил кучер.
- Да, - настороженно сказала Кейт.
- Бызтрее садитезь, бас заждались уже, - нетерпеливо сказал кучер, перебирая поводья.
- Кто?
- Бизз, бремя дорого, - так же нетерпеливо сказал кучер. Из кареты выскочил молодой человек, почти мальчик, в простой, но чистой одежде и вежливо открыл перед ней дверцу.
Кейт оглядела карету: пыльная коробка без гербов и вообще без излишеств, по которым можно было бы понять, чья она. Одежда кучера и мальчика-слуги тоже была ничем не примечательна. «Ладно, узнаю по дороге», - подумала Кейт и подошла к карете. Мальчик вежливо придержал её за локоток, пока она садилась, захлопнул дверь и прыгнул на запятки. Карета резво рванула с места. Кейт внутри резко покачнулась и ухватилась за простой диванчик, чтобы не упасть. Внутри никого не было. «Что за?..» - подумала Кейт, покачиваясь в такт движению кареты. Она не успела додумать, как карету снова дёрнуло на ухабе, и, подскочив, не слишком больно ударилась головой о крышу. В окне промелькнули улицы Плимута. Через несколько минут они оказались в пригороде среди бедных домиков и старых лачуг, уныло тянувшихся вдоль береговой полосы. Затем пропали и они, и карета покатила по сельской дороге. Кейт проклинала себя за легкомыслие. Ничто не может быть хуже неизвестности. А что собирается и кто делать с ней, Кейт уже не предполагала. Бордель миссис Слай остался в городе. Потому подобная эскапада явно не её рук дело. Тогда кому и что от неё надо?
После недолгой езды по ухабам карета резко остановилась. Выглянув в окно, Кейт заметила здание церкви, мрачное в дождевых тучах и тумане, обволакивавшем её. К карете подскочил мужчина в развевающемся плаще и резко дёрнул дверцу. Кейт, которая собиралась выходить, просто упала ему на руки. Тот порывисто прижал её к себе.
- Дорогая моя, - горячо зашептал он. – Ещё несколько минут, и наши беды закончатся. Ты можешь уже не беспокоиться за свою родню. Против законного брака им нечего будет возразить.
Он подхватил Кейт на руки и понёс к входу в церковь. Ошеломлённая Кейт даже не пыталась вырваться. Объятия мужчины, его шёпот настолько потрясли её, что она не сразу уловила смысл его слов. Брак? Так её привезли на венчание? Боже, но с кем? Сквозь вуаль и туман Кейт пыталась разглядеть лицо того, кто нёс её, как величайшую ценность. Он резко мотнул головой, когда кучер хотел ему помочь поставить Кейт на ноги. Блестящий цилиндр свалился с его головы, и грива кучерявых волос упала ему на плечи. Мальчик-слуга на ходу подхватил цилиндр, понимающе переглянулся с кучером и поспешил за стремительно удалявшимся хозяином. В неверном свете дождливого дня Кейт разглядела породистое лицо: прямой нос, высокий лоб, серые глаза и иронично изогнутые губы. Легкая смуглость завершала образ. Кейт, похолодев, узнала сэра Шелтера, лорда Элмкасла. Даже в публичном доме про него ходила неоднозначная слава, хотя Кейт его там ни разу не видела. Девочки сплетничали, что публичные женщины ему не интересны. Он любил соблазнять дочерей из благородных семей. Или они сами любили им соблазняться – тут уж не поймёшь. Несколько лет назад одной шустрой девице удалось затащить его под венец. Однако ничем хорошим это не кончилось: он увёз ее в индийские колонии, и, говорят, убил там. Или продал в гарем местного раджи, где она умерла. Он прекрасно знал латынь, древнееврейский и греческий, изучал китайские иероглифы и арабскую вязь, говорил на многих европейских языках и читал древние книги в подлинниках. В Индии, Египте и Турции, говорят, участвовал в каких-то сатанинских обрядах. Дома имел коллекцию статуэток и украшений из американских колоний, набор порошков, масел и смесей из Африки, при чём не все они были безобидны и безвредны. Одна девочка из борделя рассказывала, что её знакомая служанка – прислуга в доме одного из знакомых лорда – сама видела гроб в его доме, в котором лорд любит ночевать. Кейт скептически слушала россказни с чужих слов, хотя девочка приправила рассказ подруги своими клятвенными заверениями в правдивости служанки и собственным наигранным страхом, который она демонстрировала публике. Лорд Элмкасл не любил приёмы и балы. Хотя, говорят, был великолепным танцором и остроумным собеседником. Он весьма нелестно отзывался обо всех этих светских сборищах и хозяевах, устраивавших их. Друзей у него было мало, большей частью должники и те, кто от него что-то хотел. Недюжинный ум – фамильная черта его рода – обеспечили лорду богатый капитал, который он, благодаря удачным проектам и инвестициям преумножил. Если бы не его страсть к тайнам и путешествиям, оно было бы многократно больше. Именно поэтому матери девиц на выданье осаждали его стаями, несмотря на репутацию. Иногда их намёки и заигрывания с потенциальным зятем были на грани приличия. Однако не всем была по душе эта его одиозная репутация. Благодаря его образу жизни, привычкам и внешности, некоторые особо богобоязненные леди называли его демоном. И вот этот человек нёс её венчаться! Да он слепой, что ли? Не видит, что она – не его невеста?
Кейт попыталась высвободиться из его крепких, но нежных объятий. Но он сильнее прижал её к себе, прикоснувшись щекой к её лицу. Умиротворённую непривычными ощущениями от объятий, Кейт точно пронзило молнией. Благостная истома разлилась по телу, и все мысли вылетели из её головы. Непонятные и непривычные ощущения были приятны, тепло мужского тела как будто защищало её от бурь и невзгод жизненных. Кейт хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Она ещё никогда не чувствовала себя такой спокойной, умиротворённой и… счастливой и любимой. Любимой? Кейт встрепенулась. Сэр Шелтер уже внёс её в церковь и с неохотой поставил на ноги. Сейчас она ему всё скажет, с сожалением думала Кейт. Ведь не её он любит, и не на ней он собрался жениться. Не для неё его объятия и порывистость. Не ей он должен давать своё имя и состояние. Не ей! Но едва она открыла рот, чтобы что-то сказать, как он, стремительно бросившись вперёд, схватил её за руку и потащил мимо скамей по проходу к подслеповато моргавшему священнику с требником. Сзади едва поспевали кучер и мальчик-слуга.
- Милорд, - задыхаясь, проговорила Кейт. – Я должна вам сказать…
- После, моя любовь, - прервал он её, оглянувшись. Его стальные глаза сверкнули лукавым блеском.
- Но я не могу… - Кейт споткнулась на бегу.
- Я понимаю. Но у нас нет времени устраивать торжество.
- Да при чём тут это! – Кейт резко выдернула руку и остановилась, тяжело дыша. На неё тут же наткнулся мальчик-слуга. – Выслушайте же меня! Я вовсе не…
Подоспевший кучер то ли нарочно, то ли случайно подтолкнул её к лорду. Кейт снова упала ему на руки. Лорд Элмкасл, без лишних слов снова подхватил её на руки и чуть ли не бегом устремился к заждавшемуся священнику. Кейт, снова очутившись в кольце его тепла и силы, обмякла. Слёзы обиды показались на её глазах. Ведь ей так приятно с этим незнакомым человеком. Но он не для неё. И даже не даёт ей это сказать! Ну почему жизнь так несправедлива? Хотя, встреться они при других обстоятельствах, вряд ли бы он вообще обратил на неё внимание. Ведь ни имени, ни богатства, ни внешности у неё не было. Чуть ли не сирота в приюте девочек, дочерей, матери которых имели запятнанную репутацию. А благородство или снобизм лорда не снисходил до шлюх и проституток.
Пока Кейт пребывала в непривычном блаженстве, покоясь в руках сэра Шелтера и предаваясь размышлениям, священник начал обряд. Кейт положила голову на широкое плечо и прикрыла глаза. Ей снова подумалось, что, как бы ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Сэр Шелтер прикоснулся щекой к её лбу и внимательно слушал священника. Тот с неудовольствием поглядывал на странную пару. Во время венчания полагалось стоять рядом и даже не держаться за руки. Только после освящения союза можно было прикоснуться к невесте. Хотя, пылкие объятия до сих пор не приветствовались обществом, считаясь чем-то вроде дурного тона простолюдинов. Муж и жена должны быть друг с другом предельно вежливы и предупредительны. Даже в спальне не полагалось демонстрировать страсть. Женщине полагалось подчиняться, лежа бревном на кровати в сорочке, закрывавшей тело целиком, а мужчине быть джентльменом и без грубостей делать спокойно своё дело. От чего многие сходили с ума и бежали к проституткам, с которыми можно было не сдерживать себя и демонстрировать какие угодно пылкие чувства или воплощать какие угодно извращённые фантазии. В обществе и дома полагалось быть сдержанными, холодными и вежливыми. Однако увесистый кошелёк и неподдельная любовь в глазах этого демона уладили вопрос с венчанием. Иначе он, священник, ни за что бы не допустил такого прилюдного непотребного проявления чувств. К тому же, привести в тихую гавань семейного счастья эту мятежную душу с язвительным языком – дело нелёгкое. И, хотя лорд уже раньше был женат, но нынешняя его избранница, похоже, влияла на него иначе: его смирение не было игрой, как раньше в обществе. А то, с какой нежностью и страстью он прижимает к себе девушку, говорит о большой его любви к ней. Возможно, этой ловкой девице удастся примирить его с обществом и церковью, отвлечёт его от чтения еретических и языческих книг и собрания непотребных фигур. Вон как разомлела у него на плече! Великолепная актриса! И чем только она завлекла этого гордеца и насмешника? Жаль, плохо видно её лицо – вуаль мешает. Но она должна быть хотя бы миловидна. На уродину не позарится даже такой странный и демократичный джентльмен, как сэр Шелтер.
- Берешь ли ты… - доносилось как сквозь вату до Кейт. - … в мужья в болезни и здравии, в богатстве и бедности…
- Да… да… - бессознательно шептала Кейт.
- Берёшь ли ты, Эдвард Доменик Ричард, сэр Шелтер, лорд Элмкасл, Джейн Сьюзан Витт в законные жёны?..
«Что? - пронеслось в голове Кейт. – Джейн? Витт?». Так вот что спрашивал простуженный возница: не Кейт Смит, а Джейн Витт. Его простуженное произношение ввело в заблуждение Кейт. А то, что она оказалась на месте встречи в то же время, что и карета, не что иное, как совпадение, случайность. Однако, если Джейн Витт сейчас выходит замуж, то Кейт… Тут Кейт запуталась. Так она сама будет замужем или нет? Или это Джейн выходит замуж? В церковных книгах будет записано имя Джейн, а не её. Но перед алтарём-то стоит она, а не Джейн. Кейт застонала. Сэр Шелтер судорожно прижал её к себе, чуть не задушив. Кейт слегка упёрлась рукой ему в грудь и шёпотом произнесла:
- Я должна сказать вам нечто важное.
- После венчания, милая моя. Всё будет после венчания.
- Нет, до. Вы не понимаете…
- Я понимаю только одно: я люблю тебя и никуда не отпущу.
- Объявляю вас мужем и женой. Перед богом и людьми, - послышался голос священника. – То, что соединил бог, человек да не разделит. Можете поцеловать невесту.
Кейт чуть было не стукнула кулаком по плечу сэра Шелтера. Они женаты! Или… Это не она замужем? Ну почему он не дал ей сказать? Как теперь выбираться из этой ситуации?
Не успела Кейт как следует заморочить себе голову, как сэр Шелтер впился ей в губы, со всей своей страстью сжав её в своих объятиях. Кейт вскрикнула. Объятия тут же ослабли, а сэр Шелтер отстранился от её лица.
- Прости, моё сокровище. Я слишком тебя люблю.
Он опустил её на пол, не отпуская руку. «Что такое? – удивлённо глядя на оживлённое лицо сэра Шелтера, подумала Кейт. – Как будто он боится, что я… что его невеста… то есть, что его новая жена испарится». Боль пронзила душу Кейт. Он любит Джейн Витт. Он её любит! Значит, любовь есть? Только обходит её, Кейт, стороной. Почему? За что? Кейт закусила губу, а сэр Шелтер потянул её к выходу, снова не дав объясниться. Чтобы не упасть, Кейт пришлось чуть ли не бежать за ним.
При выходе из церкви он снова подхватил её на руки и закружил на ступеньках. У Кейт захватило дух. А сэр Шелтер радостно смеялся, подставив лицо под редкие капли начинающегося дождя.
- Милорд! Милорд! – вскричала Кейт, хлопая его ладонями по плечам. – Милорд, я должна вам, наконец, сказать что-то важное!
- Всё, что угодно, моё счастье! – радостно сказал сэр Шелтер. – Только давай уйдём с дождя.
Кейт только сейчас обратила внимание на мелкие бисеринки воды, которые с навязчивостью мошкары падали на её лицо. Сэр Шелтер аккуратно поставил её на мокрую землю и, нежно взяв под руку, повёл, вернее, почти потащил к карете, такой же простой и пыльной, как та, в которой приехала Кейт. «Интересно, - подумала она, усаживаясь. – Почему лорд Элмкасл так рвался жениться, но при этом не хотел, чтобы об этом знали? Родители невесты были против? Но полмиллиона фунтов должны всякого переубедить. Да ещё знаменитая родословная. Почему? Зачем такие тайны? Хотя, о лорде и сплетничают всякий вздор, но никто и никогда не обвинил его в подлости в лицо. Девицы из благородных семей сами или с помощью мамаш вешались ему на шею. Однако при этом ни одна не могла похвастаться ребёнком от него. Жена, которую он убил или продал? Так убил ли, в самом деле? Продал ли? И всё же, как выяснить, почему такая таинственность? Я слишком много думаю», - Кейт вздохнула и посмотрела на сэра Шелтера, который расположился рядом с ней и сразу же взял её за руки. Его лицо светилось от счастья. Трудно было заподозрить в неискренности этого человека, глядя в его лучащиеся весельем глаза.
- Сейчас мы поедем на постоялый двор, - начал он, снова не дав открыть рот Кейт. – Я понимаю, это не то, на что ты рассчитывала и что достойно тебя. Но, поверь, всё наладится. Когда мы приедем, я дам знать твоему отцу, что мы женаты. А завтра поедем увидеть его. Теперь он уже не сможет ничего возразить.
Кейт молчала. Жестоко было бы сейчас говорить ему о его ошибке.
Глава третья
Довольно быстро карета подкатила к деревенской гостинице. Дождь уже начал накрапывать сильнее и барабанил в окна и крышу кареты редкими тихими каплями. Тёмное небо скрыло от Кейт подробности деревенского строения. Сэр Шелтер открыл дверцу и помог Кейт выйти из кареты, держа над её головой полу своего плаща. Мальчик-слуга с мокрыми волосами, спрыгнул с запяток кареты и протянул ему цилиндр. Но сэр Шелтер не обратил на него внимания. Не отпуская руки Кейт, он провёл её через двор к добротному строению. Войдя внутрь, он тут же усадил её в одно из жёстких потёртых кресел, а сам направился улаживать вопрос о ночлеге.
Оставшись одна, Кейт поёжилась. Редкие капли, всё же, успели её намочить. Руки и ноги замёрзли, и она бы не отказалась от чашечки горячего чая. Внезапно Кейт пронзила мысль о миссис Слай: уже скоро Кейт должна была идти к клиенту, любителю девственниц, чтобы хозяйка борделя списала с неё и её тётки долг. Она должна непременно уйти от сюда! Сэр Шелтер не видел её лица. Поэтому при случайной встрече не сможет её узнать.
Кейт встала. Сэр Шелтер тут же оказался рядом и снова взял её за руку
- Наша комната готова, - нежно сказал он, с любовью глядя на Кейт. – У тебя совсем замёрзли руки. Я распорядился развести камин и принести нам горячего бульона. Тебе просто необходимо подкрепиться.
Всё так же, держа её за руку, он провёл её к комнате на втором этаже. Кейт нахмурилась: со второго этажа бежать сложнее, чем с первого. За ними заторопилась служанка со свечой. Распахнув дверь, она поставила подсвечник на ближайший столик, бегло оглядела Кейт и томно взглянула на сэра Шелтера.
- Камин уже разожжён – мы получили ваши распоряжения и ждали вас. Бульон сейчас будет, - с придыханием сказала она, глядя на сэра Шелтера, игнорируя Кейт. – Что-нибудь ещё, сэр?
- Нет. Мы справимся сами, - с улыбкой сказал сэр Шелтер, глядя на Кейт.
Служанка скорчила рожицу и вышла.
Едва за ней закрылась дверь, а сэр Шелтер направился со свечой вглубь комнаты, Кейт решила, наконец, обратить внимание новобрачного на его прискорбную ошибку.
- Милорд, - начала она. – Я должна вам, всё же, сказать…
- Что, дорогая? – спросил он, обернувшись.
Темнота за окном, полумрак в комнате, слабый свет свечи и неверные отблески горевшего камина осветили его фигуру и создали причудливый образ. Кейт смотрела на него и не могла оторвать глаз: как он был красив! Капельки дождя, застывшие на его кудрях, сверкали искрами, игра света делала магическим и таинственным его взгляд, фигура – идеально скроенная и стройная – казалась ещё более внушительной. Войдя, он сбросил плащ и остался в дорожном костюме, который подчеркивал достоинства его фигуры.
- Здесь темно, - сказал сэр Шелтер, отвлекая Кейт от грёз. – Чёрт, куда они подевали свечи? Темно, как в погребе, - Он походил по комнате, натыкаясь на мебель, незамеченную во мраке. – А, ладно. Обойдёмся без свечей.
Он подошёл и взял её руки в свои.
- Ты совсем замёрзла, - проговорил он, целуя её пальцы. А Кейт так хотелось провести рукой по его волосам, вдохнуть их запах, зарыться в них и остаться там навсегда. – Что же ты хотела мне сказать? – Он поднял голову. – И, радость моего сердца, не зови меня милордом. Для тебя я был и есть Эдвард.
Он погладил её по волосам и медленно снял с неё шляпку, вытаскивая шпильки. Затем, не торопясь, он снял её плащ и приник к её губам. Кейт снова словно пронзило молнией. С тихим стоном она снова обмякла в его руках. А он крепче сжал её плечи и притянул к себе. Боже! Что за сладостное ощущение! Все слова замерли у Кейт на губах, не успев родиться. Вот он – мужчина её мечты! Именно его ждало её заледеневшее сердце, именно этих рук, этих губ она ждала. «Нельзя, нельзя поддаваться ему! – твердили Кейт остатки её разума. – Этот мужчина с моей помощью только что женился на какой-то Джейн Витт. О, почему я не смогла сказать ему правду перед алтарём? Теперь у него есть все основания считать меня аферисткой. Нет, я должна ему всё сказать. Я просто обязана. Вот только ещё чуть-чуть продлится это мгновение». Но чем больше она уверяла себя в необходимости признаться, тем меньше это хотелось ей делать. Ласковые руки сэра Шелтера пробегали по всему её телу, его губы обжигали её лицо, и ей хотелось, чтобы время остановилось.
А сэр Шелтер с удивлением обнаружил, что его всепоглощающая страсть к Джейн, этой интриганке и опытной соблазнительнице, несмотря на её невинность, все низменные инстинкты, которые вызывало только лёгкое прикосновение к ней – всё это куда-то делось, уступив место нежности и покою. Её остроумие и начитанность, здравые суждения и прямота высказываний заинтересовали его. Хотя его друзья и знакомые наперебой говорили, что эта женщина – опытная актриса с пустой душой и карманами. Негодование её отца и матери, которые запрещали ему приходить в их дом из-за его репутации и неясного вопроса со смертью его бывшей жены, только подогревали его интерес к этой женщине. А тонко проведённое обольщение воспламенило его настолько, что он, умный человек, дал обещание жениться на дочке какого-то захудалого дворянчика. Снисходительность, с которой она давала себя изредка целовать, и жаркие пожатия маленьких ручек украдкой будили в его чреслах такого зверя, что он едва сдерживался, чтобы не повалить её на ближайший диван или кусты и взять силой. Что его удерживало – один бог знает. Но сейчас… Эта хрупкая девочка была мила и нежна, и ему совершенно не хотелось удовлетворять свои потребности, силой или нет. Ему сейчас хотелось, чтобы это создание полюбило его. Чтобы она сама попросила его сделать её настоящей его женой. Попросила, а не завлекла. Он перестал понимать, что с ним происходит. Женщина, которая была сейчас перед ним, чьё лицо он держал в руках как драгоценную чашу, была мечтой его души, затронула самые тайные струны его сердца. Когда его рука, пройдясь по её груди, нашла пуговицу на её платье, он сдержался, боясь нарушить неземное очарование, гармонию душ, которая возникла между ними.
- Ты так прекрасна! – прошептал он, зарываясь в её волосы. – Ты просто чудо! Я люблю тебя! Боже, как же я тебя люблю!
Он всё целовал и целовал её лицо, ласкал её спину и волосы. Он хотел впитать в себя её всю, но в то же время страшился перейти к главному.
- Милорд… - прошептала Кейт, пытаясь очнуться от наваждения. – Эдвард… Сэр… Я должна сказать вам…
- Не надо, моя родная. Я всё понимаю. Я не стану спешить, если ты не хочешь. Ты завтра поедешь к своему отцу столь же невинной, какой сбежала от него. Я подожду.
Он шептал и целовал Кейт. А она разрывалась от желания ему всё рассказать и желанием, чтобы их объятия и поцелуи длились. Она с лёгким стоном начала отвечать ему, взяв в руки его лицо. Пальцы её покалывала лёгкая щетинка на его щеках. Она гладила его лицо, волосы, обнимала его широкую спину. Её тело было невесомым, время остановилось.
Когда он поцеловал её в шею, то почувствовал, как по её телу пробежала волна желания, а с губ сорвался не то стон, не то вскрик. Он подхватил её на руки и понёс к белеющей во мраке кровати.
- Моя любимая, - шептал он, опуская её на подушки. – Ты прекрасна, - произнёс он, опускаясь перед ней на колени и развязывая галстук.
Кейт дрожащими руками начала расстёгивать пуговицы на своём платье…
- Лорд Элмкасл! – вдруг раздался рёв за дверью. По коридору послышался топот бегущих ног. – Сэр Шелтер!
- Милорд! Милорд! – вскричал молодой человек, приоткрыв дверь. – Вас ищет какой-то джентльмен! Он приехал на взмыленных лошадях с другом, и сам… в мыле.
- А, чёрт! – выругался сэр Шелтер. Он вскочил с колен, завязывая галстук и натягивая сюртук. – Прости, моя душа, я должен уладить это дело. Похоже, твой отец не стал ждать до завтра.
- Милорд! Они идут сюда! – вскричал мальчик и исчез за дверью.
- Где эта тварь? Чтоб его черти взяли! – раздался грубый голос, перекрывший переполох. Тяжёлые сапоги застучали на лестнице. – Где эта свинья, что крадёт девок? Я хочу видеть лицо этого мерзавца!
- Это уже слишком, - сэр Шелтер в гневе бросил недовязанный галстук и направился к двери. – Я недолго. Только уйму этого буяна, - добавил он и вышел. Кейт осталась сидеть на кровати.
Неизвестно сколько времени она просидела в прострации, оглушённая новыми чувствами, ощущениями и чем-то до сих пор ей неизвестным, незнакомым, непознанным до конца, как реальность стала постепенно возвращать её на грешную землю.
- Если он вдруг захочет зажечь свет, он поймёт, что женился на мне, а не на ней, - стало постепенно складываться в её голове. - Боже! Что я только что не наделала! – Её как будто кто-то хлестнул плетью. – Девица в спальне женатого мужчины! То есть… Ну, всё равно.
Она не стала метаться, как, наверное, должна была. Она просто прижала пальцы к голове, лихорадочно обдумывая создавшееся положение.
- Пусть он думает, что я его жена. Но на самом-то деле, я – это я. Господи, что делать? Власть этого мужчины над моим телом просто поражает! Я чуть было не отдалась ему! Но ведь мне надо закончить свои дела с миссис Слай. – Она вдруг решила, что ей делать. – Бежать. Скрыться, пока он не понял всего. Любовь любовью, но мне пора уходить от сюда.
Кейт соскочила с кровати, благодаря бога, что он не позволил кончиться начатому, как могла привела себя в порядок и бросилась к двери.
- Нет, через дверь я не могу уйти. Там сэр Шелтер и этот необузданный буйвол. А может и ещё кто-то. Меня остановят, и я не смогу спасти тётю.
Решительно повернув ключ в замке, Кейт заторопилась к окну.
- Второй этаж, высоковато. Даст бог, не покалечусь. Но что делать?
Она подняла створку. Тонкие занавески затрепал резкий порыв ветра. В лицо заморосил холодный дождь.
- Очень хорошо помню, что эти окна бьют в самый неожиданный момент по спине, а то и по шее. Надо что-то придумать.
Обежав глазами комнату. Кейт схватила подсвечник, незамеченный сэром Шелтером, и поставила его в распор с рамой окна.
- Шаткая конструкция, но я, по крайней мере, не буду инвалидом, - Кейт отряхнула руки и платье от попавшей на них воды. - Боже, спаси и сохрани, - Она перекрестилась и хотела было нырнуть в окно, но, опомнившись, накинула плащ и шляпку, остановившись у чёрного зева окна, придерживая трепетавшую занавеску. Чернота пугала её, дождь заливал комнату, холодная влага отрезвила, и она, подхватив юбки, скользнула в никуда. Вспомнив своё детство, когда она скакала на лошадях и лазала по деревьям, она перелезла через подоконник, поддерживая то одной, то другой рукой свои юбки. Наконец она вылезла наружу, повиснув на руках. До земли было недалеко. Она отпустила руки и через мгновение мягко приземлилась на влажную землю. Шума, к счастью, она не наделала. Да и дождь заглушал все звуки.
Очутившись на скользкой от дождя земле, но, слава богу, на двух ногах, Кейт снова отряхнулась и, закутавшись в плащ, быстро пошла от злополучного дома.
- А ведь я люблю его, - промелькнуло у неё в голове, когда она оказалась внизу. Но она, трезвомыслящая девушка, твёрдо стоящая ногами на земле, отринула эти неуместные мысли. Кто он и кто она? Сейчас главное уйти от сюда, а в чувствах своих она разберётся в спокойном месте и в другое время. Завершить свои дела в борделе, получить деньги и ещё – среди ночи найти место, где можно поесть и поспать в ожидании завтрашнего дня.
Глава четвёртая
В это время сэр Шелтер стойко удерживал оборону у дверей своей комнаты, стараясь держать себя в руках и не съездить по физиономии разбушевавшегося ревнивца.
- По какому праву вы врываетесь сюда, как к себе домой? – кричал он крупному бородатому мужчине, который хлестал себя кнутом по грязным сапогам.
- По тому, что в этой комнате с тобой моя жена! – рычал он.
- Здесь нет вашей жены и вообще ничьей, кроме моей собственной.
- Будет врать! Лорд Элмкасл – всем известный ловелас. Разве может он хоть одну ночь спать без бабы? Разве он может просто так вот взять и жениться? Один раз вы насмешили свет. Не надо повторяться!
- Здесь нет вашей жены! – Сэр Шелтер угрожающе сжал кулаки.
- Да где же она? Дома её нет!
- Откуда мне знать? Вы муж, вот и следите за ней! – Он стал медленно наступать на разъярённого мужчину.
- Нет, я всё же, войду! – не уступал мужчина.
- По какому праву? – в бешенстве кричал сэр Шелтер.
- Я так хочу! – взревел обманутый муж и, после короткой борьбы, с трудом оттолкнув сэра Шелтера, он ногой вышиб дверь. Тщедушный друг его, маячивший где-то за спинами слуг, только вскрикивал и бормотал что-то, чего никто не слушал.
- Луиза! – заорал ревнивец, вбегая внутрь. – Луиза! Где ты, чёрт тебя возьми! Света! Дайте света!
Перепуганные слуги принесли свечи, и разъярённому мужу предстала пустая комната и раскрытое окно.
- Ты спрятал её! – снова взревел муж и в считанные минуты перевернул в комнате всё вверх дном. Сэр Шелтер тихонько посмеивался в дверях, потирая ссадины на костяшках пальцев.
- Её нет, - растерянно сказал обманутый муж. Его гнев тот час же слетел. Он стоял смущённый перед сэром Шелтером, который всеми силами пытался сохранить серьёзный вид.
- Я… я виноват… прошу прощения. Я… - Присмиревший муж сел на кровати. Место буйвола занял ягнёнок. – Ведь я люблю её. Понимаете?
- Да, конечно, - вдруг став серьёзным, сказал сэр Шелтер. – Теперь, надеюсь, вы позволите мне выспаться?
- Конечно. Прошу прощения, - растерянный муж медленно вышел из комнаты. За ним поплёлся его друг, что-то нашёптывая ему на ухо, на что присмиревший муж отмахивался, как от жужжания мухи.
Когда все слуги разошлись, сэр Шелтер вернулся в комнату.
- Дорогая моя, не прячься. Он ушёл. И, любовь моя, прости за… - Он остановился. Разгромленная комната была совершенно пуста. Одинокая занавеска болталась на ветру. В чёрном зеве окна он смог увидеть только далёкие огоньки, тучи среди проблесков луны и черноту. – Чёрт бы его побрал! Вот заявился некстати! – Он раздражённо топнул ногой. И вдруг его что-то кольнуло. Дождь! Боже! Она может простудиться! Как он мог!
Он кинулся к двери – так и есть: ни шляпки, ни плаща.
Опрометью бросившись из комнаты, сэр Шелтер позвал своего мальчика-слугу.
- Признавайся, Бенедикт, куда ты спрятал леди? – его тон выражал обеспокоенность. – Ну, не молчи. Мне нужна моя жена.
Мальчик широко открыл глаза.
- Леди, милорд? Но я её никуда не девал. Она была всё время здесь.
- Здесь? Но её здесь нет. Где же она?
- Не имею понятия. Я смотрел за дверью – леди не выходила.
- Но её здесь нет. Этот боров всё здесь перерыл. Не могла же она спрятаться в щель?
Он бросил взгляд на окно: на ветру развевался какой-то тёмный лоскут, а под окном что-то белело. Сэр Шелтер схватил лоскут – это был кусок платья Кейт, зацепившийся за гвоздь. Он медленно опустился за белеющим пятном. В его руках оказался в грязных разводах платок. Его вышивка была превосходна. А монограмма «К.С.» - просто произведение искусства.
- Бенедикт, она убежала, - хриплым голосом сказал он, сжимая в руках платок. – Она ушла! Неужели она так испугалась?
- Любая бы испугалась, когда такое творится.
- Бенедикт, её надо найти, - Его взгляд упал на монограмму. Странные буквы, не имеющие к ней никакого отношения. Он нахмурился. Уж не для другого ли она вышивала этот платок? Хотя, насколько он помнил, Джейн вообще не любила вышивать, считая это бессмысленной тратой времени и сил.
- Милорд, ночь на дворе. Дождь хлещет. Завтра утром вы ещё кучу найдёте.
- Дурак! Эта – единственная. К тому же, мне очень бы хотелось узнать у неё одну вещь… - Он снова бросил взгляд на платок. – Словом, ты меня понял. Седлай лошадей, поедем искать беглянку.
Сэр Шелтер швырнул платок на кровать и стремительно выскочил из комнаты, требуя лошадей. Мальчик-слуга, обречённо вздохнув, поплёлся за ним.
- Поторопись! Живее! – раздалось из коридора. Мальчик ускорил шаг.
Глава пятая
Тем временем Кейт, омываемая дождем, искала дорогу, по которой они приехали так недавно. Обойдя постоялый двор, она заметила суматоху у входа и незаметно прошмыгнула к воротам. Пешком она дошла до дороги. Куда теперь? Где она находится?
Словно по волшебству, за её спиной послышался конский топот. Кейт в страхе шарахнулась в сторону, потеряв при этом шляпку. Но это оказался какой-то слуга.
- Куда вы едете? – спросила она, подойдя.
- В Плимут, - удивлённо сказал наездник, придерживая лошадь и оглядывая эту странную женщину: её грязная одежда была порвана по низу, шляпы нет, багажа тоже. Какая-нибудь авантюристка. Или преступница в бегах. Словом, ничего хорошего.
- Прошу вас, - Кейт простёрла к нему руки. – Мне надо попасть в Плимут. Тут мне угрожает беда. Помогите мне.
- А, так это из-за вас такая суматоха в «Короне Эдуарда»? – широко улыбаясь, спросил слуга.
- Да, из-за меня, - согласилась Кейт.
- Ну садитесь сзади, мисс. При таком муже, я бы тоже сбежал от него, дайся мне случай, - Он лукаво подмигнул ей и тронул поводья.
Потрясённая событиями сегодняшнего дня, Кейт чуть было не задремала за спиной своего провожатого. Но резкая остановка пробудила её.
- Куда доставить вас в Плимуте? – спросил слуга, оборачиваясь.
Кейт огляделась. Они уже подъехали к ратуше.
- Дальше я сама, большое спасибо, - сказала она и ловко спрыгнула с лошади. Слуга присвистнул.
- Ай-да ловкачка! Тебе бы в цирке выступать! – он загоготал и тронул лошадь. Скоро цокот копыт затих в полумраке.
Кейт бросила взгляд на часы на ратуше. Они показывали начало десятого. Ей пора поторопиться.
Выйдя с площади, Кейт пешком дошла до борделя миссис Слай. Та уже ждала её с чёрного хода.
- Где тебя черти носят? – прошипела она в самое ухо Кейт. – Я уж думала, ты дала дёру. В каком ты виде? – Она отстранилась и оглядела Кейт. – Всё-таки хотела сбежать? – зловещая улыбка исказила её губы.
- Никуда я не хотела бежать, - сурово сказала Кейт, направляясь в одну из комнат сменить одежду. – Хотя, прогуляться мне сегодня пришлось. Не по своей воле.
- Меня это не касается. Главное, чтобы было сделано дело. И чтобы клиент был доволен. Остальное – твои проблемы.
Она повернулась и вышла, резко хлопнув дверью. Кейт подошла и заперла за ней. Потом медленно сняла одежду и залезла в низкую ванну. Быстро ополоснув тело из кувшина, Кейт полила голову водой. Через несколько минут она уже вытиралась толстым полотенцем. А ещё через несколько минут в дверь постучала миссис Слай. Кейт открыла. Та сунула ей в руки стопку одежды и, ни говоря ни слова, ушла. Кейт разложила сверток на кресле. Одежда была скромная, чистая, но явно ношеная. Скольких же девочек перепробовал этот человек? Сколько из них носили эту одежду? Кейт тяжко вздохнула и начала одеваться.
Переодевшись, она подошла к зеркалу и расчесала мокрые волосы. Затем, скатав их в тугой узел, она закрепила его шпильками. Критически оглядев себя, она вышла и направилась к нужной комнате.
По дороге она вспомнила про ключ. На её счастье или несчастье, миссис Слай положила его ей в карман чистой одежды. Зачем ей ключ? Запереть его снаружи, если будет кидаться на неё, как недавно тот ревнивый муж? Или самой запереться изнутри, чтобы этот скот делал всё, что ему вздумается так долго, как сможет? Нет. Кейт тряхнула головой. Ключом она пользоваться не будет.
Подойдя к нужной двери, Кейт остановилась и несколько раз глубоко вздохнула. Медленно подняв голову и сжав губы, чтобы не было видно и слышно, как стучат её зубы, она постучала. Дверь распахнулась почти сразу. Толстый краснолицый приземистый мужчина с редкими волосиками на лице и лысиной на макушке, теребя дрожащей рукой распахнутую на груди рубашку, нервно зыркнул на Кейт. Обежав её хищным взглядом с головы до ног и обратно, сладострастно облизнувшись, он пальцами, похожими на сосиски, схватил её за грудь.
- Девственница? – Он снова облизнулся и погладил грудь Кейт через платье.
- Да, - стараясь скрыть отвращение и боль, ответила она. Как непохожи были эти поглаживания на ласки сэра Шелтера!
Мужчина рывком втянул её в комнату и прижал к двери. На Кейт навалились несколько десятков фунтов дурно пахнущего сала, с которого ручьями тёк пот. И это сало принялось нервно и грубо шарить в её юбках и хватать за бёдра. Наконец ему удалось в широкой юбке с разрезами, специальной для удобства клиентов, найти её тело. Он стал мять её зад и щипать за волоски в промежности. Кейт отвернула голову от его толстых мокрых губ, которыми он обслюнявил ей щёку, шею и немного грудь, и слегка упёрлась руками в его плечи. Но толстяк был сильнее. Его туша давила на неё, и скоро ей стало нечем дышать.
Закончив с волосками в промежности, толстые пальцы полезли между ног Кейт, а другая рука, тем временем, нервно дёргала завязки штанов. Наконец, он отлепился от неё, чтобы посмотреть, почему его штаны не развязываются, и явил перед глазами Кейт длинный толстый иссиня-багровый агрегат, ужаснувший девушку настолько, что у неё из головы вылетели все мысли. Потом медленно к ней возвращалась память. «Это же мистер Рид! Как я могла забыть? Скольких девственниц он уже порвал настолько, что они умирали от потери крови! Господи! Только не это!». Поскольку Кейт не первый раз заходила в бордель, она слышала откровения девочек о размерах и достоинствах «дружков» своих клиентов. В каждой комнате есть замаскированная дыра для наблюдения за девочкой, чтобы не ленилась и не воровала, и за клиентом, чтобы ему давали то, что он заказал, и не убил при этом. Поэтому даже самые прожжённые шлюхи шёпотом говорили о «дружке» мистера Рида. «Хорошо, что я не девственница – этому козлу только их подавай, - говорили они. – Своим «дружком» порвёт всю – месяц в себя приходить будешь. Да и заездит так, что тебя от него выносить придётся. За каждый свой грош отработать потребует». Да, теперь Кейт вспомнила. О боже! Даже, если она не умрёт от потери крови, затраты на врача и опиум с джином для тётки миссис Слай всё равно включит в долг. И никуда Кейт не сможет тогда деться. А она ещё искала подвох, с чего это миссис Слай решила списать их долги и разрешила тётке уйти? Да с того, что они в любом случае не смогут никуда уйти: если Кейт останется жива – она и тётка будут должниками вечно, и долг придётся отрабатывать. При чём телом Кейт, поскольку тётка невменяема. А такие не всем нравятся. А если Кейт умрёт, то миссис Слай и дела нет до её тетки.
Всё это пронеслось молнией в голове Кейт в тот момент, когда агрегат мистера Рида попал ей между ног и тот попытался толкнуть его в нужном направлении. «Если такая боль уже сейчас, то, что будет, если он запихнёт это в меня?» - с ужасом подумала Кейт, и резко оттолкнула толстяка. Несмотря на то, что она вложила в толчок всю свою силу, тот отодвинулся от неё недалеко. Тогда она со всего маха ударила его коленом в пах, и на лице мистера Рида похотливо-недовольная гримаса сменилась выражением боли и ярости.
- Ах, ты… - Он согнулся и схватился руками за больное место и попытался, в то же время, ухватить Кейт. Но, поскольку от боли обе руки его были заняты, у него ничего не получилось. Тогда Кейт со всей страстью, силой и отчаяньем ударила его кулачком в челюсть и обеими руками толкнула в грудь. Мистер Рид отлетел к кровати и ударился о деревянный столбик. Его массивная туша медленно осела на пол. Оглушённая Кейт некоторое время постояла на своём месте, потирая руку, которая немилосердно болела после удара, потом медленно подошла к кровати. Не сводя взгляда с рук мистера Рида, она попыталась нащупать пульс, как ей показывала одна санитарка в приюте. Пульс был, хоть и слабый. Отойдя на безопасное расстояние от распростёртого тела, она посмотрела на столбик. Затем, зайдя с другой стороны, она приблизилась и осмотрела голову. Крови не было. «Живой, и дай бог выживет», - подумала Кейт и бросилась из комнаты. Ей сейчас было нужно место, где она могла бы придти в себя и подумать. Слишком много событий для одного дня.
В полутёмном коридоре она наткнулась на полупрозрачную дверь, которая открылась под её руками. В комнате горела одна свеча. Быстро окинув взглядом пустую кровать, Кейт прикрыла дверь. Сделав несколько шагов, она снова осмотрела комнату. Та была пуста. Облегчённо вздохнув, Кейт присела на кровать.
Через некоторое время дверь скрипнула. Кейт в ужасе подскочила. В дверях стоял Том.
- Боже! – прошептала Кейт помертвевшими губами.
- Успокойся. Я тебя не выдам, - сказал Том, заходя.
- Почему? – испуганно спросила Кейт. – Чего ты хочешь?
Том помолчал.
- Девочки считают меня зверем за то, что я их наказываю. А что мне остаётся, если я больше ничего не умею делать? – Том посмотрел на Кейт. В первый раз она смотрела в его лицо прямо. В его глазах читались мука и боль. – У меня был сынок. Единственная моя радость после смерти жены. И вот однажды какая-то шлюха заразила его постыдной болезнью. Мне пришлось его прятать ото всех. Мой мальчик, мой ангел стал похож на живой труп. Недавно он умер. А я пришёл работать сюда. Чтобы наказывать шлюх. - Он внимательно посмотрел на Кейт. – Но ты не такая. Тебя принуждала миссис Слай, я слышал. Эта ненасытная утроба погубила многих хороших девушек. И тебя она тоже погубит. Поэтому, убирайся от сюда, пока я могу тебе помочь.
- Но моя тётя!
- Каждый платит за свои грехи, - мрачно сказал Том. – Твоя тётка пришла сюда с намерением стать шлюхой. Её никто не звал, не принуждал. Она сама так решила. Ей я ничем не могу помочь. Поторопись, миссис Слай знает об этой комнате. Она скоро будет здесь.
Кейт колебалась. Она боялась, что с её побегом жизнь тётки может вообще закончиться.
Глядя на её колебания, Том бросился к ней и схватил за руку.
- Я спасу тебя от тебя же, - прошипел он ей в лицо и потащил из комнаты.
Кейт пыталась вырваться, шёпотом упрашивая его вернуться за тёткой. Но Том не обращал на неё внимания, целеустремлённо тянув вперёд.
Полускрытый мраком коридоров и незамеченный в суматохе, Том тащил Кейт какими-то неизвестными ей переходами. Наконец он втолкнул её в маленькую каморку и приказал сидеть тихо.
- У меня есть ещё моя работа, - сказал он в дверях. – Чтобы меня не заподозрили, я должен её сделать. Потом я выведу тебя от сюда.
Он мрачно взглянул на неё и вышел. Кейт подскочила к двери: ни ключа, ни запоров. Тогда она подставила стул под ручку, чтобы посторонний не смог войти. Оглядев свою баррикаду, она отошла от двери и оглядела комнату при свете огарка свечи, который почему-то был зажжён. Маленькая, тесная, без окон каморка, в которой располагалась кровать с соломенным тюфяком, грубым столом и табуретом. И ничего более. Ни захудалой книжки, газеты, дагерротипов, фотографий или рисунков, как будто сюда заходили только поспать. На голых стенах на одном-единственном кривом гвозде висело тёплое пальто, изрядно поношенное в заплатах и дырах. На столе стояла одинокая жестяная кружка, оловянная миска с остатками еды, и грязная ложка. У стены валялась пустая бутылка из-под дешёвого рома.
Когда Кейт оглядывала комнату при мерцающем свете огарка, который должен был вот-вот погаснуть, сверху раздался нечеловеческий вопль, перемежающийся бранью и проклятиями. Глухие звуки ударов сопровождали их. Кейт, вздрогнув, поискала хоть какое оружие вокруг себя. Оглядев постель, она запустила руку под засаленную подушку. Её рука нащупала деревянную ручку. Вытащив свою находку, Кейт оглядела грубо сработанный нож с широким лезвием. Проведя по нему, она заметила, что нож недавно точили. Взвесив его на руке, Кейт неловко взмахнула им, тренируясь обороняться. Хотя отец и обучал её стрельбе из пистолета и ружья, но ни разу Кейт ещё никого не убила. Она не любила охоту и травлю лис: толпа людей с собаками гоняются за несчастным животным, чтобы его обессилить и убить. Это претило Кейт. Не то, чтобы она любила лис, разорявших хозяйства арендаторов в поместье её отца, или волков, которые нападали на одиноких путников зимой. Но и одобрить толпу людей с ружьями, загоняющих животное, у которого только когти и зубы, она не могла.
Однажды отец ей сказал:
- Если не собираешься использовать оружие, не стоит им грозить кому бы то ни было. Если ты вынула пистолет перед носом пьяницы – стреляй, не думая. Иначе он отберёт его у тебя, и убитой будешь ты. Если ты наставила ружьё на зверя – не жди, что он испугается.
Тогда Кейт хорошо запомнила этот урок, хотя воспользоваться им ей ни разу не пришлось. Но нож… Владеть ножом её никто не учил. Нож – это не ружьё. В рукопашной борьбе владение ножом – совсем другое дело: видеть глаза, слышать дыхание, ощущать тепло живого тела, которое сейчас твоя рука может сделать мертвым – к этому Кейт не была готова. Хотя, нож можно метнуть, как американские индейцы из рассказов отца. Одно она знала точно: ножом замахиваться нельзя, если не хочешь, чтобы его у тебя отобрали. Она не раз видела разборки клиентов с Томом, поэтому уяснила себе это хорошо. Но и ударить ножом в живот… Рука Кейт с ножом задрожала. Но она взяла себя в руки: если не будешь защищаться, то убьют тебя. А жить Кейт ещё хотела. Хотя бы для того, чтобы вырваться от миссис Слай и увезти от неё свою тётку. Кейт крепче сжала нож и присела на жёсткую кровать.
Минуты текли, но ничего не менялось. Крики наверху то стихали, то становились сильнее, грязная брань не прекращалась, как и глухие удары. Кейт показалось, что она слышит голос своей тётки. Но уж очень она страшилась ярости мистера Рида, который и в обычном своём состоянии мог убить её одним щелчком. Даже нож не прибавлял уверенности. Тем более, не получив девственницу, мистер Рид вполне мог сорвать зло на миссис Слай. А уж что с ней могла сделать эта монументальная, но хитроумная женщина, Кейт не хотела думать. В её ушах ещё звучали угрозы опозорить её перед семьёй и всем светом.
Так и сидела Кейт на жёсткой кровати, болезненно вздрагивая при каждом крике и крепче сжимая нож.
Наконец до неё стали доноситься только звуки ударов и брань, крики становились слабее и реже, пока не стихли совсем. Ещё некоторое время раздавались удары кнута или вожжей, но скоро стихли и они. Кейт замерла. Но как будто ничего не происходило. Через несколько минут по лестнице забегали девочки, что-то нервно выкрикивая. Их подгонял голос миссис Слай, требовавшей воды и света. Кейт пыталась прислушаться, но из отдельных воплей и какофонии возгласов уловила только, что требуется горячая ванна и много тряпок, чтобы «привести в порядок комнату».
Вскоре всё стихло. Тишину нарушали только испуганные голоса редких клиентов, да всхлипы и быстрые бормотания девочек, сталкивавшихся в коридоре. Но вскоре стихли и они. Кейт, успокоенная тишиной, задремала.
Она не знала, сколько она проспала, но вдруг дверь в комнату начала сотрясаться под чьими-то могучими руками. Ещё окончательно не очнувшаяся, Кейт вскочила с кровати в темноте, не понимая, где она находится и как сюда попала. Нож с глухим стуком упал на пол.
- Что, Том, поймал девочку, а она тебя не пускает? – раздался ехидный голос миссис Слай.
- Нет, мадам. Просто дверь рассохлась и заедает, - хмуро отвечал Том. – Я вас уже много раз просил заменить её.
- Радуйся, что у тебя отдельные апартаменты, - зашипела миссис Слай у самой двери. – Прочие мои мальчики спят вместе.
- Вот мальчиками я не интересуюсь, - мрачно усмехнулся Том. – А то бы спал с ними.
- Уж больно ты боек на язык стал, я смотрю, - нарочито безразличным тоном сказала миссис Слай, уходя. – Гляди, укорочу. Вышибале язык без надобности.
- Старая сука, - сквозь зубы процедил Том. Потом его голос прошептал у самой створки двери: - Кейт, это я. Открой, она ушла.
Кейт подобрала, на всякий случай, нож и отодвинула стул. Том быстро вошёл. В руках он держал свечу. Приставив стул, как до этого делала Кейт, он прошёл к столу и прикрепил свечу прямо к доскам, накапав на них воска. Кейт со страхом следила за ним. Он повернулся к ней, увидел нож в её руках и усмехнулся:
- Кабы я что хотел сделать, это бы тебя не спасло.
Кейт судорожно стиснула нож.
- Я не собираюсь тебя насиловать, - мрачно сказал он. – К рассвету клиенты разойдутся, девочки пойдут спать. Я тебя выведу. Деньги у тебя есть?
- Я немного работала в приюте. Но все деньги…
- Забрала эта старая поганая жаба, - докончил Том.
Он пошарил под столом и нащупал небольшой мешочек, прикреплённый к обратной стороне столешницы и благозвучно звякнувший несколькими монетами.
- Не фунты и соверены, - сказал он, взвешивая мешочек в руке. – Но до Лондона тебе должно хватить.
- Лондона? – тихо воскликнула Кейт. – А что я там буду делать? У меня ни опыта, ни рекомендаций, даже деньги – и те твои.
- Недалеко от Хемпстеда есть пансион. Его держит сестра моей жены. Эта старая калоша мне кое чем обязана. Ты можешь поработать у неё, набраться опыта. Она не слишком респектабельна, - Он цинично усмехнулся, оглядев Кейт. – Но с чего-то начинать надо.
- Это новый бордель? – прямо спросила Кейт, устав от треволнений этого дня. Её лицо вспыхнуло, и сил на словесные игры уже не хватало.
Том фыркнул.
- Вряд ли такая ханжа, как Элспет, будет держать бордель. Нет, это пансион для белоручек. Таких, как ты, - Кейт снова вспыхнула. – Когда придёшь, скажешь ей, что Том помнит о её друзьях за морем. Она поймёт, что ты от меня. А теперь ложись. Поспи. Есть у меня нечего, так что, придётся поголодать.
От всех событий дня Кейт совсем забыла о голоде. Но стоило Тому заговорить о еде, как у Кейт нестерпимо засосало под ложечкой. Она пересилила себя и спросила о другом:
- Том, кто это кричал? – Том молчал. – И ещё я слышала, что кого-то били. Что случилось?
Том молча отвёл глаза.
- Том, скажи мне! – Она подошла к нему, пытаясь заглянуть в глаза. – Мистер Рид кого-то изнасиловал?
Том тяжело вздохнул и сел на табурет. Кейт присела перед ним на кровать.
- Скажи же, Том, - Она наклонилась к нему и положила руку на его рукав. Том высвободил руку и встал, уткнувшись носом в стену, спиной к Кейт.
- Старая сука отдала ему твою тётку вместо тебя, - пробурчал он, нехотя.
- Но ведь он любит девственниц? – Кейт всё ещё не осознавала сказанного.
- Ты настолько слепая или глупая? – Том повернулся к ней со злостью в глазах. – Этому подонку нравится чужая боль. Как тому французику-маркизу, что возбуждался, когда хлестал служанок и графинь. Ему от девственницы нужно, чтобы она орала от боли и ужаса, умоляла о пощаде и корчилась от мук. Опытные шлюхи уже разработали свою дыру, и боль от члена могут потерпеть. Или заглушить бренди или какими-то мазями. Могут покричать, чтобы клиента порадовать. Но это не то, что реальная боль. А девственница ещё не знает всех тонкостей работы. Поэтому более честна, когда орёт от боли.
- И что? - помертвев, спросила Кейт.
- А то, - Том снова сел. – Когда миссис Слай увидела твою потасовку с этим боровом, она тут же отправила к нему твою тётку. Тот разъярился настолько, что сначала, чтобы поднять свой член, начал избивать её. Его не впечатлило её безмятежное лицо. Ему не это надо. А тётка твоя уже вылакала целую бутылку джина и успела выкурить опиума. Вот он и «расшевелил» её, чтобы у самого член встал. А потом миссис Слай просто закрыла дверь. Что там вытворял этот ублюдок можно было только гадать. Но тётка твоя умерла.
- Умерла… - прошептала Кейт.
Итак, она осталась одна. На отца и мать рассчитывать не приходится, раз они смогли поступить с ней так девять лет назад. А брат с сестрой – они вообще про неё помнят? За девять лет её пребывания тут от них не пришло ни строчки.
- Как же миссис Слай допустила убийство? – спросила она. – Неужели она не боится полиции?
Том хрипло рассмеялся.
- Ты ещё более наивна, чем я думал. Кто будет расследовать убийство какой-то шлюхи? Когда девочек резали и калечили, ты много видела тут полицейских?
Кейт содрогнулась. Том был прав. Ни один полицейский не захаживал к ним в качестве представителя власти. Офицеры, имевшие деньги, заходили сюда в качестве клиентов. А рядовые констебли даже дороги сюда не знали - дороговато. Здешним девочкам можно было резать лицо и груди, ломать руки и рёбра, даже убивать – клиент платит штраф и вопрос решён. Из этого штрафа миссис Слай бросает пострадавшей гроши на лечение, которые те по выздоровлении отрабатывали. Или из этого же штрафа устраивает самые дешёвенькие похороны в самом простом гробу, если девочка не выжила. Но ни одна девочка в этих стенах ещё не умирала: некоторых довозили до ближайшей больницы, где те, промучившись без квалифицированной помощи, умирали через несколько часов или дней. И вот теперь это…
Кейт закрыла лицо руками. Слёз не было, в душе была пустота. Что ждало её в жизни? Человек, которого она, возможно, полюбила, принимает её за другую, репутация её подмочена, денег нет, будущее во мраке. К чему жить?
Вдруг Том резко дёрнул её за руку.
- Ты должна подняться, - горячо зашептал он ей в лицо. – Неужели ты не понимаешь? Если ты сейчас сдашься, значит, она победила. Ты должна уехать в Лондон и прожить свою жизнь. Твоя тётка смирилась. Что там с ней было, я не знаю. Но сюда она приехала, уже наплевав на себя. И чем это кончилось? Никчёмная жизнь и нелепая смерть. Ты должна прожить иначе. Свою жизнь. А не ту, что тебе кто-то приготовил.
Кейт подняла на него глаза.
- Я не могу. Мне незачем жить. У меня нет цели, нет желания, нет сил. Если я сбегу от сюда, миссис Слай будет меня искать. И, в конце концов, найдёт. Я не хочу всё время бегать. Я не хочу всю жизнь прятаться и ждать, что меня найдут, узнают и убьют. Или арестуют на глазах окружающих. Жизнь в тюрьме не для меня. Том, мне всё равно. Моя жизнь кончена.
Кейт снова опустила голову на руки. В наступившей тишине слышалось только сиплое дыхание Тома.
- Я сейчас, - Он встал, отодвинул стул и вышел из комнаты.
Кейт облокотилась спиной о шершавую стену и прикрыла глаза. Ей действительно незачем жить. Она не видела будущего для себя ни здесь, ни в Лондоне. А Харрогит-холл, где она родилась, представлялся ей чем-то нереальным, мечтой, сном, о котором точно не знаешь, было ли это на самом деле. Единственная мысль теплилась в её душе: ещё раз увидеть сэра Шелтера. Ещё раз ощутить его объятия, обещающие защиту и покой. Ещё раз услышать его страстный голос, иронию и любовь в нём. Ещё раз увидеть его лукавые глаза и искорки смеха в них… Однако, даже, если она его и увидит – что дальше? Он – лорд. Женатый, правда, непонятно, на ком. А она… Кейт тяжело вздохнула. Причин жить у неё нет.
Минуты шли. Кейт думала.
Через полчаса вернулся Том, неся ломоть хлеба с куском ветчины на нём и кружкой, от которой исходил резкий пряный запах.
- Подкрепись, и спать, - сказал Том, протягивая Кейт свою добычу. – Завтра поговорим.
Кейт вяло начала есть хлеб. Но голод дал себя знать, и она быстро уплела свой поздний ужин. В кружке плескалось слабенькое вино, оказавшееся неожиданно вкусным.
Подкрепившись, мысли Кейт приобрели несколько иной цвет. Светлыми они не стали, но и ужасающая темнота уже отступила. Её сморил сон.
Том аккуратно положил её на кровать и уселся рядом с ней на стул, опираясь о его спинку подбородком. Потом что-то вспомнив, он встал и подобрал пустую бутылку с пола. Вытащив из кармана бечёвку, он связал ручку двери с выступающим сучком из наличника. На свободный конец он повесил бутылку. Если дверь сумеют открыть без шума, прорвавшись через бечёвочный запор, то стук бутылки о дверь предупредит о непрошеном вторжении.
Оглядев дело своих рук, Том поставил стул ближе к двери, и сел, положив руки на спинку. Постепенно его голова упала на них, и он задремал.
Глава шестая
- Милорд, - Мальчик в вымокшей куртке устало тронул поводья медленно бредущей лошади. – Давайте дождёмся утра. Вряд ли в такую погоду она могла далеко уйти, - Он поёрзал в мокром седле.
- Если она настолько перепугалась, что выбралась в окно, то она может бежать без остановки куда угодно: страх подгонял, - Сэр Шелтер на вороном коне слабо ударил каблуками по бокам лошади. – Мы должны её догнать, пока она не попала в беду.
- Но вы даже не знаете, в какую сторону ехать!
- Именно поэтому ты и Карл ездили в разные стороны.
- И не нашли бегущей в страхе женщины
- Сейчас мы вернёмся, передохнём и поедем искать снова.
- Но милорд!..
- На женщину в таком состоянии может напасть кто угодно. А она, как-никак, моя жена.
- Раз жена, обязана слушаться мужа, - буркнул мальчик. – А не самовольничать.
- Ты никогда не был испуганной женщиной, - улыбнулся сэр Шелтер.
- Упаси бог! – Мальчик даже отшатнулся от такого предположения. – Женщины вообще нужны только для одного. В остальном от них никакого толка.
- Ты никогда не был влюблён, - нахмурившись, сказал сэр Шелтер.
- И, надеюсь, не буду. Потому как, глядя на вас, сердце разрывается. Такой умный, смелый мужчина, а потерял голову от какой-то юбки!
- Ты забываешься, - холодно сказал сэр Шелтер.
- Простите, милорд. Просто я не понимаю…
- Такие твои мысли держи при себе, - резко сказал сэр Шелтер и пришпорил лошадь. Быстро преодолев оставшееся расстояние, он спешился у злополучной гостиницы.
- Держи при себе… держи при себе… - бурчал мальчик. – Даже самый лучший хозяин становится дураком, если его какая юбка зацепит. – Он тоже пришпорил лошадь и скоро присоединился к своему хозяину.
В мрачном расположении духа сэр Шелтер направился в свою комнату. За время его отсутствия её успели привести в порядок. Не раздеваясь, он бросился на кровать. В дверь постучали.
- Войдите, - недовольно сказал он, садясь.
- Милорд, у меня есть новости о сбежав… о пропавшей леди, - просунув голову в дверь, сказала смазливая служанка.
Сэр Шелтер рывком встал и подошёл к ней.
- Что тебе известно?
Девушка смело вошла и закрыла дверь за спиной. Глаза её нахально пробежались по фигуре сэра Шелтера сверху вниз, а под как будто невзначай небрежно распахнутой сорочкой опадала и поднималась объёмная грудь.
- Кухарка видела, когда шла выбрасывать объедки к ограде, у нас там свинки отдыхают… - Сэр Шелтер нетерпеливо взмахнул рукой. – Так вот, леди остановила всадника и села на лошадь позади него.
- Что за всадник?
- Слуга чей-то. Был тут проездом. Зашёл к нам, пропустить стаканчик.
- Куда он поехал? – Сэр Шелтер схватил служанку за плечи и встряхнул.
- В сторону Плимута, - сказала служанка и приблизилась к нему плотнее.
Сэр Шелтер отодвинул её, словно мебель, и бросился из комнаты.
- Ну, точно, околдовала его эта хромоногая пигалица, - недовольно проговорила служанка, глядя ему вслед. – И почему лучшее достаётся таким уродинам?
Она провела руками по груди, по бёдрам, оправила юбку и вышла. Сэр Шелтер тем временем требовал свежую лошадь. Его недовольный голос раздавался по всей гостинице. Его кучер и мальчик-слуга уговаривали его передохнуть и обсохнуть. Мальчик даже несколько раз для убедительности чихнул. Но сэр Шелтер хотел выехать немедленно. Сошлись на том, что кучер Карл на одной из кое как отдохнувших лошадей поедет в сторону Плимута и будет расспрашивать по дороге об одинокой женщине, появившейся сегодня ночью. Поскольку дама была одна и без багажа, это должно было бы, по крайней мере, возбудить подозрения. И подобное событие хоть кто-то должен был бы заметить. Потому как дама не была похожа ни на бродяжку, ни на нищенку. Скрипя зубами, сэр Шелтер согласился. Его слуга тут же воспользовался возможностью и улизнул поспать, пока неугомонный хозяин не передумал. Сам сэр Шелтер не мог усидеть на месте, и в своей комнате ходил из угла в угол, нервно сжимая и разжимая руки за спиной. Ближе к полуночи ему принесли холодный ужин, к которому он едва притронулся. Полногрудая служанка не оставляла попыток соблазнить его, то томно поглядывая, то страстно вздыхая, то будто невзначай касаясь грудью его плеча или руки. Но сэр Шелтер только недовольно отмахивался и хмурился. В конце концов, он пригрозил спустить её с лестницы, выведенный из себя неуместными заигрываниями. Служанка, недовольно фыркнув, собрала посуду и вышла, громко хлопнув дверью.
Наконец беготня по комнате ему надоела, и он присел на кровать. Со временем он задремал и погрузился в тревожные и беспокойные сновидения. За окном продолжал хлестать дождь. Ветер раскачивал деревья, и их скрип убаюкал его.
Глава седьмая
Первые же лучи туманного утра пробудили его, и он, вскочив с не разобранной кровати, потребовал привести своего кучера. Его полусонный мальчик-слуга вышел разыскивать уехавшего с ночи Карла. Тем временем сэр Шелтер переоделся, умылся, побрился, как мог, и с нетерпением ожидал новостей. Он снова вытащил носовой платок, ещё более грязный и мятый при свете дня, чем вчера, и снова стал рассматривать искусную вышивку. Он подумал, что надо было бы дать Карлу этот кусочек ткани. Возможно, он облегчил бы его поиски, и Карл уже давным-давно был бы здесь. Но сэр Шелтер не мог заставить себя выпустить из рук вещь, которую его жена держала в руках. Глядя на буквы, он хмурился, рассматривая вышивку – недоумевал. Но совсем лишиться платка он почему-то не мог.
Его размышления прервал стук в дверь.
- Входи, Бенедикт, - не оборачиваясь, сказал он. – Надеюсь, у тебя хорошие новости.
- Простите, милорд, я не тот, кого вы ждали, - раздался голос от двери. Сэр Шелтер резко развернулся. – И новости у меня для вас, скорее всего, плохие.
Сэр Шелтер смотрел на седовласого человека с благородными чертами осунувшегося лица.
- Мистер Витт, - Сэр Шелтер подошёл к нему и холодно предложил сесть. – Чему я обязан чести вас видеть? Если мне память не изменяет, вы предпочли бы вообще не встречаться со мной. Но вот – вы здесь.
Седовласый мужчина медленно прошёл в комнату и сел на предложенный стул.
Некоторое время он молчал, затем поднял глаза на сэра Шелтера.
- Милорд, боюсь, с самого начала между нами возникло недопонимание. Которое я, в силу своего упрямства, только усугублял. – Он снова помолчал. – Признаюсь, ваша репутация не располагала к откровениям с вами. Поэтому я не считал нужным посвящать вас в наши семейные дела. Однако, сейчас всё это уже неважно. И я пришёл вам объяснить своё поведение.
- Что значит неважно? – Сэр Шелтер подался вперёд.
- Позвольте, я изложу всё по порядку. – Седовласый человек откинулся на спинку стула. – Для начала, должен вам сказать, что Джейн – неродная наша дочь…
- Как? – Сэр Шелтер вскочил.
- Когда-то давно её мать совершила оплошность – полюбила мужчину, который женился на другой. Когда её прегрешение скрывать стало невозможно, семья отреклась от неё. А сама женщина приехала сюда, с разбитым сердцем, испорченной репутацией и ребёнком, которого она не могла прокормить. Сама женщина стала работать в доме утех миссис Слай – надеюсь, вы в курсе.
- Я слышал об этом заведении, - мрачно сказал сэр Шелтер, садясь.
- Девочку, которую она родила, хотели отдать в приют Магдалины – не самое плохое место, но и не слишком респектабельное. Моя жена уговорила меня удочерить ребёнка. Видите ли, в силу определённых причин мы не можем иметь детей. Я согласился. Мы договорились, что скажем её матери, что девочка умерла. Потому что бедная женщина наверняка захотела бы видеть свою дочь. А той зачем такие знакомства? Девочка росла у нас, как наша дочь…
- Что ж, ваша история интересна, но…
- Я не закончил. Несколько лет назад она заболела чахоткой. Врач всё время опасался за её здоровье. Он утверждал, что она не доживёт до своего совершеннолетия…
- И что же?
- Я не мог допустить, чтобы вы, милорд, связали свою жизнь с дочерью падшей женщины, с человеком, за которым, возможно, придётся ходить. С девушкой, которая умирает. И, наконец, с женщиной, которая наверняка не сможет дать вам наследников. Именно поэтому я отказывал вам в руке своей дочери.
- И что же изменилось?
Седовласый мужчина помолчал.
- Вчера ночью случился рецидив. Джейн не смогла его пережить. Рано утром она умерла.
Сэр Шелтер ошеломлённо смотрел на старца, плечи которого поникли от горя.
- Я не знаю, любили ли вы Джейн или только желали, хотели ли всерьёз жениться на ней или только морочили ей голову, но теперь это всё неважно. Она мертва. А я и моя жена скорбим о ней.
Сэр Шелтер молчал. Он поднялся со своего места и подошёл к окну. За ним так же покачивались деревья, так же светило туманное солнце. Всё было как всегда. Но что-то изменилось.
- Ваша дочь умерла? – глухо спросил он, глядя в окно.
- Да, сэр.
Сэр Шелтер помолчал.
- Мистер Витт, - сказал он, повернувшись. – Я любил вашу дочь. Я настолько её любил, что принял бы даже слепой или парализованной. И мне было бы всё равно, кем была её настоящая мать. – Он проглотил комок, вставший в горле, в глазах его была боль. – Я скорблю вместе с вами.
Он протянул руку седовласому старику, из глаз которого скатилась одинокая слезинка. Тот недоверчиво посмотрел на сэра Шелтера и с чувством пожал её.
- Никогда ни одной женщине я не морочил голову, - сказал сэр Шелтер. – Это меня всё время пытались женить. Меня заманивали в двусмысленные ситуации, выходом из которых без ущерба для чести дамы была женитьба на ней. Меня пытались принудить дать слово, обо мне лгали, передо мной и со мной играли весьма безвкусные комедии – и всё для того, чтобы принудить меня к браку. Я не собираюсь оправдываться – я не ангел. Но в отношении женщин я всегда был честен. Ваша дочь затронула те струны моей души, о которых я не подозревал. Именно поэтому я прошу у вас разрешения присутствовать на её похоронах.
- Сударь, я знаю свою дочь, - с трудом сказал мистер Витт. – И мне удивительно то, что вы о ней говорите. Но если всё именно так, то ваше присутствие будет честью для нас. А сейчас, - Мистер Витт поднялся, – прошу меня простить: я должен быть со своей женой.
Мистер Витт церемонно поклонился и направился к двери. Взгляд сэра Шелтера упал на платок, который он всё это время держал в руках.
- Мистер Витт, - окликнул он седовласого человека от двери. – Прошу меня простить за неуместное любопытство, которое может показаться вам оскорбительным в данной ситуации, - Он протянул мистеру Витту платок. – Вам знакома эта вещь?
Мистер Витт с безразличным видом взял кусочек ткани, оглядел его со всех сторон. Пожав плечами, он вернул платок сэру Шелтеру.
- Нет, сударь. Эту вещь я вижу впервые.
- Ещё раз прошу прощения, но разве ваша дочь не увлекалась вышивкой?
Мистер Витт грустно улыбнулся.
- Моя дочь, была ли она здоровой или больной, увлекалась пением и танцами. Вышивка – слишком серьёзное для неё занятие. У неё никогда не хватало терпения. Это огорчало её мать, - Улыбка потухла на его лице. – Сэр Шелтер, не знаю, чего вы хотите, но это, - Он указал на платок, – никогда не принадлежало Джейн. И она никогда не сумела бы сделать подобное чудо. Ещё раз, прошу меня извинить. - Мистер Витт прикоснулся к полям шляпы и вышел. Сэр Шелтер остался с платком, недоумением и сомнениями перед закрытой дверью. Он сжал злополучный кусочек ткани в руках и отшвырнул его в сторону. Может, именно это порывалась сказать ему Джейн вчера – то, что у неё есть любовник? Тот любовник, что подарил ей свой платок? А он, ослеплённый счастьем и застигнутый врасплох новыми ощущениями, не дал ей этого сказать! Дурак! Слепец! Хорошо, что она умерла. Каково бы ему было, если бы сразу после свадьбы он обнаружил у себя парочку наростов на голове! Да над ним не только Плимут – Лондон и вся Англия потешаться будут. И всё же… Он сам попросил присутствовать на похоронах. А раз так – он там будет. А заодно и похоронит все фантазии и мечтания о браке. Дважды он обжёгся, поверив женщине. Этого вполне достаточно.
- Милорд, - Лохматая голова его мальчика-слуги просунулась в дверь. – Я хотел…
- Не сейчас, Бенедикт, - Сэр Шелтер сел к столу и закурил тонкую сигарету. – Оставь меня одного ненадолго. Потом можешь подавать завтрак.
Мальчик с сомнением посмотрел на своего хозяина. Тот, не глядя, махнул рукой, голова мальчика исчезла.
Сэр Шелтер какое-то время сидел за столом. Затем он встал, взял шляпу и вышел.
- Я пройдусь перед завтраком, - бросил он мальчику, который всё ещё торчал у двери.
Тот пожал плечами удаляющейся спине хозяина. В его голове теснились мысли, он ничего не мог понять: разговорившись со слугой, который сопровождал мистера Витта, мальчик узнал, что мисс Джейн слегла вчера после завтрака. Днём к ней был вызван врач, который приказал готовиться к худшему. Вечером мисс Джейн начала бредить, а ранним утром, ещё до рассвета, умерла. Но, если мисс Джейн весь день была дома в постели, то кто сопровождал его хозяина в церкви? На ком он женился тогда? Карл подобрал даму там, где сэр Шелтер и мисс Джейн договорились встретиться. Карл назвал её по имени, когда подъехал – мальчик сам это слышал. Хотя… Карл был простужен и замотан шарфом. Дама могла принять его невнятное бормотание за собственное имя. Но, в таком случае, как её зовут? Решение этой задачки мальчик решил оставить за своим хозяином. Тем более, что недавно вернулся Карл, ещё более простуженный и еле держащийся на ногах. Вокруг него уже хлопотали две служанки, оспаривая друг у друга право ухаживать за болезным. Их вражда приносила Карлу больше вреда, чем пользы. Бенедикт решил поспешить спасти старшего товарища.
А сэр Шелтер в противоречивых чувствах шагал по полям, удаляясь от гостиницы. Тростью он в ярости хлестал по траве, вымещая на ней свою злость на жизнь вообще, и на женщин в частности.
Вдруг одно соображение заставило его остановиться. Джейн умерла рано утром. А до этого она сбежала из гостиницы в дождь и холод. «Это я виноват, - подумал сэр Шелтер. – Если бы я смог её защитить, она не бросилась бы через окно в такую погоду. Её болезнь обострилась, когда она всю ночь пробиралась до дома под дождём. Это убило её. Это я виноват – я убил её». Он тяжело опустился на землю, ещё влажную от ночного дождя. Он жевал травинку и смотрел на небо, вспоминая вчерашний день. Вчера был самым лучшим и счастливым днём его жизни. Сегодня – самым худшим. «Лучше бы я умер вчера», - пробормотал сэр Шелтер, и встал. Он медленно повернул назад. Он сдержит своё слово: пойдёт на похороны Джейн. А потом вернётся в Лондон. Здесь ему делать нечего. В Лондоне же он посетит несколько приёмов, театры, чтобы не забыть, что в мире есть жизнь, и поедет в Италию – любоваться бесценными произведениями искусства. Потом, может быть, в Африку на охоту или в Египет на раскопки. Можно махнуть в Америку воевать с индейцами и охотиться на бизонов. Нежные же чувства к женщинам он решил оставить здесь. Через несколько лет он сам выберет благовоспитанную дочь какого-нибудь деревенского помещика, не слишком умную, не слишком пылкую и уж, конечно, не нищую и с минимальным количеством родственников мужского пола её возраста, на которой он женится и заведёт детей. Послушная жена, уютный дом, милые дети – и никаких воспоминаний о любви и… Сэр Шелтер дрогнул: его руки ещё помнили тепло тела Джейн, его слух ещё обманывал её голос. Стон, когда он поцеловал её в шею, и сейчас воспламенил его. Как он сможет это забыть? Сэр Шелтер тряхнул головой: он должен это забыть. Иначе получится, что он зря живёт. Жизнь, прожитая в сожалениях о прошлом, пуста и никчёмна. Это наказание, а не жизнь. Он должен. И к чёрту всё! Ему хватило!
Глава восьмая
Кейт проснулась от того, что кто-то тряс её за плечо.
- Вставай, - раздался в темноте голос Тома. – Ты должна уехать до того, как проснутся остальные.
Кейт поднялась с неудобной кровати. Её слегка знобило после вчерашнего приключения под дождём. Но она взяла решительно откинула ветхое одеяло. Том сунул ей в руки таз с водой, чтобы она смогла умыться. Затем, со всевозможными предосторожностями он проводил её в уборную.
Вернувшись обратно, Том вручил ей поношенное платье, плащ и шляпку Кейт, мешочек с немногочисленными монетами и сказал:
- Теперь иди в пансион, предупреди директора о своём уходе. Если тебе повезёт, он даст тебе рекомендации. Ты ведь уже успела поработать там?
- Да, Том. Я уже около года работаю, - Кейт поспешно переодевалась. Том, отвернувшись, смотрел в стену. - Несколько месяцев я подменяла учителя математики, а до этого я помогала санитаркам…
- Тогда поторопись.
Кейт закуталась в свой поношенный плащ и опустила на лицо вуаль. Том одобрительно оглядел её.
- Когда выйдешь, сядешь в двуколку. Я тебя отвезу к пансиону. Двуколку оставишь там. Я потом пришлю за ней какого-нибудь мальчишку. Не беспокойся, я найду, что ему сказать о том, где её искать, - сказал он, заметив движение Кейт. – Из пансиона возьми самое необходимое. Пусть все думают, что ты уезжаешь не навсегда. Бумажку с адресом я положил в мешочек с деньгами. В Лондоне будь осторожна, не доверяй никому. Жуликов в этом городе больше, чем в любом другом месте. Но и затеряться там проще всего.
Сказав всё это, он подтолкнул Кейт к двери.
- Спасибо тебе, Том, - сказала, обернувшись к нему, Кейт в дверях. – Я не знаю, зачем ты это делаешь, но большое тебе спасибо. Я даже не знаю, чем смогу отплатить тебе за твою доброту…
- Лучшая плата – достойная жизнь, - хмуро сказал Том, отворачивая лицо. – Будет желание – напишешь мне. Читать-писать я, с грехом пополам, умею. Только подписывай письма именем сестры моей жены. На всякий случай.
Кейт кивнула, и они с Томом неслышно пошли к чёрному ходу. Том шёл впереди, прислушиваясь к малейшему шороху. Кейт молчала, стараясь не шуметь.
Том подошёл к двери, тихо отпер её и высунулся наружу. Оглядев пустынный двор, он направился к конюшне и начал запрягать лошадей, поглядывая по сторонам. Закончив, он махнул Кейт рукой. Быстро добравшись до двуколки, она без церемоний села на место, и они поехали.
Дождь прекратился. Над улицами висела пелена тумана, сквозь которую тускло светили фонари. Одинокая двуколка быстро ехала по пустынным улицам. Цокот копыт далеко разносился в тишине.
Подъехав к окраине города, Том хлестнул лошадь, и она резво побежала по знакомой Кейт дороге вдоль полосы волн, растревоженных вчерашней грозой и набегавших на высокий берег яростными и стремительными потоками. Солёные брызги разлетались в разные стороны и повисали в воздухе прозрачной пеленой. Свежий утренний воздух бодрил тело и дух.
Через несколько минут они остановились у каменных ворот. За ними возвышалось невзрачное приземистое строение. Том спрыгнул с козел и громко постучал в дверь.
- Надеюсь, там не спят, - сказал он Кейт.
- В это время воспитанницы и учителя поднимаются на молитву. Так что, уже с час там никто не спит.
- Директор тоже?
- Директор здесь не живёт.
- Значит, тебе придётся его дожидаться?
- Да, - Кейт побледнела. – Я соберу вещи и поеду к нему домой, - поспешно сказала она.
- Придётся мне поехать с тобой, - угрюмо сказал Том. – Мало ли что…
- Хорошо.
В это время дверь в воротах распахнулась, и на пороге показалась девушка лет шестнадцати в серой плохо сшитой одежде.
- О, мисс Кейт, - слегка улыбнулась она. – А мы ждали вас вчера.
Кейт быстро взглянула на Тома.
- Моя тётя заболела. Я должна была быть с ней.
- А, ну ясно, - девушка двусмысленно улыбнулась. – А сейчас как? Учить будете? Или просто так приехали?
- Я за вещами, - Кейт слегка покраснела. – Мне какое-то время понадобится побыть с тётей. - Ей на глаза навернулись слёзы. Но она усилием воли сдержала себя.
- А директор знает?
- Я прямо сейчас еду к нему.
Кейт вошла в ворота и направилась к своей комнате.
Очутившись в относительном одиночестве, поскольку комнату Кейт делила с ещё двумя девушками, и они в это время сновали по пансиону, занятые делами, Кейт уже не могла сдержаться: тихие слёзы ручьём потекли из её глаз. Несколько минут она не могла остановиться. Плеснув ледяной водой из таза в лицо, она немного пришла в себя. Достав из-под кровати свой саквояж, с которым она девять лет назад приехала сюда, Кейт сложила в него сорочку, несколько пар чулок и одно-единственное платье. Щётка, зеркало и ножницы, а так же маленький несессер с нитками и иголками полетел туда же. Глядя на начатую вышивку, Кейт подумала, что времени закончить у неё не будет. Но она всё равно аккуратно сложила её и запихнула на самое дно. Оглядев комнату, она заметила свой законченный гобелен. Возможно, он тоже ей сможет пригодиться. Она свернула его и положила сверху. Закрыв саквояж, она оглядела комнату. Здесь прошло девять лет – половина её жизни. Тряхнув головой, Кейт направилась к выходу.
Том уже опять сидел на козлах. Едва Кейт уселась, как он хлестнул лошадей, и они направились обратно к городу. Благодаря указаниям Кейт, они быстро нашли дом директора приюта, хотя Кейт там ни разу не была. Однако, ей был известен адрес, а Тому – улицы Плимута. Директор недавно проснулся, и поэтому не слишком вдавался в подробности отъезда Кейт. Слегка ошеломлённый начавшимся утром, он дал Кейт письмо с весьма похвальными рекомендациями и описанием её работы в приюте. Возможно, приди он в себя, его бы весьма удивило собственное хвалебное и восторженное письмо. Особенно, учитывая то, что родственница Кейт работала в доме терпимости. А так же то, почему Кейт уезжает, если место нахождения этой родственницы в том же Плимуте. Но Кейт не дала ему возможности осмыслить написанное: искренне поблагодарив его, она отдала ему свой гобелен, который прихватила из своей комнаты. Неожиданный подарок совершенно выбил директора из колеи, и он не спросил даже, куда собственно и на какой срок едет Кейт. Она же не стала ждать, а, ещё раз поблагодарив, быстро вышла. Том так же быстро покатил двуколку из города.
- На развилке останавливается дилижанс до Эксетера. Там пересядешь на дилижанс до Солсбери. А от туда уже до Лондона, - обернувшись, прокричал он. – На этой развилке я тебя высажу.
Кейт кивнула.
На этот раз они ехали из города по другой дороге, которая лежала вглубь полуострова. Мимо пробегали аккуратные домики, спрятанные за мокрыми палисадниками. Вскоре пропали и они, оставляя вокруг себя только бескрайние просторы ещё зелёной травы, мокрой после вчерашнего дождя.
Быстро доехав до развилки, Том высадил Кейт. Наскоро попрощавшись, он поехал обратно. Кейт со слезами смотрела ему вслед. Она хотела оттереть глаза, но не нашла своего носового платка, а лезть за другим в саквояж, ставя его на мокрую и грязную дорогу, она не хотела. Вспомнив вчерашний день и карету, что окатила её из лужи, она решила, что потеряла платок там же.
Время до дилижанса ещё было, но думать Кейт не хотелось. Она решила, что обдумает всё, когда прибудет на место и успокоится. Внезапно её пронзила мысль о тёте: она умерла и лежит сейчас в какой-то из комнат в доме миссис Слай. Кейт осталась одна на всём свете. А тётя не похоронена. Кейт чуть было не вернулась пешком в город. Но тут подъехал дилижанс, и выскочивший сзади слуга подхватил её саквояж. Но Кейт попросила оставить его при себе, боясь его забыть по приезде. Заплатив за проезд деньгами Тома, Кейт убрала изрядно похудевший мешочек. Дилижанс поехал. Кейт, глядя в окно, поневоле предалась воспоминаниям. Она вспоминала пансионерок, среди которых у неё не было подруг, поскольку каждая норовила предать другую, чтобы заслужить благосклонность директора или учителей. Некоторые выбивались из сил, предаваясь ханжескому лицемерию, чтобы выслужиться перед матерью-настоятельницей монастыря, находившегося неподалёку. Кейт иногда посещала монастырскую церковь. В основном, чтобы иметь оправдание посещению монастырской библиотеки, в которой было собрано немало интересных и старинных книг. Мать Элизабет почему-то полюбила девочку с замкнутым характером. Узнав её поближе, она удивилась непосредственности Кейт, серьёзности и смелости её суждений, которые стали проявляться с возрастом, глубине знаний и жажде знать ещё больше. Пытаясь воспитать из неё леди вопреки принципам приюта, мать Элизабет старалась внушить Кейт, что не все англичане могут воспринимать её характер как подобающий. Однако, Кейт усвоила одно: поведение в обществе и вне его отличаются друг от друга как земля и небо. Лет в двенадцать Кейт своей скромностью завоевала расположение одинокого пожилого прихожанина, который приходил в монастырскую церковь, чтобы заказывать молебны за здравие своей больной дочери, и его слуги. Однажды, набравшись смелости, она обратилась к этому слуге с просьбой, научить её ездить верхом, стрелять из пистолетов и даже биться на саблях – всё то, чем она занималась в поместье во времена своего детства. Шокированный слуга, оказавшийся конюхом пожилого прихожанина, очень долго сопротивлялся просьбам и уговорам. По его мнению, леди должна быть пугливой, робкой, женственной, целомудренной, подчиняться суждениям мужчины всегда и во всём. А о какой женственности может идти речь, если перед твоим носом распалённая фурия со всклокоченными волосами размахивает саблей налево и направо? Твердость конюшего держалась до тех пор, пока однажды, возвращаясь с Кейт к своему хозяину с лекарствами из монастыря для больной дочери, конюший не сломал себе ногу. Присутствие духа Кейт и элементарные познания в медицине, почерпнутые ею частично от отца с его приключениями, частично от санитарок пансиона и доктора, посещавшего пансионерок, оказали на конюшего неизгладимое впечатление. Припомнив, как он свалился с испугавшейся лошади лет 10 назад по глупости своей же хозяйки, и переломал себе рёбра и руку, а вокруг, кроме неё, пребывавшей, как и положено леди, в обмороке, были только их лошади, при чём одна нервная, которая того и гляди затопчет их обоих, он решил выполнить просьбу столь необычной девочки. В результате Кейт в классе была настолько послушной юной английской леди, боясь, что плохое поведение лишит её возможности заниматься с конюшим, что даже учительница по садоводству, приглашённая монастырём для пансиона, которая недолюбливала Кейт за отсутствие способностей к её предмету, не могла к ней придраться. Зато вне класса Кейт училась быть не леди или прислугой, а обычным человеком в современном жестоком мире.
Видя усердие Кейт в любимых ею предметах, мать Элизабет предложила Кейт поработать у прихожанки церкви Марии Магдалины. Кейт вспомнила об этом в дилижансе. Не успела она расстроиться упущенной возможности, как вспомнила, что прихожанка та жила в окрестностях Плимута. А ей, Кейт, надо от Плимута держаться подальше. Участие матери Элизабет в жизни Кейт заставило уважать эту женщину. Не все люди, а тем более церковного сана, стерпели бы такое самовольство женщины. Мать Кейт подавляла любые порывы, которые, по её мнению, не соответствовали леди. Именно из-за непонимания друг друга Кейт стала замкнутой к тому времени, как её увезли из дома.
Глядя в окно дилижанса на занимающийся день, Кейт подумала, с чего это она вспоминает свою короткую жизнь? Слова её учителя, конюшего, что человек вспоминает всю свою жизнь перед своей смертью, не произвели на неё впечатления. В юном возрасте смерть представляется абстракцией, нереальностью. Вот Кейт и не могла поверить до сих пор, что её тёти нет, что часы её собственной жизни могут быть сочтены…
Часы… Кейт пошарила у себя на поясе – так и есть. Как она могла забыть о них? Единственная более или менее ценная вещь, которую могла себе позволить Кейт – дешёвенькие часики на металлической цепочке. Когда-то она ужасно смутила ювелира, пожелавшего узнать, для какого мужчины или леди этот подарок, рассчитывая, что молоденькая гувернантка пришла с поручением. Слова о леди озадачили Кейт: простые часы в металлическом корпусе, без украшений и гравировок. Потом она поняла: простым дамам собственные часы ни к чему. В гостях есть хозяйские, а жизнь можно сверять и по домашним, мужниным и церковным. Это богатые и знатные дамы заводят себе дорогую игрушку, которая им совершенно не нужна, чтобы подчеркнуть свой статус и значимость. Когда Кейт сказала ювелиру, что часы для неё, восемнадцатилетней помощницы учителя, ювелир был шокирован. Молодые девушки не носили часов. Это считалось дурным тоном. А служанкам они не полагались по их месту. Кейт в который раз тогда убедилась, что её поведение шокирует обычных людей. Поэтому она решила, что будет приобретать пистолет и патроны в Лондоне, переодевшись мальчиком, чем вызывать нездоровое любопытство у хозяина лавки. То, что пистолет ей необходим, она уже поняла: мало ли кто ещё и куда завезёт одинокую молодую женщину, леди она или нет.
Дилижанс катил, мерно покачиваясь. Пейзаж за окном не менялся. Кейт не заметила, как задремала.
Глава девятая
…Лондон встретил Кейт туманом и многоголосьем. Толпы людей – служанки, трубочисты, лудильщики, торговки – сновали по улицам. Кареты, двуколки, кэбы, даже открытые ландо ездили одни за другими. Затеряться в Лондоне действительно просто. Тем более что никому ни до кого не было дела: на глазах Кейт не слишком ловкий воришка стащил бумажник из кармана тучного джентльмена с золотой цепью от часов на большом животе. Окружающие не обратили на это никакого внимания. А ведь, если видела Кейт, то вполне мог видеть кто-то ещё. Лишь, когда тучный джентльмен почувствовал внезапную лёгкость в кармане и заорал: «Держите вора!», толпа пришла в волнение. Кто-то остановился, кто-то заулюлюкал. Женщины в страхе, притворном или нет, цеплялись за своих спутников. Воришка куда-то юркнул. За ним побежал полисмен в высоком шлеме, появившийся как по заказу. Кейт наблюдала эту сценку, вцепившись в саквояж, помня слова Тома о жуликах Лондона.
Придя в себя от долгой качки дилижансов, от остановок в разных не слишком презентабельных местах для ночлега или завтрака, от ожидания одного и пересадок в другие, Кейт поискала глазами полисмена, чтобы спросить дорогу к пансиону миссис Элспет Ярдли. Но возникший как чёртик из табакерки при вопле ограбленного толстяка полисмен был, как будто, единственным в Лондоне. Немного поразмыслив, Кейт пошла за толпой, которая привела её к огромному рынку. И уж там Кейт наткнулась на нужного ей человека, который и указал ей дорогу.
Помня о скудости своих средств, Кейт решила, следуя указаниям полисмена, пешком найти нужный адрес. Она дважды заблудилась, пока вышла к какой-то площади. Наткнувшись на очередного полисмена, который словно поджидал её, она снова спросила дорогу. Оказывается, она была совсем недалеко. Попросив проводить её, чтобы не заблудиться снова, она сердечно поблагодарила полисмена, оказавшегося совсем молодым человеком, на вид не старше неё. Возможно, он был новичком на службе, и в Лондоне не успел ещё стать циником, но от благодарности Кейт он зарделся, как невинная девушка при виде статуи Давида Микеланджело. Неловко пробормотав, что его зовут Бобби, и он служит недалеко, молодой полисмен спешно удалился. Кейт некоторое время смотрела ему вслед. Затем оглядела место, где она находится. Тихая улочка с редкими прохожими – удивительное явление после шумной центральной части города. Аккуратный газон перед входом, зажатый камнем, чистая мостовая без следов лошадиного помёта, стёкла в плафонах газовых фонарей были чисты и вымыты до блеска, одинокие деревья и кусты были ровно подстрижены – всё это создавало впечатление респектабельности места. Кейт со вздохом оглядела свою скромную и запылённую одежду, и постучала деревянным молоточком, блестевшим от лака, по двери. Через минуту ей открыл слуга в чёрном безупречном костюме. Его взгляд скользнул сверху до низу по Кейт, и он уже хотел было без всяких слов закрыть перед ней дверь, но Кейт протянула руку вперёд и твёрдо сказала:
- Я бы хотела поговорить с миссис Элспет Ярдли. У меня есть письмо от мужа её сестры, Тома.
Выражение лица слуги не изменилось, но в глазах мелькнуло что-то вроде презрения. Так же, без слов, он повернулся и прошёл вперёд, в глубину узкого коридора. Кейт последовала за ним, захлопнув дверь.
Проведя её в маленькую неудобную комнату, он указал ей на потёртый стул и сказал обождать. Затем, так же, не меняя выражения лица, он удалился.
Комната показалась Кейт неухоженной и заброшенной, что резко контрастировало с тем, что было за стенами этого дома.
Ожидая хозяйку, Кейт достала из саквояжа неопрятное письмо Тома. Как тогда, в детстве, её отец тайком сунул ей в этот же саквояж письмо для её тёти, которое они потом вместе обнаружили, когда стали разбирать нехитрый скарб Кейт, так и сейчас Том незаметно сунул в её саквояж письмо для сестры своей жены. Хорошо Кейт понадобилось на одной из остановок дилижанса причесаться. В поисках щётки она открыла саквояж и увидела письмо на самом виду. Поскольку адресовано оно было не ей, она не решалась его прочитать. Но, в конце концов, это её будущее. А, наученная горьким опытом, она перестала доверять кому бы то ни было. И, хотя Том и был искренен, надо было знать, что именно он написал сестре жены о ней, Кейт. И надо же узнать, что за пансион держит эта дама.
Тогда же, на постоялом дворе Кейт прочитала незапечатанное письмо, написанное ужасающим почерком с жуткими грамматическими ошибками. Неожиданностей не было: Том просил свою родственницу помочь сироте, которая начинает жить, в память о днях молодости самой Элспет и её шалостях с рисковыми людьми. Из намёков Кейт поняла, что миссис Ярдли в молодости водила близкие знакомства с контрабандистами, которые обеспечили ей неплохой капитал, благодаря которому она теперь содержит пансион и имеет свой небольшой доход с него. Судя по всему, давние знакомства не забыты и продолжаются до сих пор.
Но Кейт отбросила эти мысли: какое ей дело до того, каким образом миссис Ярдли содержит свой пансион? Главное для Кейт сейчас было получить работу, спокойно и достойно работать, сколотить капитал, а потом можно будет подумать о своём будущем. Большего Кейт не хотела.
Она ещё разглядывала пыльные акварели, когда дверь в комнату отворилась и вошла женщина средних лет. Оглядев её, Кейт заметила некое сходство с Томом: тот же высокий рост и крепко сбитая фигура, те же поджатые губы и глубоко запавшие глаза под нависавшим лбом. Только то, что у Тома выглядело топорно сработанным, в даме смягчалось мало-мальски женственными контурами.
Женщина тоже оглядела Кейт. В её взгляде мелькнуло одобрение. Похоже, некрасивая внешность пришлась ей по душе.
- Я миссис Ярдли, - сказала она низким голосом, благообразно сложив руки в кружевных перчатках на животе. – Кто вы и что вам надо?
Кейт достала письмо и подала его женщине.
- Моё имя Кейт Сафферинг. Муж вашей сестры был настолько добр, что предложил обратиться к вам. Возможно, вы сможете дать мне работу.
Женщина брезгливо взяла конверт и достала оттуда письмо. Пока она читала, Кейт следила за её лицом, ожидая отказа или подвоха.
Закончив читать, женщина невозмутимо сложила письмо и посмотрела на Кейт.
- У вас есть рекомендации?
- Да, миссис Ярдли. – Кейт подала ей бумаги от директора приюта. Женщина бегло их осмотрела.
- Вы уже преподавали? Опыт у вас есть?
- Да, миссис. В приюте я работала учителем математики в младших классах. – Уточнять, что она была только помощником учителя и только несколько раз его заменяла, Кейт посчитала излишним. – Если мне будет позволено сказать, - добавила она. – в приюте я работала с санитарками, и могу оказать первую помощь, по мере возможности.
Женщина одобрительно кивнула.
- Почему вы уехали из Плимута?
Кейт запнулась. Не станешь же постороннему человеку, да ещё потенциальному работодателю, рассказывать все обстоятельства, которые заставили её бежать в Лондон?
- Моя тётя умерла, - глухо сказала она наконец. – И мне пришлось самой о себе заботиться.
- А в Плимуте этого сделать было нельзя? – насмешливо спросила женщина.
- Слишком много грустных воспоминаний, - сказала Кейт, глядя прямо на женщину. – И Том сказал, что в Лондоне у меня больше возможностей.
Женщина кивнула.
- Что вы ещё умеете делать? Рисовать? Музицировать? Танцы? Языки? Вышивка? Готовка?
- Я неплохо пою, знаю несколько языков – французский, итальянский, немного испанский, читаю на немецком, а так же латынь, древнегреческий; немного танцую, вышиваю и готовлю.
- Очень хорошо, - Женщина снова кивнула. – Вы преподавали математику?
- Да.
- Могу предложить вам преподавание французского, домоводства и вашей математики при вашем достойном поведении.
Кейт непонимающе смотрела на миссис Ярдли.
- Вы замужем?
- Нет.
- Значит должны быть девственницей. Вы девственница? – прямо спросила миссис Ярдли.
Кейт напряглась.
- Да, миссис.
Женщина встала, подошла к шкафчику, достала оттуда бумагу, чернильницу и набросала несколько строк. Затем повернулась к Кейт.
- Здесь адрес моего знакомого доктора, - Она протянула сложенный лист Кейт. – Он осмотрит вас. Если вы здоровы, вы можете приходить к нам работать. Есть у вас жильё?
- Нет, миссис.
- Могу предложить жильё при пансионе, если врач скажет, что вы здоровы, а сами вы будете вести себя благоразумно. Никакого морфия или опиума, никакого джина или бренди, никаких мужчин, пока вы будете работать у меня. Это приличное заведение. Комнату, где вы будете жить, содержать в чистоте – убирать будете сами. Если поймаю на воровстве – сдам в полицию безо всякой жалости. Ученицы у вас будут от пятнадцати до восемнадцати лет. Поэтому все непристойные разговоры исключены. Ваши познания медицины могут понадобиться. Но разговоры об анатомии и естественных процессах организма вам запрещены. Вам понятно?
- Да, миссис, - Кейт была несколько оглушена.
- Итак, если вас всё устраивает, могу предложить вам поработать месяц за половину платы. Если вы себя покажете благоразумной женщиной и хорошим учителем, то буду платить вам еженедельно с вычетом за кров и стол.
Женщина замолчала, изучающе глядя на Кейт.
- Хорошо, миссис Ярдли.
- Тогда пойдёмте, я покажу вам вашу комнату. После полудня вы навестите врача.
Женщина развернулась, Кейт поспешила за ней.
Глава десятая
Комната, в которой оказалась Кейт, была не больше той, в которой она жила в приюте. Однако были и преимущества: большое окно и то, что Кейт была в ней одна. Обстановка была самой простой: большой шкаф в половину стены, стол с ящиками, два стула и кровать с пологом. У двери на комоде стояли простой кувшин и таз для умывания.
- Ванная комната для жильцов верхнего этажа дальше по коридору, - сказала миссис Ярдли. – Там же и уборная. Для вашего удобства дверь запирается на ключ, - Женщина показала на замок на двери. – Но у меня есть запасной. Потому, имейте это в виду, если захотите привести сюда кого-нибудь. При первом же постороннем мужчине в комнате – расчёт без выходного пособия. Ясно? – Миссис Ярдли испытующе посмотрела на Кейт. Та кивнула. – Поскольку вы молоды, вы, наверно, будете встречаться с мужчинами. Хотя, я подобного поведения не одобряю. – Миссис Ярдли поджала губы. – И всё же, это ваше дело. Однако, как только я услышу порочащие вас слухи – вы будете рассчитаны. Молодая леди может встречаться с посторонним мужчиной только в присутствии отца, матери, наставницы или гувернантки. Остальное просто неприемлемо и аморально. В наш пансион могут заходить мужчины, но не далее гостиной на первом этаже. И это всё известные мне люди: родители или опекуны моих учениц. Все остальные не допускаются. У слуг есть отдельный вход и отдельное помещение для питания и ночлега. Когда вы вернётесь от врача, я покажу вам классные комнаты и познакомлю с ученицами. Питаться вы будете с ними в столовой на первом этаже. А пока – располагайтесь и умойтесь с дороги. Врач будет ждать вас через час. Я дам указание прислуге, чтобы проводила вас.
Женщина ещё раз критически оглядела Кейт, неодобрительно покачала головой, глядя на её запылённые башмаки, снова поджала губы и вышла, закрыв дверь. Кейт осталась одна.
Она поставила саквояж на стул, сняла плащ и шляпу, ополоснула лицо холодной водой из кувшина и оглядела комнату. Ключ от замка лежал посередине стола. Кейт попробовала его: со скрипом, но ключ поворачивался. Оглядев комод, Кейт обнаружила пачку писчей бумаги. В шкафу было пусто.
Покружив по комнате, Кейт села на второй стул.
Итак, у неё есть временная гавань. Но насколько долго? Вряд ли миссис Слай простит ей долг. Она непременно будет узнавать, куда подевалась Кейт. Чтобы понять, что Кейт бежала в Лондон, большого ума не надо. А как долго она сможет искать её здесь? Нет, надо было бежать в Портсмут, Рединг, Тонбридж или вообще в Честер, Ливерпуль, Норридж, Шеффилд или ещё дальше – Белфорд, Ньюкасл или Шотландию. Сколько у неё, Кейт, сейчас времени? Чем ей может помочь Том, оставшись в Плимуте? Только сказать, что она сбежала вплавь на континент? Кейт грустно усмехнулась. Ладно. Пока есть передышка, ею надо пользоваться.
Кейт достала со дна саквояжа вышивку и разложила её на столе. Туманное солнце делало все краски тусклыми. Кейт достала несессер и стала прикладывать пряди ниток к контурам рисунка.
Раздался стук в дверь. На пороге появилась молоденькая служанка.
- Меня зовут Мэри. Миссис Ярдли приказала проводить вас к доктору, - сказала она и посмотрела на стол. – Какая красота! – воскликнула она, всплеснув руками. – Вы сами вышивали?
- Конечно, - с лёгким раздражением сказала Кейт. Ей всегда не нравился этот дурацкий вопрос.
- Это для кого-то или просто так? – спросила служанка, рассматривая рисунок.
- Это для себя, - сказала Кейт, решительно сворачивая полотно. – Если мне здесь не понравится, я смогу этим зарабатывать на жизнь, - иронично добавила она.
- Конечно, сможете, - простодушно сказала служанка, не уловив иронии. – Такой красоты во всём Лондоне не найдёшь.
- Скажи, милая, - начала Кейт, завязывая шляпу. – А ваша хозяйка всех своих работников к врачу посылает?
Служанка уже подошла к двери и обернулась.
- Всех, - твёрдо сказала она. – Потому как люди разные. Кто-то мог из гостиниц вшей или блох притащить, а кто-то ещё похуже.
- Похуже?
- Ну, какую-нибудь неприличную болезнь. А хозяйка о репутации пансиона очень печётся. Вот и надо быть здоровым, если хочешь работать здесь.
Кейт вздохнула и пошла за служанкой.
Глава одиннадцатая
Посещение врача было унизительной процедурой. Но, поскольку это было требование нанимательницы, а другого работодателя Кейт про запас не имела, она была вынуждена раздеться в холодной комнате с серыми стенами под присмотром лысеющего врача с длинными и столь же холодными пальцами, и его ассистентки, дамы средних лет с суровым лицом и пустыми глазами.
Исследовав волосы Кейт, её уши, нос и рот, врач ощупал её тело и приказал снять бельё. Помня об унижении, которому подвергла её миссис Слай, Кейт хотела было запротестовать. Но раздражённый врач быстро сказал ей, что некоторые женские болезни оставляют следы там, где целомудренная девушка даже не догадывается. А заразиться от человека, имеющего такую болезнь, можно просто прикосновением. И, если Кейт не хочет, чтобы он, врач, дал отрицательную оценку её здоровья для миссис Ярдли, она должна позволить ему выполнить весь врачебный осмотр. Пунцовая Кейт, закусив губу, начала снимать корсет и панталоны.
Через полчаса Кейт вышла от врача к поджидавшей её служанке
- Успокойтесь, мисс, - сказала та. - Этот ещё ничего. Лет пять назад миссис Ярдли посылала девушек к врачу, которому доставляло удовольствие разглядывать их тела, щупать их и - подумайте только! – нюхать их бельё и обувь! – Служанка брезгливо сплюнула.
- Что же случилось? – подавленно спросила Кейт.
- Когда девушки и женщины начали жаловаться, что этот врач ворует их панталоны и чулки, миссис Ярдли сменила врача.
Кейт содрогнулась. Навещая тётю в заведении миссис Слай, Кейт насмотрелась и наслушалась разного, что в приличном обществе не обсуждалось и даже не упоминалось. Кейт приучила себя не обращать внимания на чужие странности, если они не касаются непосредственно неё. Однако, всякий раз натолкнувшись на многообразие человеческой фантазии в стремлении удовлетворить свою похоть, она не переставала удивляться. Повидала она и тех, кому доставляло удовольствие мочиться на девочек заведения миссис Слай. Некоторые требовали ношеное женское бельё и возбуждались, только облачаясь в него. Однажды заведение посетил богато одетый мужчина в маске, который утверждал, что он женщина, и требовал называть его Джейн Смит. Несмотря на мужскую одежду и телосложение, поведение его было, скорее, женственным. Не снимая маски, он потребовал женскую одежду, и так ловко носил её в течение недели, что девочки и сама миссис Слай, соблазнённая деньгами за временное проживание, в конце концов, привыкли называть его Джейн. Забывшись, миссис Слай даже хотела заставить его работать. Но была быстро поставлена на место. По истечении недели «Джейн Смит» снял свою женскую одежду и с видимым сожалением покинул публичный дом миссис Слай. Кейт тогда так и не поняла – была ли это блажь эксцентричного богатого чудака, пресыщенного жизнью, или это психическое заболевание, и он на самом деле считал себя женщиной, как некоторые в сумасшедших домах считают себя наполеонами или табуретками. Некоторые из клиентов миссис Слай предпочитали только маленьких мальчиков или только девочек. Миссис Слай выкупала в ближайших деревнях детей бедняков, которые, замученные нищетой, даже не спрашивали, для чего у них забираются дети. Другие клиенты требовали, чтобы проститутки облачались в горничных, чёрных рабынь или индейских принцесс. Если клиент хорошо платил, миссис Слай была готова предоставить ему всё, что только могла придумать человеческая фантазия. Больше всех, за исключением «Джейн Смит», Кейт поразил клиент, который заходился в экстазе, когда его секли плетьми. Девочки между собой называли его «последователем господина Мазоха». Кто такой этот «господин» и чем знаменит, Кейт не знала. Как и не знала, кто такой французский господин маркиз де Сад, про которого упомянул Том, когда рассказывал о смерти её тёти.
Разнообразие человеческой фантазии было безграничным: один из клиентов миссис Слай требовал себе свежий труп, и миссис Слай была вынуждена под покровом ночи провожать его в мертвецкую при ближайшей больнице. Другому доставляло удовольствие овладевать только спящей. И девочки должны были прилагать все усилия, чтобы не шевельнуться или не дёрнуться, пока он елозил по ним. Экзотики тоже хватало: любители коз или негритянок, карликов или увечных – всем миссис Слай старалась услужить. И, поглядев на эту галерею гротеска, похоти и грязи, Кейт понимала, почему её тётя искала забвения в бренди, виски или опиуме. Она сама уже утратила детскую наивность. Но жестокая смерть её тёти, в которой она винила себя, избавила её от остатков иллюзий: Кейт не могла больше верить людям. И в то же время её приводили в смятение её ненужные чувства к сэру Шелтеру. Утешала она себя тем, что больше его не увидит. А со временем она всё забудет, и будет продолжать жить спокойно.
Погружённая в свои мысли, Кейт краем уха слушала разглагольствования болтливой служанки. И поняла важную вещь: её новая хозяйка была помешана на чистоте и аккуратности во всех смыслах, что за грязь под ногтями вполне могла отлупить линейкой по пальцам, а за невинный флирт с посторонним мужчиной приказать выпороть своих учениц плетьми по спине. Кейт это запомнила и в то же время поняла, чем её башмаки вызвали недовольство хозяйки в то время, как не слишком красивое лицо – одобрение. Она стала слушать Мэри внимательнее. Но кроме пустых сплетен больше ничего не услышала. Хорошо двери дома уже были в двух шагах.
Когда Кейт вернулась от врача, она обнаружила, что в её вещах кто-то копался. А, вспомнив, что недалеко от двери своей комнаты она заметила миссис Ярдли, она поняла, кто это был. Тем более, что у той есть свой ключ. Кейт вздохнула: учась в школе при монастыре, она сначала жила в комнате, где было десять маленьких девочек. И далеко не все были скромными и воспитанными. Она не раз замечала и ловила особо любопытных за исследованием чужих шкафов и тумбочек, в том числе и своих. Кейт страдала от того, что не могла уединиться. И по этой же причине она не вела дневников и личных записей. А редкие записки от своей тёти, когда она приглашала Кейт встретиться, девушка не хранила.
Став старше, Кейт перевели жить с двумя девушками в комнату поменьше. И всё равно, это было совместное проживание без возможности уединения. Кейт по-прежнему не вела дневников и не хранила никаких личных бумаг. И после полугода копания в её вещах соседки оставили её в покое. Но подозрительная Кейт всё равно не доверяла им. Ограниченные и злобные, они изводили её рассказами о своих поклонниках и друг перед другом хвастались подарками, которые те им дарили. С лицемерным сочувствием они предлагали Кейт поносить то цепочку, то брошь, то кольцо, не ожидая её согласия. А Кейт с неизменным спокойствием каждый раз безразлично отклоняла их предложения. Именно её невозмутимость и равнодушие бесило их ещё больше. И теперь, приехав в пансион и оставшись одной владелицей целой комнаты, Кейт хотела вздохнуть свободно. Но, увы, и здесь она была под наблюдением и контролем. Одно радовало – она могла побыть одна. Что было весьма кстати после дней, проведённых за вдалбливанием французских глаголов и немецких спряжений, которыми она решила учить девочек самостоятельно, в головы ленивым или глупым ученицам. Она могла всплакнуть после каверз старших учениц или вопиющего невежества младших, почитать, не боясь осуждающих взглядов или нелицеприятных комментариев в адрес книги или её лично или закончить вышивку, не боясь запутать нитки или отвлечься на банальности.
Не раз и не два она слышала за своей дверью осторожные шаги или хриплое дыхание. Она не знала, следит ли миссис Ярдли за своими постоялицами сама или подключает к этому прислугу. Но то, что прислуга тоже под наблюдением, она имела сомнительное удовольствие наблюдать: миссис Ярдли заглядывала в комнаты служанок, когда те бегали по делам или были заняты работой. Хозяйка не брезговала посещать и комнаты слуг-мужчин, оставаясь при этом полной достоинства и надменности.
Однажды, инспектируя комнаты служанок, она обнаружила Мэри с её воздыхателем в весьма недвусмысленной ситуации. Ни долгая служба, ни мольбы не смягчили её сердце, когда она рассчитала их обоих без выходного пособия. Кейт помнила, как Мэри долго кричала под окнами пансиона ругательства и проклятия, пока появившийся полисмен не увёл её, пытавшуюся вырваться, прочь. После этого целую неделю служанки и молодые учительницы не поднимали друг на друга глаз, из чего Кейт сделала вывод, что все знали о шалостях Мэри и, возможно, сами потихоньку принимали своих поклонников. Только действовали более осторожно. Визиты хозяйки к ней самой Кейт были не страшны: любовников она не имела вовсе. А, наблюдая клиентов миссис Слай, Кейт вынесла о мужчинах вообще нелицеприятное мнение и не стремилась к сближению с ними. Мужчины, в свою очередь, не интересовались Кейт, что её вполне устраивало.
Передав заключение врача хозяйке, Кейт направилась в свою комнату и занялась её благоустройством. К обеду она успела создать минимальный уют, какой было можно в тех условиях.
За обедом она познакомилась с остальными учительницами, которые тоже жили при пансионе, и немногочисленными ученицами. Ощущение какой-то искусственности пришло к ней, когда она смотрела на эти новые лица. Она решила, что разберётся позже с этими чувствами, когда побольше узнает здешнюю жизнь.
После обеда миссис Ярдли провела её по классным комнатам и оставила наедине с собой. Снова чувство какой-то неоднозначности посетило её. Но она снова решила сначала немного больше узнать жизнь здесь и уж потом делать выводы.
Погасив свечу и лёжа в кровати, Кейт горячо помолилась, чтобы ближайшие дни были лучше тех, что она прожила в последнее время. Назавтра у неё начиналась совершенно иная жизнь, и Кейт хотела быть готовой, по возможности, к любым неожиданностям.
Глава двенадцатая
Первые недели держали Кейт в напряжении. Из-за того, что работа была ей хоть и знакома, но теперь делала она её самостоятельно, и никто не мог ей подсказать или направить, потому как, боясь разоблачения своей маленькой лжи и как следствие потери места, Кейт старалась задавать поменьше вопросов, которые могли бы выдать её. А мысли о том, что миссис Слай может начать её искать или даже найти, тоже не способствовали расслаблению Кейт. Постепенно повседневные заботы отодвинули на второй план мысли о безопасности и самосохранении. И только по вечерам, оставшись одна, Кейт одолевали тревоги о своём будущем. Даже странные порядки в пансионе не всегда отвлекали Кейт от мрачных мыслей.
Но однажды, через несколько недель после приезда Кейт наткнулась на небольшую заметку в газете, где говорилось о жестоком убийстве в Плимуте. На плохо пропечатанной фотографии были видны обгорелые развалины дома, а в самой заметке говорилось о том, что некий работник дома терпимости Том убил свою хозяйку, миссис Слай, и поджёг её заведение вместе с проститутками и их клиентами, бывшими в то время там. Дом был сожжён дотла, некоторые девочки и их клиенты погибли в огне, множество получили ожоги и переломы, когда спасались из огня. Кейт до этого несколько раз писала Тому о том, что добралась и как её встретила «известная ему миссис». Но в ответ не получила ничего. Теперь, слегка выбитая из колеи событиями, которые с ней случились в последнее время, Кейт не знала, что именно она чувствовала. С одной стороны, можно было более или менее спокойно жить, не боясь, что в дверь постучит миссис Слай и опозорит её перед миссис Ярдли, а та, в свою очередь, выставит её без выходного пособия, да ещё с волчьим билетом. Но, с другой стороны, Том, который так помог ей, теперь был арестован и предстанет перед судом, а затем, наверняка будет повешен. И Кейт ничем не могла ему помочь. Денег на адвоката или на сносное содержание в тюрьме у неё нет, высокопоставленных знакомых, могущих повлиять на суд, тоже. Даже написать под своим именем и поблагодарить и посочувствовать ему она не могла: Том запретил ей писать ему иначе, чем под именем сестры его жены, чтобы не подвергать её репутацию риску. Кейт решила поговорить с миссис Ярдли – как-никак он муж её сестры. Однако миссис Ярдли, видимо, успев прочитать газету, чётко и ясно дала понять, что у неё нет родственников. И если Кейт ещё хочет оставаться работать в пансионе, то о Томе она должна забыть. Иначе миссис Ярдли «вспомнит», что именно благодаря преступному мужу сестры Кейт оказалась здесь. Однозначная реакция миссис Ярдли заставила Кейт замолчать. Она было села писать Тому письмо, чтобы поблагодарить и приободрить, как вспомнила, что прежнего адреса уже не существует. А нового адреса – тюрьмы – она не знала. Тогда она, пересчитав свои сбережения, послала в плимутскую газету объявление, в котором некая К. благодарит некоего Тома, помогшего ей в трудную для неё минуту, и просит прощения, что не может оплатить ему тем же. Это объявление пробило основательную дыру в её бюджете, и покупка пистолета, о котором Кейт думала с самого отъезда из Плимута, откладывалась в будущее. Однако угнетало Кейт не это, а то, что Том может не прочитать её объявления, и будет думать, что она неблагодарная и забыла о его помощи. Выехать в Плимут не было никакой возможности – учебный год был в самом разгаре, и получить свободное время, чтобы ехать по своим делам, ей бы никто не позволил. В конце концов, видя мучения Кейт, одна из не слишком болтливых служанок, с которой Кейт потихоньку начала налаживать отношения, предложила, чтобы с письмом Кейт поехал её брат. Кейт долго не решалась сказать, куда именно в Плимуте должен был бы ехать этот брат. Однако, за время, проведённое в пансионе, она немного подружилась с Рэчел и решилась ей сказать, что брат хозяйки, Том, как-то помог ей, и она хотела бы поддержать его в это трудное для него время. Рэчел хоть и была девушкой простой, но с твёрдым прямым характером, здравыми суждениями и отзывчивой душой. Серьёзно выслушав Кейт, которая вовсе не горела желанием рассказывать обо всей своей жизни в Плимуте, Рэчел сказала:
- Мисс, вы много недоговариваете. Но это не моё дело. А по поводу брата хозяйки – так я от своих слов не отказываюсь. Джек на этой неделе поедет в те края по своим делам. Я его попрошу, и он завернёт в Плимут, навестит этого Тома в тюрьме. Если хотите, можете ему написать. А что до хозяйки – ей об этом вовсе знать не обязательно. Если она так относится к своему брату – поделом ей. Видать, у вашего Тома были причины так жестоко расправиться с миссис и её публичным домом.
- Благодарю тебя, Рэчел. Я напишу письмо.
Рэчел оставила Кейт.
Походив некоторое время в раздумьях, Кейт сочинила письмо Тому, стараясь не упоминать своего имени. В заключении она написала, что, хоть и не понимает причин его поступка, но не осуждает, в отличие от сестры его жены, которая отказалась от него. Закончив письмо словами, что она будет молиться о нём, Кейт запечатала конверт. Передав его Рэчел, она вручила ей несколько фунтов за услуги и на дорогу Джеку. Рэчел решительно отвергла деньги.
- Я делаю это из уважения к вам, а не за плату, - сказала она, и на все уговоры отвечала стойким отказом.
Всё то время, что брат Рэчел отсутствовал, Кейт в силу недоверчивости характера, терзали сомнения по поводу великодушия брата и сестры. Вдруг Рэчел отказалась от денег потому, что хочет в будущем шантажом получить больше? И Кейт стала ждать приезда Джека.
Через несколько недель Джек вернулся из своей поездки и передал Кейт небольшой грубо сработанный ящик.
- Том сказал передать это вам лично в руки. Когда я его видел, он ничего не говорил о пожаре. Уж как я его ни спрашивал. Бормотал только, что это его долг. Я дождался его казни. Хотел посмотреть, но внутрь меня не пустили. Так что, подробный отчёт не могу вам сообщить.
- Спасибо, Джек, что ты отвёз письмо. Ты даже это не обязан был делать.
- Обязан, мисс, - серьёзно сказал Джек. – Вы единственная леди в этом вертепе, кто относится к Рэчел по-людски. Остальные её за человека не считают. А уж хозяйка и вовсе брезгует даже находиться рядом.
- Ты сказал вертепе? Почему? В пансионе учатся благородные девушки, миссис Ярдли блюдёт репутацию заведения. А целомудрие и нравственность у неё на первом месте.
- Эх, мисс. Вы многого не знаете об этом заведении. Здесь растят содержанок для дядюшек и опекунов молоденьких сирот. Когда старая жена надоедает, из какого-нибудь приюта берётся девочка лет двенадцати, и обучается здесь манерам и умению держать себя в обществе. А потом опекун забирает её и выводит в свет как свою племянницу или воспитанницу. Пожилой господин с молоденькой спутницей смотрится гораздо выгоднее, чем с морщинистой женой. Тем более, наличие молодой любовницы повышает его статус среди других мужчин.
- Джек, ты рассказываешь жуткие вещи! А как же репутация и целомудрие, на которых просто помешана миссис Ярдли?
- Если будет известно, что это обычный публичный дом, то богатые господа сюда не пойдут: кто же захочет брать порченый товар? А у этого пансиона респектабельная репутация. Потому здесь никогда не бывает больше десяти-пятнадцати девушек. Зато каждая стоит состояние. Именно потому, что учёная, воспитанная и… девственница.
- А что с такими воспитанницами случается потом? Когда опекун умирает?
- А им одна дорога – на улицу. Иногда этому «опекуну» девушка надоедает раньше, чем он решил умереть. Тогда её просто продают в публичный дом. Редко кому выпадало счастье получить несколько фунтов в наследство.
- Какой ужас!
- Если бы не ханжество господ, которые целомудрие нашей дорогой королевы посчитали обязательным для всех, то проституток было бы меньше. А то наслушаются попов в церкви о том, что жена даже в койке не должна обнажать своего тела целиком, вести себя целомудренно и как покорная служанка, и лежат брёвнами. Мужья, конечно, в восторге – высоконравственная жена! Ведёт себя как леди, никакая грязь к ней не прилипает. Прямо ангел небесный, а не жена. Только вот тело требует своё. Вот и бросаются мужчины на улицу искать жареного.
- Джек, ты так говоришь, как будто вся вина на женщинах. Но ведь это женщин осуждают за распущенность и призывают к скромности.
- А чего в своей спальне женщины попов слушают?
- Потому, что женщины зависят. От них, от мужей, от общества, наконец.
- И всё же…
- Ладно, Джек. Это уже философские вопросы. Когда ты женишься, в своей спальне будешь устраивать свои порядки, - Кейт улыбнулась.
- Я не женюсь, - буркнул Джек. – Не нашлась ещё та, которая бы была скромной и страстной одновременно.
Сказав это, он ушёл, оставив Кейт с ящиком в руках.
Кейт долго не решалась его открыть. Она даже не предполагала, что в нём может быть, и зачем это передал ей Том. Она разрезала бечёвку, опоясывавшую ящик со всех сторон, и открыла его. В нём лежал маленький дамский пистолет, который, правда, давно не чистили, и полупустая коробка патронов к нему. Ещё там лежал небольшой кинжал простой работы, рукоятка которого была кем-то, скорее всего Томом, обмотана полосками кожи. Кейт вытащила кинжал: он удобно ложился в руку и был невелик. Его легко и так же просто можно было незаметно вытащить в случае опасности. На дне ящика лежало измятое письмо. В нём Том написал жутким почерком с ужасающими ошибками, что всё это он подготовил для неё, Кейт. Что кинжал этот вовсе не тот нож, которым он зарезал свою хозяйку. И что он молит бога, чтобы Кейт не пришлось применить ни один из его даров на практике. Но он будет спокоен, что они у неё есть, и она умеет ими пользоваться. Что до миссис Слай и её публичного дома, то он поступил так потому, что с бегством Кейт миссис Слай словно с цепи сорвалась. Она стала сама лупить девочек за любую провинность. Должниц выгнала на улицу отрабатывать долги. А ещё строила планы по поимке Кейт, для чего посетила приют Магдалины. Некоторые девочки, что уже не могли в силу своего возраста хорошо работать, стали ей рьяно помогать. Клиенты становились всё наглее, развязнее и циничнее. Но последней каплей для Тома стало изнасилование четырёхлетней девочки, дочери кондитера, что жил недалеко. Том той же ночью пришёл к миссис Слай и зарезал её за её рабочим столом, где она считала деньги. После он поджёг дом со всех концов и остался смотреть, чтобы тот сгорел дотла. При аресте он никакого сопротивления не оказывал, вину свою полностью признал. Потому суд его был быстрым, без сюрпризов и проблем. Газету с объявлением Кейт он видел у охраны. И ни в чём её не винит. Наоборот просит прощения, что не сделал этого раньше. Про сестру жены в письме не было сказано ни слова. Возможно, Том тоже посчитал, что его родственница для него умерла.
Кейт перечитывала корявое письмо, и слёзы лились из её глаз. Глубокой ночью, успокоившись, она долго простояла на коленях у своей кровати, моля бога быть милостивым к Тому и, если случится, принять его душу в царствии своём.
Глава тринадцатая
Следующий день был выходной, и Кейт решила пройтись, чтобы успокоить душу и нервы от недавних событий. Проданные женщины и их хозяйки преследовали её, казалось, всю жизнь. Кейт не знала, что ей делать и как быть. Искать место гувернантки? Но, охваченная подозрительностью, она тут же подумала о хозяевах. Если в доме будет мужчина – отец, брат, дядя или ещё какой родственник, он непременно захочет воспользоваться её зависимым положением. Как ни уговаривала себя Кейт, что в мире есть и добрые и бескорыстные люди, которые могут видеть в ней человека, учительницу, а не игрушку для утех и развлечения, она не могла уже доверять никому. Она надеялась, что после бегства из Плимута, тут у неё будет спокойная жизнь без потрясений. Однако и тут похоть человеческая настигла её. Чопорная, ханжеская, прикрытая воинственным благочестием, но всё рано похоть. Теперь она могла понять мимолётные странности в пансионе, на которые приказывала себе не обращать внимания. Однако прошло время закрывать глаза и уши. То, о чём она не хотела думать, было озвучено Джеком. Все эти мимолётные насмешки и якобы случайная снисходительность, которые она видела в глазах некоторых своих учениц, как будто это ей четырнадцать или шестнадцать лет, а не им, были вырваны из её кокона нарочитого непонимания и грубо объяснены реальностью существования. Иногда её появление вызывало мгновенное молчание среди что-то обсуждавших учениц. А Кейт, как и прежде старалась не забивать себе голову, хотя начинала догадываться. Да и что она могла сделать для этих девушек, чтобы они избежали своей участи? На уроках она пыталась намекать на возможность продолжить обучение и зарабатывать честным трудом или сохранять себя и свою честь и достоинство до свадьбы с порядочным, пусть и не слишком богатым человеком. Но её слова вызывали лишь снисходительные или ироничные улыбки у большинства учениц. И со временем Кейт перестала и пытаться переубедить их. И жизнь вошла в свою колею. Некоторое время Кейт замечала на лицах своих некоторых учениц то, что всегда видела и раньше, но старалась не вникать, считая это не своим делом или игрой воображения: одни лица выражали овечью покорность судьбе, другие были до серьёзности замкнуты, на лицах же третьих было временами написано вульгарно-циничное выражение. Как будто они уже знали, для чего их учат здесь и чем закончится их обучение.
И вот Джек разрушил её трусливый самообман, за которым она пряталась, как за ширмой. Но нельзя защититься от урагана зонтиком, как нельзя жить в мире и не быть в нём, не быть его частью. Как ни убеждай себя, что ты находишься в пряничном домике, злая колдунья всё равно его разрушит, чтобы попытаться тебя съесть.
В смятённых чувствах Кейт подошла к какому-то парку, даже не обратив внимания на дорогу. И как следствие налетела на какого-то высокого худого джентльмена, истуканом стоявшего при входе. Резкий толчок заставил её очнуться от хаоса в мыслях, и она начала сбивчиво извиняться, мысленно проклиная свою невнимательность. Молодой человек, придерживая её локоть, от чего ей казалось, что её схватил ледяной капкан, бесстрастно прервал её путаные извинения вежливой фразой о своей вине. Кейт замолчала и внимательно посмотрела на незнакомца: худощавый, высокий, светловолосый с голубыми глазами. Такой мог бы заинтересовать романтически настроенную дурочку. Но Кейт почудилось что-то неприятное в его холодном взгляде маленьких глаз и в надменном выражении вполне привлекательного лица. Общее впечатление не могла изменить маленькая для такой фигуры голова.
- Надеюсь, вы не ушиблись, мисс, - холодно спросил он, продолжая крепко держать Кейт за локоть. Хотя и манера речи, и вся фигура его говорили о том, что ему совершенно безразлично, даже, если бы Кейт у его ног свернула себе шею. – Разрешите, я помогу вам сесть, - И, не обращая на неё внимания, он потащил её к ближайшей скамейке. Подчиняясь его силе, Кейт оставалось только последовать за ним, хотя надобности в том не было. Но не будет же она драться с ним на улице на глазах у всех этих гуляющих матрон и джентльменов!
Не слишком ловко плюхнувшись на скамью, благодаря холодной вежливости незнакомца, которому эта самая вежливость, видимо, была в тягость, Кейт попыталась внимательно его рассмотреть. Определённо, она его где-то видела. Но не могла припомнить где.
- Мне надо отвезти домой матушку, - всё так же холодно сказал незнакомец, не глядя на неё. – Собственно, её-то я и ждал, когда столкнулся с вами.
Еле заметное пренебрежение царапнуло Кейт. Однако она же сама на него наскочила. И он имел все права быть недовольным.
- Не беспокойтесь, пожалуйста, - сказала она, поднимаясь со скамейки. – Ничего страшного не произошло. Я в полном порядке.
Мужчина посмотрел на неё, и её поразил гнев, сверкнувший в его глазах. Губы его дёрнулись, как будто хотели сказать: «Какое мне дело до вас! Вы нарушили мои планы!», но он крепко сжал зубы и через минуту, овладев собой, произнёс:
- Тогда я вынужден вас оставить, - и, не дожидаясь её реплики, пошёл ко входу в сад, куда уже подходили две дамы в сопровождении девушки с надменным лицом и слуг.
- Гарольд, сын мой, - ласково сказала одна дама мужчине. – Где ты пропадал? Ты же обещал ждать нас у входа.
- Приношу извинения, матушка, - К удивлению Кейт, его голос потеплел. – Случилось маленькое недоразумение. – Он наклонил голову ближе к группке и негромко им что-то сказал. Все как по команде обернулись к Кейт. Вторая дама, очевидно, сопровождавшая девушку, нервно хохотнула. Мужчина сказал что-то ещё и вежливо, но совсем не так, как Кейт, проводил дам до экипажа на выходе из парка.
Проходя мимо Кейт, женщина, которую худой мужчина назвал матушкой, чуть приостановилась и оглядела Кейт с ног до головы.
- Вы не пострадали, милочка? – спросила она. – Мой сын иногда бывает несколько рассеян, - Она с любовью взглянула на худого мужчину. - Меня зовут Дафна Ментрэп. Это мой сын Гарольд.
- Большое спасибо за беспокойство, сударыня. Но это была моя вина: я задумалась и не видела, куда шла. Кейт Сафферинг, миссис Ментрэп.
- Если вам всё же недужится, вы можете сесть в наш экипаж. Мы с радостью доставим вас туда, куда вы скажете, - Казалось, незнакомая дама была сама доброта. Мнительная Кейт сразу насторожилась.
- Уверяю вас, со мной всё в порядке. Не затрудняйте себя.
- Хорошо. Тогда давайте мы проводим вас к вашим сопровождающим. Вы ведь здесь не одна, не так ли?
Щёки Кейт окрасил лёгкий румянец. Девушка одна бегает по Лондону, ищет в парке приключений с мужчинами, да ещё так неловко и банально. Как неприлично! Чтобы не шокировать даму, Кейт, смущаясь, произнесла:
- Я здесь с подругой и её матушкой. Но задумалась и отстала от них. Сейчас же пойду их искать. Большое спасибо за ваше участие, - и она сделала движение, чтобы уйти.
Миссис Ментрэп с сомнением посмотрела на неё, но произнесла только:
- Не стоит благодарности. Всего хорошего, милочка. - И, повернувшись, опёрлась о руку сына и медленно пошла к своему экипажу, где её уже ждала вторая дама и надменная девушка. Кейт развернулась и быстро пошла вглубь сада, вертя головой, как будто действительно кого-то разыскивала.
Удалившись из поля зрения сердобольной дамы и её странного сына, она плюхнулась на первую же попавшую скамейку и попыталась упорядочить хаос в своей голове, от которого отвлеклась неожиданной встречей.
Немного придя в себя, она удивилась своему поведению. Конечно, молодой человек имел все основания для недовольства и пренебрежения такой неловкой особой. А свойственное мужчинам самомнение и уверенность, что все женщины глупы и нуждаются в руководителе, советчике и защитнике, вполне мог вызвать его неудовольствие её отказ от его услуг и её самостоятельность. Что же до дружелюбия его матушки, поведение Кейт было совершенно невежливым. К ней проявили участие, а она начала врать про сопровождающих! Кейт приложила руки к щекам. Недостойное поведение! И всё же… Кейт вспомнила холодные голубые глаза, надменное лицо, крепкую, даже жёсткую хватку на её локте, пренебрежительный тон и то, что это лицо ей показалось знакомым. Почему бы ей так хотелось избавиться от его опёки и общества? Ведь они только встретились. И это непонятное дружелюбие его матери, и знакомство посреди улицы – недопустимо неприличное поведение. На улицах знакомятся с совершенно определёнными намерениями. Или это присуще людям низших классов, к которым дружелюбная дама не относилась. Кейт глубоко вздохнула. Кажется, её прошлая жизнь начинает портить ей настоящее. Сколько же ещё пройдёт времени, когда она перестанет быть такой подозрительной или постоянно во всём сомневаться? Жизнь не даёт ей времени на передышку. Только она успокоилась, начав работать в пансионе миссис Ярдли, как оказалось, что успокоилась она рано.
Кейт закрыла лицо руками. Боже, когда это кончится?
Глава четырнадцатая
Весна застала пансион миссис Ярдли в радостных хлопотах: предстоял первый выход в свет двух старших учениц. Сообщение о том, что Кейт должна будет сопровождать одну из них в качестве наперсницы или дуэньи, застало её врасплох: Кейт в свет ещё сама никогда не выходила, и не имела понятия, как себя там держать. Не говоря уж о том, что ей нечего надеть. Она не рассчитывала, что должна будет участвовать в подобных мероприятиях.
Однако миссис Ярдли успокоила её: опекун одной из дебютанток обязался одеть не только свою подопечную, но и её учительницу. Конечно, платье Кейт будет скромным и неброским: ведь это не она выходит в свет, несмотря на первое своё появление в нём.
Поскольку открытие сезона намечалось на вечер, суета в пансионе началась ещё с утра. Уроки были отменены, и те ученицы, что жили в пансионе, бестолково слонялись по коридорам и заглядывали в комнаты. Дебютантку одевала приставленная к ней служанка опекуна. Один из лучших парикмахеров был оторван от дел ещё неделю назад для выбора прически, и теперь трудился над вертлявой головкой капризной девчонки. Кейт была предоставлена самой себе. Одеваться ей помогала только Рэчел, поскольку пышное платье бледного синего цвета с кучей нижних юбок и крючков с лентами в самых неподходящих местах, было новой одеждой для Кейт, привыкшей к простоте и минимуму излишеств. Первая же попытка одеть бальное платье показала, что Кейт ещё не всё знает в жизни о таких мелочах, как женская одежда. Причесалась она тоже просто и гладко, без вычурностей и украшений. Оглядев её, Рэчел недовольно сказала:
- Под такое платье нужна другая причёска. Пойду, узнаю у этого куафёра, сможет он к вам зайти. А то у вас несколько странный вид.
Кейт хотела её удержать, но Рэчел уже вышла. Явилась она через несколько минут с молоденькой девушкой, несшей большую холщовую сумку в руках.
- Боже, сударыня! – Она всплеснула руками, увидев Кейт. – Что это такое?
- Это всё, на что я способна, - спокойно сказала Кейт, смиренно сложив руки.
Девушка, не тратя слов, усадила Кейт на стул, прикрыла её платье огромным полотенцем, выуженным из сумки, потребовала таз с водой и быстро разрушила причёску, которую Кейт соорудила у себя на голове. Потребовав горшок с углями, девушка начала вытаскивать из сумки свои инструменты. Щипцы, шпильки, булавки, какая-то пахучая смесь, баночки, кисточки и щётки – всё шло в дело. По истечение часа на голове Кейт красовались вполне скромные локоны вместо гладкой причёски учительницы.
- Теперь вполне похоже, что вы не перепутали платье, - удовлетворённо сказала девушка. – Правда, хозяин сделал бы всё быстрее и лучше.
- Нет, милая, - сказала Кейт, разглядывая себя в зеркало. – У тебя получилось очень хорошо – я никогда не выглядела лучше. И потом, дебют сегодня не у меня, а у моей ученицы. Я не должна затмевать её.
- Ну, тогда ладно, - Щёки девушки порозовели от похвалы, но она не хотела показать, насколько ей приятно. – Желаю вам повеселиться.
Кейт грустно улыбнулась.
- Боюсь, у меня не будет поводов для радости.
- Почему, мисс?
- Танцевать я не могу – нога не позволит, голос у меня слабый для пения, а играю я плохо. Хотя я и говорила миссис Ярдли о своих успехах на этом поприще, но на самом деле они весьма скромны. Поражать же людей знанием языков и количеством прочитанных книг – трата времени: балы устраиваются не для этого. Да и наличие ума от женщины не требуется. Это даже лишнее. А внешность моя, даже благодаря вашему искусству, вряд ли приобрела привлекательность настолько, чтобы заинтересовать мужчин.
- Ну да, внешность у вас невзрачная, - прямо сказала девушка, чем вызвала недовольную гримасу у Рэчел. – А это синее платье вам не очень идёт. И кто выбрал вам этот оттенок?
- Боюсь, его никто не выбирал. А просто взяли первое неброское платье, подходящее по фигуре и росту.
- Ну, это совсем нехорошо!
- Я же сказала, это не мой дебют.
- И всё-таки…
- И всё-таки, я довольна. Хотя, охотно бы не появилась на этом балу.
- Но почему? – искренне удивилась девушка.
- Я не люблю толпу и сборища праздных людей, которым доставляет удовольствие чесать языками и оценивать окружающих, как товар в лавке.
- Никогда не думала об этом так.
- А мне приходится, - вздохнула Кейт, припомнив чрезмерно открытое платье своей ученицы с обилием лент, кружев, рюшей и драгоценностей. А так же умопомрачительную причёску, оставлявшую открытой шею и уши, на которых находились жемчуга и бриллианты.
Хотя Кейт уже была готова, ей пришлось ждать свою ученицу ещё какое-то время, пока той наносили последние штрихи изящества на её внешность.
Наконец девушка появилась на лестнице, сгибаясь под тяжестью платья, причёски и драгоценностей на них. В руках она держала веер, богато украшенный эмалью и бриллиантами. Она не казалась испуганной. Скорее, ей было скучно, что удивило Кейт: хоть это и не её дебют, но первое явление в свете заставило её сердце биться быстрее. А ученица, казалось, была равнодушна. Только лёгкое презрение мелькнуло в её глазах, когда она увидела Кейт в бледно-синем платье. Однако оно скоро исчезло. Скука заменила собой остальные выражения.
Карета была подана, и девушки в сопровождении молодящегося опекуна, отправились на первый весенний бал.
Глава пятнадцатая
Они подъехали к дому, запруженному каретами и экипажами самых разных видов. Сам богато иллюминированный дом сверкал, как новогодняя ёлка. Шум из него разносился на несколько миль.
Скинув свои пальто, девушки направились вслед за опекуном в большой зал, освещённый множеством свечей в начищенных канделябрах и богато сверкавших люстрах.
- Если вы хотите пить, здесь, в буфете есть напитки, - поднимаясь по широкой лестнице, говорил опекун, придерживая девушек то за один локоток, то за другой. Кейт каждый раз хотелось оттереть свой от его прикосновений. А её ученице было словно всё равно. Ни разнообразные цветы в замысловатых вазах, ни картины в золочёных рамах, ни резная мебель из редких пород деревьев не производили на неё ровно никакого впечатления. Словно она каждый день ездила на балы, и это ей уже порядком наскучило. Кейт же, как ни держала себя в руках, не могла скрыть удивления увиденному. Её поражали картины – выписанные с большим мастерством и разной рукой они ненавязчиво украшали коридор перед большой залой. Кейт подавила желание подойти и посмотреть их вблизи: она здесь не для своего удовольствия. Так же ей хотелось заглянуть в библиотеку хозяев. Но это было бы форменным хамством и вопиющим проявлением неучтивости.
Подойдя к зале и будучи объявленными слугой в расшитой ливрее, Кейт отвела свою ученицу к молодым дамам, стайкой собравшимся у одной из кушеток. Заметив, что та надменно кивнула некоторым девушкам, Кейт отошла в сторону и села на стул у окна. Хорошо, что она прихватила с собой книжку – ей было чем заняться, поскольку она ни разу не была на таком приёме, она не знала, чем ещё ей заниматься среди незнакомой публики. Опекун ученицы удалился в кружок мужчин, которые курили и громко беседовали о скачках и видах на урожай. Погрузившись в книгу и изредка поглядывая на свою ученицу, которая беседовала с молодым человеком, подошедшим к их кушетке, Кейт не заметила, как из другого угла залы за ней наблюдает удивлённый мужчина.
Лорд Элмкасл, ибо это был он, перед отъездом из Англии, был вынужден посетить этот приём. Друг сэра Шелтера, один из немногих, кому он мог доверять, выводил в свет свою племянницу. Потому, не уважить просьбу человека, который не считал нужным слушать сплетни о нём недалёких людей, он не мог. Но, боже, как ему было ненавистно это великосветское притворство и жеманничающие женщины, до сих пор не оставившие желания женить его на себе! Он медленно потягивал шампанское, блуждая с безразличным видом между людей, которым было дело только до себя. Он весьма невежливо уже дважды отклонил бессмысленные разговоры с незнакомыми ему юнцами и на грани оскорбительной иронии вогнал в краску своими ответами трёх дам, которые пытались заигрывать с ним. Взглянув на часы, он решил, что достаточно выставил себя дураком на этом светском сборище, и уже решил удалиться. Внезапно его будто окатило холодной волной. Недоумённо он стал озираться, стараясь найти причину столь странному явлению. Его взгляд упал на одинокую фигуру у окна, похожую на компаньонку знатной дамы. Девушка в это время подняла глаза и посмотрела в сторону стайки дебютанток, около которых вились уже трое юнцов. Оставив дебютанток, он перевёл взгляд на заинтересовавшую его девушку и чуть не задохнулся: в первый момент ему показалось, что он видит умершую Джейн. Но, приглядевшись, он убедился, что это не так. Компаньонка была бледной копией Джейн: цвет лица белее, рот и нос немного крупнее, глаза не серые, а зелёные, и цвет волос не каштановый, а какой-то непонятный, как цвет шерсти вымокшей мыши. Да и рост был дюймов на пять ниже. В полутёмном переулке её ещё можно было бы принять за Джейн. Но не здесь, при ярком свете свечей и газовых ламп. Неожиданно девушка взглянула на него, и в её глазах что-то сверкнуло. Но она снова уставилась в небольшую книжечку у себя в руках. На молитвенник, как и девушка на монашку, книжка не походила. И это его заинтриговало. Но ещё больше его удивляло собственное чувство. Как будто он знал эту девушку всю жизнь и всю жизнь любил только её. Такое чувство умиротворения и покоя, радости и тепла он ощущал только один раз – в тот день, когда венчался с Джейн. Когда она выпала из кареты ему на руки и ему ни за что не хотелось её отпускать от себя ни на шаг. Хотелось слиться с ней в одно целое и остаться так навсегда. Возможно ли, чтобы эта бледная копия, эта серая мышь в нелепом платье, совсем неподходящем ей, пробуждала в нём те же чувства, что некогда нетерпеливая, страстная и живая Джейн? В этот момент на него сверкнули два зелёных луча, и его будто ударило током. Нет, это была не серая мышь, а, скорее, серая кошка, которая может вдруг царапнуть, если ты будешь с ней невежлив. Упрямая линия маленького подбородка тоже удивила его. Похоже малышка не так проста, как хочет казаться. Девушка ещё раз прямо, без кокетства и фальши взглянула на него и вздёрнула подбородок, как бы говоря, что ей безразличен его титул, капитал и репутация. Возникшая рядом рослая дама что-то ей шепнула, яростно сверкая глазами. Девушка покорно сложила книжку и направилась, прихрамывая, к кучке дебютанток, где лениво и надменно что-то вещала девица, увешанная драгоценностями. Только лёгкая улыбка, словно гримаса, пробежала по губам девушки. Улыбка, смысла которой он не смог понять.
Подойдя к одной из сплетниц, которые всегда всё обо всех знают, он вежливости ради завёл разговор о надменной дебютантке.
- Эта девочка – воспитанница пансиона миссис Ярдли, - многозначительно сказала дама. – Сожалею, но я вынуждена была их пригласить.
- Их? Кого?
- Эту несчастную девушку, миссис Ярдли и их учительницу в качестве компаньонки девушки.
- Почему же девушка несчастна?
- Её родители умерли, завещав ей своё состояние. Её дядя, он стал её опекуном, обнаружил, что они девочке оставили одни долги. Вот он и определил её в пансион. А что потом с девочкой будет – один бог знает. Но у её дяди есть на неё какие-то планы.
- А что это за учительница рядом с ней?
- Какая-то новенькая при пансионе. Работает не так давно. Говорят, была у кого-то на содержании или ещё что-то более ужасное и неприличное. Но я в это не верю. Потому как здесь, в Лондоне, её в обществе мужчины никто ни разу не видел. Вообще, она странная девушка. Вы знаете, она посещает библиотеки вовсе не за тем, чтобы заводить знакомства и покупать безделушки! Приходит довольно часто, но всегда в сопровождении учениц или служанок. И всегда берёт много книг. Это просто неприлично, чтобы женщина так много читала!
- Интересная девушка, - задумчиво пробормотал сэр Шелтер, следя взглядом за синим платьем.
- Вот и я говорю: просто возмутительно!
Сэр Шелтер молча наблюдал за девушкой в бледно-синем платье. Казалось, она была равнодушна к окружавшей её роскоши и своему неуспеху у мужчин. Его это заинтересовало. Он немало повидал на своём веку девушек и женщин и уже привык к тому, что они, хоть и по-разному, но всеми силами пытаются привлечь внимание мужчин. Кто ради флирта со скуки, кто ради замужества. Но эту девушку, казалось, ничто не трогало: она была всерьёз погружена в книгу. Странное явление. Странная девушка. И всё же это ничтожество заинтриговало его. Сэр Шелтер захотел узнать имя столь необычной девушки и, наплевав на этикет и приличия, сам направился к ней представить себя.
Краем глаза Кейт заметила движение рядом с собой, и по внезапно забившемуся сердцу даже поняла, кто это, но не стала поднимать голову от книги. Мысль о том, что блистательный лорд может снизойти до неё, никому неизвестной учительницы, даже не приходила ей в голову.
- Почему вы не танцуете? – вдруг услышала она рядом с собой. Кейт подняла голову. Рядом стоял, улыбаясь, сэр Шелтер. Кейт с минуту смотрела на него, пытаясь осознать столь необычный факт. Мало того, что этот блистательный лорд подошёл к ней. Мало того, что они не представлены. Так она почему-то сумела его заинтересовать. Разве только со скуки.
Улыбка сэра Шелтера начала увядать. «Не иначе, дурочка какая-нибудь, провинциалка, что умеет только своё имя грамотно писать, да деньги считать», - подумал он разочарованно.
- Простите, сударь, - спохватилась Кейт. Она встала, сделала неловкий книксен, и из её рук выпал томик. Слегка порозовев, она кинулась его поднимать, но сэр Шелтер уже вертел в руках потрёпанную книжку.
- Вы читаете Талейрана на французском? – спросил он, протягивая ей томик.
- Да, сэр. – Она хотела добавить, что и Петрарку на итальянском, Сервантеса на испанском и Гёте на немецком, но вовремя прикусила язык.
- Весьма необычное чтение для девушки, - заметил сэр Шелтер.
- Согласна, сэр. Потому меня слегка удивил ваш интерес к моей персоне, - несколько непоследовательно сказала Кейт. – что я не сразу вам ответила. Прошу прощения, сэр. Я не хотела быть невежливой.
«Ну, слава богу! – иронично подумал сэр Шелтер. – А то я уж хотел отправить вас пасти коров». Видимо, подобная мысль отразилась как-то у него на лице или девушка сама догадалась, только она легко улыбнулась ему и сказала:
- Поверьте, я не всегда бываю неловкой и произвожу плохое впечатление.
Сэр Шелтер невольно улыбнулся в ответ.
- Так почему же вы всё-таки не танцуете? – снова спросил он.
На лицо Кейт набежало облачко.
- Видите ли, сэр, в силу своего увечья я представляю собой весьма жалкую партнершу рядом с любым кавалером. Тем более, столь блистательным, как вы. Если вам угодно танцевать, сэр, то здесь, в зале, много других дам, что жаждут вашего общества. Они для вас будут лучшей компанией, чем я.
Кейт раскрыла книгу. Это был замаскированный намёк на его невежливость, недвусмысленный намёк и завуалированное оскорбление. И сэр Шелтер всё прекрасно понял. Подавив мгновенное раздражение и рвущийся наружу ответ, долженствующий поставить эту серую мышь с кошачьими когтями на место, он с невозмутимой улыбкой сказал:
- Признаться, я шёл к вам узнать ваше имя. Но, кажется, оно мне известно: «Зовут вас Кэт; то милой Кэт, а то строптивой Кэт, но Кэт, прелестнейшей на свете Кэт. Кэт – кошечка, Кэт – лакомый кусочек»… . Я ведь не ошибусь, если скажу, что ваше имя Кэтрин?
Кейт невольно улыбнулась.
- «Слыхали так? Расслышали вы плохо. Зовусь я от рожденья Катариной» , - серьёзно сказала она, поднимая на него смеющиеся глаза. Она встала снова и протянула ему маленькую ручку. – Если вам действительно интересно моё общество, то меня зовут Кейт Сафферинг из…
- Кейт! – вдруг воскликнул молодой человек из группки людей, стоявших и сплетничавших рядом. Он стремительно подошёл к Кейт. – Прошу прощения, сэр, что вмешиваюсь в ваш разговор. – Он непринуждённо поклонился сэру Шелтеру. Тот, недовольный, что их прервали, надменно кивнул. – Однако, эта дама – моя соседка. И мы давно не виделись. - Он широко улыбался.
Кейт нахмурилась. Она точно не знала этого человека. Однако что-то смутно знакомое в его лице заставляло её напрягать память.
- Простите, сударь, - наконец сдалась она. – Я не признаю вас.
- Возможно, что вам трудно меня вспомнить. – Его, похоже, ничуть не обескуражило её заявление. – Но, возможно, вы помните сэра Уильяма Мерфи из Грин-хауса?
Кейт задумалась. Грин-хаус – поместье недалеко от Харрогит-холла, родного дома Кейт. Ну конечно! Этот молодой человек в прошлом проказливый мальчишка - сын соседей.
- Да, сэр, - улыбнулась Кейт. – Я помню вашего батюшку. Вы с ним похожи. И вас я вспомнила. – Она подала молодому человеку свою ручку.
- Уилл Мерфи, - снова поклонился молодой человек сэру Шелтеру. – Прошу ещё раз прощения за свою невоспитанность.
Сэр Шелтер назвался и, раздосадованный, отошёл в сторону.
- Я вижу, у вас успехи, - продолжал молодой человек. – Когда окончится ваше обучение?
- Обучение? – Кейт удивлённо посмотрела на него.
- Ваша матушка говорила, что отправила вас учиться к своей родственнице.
- Обучение я закончила, - натянуто сказала Кейт. «Значит, так это матушка назвала. Что ж, можно назвать это и обучением», - невесело усмехнулась она про себя. – Сейчас я преподаю в пансионе миссис Ярдли.
- А я приехал вместе с отцом – он и матушка выводят в свет мою сестру. Вон она, танцует в розовом платье с жемчужными лентами. – Он указал на хорошенькую девушку с несколько утомлённым выражением лица. Кейт вздохнула. Она бы тоже сейчас хотела пройтись в танце. На минуту она отвлеклась. Перед её мысленным взором предстала волнующая картина: она и сэр Шелтер. Ей пригрезилось, как они одни танцевали среди пустого зала и гаснущих свечей под тихую музыку, забыв обо всём на свете. Он нежно обнимал её за талию и, тихо передвигаясь с места на место, шептал ей: «Любовь, ты моя любовь, ты моя вечная любовь!». А она тихо ему отвечала «Да, да, да!»…
- …И теперь, говорят, он очень плох и долго не протянет, - сокрушённо покачивая головой, говорил молодой человек. Кейт очнулась от своих грёз. О ком он толковал только что? Чтобы не показать, что она его вовсе не слушала, Кейт сделала печальное лицо и произнесла:
- Увы, да…
- Я очень вам сочувствую, мисс Кейт. – Молодой человек взял её за руку
- А почему это случилось? – осторожно спросила Кейт.
- А ваша матушка вам не писала? – удивился он.
- Нет. – Кейт окончательно потеряла представление, о ком они говорят.
- Странно. – Молодой человек помолчал. – Ваша матушка говорила, что он очень много выпил на балу. И захотел, гм, пройтись. – Молодой человек слегка покраснел. – В темноте не разобрал дороги и упал в пруд. А поскольку погода была холодная, он очень сильно простудился. Словом, теперь всё в руках божьих. Вашей матушке сейчас очень нелегко.
«Похоже, речь идёт о моём отце, - подумала Кейт. – Почему же матушка не озаботилась найти меня и оповестить об этом?»
- Вы так стойко это принимаете, - продолжал молодой человек, держа руку Кейт в своих руках. Очевидно, он ждал, что она будет изливать ему душу и искать утешения или просто плакать на его плече, как сделала бы любая другая девушка. Но Кейт молчала. Она давно выбросила отца из своего сердца. И его близкая смерть не слишком тревожила её. Она не могла понять поведения матери. Пусть та не слишком её любила. Но не предупредить, что она скоро может лишиться отца…
- Если вам будет нужна помощь или слово друга, - говорил молодой человек. – я к вашим услугам. – Он подал ей визитную карточку. Кейт машинально положила её между страниц книги.
- Благодарю вас, сударь. Вы очень добры.
- Летом приглашаю вас погостить в нашем поместье, - с напускной жизнерадостностью сказал молодой человек и отпустил руку Кейт.
- Если мне позволит моя хозяйка, я обязательно навещу вас, - ответила Кейт. Молодой человек откланялся и вернулся к своим знакомым. Кейт медленно села. Размышления о своей семье тучками пробежали по её лицу.
Глава шестнадцатая
С другой стороны залы за ней наблюдали две пары глаз. Высокий светловолосый молодой человек наклонился к пожилой женщине в кресле.
- Не кажется ли вам, матушка, что она несколько фривольно общается с мужчинами?
- Нет, милый. – Женщина похлопала его по руке. – Жена обязана повиноваться мужу. А муж – заниматься воспитанием и просвещением жены. Если она выйдет за тебя замуж – ты сможешь сделать из неё идеальную жену: добропорядочную, скромную, благочестивую и благодарную тебе за то, что ты её спас от грозящей ей ужасной участи. – Она помолчала. – В любом случае, взгляни на неё – это сейчас лучшее, что можно выбрать. Её сомнительное прошлое, нынешняя работа, поведение, отсутствие родни – она просто находка.
Молодой человек кивнул головой и отошёл в сторону. Пристально оглядывая зал, он заметил нужную ему даму и стал продвигаться к ней. Его холодное лицо и полное пренебрежение к окружающим быстро проложили дорогу к миссис Ярдли.
Подойдя к ней, он не слишком учтиво оторвал её от беседы с другими дамами, чей несколько сомнительный вид вызывал подозрения в их респектабельности. Миссис Ярдли, недовольная поведением Кейт на балу, раздражённо последовала за молодым человеком к выходу из залы.
- Мистер Ментрэп. – Миссис Ярдли села. – Я понимаю, у вас свои дела и причины лишать меня развлечений и отдыха. Но здесь я вовсе не развлекаюсь…
- Миссис Ярдли, - холодно перебил её молодой человек, садясь рядом. – Извольте помолчать и выслушать. То, что я хочу сказать, может отразиться на вашем достатке. Если вы, конечно, заинтересованы в кругленькой сумме.
- Слушаю вас, сэр. – Миссис Ярдли мгновенно преобразилась: недовольство как рукой сняло, на лице засияло угодливое выражение. Даже сама поза её приобрела некое подобострастие.
- Миссис Ярдли, - начал молодой человек. – У меня, как и у любого мужчины, есть потребности…
- Не моё дело знать, какие именно, - холодно перебила миссис Ярдли.
- Естественно, не вам, - надменно сказал молодой человек. – Я и не собирался перед вами их раскрывать. – Он фыркнул. – Однако мои потребности могут быть не поняты обществом, в котором я обретаюсь. Потому мне требуются ваши услуги. Вы должны подыскать мне такую девушку, находящуюся в затруднительных обстоятельствах, воспитанную, скромную, покорную, которая бы не совала нос, куда не надо и служила бы мне отличной ширмой для моих увлечений. Конечно, как я сказал, услуга эта не бесплатна, - высокомерно добавил он. – И, конечно, честь вашего пансиона будет не запятнана. Хорошо бы, чтобы эта девушка недавно потеряла невинность: у меня был бы лишний повод указывать ей на её дурное поведение в случае её любопытства и скрывать своё. Сумму я вам заплачу немаленькую. У вас будет выбор – продолжать ли вести своё дело, расширив его раза в два, или уйти на покой и жить не в богатстве, но в достатке там, где хотите вы, а не представится случай. Хоть в Италии, хоть в Индии, хоть в Патагонии. Каков ваш ответ?
Миссис Ярдли изучающе посмотрела на своего собеседника.
- Дело нелёгкое. Мои пансионерки все наперечёт. Придётся искать в другом месте…
- Меня не интересует, как вы это сделаете, - надменно перебил её молодой человек снова.
- …Но, думаю, я справлюсь, - закончила миссис Ярдли, как будто её не перебивали. Угодливость её испарилась, осталась одна алчность и любопытство. – Каков вы даёте мне срок исполнения?
- К Рождеству я уже должен быть женат. И на балу у лорда Мидуэя я должен присутствовать с молодой миссис Ментрэп.
- Я не отвечаю ни за что. Но берусь предоставить вам эту услугу. У вас уже есть кто-то на примете?
- Молодая девушка, что пришла с вами и дебютантками. Кстати, как её зовут?
- Это мисс Кейт Сафферинг, одна из учительниц. – В глазах миссис Ярдли что-то блеснуло. – Начитанна, скромна, не любопытна, покорна. Прибыла ко мне из провинции после неких происшествий.
- Надеюсь, полиция её не ищет? – пренебрежительно спросил молодой человек.
- Будьте спокойны. Ни в чем противозаконном лично она участия не принимала. Её тётка работала в доме терпимости, который потом… сгорел.
- Тётка? – Молодой человек хищно улыбнулся. – Это может быть любопытным.
- Сама она девственница. Но это можно исправить…
- Это ваше дело, - быстро сказал молодой человек.
- Насколько я знаю, увлечений у неё нет, и она ещё ни с кем не помолвлена.
- Очень хорошо. – Молодой человек встал. – Надеюсь, такая блажь не посетит её в ближайшем будущем.
Миссис Ярдли тоже встала.
- Я буду наблюдать за ней.
- О продвижении вашего дела вы можете сообщать мне в гостиницу «Корона».
- Сэр?
- Я не хочу, чтобы женщины вашего пошиба шатались в моём доме. Да и окружающим вовсе не обязательно знать о наших с вами отношениях.
Миссис Ярдли закусила губу.
- Как угодно, сэр, - сквозь зубы сказала она.
- Конверт с вашими отчётами будете оставлять у портье на имя мистера Джонсона. Забирать его будет мой слуга. Деньги вы получите в день моей свадьбы.
Миссис Ярдли недовольно нахмурилась.
- Но возможны расходы…
- Включите их в общую сумму. Но, смотрите, не зарывайтесь. Если что-то будет не так, я сумею вам отомстить.
Он посмотрел на её с холодным и нескрываемым презрением человека, осознающего своё превосходство и могущество. По спине миссис Ярдли пробежал холодок. Страх закрался в её душу, возмущённую презрительным отношением к ней. От чего-то ей не хотелось иметь этого молодого человека своим врагом. Она кивнула, скрывая страх. Молодой человек повернулся к двери.
- Если вы не сможете этого сделать – скажите сразу. Я буду искать других посредников. Играть со мной не советую.
- Да, сэр, - хрипло сказала миссис Ярдли.
Молодой человек вышел.
- Будь ты проклят, Гарольд Ментрэп, - прошипела она закрывшейся двери. – Найду я тебе жену и уберусь от сюда к чертям. Ещё одна встреча с тобой – и меня вынесут вперёд ногами. И что у него за потребности такие, что ему жена в качестве ширмы нужна? Неужели он любит мальчиков? – Она скривилась. – Не в его это характере. Да и общество давно бы уже языки чесало. А он образцовый сын, всегда в сопровождении матушки появляется… - Она задумалась. И вдруг злорадная улыбка скользнула по её губам. – В сопровождении... Неужели?.. – Она тихо и злобно рассмеялась.
Глава семнадцатая
Кейт в это время сидела, погружённая в свои мысли. Сэр Шелтер хотел было подойти к ней, чтобы продолжить столь необычное знакомство. Но его остановил застывший вид Кейт – лицо прямо маска, ни одного движения, ни намёка. Руки спокойно лежали на коленях, безвольно держа томик с заложенной пальцем страницей.
Вдруг Кейт слегка вздрогнула. Мельтешение пар в танцах отвлекло её от её дум. В самом деле, это её первый выход в свет, а она сидит с книжкой и даже не посмотрит вокруг.
Кейт хотела уже встать, но, наверно, засидела свою хромую ногу – та подвернулась, едва Кейт поднялась. Она покачнулась, ища опору в спинке стула, и наткнулась на чью-то руку. Подняв взгляд, она увидела смеющиеся глаза сэра Шелтера.
- Мы с вами не закончили наш диалог, мисс.
Кейт проглотила хотевшие сорваться с языка слова про «кто двинул вас сюда, пусть выдвинет от сюда»1 и судорожно сглотнула.
- Вы хотите пить? – участливо спросил сэр Шелтер.
- Я хочу в библиотеку, - вырвалось у Кейт. Она прикусила губу. Надо же такое брякнуть!
- В библиотеку? – удивился сэр Шелтер. – А какого… вам там понадобилось? – Он нахмурился.
- Когда я пришла, я увидела, что библиотека очень велика. И мне захотелось узнать, что в ней, - объяснила Кейт, слегка порозовев. – Простите, что утомляю вас. Вы не сможете мне помочь – вы же не хозяин дома.
- Но я знаком с ним, - улыбнулся сэр Шелтер. – Я его попрошу, он мне не откажет сопровождать вас.
- Вам? Сопровождать меня? – Кейт была поражена.
- Вы против?
- Нет, но…
- Двери будут открыты. Если хотите, возьмём кого-нибудь из этих бездельничающих матрон. – Он кивнул на стайку пышно разодетых дам не первой свежести, которые сплетничали, наклоняя головы друг к другу.
- Достаточно будет хозяйки дома, - машинально сказала Кейт. – А вы уверены, что хотите меня сопровождать?
- А что не так?
- Вы – высокородный лорд, я – никто, - Кейт опустила голову. – Свет не поймёт вас.
- Это мнение света. Мне до этого нет никакого дела. – Он оглядел зал. – Я вижу хозяина и хозяйку. Через минуту вы будете в библиотеке.
Быстрым шагом, насколько позволяли танцующие пары и праздно шатающиеся лентяи, он направился к тучному господину, который переговаривался с не менее тучной дамой. Через некоторое время тучная дама, томно вздыхая, подошла к Кейт, держа под руку сэра Шелтера. Надменно оглядев девушку, она нежно улыбнулась спутнику, как бы говоря, что жертвует собой только ради него. Взяв под руку и Кейт, сэр Шелтер медленно направился из залы. В это время через другую дверь входила миссис Ярдли. С зоркостью коршуна она заметила уход Кейт. Рука, державшая веер, невольно сжалась в кулак, а сквозь зубы еле слышно вылетело проклятие.
Библиотеку Кейт нашла большой и богатой. Сотни книг стояли за помутневшими стёклами шкафов. Нежно перебирая пальцами, Кейт читала корешки книг. Казалось, они поглотили её. Хозяйка дома, после нескольких попыток обратить внимание своих гостей на тяжёлые занавеси, богатые безделушки на полках и драгоценности на себе самой, стала позёвывать и завлекательно стрелять глазками на сэра Шелтера. Но внимание того было приковано к Кейт. В его понимании она пришла из ниоткуда, разительно отличалась от большинства известных ему дам, и возбуждала в нём непонятные ему чувства. Жажда разгадать эту загадку делала некрасивую девушку в нелепом платье привлекательной в его глазах. Хотя, судя по своему опыту, многого он не ждал.
Кейт, тем временем, поднялась по винтовой лестнице туда, куда и хозяин дома не заглядывал. Пробегая глазами названия книг, Кейт подавляла вздох. Как жаль, что подобные сокровища находятся во владении людей невежественных!
Наконец Кейт опомнилась. Она быстро сошла вниз и подошла к хозяйке дома, которая уже раздражённо притоптывала ногой. Запылённые рукава, блестящие глаза и два розовых пятна на щеках уже готовы были дать повод к насмешке над этой ничтожной девицей. Но та вдруг так восторженно и в то же время смиренно принялась извиняться и хвалить библиотеку, что женщина сменила гнев на милость и, поглядывая на сэра Шелтера, предложила Кейт изредка (упаси бог, нечасто!) бывать у них в доме и читать то, что ей вздумается. Кейт не могла поверить своему счастью. Скупые слёзы выступили у неё на глазах. И она с ещё большей пылкостью принялась благодарить хозяйку.
- Но если бы сэр Шелтер не обратил моего внимания, я бы не смогла вам предоставить эту услугу, - с тяжеловесной игривостью лукаво сказала та, нежно глядя на сэра Шелтера. Кейт запнулась и несколько неловко и смущённо пробормотала слова благодарности и ему.
Сэр Шелтер наблюдал за этими двумя дамами. Сколь же они были непохожи! Лицемерная светскость одной и непосредственная искренность другой. Развязная уверенность в своём превосходстве пустой снобки и скромность и серьёзность зависимой девушки.
- Мистер Мерфи так же выразил желание навестить нас, - лукаво, как могла, сказала матрона. Как от хозяйки дома от неё ничего не было скрыто. Она заметила несколько эмоциональный диалог между Кейт и молодым человеком. Её возмутило таковое попрание приличий, и из склонности к интригам она хотела свести этих двух молодых людей, чтобы развлечения ради посмотреть, чем всё закончится. Кейт не обратила внимания на её слова. А сэр Шелтер был поглощён созерцанием её оживившегося и потом засмущавшегося лица. Он ещё не был в курсе, что подобное внешнее проявление чувств было нетипично для Кейт, чьё серьёзное лицо всегда скрывало любые эмоции и порывы её души.
Время бежало неумолимо, и Кейт нужно было возвращаться к своим обязанностям.
Быстро, насколько позволяли приличия, покинув двусмысленную хозяйку дома и тревожившего её сэра Шелтера, она вернулась в свой угол, заметив попутно, что её протеже весело отплясывает в паре с молодым человеком глуповатого вида. Выслушав очередную долю попрёков и оскорблений миссис Ярдли, она села на свой стул, и до конца приёма уже не сходила с него. Хотя голод и жажда немилосердно терзали её. Однако услужливого сэра Шелтера рядом не было. Его отвлекли разговорами другие гости. А более высокородные дамы требовали свой бокал вина.
Легкий ужин не принёс облегчения, только ещё более усилив голод. А когда уезжали, Кейт ещё раз пришлось услышать гневные речи миссис Ярдли, на которые она отвечала смиренным молчанием. Только то, что две её ученицы имели несомненный успех, а покровитель одной был весьма доволен и пьян, несколько смягчили резкость хозяйки пансиона.
- Не думайте, мисс, что платье это вам подарили, - прошипела она на подъезде к дому. – Вы его вернёте. И если там будет хоть пятно, хоть дырочка – за починку его я вычту из вашего жалования.
- Да, мисс, - только и ответила Кейт. Она не ждала, что ей преподнесут столь дорогой и нелепый подарок.
Удалившись к себе, она переоделась и аккуратно развесила платье. Сев на кровать, она в раздумьях уставилась на одиноко горевшую свечу.
Стук в дверь оторвал её от размышлений. В дверь прокралась Рэчел с подносом
- Вы, наверное, голодны, мисс, - сказала она, ставя поднос на стол. – Немного вина и холодная баранина утолят ваш аппетит.
Кейт слегка улыбнулась. При виде еды приглушенный голод вновь дал о себе знать. Но она поняла и то, что Рэчел жаждала услышать её рассказ о бале. Хотя никогда бы в этом не призналась.
Принимаясь за еду, Кейт постепенно рассказала всё, выслушав порцию охов относительно болезни своего батюшки и многозначительного молчания по поводу своего общения с молодыми людьми. Со спокойной улыбкой Кейт прямо сказала, что сэр Шелтер просто скучал, а в её обществе слегка развеялся. Что же до Уилла Мерфи – это просто случайная встреча соседей, за которой ничего не последует. Рэчел многозначительно хмыкнула и стала убирать поднос.
- Будет день – там посмотрим, - философски сказала она, уходя.
Кейт же некоторое время посидев в кровати и размышляя о поведении матери, вскоре потушила свечу и легла. В самом деле, сейчас гадать бесполезно. А завтра она напишет матери и всё выяснит.
С теми мыслями Кейт заснула.
Глава восемнадцатая
Встреча на балу принесла неожиданные плоды: в пансионе миссис Ярдли Кейт стал навещать Уилл Мерфи. Он встречал её после уроков и беседовал в общей гостиной или провожал в парк в сопровождении верной Рэчел. Встречи в доме, где они пересеклись на балу, тоже были нередки. Тем более, что там хозяйка, преследуя свои эгоистические цели в стремлении к развлечениям, старалась оставить их наедине. Что удавалось не всегда, благодаря внезапным появлениям сэра Шелтера, который вроде бы уже оставил желание уехать из Англии.
Короткие и вялые письма матери Кейт стала получать, хотя и нечасто, но регулярно. Та ничего не писала о своем обмане по поводу неё, Кейт, как и не интересовалась её жизнью. Зато сама Кейт знала, по крайней мере, что отец её пока жив.
В один из летних дней, когда уроки уже закончились, а ученицы начинали разъезжаться по своим домам, Уилл Мерфи напомнил Кейт своё приглашение погостить. Не видя причин для отказа, Кейт обратилась за разрешением к миссис Ярдли. Та сколь можно долго оттягивала своё позволение на отъезд, придумывая Кейт дела и поручения. Наконец она уже не могла продолжать делать это, чтобы не возбудить ненужные подозрения, и Кейт целый месяц провела у своих давних соседей. Конечно, она посещала и свой дом, найдя матушку постаревшей и раздобревшей, а сестру ничуть не изменившейся лицом и нравом. Только рост стал выше, а формы соблазнительнее. Принята была в родном доме Кейт к своему удивлению и разочарованию как посторонняя. Поговорить с матерью по душам о её поведении Кейт не удалось: та всеми силами старалась поменьше с ней общаться и противилась любым попыткам оставаться с ней наедине. Увидеть отца Кейт тоже не удалось: по уверениям матери он был в беспамятстве и никого не узнавал. А значит видеть его бессмысленно. Проинформированная таким образом, Кейт не стала больше настаивать.
Всё то время, что Кейт гостила, Уилл Мерфи не оставлял её. Он возил её по своим угодьям, гулял с ней по своим паркам и рощам, показывал ей дом и картины с настойчивостью, которая очень смущала Кейт, тем более, что она не могла понять, чем это вызвано. Будь она богатой и красивой или хотя бы знатной, причины искать её общества были бы понятны. Но Кейт не была наивна. Она не верила, что смогла вдруг возбудить любовь в сердце молодого человека, который видел рядом с ней её сестру, не утратившую ангельского очарования: милейшая и скромная розовощёкая красавица с золотыми волосами и голубыми глазами, ангельски кротко смотрящими на мир, пока за ней наблюдают. Тем более, что, встречая молодого мистера Мерфи, эти глаза становились странно влажными, голос томным, а поведение ещё скромнее и невиннее, хотя это было и невозможно. Глядя на эту форму кокетства, Кейт думала, что в скором времени услышит о предложении руки и сердца, которое Уилл Мерфи сделает её сестре. Но оканчивалось её время отдыха, а ничего подобного не происходило. Весьма удивлённая, Кейт отбыла в Лондон, так ничего и не поняв. Стараясь не забивать себе голову тем, что со временем может разъясниться само, Кейт принялась готовиться к новому учебному году.
Наконец, по прошествии нескольких недель, настороженная суетой, что вдруг развела вокруг неё миссис Ярдли, Кейт получила письмо от матери, в котором та писала, что Уилл Мерфи был у неё и просил её благословения на брак с Кейт. Девушка была поражена и разгневана. В их общении с Уиллом не было даже разговора о свадьбе, и прежде, чем обращаться к матери, Уилл должен был обратиться к ней, Кейт. Помня о своей внешности, увечье, а ещё более о двусмысленной роли в браке с сэром Шелтером, Кейт не могла понять, с чего вдруг наследник, пусть и небогатый, решил жениться на ней, которую даже собственная мать ни во что не ставит. При следующей встрече с ним в Лондоне Кейт его прямо об этом спросила. В ответ она услышала пламенную речь Уилла, превозносившего скромность, бережливость и покорность Кейт, её учёность, что в будущем окупится тем, что не нужно будет приглашать гувернанток; неприхотливость Кейт и умение держать себя в руках тоже получили свою долю восторгов из уст новоиспечённого жениха. Однако это не поколебало недоверчивости Кейт. Но она трезво рассудила: замуж ей выходить всё равно надо, сэр Шелтер для неё недосягаем, а Уилл совсем неплохой человек и сам предложил ей замужество. И, мучимая тайной тревогой, Кейт согласилась на помолвку и оглашение. Свадьбу решили играть осенью. А до этого времени жених ездил домой улаживать свои дела и поддерживать знакомство с будущей роднёй.
Кейт немного ждала от этого брака. Унылое существование в поместье, дрязги с арендаторами, изредка, если позволят средства, поездки в Лондон и на воды. Словом, обычная скучная жизнь. Но она, по крайней мере, будет спокойна и благопристойна, без тех приключений, что вы пали на её долю совсем недавно.
Мрачно вздыхая, Кейт примирилась со своей участью, готовя себе свадебный гардероб из своих скудных средств.
Вдруг как гром с ясного неба: за несколько недель до своей свадьбы Кейт получила приглашение от своей матери на свадебный обед своего жениха и сестры. К приглашению прилагалось письмо, где упоминалось, что неосторожное поведение Уилла Мерфи привело к тому, что он должен был жениться тайно и без оглашения на сестре Кейт. Про помолвку и оглашение самой Кейт в письме не было ни слова.
Прочитав письмо, где за намёками скрывалось тайное желание не видеть Кейт вообще, девушка опустилась на стул. Хорошо, что она была в своей комнате. Иначе такое её поведение неминуемо вызвало бы ненужную суматоху, досужие расспросы и нелепые хлопоты. Она перечитала письмо ещё раз. Так и есть: её жених женится на её сестре. Оглушённая новым поворотом в своей жизни, Кейт первые минуты не могла понять – радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, предстоящий брак лишал её саму не слишком приятного соединения с нелюбимым и малознакомым человеком. С другой стороны, оглашение было проведено, помолвка состоялась. И как теперь всё объяснять? Подобное бросает тень не неё саму. Ну и с третьей стороны, такая пламенная забота матери об одной дочери в ущерб другой, задела Кейт. Пусть она была всегда нелюбима, но подобное пренебрежение и полное игнорирование её интересов было ей непонятно и возмущало её.
Чтобы отвлечься и охладить свою голову, Кейт в сопровождении Рэчел, ставшей уже скорее подругой, а не служанкой, направилась в полюбившийся ей парк. Дорогой она скупо рассказала о ситуации со своей свадьбой, порадовавшись, что Рэчел не стала впадать в истерику и охать-ахать или плакать. Как трезво мыслящая девушка, Рэчел предложила Кейт никуда не ехать, тем более, что тебя совсем не ждут. Кейт ещё сомневалась. Ей очень хотелось поехать и устроить скандал, чего так боялась её матушка. Но тем самым она унизит и себя. А при столь странной репутации этого делать не следовало.
В подобных раздумьях и разговорах девушки наткнулись на сэра Шелтера, который уже издали их приметил и ждал, когда они подойдут. По озабоченному лицу Кейт он понял, что случилось что-то не слишком приятное.
После всех церемоний приветствия и обязательном упоминании погоды, сэр Шелтер спросил Кейт:
- У вас столь озабоченное лицо, мисс. Могу я поинтересоваться вашим здоровьем?
- С моим здоровьем всё хорошо, сэр, - кратко сказала Кейт, удивлённая его интересом к своей скромной персоне. – Благодарю вас за внимание ко мне.
- Тогда чем вызвана ваша озабоченность? – Сэр Шелтер посмотрел на Рэчел. Кейт хмуро пробормотала несколько общих слов.
- Мисс приглашают на свадьбу, - выпалила Рэчел. Кейт закусила губу.
- И кто женится? – улыбнулся сэр Шелтер.
- Жених мисс и её сестра, - не смущаясь, сказала Рэчел, игнорируя полные ярости взгляды Кейт.
- Вот как? – Сэр Шелтер был удивлён. Оказывается, у этой загадочной девушки есть жених. И сестра. Но, позвольте…
- Сэру Шелтеру совсем не интересно слушать о моих делах, - с досадой сказала Кейт. Ей вовсе не хотелось всем и каждому рассказывать эту нелепую историю, в которой она сыграла столь двусмысленную роль. Тем более быть предметом развлечения скучающего лорда.
- Напротив, мисс. Всё, что касается вас, мне очень интересно. - Кейт недоверчиво посмотрела на него. Его ласковая улыбка на минуту обескуражила её. Но она решила, что это просто дань вежливости.
Тем временем Рэчел, заприметив интерес сэра Шелтера, по-своему истолковала его и выпалила всю известную ей историю летних приключений Кейт. Та попыталась несколько раз прервать её, но сэр Шелтер хотел знать всё. Он оценил положение Кейт, понял её сомнения и сказал:
- Вам непременно стоит там быть. Но не нужно устраивать сцен. Одно само ваше присутствие поумерит их восторги. Я могу предложить вам услуги сопровождающего и свою карету. Было бы интересно посмотреть на того дурака, что отказался от вас…
- Благодарю вас, сэр, но… - Сказать, что Кейт была удивлена – сказать мало. Поражена, больше подходило. Высокородный сэр предлагает ей услуги как какой-то слуга. Она даже толком и не захотела разобраться в последней услышанной фразе, так её поразила первая.
- Пусть ваша родня видит, что вы ничуть не расстроены. Что вас есть кому сопровождать и кто… - Сэр Шелтер запнулся, – и кто может защитить вас.
- Но, сэр, в качестве кого же вы поедете? – Кейт всё ещё не могла поверить. Последующая фраза заставила вылететь из головы вообще все мысли.
- С вашего позволения, я займу место вашего жениха, - улыбаясь, сказал сэр Шелтер.
Кейт остановилась. На минуту она прикрыла глаза, приводя в порядок свои мысли. Конечно, это не может быть правдой. А как иначе? Несомненно, сэру Шелтеру скучно. Иначе он давно бы уехал из Лондона. Видимо, его задержали дела, а развлечений сейчас никаких. Ну так почему ему не сыграть роль знатного жениха бедной девушки и повеселиться удивлению и зависти её странных родственников?
Кейт, овладев собой и своими мыслями, повернулась к сэру Шелтеру.
- Благодарю вас, сэр. Но свои дела я привыкла улаживать сама.
Сэра Шелтера неприятно удивил её ответ. Не этого он ждал от серой мыши. Он ведь чуть не прямо объяснился ей в любви и предложил помолвку, а в ответ такое надменное пренебрежение. Он унизился перед этой ничтожной девицей, а в ответ получил надменный отказ.
- Я не сомневаюсь с ваших способностях, мисс, - несколько холодно сказал он. – Но моё предложение было чистосердечно.
Кейт слегка побледнела. Не намекает ли он на её жизнь в Плимуте? В таком случае, резкий отказ нанесёт вред только ей.
- Я хотела сказать, что мне было бы неудобно обременять вас своими пустяками, - мягче и злясь на себя за это лицемерие, сказала Кейт.
- Но это не пустяки, мисс, - возмутился сэр Шелтер. Холодность и пренебрежение Кейт вылетели у него из головы. – Это оскорбление вам. И я согласен сделать всё, что могу, чтобы исправить это положение. Поверьте, мисс, единственно это и движет мной.
«А чтобы вы ещё сказали, чтобы убедить неискушённую девушку? – подумала Кейт. – Но я не так проста. Я не дам себя увлечь этой приятной ситуацией. Как бы мне ни хотелось быть с вами, сэр Эдвард, но я не поверю, что и вы хотите того же. Развлекайтесь, почему нет? Но я не доставлю вам радости дурачить меня».
С натянутой улыбкой она произнесла:
- Что ж, сэр, если таково ваше желание и если вы считаете, что я не обременяю вас своими заботами, буду рада принять вашу помощь. Со своей стороны, надеюсь, вы не решите воспользоваться ситуацией и навредить мне, - прямо сказала Кейт.
- Навредить вам? – изумился сэр Шелтер. Потом он понял, что хотела сказать Кейт, и лицо его покраснело от гнева. – Ни одна женщина, в какой бы ситуации она ни оказалась, не сможет сказать, что я поступил не по-джентельменски.
- Я слышала иное, - забавляясь, сказала Кейт, видя радугу на лице сэра Шелтера. Рэчел, стоя рядом, с удивлением наблюдала этот спектакль-пантомиму.
- Приведите мне этих сплетников, - прошипел сэр Шелтер, сверкая глазами. – И пусть они мне в лицо повторят то, о чём лгут за моей спиной.
- Значит, мы с вами договорились, - как ни в чём не бывало, серьёзно сказала Кейт. Однако глаза её при этом смеялись. Если бы Рэчел не знала свою госпожу-подругу, она бы решила, что той доставляет удовольствие дразнить этого господина.
Сэр Шелтер некоторое время пытался овладеть собой. Ещё ни одной женщине он не позволял столь странно вести себя с собой. Ещё ни одна женщина после столь неприкрытого оскорбления не уходила от него, не получив свою порцию презрения и яда. Ещё ни одна после подобной сцены не осмеливалась не просить у него прощения. А эта хромоножка просто небрежно бросила «значит, мы договорились» - и он уже обезоружен. Чёрт знает что! Сэр Шелтер улыбнулся. Какая, все-таки, занятная девушка. Совсем непохожа на других.
- Да, мисс. Я пришлю за вами карету, как только вы укажете день и час.
Он склонился к руке Кейт и нежно поцеловал. Тело Кейт точно пронзило молнией.
- Спасибо вам, сэр, ещё раз за вашу безмерную доброту, - быстро сказала она и попрощалась. Рэчел, не веря своим глазам и ушам, торопливо последовала за ней. Сэр Шелтер смотрел им вслед.
Невдалеке за встречей наблюдали вездесущие миссис Ментрэп и её сын.
- Что бы тебе не быть порасторопнее? – недовольно произнесла миссис Ментрэп. – Занял бы место этого заносчивого лорда. В дороге может всякое приключиться…
- Именно, матушка, - невозмутимо сказал её сын. – Репутация этого, как вы выразились, заносчивого лорда такова, что эта их поездка может сыграть нам на руку.
- Эту репутацию ему создают дуры, которым не удалось затащить его под венец и прибрать к рукам его состояние, - злобно сказала миссис Ментрэп. – Ещё ни одна не предъявила свету свою запятнанную им репутацию или бастарда. Только досужие сплетни и досаду.
- И всё же, матушка, не надо отчаиваться раньше времени. Если сэр Шелтер лорд Элмкасл будет не настолько добр, чтобы решить нашу проблему, есть ещё презренная миссис Ярдли.
- Прошу тебя, будь с нею осторожен, - брезгливо сказала миссис Ментрэп. – Не хватало того, чтобы имя этой грязной сводни упоминалось рядом с нами.
- Не беспокойтесь, матушка. Я принял меры.
Глава девятнадцатая
- Ты заметила, мистер и миссис Ментрэп в последнее время всё чаще попадаются там, где бываем мы, - произнесла Кейт на выходе из парка, заметив две беседующие друг с другом фигуры.
- Они живут в том месте, что и вы, мисс. Чего удивляться, что они вам попадаются? – рассудительно ответила Рэчел.
- Раньше я их не замечала, - задумчиво сказала Кейт. – А после того весеннего бала стала встречать чуть ли не каждый день.
- Возможно, мистер Ментрэп присматривается к будущей жене? – лукаво сказала Рэчел. Кейт даже остановилась от такого предположения.
- Упаси бог! – побледнев, тихо воскликнула она. – Не шути так.
- Почему, мисс? – удивилась Рэчел.
Кейт помолчала.
- Не знаю. Не нравится мне этот человек. Предчувствие у меня, что он мне принесёт немало бед.
- Ваш нож при вас? – вдруг спросила Рэчел, посерьёзнев.
- Конечно. Я без него никуда, - Кейт вытащила из рукава кинжал Тома.
- А пистолет? Вы продолжаете упражняться в стрельбе?
- Увы, нет. У меня закончились патроны.
- Вы скажете моему брату, он вам всё купит. Я его попрошу, он вам отдаст свою старую одежду. Вы подгоните её под себя и сможете ездить в тир.
- О Рэчел! – Кейт на радостях обняла её.
- И не надо никого бояться, - улыбнулась та. – У вас есть чем себя защитить. И есть тот, кто защитит вас, - добавила она лукаво.
Лицо Кейт омрачилось.
- Ошибаешься. Я этому человеку не нужна. К его услугам лучшие красавицы Лондона с их мамашами и титулами. А я – никто, найдёныш бедный. И мой единственный отец – мой ум, к наукам рвенье, моё перо1. - Кейт вздохнула. – Нет, Рэчел. Ему просто скучно.
- Зря вы так думаете, - сказала Рэчел с досадой. – Своим предложением сопровождать вас он почти сделал вам предложение.
- Именно, почти. И что это за странный способ – посреди улицы, посреди разговора, между делом, как стакан воды выпить? Видишь, я права. Это всё несерьёзно. Я – тень, пыль под его ногами. А он – солнце в небе. И куда мне – смотреть на солнце? – Кейт вздохнула. – Не тревожь меня несбыточными мечтами. Прекратим этот разговор и не будем к нему возвращаться.
- Как скажете, мисс, - недовольно сказала Рэчел.
Глава двадцатая
За хлопотами о предстоящей поездке Кейт перестала обращать внимание на возню миссис Ярдли вокруг неё. Её перестали тревожить вопросы и расспросы о ней и её семье своей суровой хозяйки. Ставшие вдруг частыми отлучки её, в былое время цербером следившей за своим пансионом, учительницами и ученицами, тоже не вызывали интереса у Кейт. Она решила не тревожить себя наблюдениями за чужой жизнью, раз своя у неё несётся галопом, да ещё изобилует такими поворотами. В конце концов, какое ей дело, чем занимается миссис Ярдли? Пусть она хоть на голове стоит – Кейт предстояло переделать свой гардероб под изменившиеся обстоятельства. А времени было не так много. Вежливо отказываясь от помощи сэра Шелтера, она, наконец, уступила ему, когда он предложил услуги своего портного. Тот, весьма удивлённый талантами Кейт в области шитья и вышивки, буркнул, что рад, что она учительница. Иначе сманила бы его клиентов. Кейт только вежливо улыбнулась на эту грубую похвалу. Что до сэра Шелтера, то тот был в восторге от признания талантов девушки. Поскольку его портной был чрезвычайно придирчив к своей работе, и мало кому из подмастерьев удавалось ему угодить. Ценя своё реноме, тот был сущим тираном, и не допускал ни единого неровного стежка или плохо подрубленной подкладки. Однако Кейт откровенно сказала, что таланты, коими потрясают гостиные в сельских домах или приёмы в городских, её невелики. Она весьма посредственная музыкантша и, хотя имеет слух, голос её весьма слаб и скучен, чтобы развлекать гостей пением; рисовать она не умеет совершенно, и её акварели могут вызвать только смех даже у детей; в карты играть ей неинтересно, а шарады разгадывать скучно. Сэр Шелтер посмеялся её откровенности. Признаться, он не видел в Кейт пошлую устроительницу приёмов или скучающую их участницу. Ей более подходили кабинет, кафедра или классная комната. Возможно, она была бы незаменимой в роли жены какого-нибудь сельского пастора или экономки помещика. Но уж никак не пустой светской дамой со своим умом, образованностью и независимостью суждений.
В назначенный день, запасшись носовыми платками и своими сбережениями, Кейт в сопровождении Рэчел отправилась в экипаже сэра Шелтера на приём, долженствующий подтвердить изменившееся положение сестры Кейт. Сама Кейт слегка нервничала, одолеваемая совершенно разными мыслями. Её поспешная помолвка, тайный брак её сестры, пренебрежение матери, неожиданное предложение сэра Шелтера, его присутствие рядом и, главное, как всё пройдёт, когда она приедет – есть от чего впасть в нервное возбуждение. Хорошо хоть сэр Шелтер не тревожил её своим вниманием. Иначе она с полдороги бы повернула обратно. Наоборот, его ненавязчивая забота, казалось, успокоили её, и она стала испытывать к нему признательность за чуткость и такт, на время позабыв свое предположение о том, что он просто хочет повеселиться.
Однако, когда начали показываться родные края, в сердце Кейт снова закралась тревога. Она едет туда, где была вероломно обманута, туда, где её никто не ждёт и она никому не нужна. В соответствии с этим ей и был оказан приём – мать только поджала губы и недовольно оглядела платье Кейт; брату вообще было всё равно - занятый своими юношескими играми с такими же лоботрясами-сверстниками; а сестра казалась надменной и испуганной одновременно. Если бы не присутствие сэра Шелтера, перед Кейт вообще бы захлопнули дверь. Однако, услышав его имя и то, что он якобы тайный жених Кейт, мать перестала поджимать губы и указала им их комнаты, уделив всё внимание сэру Шелтеру, игнорируя свою дочь, как какую-то служанку.
Устроившись, Кейт решила сразу же всё выяснить, и для начала нашла сестру в её комнате, перебиравшей разные безделушки. Однако разговор ни к чему не привёл. Её сестра то нервно вскакивала за какой-то вещицей, то злилась на служанок, что вечно всё перекладывают с места на место, то восторженно тараторила о своей любви к Уиллу Мерфи и пламенной любви его к ней.
Поняв, что от сестры ей ничего не добиться, Кейт пошла было навестить своего отца. Но перед дверью его комнаты встретила свою суровую мать, которая сказала ей, что врачи категорически запретили беспокоить больного. Да и, добавила мать, презрительно глядя на Кейт, он всё равно никого не узнаёт. И уже давно.
Потерпев поражение и тут, Кейт прихватила томик и вышла в сад. Устроившись в тени деревьев, она предалась чтению в стремлении отвлечься.
Глава двадцать первая
В это время её мать, выиграв бой у дверей комнаты мужа, выговаривала её сестре в комнате последней.
- Вот куда ты торопилась? Ты ещё даже не начала выезжать, а так захотела замуж! Посмотри хоть на этого лорда – красив, богат, знатен и, ко всему прочему, не обременён бедными родственниками. Зачем ты поощряла Уилла Мерфи? А этим летом? Стыд и срам! Если бы не ваше поведение, он бы женился на твоей сестрице, а этот лорд, глядишь, и тебя бы заметил. Да точно заметил! Ты и красивей её, и не занимаешься презренной работой, как какая-то служанка…
- Но, матушка, Уилл был так мил, так настойчив! Он говорил, что ничего плохого не случится, - скромно потупив голову и сверкавшие глазки, из которых уже текла приготовленная слезинка, прерывающимся голосом говорила Бетти.
- Молодые люди договорятся до чего угодно в стремлении получить желаемое, - брюзгливо говорила миссис Сафферинг. – Но ты-то должна была думать. Я считала его джентльменом. А он поступил с тобой как с посудомойкой какой. Конечно, он должен жениться! А как иначе? Но как мне жаль, что на месте этого Мерфи нет лорда Элмкасла! Повезло же твоей недостойной сестре!
Сэр Шелтер в это время находился в обществе деревенских сквайров и их семейств, оказавшись центром провинциального внимания. С бесконечным терпением он выслушивал их банальности, сплетни и затасканные анекдотыдесятилетней давности.
Улучив минутку, Уилл Мерфи увлёк его от восторженного кружка сельских вельмож.
- Я очень рад, что Кейт не теряла времени, - сказал он с плохо скрываемой досадой, обрывая головки садовых цветов. – Я не мог придумать, как бы не нанести ущерб её репутации, а она, оказывается, опять помолвлена.
- Вы ошибаетесь, - надменно улыбнулся сэр Шелтер. – Я и мисс Сафферинг мало знакомы друг с другом. Наше знакомство состоялось только весной на приёме у моего друга. И такая девушка, как она, не станет давать слово вам и тут же давать его другому, совершенно незнакомому ей.
- Но как тогда?.. – Удивлённый Уилл Мерфи даже оставил в покое цветы.
- Дело в том, что мисс Сафферинг мне очень понравилась. Я искал её общества. Мы встречались у моих знакомых. Узнав о её помолвке, я был разочарован, поскольку хотел сам предложить ей замужество. Ну, а когда дело расстроилось, я счёл своим долгом объясниться. Мы договорились держать нашу помолвку в тайне, поскольку столь быстрая смена жениха была бы непонятна в свете. Однако в следующем году я надеюсь объявить о том во всеуслышание.
Уилл Мерфи кивнул. Рассчитывая на Кейт как на богатую наследницу, он поддался соблазну красивого лица Бетти и её страстной натуры. Он оправдывал себя тем, что он молод и он мужчина. Но не мог простить мнимой ветрености девушке, которую он обманул. В его понимании Кейт должна была лить слёзы в одиночестве и переживать позор вдали от людей и света. То, что ему нашли замену, да ещё так быстро, было ему невыносимо принять. Примиряло только то, что сэр Шелтер был лордом Элмкаслом.
- Вы были откровенны со мной, - сказал он, помолчав. – Тогда и я с вами буду откровенен. Я и Бетти любим друг друга уже несколько лет. Однако мой отец, - Он кашлянул. – не хотел, чтобы я женился на младшей дочери, когда есть старшая, наследующая отцу, как он думал. Я сватался к Кейт, - «И весьма настойчиво, - подумал сэр Шелтер. – Вряд ли отец принуждал тебя так изображать влюблённого». – Но любил я Бетти.
- И что же изменилось? – Рука сэра Шелтера непроизвольно сжалась в кулак. Уилл Мерфи ничего не заметил.
- Когда я сделал предложение Кейт, её мать связалась с поверенными её отца, чтобы знать, какое приданое за ней давать. И те сказали, что с тех пор, как Кейт уехала учиться, он не давал никаких других распоряжений. А последнее касалось только оплаты её учёбы. Про возможное замужество или содержание после пансиона не было сказано. И пока отец её находится без памяти, Кейт даже в случае его смерти ничего не ждёт. А то, что он придёт в себя и напишет завещание в пользу Кейт, никто не верит – врачи считают, что он доживает последние дни.
- И вы решили попытать счастья с младшей сестрой, - брезгливо сказал сэр Шелтер.
- Да, - Уилл Мерфи по-прежнему не обращал внимания на то, как действует его рассказ на сэра Шелтера. – Я не мог допустить, чтобы красота и… - он запнулся. Сказать «богатство» ему не позволял уничижительный взгляд сэра Шелтера. - …и её ум достались другому. Она ведь тоже любит меня. К тому же, вы не представляете, насколько страстной может быть эта девушка! – Он улыбнулся, глаза его засверкали. – Стоило мне её поцеловать, как мы не могли остановиться, пока всё не произошло. Ну а потом я уговорил её убежать и тайно обвенчаться. Тогда нам точно никто слова против не смог бы сказать.
- Сударь, - еле сдерживаясь, сказал сэр Шелтер. – Вы просто мерзавец. И я рад, что мисс Сафферинг не связала с вами свою судьбу. Только из уважения к ней я не передам ей этот наш разговор. Хотя, с большим удовольствием я размозжил бы вам голову.
Уилл Мерфи побледнел, потом покраснел. Однако, заметив сверкающие глаза сэра Шелтера, его сжатые кулаки и вспомнив, что во всех своих дуэлях тот выходил победителем, Уилл Мерфи снова побледнел. На этот раз от страха. Он силился сказать что-то, но сэр Шелтер смерил его презрительным взглядом.
- Не попадайтесь на моём пути, - сурово сказал он. – Иначе я сверну вам шею безо всякого вызова на дуэль. – Он ещё раз презрительно оглядел Уилла Мерфи и ушёл.
Не такого ответа ждал молодой повеса от великосветского ловеласа. Рассчитывая на репутацию сэра Шелтера как на склонного к развлечениям знатного лентяя, он упустил из виду, что «я лучше, чем моя репутация»1, как сказал Бомарше словами своего незабвенного Фигаро. И его неприятно поразило благородство сэра Шелтера и удивила его горячность в разговоре о своей невесте. Однако Уилл Мерфи не поверил словам сэра Шелтера, что тот не скажет Кейт о разговоре. Потому он поторопился найти её первым, чтобы передать свою версию.
Глава двадцать вторая
Сэр Шелтер с клокотавшей в его душе яростью над человеческой подлостью, шёл к себе, чтобы дать выход своему раздражению. Встречавшиеся ему праздно шатавшиеся гости отвлекали его своей глупой болтовней и стремлением вовлечь в пустые разговоры. Не слишком вежливо он отделывался от одних, чтобы наткнуться на других. И, подойдя к дому, он хотел одного – побыть в обществе Кейт. Однако в гостиной он столкнулся с Бетти, явно его поджидавшей. Испорченный характер младшей сестры не мог оставить в покое привлекательного молодого мужчину, и с первых минут появления его в доме, она кокетничала с ним, невзирая на наличие новоиспечённого мужа. Сэр Шелтер был достаточно искушён. Он прекрасно видел порочный характер девушки и потому хотел быстрее от неё уйти. Спасла её от грубости сэра Шелтера миссис Сафферинг, которой испуганный Уилл Мерфи передал свой с ним разговор.
- Боюсь, вы несколько сурово судили бедного Уилла, - сказала женщина, церемонно усаживаясь. – В силу импульсивности своего характера и незрелости мыслей, свойственных юности, он, очевидно, обрисовал вам ситуацию несколько…
- Скандально, - договорил сэр Шелтер. Ему был неприятен этот разговор и эта напыщенная женщина, которая заботилась исключительно о приличиях и мнении соседей. – Уверяю вас, мистер Мерфи был очень деликатен, - усмехнулся сэр Шелтер. – Он мне ясно дал понять, насколько для его отца были важны деньги потенциальной жены сына.
- Значит вы всё поняли, - Уверенность в собственной непогрешимости и в том, что она всё знает лучше всех, помешали миссис Сафферинг понять иронию.
- Несомненно.
- И, значит, вы ничего не скажете Кейт. Я не боюсь её огорчения – она и бедный Уилл ещё слишком мало знали друг друга. Но она может неправильно всё понять и устроить неприятную сцену, которая омрачит наш приём. Я советовала ей не приезжать, чтобы не ставить нас в неловкое положение своим появлением. Но она своенравна и непокорна, поступила по-своему. Поэтому я вас очень прошу, успокойте её.
- У мисс Сафферинг нет желания устраивать скандал, - сказал выведенный из терпения сэр Шелтер. – А я уже дал обещание мистеру Мерфи.
И не слишком вежливо сэр Шелтер без лишних слов покинул дам.
- Какой надменный грубиян, - капризно сказала Бетти.
- Люди высшего света могут себе это позволить, - нравоучительно заметила миссис Сафферинг. – И с его стороны это не грубость, а оригинальность.
- Да, матушка, - Бетти покорно опустила голову.
- Хотя, он мог бы и не быть таким резким.
- Да, матушка.
Миссис Сафферинг погладила Бетти по голове.
- И всё же, жаль, что ты поторопилась.
- Ах, матушка! – Бетти подняла на неё полные слёз глаза. – Уилл Мерфи может быть так убедителен.
- Не сомневаюсь, - чопорно сказала миссис Сафферинг. – И отец его небеден. Хотя, мог бы дать единственному сыну больше, чем тот выпросил, в конце концов. Однако у него есть ещё дочь. И вполне понятно, что он хочет обеспечить и её.
- Да, матушка, - Бетти положила голову на колени матери.
Эту семейную идиллию нарушило появление Кейт. Миссис Сафферинг нахмурилась. А Бетти, не зная, сдержал ли сэр Шелтер слово, поспешно поднялась.
- Я пойду поищу милого Уилла, - потупив глаза, сказала она матери. – Скоро обед, и он должен собрать гостей.
- Конечно, милая. И передай на кухне, чтобы поторопились.
Бетти, настороженно глядя на Кейт, вышла. Миссис Сафферинг посмотрела на неё равнодушно и взяла начатое вязание. Кейт молчала. Она не знала, как подступиться к суровой матери, чтобы выяснить то, что её интересовало. Прошло столько лет, а та, судя по всему, стала ненавидеть её еще больше.
Кейт подошла и села в кресле рядом. Миссис Сафферинг невозмутимо вязала.
- Мама, - начала Кейт. Назвать эту женщину «матушка» у неё язык не поворачивался. – Мама, скажите откровенно, почему мистер Мерфи женился на моей сестре? Ведь у нас с ним была объявлена помолвка, произведено оглашение и назначена дата свадьбы.
Спицы в руках миссис Сафферинг на минуту замерли.
- Уж не думаешь ли ты, - сказала она надменно. – что я буду давать тебе отчёт в собственном доме?
- Но это и мой дом тоже! – Кейт встала. Её раздирали противоречивые чувства, и она принялась ходить взад-вперёд, чтобы успокоиться.
- Хотя тебя просили не приезжать, - Спицы в руках миссис Сафферинг снова замельтешили. – Или ты не получала моего письма?
- Получила. Но не могла поверить, что вы это всерьёз…
- Напрасно.
- Но ведь это касается и меня тоже! Мистер Мерфи делал предложение мне, и о том было объявлено!
- Поверь, твоя репутация пострадает не так, как пострадала бы репутация твоей сестры, женись Уилл на тебе, а не на ней.
- Но что же случилось? – Кейт в силу своей проницательности уже догадывалась. Но ей очень хотелось, чтобы её мать объяснилась.
- Я не намерена отчитываться перед тобой! – Миссис Сафферинг встала, складывая вязание.
- Но чем моя свадьба повредила бы Бетти?
- Пока ты развлекалась в Лондоне…
- Я не развлекалась, я работала! – возмущённо перебила Кейт.
- …Я подыскивала партию для твоей сестры, - сурово продолжила миссис Сафферинг, не обращая внимания на возглас Кейт. – Ты об этом и сама могла бы подумать. Но нет, тебя заботила ты сама и твои удовольствия!
- Но мама!..
- А поскольку у меня было полно хлопот с твоим братом, да ещё твой вечно пьяный отец вздумал заболеть, то случилось так, что бедная Бетти оказалась в неприятной ситуации. И если бы Уилл не пришёл ей на помощь, она бы погибла для всего света. Нас перестали бы уважать соседи. Её перестали бы принимать в округе. А ты приходишь требовать от меня объяснений! Подумала бы лучше о своей сестре! Но нет, ты думала только о себе. Неужели ты воображала, что он был пленён твоей глупостью или очарован твоим уродством? Он просто не был знаком с Бетти. А когда увидел её – понял свою ошибку.
- Но как же я?
- Ты? Ты подцепила хорошую партию. Надолго ли, не – не знаю. Но мне до этого нет дела. Сейчас меня волнует только одно – как долго ты намерена оставаться здесь?
- Это же и мой дом тоже, - повторила Кейт. – Тут я родилась, здесь мой отец. Я могу быть здесь, сколько хочу.
- Дерзкая девчонка! – Миссис Сафферинг в гневе отшвырнула вязание. – Это не твой дом! И будешь ты тут только до тех пор, пока я это терплю! А теперь – убирайся!
- Мама, почему вы меня так ненавидите?
- Что за наглость! Вон от сюда! – вскричала миссис Сафферинг и влепила Кейт звонкую пощёчину.
Кейт схватилась за щёку. Она со сверкавшими гневом глазами стояла перед матерью. В оглушающей тишине было слышно только тяжёлое дыхание миссис Сафферинг.
- Вы высказались предельно ясно, - со сдерживаемой яростью сказала Кейт. – Я покину этот дом. Однако, прошу заметить, у меня больше нет матери, а у вас – дочери. Я слишком долго терпела ваше пренебрежение, безразличие, несправедливость и грубость. В детстве вы отправили меня на произвол судьбы якобы учиться и не соизволили написать ни одного письма за всё это время. А когда я, оскорблённая вами, приехала искать примирения, вы плюнули мне в душу. Не ждите, что я приеду на ваши похороны. Для меня вы уже умерли.
С пылающими щеками и прямым станом Кейт вышла, оставив свою мать задыхаться от гнева. Та упала на диван, обмахиваясь платком.
Глава двадцать третья
Выходя, Кейт наткнулась на Рэчел, которая, озабоченная приёмом Кейт по приезде, везде её искала.
- Собери вещи, - твёрдым голосом сказала Кейт. – Мы уезжаем.
- Так скоро? – удивилась Рэчел.
- Ты была права: мне не нужно было приезжать сюда, - с горечью сказала Кейт.
- Пойду, предупрежу сэра Шелтера.
- Он может делать, что ему захочется, - сурово сказала Кейт. – Мы дойдём до деревни и наймём хоть телегу.
- Но мисс…
- Ни слова больше! Я слишком долго терпела издевательства, чтобы хоть лишнюю минуту тут оставаться.
- Хорошо, мисс.
Рэчел торопливо ушла. Кейт постояла минуту, приводя в порядок мысли. Она уже хотела идти вслед за Рэчел, как её остановил Уилл Мерфи.
- Кейт… Мисс Кейт, - поправился он, взяв её за руку. Они медленно пошли в глубину сада. – Моё поведение было непростительным, я понимаю. Но я думал, что как старшей, отец откажет вам все деньги. Потому и бросил Бетти. Только по настоянию своего отца, - быстро добавил он.
- Бросил Бетти? – Кейт удивлённо подняла на него глаза.
- Я и Бетти друг друга любим уже два года, - вдохновенно начал Уилл Мерфи, не обращая внимания на омрачившееся лицо Кейт. – Ваша матушка была не против нашего брака. Мой отец считал, что она – богатая наследница, совсем позабыв о вашем существовании, и тоже был не против. Но потом я встретил в Лондоне вас. И мой отец припомнил, что вы – старшая дочь. А значит наследница вы, а не Бетти. И я вынужден был ухаживать за вами и предложить помолвку…
- Вынужден? – Кейт горько усмехнулась. Она прекрасно помнила, что в Лондоне Уилл Мерфи увивался за ней безо всякого неудовольствия. К чему сейчас эта лицемерная болтовня?
- Да. Поскольку наши дела не слишком хороши и нам нужны деньги…
- Но что поменялось?
- Когда я приехал сюда, полный радужных надежд, что введу в свой дом богатую и умную жену, я узнал, что всё достанется Бетти и Робину, вашему брату. А потом я увидел Бетти…
- И что же?
- Она была так мила, шаловлива и весела, что моя любовь к ней вспыхнула снова. Она была не против. Даже наоборот. Возможно, ей наскучила классная комната, а может она не смогла утерпеть… Словом, я так любил её, что не смог устоять. Поймите, я же мужчина! А тут – девушка, которая тебя любит, которая согласна открыть окно своей спальни. Я не устоял. Я приходил к ней всё время…
- Всё время, пока я шила свадебный наряд… - пробормотала Кейт.
- А потом её матушка догадалась – эта тошнота, обмороки…
- Так Бетти беременна?
- Да, - Уилл Мерфи поморщился от прямого вопроса Кейт. – Поймите, я не виноват. Я не мог сдержаться. И потому мы сбежали и тайно обвенчались.
- О господи, - обречённо сказала Кейт. Она села на первую попавшуюся скамейку. Она знала свою сестру: кокетливая не в меру, лицемерная, тщеславная, но неглупая. Самой догадаться открыть окно своей спальни она не могла, только не под влиянием воспитания ханжески благочестивой матери. Нет, не Бетти соблазнила Уилла – Уилл настаивал и искушал Бетти.
А Уилл Мерфи стоял рядом и продолжал говорить.
- Поймите меня, Кейт. Мне казалось, я люблю вас. Но когда я снова увидел Бетти… И отец говорил, что вам ждать нечего… Я не знал, что делать… А тут Бетти – её губы, глаза, руки… Я же не железный!
- А я? – Кейт не повернула к нему головы, невидящим взглядом смотря на деревья напротив. Голос её звучал глухо. – А я? Я вам верила. Я надеялась, что вы тоже ждёте нашей свадьбы. Я вам доверяла, - Она встала и пошла к дому. Уилл хотел последовать за ней, но услышал чужие голоса и передумал. В гневе он ударил по скамейке.
Кейт подошла к дому. На террасе стояли несколько гостей и Бетти с миссис Сафферинг. Сэр Шелтер, разыскивавший Кейт после того, как столкнулся с Рэчел и та ему поведала о решении своей подруги-госпожи уехать немедленно, подошёл к дому по другой дорожке.
- Кейт, что случилось? – с невинным видом спросила Бетти. Затем, заметив взгляд Кейт, она осеклась. – Он тебе всё рассказал, да? – спросила она, вдруг осипшим голосом.
- Ты знала, - ровным голосом, не отрывая взгляда от лица Бетти, сказала Кейт. – Ты знала о нашей помолвке. От матери я ожидала всего. Но почему ты мне ничего не написала?
Гости подтянулись к говорящим в предвкушении скандала. Из дома вышел Робби – младший брат. Он только вернулся с охоты, и был ещё разгорячён и несдержан, похлопывая хлыстом по сапогам.
- Он ей рассказал! – истерически прокричала Бетти, падая на необъятную грудь матери. Её сотрясали рыдания. На критический взгляд Кейт более притворные.
Она обвела глазами родные лица, ставшие в один момент чужими. Сэр Шелтер подошёл к ней и взял её за плечи. Она благодарно посмотрела на него. Уилл Мерфи тихо подошёл и встал в стороне.
- Зачем? – истерически кричала Бетти. – Зачем вы всё рассказали ей? – Уилл Мерфи подошёл к ней и взял за руку. Но она, не обращая на него внимания, молотила по воздуху кулачками. По её щекам текли слёзы ярости. – Мы вас так хорошо приняли, доверили вам свои секреты, а вы всё выложили ей!
Кейт отстранилась от сэра Шелтера. Её лицо снова приобрело вид непроницаемой маски, по которому ничего нельзя было понять.
- Значит, вы тоже знали. – Она снова обвела глазами присутствующих. – Значит, знали все. Все, кроме меня. – Она саркастически улыбнулась. – А я, как муж-рогоносец в водевиле, узнаю обо всём последняя. Славно. Хорошая шутка. Вам, наверно, было весело обсуждать за моей спиной эту ситуацию. Что ж, я добавлю ещё веселья.
- Мисс Кейт, - Сэр Шелтер хотел снова обнять её за плечи. – Не надо.
Она даже не посмотрела на него, стряхнув его руки со своих плеч.
- Вы оцените шутку, я знаю. Этот человек, - Она кивнула в сторону сэра Шелтера. – не жених мне. Ни явный, ни тайный. Этот добрый человек предложил сопровождать меня, чтобы я не выглядела жалко, когда по его совету встречусь со всеми вами. Несомненно, такое ничтожество, как я в сопровождении столь блистательного кавалера вызовет у вас зависть, а ему доставит удовольствие понаблюдать за вашими вытянувшимися лицами. Смешно, правда? Что же вы не смеётесь?
- Мисс Кейт, - снова сказал сэр Шелтер. Но Кейт отмахнулась от него.
- А, едва приехав сюда, сей блистательный кавалер оказался обладателем весёленькой тайны. А как мило он ухаживал за мной! Наверное, ему тоже было весело. – Она обернулась к сэру Шелетру. – Ему я верила. Как и всем вам. Что же вы не смеётесь? Ведь в дураках осталась я. Как всегда. Ну же!
Кейт выждала минуту, и с прямой спиной вошла в дом.
- Вы же, сэр, говорили, что она не будет устраивать сцен, - надменно сказала миссис Сафферинг сэру Шелтеру. – Боже, какой позор! – Она скрестила руки на животе и осуждающе покачала головой. – Вы не помолвлены. А она ехала с вами в вашей карете. И привезла этот срам в наш дом. – Она хмуро посмотрела на сэра Шелтера. – Сожалею, что моя непокорная дочь поступила так легкомысленно. После всего случившегося вам, видимо, будет неудобно оставаться в нашем доме.
- Господи, миссис Сафферинг! – раздалось позади гостей. Все обернулись на голос. – Вашу дочь публично оплевали, а вы думаете о приличиях! – Рэчел топнула ногой.
- О них всегда надо думать, - назидательно сказала миссис Сафферинг, презрительно смерив девушку взглядом с ног до головы. – Что до мистера Мерфи – Кейт сама виновата. При её данных тянуть с замужеством просто глупо. От меня она сочувствия не дождётся. После всего, что мне наговорила эта негодная девчонка, она наказана по заслугам. Но бедная Бетти! Чем она заслужила этот скандал? – И монументальная мать привлекла к своей груди голову любимицы. Та зарыдала ещё пуще.
В дверях показалась Кейт в дорожной одежде, натягивая перчатки. Все снова повернулись к ней.
- Заслужила скандал или нет эта двуличная лицемерка, - Она кивнула на Бетти, которая прятала своё сухое лицо на груди матери, из-под тишка поглядывая на Кейт, - а я уезжаю. Как вы громко желали, мама. И, сделайте одолжение, забудьте меня, как вы это делали всю жизнь. Что до вас, сэр, - Она повернулась к сэру Шелтеру. – Весьма вам обязана за советы и сопровождение. – Она язвительно улыбнулась. – Но, как я говорила, свои дела я предпочитаю решать сама. И как я была права, отказываясь от вашей помощи. Деньги за услуги, издержки и развлечение на столе в гостиной – большой голубой конверт. За то, что вы меня так развлекли, вам положена премия. На всё десяти фунтов достаточно, надеюсь.
Миссис Сафферинг охнула.
- Прощайте. Желаю приятно провести время.
Она прошла сквозь строй гостей, гордо неся голову. Тяжёлый чемоданчик оттягивал ей руки, и она перекладывала его через каждый десять шагов. Свернув за угол и миновав привратницкую, она вышла на дорогу.
Глава двадцать четвёртая
Через некоторое время толпа гостей пришла в движение.
- Какой позор! Какой скандал! – повторяла миссис Сафферинг, гладя дочь по голове. Та закатывала глаза и шмыгала носом.
- Десять фунтов! – воскликнула Рэчел, подбегая через гостей к сэру Шелтеру. Тот уже шёл в дом, яростно сжимая кулаки. – Это же всё, что у неё есть! Как она доберётся до Лондона?
- Мне плевать, как она и куда доберётся! – в ярости вскричал сэр Шелтер. Он вбежал в гостиную и действительно увидел большой голубой конверт на столе, подписанный «Сэру Шелтеру, лорду Элмкаслу». Разорвав его, он действительно увидел банкноты на десять фунтов. – Был бы рад, если бы она провалилась прямо к чертям в ад!
- Сэр, но вы же не совсем равнодушны к ней, - тихо сказала Рэчел.
- Какого чёрта?.. – вскричал сэр Шелтер. Вдруг он бросился в кресло. Перед глазами его предстало лицо Кейт, оживлённое на балу, одухотворённое в библиотеке, горестное, когда он встретил её в парке в Лондоне. А с каким достоинством она держалась только что! Хотя могла по привычке светских красавиц упасть в обморок и поднять вокруг себя суматоху, как её сестра, или разразиться рыданиями на плече любого мужчины. А с каким хладнокровием она рассталась со всеми деньгами, только бы не быть обязанной ему! Он нахмурился. Эта наглая выходка заслуживает, чтобы за неё наказали…
- Сэр, - тихо сказала Рэчел, наблюдая за его лицом. – Она же не знала, что вы не виноваты. И ей никто не объяснил. Напротив. Её мерзкая сестра поссорила вас. А мисс Кейт не виновата. Она не сдержалась. До этого она говорила со своей маменькой, которая влепила ей оплеуху и выгнала из родного дома, и с этим гадким мистером Мерфи, который ей всё и рассказал.
- Так это он? – Сэр Шелтер вскочил.
- Конечно. И теперь подумайте, - успокаивающе сказала Рэчел, видя, как сверкают глаза сэра Шелтера под сведёнными бровями. – Бедную девушку все предали, остались только вы. А тут ей при всех говорят, что вы тоже в заговоре! Кто бы выдержал?
- Но деньги!..
- Она горда. И предпочла пойти пешком до Лондона, чем быть обязанной человеку, её предавшему, как она думала.
- Да, ты права, - Сэр Шелтер медленно сел и выпрямился в кресле.
- А теперь вот что получается: одинокая девушка пешком, на дороге, с вещами, а уже темнеет. Бог знает, что с ней может случиться! Оскорбила она вас или нет – разберётесь после. Но если с ней случится беда, виноваты будете вы – вы предложили ей своё покровительство.
- Ты права, - снова сказал сэр Шелтер и вскочил. – Сбегай к конюхам, пусть приготовят мою карету.
Он торопливо выбежал переодеваться.
- Только бы нож с пистолетом были при ней, - бормотала Рэчел, спеша на конюшню. – Только бы она их не оставила.
Глава двадцать пятая
А Кейт как могла, быстрым шагом шла по сельской дороге. С какой бы радостью она бросила свой чемоданчик! Однако там были вещи, которые ей ещё могли пригодиться, одежда, взамен которой покупать новую у неё уже не было денег, и, главное, пистолет, который она положила туда, поскольку другого места не было. Она бы хотела носить его с собой. Но она не придумала как. Это не платок – его не спрячешь просто так в карман.
Пройдя некоторое время, она успокоилась. Нет, она не жалела, что оставила все деньги и ушла пешком. Пожалела лишь, что не прихватила экипаж или хотя бы лошадь сэра Шелтера. Она бы давно уже добралась бы до Лидса. А так ей предстояло одной в наступающих сумерках идти через рощу. В душу Кейт начал закрадываться страх. Ей ещё ни разу не довелось применять оружие. И она не знала, не запаникует ли она, если ей придётся это сделать.
Как могла, она ускорила шаг. Впереди послышались голоса. К ней явно кто-то приближался. Кейт остановилась, раздумывая, не спрятаться ли за деревьями и переждать, пока пройдут неведомые ей люди. Однако, даже минутное промедление оказалось против неё: кто-то из шедших впереди, очевидно, оказался зорче других. В догорающем свете дня он заметил Кейт.
- Эй, ребята! Там баба впереди!
Кейт чертыхнулась. Ей ничего не оставалось, как медленно идти вперёд.
Когда она поравнялась с ними, она заметила, что это были трое подвыпивших мужчин в рабочей одежде. Она остановилась. Трое мужчин остановились тоже, ухмыляясь и переговариваясь между собой.
- Куда идёшь, красотка? - спросил рыжий щербатый детина, приближаясь к ней.
- Я иду в Лидс из Харрогит-холла, - как могла спокойно сказала Кейт, взявшись за свой чемоданчик двумя руками. – Вы меня очень обяжете, если дадите спокойно пройти. Ведь уже темнеет.
- А что это дамочка вечерами пешком по лесу гуляет? – спросил чернявый мужчина невысокого роста.
- А она нас искала, - осклабился тот, кто стоял с ним рядом.
- Я вижу, тебе тяжело, - ухмыльнулся рыжий. – Давай-ка я понесу твоё добро.
- Спасибо, я сама, - всё более холодея, сказала Кейт.
- Нет уж, дамочка. Дик Ричардс сказал «давай», значит давай. - И рыжий вырвал у Кейт её чемоданчик. Тут она по-настоящему испугалась. У неё, конечно, есть её нож. Но что она одна может сделать против трёх мужчин? И всё же она стала потихоньку его вытаскивать.
- Эй, Дик, кидай сюда, - вскричал чернявый коротышка. Рыжий, не глядя, швырнул ему чемоданчик Кейт и схватил её за руку.
- Пошли, красотка, мы тебя проводим.
- Сударь, - Кейт ещё надеялась уговорить их. – У вас же наверняка есть матери и сёстры. Неужели вы бы пожелали им попасть в такую ситуацию?
- А ты нас с собой не ровняй, госпожа красотка, - прорычал тот, кто стоял с коротышкой рядом. – Такие господа, как ты, нас постоянно притесняют. Разок и нам на твоё место можно.
- Верно, Фил, - сказал рыжий, сжимая руку Кейт и притягивая её к себе. – И вообще, меньше слов – быстрее дело. – Он потащил Кейт к своим товарищам.
Тут Кейт со всей силы полоснула ножом по руке державшего её детины и отскочила. От боли и неожиданности тот отпустил её, уставившись на руку.
- А, тварь! Она порезала меня! – Он кинулся к ней. Тут к нему подбежали двое других, отшвырнув её чемоданчик. Добраться до него и пистолета у неё не было возможности: на пути стояли три пьяных, распалённых похотью, кровью и слепой злобой детины.
Вдруг сзади послышался топот копыт, который стремительно приближался. Чернявый коротышка, который уже хотел было ухватить Кейт, остановился, как вкопанный: его дружок, которого рыжий назвал Филом, схватился за плечо, услышав звук выстрела.
- А, дьявольщина, - взревел он. Рыжий со всего размаха ударил Кейт по лицу. Она упала. А сам рыжий схватился за живот – на этот раз выстрел был более метким. Коротышка, не теряя времени даром, развернулся и быстро скрылся за деревьями. Высокий Фил, спотыкаясь, последовал за ним, прижимая рукой рану.
Из подъехавшей кареты, которая ещё толком не остановилась, выскочила Рэчел и кинулась к Кейт, которая приходила в себя после мощного нокаута.
- Мисс, ради бога, мисс! Вы живы? Скажите что-нибудь! – тараторила она, ощупывая Кейт.
- Я жива. Однако, если ты не перестанешь меня тормошить, недолго буду в этом состоянии. – Кейт попыталась встать. Рэчел заботливо поддерживала её. – Как ты здесь оказалась? – спросила она, подходя к карете. Но Рэчел только причитала и охала. Заметив, что руки Кейт пусты, она метнулась разыскивать её чемоданчик. По счастью, тот оказался цел.
Очутившись внутри кареты, Кейт разжала судорожно сведённую руку с ножом и аккуратно убрала его в рукав. Вернувшаяся Рэчел с чемоданчиком села рядом.
- Ну теперь ты мне ответишь, что ты здесь делаешь? – спросила Кейт, когда карета медленно тронулась. – И кто стрелял?
- Стрелял сэр Шелтер, - обретя хладнокровие, сказала Рэчел. – Вам бы, мисс, стоило его поблагодарить.
- Не стоит, Рэчел, - раздался в глубине кареты голос сэра Шелтера. В волнении после произошедших событий Кейт его даже не заметила внутри.
- Сэр Шелтер? – Она резко выпрямилась. – Остановите, я сойду.
- Я вам говорила, сэр, что сначала надо ехать.
- Да, Рэчел.
- Так ты потому хлопотала около меня, как наседка и не отвечала мне, что была в заговоре с этим… господином? – Возмущению Кет не было предела. Она схватилась за ручку дверцы с явным намерением выпрыгнуть из кареты.
- Мисс, не сходите с ума! – воскликнула Рэчел, удерживая её. – Вы убьётесь!
- Пусть, - хмуро сказала Кейт. – По крайней мере, я не буду обязана этому господину.
- Выслушайте же его, мисс. Он вовсе не виноват в том, что Уилл Мерфи и ваша мать обманули вас!
- Я не буду оправдываться перед этой дамой, - надменно сказал сэр Шелтер, складывая руки на груди в своём углу.
- Господи, какие вы оба упрямые! – Рэчел всплеснула руками. – Сэр, ну что вам стоит сказать, что вы не хотели причинять боли мисс, передавая ваш разговор с этим господином Мерфи? Почему вы не скажете, что её матушка и вас почти выставила за дверь?
- Это правда? – хмуро спросила Кейт.
- Да, мисс. И ваша мать, и этот господин почему-то решили сделать из сэра Шелтера исповедника. А потом ваша сестра решила вас поссорить, как видно. Иначе, с чего она всё время ему глазки строила?
Кейт молчала.
- А вы, сударь? – Рэчел повернулась к сэру Шелтеру. – После сегодняшнего дня на мисс напали трое бродяг, один её даже ударил. А вы строите из себя неприступную крепость! Дайте ей придти в себя, имейте снисхождение!
- Ударил? – Сэр Шелтер быстро пересел к Кейт.
- Да, в лицо, - буркнула Рэчел, уступая ему место.
Сэр Шелтер хотел взять голову Кейт в руки, чтобы самому убедиться, что с ней всё в порядке. Но опомнился и вцепился ей только в руки.
- Боже! Ваши руки дрожат, а пальцы холодны, как лёд! – Он схватил какой-то плед и накинул его на плечи Кейт. А ту вдруг стала бить нешуточная дрожь. Вся её смелость, страх, злость на сэра Шелтера куда-то делись, и в душе и голове образовалась чёрная пустота, а из глаз градом полились слёзы. Кейт, стыдясь своей слабости, уткнулась в плед, пряча лицо и пытаясь заглушить рыдания. Сэр Шелтер посмотрел на Рэчел.
- Погодите, - сказала та, со знанием дела кивая головой. – Это скоро пройдёт.
Сэр Шелтер хотел было обнять Кейт, но она отодвинулась и, закутавшись в плед, забилась в самый дальний угол кареты. Из запасов сэра Шелтера был налит бренди, который Рэчел уговорила её выпить, и через несколько минут Кейт задремала.
- Сэр, - вполголоса сказала Рэчел. – Чтобы там ни было, но не оставляйте её одну до Лондона. Когда оклемается, решите свои вопросы.
- Всему есть предел, Рэчел, - хмуро сказал сэр Шелтер.
- Сейчас она не в себе, - возразила та. - Другая бы на её месте уже бы в обмороке валялась. А она нашла смелость защищаться, - и она указала на левый рукав Кейт, на котором виднелись тёмные пятна.
- Что это – кровь? – обеспокоено спросил сэр Шелтер.
- Не её, - успокоила его Рэчел. – Она всегда носит с собой нож в рукаве. В этот раз она им воспользовалась.
Изумлению сэра Шелтера не было предела. Начать с того, что другая на месте Кейт вообще бы не попала в такую ситуацию. А то, что Кейт защищалась с ножом, да ещё и не устраивала истерик с обмороками, было выше его понимания. Хотя, потоки слёз, которые он наблюдал, всё же были данью истерике. Правда, пролиты они были не на его груди, что сделала бы всякая девушка на её месте. Его покоробило, что его своевременная помощь была не оценена, даже более того: Кейт предпочла бы выпрыгнуть из кареты, чем быть ему обязанной. Он решил, то довезёт её до Лондона, как обещал, а там оставит её в покое. Ему и самому стоит подумать, почему он терпит всё это. Потому ли, как прямо сказала Рэчел, что Кейт ему не совсем безразлична или по какой другой причине. Сначала надо, чтобы всё вошло в обычное русло.
С этими мыслями сэр Шелтер вытянул ноги, откинулся на подушки и тоже задремал. Рэчел обеспокоено смотрела то на него, то на крепко уснувшую Кейт.
Глава двадцать шестая
Резкий толчок кареты заставил сэра Шелтера проснуться. Кейт пошевелилась во сне. Рэчел взяла её за руку и нежно пожала. Сэр Шелтер с минуту смотрел на эту демонстрацию доверия. Затем он выглянул в окно.
- Мы подъехали, - сказал он и вышел.
Кейт снова пошевелилась. Откинув плед, она посмотрела по сторонам.
- Где мы?
- Видимо, в Лидсе, - сказала Рэчел, выглядывая в окно.
- Надо срочно найти кого-то, кто доставит нас в Лондон, - сказала Кейт, начиная собираться.
- Не сходите с ума, мисс, - остановила её Рэчел. – Ночь на дворе. Кто сейчас куда поедет?
- Что же делать? – Кейт в отчаянии откинулась на сиденье кареты.
- Сэр Шелтер о нас позаботится.
- Сэр Шелтер, - с горечью сказала Кейт.
- Мисс, вы просто выводите меня из себя, - Рэчел начинала не на шутку сердиться. – Человек ради вас бросил свои дела, привёз к неизвестным и неприятным ему людям, нарвался на скандал и оскорбления, поскакал очертя голову вас спасать, нарвался на толпу пьяных бугаёв, теперь вынужден заботиться о вас и вашем здоровье, устраивать вас на ночь, да ещё заботиться о приличиях! Да при всём при этом выносить вашу неблагодарность и оскорбления! Это и святого выведет из себя!
- Ты ошибаешься, - слабо защищалась Кейт. Она была уже утомлена сегодняшними событиями, и вступать в новые споры не хотела. Она хотела отдохнуть, придти в себя и забыть этот кошмар. – Сейчас лето. Из Лондона все разъехались, делать нечего, балов и приёмов нет. А ехать в деревню сэру Шелтеру, видимо, не хочется. Или дела задерживали его в городе. – Кейт вздохнула. – Сэру Шелтеру скучно. А тут такой много актовый спектакль! И пусть к нему прилагается такое убожество, как я, можно и потерпеть, если его ждут незабываемые развлечения. И не обо мне он заботится – о себе. Если бы он бросил нас здесь, то какой урон это бы нанесло его чести? Что до пьяных бугаёв – это же просто детские игрушки! Сэр Шелтер размял руку, постреляв по живым мишеням. Надо же упражняться, чтобы не потерять навык. Мы же с твоим братом каждое утро ездили в лес стрелять. Его старый костюм я только немного переделала. А приличия? Уже то, что я нахожусь в его обществе, свет заклеймит как нарушение всяких приличий. Нет, не убеждай меня, - Кейт устало вздохнула и откинулась на спинку кресла. – Давай не будем спорить. Сэр Шелтер, если окажет любезность, довезёт нас до Лондона. Там мы ему будем уже не интересны, и он нас оставит. Он забудет нас, а мы – его.
Кейт замолчала и прикрыла глаза.
- И всё же, мисс…
- Рэчел, не надо, - не открывая глаз, устало сказала Кейт
Тут дверца кареты распахнулась, и послышался напряжённый голос сэра Шелтера.
- Я заказал вам номер, мисс Сафферинг. Пожалуйста, проходите.
Кейт поднялась. Он подал ей руку. Она была вынуждена опереться о неё, поскольку ноги её подгибались.
Видя её неуверенную походку, сэр Шелтер обеспокоено спросил:
- Вам помочь, мисс? Обопритесь о мою руку.
Но Кейт, придя в себя на прохладном воздухе, покачала головой.
- Спасибо, сэр. Вы очень любезны. Но не стоит беспокоиться. Просто проводите меня в номер. - И она медленно пошла вперёд. Сэр Шелтер с силой захлопнул дверцу кареты, едва не прищемив Рэчел. Та хотела было возмутиться, но, заметив раздражённое лицо сэра Шелтера и опущенные плечи Кейт, и промолчала.
Глава двадцать седьмая
В гостинице, на вид вполне приличной, сэр Шелтер указал Кейт её номер и тут же ушёл. Кейт, не раздеваясь, села на кровати.
- Видишь, Рэчел. Мы ему уже не интересны, - сказала она, развязывая ленты шляпки.
- Какой интерес, когда тебя шпыняют постоянно, - буркнула Рэчел.
Кейт сделала вид, что не слышала её.
- Хоть сэр Шелтер и мне снял номер, но я останусь тут, с вами. Мало ли что вам может ночью понадобиться.
- Снял тебе номер? – вяло удивилась Кейт. – Нет, Рэчел. Не надо оставаться со мной. Иди, отдохни.
- Вам надо примочку сделать, - озабоченно сказала Рэчел. – Иначе у вас завтра нальётся здоровый фингал.
- Он и так нальётся, - равнодушно сказала Кейт.
- Надо же что-то делать! Как вы покажетесь в Лондоне в таком виде?
- Не знаю. Мне всё равно.
Кейт медленно разделась и легла в кровать.
- Вам нужно поесть, мисс, - встревожено сказала Рэчел.
- Если хочешь, поешь. Я не хочу.
- Но вы должны поесть!
- Рэчел, пожалуйста… Я хочу просто поспать.
- Мисс!..
- Рэчел, я очень устала. И если ты не хочешь, чтобы я оделась и в ночь пошла пешком до Лондона, не тревожь меня. Ты вполне свободна делать, что хочешь. Хочешь – ешь, хочешь – спи. Но оставь меня в покое.
Вся эта тирада была сказана безжизненным голосом. Кейт повернулась в кровати и закрыла глаза. Рэчел какое-то время постояла около неё и спустилась вниз.
Подкрепившись, Рэчел не знала, что ей делать дальше, поскольку спать ей не хотелось. Она решила скоротать остаток вечера до сна за разговорами с кучером сэра Шелтера. Несчастный Карл после достопамятной простуды так и не оправился до конца, и теперь любое усилие или малейший ветерок вызывали у него жутчайшие приступы кашля. И сэр Шелтер уволил его от работы, положив неплохое ежемесячное пособие его семье в память о долгой службе. И на его месте работал бойкий молодой человек, виртуозно владевший вожжами и лошадьми и имевшим весьма полезное для слуги качество: он всё видел, замечал, смекал, но при этом молчал, когда его не спрашивали. Несмотря на то, что Рэчел ему приглянулась, он не стал много распространяться о своём хозяине, но при этом очень много говорил ни о чём. Он сыпал комплиментами Рэчел, смешил остроумными анекдотами, рассказывал забавные истории о жизни своих прежних господ, однако ни словом не обмолвившись об их тайнах. Рэчел хорошо провела время, когда появился сэр Шелтер в сопровождении двух полицейских в форме.
- Боже, сэр, что случилось? – встревожилась Рэчел.
- Я заявил в полицию о нападении, - раздражённо сказал сэр Шелтер, швыряя шляпу на ближайший стол. – А господа решили, что надо поговорить с самой мисс Сафферинг.
- Но она уже легла!
- Я им объяснял, что девушка пережила нешуточное потрясение и не сможет сегодня с ними поговорить. Но они настаивали.
- Сэр, - тихо сказала Рэчел сэру Шелтеру. – Мисс совсем пала духом. Она отказалась от примочки и ужина. Она весьма подавлена.
Сэр Шелтер нахмурился.
- Девушка, приведите свою госпожу, - властно сказал тот, кто был постарше. – В наших краях не нападают на леди. Возможно, тут недоразумение…
- Хорошенькое недоразумение! Бедную девушку ударили так, что ей будет неприлично показаться в обществе! – возмущенно сказала Рэчел.
- Я бы хотел поговорить с ней сам, - властно продолжал старший. – Где её комната?
- Ещё чего! Она вам торговка какая или кто?
- Если ваша госпожа не выйдет, я пойду к ней сам. Это дело надо решить немедленно.
Рэчел мрачно посмотрела на его непроницаемое лицо и холодные глаза и произнесла:
- Здесь ждите. – И вышла.
- Ваше присутствие, сэр, совершенно не обязательно, - почтительно сказал младший из полицейских после минутного молчания.
- Благодарю вас, - надменно сказал сэр Шелтер. – Но я предпочитаю остаться.
Он замолчал, мрачно думая о своём.
- Я сам предложил ей покровительство, а она попала в беду, - сказал он через некоторое время. – Я должен ей облегчить хотя бы общение с вами.
- Понимаю, сэр, - Младший почтительно кивнул
- А я не понимаю вашего упрямства, сэр, - надменно встрял старший. – Девушке вздумалось прогуляться. Она встретила молодых людей. Почему же надо сразу говорить о нападении?
- Я же вам в участке объяснял, - раздражённо сказал сэр Шелтер. – Когда я подъехал, один из них держал её за руки и тащил к двум другим, у которых были её вещи. Что в этой ситуации ещё можно подумать?
- Разное. К примеру, служанка обокрала своих господ и встретилась со своими сообщниками для дележа добычи…
Он ещё не докончил, как сэр Шелтер со сверкающими глазами и сжатыми кулаками стал подниматься.
- Я пришёл в полицию за помощью, а не выслушивать оскорбления всяких дураков! – прошипел он сквозь зубы, подходя к говорившему.
- Я бы попросил, сэр, - надменно сказал старший, поднимаясь в свою очередь. – Я при исполнении. И пока ещё не слышал из уст самой потерпевшей ни заявления, ни описания того, что случилось.
- Какое описание, если я сам всё видел! Я, мой кучер и служанка дамы могут вам всё рассказать! К слову, и я, и мой кучер уже говорили с вами.
- Вы могли неправильно понять… Надо было подождать…
- Чего ждать? Чтобы они надругались над ней? – Сэр Шелтер подошёл вплотную к старшему полицейскому. – Возможно, в вашем обществе и принято ждать, когда мерзавцы доведут своё дело до конца, чтобы обвинить несчастную женщину в том, что она сама виновата, - прошипел он в самое лицо полицейскому, схватив его за грудки. – Но я джентльмен. И если вижу даму в беде, не жду, чем закончится дело, чтобы помочь.
- Хорошо сказано, сэр, - послышался от двери голос Рэчел.
Все обернулись. Кейт, бледная, спокойная, одетая в дорожное платье с уложенными в простой пучок волосами, молча прошла в общую комнату и встала около стола, за которым стояли разгорячённые мужчины. Сэр Шелтер нехотя отпустил свою жертву и отошёл, предоставив Кейт стул. Та села, тихо поблагодарив, с безучастным видом.
- Мисс, - начал старший, садясь напротив, поправляя свой мундир. – Сэр Шелтер сделал заявление о нападении на вас. Что вы можете сказать по этому поводу?
Покорно и безучастно Кейт рассказала, что в расстроенных чувствах убежала из родного дома. Так же, без эмоций она рассказала о нападении, о своём ноже и своевременном вмешательстве сэра Шелтера.
Пока она говорила, старший полицейский пристально разглядывал её лицо. Затем он, прервав её на полуфразе, протянул руку и прикоснулся пальцами к её левой скуле, где уже темнело пятно. Кейт вздрогнула и закусила губу.
- Как вы смеете? – вскричал сэр Шелтер, подскочив к нему.
- Это может быть грим, сэр, - спокойно сказал полицейский.
- Оставьте, сэр Шелтер, - безучастно сказала Кейт, доставая платок. – Офицер, несомненно, знаком с моей матушкой. Конечно, его удивляет, что у неё есть ещё одна, старшая дочь. И, конечно, он хочет доказать, что я не самозванка, - Кейт принялась с силой тереть лицо. Затем подала платок полицейскому.
Сэр Шелтер задохнулся от всей этой сцены. Рэчел зорко наблюдала за присутствующими.
Полицейский внимательно осмотрел платок со всех сторон. Глядя на искусную вышивку, он удивлённо поднял брови.
- Благодарю, мисс, - сказал он, возвращая платок. – Приношу свои извинения. Я должен был убедиться.
Сэр Шелтер нервно кусал губы и сжимал кулаки. Молодой полицейский ненавязчиво попытался его увести. Но сэр Шелтер отмахивался от него, как от назойливой мухи, пытаясь услышать, о чём говорят Кейт и старший полицейский.
Тот в это время спрашивал её о ноже, удивлённый хладнокровием девушки и её способностью в той ситуации защитить себя таким образом. Кейт равнодушно сказала, что потеряла нож там же.
После недолгого разговора, получив описания нападавших и имена, которые расслышала Кейт, старший полицейский, уже более почтительно, чем вначале встречи, распрощался с Кейт.
Глава двадцать восьмая
Когда они ушли, к ней подошла Рэчел.
- Раз вы не спите, может, поужинаете? – участливо спросила она.
- Спасибо, Рэчел. Я буду только чай с тостами, - устало сказала Кейт.
Рэчел вышла, заметив попутно несколько любопытствующих фигур из числа гостиничной прислуги и бодрствующих жильцов.
Когда она вышла, Кейт с минуту безучастно сидела. Потом встала и подошла к сэру Шелтеру.
- Сударь, вы были слишком добры ко мне и проявили столько участия в моей судьбе… Мне это непривычно и потому вам могло показаться, что я веду себя неблагодарно. Прошу вас, простите меня. Я перед вами в большом долгу. Не знаю даже, что мне сделать, чтобы вернуть его. И тем мне непонятнее, чем я могла заслужить ваше расположение и участие. Прошу вас, не держите на меня досаду.
Во время этой речи, которую Кейт произнесла, глядя мимо него, сэр Шелтер повернулся к ней со смешанными чувствами и взял её за руку.
- Прошу вас, мисс. Это я должен просить у вас прощения многократно за то, что вы попали в такую ситуацию, и терпите её последствия. Я вас убедил ехать туда, куда вы не хотели, я вас не остановил, когда вы ушли. И, наконец, я привёл сюда этих грубиянов-полицейских. Во всём виноват я сам.
- Нет, сударь, - сказала Кейт, тихонько высвобождая руку. – Во всём виновата моя глупость.
Они оба замолчали, не зная, что сказать. Спасла положение Рэчел, объявив:
- Ваш чай готов, мисс.
Кейт сделала книксен и вышла вслед за Рэчел. Сэр Шелтер смотрел ей вслед, пытаясь разобраться в своих чувствах.
Кейт быстро закончила свой вечерний чай, отвергая помощь Рэчел. Сэр Шелтер не знал, что ему делать. Оставалось одно: отвести девушек в Лондон и дать Кейт время придти в себя. Да и ему самому не мешало бы разобраться в себе. Он был удивлён своим поведением. Зачем он вмешался в дела посторонней ему девушки? Конечно, пережитое приключение доставило ему некоторое разнообразие. Однако не это его интересовало. Ему было непонятно настойчивое её желание не зависеть от его участия. До сих пор ему встречались женщины, которые наоборот любили, чтобы мужчины решали их проблемы. Женщины, которые даже кошельками не пользовались, отдавая счета мужу или тому, на ком им удавалось повиснуть со своими проблемами. Но Кейт не такая. Она была самостоятельной до неприличия. Сэр Шелтер содрогнулся, представив, что могло случиться, не подоспей он тогда на помощь. Кейт, несомненно, смелая. Но и безрассудства в ней много. Без того, кто мог бы её направлять, она непременно попадёт в какую-нибудь беду. Только вот позволит ли она, чтобы ею управляли? Остаётся надеяться только на её рассудительность. Ведь не всегда же она поступает необдуманно, поддавшись эмоциям? Когда они общались в Лондоне, он за ней такого не замечал.
В эту ночь сэр Шелтер спал плохо. Как спала Кейт, ему даже Рэчел не смогла сказать, поскольку, повинуясь настойчивому желанию Кейт, она оставила её одну и ушла отдыхать.
Глава двадцать девятая
На следующее утро Кейт появилась с искусно вывязанной из тончайших ниток вуалеткой на лице. Она лишь отчасти прикрывала лиловевший на скуле девушки синяк, который казался ярче из-за бледной кожи лица. На вопрос Рэчел, сказанный вполголоса, откуда такое чудо, Кейт ответила, что ей не спалось, и она вязала вуалетку ночью. Настроение её по-прежнему было безучастным. Она покорно выпила чаю и так же покорно позволила отвести себя в карету сэра Шелтера. Сэр Шелтер был удивлён: где вчерашняя бесстрашная амазонка? Вечером её безучастность могла быть объяснена шоком от пережитого. Но прошла ночь, и девушка должна была уже придти в себя. Однако ничего не изменилось. Сэр Шелтер был разочарован. Заметив его взгляд, Кейт нахмурилась, но не сказала ни слова.
Дорога в Лондон прошла в молчании, прерываемом лишь незначащими фразами о дороге, погоде и нужными во время остановок в придорожных гостиницах указаниях. Рэчел, общительная и непосредственная от природы, чувствовала себя неуютно.
Въезжая в Лондон, Кейт попросила сэра Шелтера не подъезжать к самому пансиону, на что тот насмешливо спросил:
- Не боитесь, что на вас и тут нападут?
Кейт вспыхнула и резко ответила:
- Мой нож при мне. Пистолет тоже. Жалею только, что, положившись на вас, я в тот раз спрятала его в чемодан, а не туда, где он сейчас.
- Пистолет? – Сэр Шелтер был окончательно сбит с толку. Все знакомые ему женщины до смерти боялись или делали вид, что боятся, пистолетов и ружей. На лисьей травле они, в основном, присутствовали в качестве красивого оформления. Многие из желания польстить мужчинам, притворялись, что не знают, с какого конца держать пистолет. А тут такое заявление! – У вас есть пистолет? Да вы хоть стрелять умеете? – снисходительно спросил он.
- Конечно, умеет, - вмешалась Рэчел. – И стрелять, и на саблях биться, и на лошадях ездить, а не прокатываться.
- На лошади я давно не ездила, - спокойно сказала Кейт, справившись с собой. Если бы не вмешательство Рэчел, Кейт бы непременно ответила какой-нибудь колкостью сэру Шелтеру, и они снова поссорятся. – У меня в Лондоне нет возможности практиковаться.
- Если хотите, мисс, я могу предоставить вам лошадь в любой день. За городом у меня есть небольшая усадьба, при которой есть маленькая конюшня на трёх лошадей. Если вы хотите, вы можете приезжать туда. Я предупрежу конюхов, - сказал сэр Шелтер и похолодел: как отреагирует эта странная девушка на предложение малознакомого мужчины? Не сочтёт ли его двусмысленным? – Я сам редко там бываю: много дел в городе.
Ещё не лучше! Нелепая попытка избежать двусмысленности могла быть расценена как предложение стать содержанкой. Сэр Шелтер с затаённой тревогой, что его удивило, ждал ответа Кейт. Но та грустно улыбнулась и ответила:
- Боюсь, я вынуждена вас поблагодарить и с сожалением отказаться. Скоро начнётся учебный год, и у меня будет много работы. Да и у вас наверняка полно дел, кроме развлечения хромоногой дурнушки. – Она перевела взгляд за окно кареты.
Сэр Шелтер открыл рот, чтобы запротестовать, но был остановлен быстрым взглядом Кейт.
- Не нужно слов, сэр, - сказала она. – У вас есть свои дела, а у меня есть зеркало.
Сэр Шелтер промолчал. И дальнейший путь до пансиона они проехали в безмолвии.
Выходя из кареты на перекрёстке, Кейт скромно, но искренне поблагодарила сэра Шелтера. На её слова он отвечал вежливо, но прохладно, сказав на прощание ничего не значащую фразу о возможной скорой встрече. Поняв, что он хочет побыстрее распрощаться, Кейт не стала затягивать, и они с Рэчел направились к пансиону. Сэр Шелтер смотрел им вслед.
- Не пойму я эту девушку, - сказал кучер с козел, перебирая вожжи. – То грубит вам, то прощения просит. Слишком она всё усложняет. Вот с Рэчел всё просто. Замечательная девушка! За словом в карман не лезет, но и молчать умеет, когда надо. А как она кинулась к своей хозяйке в лесу! Смелая, преданная, честная. Просто создана для меня!
- У неё есть брат. Если что, в обиду её не даст, - мрачно сказал сэр Шелтер, садясь в карету.
- А я не собираюсь её обижать, - весело сказал кучер Патрик. – Эта девушка достойна большего, чем краткая интрижка.
Сэр Шелтер подумал, что он сам пришёл к такому выводу относительно Кейт. Только для себя он ещё не определил, как он сам к ней относится. Его раздражала её независимость, но удивляла смелость. Привлекал ум, но отталкивало её холодное отношение к нему. В одном она права: он совершенно забросил свои дела, занявшись разгадкой её характера. А его ждали письма, требующие немедленного ответа, и дела, требующие немедленного отъезда. В конце концов, какое ему дело до этой неблагодарной гордячки с замашками императрицы? Пусть разбирается со своей жизнью сама. Он и так был слишком снисходителен к этой учительнице без гроша, миловидности и будущего. Он лорд, а вёл себя, как слуга! И сэр Шелтер решил выбросить Кейт из головы. Он был слишком добр.
В это же время Кейт пришла к такому же выводу. Сэр Шелтер развлёкся, оказал покровительство, проявил себя рыцарем, вызвав полицию, теперь у него другие заботы и собственные дела. Она, Кейт, лишь эпизод в его жизни – малозаметный и незначительный. Потому и ей не стоит предавать большое значение этой поездке. Было и прошло. Ей тоже есть чем заняться.
Глава тридцатая
Оставшиеся перед началом учебного года дни Кейт провела, занимаясь чтением в библиотеке и беготнёй по вдруг возникшим делам миссис Ярдли. Кейт была удивлена, с чего вдруг стала её наперсницей и девочкой на побегушках. Частенько она встречала в гостиной миссис Ярдли мистера Ментрэпа, приходившего непонятно зачем. По настоянию миссис Ярдли Кейт была вынуждена присутствовать при ничего не значащих разговорах и развлекать гостя своими вышивками.
Рэчел приступила к своим обязанностям, но всё чаще исчезала по вечерам. Кейт догадалась, что подруга бегала на свидания. Возможно даже с кучером сэра Шелтера. Однако вскоре эти отлучки закончились. Рэчел объяснила с плохо скрываемой досадой, что Патрик был вынужден уехать вместе со своим хозяином по его делам. Однако обещал писать. И теперь девушка в нетерпении ожидала почтальона, не отлучаясь из дома. Кейт была рада, что Рэчел нашла своё счастье. И, даже, если она выйдет замуж и они расстанутся, желала ей всего хорошего.
В один из дней миссис Ярдли, проявляя несвойственную ей заботу, отослала Кейт к врачу. Как подозревала Кейт, чтобы проверить, осталась ли она девственна после приключения в поездке. Врач выписал ей примочки для синяка и дал миссис Ярдли письменное уведомление в запечатанном конверте, что Кейт не подвергалась другому насилию. Миссис Ярдли была в ярости. Она посылала Кейт по ненужным ей самой делам в разные места с разными поручениями, зачастую вечерами, когда улицы полны неожиданностей, она разрешала ей ехать бог знает куда, втайне надеясь на случайности в дороге, да ещё в обществе сэра Шелтера. Но Кейт, казалось, избегала всего, что могло бы её обесчестить. Миссис Ярдли даже нарочно сталкивала Кейт и мистера Ментрэпа, ожидая сама не зная чего. Но ничто не помогало. И, когда записки надменного молодого человека сделались более холодными и угрожающими, миссис Ярдли испугалась. Она знала людей такого типа: они не остановятся ни перед чем. Даже перед насилием над самой миссис Ярдли, если посчитают, что их обманули. Мрачного вида громила уже некоторое время околачивался под окнами пансиона. Он не делал ничего, только время от времени следовал за миссис Ярдли, едва та выходила на улицу. И, когда стали появляться первые заморозки, она решила действовать иначе.
В один из осенних дней она потребовала Кейт к себе в кабинет. Привыкшая уже за лето к таким вызовам, девушка не ждала ничего плохого.
- Вы меня звали, миссис Ярдли? – спросила она, входя.
- Проходите, мисс, и закройте дверь. – Миссис Ярдли явно нервничала, но хотела это скрыть. В душу Кейт начала заползать тревога. Она закрыла дверь и села к столу.
- Слушаю вас, миссис Ярдли.
Та вышла из-за стола, поправила пенсне на цепочке на поясе и протянула Кейт небольшой свёрток.
- Вы возьмёте это и отнесёте мистеру Грину в гостиницу «Красный петух», номер шесть. Передать надо лично ему в руки сегодня вечером.
- Но, миссис Ярдли, насколько я слышала, в этой гостинице собирается далеко нереспектабельная публика. А женщины туда заходят, насколько мне известно, торговать собой. Могу я вас попросить уволить меня от этого поручения и дать его какому-нибудь слуге?
- Все слуги сейчас заняты. Потому я и посылаю вас. И ваше дело мисс, выполнять мои распоряжения. – Её глаза впились в Кейт как два кинжала. – Или мне вам напомнить вашу работу в Плимуте?
- Работу в Плимуте? – Кейт не понимала, чем работа помощника учителя может быть позорна, чтобы о ней говорить в таком двусмысленном тоне.
- У миссис Слай, - с жестокой улыбкой сказала миссис Ярдли.
Удар был слишком неожидан и жесток. Кейт, успокоенная хорошим отношением хозяйки, даже представить не могла, что она этим преследует свои цели.
- У миссис Слай? Я не работала там! – возмущению Кейт не было предела. Для того ли она в который уже раз подвергалась унижению осмотрам врача, чтобы быть обвинённой несправедливо?
- Да что вы? – Миссис Ярдли саркастично улыбнулась. – А я скажу, что работали. Более того. Девочка из приюта Магдалины, которую её дядя недавно забрал от туда и поместил в мой пансион для придания ей утончённости, лоска и респектабельности, подтвердит мои слова, если я ей прикажу. И дядя её, хоть в заведение миссис Слай и не наведывался, но тоже скажет так, как мне нужно. Более того, у миссис Слай было много денег, а у Тома после пожара их не нашли. Можно предположить, что он по глупости их не взял. Но ведь можно предположить и другое. К примеру, что он отдал их своей сообщнице, которая сбежала с ними, бросив его в тюрьме. И тогда уже не только общество отвернётся от вас – вами займётся полиция. Итак, мисс. Что вы предпочитаете: изменить прошлое и поставить крест на будущем или иметь надежду на, если не счастливое, то спокойное настоящее?
- Спокойное? – Кейт чуть не теряла сознания: снова повторяется плимутская история. – А какие у меня гарантии, что мистер Грин не назовёт меня падшей женщиной, стоит нам случайно столкнуться?
- Мистер Грин стар и забывает, с кем пил чай пять минут назад, - с кислой физиономией сказала миссис Ярдли на прямые слова Кейт. – Потому ему и нужна девственница: он забывает, что и как надо делать, но естество его требует. А девственницы в силу неопытности нетребовательны. А что касается шантажа, - Миссис Ярдли снова скривилась. – Если чуда не произойдёт, и вы после всего не обретёте невинность, то надобность в вас при таких ситуациях просто отпадёт. Итак, мне звать полицию?
Миссис Ярдли подошла к сонетке и положила руку на шнурок. Кейт была уничтожена. Почему она всегда должна выбирать между позором явным и позором тайным? Почему трагическая судьба тётки всё преследует её, всё стучится в её жизнь? Почему она не может жить спокойно? Кейт мысленно грустно усмехнулась: предполагал ли Том, спасая её из одной беды, что толкает её в другую?
Кейт подняла безжизненные глаза на миссис Ярдли.
- Не надо полиции. Я всё сделаю.
- Значит, мы договорились, - заулыбалась миссис Ярдли, снова протягивая свёрток. – И не надо такого трагизма, милочка. В вашем положении, да ещё с вашей внешностью надеяться на что-то просто смешно. На вас всегда будут смотреть как на даму полусвета, уясните себе. И только от вас одной зависит, к какой половине вы будете принадлежать.
Кейт взяла свёрток, показавшийся ей необычно лёгким, и вышла. Миссис Ярдли удовлетворённо потёрла руки.
- Гаспар сделает всё, как надо. А мне нужно предупредить этого несносного Ментрэпа. Я сделала всё, что могла. Дальше – его заботы.
Глава тридцать первая
Кейт ушла к себе, и остаток дня посвятила мрачным размышлениям о своём будущем. Бежать ей некуда. Деньги, которые она могла сэкономить, она отдала сэру Шелтеру, который не озаботился вернуть ей эту малость, хотя Рэчел говорила, что он выражал тогда такое желание. Знакомств, связей или родственников, которые бы ей помогли, у неё нет. Она была одна во всём свете. И выхода у неё не было. Подавленная Кейт решила выполнить требование миссис Ярдли.
Перед уходом она решила поговорить с Рэчел, чтобы её трезвые слова и сочувствие облегчили тяжесть у неё на душе. Но та была настолько чем-то обрадована и весела, что у Кейт не повернулся язык. И, закутавшись в пальто и накинув на лицо самую густую вуаль, стараясь меньше хромать, чтобы не выдать себя, Кейт вышла из пансиона. Пистолет она решила не брать. Но нож взяла с собой на случай неожиданностей на вечерних лондонских улицах. Сумерки сгустились, туман начал наползать на улицы, газовые фонари тускло светили в промозглой погоде. Кейт старалась не спешить, чтобы её хромота не бросалась в глаза. Она читала Уилки Коллинза, и прекрасно понимала, как глупо было Розанне Спирман прятать лицо, имея физическое увечье.
На счастье Кейт по дороге с ней ничего не случилось, и она благополучно добралась до нужной гостиницы.
Не знала Кейт одного, что удача улыбнулась ей и в этот раз: за полчаса до её прихода поджидавший её по поручению миссис Ярдли Гаспар, который, к слову сказать, был не настолько стар, чтобы страдать плохой памятью, был арестован в своём номере. В результате его активного несогласия и решительности не церемонившихся полицейских, номер гостиницы несколько пострадал. А на двери, открытой дюжим плечом полицейского, отвалились два гвоздика, державшие цифру номера. В результате тот повис на нижнем, превратившись из шестёрки в девятку. А разбитые и своевременно убранные во избежание пожара лампы не давали света, чтобы разглядеть номера соседних комнат. В результате, направленная издёрганным последними событиями портье, Кейт в неверном свете и сквозь туман в глазах разглядела цифру на двери и решила, что портье, нервозность которого ей была неизвестна, ошибся. Она свернула в другой коридор, где было ещё темнее. Очевидно свет погас не только там, где она была первоначально, но и там, куда она попала сейчас. Памятуя бессвязные наставления портье о местоположении двери, Кейт на подгибающихся ногах отсчитала нужную, и подошла к ней, остановилась, собираясь с силами, и постучала. Изнутри она расслышала какой-то возглас, который приняла за разрешение войти. Она повернула ручку.
В номере было темно. Тусклые фонари за окнами не давали света для того, чтобы что-то разглядеть. В просторной комнате, куда попала Кейт, серела разобранная кровать. На двух окнах колыхались занавески. За столом, стоявшим у противоположной от входа стены, сидел спиной к Кейт мужчина и курил. Огонёк его сигары очерчивал причудливые фигуры, а пряный дымок щекотал ноздри.
- Прошу прощения, сэр, - прошептала вдруг севшим голосом Кейт. – Миссис Ярдли…
- Девушка, - вдруг раздался знакомый Кейт голос. – Я же ясно сказал портье, что просил меня не беспокоить. Мне не нужны услуги ни ваших товарок, ни горничных, ни лакеев. Когда мне будет надо, я сам вас позову.
«Боже мой! – в ужасе подумала Кейт. – Это сэр Шелтер! Неужели он уговорился с миссис Ярдли?». Однако он сказал, что ему не нужны ничьи услуги. Может, он не понял, что Кейт пришла от миссис Ярдли?
- Сэр, - сказала она сиплым голосом. – Я пришла от миссис Ярдли. Она передала для вас пакет.
Мужчина резко повернулся.
- Какое мне дело до миссис Ярдли? – гневно сказал он, поднимаясь. – Какое дело миссис Ярдли с её пакетами до меня? Идите к чёрту! Я хочу побыть один!
Говоря это, он постепенно приближался к Кейт. Разглядев на фоне окна его фигуру, Кейт убедилась, что это действительно сэр Шелтер. Однако, если он уговорился с миссис Ярдли и под именем «мистера Грина» ждал девочку для утех, почему он её выгоняет?
Нимало ни устрашённая его гневной вспышкой, Кейт шагнула навстречу. Необычно звонким голосом она спокойно и чётко произнесла:
- Миссис Ярдли меня послала к вам с поручением. Возьмите пакет, и я пойду.
Сэр Шелтер резко остановился, услышав её голос. Потом развернулся и, взъерошив волосы одной рукой, зашагал к столу и обратно.
- Голос, - бормотал он. – Где я слышал этот голос?
Кейт ждала. Тревога снова овладела ею. Что за игру он ведёт?
- Давайте ваш пакет, - ворчливо сказал он, останавливаясь перед Кейт. Та протянула свёрток. Сэр Шелтер резко вырвал его из её рук и направился к столу. Разыскав спички, он зажёг свечу и разорвал пакет. Из него выпало письмо, несколько ассигнаций и портрет самой Кейт, нарисованный одной из её учениц, в прозрачном, почти не скрывавшем ничего одеянии. Портрет был грубо сработан и плохо выписан, и узнать в нём Кейт можно было с большим трудом.
Сэр Шелтер с минуту смотрел на ассигнации и картинку. Затем, отодвинув всё это в сторону, он распечатал письмо. Брезгливое выражение появилось на его лице.
Не дочитав, он резко смял его и, схватив со стола ассигнации, он повернулся к Кейт.
- Я знал, что эта дама не леди, а обычная сводня. Но я не знал, что она, кроме пансиона, содержит публичный дом.
Кейт дёрнулась, как будто её ударили.
- Но при чём здесь я? – продолжал сэр Шелтер, в ярости подходя к Кейт. – Как смеет она мне предлагать такое? За кого принимаете меня вы, приходя сюда с такими предложениями?
- Я ничего не знаю, - твёрдо сказала Кейт. Она ничего не понимала. – Я просто выполнила поручение.
- Судя по письму твоей хозяйки, ты его выполнила не до конца, - грубо сказал сэр Шелтер, схватив Кейт за руку. С силой сунув ей в ослабевшую ладонь ассигнации, он оттолкнул её. – Передай своей хозяйке, чтобы нашла для своих денег другого подлеца. А теперь убирайся!
В гневе Кейт закусила губу. Что за напасть такая? Неужели миссис Ярдли права, и в ней, Кейт, люди всегда будут видеть даму полусвета?
Отступив на шаг, Кейт швырнула плотный комок, насильно вложенный ей в руку, в лицо сэра Шелтера.
- Я не знаю, что там написала миссис Ярдли, - прошипела она ошеломлённому сэру Шелтеру. – Мне было сказано отнести пакет и передать его вам. Что там внутри – я не знаю. Если вы чем-то недовольны – разбирайтесь сами с миссис Ярдли. И не смейте меня оскорблять! Я не проститутка! И никогда ею не буду!
Последние слова Кейт выкрикнула звенящим от гнева голосом. Её недавний страх уступил место возмущению. За что?
Она резко развернулась, зацепившись за что-то платьем. Раздался треск материи, оглушающий в наступившей тишине, и Кейт, подвернув хромую ногу, со стоном вцепилась в косяк. Сэр Шелтер машинально протянул руку поддержать девушку, но она с гневом её оттолкнула. Держась за косяк одной рукой, второй она пыталась прикоснуться к ноге, которую пронзила боль. Кейт снова закусила губу.
- Прекрасная комедия, - саркастично сказал опомнившийся сэр Шелтер. – Не знал, что в публичном доме миссис Ярдли служат актрисы.
Он сложил руки на груди, иронично наблюдая за Кейт. Та резко выпрямилась. Это последняя капля. Болит у неё нога или нет, но она должна уйти от сюда.
Она оттолкнулась от косяка и попыталась выйти. Но от боли ноги её подкосились, и она упала на пороге. Сцепив зубы, она не заметила, как по её подбородку потекла кровь из прокушенной губы. Слёзы ярости и боли выступили у неё на глазах. Как смеет он так обращаться с ней? Как миссис Ярдли смеет её так шантажировать?
Кейт в гневе ударила кулачком по колену. Вытащив платок, она смахнула слёзы и вытерла окровавленный подбородок. Заметив тёмное пятно, сэр Шелтер нахмурился и протянул руку рассмотреть.
- Не прикасайтесь ко мне! – воскликнула Кейт. – Я лучше буду сидеть на полу в коридоре, чем воспользуюсь вашей помощью!
- Не будьте дурой, - сказал сэр Шелтер. Он выхватил у Кейт платок и, отвернувшись к свече, попытался разглядеть пятно. – Да, вам и правда больно, - себе сказал он.
Несмотря на возмущённое сопротивление Кейт, он подхватил её на руки, удивившись мимоходом её малому весу, ногой захлопнул дверь и унёс её вглубь комнаты к кровати. Активно сопротивлявшаяся Кейт, очутившись в кольце его объятий, затихла, положив голову на его полуобнажённую грудь. Снова, как тогда, в церкви, по её телу разлилось блаженное ощущение покоя и неги. Снова она была покорена им. И снова ей не хотелось, чтобы этот миг прерывался.
Усадив Кейт на кровать, он медленно убрал руки. Знакомое ощущение посетило его. Как тогда, когда в церкви он обнимал Джейн. Он с сожалением отвернулся к графину с водой.
- Благодарю, сэр, - хрипло сказала Кейт. – Не нужно.
Она попыталась встать, но её ногу снова пронзила боль, и она, не сдержавшись, слабо вскрикнула, снова упав на кровать.
- Да сидите на месте, чёрт вас возьми! – вскричал сэр Шелтер, бросаясь к кровати.
- Простите, сэр, я доставляю вам хлопоты, - сдержанно сказала Кейт.
- Это я виноват, что так грубо обошёлся с вами. – Сэр Шелтер сел рядом на кровать. – Меня взбесило письмо миссис Ярдли.
Кейт мгновенно ощетинилась.
- Снова вам говорю, сэр: я не знаю, что было в пакете. Миссис Ярдли дала мне поручение его передать. Больше я ничего не знаю. – И она сделала движение встать.
- Сидите, - с досадой сказал сэр Шелтер. Он встал, походил по комнате, ероша свои длинные волосы. Только тут Кейт заметила, что одет он наполовину: без сюртука, рубашка распахнута на груди, рукава засучены, сапоги валяются около кровати. Холодок стал заползать ей в душу. Ничего удивительного, что он посчитал её женщиной из весёлого дома, особенно, если ещё и о том написала миссис Ярдли. Кейт в гневе сжала кулачки. Какое право она имела выставлять её в таком свете?
- Вы пришли одна? – прервал молчание сэр Шелтер, остановившись перед ней.
- Да, сэр, - насторожилась Кейт.
- Тогда вы переночуете здесь, а я пойду закажу другой номер. – Он нагнулся за сапогами.
- Не стоит беспокойства, сэр, - живо сказала Кейт. – Я сейчас уйду.
Она слишком резво вскочила с кровати, и боль настолько сильно её пронзила, что она упала снова, почти теряя сознание. Сэр Шелтер бросил сапоги и кинулся к ней.
- Чёрт бы вас побрал, - встревожено шипел он, хлопая её по щекам. – Что вам не сидится?
Он откинул с лица Кейт мешавшую ему вуаль начал расстёгивать ей платье у горла, облегчая дыхание. Затем при неверном свете свечи всмотрелся в лицо Кейт и удивился её сходству с Джейн. Они были похожи и непохожи одновременно. При взгляде мельком их можно было спутать. Уж очень были похожи их фигуры и строение лица. Присмотревшись внимательно, невольно находилось много общего в разлёте бровей, разрезе глаз, лепке носа и форме губ. Только, если красота Джейн была яркой, заметной, на неё нельзя было не обратить внимания, пройти мимо, то в Кейт это было просто спокойное, холодное, сдержанное и умиротворённое выражение лица. Она привлекала не внешним блеском, а внутренним обаянием. С ней хотелось общаться не потому, что она блистала, а потому, что обладала сильным духом, чуткой душой, и при общении с ней красота теряла смысл, как и вообще всё преходящее и наносное, оставляя только саму сущность человека.
Сэр Шелтер медленно отвёл руки. Жилка, бившаяся во впадинке между ключицами, заворожила его. Он хотел прикоснуться к ней губами, чтобы она успокоилась.
Кейт постепенно приходила в себя. Глупая ситуация. Она в комнате женатого полуодетого мужчины в его разобранной постели лежит и не может встать. Это было бы смешно, если бы не происходило с ней.
Она открыла глаза и увидела лицо сэр Шелтера, на которое падали тени от плясавшего огонька свечи. Странный блеск его глаз её почему-то не напугал.
Она подалась вперёд, чтобы встать, в этот момент сэр Шелтер потянулся к ней, чтобы её остановить. Его тёплая рука легла ей на плечо. Она посмотрела в его серые глаза, и все мысли вылетели у неё из головы. Она чувствовала тепло его руки, была рядом с ним, его дыхание касалось её щеки. Он был так близко!
Она закрыла глаза, борясь с наваждением.
Неожиданно она ощутила на своих губах его поцелуй. Подумать только! Ведь это был её первый настоящий поцелуй. Не такой, когда чьи-то слюнявые губы елозили по её лицу, а чужие руки в это время искали застёжки её корсета. Нет, это был именно поцелуй. Когда она растворилась в пространстве и времени, не чувствуя своего тела и окружающего вокруг. Было только её я, которое парило в невесомости и нереальности, ничего не видя и не слыша. Но почему-то её это не страшило. Когда его язык проник ей в рот и начал осторожно его исследовать, ей не было противно, как можно было ожидать. Нет! Она отдалась незнакомым ощущениям с доверием и радостью. И когда он отстранился от неё, она, как ей казалось, с глупой улыбкой смотрела в никуда. Она была разочарована, что всё закончилось. И даже, если бы он вдруг повторил свой поцелуй, этот был бы уже не первый. Не тот, во время которого она почувствовала, что её душа отсоединилась от тела и влилась в нечто большее, непознаваемое.
Она медленно приходила в себя. А он отстранился, проведя рукой по глазам.
- Это невозможно, - шептал он про себя. Кейт была с ним вполне согласна.
Он провёл рукой по её щеке, вызвав в ней сладостную дрожь. Она слабо застонала и он, перестав сдерживаться, со страстью впился ей в губы. Это был уже совсем другой поцелуй – в нём смешалась страсть и нежность, требовательность и желание.
- Мой бог, как ты прекрасна, - прошептал он, целуя её лицо. – Зачем бы ты ни пришла – это неважно. Главное – ты сейчас со мной. Ты просто чудо! Ни одна женщина не будила во мне таких чувств, кроме… Неважно, - перебил он сам себя, вытаскивая из её волос шпильки. Её шляпка упала на подушку, а растрепавшиеся волосы рассыпались по плечам. – Как ты это смогла? – Он целовал её лицо и гладил волосы.
- Сэр, я не… Я никогда… Я ещё ни с кем… - задыхаясь, шептала Кейт, уже не пытаясь устоять под его натиском.
- Не говори ничего… Ты просто волшебница. Я хочу тебя. - И он снова со страстью впился ей в губы. Он целовал её так жадно, как будто хотел выпить её всю без остатка. Его руки порхали по её телу, будя в нём неведомые ей ощущения.
Едва сохраняя остатки решимости, Кейт умоляюще прошептала:
- Сэр, умоляю вас, не надо…
О, с какой радостью она отдалась бы ему! Но ведь она знала, что это похоть, блажь, что ей жестоко придётся расплачиваться за эту минутную слабость…
Но тут его рука нашла её грудь и стала постепенно освобождать её от одежды. Кейт замерла. От прикосновения к её соску она сладостно застонала. Боже! Такого она не испытывала никогда в жизни, и как безумная ждала продолжения этого удовольствия. Его руки скользнули ниже и он прижался лицом ко впадинке между её грудями.
- Ты великолепна… Ты удивительна… Как же я хочу тебя, моя несравненная чаровница…
Он сбросил с себя остатки одежды, и Кейт не заметила, как без одежды осталась она сама. Кто её раздел, она бы затруднилась сказать. Но ей было уже всё равно.
- Как ты прекрасна… - шептал он, лаская языком её груди, бедром нежно раздвигая ей ноги. Он целовал её живот и плечи, гладил ей спину, порождая в её теле желание непознанного ею.
Затем он попытался войти в неё. Она дёрнулась от боли и вскрикнула.
- Успокойся, моя девочка. Я тебя не обижу, - шептал он.
Она в его руках размякла и покорилась, закрыв глаза.
Глава тридцать вторая
Он целовал её и осторожно входил, медленно продвигаясь до тех пор, пока она не сжала его плечи и не застонала от боли. Но он, ослеплённый неведомым ему, не замечал, как трудно он входит в неё, как больно её ногти впиваются в её плечи. Он чувствовал только одно: в его руках именно та женщина, мечту о которой он прятал в своём сердце, прикрывая её цинизмом и насмешками. Эта женщина – страстная и покорная одновременно, гордая и смелая, была у него в руках сейчас, сию минуту, и она хотела его так же, как он её. Он чувствовал некоторое неудобство, связанное с её девственностью, но он не отдавал себе в этом отчёта. Если бы ему сейчас сказали, что в его постели девушка, не знавшая мужчины, он бы не услышал. Кейт в его руках была как воск, и он не замечал, что этот воск несколько упруг и неподатлив. Гармония души и тела, что он ощутил, войдя в эту женщину, лишила его способности анализировать, оставив только ощущение того, что только так и не иначе должно быть.
Несколько раз они начинали сначала. И каждый следующий раз был неповторим и настолько чудесен, что Кейт сожалела, что всё заканчивалось.
Наконец, утомлённый он со стоном отпустил её и упал рядом, тяжело дыша.
- Где ты этому научилась? – спросил он.
- Чему? – Её глаза медленно открылись.
- Так ублажать мужчин?
Она медленно подняла голову с подушки и посмотрела на него. Его глаза были полузакрыты, на губах блуждала улыбка, а самого его, судя по всему, сморила дрёма. Кейт откинулась на подушку. Господи! Что она только что совершила?
Кейт села и помассировала больную ногу. Сэр Шелтер пошевелился. Он положил руку на её бедро и затих. Кейт подтянула одеяло и прикрыла его. Затем попыталась встать с кровати, но рука сэра Шелтера сильно сжала её бедро, не отпуская. Вздохнув, она нырнула рядом под одеяло. Сэр Шелтер как будто этого и ждал, обнял её. Она положила голову ему на грудь и задумалась. Спать совершенно не хотелось. Она была оглушена, ошеломлена в высшей степени. Конечно, он никак не мог играть роль мистера Грина, ведь он сам её выгонял. Это был он – сэр Эдвард Шелтер, за которого она под именем Джейн Витт вышла замуж. Это он ласкал её тогда, целовал её губы и шею, раздевал её нежно и ласково, пока их не прервали. Это его голос тогда дрожал, как и сегодня, от страсти и желания. Сэр Шелтер, тот, встречи с которым приносили Кейт муку, от которого она терпела оскорбления, но который спас её, был сегодня нежен и ласков. Сегодня он улыбался отнюдь не язвительно, как привыкли видеть его в обществе. Сегодня он был счастлив. Да-да, она видела это! Она была готова поклясться, что он был абсолютно счастлив! Только… В конце он опять стал самим собой. Как он её спросил? Где она так научилась ублажать мужчин? Мерзавец! Какой же он мерзавец! А она отдалась ему, снова поддалась и вручила сама свою честь. А он… Он только посмеялся над ней, принял её за развесёлую девицу из борделя. Нет, она ему ничего не скажет. Она сделает вид, что ничего не случилось. Она будет его презирать и ненавидеть. «Я знаю, что могу навек возненавидеть, как любила»1 - пришли ей на ум слова Дианы. О, как она его сейчас ненавидит! Всеми фибрами своей души. Ненавидит, презирает и, чёрт её возьми, любит!
Глава тридцать третья
Промаявшись без сна, обуреваемая незнакомыми чувствами и ощущениями, Кейт осторожно встала с кровати, едва забрезжил рассвет. Нога, хоть и болела, но опираться на неё и ходить Кейт уже могла. Она быстро оделась и, заметив на столе бумаги из пакета миссис Ярдли, схватила их и сунула себе за корсаж. Разыскав свой верный нож, она нацепила шляпку со своей густой вуалью и, ссутулившись, чтобы хоть немного изменить свой силуэт, захромала из комнаты. На пороге она заметила комок ассигнаций, которые отшвырнула было в сторону. Но, подумав, решила, что хоть так миссис Ярдли ей заплатит за то унижение, которому подвергла её своим письмом.
Кейт подняла банкноты, расправила и спрятала в карман. Оглянувшись на спящего сэра Шелтера, она решительно закрыла за собой дверь. Её окровавленный платок с искусной вышивкой остался лежать на полу у кровати.
Выйдя из гостиницы, Кейт быстрым, насколько позволяла ноющая нога, шагом направилась к пансионату. Скоро проснутся ученицы, и надо будет начинать учебный день.
Дойдя до своей улицы, Кейт расправила плечи и, подойдя к нужной двери, огляделась. Вокруг никого не было. Она тихонько проскользнула внутрь и так же тихо добралась до своей комнаты. Там, сбросив одежду, она быстро поменяла бельё, запачканное её кровью, и упала на кровать, мгновенно заснув.
Через час её разбудила Рэчел, чем-то встревоженная.
- Вас срочно зовёт миссис Ярдли, мисс.
- Который час? – спросила Кейт, вскакивая.
- До уроков ещё двадцать минут. Но поторопитесь. У миссис Ярдли к вам какой-то разговор.
«Не какой-то, а о мистере Грине, - подумала Кейт, торопливо одеваясь. – Вот я сейчас всё и узнаю».
Как могла быстро она собралась и подошла к кабинету миссис Ярдли. Постучав, она вошла. Хозяйка, нахмурившись, сидела за столом и что-то писала. Невольно Кейт вспомнила похожую сцену в Плимуте и похолодела.
- Вы ходили в гостиницу? – спросила миссис Ярдли, глядя из-под лобья.
- Да, миссис Ярдли. Однако, мистер Грин…
- Мистер Грин скончался вчера от сердечного приступа, - холодно перебила миссис Ярдли. Она вовсе не собиралась раскрывать инкогнито «мистера Грина», и Кейт не надо было знать, что им был некий жулик Гаспар, арестованный полицией. – И с кем, милочка, вы там кувыркались, мне неведомо. Где вы были ночью - меня не касается. Сейчас меня интересует только одно – вы девственны?
Кейт покачнулась.
- Но ваш мистер Грин был там, - прошептала она побелевшими губами. – И он выполнил ваше поручение.
- Повторяю, мистер Грин умер вчера в своей постели. И в гостинице быть не мог. – Миссис Ярдли прекрасно знала, что нанятый ею Гаспар сейчас жив-здоров, но сидит в полицейском участке. И что он никак не мог выполнить её поручение, потому что был арестован ранее оговорённого срока встречи с Кейт. Её беспокоило только то, чтобы он не начал болтать лишнего. – Я жду вашего ответа, мисс, - сурово сказала миссис Ярдли. – Вы ещё девственница?
- Нет, - еле слышно сказала Кейт, опуская голову.
- Иными словами, - удовлетворённо сказала миссис Ярдли – Кейт, всё же, попалась в ловушку, - сегодня вы стали шлюхой, - презрительно бросила она, злорадно улыбаясь и подходя к Кейт. – А я вас предупреждала, что шлюхам не место в моём пансионе!
- Но вы же сами… - Кейт подняла голову.
- Шлюхам здесь не место! – громко крикнула миссис Ярдли. – Убирайся, потаскуха!
И она царственным жестом указала Кейт на дверь.
- Чтобы сегодня же, сейчас же твоя комната была очищена!
- Да, миссис Ярдли, - мёртвым голосом сказала Кейт и вышла.
За дверью её ждала встревоженная Рэчел.
- Как же так, мисс? – спросила она, вцепившись Кейт в руку.
- Вот так, - невесело усмехнулась Кейт, прислоняясь к стене спиной. – Я сделала, как она хотела, и оказалась за дверью. – Она медленно оттолкнулась от стены и побрела собирать вещи. Из соседних дверей выглядывали растрёпанные головы и мгновенно исчезали, едва Кейт поднимала на них глаза.
Зайдя к себе, она с силой хлопнула дверью и бросилась на кровать.
Глава тридцать четвёртая
День медленно вступал в свои права, и сэр Шелтер проснулся, разбуженный солнечным светом. Открывая глаза, он потрогал подушку рядом, оглядел комнату – ни следа вчерашней девушки. Ему показалось, что это была Кейт. Но, может быть, Джейн приходила к нему? Ведь только она будила в нём такой ураган странных чувств. Или ему вообще всё приснилось?
Одеваясь, он заметил на своём животе кровавое пятно. Судорожно откинув одеяло, он округлившимися глазами увидел яркое красное пятно на смятой простыне, ясно доказывавшее, что девушка ночью была. И что она говорила правду. Получается, он покрыл позором честную девушку только потому, что не смог держать себя в руках! Нужно немедленно её найти!
Он кинулся к сапогам и заметил кусочек белой тряпицы. Наклонившись, он взял это в руки и пригляделся. Это был маленький белый кусочек простого хлопка. Такой любая дама из высшего света презрительно бросила бы горничной – платок служанки. Однако этот был произведением искусства. Чья-то умелая рука искусно обметала растрёпанные края. В одном углу имелась сложная монограмма из причудливо переплетённых букв «К» и «С», которые смутно ему напомнили другой платок со столь же искусной вышивкой. В другом углу платка в разные стороны расходился рисунок: букет роз в миниатюрной корзинке с фруктами и листьями дуба, клёна, вяза, берёзы с почками в причудливом венке. «Рядовая проститутка не стала бы так разукрашивать свой платок. У неё бы просто не было бы времени и желания. А это нечто особенное: и умение, и фантазия, и прилежание. Нет, она была права, она случайно тут оказалась», - думал сэр Шелтер и кинулся к своим вещам. Обыскав карманы и саквояж, он достал грязный и мятый платок, найденный им в гостинице после бегства Кейт. Он положил их рядом. Память его не подвела: на обоих платках были буквы «К» и «С».
- Это невозможно, - прошептал сэр Шелтер, падая в кресло у стола. – Это была Джейн! Мы же поженились!
Он провёл дрожащей рукой по лбу. Медленно он вспоминал, как она много раз порывалась ему что-то сказать перед алтарём, вспомнил, что толком не видел её лица, скрытого вуалью и сумраком, а в гостинице он так и не нашёл свечей. Однако он не мог поверить. Тогда, в церкви, в его объятиях была милая, покорная девушка, которая по своей воле сказала ему «да». А Кейт отвергала его помощь, была холодна, бесстрашна, горда. Однако, и тогда, и сейчас прикосновение к ней заставляло его терять голову, и он переставал владеть своим телом и мыслями. Как вчера. И ведь вчера она ответила ему… Он совсем запутался. Ему нужно срочно её увидеть и разрешить чехарду у себя в голове. К тому же, как порядочный человек он должен был жениться на обесчещенной им девушке. Сам виноват – надо было держать себя в руках.
Вскочив, он позвонил в колокольчик. Быстро явившаяся служанка несла с собой поднос с завтраком и ароматный дымящийся чай. Резко отказавшись от еды, сэр Шелтер потребовал своего слугу. Через несколько минут явился молодой человек, на ходу оправляя свою одежду. Заметив, что сэр Шелтер на ногах и одет, он в удивлении остановился.
- Бенедикт, - начал сэр Шелтер, подходя к похолодевшему молодому человеку с суровым выражением лица. – Я хочу знать, как звали ту девушку, которую вы с Карлом привезли тогда к церкви.
Молодой слуга вытаращил глаза. Постепенно удивление на его лице сменилось испугом. Поначалу он решил, что его хозяин помешался. Но потом он вспомнил свои сомнения, когда узнал, что невеста сэра Шелтера не могла быть в церкви, поскольку умирала от чахотки у себя дома. Ко всему прочему, Карл тогда был простужен и невнятно произнёс имя, когда заметил на указанном ему месте встречи девушку. Под суровым взглядом сэра Шелтера, молодой человек рассказал всё, что знал, не утаивая своих соображений. Сэр Шелтер сел в кресло и задумался. Через несколько минут он приказал подать лошадь. На робкое замечание слуги о завтраке, сэр Шелтер ответил свирепым взглядом. Молодой человек прикусил язык и быстро исчез.
Глава тридцать пятая
Кейт стояла со своим потрёпанным саквояжем и связкой книг перед дверями пансиона миссис Ярдли и не знала, что же ей делать дальше. Серые тучи пробегали над ней, мелкий дождь навязчиво напоминал о том, что у неё больше нет крыши над головой. Надменный дворецкий, что год назад хотел захлопнуть перед её носом дверь, с заметным удовлетворением захлопнул её за её спиной. Кейт снова оказалась одна во всём белом свете. Но теперь у неё не было письма Тома, чтобы найти работу. У неё не было знакомых, не было друзей, не было подходящей работы. Она снова была одна. Мысль обратиться к сэру Шелтеру она отбросила сразу: он и так о ней не слишком высокого мнения, а теперь посчитает, что она всё это подстроила, чтобы женить на себе, безвестной учительнице. Его, блестящего лорда, за которым охотились мамаши из благородных семей. Благодаря деньгам, что она и не подумала вернуть миссис Ярдли, она могла сносно жить несколько дней. Верная Рэчел дала ей адрес, где она могла бы снять комнату на первое время. Район Ричмонд был не слишком респектабелен – рядом располагался Уайтчепел, в котором жили рабочие, проститутки самого низкого пошиба, воры, моряки и военные в отставке. Однако выбирать не приходилось. Джек, брат Рэчел, в бессильной злобе обещал свернуть шею миссис Ярдли. Их непритворное огорчение её уходом и возмущение поведением миссис Ярдли слегка утешили Кейт. Чтобы хоть немного обрести душевное равновесие, она решила пройтись к парку, в котором некоторое время гуляла и где стала часто встречать мистера Ментрэпа с матерью. Её настораживал его надменный интерес к ней и непонятное участие пожилой дамы. Она до сих пор не могла отделаться от неприятного ощущения, которое внушал ей молодой человек. Предчувствие нехорошего поднималось в ней, когда она встречала его. И даже непонятное дружелюбие его матери не могло его уничтожить.
Она отошла от дверей и медленно направилась в сторону парка. Занятая собой и своими мыслями, она не заметила детины, следившего за ней с противоположного конца улицы. Тот проводил её до парка и исчез.
В это время дня в парке было мало народу, и Кейт не боялась нескромных взглядов и неуместных вопросов. Она сидела в раздумьях, пока её не одолел голод. Тогда она направилась к выходу из парка, и из своих невеликих средств наняла извозчика, чтобы тот отвёз её по адресу, указанному Рэчел. Поморщившись, тот согласился. Ни он, ни Кейт не обратили внимания на неприметный кэб, следовавший за ними.
Приехав на место, Кейт нашла весьма скромный дом с бедно, но опрятно одетой хозяйкой, которая, утомлённая жизнью, была не слишком дружелюбна. Но Кейт решила спрятать свою гордость до лучших времён. Её скромность и сочувствие слегка растопили сердце хозяйки, и по прошествии некоторого времени она получила простой и скромный завтрак.
Насытившись и почувствовав себя лучше, Кейт стала думать, что же ей делать дальше. Перед окончательным уходом с большим трудом и унижениями она получила весьма краткую и скромную рекомендацию от миссис Ярдли, сопровождаемую попрёками, оскорблениями и поучениями. Однако ей было запрещено указывать истинную причину своего ухода. Лицемерная дама всё блюла реноме своего заведения, хотя это мало кого обманывало. Но прямо называть вещи своими именами в свете было не принято.
Поразмыслив, Кейт решила дать объявление в газету.
Приобретя несколько разных изданий, она стала их изучать, поскольку ещё никогда не давала объявлений о найме.
Промучившись некоторое время, она составила объявление и отправилась искать почту.
Подойдя к зданию почты, она с неприятным удивлением заметила выходившего из дверей мистера Ментрэпа. Поздоровавшись, он снисходительно пригласи её выпить чаю. Поколебавшись, Кейт согласилась, поскольку видела, что тот имел какой-то свой интерес от этой встречи.
За чаем мистер Ментрэп, как будто преодолевая себя, расспрашивал Кейт о её жизни. Она сдержанно ответила, что её помолвка с Уиллом Мерфи расторгнута, а она сама ушла с работы из пансиона. Ни один мускул не дрогнул на лице молодого человека, но в глазах его сверкнуло что-то, заставившее Кейт насторожиться.
- Я вижу, вы сейчас в затруднительном положении, мисс, - словно невзначай, обронил он.
- Да, сэр. Миссис Ярдли… она отказалась от моих услуг.
- Это хорошо, - произнёс он удовлетворённо. Кейт изумилась. – Хорошо для вас и для меня. Я беру вас к себе.
- Прошу прощения?.. – Кейт даже привстала. Мистер Ментрэп скривился.
- Моей матушке требуется компаньонка, поскольку я не всегда могу быть при ней – дела, знаете ли. А вы могли бы скрасить ей часы одиночества. Как компаньонка вы будете ей секретарём и чтицей – она очень любит, когда ей читают вслух. Жить, естественно, вы будете у нас.
- Я бы не хотела стеснять вас… - потрясённо сказала Кейт. Уж от кого она не ждала помощи, так от этого напыщенного сноба, который вызывал у неё чувство отторжения и тревоги.
- Вы не стесните, - недовольно сказал он. – К тому же, моя матушка знает нескольких дам, которые имеют дочерей. И вам не придётся всё время проводить только с ней одной.
- Вы слишком добры, - всё так же потрясённо сказала Кейт. Она не могла понять, чем заслужила подобное благодеяние.
- Как сказать. – Мистер Ментрэп откинулся на спинку стула, достал сигару и, положив ногу на ногу, закурил. – Дело ещё и в том, что мне тридцать семь лет. А я до сих пор не женат. Признаться, я не видел в этом смысла. Но подобное положение вещей огорчает мою матушку. В вас она видит вполне подходящую для меня жену. Я склонен разделить её мнение. Потому, предлагая вам кров и помощь, я питаю надежду, что со временем и вы разделите это мнение.
Сказать, что слова мистера Ментрэпа потрясли Кейт – это не сказать ничего. Поначалу она решила, что ослышалась. Но, попросив повторить, она услышала то же самое, только в более коротком изложении и сказанное с некой нетерпеливой досадой. Глядя в холодное лицо молодого человека и его бесцветные пугающие глаза, Кейт решила, что со слухом у неё всё хорошо. Поистине необычный год! Сначала Уилл Мерфи сделал ей предложение – и обманул. Теперь этот пугающий человек, по сути, сделал то же самое. Ждать ли от него обмана? Сэр Шелтер… Тут Кейт остановилась. Нет, это в прошлом. Она пережила восхитительную ночь. Но чудеса заканчиваются, как и праздники. И наступают будни. Ей пора забыть мечты и вернуться в реальность. А в нынешней реальности у неё нет ничего хорошего. В конце концов… Кейт задумалась. Ей предлагают кров, возможно, работу и замужество – чем не выход из её нынешней щекотливой ситуации? А сэр Шелтер… Сэр Шелтер – как принц из снов. А сны заканчиваются. Кейт тряхнула головой – она примет предложение мистера Ментрэпа, даже, если оно вызывает холод в груди и дрожь в коленках.
Мистер Ментрэп с видимым безразличием следил за завитками дыма своей сигары, но в то же время не спускал глаз с Кейт. Заметив, что она приняла решение, он цинично усмехнулся, но на лице его это не отразилось.
- Благодарю вас, сударь, за вашу откровенность, - откашлявшись, сказала Кейт. – Но я не могу утверждать, что, даже по прошествии времени полюблю вас настолько, чтобы выйти замуж…
- Сударыня. - Мистер Ментрэп так улыбнулся, что Кейт стало жутковато. – О чём вы говорите? Если вы настолько глупы, что верите в неземную любовь, описанную в романах, я вынужден пересмотреть своё предложение. Всплески чувств хороши в литературе: про ослепляющую страсть, безумное бесстрашие, благородную гордость, вечную любовь и неподкупную честность хорошо читать в книгах. А много этого вы встретите в жизни? Я не первый день живу на свете, и могу вам сказать определённо: в каждом человеке есть грязь. Совершенен только бог.
«Боже, - подумала Кейт. – Неужели он фанатичный пуританин? Этого мне не хватало».
Мистер Ментрэп, которого, казалось, взволновала его маленькая речь, невозмутимо загасил окурок сигары в пепельнице.
- Итак, - Он обратил на неё свои холодные бесцветные глаза. – Должен ли я менять своё решение относительно вас?
Кейт почувствовала, что её загоняют в ловушку. Но в чём она, девушка не могла догадаться. Ей очень не понравилось, что её вынуждают дать ответ, хотя она ничего не обещала. Это мистер Ментрэп обратился к ней с предложением помощи. Она вспомнила об объявлениях у себя в кармане, о вероломстве миссис Ярдли и об обиде, нанесённой ей сэром Шелтером ночью, когда он решил, что она проститутка. Немигающий взгляд мистера Ментрэпа не давал ей сосредоточиться, что её раздражало. Пытаясь оценить своё положение со всех сторон, она смирилась с тем, что предложение этого господина надо принять.
- Вы уверены, что хотите на мне жениться? – подавлено спросила она.
- Совершенно, - невозмутимо произнёс мистер Ментрэп между затяжками. Кейт вздохнула.
- Тогда не вижу смысла тянуть. Мы можем объявить о помолвке сейчас, а пожениться через месяц, - Слова давались ей с трудом, как будто она дробила камень на дороге. – Об одном прошу вас: поженимся мы или нет, я бы не хотела оставлять работу учительницы.
Лицо мистера Ментрэпа пошло пятнами, глаза сверкнули.
- Моя жена никогда… - начал он заносчиво.
- Сэр, - твёрдо сказала Кейт. – Это моё условие. Иначе я не согласна.
Мистер Ментрэп злобно посмотрел на неё, но неожиданно успокоился.
- Что ж, - холодно сказал он. – Если это ваше условие – у меня есть моё: как жена вы будете повиноваться мне во всём. Так повелел бог, и такого мнения придерживается наша благословенная королева. Я не потерплю споров и противоречий, флирта и мишуры, расточительства и лености. Вы будете повиноваться мне абсолютно во всём. А ваши заработанные деньги будут храниться у меня. Женщины не имеют понятия о финансах и любят только тратить.
Кейт покоробила его безапелляционность, снисходительность и пренебрежение больше, чем сами слова. Но, возможно, в процессе совместной жизни его характер смягчится. В любом случае, выхода у неё снова не было. Не выходить же на улицу зарабатывать телом!
- Хорошо, - тихо, опустив голову, сказала она.
- Громче! – холодный окрик мистера Ментрэпа стегнул её словно плетью.
- Хорошо, - чётко и внятно произнесла Кейт, глядя прямо в холодные глаза молодого человека. Тот удовлетворённо кивнул.
- Женщину надо приучать к послушанию, - жёстко улыбаясь, сказал он. По спине Кейт пробежал холодок. – Но вам не надо беспокоиться. Если вы будете понятливой, покорной и благодарной ученицей, наша семейная жизнь будет приемлемой.
«Во что я ввязалась?» - пронеслось в голове Кейт.
- А сейчас мы заберём ваши вещи. Вы прямо сегодня переедете к моей матушке.
Кейт машинально кивнула. Сегодняшний день, хоть и недавно начался, но уже был весьма насыщенным. А, если учесть, что Кейт ночью не спала, она чувствовала себя очень усталой. И покорно позволила себя везти за своими вещами, а потом домой к мистеру Ментрэпу. Он же, внутренне раздувшись от самодовольства, уже предвкушал, как расскажет матушке о своих успехах и о том, что в их ситуации выход найден даже быстрее, чем они ожидали.
Глава тридцать шестая
Сэр Шелтер осадил разгорячённую лошадь у дверей пансиона миссис Ярдли. С мрачным нетерпением он послал своего запыхавшегося слугу, не привыкшего к диким скачкам хозяина, узнать у миссис Ярдли, не может ли он, сэр Шелтер, видеть мисс Сафферинг. Выбитый из колеи Бенедикт заикнулся о том, что их новый кучер, Патрик, завёл тесное знакомство со служанкой в пансионе Рэчел. И неплохо было бы всё узнать через неё, чем беспокоить хозяйку. Поразмыслив, сэр Шелтер решил, что так было бы лучше. Потому что встречаться с этой дамой ему совсем не хотелось. Он боялся не сдержаться в её присутствии.
Получив одобрение хозяина, Бенедикт быстро юркнул в дверь чёрного хода. Прошло довольно много времени, во время которого сэр Шелтер исхлестал кнутом свои сапоги, как появилась Рэчел, удерживаемая Бенедиктом.
- Сударь, - начала встревоженная Рэчел. – Мисс Сафферинг здесь нет. Я дала ей один адрес, но не знаю, воспользовалась ли она им…
- Что значит нет? – раздражённо спросил сэр Шелтер.
- Мисс пришла сегодня рано утром, и только успела, что переодеться и подремать часок, как миссис Ярдли её вызвала к себе. После этого мисс вышла сама не своя и сказала, что её рассчитали.
- Что? – вскричал сэр Шелтер. Он уже не знал, чему верить. То ли тому, что Кейт оказалась ловкой мошенницей, и ему нужно ждать от неё бед. То ли тому, что она не так выполнила «поручение» своей хозяйки. Однако окровавленная простыня снова встала перед его взором, как и сверкавшие глаза сидевшей на полу девушки, гордо отвергавшей его помощь. Значит, Кейт… Он окончательно запутался.
- Мисс Кейт сказала, что она выполнила поручение миссис Ярдли, а та её за это прогнала, - сказала Рэчел, тревожно глядя в лицо сэра Шелтера. – Сэр, ей некуда идти и у неё нет денег. Я дала ей адрес одной хорошей женщины. Возможно, мисс Кейт там.
Получив адрес, сэр Шелтер вскочил на коня, не дав Рэчел и минуты обменяться с Бенедиктом парой слов о Патрике. Бедный молодой человек тоже вскочил на лошадь, но не так проворно, и через минуту об их присутствии говорила только пыль, поднятая их лошадьми. Ошеломлённая и встревоженная Рэчел глядела им вслед.
Примчавшись по указанному адресу, сэр Шелтер узнал, что «милая и добрая леди» была у неё всё утро, выходила купить газет и долго оставалась у себя. Потом ушла. Но вскоре вернулась с неприятным молодым человеком, который распорядился забрать её вещи. На вопрос сэра Шелтера, что за человек был с леди, пожилая женщина весьма невнятно описала мистера Ментрэпа, заметив попутно, что леди была подавленной и усталой. Куда они уехали с вещами леди, женщина не знала. Сэр Шелтер выругался.
- Я согласна с вами, сэр, - сказала она. – Леди была такая добрая, что хотела оставить мне деньги, которые заплатила за неделю, хоть и была всего полдня. Но этот человек, - Она перекрестилась, - настоял, чтобы я вернула их. Она хотела спорить с ним, но он так грубо ей ответил, что мне её жалко стало. Он так надменно с ней держался, словно она его прислуга. А уж до чего вид у него был жуткий – ну чисто дохлая рыба! Он его взгляда хочется быстрее умереть, лишь бы он не смотрел так.
Сэр Шелтер обессилено сел на ветхую лавку. Кейт встретила какого-то мужчину, который помыкает ею и увозит бог знает куда. Сообщник ли он её? Любовник? И ждать ли ему писем с требованием денег за попранную честь? В любом случае, он не знает, где её искать. Он гоняется за ней в который раз, а она ускользает прямо под его носом. Она не хочет его помощи, но принимает её от какого-то хлыща. Она отдаёт ему деньги, но сама предпочитает работать, лишь бы не быть обязанной ему. Она уходит от него пешком среди ночи, просит прощения за свою холодность, но отдаётся ему всей душой, без остатка и со страстью, которую в ней он не ожидал найти. Она постоянно убегает от него. А значит… Значит пора выкинуть её из головы. Если бы она хотела, она бы оставила адрес, где её искать. Лондон велик, и потеряться в его лабиринтах ничего не стоит. Но она этого не сделала. И у неё есть сейчас мужчина, который имеет на неё какие-то права. Что ж, от этой девушки у него одни неприятности и голова кругом. Или она сама объявится, чтобы шантажировать его или принудить к браку, или они снова случайно столкнутся. А если подобное не случится, значит не судьба. Сэр Шелтер выкинул из головы осаждавшие его мысли – всё равно сейчас он ничего не мог сделать – и спокойным шагом направил лошадь к гостинице, которую столь поспешно покинул. У него оставались ещё мелкие дела в городе, после которых он рассчитывал покинуть Англию. В конце концов, Кейт ему никто, чтобы преследовать её как одержимому. А то, что у него на душе тяжело, то «я знаю, что любовь пройдёт, когда два сердца разделяет море»1.
Глава тридцать седьмая
Миссис Ментрэп приняла Кейт в доме весьма радушно. На взгляд Кейт даже слишком. Подчёркнутая холодность сына и неумеренная доброта его матери сбивали Кейт с толку.
Сам дом производил двоякое впечатление. Мрачный снаружи, внутри он был обставлен старомодной, когда-то богатой мебелью. Тяжёлые занавеси, высокие дубовые двери, помпезная, но облупившаяся обстановка производили гнетущее ощущение своей ничтожности. И, несмотря на горящий камин, Кейт обдало холодом.
Гостиная производила лучшее впечатление, благодаря обилию света в ней. Однако мрачная суровость ощущалась и тут.
Кейт отвели небольшую комнатку в другой части дома, подчеркнув, что она пока не принадлежит к давшей ей приют семье. Обстановка была выдержана с пуританской аскетичностью, что несколько удивило Кейт, поскольку хозяйка демонстрировала бьющую через край доброжелательность и жизнелюбие, а предыдущие комнаты не производили впечатления монастырских келий. Но она не стала задавать вопросов, решив удовольствоваться тем, что есть. Поскольку и этого могло не быть.
Как только она разместилась, она попросила позволения прилечь, отговорившись утомительным днём. Разрешение ей было с неудовольствием дано, и Кейт подметила пренебрежительную улыбку, промелькнувшую на губах мистера Ментрэпа, и лёгкое облачко, пробежавшее по лицу его матери. Но она очень устала и хотела спать, решив поразмыслить обо всём позже.
- Она такая же, как все, - снисходительно сказал мистер Ментрэп, когда Кейт ушла. – Такая же кривляка и жеманница, чуть что - падает в обморок.
- Ты воспитаешь её, милый, - с нежностью сказала миссис Ментрэп, погладив сына по щеке. – И не забудь, она лучшее, что мы сумели найти за всё это время. Она попала в неприятность, её не хватятся родные, она образованна и без денег и связей. Просто находка. – Она похлопала его по руке. – Хорошо, что ты нашёл её. В свете уже начали рождаться слухи о нас. Весьма неприличные и гнусные. Пока это только шепоток. Не надо допускать, чтобы о том начали говорить во весь голос. Надо это пресечь. Теперь мы можем это сделать.
- Она хочет работать, матушка, - серьёзно сказал мистер Ментрэп, садясь с ней рядом и беря её за руку.
Миссис Ментрэп нахмурилась.
- Как вульгарно, - сказала она, поморщившись. – Надеюсь, она не рассчитывает оставлять деньги себе?
- Нет, конечно! – Мистер Ментрэп даже вскочил со стула. – Я ей это сразу дал понять.
- И она согласилась?
- Вынуждена была, - нехорошо улыбаясь, мистер Ментрэп сел.
- А знаешь, - задумчиво сказала миссис Ментрэп через минуту. – Может, это и к лучшему. Чем меньше она будет дома… - И дама нежно улыбнулась сыну.
- Матушка, - сказала мистер Ментрэп, целуя ей руку. – Вы мудрая женщина. Как я сам не подумал?
- Видишь, как всё хорошо складывается, - с улыбкой сказала миссис Ментрэп, ласково потрепав его по щеке. – А когда ты воспитаешь из неё идеальную жену, всё будет просто замечательно.
Ласково улыбаясь, сын снова поднёс руку матери к своим губам.
Глава тридцать восьмая
По прошествии приличествующего времени, во время которого Кейт скурпулёзно выполняла обязанности компаньонки миссис Ментрэп, совершилось оглашение, и почти сразу было объявлено о свадьбе мистера Ментрэпа и Кейт. В газетах о том было помещено маленькое и скромное объявление, набранное мелким шрифтом.
Перед свадьбой Кейт терзалась, надо ли сказать будущему мужу о своём приключении в гостинице, или оставить его в неведении. Однако его холодное обращение, поучающий тон и безапелляционность настроили её этого не делать. В конце концов, они заключают сделку, если судить по поведению жениха. И кто больше от неё выигрывает – это ещё вопрос.
Кейт не ждала от свадьбы многого. Одно то, что ей даже не разрешили выбрать свадебное платье, навязав наряд миссис Ментрэп, возмутило её. Но её протесты были быстро пресечены. Так же, с лёгким недовольством и сожалением миссис Ментрэп ей намекнула, что, если Кейт что-то не нравится, она может покинуть приютивший её дом. Кейт снова почувствовала, что у неё нет выбора. И в дальнейшем старалась больше не выражать недовольства.
Церемония была самая скромная, какую можно себе представить. Кроме священника и причетника, а так же новобрачных присутствовала только миссис Ментрэп. Кейт, одетая в старомодное платье с высокой талией, придававшее ей ещё более нелепый вид чем то, давешнее, на балу, была укутана в густую фату настолько, что едва видела, куда ступает.
Слушая бубнёж священника, Кейт вспоминала другую свадьбу. Хоть обе они не отличались пышностью, но насколько разными они были! Кейт невольно подумала, что вышла бы замуж за сэра Шелтера ещё раз, если бы он стоял тут. Но мечты – это мечты. Вместо того, кого желалось, рядом с ней стоял человек, которому она была безразлична совершенно. И который у неё самой вызывал такие же чувства. Потому она и не стала раскрывать перед ним душу, терзаясь сомнениями о своём браке с сэром Шелтером – кто же за него вышел замуж? Ведь священник тогда произнёс не её имя, в церковных книгах записана не она. Потому с полным основанием считала себя не замужем. «Брак – это необходимость», - назидательно говорила миссис Ментрэп, не рассказывая, однако, о своём браке и что стряслось с её мужем.
Когда Кейт на палец было надето холодное и слишком тесное для неё кольцо, а губ едва коснулись холодные губы её новоиспечённого мужа, ей показалось, что за ней захлопнулась какая-то дверь, а она сама очутилась в пустой тёмной комнате без окон и выхода. Снова страх стал заползать ей в душу. Она совсем забыла о брачной ночи. И тянущая боль внизу живота дала ей понять, что прибегать к уловкам, чтобы скрыть, что она не является девственницей, не нужно. После происшествия в гостинице Кейт со страхом ждала последствий своей неосторожности. Однако всё обошлось. И сегодняшний день только доказывал это.
Скромный обед и ещё более скромный ужин не доставили Кейт удовольствия. И когда пришло время идти в спальню, она была совсем разбита.
В спальне, к удивлению Кейт, все произошло быстро. Правда, её муж довольно долго отсутствовал в гардеробной, которая делила её новую спальню со спальней мужа. Однако, когда он появился, то сделал всё скоро, как автомат. Кейт показалось, что он просто использовал её, как куклу, получив своё и не дав ей ничего почувствовать.
Как только мистер Ментрэп посчитал свой долг выполненным, он встал с кровати. От чувства унижения Кейт была готова провалиться сквозь землю. Как вдруг её оглушил крик мистера Ментрэпа.
- Что это такое? – кричал он, глядя на окровавленные руки.
- Сэр? – Кейт выглянула из-под одеяла. Её муж брезгливо отставлял руки как можно дальше.
- Что это такое, я тебя спрашиваю? – кричал он, обратив на Кейт белое, искажённое злобой лицо.
- Это моя кровь, - спокойно сказала Кейт.
- Кровь? – Голос мистера Ментрэпа взлетел под потолок. Он подскочил к кровати и откинул одеяло. На рубашке Кейт, которую она надела по настоянию мужа – тяжёлую, льняную, с длинными рукавами, от горла до пят – на простыне расплывались бурые пятна. Сама Кейт согнулась от приступа боли своих ежемесячных истечений. Голова её раскалывалась. Она хотела одного – спать, утомлённая нынешним днём и тем, что должна была постоянно сдерживаться и молчать. Но непонятная реакция мужа, который был бы должен думать, что его молодая жена девственна, выбила Кейт из колеи и лишила сна.
- Что не так? – спросила она холодно.
- Не так? – кричал мистер Ментрэп. Он задохнулся от возмущения и всё так же, вытянув руки, выбежал из спальни Кейт в гардеробную. Послышался стук, звон и яростные ругательства. Затем он выбежал из гардеробной в свою спальню, громко требуя воды.
Кейт в недоумении и задумчивости сидела на кровати. Она не понимала, что случилось и почему это случилось так. Она думала, что молодой муж будет рад, как любой на его месте. Поскольку потеря невинности до свадьбы – несмываемый позор для девушки. А может, он понял, что его дурачат? Кейт терялась в догадках.
Когда суматоха, вызванная мистером Ментрэпом, утихла, дверь спальни Кейт открылась, и в комнату вплыла миссис Ментрэп в ночном одеянии. Вопреки своему всегдашнему радушию, она мрачно оглядела Кейт и холодно сказала:
- Вы разве не знаете, что Гарольд не выносит вида крови?
- Нет, миссис Ментрэп. Мистер Гарольд мне ничего не говорил.
- Хорошая жена обязана знать о пристрастиях и антипатиях своего мужа, - патетично сказала миссис Ментрэп, смеряя Кейт холодным взглядом. – Вы разочаровали меня, милочка. Я думала, вы будете внимательнее исполнять свой долг.
- Но разве всё то время я не была вам покорной дочерью? – возразила Кейт. – Разве я перечила вам всё это время? Не выполняла ваши пожелания и распоряжения? Мистер Гарольд не сказал мне о своих проблемах. Так откуда я могла догадаться, что они у него есть?
Миссис Ментрэп снова холодно посмотрела на Кейт.
- Вы слишком дерзки, милочка. Дерзки и грубы. За это вас надо наказать. – Она повернулась к двери. – Хорошей жене не нужно говорить, что хочет муж. Она сама должна это знать.
Сказав это, миссис Ментрэп вышла. В душу Кейт закрался холодок. Что значили её слова о наказании? Угроза или что-то ещё? И как она собирается её наказывать?
Кейт встала с кровати с намерением поменять бельё и постель.
В это время дверь в гардеробную распахнулась, и в комнату влетел мистер Ментрэп.
- Ты заставила меня пережить несколько неприятных минут, - с холодной яростью сказал он, медленно подходя к Кейт. – Хотя жена обязана ублажать мужа. Ты нарушила свой долг.
- Вы мне сами ничего не говорили, - возразила Кейт. Вдруг неожиданная боль откинула её голову. Она поднесла руку к щеке. – Вы… Вы ударили меня? – спросила она изумлённо.
- Ты скверная жена, - холодно сказал мистер Ментрэп. – И заслужила наказание. – С этими словами он снова ударил её по другой щеке. Затем, не дав Кейт времени опомниться, он начал её избивать по плечам и спине. Кейт, как могла, прикрывалась руками.
Когда он закончил, он толкнул её на кровать.
- Плохих слуг порют кнутом. Для плохих жён есть палка, - сказал он холодно, тяжело дыша. – Для тебя у меня она есть. Но я не знал, что придётся ею воспользоваться так быстро. Что ж, ты свой выбор сделала.
Сказав это, он больно ткнул Кейт в живот и вышел. Оглушённая произошедшим, она осталась лежать на кровати.
Глава тридцать девятая
На следующее утро, чуть свет мистер Ментрэп уже стучал в двери пансионата миссис Ярдли. Невозмутимый дворецкий без лишних слов проводил его в гостиную. Через несколько минут появилась встревоженная миссис Ярдли в наспех одетом домашнем платье и кое-как убранными под ночной чепец волосами. Не скрывая своей тревоги, она предложила гостю стул.
- Вы обманули меня, - без предисловий сказал мистер Ментрэп. Сдерживаемая ярость обратилась отражалась на его лице. – Эта девка оказалась девственницей. Вся кровать и я сам были в её крови!
- Значит эта девчонка обманула меня, - сдерживая дрожь, произнесла миссис Ярдли. – Она сказала, что выполнила моё распоряжение.
- А вы и не удосужились удостовериться! – прошипел мистер Ментрэп. – На что вам врач, если вы верите на слово?
Миссис Ярдли покаянно опустила голову.
- И ведь узнать не у кого, - пробормотала она словно для себя. – Этой дурочке я сказала, что «мистер Грин» умер. Гаспара забрала полиция раньше, чем он с ней встретился. И с кем она кувыркалась, я не знаю. Не будете же вы её спрашивать? – обратилась она к мистеру Ментрэпу. – Так вы только выдадите себя.
- Нет, - зловеще улыбнулся мистер Ментрэп. – Спрашивать я её не буду. Но я устрою ей такую жизнь за её обман, что лучше бы ей вообще не родиться.
Миссис Ярдли содрогнулась.
- Что вы хотите сказать? – спросила она севшим голосом.
- Не ваше дело, - надменно сказал мистер Ментрэп, снова обретая свою холодность. – Поскольку вы не выполнили своих обещаний, я требую возврата всей суммы.
- Но сэр! – вскричала миссис Ярдли, отбросив страхи из-за алчности. – Жену-то вы получили, какую хотели! Только одно маленькое исключение…
- Никаких исключений! Я не торговая лавка! Я сделал вам заказ. Вы его выполнили плохо. Значит деньги должны быть возвращены. Или вы хотите говорить с полицией?
- А сами вы полиции не боитесь? – ехидно спросила миссис Ярдли. – Если я открою рот…
- Вам никто не поверит. Вы думаете, в чём я буду вас обвинять? – Он снова зловеще улыбнулся. – В контрабанде, дорогая хозяйка. И шантаже. Я прекрасно осведомлён, что вы ещё не бросили этих занятий.
Миссис Ярдли побледнела.
- Откуда вы…
- Я не такой дурак, чтобы верить кому бы то ни было на слово. Я всегда узнаю подноготную тех, с кем имею дело.
Миссис Ярдли прикусила язык от готовых сорваться слов, что в этот раз он не озаботился всё проверить, поскольку холодные глаза буравили её лицо, заставляя от страха сжиматься горло. Она судорожно вздохнула.
- Может, хотя бы половину?
- Нет.
- Ну, две трети.
- Нет! Всё! Вы не на базаре. А чтобы вы не забывали, я приглашу к вам под окна моего друга Билла. Я вижу, его общество вам в прошлый раз понравилось. – Он снова зловеще улыбнулся. Миссис Ярдли снова содрогнулась. – И если вы будете тянуть, с вами произойдёт несчастный случай, который лишит вас возможности появляться в обществе. Если и это вам не поможет, несчастье случится с этим милым домом. А после в полицию и к некоему Майку Грегсону будет послано анонимное сообщение. И уж кто до вас быстрее доберётся – закон или бандит – мне абсолютно всё равно.
Миссис Ярдли задрожала и прикрыла глаза. Она имела свои связи с преступным миром, иногда пользуясь их услугами, как в случае с Гаспаром, иногда оказывая посильную помощь, но иногда и подворовывая у них. Пока это были мелочи, на которые закрывали глаза. Но если мистер Ментрэп начнёт врать, то поверят ему, а ей останется жить считанные дни.
- Сэр, - хрипло сказала она. – Я вас поняла
- С вами пренеприятно иметь дело, - презрительно сказал мистер Ментрэп. – У вас три дня, чтобы вернуть мне деньги. Потом я начну действовать.
- Хорошо, сэр. Завтра вы получите всю сумму, - полузадушенным голосом сказала миссис Ярдли.
- У вас три дня, - повторил мистер Ментрэп с холодным презрением.
Взяв шляпу и трость, он неторопливо вышел.
- Чёрт бы тебя побрал, отродье сатаны, - прошипела дрожащими губами миссис Ярдли. – А я так рассчитывала на эти денежки.
Она ещё некоторое время сидела, приходя в себя. Затем крикнула подать чаю.
Глава сороковая
Рэчел, разбуженная как почти вся прислуга приходом мистера Ментрэпа, отпрянула от щели в дверях, едва услышала приближавшиеся шаги молодого мужчины. Она опрометью бросилась в свою комнату и быстро натянула на себя первую попавшуюся одежду. Когда она выскочила из дверей чёрного хода и стала осматривать окружающие улицы, мистер Ментрэп неторопливо подходил к перекрёстку. Натянув капор на самые глаза, Рэчел торопливо последовала за ним.
По дороге мистер Ментрэп посетил несколько магазинов, банк, почту, но наконец подошёл к своему дому. Убедившись, что он вошёл, Рэчел решила узнать, кто живёт в этом доме. Первая же престарелая служанка из соседнего дома, страдавшая бессонницей, просветила её на этот счёт. Она рассказала, что недавно появившаяся компаньонка, милая скромная девушка, вчера вышла замуж за молодого хозяина. На его счёт женщина не пожелала распространяться, упрямо поджав губы. Сказала только, что у молодого мужчины жуткий взгляд и ей жаль его молодую жену. Рэчел была почти убеждена, что это Кейт. Но решила посоветоваться со своим братом и Патриком, которого уже в мыслях считала своим женихом. Однако Патрик, как и Бенедикт, недавно покинули Лондон со своим хозяином. Регулярная переписка, хоть и приносила Рэчел облегчение, но эти свои сомнения она не решила прямо доверить бумаге, ограничившись неясными намёками и полуфразами. Джек, у которого был перерыв в работе, согласился понаблюдать за загадочным домом.
Неделя наблюдений не принесла ровным счётом ничего, поскольку Кейт не показывалась ни в окнах, ни на улице. Расспросить прислугу тоже не удалось, поскольку мрачные обитатели этого дома отличались крайней немногословностью. Оставалось то маленькое объявление, в котором была указана церковь, где венчались новобрачные.
Разыскав это объявление и поговорив с причетником церкви, Рэчел убедилась, что это именно Кейт вышла замуж за неприятного человека по фамилии Ментрэп. Рэчел не могла себе объяснить, но чувствовала, что с её подругой случилась беда. Получив расчёт у миссис Ярдли, она устроилась служанкой в дом по соседству к очень милой пожилой леди с племянницей. Удивлённая, что племянница не соблазнилась замужеством с соседом, Рэчел стала расспрашивать пожилую экономку, почему так произошло. Женщина очень неохотно отвечала, что мало какая леди соблазнилась бы замужеством со столь жестоким, надменным и неприятным молодым мужчиной.
- Вот его матушка – совсем другое дело, - разговорилась экономка. – Такая добрая, внимательная, никогда не забудет поздороваться с хозяйкой, поболтать с ней о погоде. Одно хорошо в её сыне: он очень любит свою матушку. На мой взгляд даже слишком. Потому и не женился до сих пор.
- Они богаты?
- Миссис Ментрэп говорила, что её муж был богат, но прямо перед смертью разорился, оставив вдове одни долги. Поэтому они должны были продать своё поместье и переехать в небольшой дом в Лондоне. Молодой мистер занят чем-то. Иногда уходит из дома на весь день. Поэтому они не бедствуют. Хотя, теперь появилась молодая жена, как я слышала. А там, глядишь, и детки пойдут…
- А с его женой вы знакомы?
- Нет. Я её даже не видела ни разу. Соседи говорят, что венчание состоялось и что молодая хозяйка появилась. До этого она компаньонкой у миссис Ментрэп была. Не одобряю я такого: жениться чуть не на прислуге. Но хозяйка и её племянница встречались с ней. Говорят, милая леди. Просто попала в неприятную ситуацию и должна была идти в компаньонки.
- А как её зовут?
- Не знаю. А зачем тебе? Что-то ты всё про соседей выспрашиваешь? – подозрительно спросила пожилая экономка.
- Была у меня хозяйка, которая тоже попала в стеснённые обстоятельства, что должна была пойти работать. А потом куда-то делась. Я слышала, замуж вышла. Вот и подумала, не она ли. А то бы я к ней опять вернулась.
- Да мало ли дурочек в Лондоне!
- Немало, - согласилась Рэчел. – Ну а вдруг это моя хозяйка?
- Что ж, спроси у племянницы хозяйки. Та с ней немного знакома была.
Окольными путями Рэчел узнала, что молодая жена это действительно Кейт, скромная хорошая девушка, незаносчивая, внимательная, истинная леди. Только грустная всегда и немногословная. Но после свадьбы её никто не видел.
Однако приближался ежегодный рождественский бал у лорда Мидуэя, и мистер Ментрэп и его жена должны были там появиться.
Глава сорок первая
В достопамятный день бала, Рэчел торчала у окна, чтобы не пропустить в доме напротив выход четы Ментрэпов. Рэчел не понимала, почему Кейт не сообщила, что она переехала и тем более, вышла замуж. Всё же за то время, что обе они пробыли у миссис Ярдли они успели друг другу понравиться. А перенесённые приключения сделали их и вовсе подругами. Так же ей было неясно, почему Кейт который день не выходит из дома.
Ближе к вечеру к дому подъехала громоздкая карета, и Рэчел увидела, что из дверей соседнего дома выходят три фигуры. Высокая и худая в длинном пальто несомненно принадлежала мистеру Ментрэпу. Он нежно вёл под руку полную укутанную даму, бывшую, видимо, его матерью. Шествие замыкала маленькая худенькая фигура с поникшими плечами и опущенной головой. Напрягая зрение, Рэчел едва смогла узнать в этой фигуре Кейт, так непохожа была её нынешняя походка на прежнюю.
Переделав дела, Рэчел перешла дорогу и заглянула в садик, где мрачноватый слуга Ментрэпов колол дрова для камина.
- Сударь! – крикнула ему Рэчел. – Я ваша соседка из дома напротив. Не поколите и нам немного? А то в доме одни женщины.
Слуга оторвался от своего занятия, оттёр лоб и поднял хмурый взгляд на Рэчел.
- Фунт, - буркнул он.
- Целый фунт?
- Да. И я не торгуюсь, - снова буркнул он и взялся за топор.
Рэчел быстро подсчитала свою наличность, вздохнула и произнесла обречённо:
- Три шкуры дерёшь.
- Не хочешь – ищи другого, - не оборачиваясь, сказал он, не прекращая работы.
Рэчел снова вздохнула.
- Ладно, сквалыга. Пусть будет фунт.
Всё то время, что слуга колол дрова, Рэчел пыталась его разговорить. Тот был немногословен, но у неё создалось впечатление, что он не рад служить своим хозяевам. Однако толком от него Рэчел ничего не добилась. Несколько раз в сад выходила мрачная женщина, которая то приносила воды, то кружку пива слуге, ревниво глядя на Рэчел. Попытки и её вовлечь в разговор, потерпели неудачу. Она вообще не отвечала на вопросы Рэчел. Так ничего не добившись, она, прихватив свою вязанку, вернулась к себе.
- Что же это за дом такой, где все будто в рот воды набрали? – думала Рэчел. – Что там забыла мисс Кейт? И что с ней случилось, что она такая поникшая?
Глава сорок вторая
Возвращение с бала семьи Ментрэпов случилось весьма быстро по лондонским меркам. Рэчел даже не ожидала, что это произойдёт так скоро. Из кареты вышел сам мистер Ментрэп, вытаскивая за руку Кейт. Затем он осторожно помог выйти своей матери. После, вцепившись в локоть Кейт, он начал ей что-то говорить, глядя поверх её головы. Несколько раз он грубо встряхнул её. Затем быстрым шагом направился к дверям. Кейт, чей локоть он так и не отпустил, едва поспевала за ним. Впихнув её в двери, он подал руку чинно шествующей матери. Затем дверь захлопнулась. Рэчел не знала, что и думать. Она решила обо всём поговорить с самой Кейт, потому что подсмотренная сцена ей совершенно не понравилась.
Однако застать Кейт одну у неё не получалось. Та всегда выходила в сопровождении – мужа, служанки, свекрови. И каждый раз у неё были поникшие плечи и опущенная голова.
В конце концов, Рэчел решила как будто случайно столкнуться с ней, чтобы дать ей понять, что она не одна.
Подгадав момент, когда Кейт вышла в сопровождении уже знакомой Рэчел неразговорчивой и хмурой служанки, что позабавила её своей ревностью, когда девушка ждала нарубленную вязанку поленьев, и вышла им навстречу.
- Добрый день, сударыня! – оживлённо поприветствовала она мрачную женщину. – Какой погожий денёк! Дрова вашего мужа оказались как нельзя кстати моим хозяйкам. Уж как они вас благодарили! Как благодарили! А то без мужской руки весь дом разваливается. Да вы сами поглядите. – Она махнула рукой в сторону своего дома.
Но суровая служанка даже не остановилась, продолжая идти вперёд. Кейт замедлила было шаг, но женщина, злобно зыркнув на неё, буркнула: «Мы опаздываем» и потянула её за руку. Кейт закусила губу. Только её взгляд сказал Рэчел, что она узнана и понята.
Две женщины уже скрылись за поворотом, а Рэчел всё стояла, потрясённая внешностью Кейт. Она похудела ужасно, глаза ввалились и под ними залегли тени, лицо осунулось и побледнело до синевы, губы стали бледные, тонкие и искусанные. Что до выражения лица, то оно как всегда было замкнутым. Однако теперь эта замкнутость была мрачной, пугающей. Только быстрый, сверкнувший радостью взгляд говорил о том, что это прежняя Кейт, а не её тень. Но почему Кейт с ней не заговорила? Почему подчинялась прислуге? Что вообще творится в её жизни? Сам дом был как крепость: прислуга не разговаривала с посторонними, а просто так придти в дом не позволяли хозяева. «Ну прям как сокровища британской короны они охраняют или берегут Кейт, - думала Рэчел. – Что же они скрывают?».
Постоянно наблюдать за домом напротив Рэчел не могла, у неё была и своя работа. Однако после рождества, во время которого соседский дом был погружён в мрачное зловещее молчание, Рэчел заприметила, что Кейт стала выходить из дома в сопровождении своей мрачной служанки в одно и то же время, равно как и возвращаться. Однажды она проследила за таинственной парой. Кейт каждый день приходила в один и тот же особняк. Переговорив с прислугой, отличавшейся большим дружелюбием и словоохотливостью, она узнала, что Кейт – приходящая гувернантка сына хозяина дома, мистера Кобблера. Слово за слово, и она сдружилась с молоденькой служанкой, которая скучала в доме от отсутствия ровесников. Старая прислуга уже до тошноты надоела ей рассказами о своих болячках и предках, прежних добрых временах и нынешних распущенных нравах.
Изредка появляясь в этом доме в надежде застать и поговорить с Кейт, Рэчел постепенно узнала о хозяевах Чарли, молодой служанки, больше, чем в своё время знала о миссис Ярдли. Девушка очень не любила своего господина – тучного надменного человека, уверенного в своём превосходстве и неотразимости, за его пристрастие распускать руки. Досталось и хозяйке, истеричной особе, помешанной на своём сыне. О Кейт Чарли ничего определённого не смогла сказать – слишком недавно та попала в этот дом.
- И как же так получилось? – полюбопытствовала однажды Рэчел за чашкой холодного чая и чёрствого пирога.
- Муж её как-то договорился с хозяином. В клубе они одном, что ли, состоят.
- Её муж? Но ведь работает его жена. Разве не она должна выбирать себе хозяина?
- Да я вообще их не понимаю. Когда они оба пришли к мистеру Кобблеру, эта белая моль даже ни разу рта не раскрыла, как мне старуха Элен рассказывала. Она им чай носила и бренди. Так, представляешь, они даже чаю ей не дали. Посадили в угол, а сами о делах – о её делах! – говорили. А как она стала приходить с этой своей грымзой, то я вообще ничего не поняла. Молчит, когда сюда попадает. Уж как она мистера Джона учит, я вообще не знаю. Сначала я решила, что она задавака и брезгует нами. Ничуть! Я ей нарочно однажды вместо чаю кофе дала. Не возмутилась, не накричала. Выпила и поблагодарила. Пирожок мой похвалила. Хорошая леди. Только не поговоришь с ней. На лицо как глянешь – охота пропадает. А сама всё куда-то глядит. А о чём думает – неясно. Вот муженёк её – под стать нашему хозяину. Нас за людей не считает. А взгляд такой – брр! Как дохлой рыбе в глаза смотришь. И как она с таким живёт?
Чарли ещё долго предавалась рассуждениям о характерах людей, о мужской самоуверенности и подлости, но о Кейт она больше ничего не сказала. Но узнанного Рэчел хватило, чтобы тревожиться за Кейт ещё больше.
Глава сорок третья
В один из дней Рэчел заметила, что Кейт вышла из дома одна, без своего цербера в капоре. Переделав быстро свою работу, Рэчел поспешила к особняку и успела как раз, когда Кейт уже выходила, закончив обучение.
Нагнав её, она тронула её за руку и вздрогнула от возгласа Кейт.
- Мисс Кейт! Это я, Рэчел, - испуганно сказала она, наблюдая за странной реакцией Кейт. Та потирала руку, которой коснулась Рэчел, и озиралась по сторонам.
- Ты меня напугала, Рэчел, - наконец сказала она с печальной улыбкой на бледных губах.
- Я же не привидение, что бы вы так вскричали.
- Это от неожиданности, - смутилась Кейт. – Как ты поживаешь? Как Патрик?
- Патрик и его хозяин весной вернутся в Лондон. А осенью мы, наверно, свадьбу сыграем.
- Я рада за тебя, - тепло сказала Кейт. Однако глаза её оставались печальны. – Прошу тебя только об одном – не торопись. Узнай своего будущего мужа до свадьбы.
- Вы так говорите потому, что сами несчастны в браке? – пристально глядя на Кейт, спросила Рэчел.
- У меня всё хорошо, - ровно сказала Кейт. Её лицо снова стало непроницаемым. – Когда меня выгнала миссис Ярдли, мне пришлось принять предложение мистера Ментрэпа. – Она хотела ещё что-то добавить, но промолчала.
- И как вы живёте, мисс? Похудели, побледнели, из дому только под конвоем и выходите. А рождество? Я тогда видела, как вы приехали. Ваш муж обращается с вами, как с собакой. Мисс, уходите от него. Вдвоём мы сможем заработать. – Говоря это, Рэчел положила ладонь на руку Кейт. Та сдержала крик, но сильно побледнела и закусила губу. – Что такое?
- Ничего, - сказала Кейт, отнимая руку. – У меня всё хорошо. А уйти я не могу. И к тому же, как ты себе представляешь нашу жизнь вдвоём? Неприлично уходить от мужа. Нас просто не станут принимать в хороших домах. И как бы мы ни были хороши, но мы просто умрём с голоду.
- А мы уедем из Лондона. Люди везде живут. – Она снова прикоснулась к руке Кейт в надежде её убедить. Но та снова побледнела и закусила губу. – Да что с вами такое? – вскричала Рэчел. – Он вас бьёт, что ли?
Она сказала это не всерьёз, но, увидев, как побледнело лицо Кейт, хотя дальше бледнеть было невозможно, как она промолчала, плотно сжав губы, и как прикрыла глаза, Рэчел испугалась.
- Он вас… бьёт? – Кейт молчала. – Он, джентльмен, бьёт вас, леди, свою жену?
Кейт молчала. Потом, овладев собой, она безжизненным голосом произнесла:
- Мне пора домой. Меня ждут к обеду.
И, попрощавшись с Рэчел, она медленно пошла в сторону дома. Остолбеневшая, та смотрела ей вслед. И это её храбрая мисс Кейт, в одиночку противостоявшая трём пьяным мужикам на вечерней дороге? Это та Кейт, которая отправила в нокаут похотливого борова в Плимуте? Та Кейт, что, переодевшись мальчиком, ездила по утрам с её братом учиться стрелять за город? Та Кейт, что в одиночку добралась из Плимута в Лондон? Рэчел ничего не понимала. Перед ней была совершенно другая женщина. Даже не женщина – тень прежней Кейт. Рэчел тут же решила обо всём написать Патрику и рассказать Джеку.
Джек был категоричен:
- Чтобы они там ни делали с нашей мисс, ей это явно не на пользу. Я бы дал по роже её мужу. Да, боюсь, судья примет его сторону. Ты говорила, был какой-то лорд, который в ней участие принимал? Может, ему написать? Джентльмен лучше договорится с джентльменом.
- Её муж не джентльмен, - уверенно сказала Рэчел. – Мужчина, который бьёт жену, джентльменом быть не может. А сэру Шелтеру я не знаю, стоит ли писать: они тогда так холодно расстались.
- Да уж, та ещё штучка, твоя мисс Кейт.
- Да и сам сэр Шелтер был хорош.
Брат и сестра тогда чуть не поругались. Но так и не решили, писать ли сэру Шелтеру.
Глава сорок четвёртая
Недели проходили за неделями. Кейт приходила в особняк учить мальчика, которого осенью отправляли в закрытую школу. Рэчел продолжала наблюдать за её домом и навещать Чарли. Не раз она видела напыщенного хозяина дома, раздувавшегося от собственной значимости. Это был мужчина среднего возраста и среднего роста, с узким лбом, прямыми густыми чёрными волосами и маленькими глазками. Его крупный нос разделяла ямочка на самом конце, а странный подбородок не имел волос, хотя мужчина давно вышел из подросткового возраста. Само лицо было румяным и пухлым. На его толстых пальцах постоянно были тяжёлые золотые перстни по несколько штук, которыми он поигрывал то ли, чтобы показать их блеск, то ли, чтобы привлечь к себе внимание. На его брюшке неизменно болталась массивная золотая цепочка, скрывавшаяся в жилетном кармане с не менее массивными золотыми часами. Заканчивало его описание неизменная сигара во рту с толстыми сладострастными губами, которую он никогда не курил.
Однажды, когда его сын внезапно заболел, и пришедшей Кейт было объявлено, что на сегодня занятия отменяются, Рэчел стала невольной свидетельницей некрасивой сцены. Кейт в это время собирала свои нехитрые вещи в холле, как её остановил хозяин дома. Возлагая длань на голову Кейт, как главный патриарх, он возвестил:
- Ты должна быть мне благодарна, что я дал тебе работу. Ведь как женщина ты полное ничтожество. И твоя обязанность – хорошо служить мне и угождать мужу. Сейчас ты на службе. И поэтому сегодня она должна заключаться в том, чтобы я был доволен. Сейчас я пойду в свою спальню, а ты через некоторое время последуешь за мной.
Словно так и должно быть, он развернулся и степенно пошёл к двери холла, неся впереди своё брюшко, покручивая сигару у рта и сверкая перстнями.
- Нет, - твёрдо сказала Кейт. Её слова прозвучали для Рэчел как удар хлыстом.
Мужчина обернулся в дверях.
- Что ты сказала?
- Я сказала нет, сэр, - негромко, но твёрдо повторила Кейт, не поднимая глаз.
Мистер Кобблер подошёл к ней и взял за подбородок, приподнимая её голову.
- Женщина должна повиноваться мужчине, - наставительно и важно произнёс он. – И если ты мне повинуешься…
- Ваша милость забывает, - произнесла Кейт, не поднимая глаз, - что я гувернантка в этом доме, а не ваша рабыня. Кстати, ведь это не ваш дом, а вашей жены.
Она помолчала, не поднимая глаз.
- И её матери, - добавила она.
- Милочка, - Мужчина положил ей руку на плечо и слегка нагнулся к её лицу. – С такой внешностью, как у тебя, ты скоро останешься не нужной даже своему мужу, одинокой старухой, пока тебя не похоронят. Так что, прими с благодарностью то, что джентльмен, вроде меня, оказывает тебе честь лишний раз взглянуть на тебя. Для тебя должно быть просто несказанным счастьем моё предложение.
Кейт подняла на него глаза. Слушая его, она начала потихоньку закипать. Жизнь с мужем и без того поколебала её уверенность в себе и основательно расшатала нервы. Но, слушая этого напыщенного, самоуверенного сластолюбца, в душе Кейт начал рождаться протест, который был давно там похоронен, как ей казалось. В глазах Кейт сверкнула молния. Наблюдавшая Рэчел вздрогнула: если бы взгляд мог убивать, то не только от мистера Кобблера, но и от той половины дома, где они стояли, не осталось бы и пепла. Лицо Кейт было спокойно, когда она сложила губы в презрительную улыбку и произнесла:
- Сэр, я лучше соглашусь добровольно в одной сорочке быть повешенной в центре города на всеобщее обозрение, чем позволю такому самовлюблённому, самодовольному и бесстыжему человеку, как вы, затащить меня в постель.
Последние слова она произнесла, словно щёлкнула кнутом. Рэчел мысленно зааплодировала ей. А Кейт, опустив глаза, сделала книксен, произнесла еле слышно «С вашего позволения, сэр» и вышла за дверь. Мистер Кобблер скрипнул зубами и, жёстко улыбнувшись, сказал:
- Ну, ладно. Посмотрим.
Рэчел похолодела. Быстро подхватив свой плащ, она выскользнула через чёрный ход и побежала искать Кейт.
Через несколько минут она нагнала её, яростно шагавшую к дому.
- Как он мог? – без предисловий начала она, не удивляясь появлению Рэчел, как будто та всё время была рядом с ней. Видимо, она была настолько в гневе, что не отдавала себе отчёта в том, что Рэчел за ней следит. – Как они все могут? Неужели в мире не осталось людей, которые в женщине не видят игрушку для своих страстей или выгодный товар? Неужели нет мужчин, которым похоть не застилает все остальные чувства? Куда делось преклонение или хотя бы уважение перед женщиной? – Кейт была в ярости. Она чуть не кричала.
- А ваш муж? – опасливо вставила Рэчел, внутренне ликуя, что Кейт пришла в себя.
- Муж? – вскричала Кейт. Она резко остановилась и помрачнела. – Муж, - упавшим голосом повторила она. – Это чудовище, а не человек. Знаешь, я сейчас беременна. Но его даже это не останавливает, когда он… - Кейт опустила голову и тяжело вздохнула.
- Когда он – что? – осторожно спросила Рэчел.
- Ничего. – Кейт снова замкнулась. – Всё хорошо.
- Мисс, не обманывайте сами себя. – Рэчел прямо посмотрела Кейт в глаза. – Ваша семейная жизнь – это ад. А вы даже мне не хотите ничего говорить.
- А какой смысл? Ни ты, ни я, ни мы обе вместе ничего не можем сделать, - Кейт опустила голову. – Я не знаю, сколько смогу выдержать. Но это моё наказание.
- Наказание? За что? – Рэчел даже руками всплеснула.
- Я поддалась искушению, когда должна была устоять. Я бросила свою тётю, когда должна была её спасти. Я бросила Тома, когда должна была быть в суде. Я виновата в том, что девушки пансиона миссис Ярдли продолжают быть игрушками, когда я должна была воспитать в них иное. Я виновна. И мой муж – моя кара.
Рэчел онемела, потрясённая. А Кейт, обойдя её, направилась к дому. Нет, невозможная женщина! Она бы ещё себе казнь Людовика XVI или Карла I приписала! Раньше за ней Рэчел не замечала стремления взять на себя все грехи человечества. Кейт была разумной женщиной, трезво оценивавшей своё положение в мире и понимала, что весь этот мир изменить нельзя. Что же с ней делают в её доме, что она начала считать по-иному?
Глава сорок пятая
Вечером против обыкновения Рэчел не ушла спать в своё привычное время. Она задумчиво наблюдала за домом напротив, пытаясь рассмотреть в обращённых к ней тёмных окнах хоть что-то. Тишина стояла гробовая. Звезды мерцали в туманном небе, тучи набегали на серп луны. Газовые фонари отбрасывали причудливые тени на пустые улицы. Всё было тихо, сумрачно, холодно и спокойно. Лёгкие заморозки сковывали лужи, ветер качал голые ветки деревьев.
Около полуночи к дому подъехала карета. Из неё вышел степенный пожилой человек с саквояжем. Долгое время ничего не происходило, только в тёмных окнах изредка мелькал свет свечи.
Наконец входная дверь открылась, и из неё вывели под руки едва стоявшую на ногах женщину. Рэчел присмотрелась, но узнать Кейт в этом закутанном куле можно было с трудом. Однако Рэчел знала, что другой дамы такого роста и комплекции в доме нет. Вся женская прислуга была выше ростом или полнее. Рэчел опрометью бросилась вон. Около садовой решётки соседнего дома уже стояло два-три загулявших зеваки.
- Что случилось? – спрашивала она. Ей вяло отвечали, но никто толком ничего не знал.
Наконец в дверях показался рассерженный пожилой господин. В нём Рэчел признала врача, который частенько навещал её нынешнюю хозяйку, страдавшую больше ипохондрией, чем каким-то действительным заболеванием. Попивая чай и прикусывая кексами, собственноручно испечёнными хозяйкой, тот развлекал её сплетнями о соседях, историями своих пациентов и рассказами, услышанными от завсегдатаев клубов, в которые он сам был вхож. Видимо, хозяйке Рэчел были нужны эти посиделки больше, чем лекарства врача. Хоть и приходилось за них раскошеливаться.
Вышедший врач возмущённо говорил человеку, следовавшему за ним, в гневе потрясая саквояжем:
- Я забираю эту женщину! Ей нужна квалифицированная помощь, а не услуги нерадивой служанки. В моей лечебнице ей будет гораздо лучше, чем дома. И, сударь. – Он остановился у кареты, где сидела Кейт, препровождённая туда угрюмыми слугами, с которыми Рэчел уже успела познакомиться. Мистер Ментрэп с непроницаемым лицом следовал за ним в сорочке и штанах, наспех заправленных в сапоги. – Если вы не прекратите так вести себя со своей женой, я буду вынужден обратиться в полицию.
- Вы незаконно, без моего согласия забрали у меня жену и смеете грозить мне полицией? – холодно спросил мистер Ментрэп, придерживая ручку дверцы кареты. – Глядите, как бы я сам не обратился в полицию. Как воспитывать жену – я решу сам: я её муж. Не вмешивайтесь в семейные дела, сэр.
Врач в сердцах захлопнул дверцу, ничего не ответив. Карета уехала. Мистер Ментрэп, одарив зевак надменным и презрительным взглядом, ушёл, хлопнув дверью. Его слуги ушли ещё раньше, повинуясь его царственному жесту.
Рэчел решила некоторое время постоять и послушать, кутаясь в наспех прихваченную шаль. Однако среди зевак обсуждался только внешний вид бледной женщины и заносчивость её мужа. Выдвигались самые фантастические предположения по поводу слов врача о полиции. Рэчел слушала сплетни про обитателей этого дома – глупые, скандальные и просто лживые. Но правды она так и не узнала.
Утром осторожные расспросы соседей ничего не дали. Где находится больница врача Рэчел не знала. Она не знала, что ей делать. И это приводило её в отчаяние, смешенное с бешенством.
Глава сорок шестая
Долгое время после ночной сцены она не видела Кейт. Встревожившись, она переговорила с врачом, который в очередной раз посетил её хозяйку, о госпоже из дома напротив.
- Бедная женщина, - вздохнул врач, протирая очки в золотой оправе. – Она потеряла ребёнка.
- Господи боже! Почему? – всплеснула руками хозяйка. – Хотя, она такая бледненькая и хрупкая…
- Не в этом дело, сударыня. Она потеряла ребёнка, - врач помолчал, - потому что её жестоко избил муж.
Рэчел уронила поднос с булочками, которые подавала к чаю.
- Избил? – воскликнула она.
- Да, мисс. - Врач повернулся к ней. – Кроме того, я обнаружил застарелые переломы и синяки на её теле. Женщину регулярно били палкой. Она очень истощена, не говоря о том, что её нервы в полном расстройстве.
Женщины остолбенели. Племянница хозяйки быстрее пришла в себя.
- Видите, тётушка, как я была права, отказываясь от брака с этим человеком. Сейчас бы вы меня навещали в лечебнице.
- Какой ужас! – причитала пожилая дама. – Но почему же эта несчастная не обратилась в полицию?
- Она говорит, что обращалась, - вздохнул врач. – Но там ей ответили, что это семейное дело. И что джентльмен не может избивать свою жену так жестоко, миссис клевещет. Миссис Ментрэп советовалась с адвокатом. Тот ей цинично ответил, что муж вправе бить плохую жену, если иначе никак. Вот когда он начнёт избивать её чаще, чем прописано в законе или тем, чем в законе не указано, а паче чаяния он её убьёт, тогда его можно привлечь. Его совет был один: быть хорошей женой, соответствующей требованиям своего мужа.
Воцарилось молчание.
- Бедная женщина, - вздохнула пожилая хозяйка, поднося чашку к губам.
Провожая врача к выходу, Рэчел расспросила его, где ей найти Кейт и можно ли её сейчас навестить. Врач подробно описал, как добраться до его лечебницы и даже дал письменную рекомендацию для сестёр милосердия, чтобы они пропустили Рэчел тогда, когда они придёт.
Посещение Кейт оставило у Рэчел гнетущее впечатление. Молодая женщина была замкнута и мало разговорчива, совсем как прислуга в её доме. Только когда Рэчел затронула тему выкидыша, на лице Кейт прорезались эмоции. Она явно страдала и пала духом от бессилия что-то изменить. Но и тогда она не стала откровеннее со своей подругой. Видимо, привыкшая не доверять никому, она не доверяла и той, которая принимала в ней искреннее участие. Рэчел злилась на упрямство Кейт, за её гордость и ненужную покорность. Злилась, но ничего не могла поделать.
Глава сорок седьмая
Осень закончилась, прошло очередное рождество, которое Кейт провела в лечебнице врача в компании одной Рэчел. Муж и свекровь не сочли нужным даже раз навестить её.
Наступила весна. Кейт пришлось вернуться в дом мужа и выходить из него снова в сопровождении хмурой служанки, направляясь в очередной особняк, где её муж нашёл ей работу на ближайшие недели. По ночам в окнах её дома Рэчел снова не видела никакого движения или света. Возможно, все события происходили в комнатах, обращённых в сад, а не на улицу. Но Рэчел этого видеть не могла. Кареты по-прежнему не приезжали, гости не приходили.
Ближе к маю, когда Лондон заканчивал свой весенний сезон и разъезжался по поместьям, курортам и заграничным путешествиям, Рэчел дождалась наконец своего Патрика, который в связи с долгим нахождением вдали от неё, не охладел к ней, а наоборот мечтал скорее её увидеть. Дождалась она от него и пылкого признания в любви и предложения замужества, которое предполагала ещё полгода назад. Присутствовать на венчании у Кейт не получилось, поскольку она была вынуждена учить очередных детей знакомого своего мужа.
На этот раз семейство состояло из рослой, худой, как сушёная вобла хозяйки, мелкого хозяина, выглядевшего как сценический плут, и их детей – старшей дочери, которая должна была вот-вот выйти замуж, и младшего сына – болезненного и тихого ребёнка, который привязался к Кейт как собачка. Заботой миссис Споилед был небольшой сад за домом, где она маниакально выращивала различные цветы, вкладывая в них столько души и времени, сколько должна была бы посвящать детям. Почти сразу из намёков прислуги Кейт поняла, что дети – не хозяйки, а её мужа, которых она по каким-то соображениям согласилась признать. Это было её бичом, поскольку она не могла иметь детей вовсе, в результате чего, если бы не её бесплодие, она могла бы надеяться, если не на любовь мужа, то хотя бы на его внимание. Вышедшая замуж по расчёту, она не оправдала вложенных в неё денег, и поэтому её муж, который, несмотря на свою неказистую наружность и рост, отнюдь не страдал отсутствием темперамента, искал на стороне то, чего не могла ему дать его излишне прагматичная жена, впавшая в религию на склоне лет, потеряв надежду найти любовника, благодаря своему деспотичному характеру, которому, казалось, не было предела. Нанимая Кейт в качестве гувернантки своего пасынка, она попутно обязала её следить за нравственностью своей падчерицы, которая, как ей казалось, не пылала радостью соединить себя с указанным ей женихом, проявляя неуместную склонность к какому-то нищему клерку. Кейт встречала в доме первого и в укромных уголках сада второго. Возлюбленный девушки был весьма угнетён потерей своей любви, но весьма трезво рассудил, что та будет счастливее в достатке, чем в его съёмной квартире и с его небольшим жалованием. Юная же невеста, которой льстило внимание и даже обожание молодого и красивого человека, судя по всему, была не так уж не против выйти замуж за богатого, но не слишком привлекательного и ко всему прочему далеко не юного жениха. Её протест был единственно связан с тем, что она не хотела подчиняться выбору мачехи. Кейт не поучала её, не упрекала за непостоянство. Она вообще предпочитала не вмешиваться, имея за плечами собственный отрицательный опыт семейной жизни.
Глава сорок восьмая
Когда время её работы подходило к концу, ученик Кейт должен был отправиться в деревню набраться сил перед новым учебным годом в закрытой школе, а его сестра вместе с мачехой, занятые предсвадебными хлопотами, предпочитали не общаться между собой, Кейт было разрешено попрощаться со своими подопечными. Что в приказной форме и было сообщено ей суровой миссис Споилед.
Расставание с мальчиком рвало сердце Кейт, поскольку, как она не крепилась, она всё же привязалась к этому несчастному ребёнку, от которого только и требовали, что отличных результатов, не давая взамен любви. Мачеха к нему была строга и нетерпима, потому что он не её сын. Отцу до него не было дела, поскольку он был занят собственными развлечениями. А родная сестра была просто себялюбивым циником, что вполне понятно, при таких родителях и их воспитании.
Утирая невольные слезы, Кейт направилась в комнату девушки.
- А-а, Кейт, вот и вы! – воскликнула девушка, оторвавшись от зеркала, лишь только дверь открылась. – Что же вы так долго?
- Прощалась с вашим братом, мисс, - тихо сказала Кейт.
- Ничего. Он обещал писать вам, - небрежно проронила девушка и подошла к окну. Она помолчала, теребя занавеску. – Ну вот, Кейт. Что вы скажете? Я совсем скоро выхожу замуж. Вы ничего не хотите мне сказать?
- Что я могу сказать вам, мисс? Ваши родители лучше знают, кого выбрать вам в мужья.
- Но вы же знаете, что я люблю Стивена!
- Я знаю так же, что ваши родители не примут его.
- Родители! Это моя мачеха не примет его. Старая карга, она даже не знает, что такое настоящая любовь!
Кейт невесело усмехнулась. Если в её жизни и была настоящая любовь, то ничего кроме боли, она ей не принесла.
- Не говорите так, - всё же сказала она. – Ведь она вас воспитывает с рождения. И хочет вам только добра.
- Бросьте, Кейт, - отмахнулась девушка, отходя от окна. – Этой сказкой я тешилась в детстве. Добра! Это себе она хочет добра. Полный дом, полные сундуки, чтобы заткнуть блеском золота глотки тем, кто будет говорить ей о том, что она бесплодна. Да своей ханжеской заботой и лицемерным попечением о моём благе себе выстелить дорогу в рай. Вы бы слышали, как они ворковали с преподобным о греховности плоти и суетности желаний! Слушать было противно!
- Но ведь мистер Уайт любит вас.
- Мистера Уайта прельщает моя неискушённость и невинность. – Кейт вздрогнула. Перед её глазами промчался бубличный дом в Плимуте и кабинет миссис Ярдли. – Моя детская непосредственность и неотёсанность.
Она помолчала и села на софу.
- Послушайте, Кейт, а что будет, если я вдруг скажу ему, что жду ребёнка от другого?
Кейт невесело улыбнулась.
- Ничего не будет. Насколько я успела узнать мистера Уайта, он передаст эту новость вашей мачехе. А уж она найдёт способ упрятать вас в монастырь, как поступали в Средневековье с неугодными дочерьми. Если бы было за что, то это было бы не так обидно. А за просто так, отмаливать несуществующие грехи… Вы подумайте, мисс, что лучше: быть в блеске богатств и развлечений или заключённой в четырёх стенах ни за что?
Девушка задумалась, поигрывая туфелькой на своей ножке.
- Пожалуй, вы правы. Хорошо, что вы не лицемерите, как моя горничная. Ненавижу её! Но только этот старик обязан знать, что я выхожу за него вовсе не от большой любви. Я всё равно люблю Стивена.
- Сердцу не прикажешь, мисс. Может, хоть это мистер Уайт поймёт.
- Да, но, боюсь, этого не поймёт Стивен, - вздохнула девушка.
- Не беспокойтесь, мисс. Я с ним говорила. Его сердце разбито, но он желает вам счастья.
- Вы с ним говорили? Когда?
- Вчера. Он уже несколько раз хотел придти к вашему батюшке с предложением. Но я его отговорила. Ведь ваша мачеха…
- Моя мачеха ослеплена деньгами мистера Уайта. Но, во всяком случае, если я выйду замуж за старика, то Стивен может быть моим любовником. Ведь общество не против наличия любовников у знатной дамы.
- Может и так. Но мистер Стивен любит вас. Возможно, ему эта идея придётся не по вкусу.
- Что ж, я знаю, что тогда делать.
- Что же именно, мисс?
- Этого я вам не скажу.
- Как хотите, мисс. Но будьте осторожны.
- Не беспокойтесь. Я знаю, что делаю.
Она помолчала.
- Мы с вами так недолго были вместе, - произнесла девушка, подходя. – Но вы стали мне как подруга. Прощайте. Ведь мы не увидимся больше. После свадьбы я переезжаю в дом своего мужа. А вы? Вы, наверно, найдёте другую работу. Прощайте.
- Лучше до свидания, мисс. Кто знает, как пойдёт жизнь.
Девушки обнялись, и Кейт вышла из комнаты, оставив свою подопечную блаженно улыбаться чему-то у окна.
- Она решительная девушка, - думала Кейт, сходя вниз. – Только ей не хватает мягкости и склонности к компромиссам. Если бы она была умнее, она бы давно вышла замуж за своего Стивена. И, насколько я её узнала, мистеру Уайту нелегко придётся с молодой женой. Хорошо, что я сегодня с ними прощаюсь. Ещё немного, и я не сдержусь, и меня просто выкинут от сюда со скандалом. А скандальные гувернантки никому не нужны. Это вредит репутации. Однако, пора попрощаться с хозяйкой.
Глава сорок девятая
Исполненная сомнений, Кейт пошла искать свою грозную хозяйку. Заверив её, что её дочь преисполнена чувства долга и в данный момент думает со всей серьёзностью о замужестве. Что было не такой уж неправдой.
Хозяйка серьёзно качала головой, изрекая прописные истины. На намёк Кейт о расчёте, она недовольно поджала губы и решительным шагом прошествовала в кабинет мужа, где твёрдым, почти мужским почерком набросала насколько строк. Протянув бумаги, она произнесла:
- Я бы могла направить вас к своей сестре. Но, боюсь, что у неё нет детей. Поэтому с моей рекомендацией вы можете делать, что вам захочется.
- Вы бы не могли мне посоветовать кого-нибудь?
- Я вам не газета объявлений! – вскипела хозяйка. – Ищите сами! А ещё лучше – озадачьте вашего мужа, если у самой ума нет. Скажите спасибо, что я заплатила вам! Идите!
Кейт хотела было что-то ответить, но, сжав губы и руки с бумагами, направилась к себе.
Не успела она собрать свои вещи, как на пороге классной комнаты вырос хозяин дома.
- Дорогая Кейт, я слышал, вы нас покидаете?
- Сударь, если вы хотите мне что-то сказать, делайте это быстрее: ваша жена не оглохла и не ослепла, и в данный момент находится в доме.
- А-а, вы беспокоитесь обо мне. Значит я вам не слишком безразличен. Не так ли? – вкрадчиво говорил мистер Споилед, придвигаясь к Кейт.
- Сэр, я гувернантка. И о моих чувствах речи быть не может. Теперь извольте выйти. У меня ещё не все вещи собраны. А мне бы хотелось попасть домой до темна.
- Прекрасно, козочка моя. Я помогу тебе.
Он смахнул с рабочего стола Кейт безделушки, что там находились: мелки, карандаши, бумаги, кисточки и прочее, и подтолкнул к нему Кейт. Та, уперевшись руками, осталась стоять перед ним лицом к лицу. Проделав это, великолепный джентльмен метнулся закрыть дверь.
- Ну что же ты? – облизнулся он, дрожащими руками развязывая шейный платок.
- Сэр?
- Я так долго ждал этого момента, - говорил он, подходя. – А с завтрашнего дня я тебя больше не увижу.
- Насколько я вас знаю, - сказала Кейт, отходя от стола. – вас всегда привлекали другие женщины.
- О, это была ошибка. Я всегда ошибался, - повторял хозяин, расстёгивая сюртук. – Даже, когда женился. С тех пор, как я увидел тебя, я понял: мне всю жизнь недоставало такой женщины, как ты.
- Поэтому вы всё время преследовали меня, - Кейт медленно отступала, пока не оказалась у столика с кувшином воды.
- Я мечтал о тебе, когда спал в объятиях шлюх. Я всегда хотел только тебя, моя рыбка. – Хозяин наконец справился с сюртуком и отшвырнул его в сторону. Сюртук приземлился у двери. – Я долго ждал. Теперь я хочу получить то, что ждал. - И он шагнул к ней.
Кейт схватила кувшин и обрушила его содержимое на голову распалившемуся мужчине, молясь, чтобы тот не был пуст. От неожиданности мужчина остановился, отирая рукавом лицо, что дало девушке время увернуться от его рук. Но хозяин оказался проворнее: он схватил Кейт и швырнул её на расчищенный стол.
- Девочка с темпераментом, - бормотал он, шаря у неё под юбкой. – Это я обожаю. Не то, что моя ханжа-жена.
Неожиданно дверь с громким стуком распахнулась, и на пороге, сверкая глазами, предстала хозяйка дома.
- Ну хватит! – вскричала она. Боровшиеся разом затихли. Кейт оттолкнула мужчину и встала, оправляя платье. Мужчина торопливо, дрожащими руками пытался застегнуть мокрую сорочку.
- Дорогая… - проблеял он.
- Бесстыжая девка! – не слушая его, кричала миссис Спойленд. – Вон от сюда!
- Но…
- Ни минуты под моей крышей! Убирайся, шлюха! Я сожалею, что дала тебе рекомендацию. А деньги – ты мне вернёшь обратно, мерзкая тварь!
- Интересно, почему я должна возвращать вам их? – Кейт гордо выпрямилась перед искажённым лицом миссис Споилед. – Может быть за то, что ваш похотливый супруг чуть не изнасиловал меня? Или за то, что, работая на вас столько времени, вы мне заплатили только половину, да и те собираетесь отобрать? А может за то, что, взявшись обучать вашего сына, вы меня обязали следить за нравственностью вашей дочери? У вас не дом, а большая каменная клетка, откуда даже ваши слуги хотят уйти. Я рада, что ухожу от вас. Я счастлива, что мне не придётся терпеть домогательств вашего мужа и вспышек вашего несправедливого гнева. Слава богу, я ещё сумею заработать и без вас.
- Конечно, сумеешь, шлюха, - прошипела взбешённая миссис Споилед. – Кто бы в этом сомневался! Я давно это подозревала. Только ты оказалась хитрее, дрянь.
- Если я и шлюха, что не так, то вы, уважаемая, не годитесь ни на что, - вспылила Кейт, не сдержавшись. – Не то, что рожать детей, даже воспитывать их.
Лицо миссис Споилед медленно наливалось краской. Кейт же, пока говорила, привела себя в порядок и уложила оставшиеся вещи.
- Твоё счастье, что мы больше не встретимся, - шипела побагровевшая хозяйка дома. – Мне было бы обидно об тебя руки марать, хромоногая дрянь. Однако, я знаю, как обезопасить от тебя приличные семьи. О тебе узнают в Лондоне, можешь не сомневаться. А теперь, чтобы через десять минут тебя тут не было!
Сказав это, она вышла, громко хлопнув дверью. Её муж исчез ещё раньше, прихватив свой сюртук.
- Что-то я сегодня разошлась, - бормотала Кейт, выходя. – Правильно мне говорила мать Элизабет: язык твой – враг твой. Но, увы, сегодня я не смогла сдержаться. Мой жуткий, проклятый брак… Всё время играть роль смиренной овцы, получая побои, незаслуженные попрёки, придирки, затрещины… Я не могу так больше. Прости, боже, что я сказала всё, что накопилось, - обратилась Кейт к крестику у себя на шее. – Помоги мне, боже. Не оставь меня.
Кейт перекрестилась и вышла ко входной двери.
- Когда уйдёт эта проститутка, - послышался зычный голос миссис Споилед, - заприте все двери покрепче. Лошадей ей не давать, пусть добирается, как хочет.
- Ах ты, старая паршивица, - невольно улыбнулась Кейт. – Я к тебе пешком всё время приходила и уходила. Ты мне ни разу даже шиллинга на кэб не давала.
Кейт помолчала, шагая в наступающих сумерках.
- Ничего. Пустое. Пусть тешит свою святость. Господь воздаст ей за её лицемерие. А я же её прощаю, - произнесла вслух Кейт, глядя на темнеющее небо. И, сжав в руках саквояж, она быстрее направилась в сторону своего дома.
Глава пятидесятая
Едва она переступила порог своего дома, как перед ней мрачной тенью вырос её муж со сложенными на груди руками. Глядя поверх головы Кейт, он брезгливо произнёс:
- Ты сегодня задержалась. А ты знаешь, что я не терплю неточности и самовольства.
Видимо Кейт была основательно выбита из колеи своей семейной жизнью и сегодняшним происшествием, но вместо того, чтобы промолчать, как она делала раньше, чтобы избежать жестоких побоев, в ней что-то сломалось, и она, глядя в пол, смело сказала, вкладывая в свою фразу весь свой забытый сарказм и иронию:
- Ваш добрый друг был настолько опечален нашим расставанием, что хотел проститься приватно. Да так пылко, что пришлось вмешаться его жене.
Ноздри мистера Ментрэпа затрепетали. Он грубо схватил Кейт за руку и потащил в гостиную. Там он швырнул её на стул так, что Кейт больно ударилась затылком о высокую жёсткую спинку.
- Ты снова кокетничала и строила глазки посторонним мужчинам? – прошипел он ей в лицо, буравя её своими светлыми пугающими глазками. Его рука пребольно сжимала её плечо.
- Куда уж мне, - невесело усмехнулась Кейт. – Я же хромоногое ничтожество. Потому каждый мужчина считает, что облагодетельствует меня, залезая мне под юбку.
Мистер Ментрэп резко отпустил её плечо и с размаху ударил её по щеке. Голова Кейт дёрнулась, снова ударившись о спинку стула.
- Как правильно поступают на Востоке последователи неверных еретиков и подлых язычников, закрывая своих женщин тряпкой с ног до головы, - холодно сказал мистер Ментрэп, брезгливо глядя на Кейт. – Там женщина знает своё место и не перечит мужу.
- Да разве я вам когда перечила? – презрительно спросила Кейт, потирая пострадавшую щёку. Она встала, чтобы пойти переодеться.
- Сидеть! – рявкнул мистер Ментрэп, и с силой толкнул Кейт обратно на стул. Она снова приложилась затылком. – Я с тобой ещё не закончил.
Он походил по комнате. Словно невзначай достал кочергу из камина.
- За всё то время, что ты здесь, - начал он, подходя, - Ты так ничему не научилась. Ты очень скверная жена – глупая, сварливая, непокорная, дерзкая. Видимо, я был слишком снисходителен, воспитывая тебя палкой. Пора попробовать что-то иное. – Он поиграл кочергой. – Ты покоришься. А не то…
- Что? – Кейт резко взглянула на него. Их глаза встретились. – Что – то? Вы меня ударите? Поколотите? Убьёте? – По мере её слов его лицо начало розоветь и искажаться от ярости. Она же начала медленно вставать. Её правая рука лежала на спинке стула, а левую она сжала в кулак. – Мы это уже проходили, не так ли? Что вы о себе мните? Вы, который придерживается морали, что с женщиной надо обращаться как со скотиной – бить и пороть? – Она прикоснулась к рукаву платья, где до сих пор носила нож. Но к мужу она его ни разу не применяла, опасаясь, что, поскольку он сильнее неё, то просто отберёт нож и зарежет её им. К тому же, она боялась зарезать его сама, если поддастся слепой ярости или безвыходному отчаянию. – Чего же вы ждёте? Это ваше любимое занятие! Да, вы сильнее меня. Одной рукой вы можете не только ударить меня, но и свернуть мне шею. Ну, давайте! За дело! Но знайте, вы меня довели до такого отчаяния, что просто так я себе свернуть шею не дам. Я буду защищаться по мере своих слабых сил. Да, да, улыбайтесь, кривите губы, - заметила она, увидев его презрительную ухмылку. – Теперь вам не удастся меня легко к чему-то принудить. И просто так вам меня не испугать – я уже достигла дна того страха, что должна была бы испытать. Даже смерть не страшна после жизни с вами. А пытки? Какие бы вы ни выдумали – я уже не испугаюсь их. – Она помолчала. Потом стала медленно подходить к нему. – А что, если я сподвигну женщин мира на другую мораль? Что с мужчиной надо поступать, как с упрямыми ослами, волами, быками? Если я отхожу вас этой вот кочергой по спине? Что вы на это скажете?
Она с силой вырвала у него из рук кочергу, некоторое время подержала её в руках, глядя в холодные глаза мужа. Затем отшвырнула её, не глядя.
- Что же вы тогда скажете? – тихо и зло сказала она.
Они стояли друг против друга, как борцы на ринге.
Наконец мистер Ментрэп отошёл на шаг и холодно оглядел её с ног до головы.
- Я действительно недостаточно учил и воспитывал тебя. – Презрения в его глазах не было. Только безмерная скука и холод. – Ничего. Я придумаю что-то ещё.
Некоторое время он просто смотрел на неё. Затем резко схватил за волосы и откинул её голову назад так, что хрустнули позвонки. Вплотную приблизив своё лицо к её, он прошипел с сдавленной ненавистью:
- Ещё ни одна шлюха не смела мне говорить то, что сказала ты, и остаться безнаказанной. – Он встряхнул её голову. На глазах Кейт показались слёзы от боли. – Ты – самая упрямая из тех собак. Но и на тебя я найду управу. Надо чуть больше времени.
Он легко ударил её по горлу и отпустил волосы. Кейт закашлялась и схватилась за шею, судорожно вдыхая воздух. А мистер Ментрэп с силой ударил её в живот. Кейт согнулась. Тогда он сложенными в замок руками, ударил её по спине. Кейт упала. Он несколько раз пнул её под рёбра.
- И эта подстилка ещё посмела поднять на меня голос, - с безграничным презрением сказал он.
Затем ещё несколько раз он ударил её ногами, стараясь не задеть её лицо. Затем спокойно, без эмоций он вышел, плотно притворив дверь.
Кейт полежала немного, приходя в себя. Затем она встала, держась за бок, и медленно направилась к себе.
Глава пятьдесят первая
Лето Кейт провела в суровых скалах Шотландии в продуваемом ветром приморском деревенском доме. Ещё одно наказание мистера Ментрэпа: дом, не приспособленный для проживания леди, в котором не было прислуги, кроме хмурой женщины – цербера Кейт. Воду нужно было носить самой, как и хворост для камина. Скудную еду привозил мистер Ментрэп. Но готовить, как и убирать дом, приходилось Кейт. Поскольку Ханна только и делала, что сквозь зубы жаловалась на жизнь, сверкая глазами на Кейт. Её муж, которого Рэчел в своё время подрядила нарубить дров для камина, приезжал с мистером Ментрэпом, что было нечасто. За что Ханна ненавидела Кейт. Поскольку, иначе ей не надо было бы торчать на этом голом утёсе.
Первое время они не разговаривали друг с другом. Но потом одиночество, пиво и холодные ночи начали развязывать язык мрачной женщине. Общение их началось с того, что она огрызалась и бранилась с Кейт. Но по истечении полутора месяцев, когда Кейт предпочитала не обращать на её брань внимания и терпела побои наезжавшего мужа, холод потухшего очага, тяжёлую работу по уборке ветхого дома, который бы подошёл какой-нибудь крестьянке, и вошедшую у неё привычку жить впроголодь, Ханна стала реже грубить и начала даже помогать Кейт носить воду и убирать дом. Простая женщина, привыкшая к тому, что побои жены – естественная часть брака простолюдинов, она стала задаваться вопросом, чем же Кейт, безропотная молчаливая покорная жена, заслуживает от её хозяина такое жестокое отношение, не говоря уже о лицемерных поучениях, придирках и унижениях со стороны его матери. Ко всему прочему, муж Ханны, которому давно не нравилось поведение хозяина, говорил, что даже для деревенского пропойцы, что колотит свою жену часто просто так, мистер Ментрэп был бы чудовищем. Женщина привыкла считать, что её муж в её семье господь бог, и потому не оспаривала его слова, считая, что ему лучше знать. А, наблюдая за Кейт, её слепая вера в непогрешимость хозяина пошатнулась. Подругой, как Рэчел, Ханна для Кейт не стала, однако относиться к ней она стала иначе, помогая и жалея её. Кейт была благодарна даже такой малости.
Время проходило для неё даже лучше, чем она могла надеяться: свежий воздух, море, скалы, тяжёлая работа, которая не давала времени для чёрных мыслей, и, главное, отсутствие мужа благотворно сказывались на её нервах. Она даже собирала травы для примочек своей охранительницы, у которой от долгой тяжёлой работы болели суставы. Она прикладывала горячие камни к её пояснице, грела ноги в тёплых отварах. Словом, заботилась о женщине так, как даже подумать о том не мог её хозяин, не считая это нужным. Теперь уже самой женщине стало не нравиться поведение мужа Кейт. Однако в жизни самой Кейт это ничего не изменило.
Глава пятьдесят вторая
Наконец срок ссылки Кейт был закончен: пришла осень, и муж с большим трудом нашёл ей работу у некоего знатного человека – недавно вернувшегося в Лондон знакомого его друга. Его «близкий друг», миледи Сесил, чьих детей полагалось учить Кейт, была очень надменной дамой. Её дед был простым деревенским пастором, которому улыбнулась удача задурить голову дочери лорда. И хоть всей роднёй девушки это признали мезальянсом – деваться было некуда: девушка была единственной дочерью. Их старшему сыну тоже повезло: некий бездетный родственник был настолько добр, что не заставил долго ждать своей смерти и оставил после себя титул и небольшой капитал. Который юный лорд приумножил, женившись на дочке зажиточного торговца. Леди Сесил, их дочь, питая презрение к своим незнатным предкам, долго выбирала подходящего жениха, пока в почтенном возрасте 29 лет не женила на себе престарелого лорда с капиталом. Единственным недостатком жениха было наличие многочисленной родни. Но с этим прыткая девица справилась, родив счастливому папаше одного за другим двух сыновей. Правда, в свете ходили слухи, что ей в этом помог симпатичный кузен, что одно время крутился у её ног. Но миледи не обращала на это внимания. Престарелый муж всё не умирал, и миледи через некоторое время пришлось порадовать его рождением трёх дочерей: старших близнецов и младшей – писаной красавицы. Когда же миледи носила под сердцем ещё одного ребёнка, досадуя, что любимый муж никак не исполнит того, чего от него ждут – не умрёт в спокойной старости, тот наконец доставил ей такое удовольствие. В результате чего скорбящая вдова потеряла ребёнка. По истечении полагающегося времени вдова, сохранившая остатки красоты, стала показываться со своим кузеном, черты которого неуловимо проглядывали в детях его кузины. На нескромные намёки гадких сплетников та невозмутимо говорила о семейном сходстве, приводя в пример себя и своих сестёр.
Вот к этой заносчивой леди – близкой подруги знатного друга мистера Ментрэпа, и попала Кейт в услужение. Её попечению были поручены три дочери: две глупышки, склонные к жестоким шалостям, и самоуверенная эгоистка.
Кейт приходилось нелегко: сносить снобизм матери, уверенной в совершенствах своих дочерей, лень и каверзы учениц, да в придачу терпеть дома жестокое отношение мужа. С Рэчел она уже не встречалась – когда девушка вышла замуж за Патрика, она поступила в услужение к сэру Шелтеру, который ездил по свету, занятый как своими делами, так и в стремлении забыть Кейт. Последнее ему удавалось с большим трудом, поскольку Рэчел постоянно ему напоминала о её нелёгкой жизни. Зная только по слухам мистера Ментрэпа, сэр Шелтер считал, что Рэчел, всё же преувеличивает его жестокость.
Глава пятьдесят третья
По истечении года с небольшим сэр Шелтер получил приглашение от леди Сесил посетить её приём, где её дочери должны были демонстрировать свои таланты перед выходом в свет. Не добившись больших успехов в науках, Кейт, тем не менее привила им любовь к музыке, танцам и рисованию. Взбалмошным девицам и их матери большего и не было нужно, чтобы покорить избранное общество.
В день приёма сэр Шелтер посетил леди Сесил за час до назначенного времени. Точнее, он пришёл повидать своего друга, кузена леди Сесил, который на правах будущего мужа уже почитал этот дом своим и бывал там, когда ему заблагорассудится.
За обсуждением поездок сэра Шелтера и сплетен Лондона, прерываемых вставляемыми не к месту замечаниями миледи, занятой бесконечной вышивкой, которая ей совершенно не давалась, подошло время прихода гостей. Кейт как гувернантка должна была присутствовать при несомненном триумфе своих учениц. У неё не было иллюзий на этот счёт – она не считала, что всё пройдёт триумфально. И с большой радостью отказалась бы от этой обязанности, узнав, что среди гостей будет сэр Шелтер. Мельком увидев его в гостиной с миледи и её кузеном, сердце Кейт заныло, воспоминания обступили её. Но о её чувствах и желаниях никто не спрашивал. И, когда подошло время, она была призвана пред очи своей хозяйки. К тому времени она уже обрела своё хладнокровие и могла предстать перед сэром Шелтером, не бледнея. Сэр Шелтер, увидев её, был поражён её худобой и болезненной бледностью. В выражении лица он не заметил тех милых морщинок, что появляются, когда человек привык улыбаться. Кейт была холодна и спокойна, когда появилась перед своей хозяйкой и выслушала её последние наставления о своих ученицах. В конце ей было приказано привести их в большую гостиную. Кейт молча выслушала указания и повернулась, чтобы уйти. Очередные наказания её мужа ещё давали себя знать, поэтому делала она всё несколько медленнее, чем хотелось бы миледи.
- Поторапливайся, - нахмурилась миледи и подтолкнула Кейт в спину. Та, не ожидая этого, вскрикнула: синяки от палки, оставленные её мужем, ещё не зажили. Прихрамывая, она вышла.
Сэр Шелтер проводил глазами её поникшую фигурку.
- Что это с ней? – недоумённо спросил он.
- Неженка, лентяйка и белоручка, - презрительно ответила миледи. – Всё думает, что она леди. – Она пожала плечами.
Во время импровизированного концерта, данного юными барышнями, сэр Шелтер заметил, что Кейт выбрала самый тёмный и дальний угол в гостиной, поставив свой стул таким образом, чтобы рядом с ней никого не было. Время от времени она правила вязание миледи Сесил, которое той тоже не давалось. Но руки, так же познавшие палку мужа, быстро уставали, и тогда её взгляд обращался к столу с яствами, словно глазами она хотела съесть всё на нём. Сэр Шелтер был неприятно удивлён.
В перерыве между пением девиц и танцами сэр Шелтер заметил, что стул Кейт пуст. Отправившись бесцельно бродить по дому, он заметил приотворённую дверь одной из комнат в той части дома, где обретались слуги. Услышав плеск воды, он остановился. В щель была видна Кейт, которая, намочив платок, отирала шею и грудь через распахнутый ворот платья. Рукава были засучены, и на руках и шее лиловели пятна. Сэр Шелтер резко распахнул дверь. Кейт нервно дёрнулась. Теперь, когда она стояла перед ним, он заметил четыре лиловых пятна с левой стороны шеи и одно с правой, красные полосы на груди, одни бледнее, другие совсем свежие. Руки тоже были покрыты синяками всех цветов. Кейт торопливо прикрыла шею и грудь мокрым платком, который держала в руках.
- Кто это сделал? – сурово спросил сэр Шелтер, указывая на синяки. – Только не говорите, что сами. Вряд ли вы хотели себя задушить столь неудобным способом. Это муж?
Кейт молчала.
- Как вы можете это терпеть?
- Вы разве не знаете? – ехидно спросила Кейт. – По закону муж имеет право бить плохую жену. Вот если жена, которой такое обхождение надоест, его за это убьёт, её осудят за умышленное убийство и повесят. – Она помолчала. – Я терплю. Я много чего ещё терплю, о чём в приличном обществе не принято говорить, и что в полиции не считается преступлением. А терплю потому, что завишу. Да и, в конце концов, он прав. Я совершила столько плохого в жизни, что ежедневные побои и насилие – только расплата за это.
Сэр Шелтер помнил слова Рэчел про уничижение Кейт. Та поведала ему, когда однажды, забывшись, начала упрекать его.
- Вы сами не знаете, что говорите, - сказал сэр Шелтер, протянув руку к платку. Смутно знакомый рисунок и монограмма царапнули его память. – Я убью его, - мрачно сказал он.
- Ничего вы не сделаете, - спокойно сказала Кейт, вытираясь платком. – Едва вы только заикнётесь ему, поставите его в известность о том, что знаете, он забьёт меня до полусмерти. – Она равнодушно сложила платок и застегнула платье. – Это моя жизнь. У вас – ваша. Высокородный лорд не должен обращать внимание на какую-то гувернантку. У него гораздо важнее дела – развлекать своих столь же высокородных гостей. Уважаемые гости ни в коем случае не должны знать, что на свете вообще, а среди их знакомых в частности есть джентльмены, которые бьют своих жён, которые пинают их ногами так, что женщина теряет ребёнка, насилуют, когда им хочется или морят голодом, увозят в пустынную местность и бросают в деревянном срубе без средств к существованию. Такие джентльмены – плод истеричного воображения их жён, перечитавших пошлых романов от безделья. А таких джентльменов нет. Как нет ненормальных врачей, что любят красть женское бельё, или полицейских, которые любят избивать проституток Ист-Энда. А так – всё хорошо. И жизнь прекрасна. Надо только вылечить этих глупых женщин, чтобы перестали выдумывать.
Кейт говорила с холодной яростью. Она уже не могла сдерживаться. Её отношение к сэру Шелтеру, ненависть к мужу смешались в её душе. И тот, и другой были мужчинами. А мужчины до сих пор доставляли Кейт только унижение, позор, ужас и боль. Кейт хотела довериться сэру Шелтеру, попросить его защиты. Но как она могла? То, что он мужчина, что она с ним потеряла голову и девственность, останавливало её. А не захочет ли он использовать её так, как все мужчины до него? Ведь первый шаг с его стороны уже сделан. Пусть она и помогла ему.
А сэр Шелтер молчал и смотрел на это холодное, худое и бледное до синевы лицо с тенями под глазами, с синяками всех цветов радуги по всему телу. Ему хотелось схватить её за плечи и трясти до тех пор, пока с её лица не сойдёт эта замкнутость и отрешённость. Он хотел схватить её за плечи и прижать к себе, чтобы защитить от невзгод жизненных и более всего – от изверга-мужа.
- Мисс Кейт, - хрипло сказал он. – Вы не знаете, что говорите. Я не враг вам, я хочу помочь. – Он подошёл ближе и взял её за плечи. Кейт дёрнулась и закусила губу от боли. Она быстро отошла.
- Вы ничем не можете мне помочь, - холодно сказала она.
- Сэр Шелтер! – послышался голос леди Сесил. – Куда вы пропали?
- Идите, сэр, - сказала Кейт. – Вас ждут гости.
Звук шагов миледи подтвердил её слова. Сэр Шелтер хотел что-то сказать, но шелест накрахмаленных юбок миледи уже слышался в соседнем коридоре. Кейт вытолкнула сэра Шелтера за порог, быстро пробормотав: «Простите, сэр», и захлопнула дверь. Сэр Шелтер ткнулся лбом в закрытые створки и от бессилия ударил кулаком в стену рядом. Он оттолкнулся от стены и пошел навстречу миледи, искавшей своего загулявшего гостя.
Весь оставшийся вечер он уже не видел Кейт, которая, выполнив свои обязанности показать товар лицом, отправилась домой.
Глава пятьдесят четвёртая
Придя домой, Кейт столкнулась с холодным взглядом мужа, его презрением и безразличным, даже прохладным, как будто ему наскучило, ритуалом побоев, совершаемых так, чтобы сделать как можно больнее, но оставлять как можно меньше синяков на теле. Его мать тоже не осталась в стороне – попрёки, нравоучения и щипки, сопровождаемыми лицемерными сентенциями и цитатами из библии. Выдержав эту пытку, Кейт, поужинала скудным ужином и удалилась в свою спальню. Но спать ей не хотелось. Она вспоминала свой разговор с сэром Шелтером и то корила себя за несдержанность и досаду, что высказала ему, то мрачно размышляла, что будет, если он расскажет её мужу об их разговоре. Возможно, его рыцарское побуждение – всего лишь бравада, громкие слова, за которыми ничего не последует. А может сэр Шелтер действительно захочет выполнить свою угрозу. Тогда вообще неизвестно, чем дело кончится: кто до кого доберётся раньше – сэр Шелтер до мистера Ментрэпа или мистер Ментрэп до своей жены.
Ночью она ворочалась в кровати, не в силах заснуть от противоречивых мыслей и голода, ставшего для неё привычным. Кейт встала с постели, выпила воды, походила по комнате и остановилась у окна, глядя на звёздное небо. Почему-то её стали посещать мысли о том, что скоро всё изменится. Кейт удивилась себе. Куда, как и что должно было измениться? Но тревожное чувство не покидало её. Она потянулась за шалью, чтобы набросить на озябшие плечи, и вдруг услышала странные звуки со стороны гардеробной. Она подошла к двери, открыла её – звуки стали явственнее. Мужские стоны перемежались с женскими вздохами. Недоумевая, Кейт прошла через гардеробную и открыла дверь в спальню мужа, которая обычно была крепко заперта. Перед её глазами предстало фантасмагорическое зрелище: совершенно обнажённая миссис Ментрэп сидела спиной к ней на собственном сыне, одежды на котором тоже не было. Мерно вздымавшееся полное тело, а так же сладострастные вздохи и пыхтение не оставляли сомнений в том, чем именно была занята женщина. Кейт потрясённо застыла. Ещё со времени своего проживания в Плимуте она навидалась всяких извращений. Даже мужчин, утверждавших, что они женщины не в своём теле, и наоборот. Но инцест… В изнеможении Кейт прислонилась к косяку. В этот момент её муж приоткрыл затянутые пеленой страсти глаза, и зрачки его расширились: он увидел Кейт и её безграничное презрение на лице. С руганью и проклятиями он заботливо отстранил от себя мать и как был – красный, потный и возбуждённый, подскочил к Кейт. Та резко выпрямилась. С размаху он ударил её кулаком в лицо так, что она упала. Подскочив к ней, он схватил её за волосы и снова ударил кулаком в лицо. Затем принялся избивать ногами.
- Милый, оденься, - послышался необычно нежный голос его матери.
Мистер Ментрэп оставил Кейт и вернулся в комнату одеться. Его мать уже была в ночной сорочке, а разметавшиеся во время страсти волосы были благопристойно убраны под чепец.
Воспользовавшись передышкой, Кейт, шатаясь, поднялась и дрожащими руками заперла гардеробную. Затем с трудом вернулась в свою комнату и заперла дверь там. После она схватила подсвечник и, всё так же шатаясь, поплелась в коридор. В это время первая дверь с грохотом распахнулась. Кейт оглянулась на пороге: её муж уже ломал вторую дверь. Она вышла, держась за стены и перила, и начала спускаться вниз. В это время мистер Ментрэп выбил вторую дверь, что не особо его затруднило: тонкие двери закрывались на обычный старый деревянный засов.
Кейт добралась до площадки первого этажа и подсвечником выбила стекло окна, выходившего на улицу. Изо всех оставшихся сил она закричала: «Помогите!». Она успела крикнуть всего несколько раз, как на её голову что-то обрушилось и в глазах потемнело.
Глава пятьдесят пятая
Звон стекла и крики разбудили Рэчел в доме напротив – в этот день она навестила экономку своей прежней хозяйки и, загостившись, осталась у неё ночевать.
Она резко села на кровати, но крики не повторялись. Зато в коридоре послышались недоумённые голоса женщин – хозяйки, её племянницы и экономки. Рэчел вскочила с кровати и как была в ночном одеянии, наспех накинув только какую-то шаль, выскочила из комнаты.
- Что случилось? – спросила она в коридоре экономку.
- В доме напротив кричала женщина, - испуганно сказала та.
Не тратя больше слов, Рэчел выбежала из дома, прихватив с вешалки пальто вместо шали.
Подбегая к дому напротив, она заметила двух-трёх любопытствующих людей, собравшихся у ограды.
- Что случилось? – снова спросила она, обратившись к одному из мужчин. – Кто кричал?
- Мистер Ментрэп убивает свою жену, - хмуро сказал мужчина. И Рэчел в неверном свете газовых фонарей узнала в нём того мрачного слугу, что когда-то рубил дрова для камина её хозяйки.
- Господи, но за что? – Рэчел потрясённо оглядывала дом. На первом этаже она заметила разбитое окно.
- За что? – мрачно ухмыльнулся мужчина. – Его жена, видимо, застала его в постели со своей матерью.
- Что? – Рэчел была настолько потрясена, что выпустила из рук пальто, которое сползло с её плеч.
- Спят они вместе, вот что, - грубо буркнул мужчина и направился в дом. – В этот раз он её точно убьёт, - бормотал мужчина себе под нос.
Рэчел, услышав его слова, подхватила плащ и побежала по улице с криками: «Помогите!». Послышалась отдалённая трель полицейского свистка.
Добежав до перекрёстка, она наткнулась на двух стражей порядка, спешивших ей на встречу.
- Помогите! – кричала она, подбегая. Её ночной чепец съехал на бок, и из-под него выбились пряди. – Там муж убивает жену!
Полицейские замедлили шаг. Тот, что постарше, оглядел Рэчел с ног до головы.
- Не кричи, женщина, - властно сказал он. – Бить или не бить жену – право мужа. Это их семейное дело.
Рэчел задохнулась.
- Там джентльмен убивает леди! – возмущённо крикнула она. Полицейские скептически переглянулись.
- Убивает? Не лги, женщина. Здесь не Уайтчеппел. Тут живут добропорядочные и респектабельные люди. А не сброд какой-то.
Рэчел перевела дух. Её возмущению не было предела. От злости она чуть было не кинулась на них с кулаками.
- А если я вам скажу, что муж убивает жену за то, что она застала его в постели с его собственной матерью? Сына – с матерью! – кричала Рэчел, размахивая руками. – Насколько я знаю нашу благословенную королеву, её это сильно возмутит и повергнет в шок.
Полицейские снова переглянулись.
- Ты не путаешь?
- Мне его слуга прямо так и сказал!
- Какое непотребство! – воскликнул молодой полицейский и устремился вперёд, придерживая дубинку.
- Это нужно пресечь! – решительно сказал старший и поспешил за своим коллегой. Рэчел едва поспевала за ними.
Подойдя к дому, они обнаружили кучку из трёх человек, лениво переговаривавшихся у ограды. Криков слышно не было, но входная дверь была приоткрыта. Полицейские зашли в дом. Рэчел побежала по комнатам, стучась в двери и зовя Кейт. Сверху спустилась миссис Ментрэп в ночной сорочке и домашнем халате со свечой в руке.
- На каком основании к нам в дом вломилась полиция? – с холодным возмущением спросила она, остановившись на ступенях.
- Поступила жалоба, - важно начал старший. – Что здесь дурно обращаются с женщиной.
- Какая чушь! – фыркнула миссис Ментрэп. – Здесь никто ни с кем плохо не обращается.
Опровергая её слова, сверху послышался женский крик и протяжные стоны. Рэчел, едва не столкнув побледневшую миссис Ментрэп, кинулась по лестнице наверх. Старший полицейский поспешил за ней, оставив своего младшего коллегу объясняться с хозяйкой дома.
Влетев в спальню Кейт, Рэчел увидела мистера Ментрэпа в распахнутой сорочке, забрызганной пятнами крови, с кочергой в одной руке и ножом в другой. Кейт в разорванной и окровавленной ночной рубашке была привязана к столбику кровати. Босая с разметавшимися волосами она стояла на коленях с привязанными к столбику руками. Её лицо распухло и было залито кровью, ноги и руки были в многочисленных порезах, из которых ещё текла кровь.
- Какого чёрта? – прорычал мистер Ментрэп, поворачиваясь к ним. В ослеплении ярости он пошёл на полицейского, замахиваясь ножом.
- Гарольд! – сурово крикнула миссис Ментрэп, появляясь в дверях. Но её сын был настолько взбешён, что не слышал её.
Полицейский ловко отбил руку с ножом, который, пролетев, воткнулся в стену. Затем, перехватив кочергу, он дубинкой ударил мистера Ментрэпа по плечу, заставив его упасть на колени. Подбежавший коллега защёлкнул на его руках за спиной наручники. Рэчел развязывала Кейт, которая без сознания повалилась на пол.
- Что ж, миссис, - сурово сказал старший полицейский, придерживая за плечи рычащего и пытающегося освободиться мистера Ментрэпа. – Вы и ваш сын сегодня ночуете у нас. Обвинения против вас серьёзны. И как мне ни неприятно, но суда вам не миновать.
Миссис Ментрэп покачнулась.
- Всё из-за этой мерзкой твари, - прошипела она. Лицо её исказилось от бешенства, и вместо него появилась безобразная маска.
Её сын, видя потрясение своей матери, развернулся и, вырвавшись из рук державших его полицейских, кинулся к кровати, где лежала истерзанная Кейт. Оказавшаяся на его пути Рэчел, вскочила с пола, где сидела, приводя Кейт в себя, и со всей силы ударила его в челюсть. Тот остался стоять на ногах, но отлетел на порядочное расстояние.
- Вот так надо расправляться с драчливыми мужьями, - сказала она, потрясая ушибленной рукой. – Если она сломалась, я на тебя ещё в суд подам за увечье.
Полицейские подхватили пошатывавшегося мистера Ментрэпа, который не переставал грязно ругаться. Его мать, надев маску доброй старушки, с причитаниями направилась за ними следом. Рэчел и немногочисленные слуги, собравшиеся у дверей, остались, хмуро глядя на Кейт на кровати и Рэчел рядом с ней на коленях.
Глава пятьдесят шестая
Следующий день Кейт провела в беспамятстве в больнице для бедных, куда её поместил поднятый с постели знакомый Рэчел врач. Сама Рэчел навещала её как могла часто, поскольку начавшееся по её заявлению следствие требовало её присутствия в других местах. Вернувшись наутро после достопамятного происшествия домой, Рэчел, не стесняясь в выражениях и не сдерживая негодования и эмоций высказала сэру Шелтеру всё, что она думала о мужчинах вообще и о мистере Ментрэпе в частности. Патрику, пытавшемуся сдержать её страстный и несколько сумбурный рассказ, тоже досталось. Взбешённый сэр Шелтер, даже не позавтракав, направился в больницу, где серьёзный врач, не скрывая тревоги, поведал ему, что Кейт, получив несколько ударов по голове, могла вообще не придти в себя. Могла она и умереть через какое-то время. А могла, если паче чаяния, придёт в себя, оказаться неспособной к самостоятельной жизни. Проще говоря, утратит разум. Сметая всё на своём пути, сэр Шелтер прорвался в общую палату, где лежала Кейт. При виде её покалеченного и расцвеченного всеми цветами радуги лица, он перестал себя обманывать и признался себе, наконец, что он любит эту безрассудную, замкнутую и истерзанную женщину. Проведя у её постели продолжительное время и не добившись от неё обретения сознания, он, поговорив с врачом, забрал её из больницы и поместил в клинику за городом в отдельную просторную палату с заботливыми сиделками. Уладив все формальности, он направился в участок. Там, к его удивлению, ему сообщили, что мистер Ментрэп и его мать благополучно отбыли домой. А обвинение, предъявленное только ему, касалось жестокого избиения Кейт. И ничего больше. Потратив полдня в пререканиях с чиновниками, он нанял шустрого и ловкого сыщика, который, пропав на некоторое время в трущобах Лондона после разговора со слугами мистера Ментрэпа, коих он поочерёдно приглашал в кабаки, он отбыл куда-то в провинцию. По истечении пяти недель он явился с такими потрясающими сведениями, что мистер Ментрэп и его мать были повторно арестованы. И помимо избиения Кейт, их ещё обвинили: мать в том, что она убила своего мужа, ставшего возмущённым свидетелем её противоестественных отношений с сыном, и самого сына, бывшего участником этих сношений.
Состоялся суд. Едва стоявшая на ногах Кейт, которая к удивлению медиков не только пришла в себя, но и сохранила разум, присутствовала там лишь однажды, чётко и ясно описав свою жизнь с мужем. Благодаря лекарствам, которыми врач напичкал её перед походом в суд, она воспринимала окружающее равнодушно и безэмоционально. И все попытки адвоката мистера Ментрэпа нащупать её слабое место или противоречие в её словах, а так же поймать на лжи, откровенно обвиняя её в этом в стремлении потерять над собой контроль и проговориться о том, что помогло бы его клиенту, разбились в пух и прах. Когда же были слушания по поводу убийства отца мистера Ментрэпа со всеми подробностями и доказательствами, собранными сыщиком, нанятым сэром Шелтером, его матери прямо в суде стало дурно. Пришлось её унести. И через несколько часов она умерла в тюремном лазарете, не приходя в сознание.
Глава пятьдесят седьмая
Мистер Шелтер навещал Кейт, с тревогой наблюдая её долгий путь к выздоровлению. Кейт же, начиная выздоравливать, всё более замыкалась в себе. Она спокойно встречала Рэчел, искренне благодаря её каждый раз за участие в своей судьбе. Однако, когда Рэчел пришла один раз с Патриком, Кейт была очень сдержанна и малоразговорчива. Что до сэра Шелтера – она просто не знала, как себя с ним вести. Встречая на своём пути мужчин, одержимых похотью, сладострастием и ни во что не ставившим женщин, а в Кейт видевших лёгкую добычу, она опасалась, что и сэр Шелтер таков. Поскольку, уделяя ей повышенное внимание, он формально был женат. Хотя теперь Кейт бы не смогла сказать, на ком. О том, что девушка, чьё место она столь необдуманно заняла однажды, умерла, Кейт не было известно. Однако, истосковавшись по чему-то хорошему и доброму, она каждый раз с замиранием сердца ждала прихода сэра Шелтера. Ей было спокойно и уютно в его присутствии. И по прошествии месяцев она даже стала ждать его посещений.
Наконец она смогла вставать с постели и немного гулять по саду в сопровождении сиделок. Не раз к ним присоединялся сэр Шелтер.
Однажды во время их краткой прогулки сиделка была вызвана врачом к одному из пациентов, и некоторое время прогулка сэра Шелтера и Кейт проходила в одиноком молчании. Кейт не было надобности в разговорах, а сэр Шелтер не знал, как начать объяснения с этой странной женщиной по мучившему его вопросу. С одной стороны, он не хотел её пугать своими признаниями, когда раны, нанесённые мужем, ещё были свежи в её памяти. А с другой, он страшился её реакции. Что, если она не любит его, а просто благодарна? Поскольку в последнее время замкнутость Кейт начала постепенно отступать, и он наблюдал, что его визиты ей совсем не неприятны, а даже наоборот.
Утомлённая ходьбой Кейт села на скамейку, что были ненавязчиво разбросаны по саду для удобства пациентов. Сэр Шелтер постоял немного. Потом тоже сел. Кейт видела, что его что-то гнетёт, и осмелилась взять его за руку и слегка пожать. Сэр Шелтер расценил это как поощрение и встрепенулся.
- Мисс Кейт, - начал он и запнулся. Девушка уже давно замужем. Но он не решился произнести имя его чудовищного мужа. – Миссис…
- Сэр Шелтер, - прервала его Кейт всё ещё слабым голосом. – Пусть будет просто Кейт. После того, что случилось, я не считаю себя за ним замужем.
Сэр Шелтер кивнул. Чуткая девушка сама вывела его из затруднения.
- Кейт, - начал он, взяв её ладонь обеими руками. – Прошу вас, только не пугайтесь того, что я сейчас скажу. Но сказать это я должен давно.
Сердце Кейт похолодело. Сэр Шелтер помолчал.
- Вы ещё очень слабы, и можете неверно меня понять. – Слова давались ему с большим трудом. Он отвернулся, глядя на вязы, росшие в отдалении. – Кейт, я только недавно осознал, что я вас люблю. Люблю давно. Я был жесток и несправедлив с вами. Я думал о вас бог знает что, и это ожесточило моё сердце. Поэтому, когда вам было нужно, я не захотел быть рядом. Я не хотел верить в те ужасы, что говорила Рэчел о вашем муже. Я думал, если вы вышли за него замуж, значит вас это устраивает. Я был глупцом. Каким же я был глупцом! – Он сжал лоб рукой. Успокоившись, он поднял голову, не поворачиваясь к Кейт. – Моё поведение толкнуло вас в этот ад. Я так виноват перед вами. Мне нет прощения. – Он поднёс руки с её ладонью к своему лбу. - И всё же, я прошу его у вас. Кейт, простите меня. – Не получив ответа, некоторое время помолчав, он повернулся к ней, нежно держа её ладонь в руках. – Прошу вас только об одном. Когда-нибудь вы сможете меня полюбить? Если нет, то скажите это сразу. И я не буду мучить вас изъявлением своих чувств и стану относиться к вам как самый нежный брат и больше ни словом, ни делом не потревожу ваш покой.
Кейт показалось, что она ослышалась. На минуту мир вокруг неё замер и потерял звук. Она отвернула голову, не зная, что сказать. Лицо сэра Шелтера омрачилось.
- Простите, - сказал он, выпустив её руку. – Я наверно поспешил.
Он хотел встать, но Кейт с неожиданной силой в своих ослабевших руках, удержала его. Она помолчала, собираясь с мыслями.
- Сэр, - начала она. – Ваше признание застало меня врасплох. Я не привыкла… - Она помолчала. – Я не привыкла к таким словам. До сих пор со мной обходились иначе…
Сэр Шелтер хотел что-то сказать, вспомнив злополучную гостиницу, но нежные пальчики Кейт легли на его губы.
- Сэр, вы ни при чём. Моя жизнь… - Она судорожно вздохнула. – Это не жизнь леди. Я уже не знаю, кто я. Как не знаю я и того, достойна ли я любви вообще.
Она положила руку на его рукав. Повернув к нему лицо, на котором отображались разные чувства – возможно, в первый раз в жизни она не смогла взять себя в руки настолько, чтобы скрыть их.
- Сэр, вы мне небезразличны, - слегка розовея, сказала она, не опуская глаз. – Возможно, я потом пожалею об этом, но… - Она глубоко вздохнула. – Мне кажется, я люблю вас.
Теперь сэр Шелтер был потрясён. С минуту он смотрел на Кейт, пытаясь осознать смысл её слов. Затем, просияв, он взял её лицо в свои ладони и начал целовать со всё возрастающей страстью, пока Кейт не застонала от боли.
- Прости, - шептал сэр Шелтер, прижав Кейт к груди и гладя её по голове. – Я схожу с ума, но мне всё равно. Ты любишь меня. Это главное.
Он осторожно отстранил её лицо, пристально глядя ей в глаза.
- Это правда? – спросил он.
- Сэр, - Кейт опустила глаза. – Возможно, я перестала быть леди, но правила приличия остались при мне. Не спрашивайте больше ни о чём. Дайте мне время.
Он отпустил её лицо и взял за руку. Видимо, сегодня он от неё больше ничего не добьётся. Как эгоистичны влюблённые! Несколько минут назад он был бы рад, если бы она подарила ему надежду. А сейчас его разочаровывает то, что она не ответила ему твёрдо.
- Нам пора, - сказала Кейт, вставая. Сэр Шелтер поднялся за нею, и они пошли ко входу.
Ослабевшая от долгой прогулки и неожиданных признаний, Кейт несколько раз споткнулась, и сэр Шелтер обнял её за талию. Кейт положила голову ему на плечо – так бы длилась вечность. Потом ей пришло в голову, что сказала бы её мать, если бы увидела их, и она впервые за долгое время тихо хихикнула. Сэр Шелтер невольно улыбнулся.
Войдя в свою палату, Кейт без сил опустилась на стул. Сэр Шелтер встал перед ней на колени, целуя её пальцы. Она поглаживала его густые волосы. Вот оно, счастье!
Вдруг силы оставили Кейт, и она покачнулась. Сэр Шелтер вскочил и подхватил её. Затем бережно отнёс в кровать.
Когда он уложил её и хотел было отстраниться, Кейт удержала его. Он долго разглядывал её осунувшееся лицо, на котором местами были видны бледные следы синяков и заживающие раны. Она провела ладонью по его щеке. Он взял её за руку и поцеловал у запястья с внутренней стороны. Давно забытая волна всколыхнула тело Кейт, и кровь быстрее побежала по венам. Она подалась к нему в безумной жажде ощутить на своих губах его поцелуй, отчаянно ожидая большего. Сэр Шелтер не решался, но взгляд её зелёных глаз заставил вылететь все мысли из его головы. Он со стоном впился ей в губы. На этот раз она сама целовала его – неумело, жадно и страстно, как будто в последний раз. Он гладил её спину, заставляя сладко трепетать её тело. На минуту отстранившись, он запер дверь на задвижку и скинул сюртук. Кейт так же быстро, пока разум не завладел ею, прогнав чувства, стала расстёгивать платье. Завидев бледные синяки, шрамы и заживающие раны на её теле, сэр Шелтер остановился. Кейт, расстёгивавшая пуговицу на корсаже, замерла тоже.
- Вам неприятно, - спокойно сказала она, начиная застёгивать одежду
- Нет! – вскричал сэр Шелтер, кинувшись к ней. Гнев на её мужа, одолевший его при виде заживающих следов жестокости, уступил место нежности. Он схватил руку, державшую пуговицу, и стал целовать пальцы девушки. – Просто я не знал, что ты настолько нездорова, и боюсь причинить тебе боль.
Кейт взяла его голову в свои руки, с минуту смотрела в его глаза, затем наклонилась и снова поцеловала его. Избавившись от остатков одежды, он нежно уложил её, не прерывая поцелуя. Он нежно гладил её живот и груди, целовал шею и соски, заставляя выгибаться от страсти её тело. Он так же нежно и осторожно вошёл в неё, двигаясь медленно и аккуратно, дождавшись, пока она, вцепившись в его плечи, не обмякнет под ним. Не торопясь, он завершил то, что хотел сам, заставив её снова сладко застонать, напряжённо выгнуться и обмякнуть покорно под ним.
Некоторое время они лежали рядом на узкой кровати, удовлетворённые и уставшие. Он играл её волосами, а она, положив голову на его плечо, гладила его грудь и живот. Голоса и шорохи за дверью заставили их встрепенуться. Сэр Шелтер стал быстро одеваться. Ни он, ни Кейт ничего не сказали друг другу. Его снова захлестнула волна стыда, что он не смог сдержать себя – Кейт же покалечена, больна, слаба, она ещё плохо понимает, что делает. А он воспользовался…
- Я ни о чём не жалею, - сказала Кейт, когда он, отперев дверь, в нерешительности замер на пороге. – Вы слышите? Будь, что будет. Но я ни о чём не жалею.
Он смотрел на это решительное лицо и хрупкую фигурку и вдруг бросился на колени перед кроватью, целуя руки Кейт.
- Всё будет только хорошо, - бормотал он, осыпая поцелуями её ладони с внутренней стороны. – Мы теперь вместе. И я тебя никому не отдам.
Вошедшая сиделка возмущённо попросила его выйти, чтобы не волновать больную. Кейт слабо улыбнулась: что бы случилось с доброй женщиной, зайди она сюда хотя бы четверть часа назад?
Сэр Шелтер встал, запечатлел целомудренный поцелуй на челе Кейт, улыбнулся ей и вышел.
- С вашей пострадавшей головой вам вредно волноваться, - ворчливо сказала сиделка, поправляя одеяло и взбивая подушки, чтобы Кейт могла сесть и поесть.
- Да, миссис Уайт, - покорно сказала Кейт, принимая поднос с едой.
Глава пятьдесят восьмая
Несколько дней Кейт не видела сэр Шелтера. Приходившая к ней Рэчел ничего ей не говорила, меняя тему всякий раз, как только заходил разговор о нём. Она не могла рассказать ещё слабой Кейт о том, что состоялся суд, что именно сделал сэр Шелтер для того, чтобы он всё же состоялся, сколько усилий он приложил, чтобы мистер Ментрэп до суда оставался там, где он должен быть. Волнения могли повредить Кейт.
Постепенно приходя в себя, она начинала ужасаться своему поведению. Как она могла настолько забыться! Она вела себя хуже ист-эндских шлюх. Ничего удивительного, что сэр Шелтер не хочет её видеть. Выздоравливая, Кейт мрачнела еще больше. Пребывая в неведении, она предавалась мыслям, которые все больше приводили её к выводу, что в глазах сэр Шелтера она ничем не лучше остальных женщин. Даже хуже – бесстыднее и распущеннее.
Наконец по истечении нескольких недель сэр Шелтер сам приехал в её палату. Но она была весьма вежлива и отстранённа. Ни о какой душевности и откровенности речь уже не шла. Сэр Шелтер был этим обескуражен. Однако решил, что она обижена его исчезновением. Но наедине разговор так и не получился. Кейт была безупречно вежлива, но и только. Рассказать же Кейт, что он делал всё это время, сэр Шелтер не мог – он боялся снова потрясти её, пока она не выздоровела. Однако через несколько дней Кейт должна была выходить из клиники, и она с содроганием думала, что ей придётся возвращаться в дом мужа. Сэр Шелтер был возмущён этим предположением, когда Кейт только заикнулась. Он предложил ей погостить у своих двоюродных сестёр, вызвав этим замешательство Кейт: не окончательно оправившаяся любовница навязывается в гости к благопристойным родственникам своего любовника. Кейт протестовала, сколько было сил. Обиженный её отношением к нему, он не понимал её поведения – ведь они любят друг друга. Наконец он сказал, что сам жить у своих кузин он не будет, поскольку у него дела в Лондоне. Эти слова убедили Кейт, и она согласилась.
Большое поместье недалеко от Кембриджа произвело на Кейт незабываемое впечатление. Упрятанный одним своим крылом в тени густых каштанов, где так приятно было бы отдыхать в жару, другое его крыло было выставлено на солнце, чтобы короткими зимними днями наслаждаться его теплом. Сад с душистыми цветами и тенистыми беседками, луг с аккуратно подстриженной травой, пруд с прозрачной прохладной водой – всё располагало к отдыху и неге. Сам дом был обставлен со вкусом – лёгкая мебель, светлые портьеры, прекрасные картины на стенах и минимум безделушек, что обычно захламляют дом. Кейт ощутила себя дома, в покое и радости. Если бы она жила в этом доме! Но здесь жили кузины сэра Шелтера, которые весьма настороженно встретили Кейт. Безупречная вежливость великосветских дам – вот и всё, что встретила Кейт при знакомстве с ними. Но она не была в претензии. Она старалась как можно меньше попадаться на глаза хозяйкам и доставлять хлопот слугам.
В очередной приезд сэр Шелтера она случайно подслушала его разговор с кузинами. Которые, думая, что она читает у себя в комнате, не понижали голоса:
- И всё же ты так и не сказал, зачем привёз её сюда, - послышался голос старшей – рассудительной Мери. – Не замечала за тобой раньше привычки привозить в родной дом своих шлюшек.
- Она не шлюха, Мери, - сдерживая ярость, сказал сэр Шелтер. – Она несчастная женщина, которую я люблю.
- В первый раз слышу от тебя подобное утверждение, - раздался ироничный звонкий голос младшей Изабеллы. – А что ты писал, когда очертя голову бросился жениться на той дочке старого еврея? Тогда ты тоже был без ума от неё.
- Может, хватит вам перемывать кости бедным женщинам? – сказала средняя Джейн, единственная, которая относилась к Кейт по-человечески.
- Почему бы ей не ехать в свой дом? – холодно спросила Мери. – Твои приезды вызывают неоднозначные сплетни у соседей.
- Сейчас ей нельзя домой, - мрачно сказал сэр Шелтер. – Я старался не тревожить её, однако, раз вы настаиваете, вам я скажу: её муж бежал из-под стражи и где-то скрывается. Ей просто нельзя сейчас оставаться одной.
Кейт сдержала вскрик, прикрыв руками рот. В вещах, что ей передала Рэчел, чтобы Кейт могла переодеться перед выходом из клиники, Кейт нашла свой пистолет. Она уже думала, что он ей не понадобится. Хорошо, что она его положила в несессер и, забыв, прихватила с собой. Сейчас его надо достать, почистить и всегда иметь при себе. Кейт уже хотела было уйти, но услышала снова голос рассудительной Мери:
- Ну так обратись в полицию. Пусть она её охраняет. С чего ты ввязался в это грязное дело? Не мог найти себе нормальную любовницу, без таких проблем?
Послышались шаги сэра Шелтера. Кейт отошла дальше от двери.
- Мери, ты за своими счетами и арендаторами перестала видеть людей. Повторяю тебе, я люблю эту женщину. И нанял сыщика найти её мужа потому, что тревожусь за неё. Если этот изверг её найдет, я даже не знаю, что он с ней сделает.
- Она слишком преувеличила свои несчастья, когда жаловалась тебе на него. Джентльмен не мог так обращаться с женщиной. Это чудовищно, ужасно.
- Она мне никогда не жаловалась, - мрачно сказал сэр Шелтер. - Она вообще никому ничего не говорила. Мне всё рассказала её бывшая служанка, которая вызвала полицию. Если бы она мне только раз сказала, всё было бы иначе…
Он помолчал. Потом снова заходил по комнате. Кейт затаилась.
- Вы не видели её в той больнице. Вы не видели её лица, её глаз, вы не видели синяков на её теле, крови на лице. А я видел. Мне и говорить ничего не было надо. Я всё видел сам.
Они помолчали. Слышался шелест страниц книги, что читала Джейн, позвякивание ножниц в руках Мери и шорох карандаша Изабеллы, рисовавшей что-то в альбоме.
- Ты понимаешь, что подвергаешь нас опасности? – раздался серьёзный голос Мери. – Если этот человек настолько жесток, то он может найти её здесь.
- Не найдёт. Мой сыщик ищет его, а люди, нанятые мной, следят за нашим поместьем и деревней. Если только он покажется в округе, полиция будет извещена.
- Ты подвергаешь нас опасности, - упорно повторила Мери. – Ей нужно уехать от сюда.
- Ей нужен покой и доброжелательная атмосфера, - сказал сэр Шелтер. – В одиночестве ей будет хуже.
- Нет, в самом деле, - послышался голос Изабеллы. – Ты безрассуден. Ей не место здесь.
Кейт отошла от двери. Значит её муж бежал и ищет её. А сэр Шелтер подвергает опасности жизнь своих кузин, оставляя её здесь. Что ж, она достаточно окрепла, пришла в себя. И может сама за себя постоять – хорошо, что пистолет при ней. Ей незачем впутывать посторонних невинных людей в свои проблемы.
Кейт вошла в свою комнату и собрала свои нехитрые вещи. Поскольку денег у неё не было, она решила дойти до Кембриджа пешком. О том, как она доберётся до Лондона, она старалась не думать. Главное, уйти от сюда, чтобы не подвергать опасности приютивший её дом.
Спускаясь по лестнице, она усмехнулась себе: единственно, что хорошего сделал её муж своими избиениями, это то, что, благодаря им, она перестала хромать. Тяжёлая кочерга, пройдясь по мышцам и костям, что-то исправила в её хромой ноге. Если бы Кейт это знала раньше, она бы ещё в детстве проделала это с собой сама.
Отринув ненужные мысли, Кейт решительно тряхнула головой и тихонько вышла из дома.
Свернув на дорогу, которая вела к городу, Кейт вздохнула полной грудью. Она была одинока и свободна. Как Джен Эйр после бегства из дома мистера Рочестера. И как та, она была без денег, крова и друзей. И как ей же, Кейт придётся ночевать на земле и питаться отбросами, от которых даже свиньи отказались.
Кейт вздохнула и решительно направилась к городу. Значит так суждено.
Но не прошла она и сотни шагов, как за ней послышался топот копыт. Кейт оглянулась, и у неё перехватило дыхание: на совершенно чёрной лошади в распахнутом сюртуке и незастёгнутой рубашке с развевающимися волосами к ней спешил сэр Шелтер. В это время он был настолько великолепен, что Кейт залюбовалась этой картиной: мощная грудь лошади с рельефными мышцами, раздувающиеся ноздри и седок – спокойный, будто влитой, правящий одной рукой диким животным на фоне темнеющего от подступающей грозы неба. Кейт была зачарована. А сэр Шелтер, подъехав к ней, осадил коня и спрыгнул перед ней на землю, заставив вздрогнуть и очнуться. Он схватил её за плечи и встряхнул:
- Зачем? Почему вы ушли?
- Я услышала ваш разговор с сёстрами, - холодно сказала она, отстраняясь. – Я подвергаю опасности их жизнь. Они не виноваты в моих бедах. И не должны страдать за мои грехи.
Она обошла его и хотела пойти дальше, но он остановил её, взяв за локоть.
- Если вас беспокоит только это, то под Лондоном у меня есть дом. Помните, я говорил вам о нём, когда предлагал брать уроки верховой езды?
Кейт кивнула.
- Я не хотел, чтобы вы были одни. – Он стиснул её руку. – Вам сейчас нужно общество.
- Я не привыкла к обществу, - грустно улыбнулась Кейт. – Я привыкла быть одна.
- Прошу вас. – Он снова взял её за плечи. – Вы не одна. Я с вами. Позвольте мне помочь вам.
- Похоже, это входит у вас в привычку. – Она снова грустно улыбнулась. Он невольно улыбнулся в ответ.
- Я был бы этому только рад.
Кейт помолчала.
- Я не попрощалась с вашими сёстрами. С моей стороны это грубо и невежливо. Я вполне понимаю, что они могут быть недовольны мной и оскорблены.
- Переживут. – Он помрачнел. – Они не имели права оскорблять вас.
- Знаете, к этому я тоже привыкла. – Кейт вздохнула. – Не зря же моя мать избавилась от меня в детстве.
- Кстати, по поводу вашей матери. – Сэр Шелтер отпустил её плечи.
- Что случилось? – Её лицо окаменело.
- Несколько недель назад вам пришло письмо из вашего поместья. Я не хотел волновать вас. Ведь ваша последняя встреча с родными ничего хорошего вам не принесла…
- Где письмо? – Кейт требовательно протянула руку.
Сэр Шелтер тяжело вздохнул.
- Я всё время ношу его с собой. Просто не знал, как его передать, чтобы вы не тревожились.
- Вы слишком оберегаете меня. Поверьте, я не устраиваю истерик и не падаю в обморок без веских причин.
Сэр Шелтер встревоженно посмотрел ей в лицо, достал из внутреннего кармана сюртука конверт и протянул его Кейт. Та спокойно взяла его и так же спокойно прочла.
Письмо было от её сестры Бетти. Та в своей эгоистичной манере жаловалась на жизнь и равнодушие Кейт, совершенно игнорируя то, что она сама вышла замуж за её жениха и что их мать в последнюю встречу, по сути, выгнала Кейт из дома. Бетти жаловалась, что её муж, Уилл Мерфи, разорил её, наградив тремя докучливыми детьми-близнецами. И не придумал ничего лучше, как умереть на дурацкой дуэли. Мимоходом Бетти писала, что их отец умер полгода назад, а мать находится при смерти и зачем-то требует Кейт. Что, помимо своих детей, Бетти должна ещё воспитывать младшего брата, который совсем отбился от рук. Что поместье заложено за долги. И, что будь у Кейт совесть, она давно бы вернулась домой и всё уладила, взяв на себя как старшая сестра расходы и управление поместьем. Заканчивалось письмо новой порцией жалоб и причитаний, упрёков и оскорблений. Кейт молча сложила письмо.
- Что-то не так? – встревоженно спросил сэр Шелтер, глядя в бледное лицо Кейт.
- Отец умер, - ровно сказала она. – Мать при смерти. Если ещё не умерла.
- Простите. – Сэр Шелтер взял в свои руки пальцы Кейт. – Если бы я знал…
- Это бы ничего не изменило. Они сами отказались от меня.
Кейт помолчала.
- Меня удивляет настойчивое желание матери видеть меня. Я поеду к ней. Может, я узнаю, за что она меня так ненавидит.
Кейт задумчиво прошла вперёд. Сэр Шелтер шёл рядом, ведя в поводу свою лошадь.
- Если хотите, я сопровожу вас, - сказал он, нарушив молчание. Кейт вздрогнула.
- Нет. Спасибо, сэр, но в этот раз я хочу поехать одна. Надеюсь, вы меня поймёте.
Сэр Шелтер помрачнел.
- Разрешите, я вас хотя бы провожу.
Кейт улыбнулась.
- До Лидса.
- Вы не оставляете надежды. – Кейт грустно улыбнулась. Сэр Шелтер невольно улыбнулся снова. – Видимо, сэр, переубедить вас у меня не получится.
- Я настаиваю.
- Хорошо, но только до Лидса. Полагаюсь на вас.
Она нежно пожала ему руку.
Глава пятьдесят девятая
Возвращение домой к сэру Шелтеру выглядело очень романтично: Кейт восседала на лошади впереди сэра Шелтера, а он нежно обнимал её, гордо поглядывая по сторонам, как рыцарь, победивший дракона. Кейт искренне попросила прощения у кузин сэра Шелтера за свой таинственный уход. Но добилась только поджатых губ старшей, ироничного смеха младшей из сестёр. Только средняя, Джейн, прикрикнув на них, с нежностью обратилась к Кейт со словами доброты и ласки, чем вызвала невольные слёзы у девушки.
Назавтра Кейт и сэр Шелтер отправились в Харрогит-холл. Кейт не могла ждать. Она не знала, чем была больна её мать, поэтому не знала, сколько та могла ещё прожить, если вообще не умерла. А настойчивое желание видеть её, с нескрываемым неудовольствием высказанное Бетти, тревожило Кейт.
Проводив Кейт до деревни, сэр Шелтер нанял ей экипаж до поместья. Проезжая знакомые места, Кейт удивилась запустению. Около дома она увидела заросший сад, а дом внутри был в пыли и паутине.
Встречена Кейт была собственной сестрой, которую с трудом узнала: её ангельская миловидность покинула лицо, уступив место капризному и недовольному выражению озлобленной женщины.
- Ты не очень-то торопилась, как я погляжу, - не скрывая недовольства, сказала Бетти, увидев Кейт. – Я тебе месяц назад писала. Что, великосветские развлечения не оставили места семье?
- Видимо, ты забыла, что сама вышла замуж за моего жениха? Ты забыла, что мать выгнала меня?
- Глупость какая! И ты обиделась на эту ерунду? Очень глупо с твоей стороны. Роскошная жизнь Лондона совсем развратила тебя.
- Я была в больнице, долго лечилась. Я не ты. Я не развлекаюсь за чужой счёт.
- Развлекаюсь? – Голос Бетти взлетел до небес. – Когда ты бросила нас, всё пошло плохо. Папа умер, Уилльям ввязался в какие-то денежные махинации и совсем разорил нас. Но при этом он не забывал выполнять свой супружеский долг, благодаря которому у меня трое детей. Мама заболела, и пришлось закладывать дом. Робби каждые полгода меняет школы – нигде его дольше не терпят. Это мои развлечения. А ты, вместо того, чтобы помочь, только издеваешься. – Бетти зашмыгала носом. Кейт холодно смотрела на неё. Та, видя, что её притворство не тронуло сестру, быстро прекратила игру.
- Ты это заслужила. Я никого не бросала. Это вы выкинули меня. Вы постоянно ни во что меня не ставили. Я только позволила вам делать то, что вы хотели – жить без меня.
Бетти поджала губы.
- Но я приехала сюда не за этим. Ты писала, что мать хотела меня видеть.
Бетти зло посмотрела на неё.
- Вот уж не знаю, зачем ты ей понадобилась. Я бы тебя прокляла давно, а не стала звать перед смертью.
- Я знаю, как ты меня любишь, - саркастично сказала Кейт. – А теперь проводи меня к ней.
- Не командуй в чужом доме! – возмутилась Бетти. – Она сейчас отдыхает. Когда проснётся, тогда и придёшь. А теперь можешь хоть умереть тут: я тебя сюда не приглашаю. Как видишь, некуда. Прислуга почти вся распущена. Остались только кухарка и сиделка, которые ничего не хотят делать. Приходится всё делать самой. Так что, мне некогда возиться с тобой.
- Благодарю покорно, - съязвила Кейт. – Ты очень любезна и гостеприимна.
В это время раздался плач ребёнка. Бетти злобно глянула на Кейт и поспешила на крик. Кейт оглядела пыльную и запущенную гостиную, сняла чехол с одного из кресел и устроилась ждать.
Через некоторое время к ней подошла полная женщина с крупными руками и мрачным лицом.
- Это вы Кэтрин? – грубо спросила она.
- Да. Я Кейт Сафферинг. – Кейт встала.
- Ваша мать хочет вас видеть, - буркнула она и повернулась, уходя.
Кейт поспешила за ней.
Войдя в комнату, где на горе подушек лежала её мать, Кейт поразилась землистому цвету её лица и общей худобе. Бывшая раньше крупной женщиной, миссис Сафферинг будто усохла. Её серые глаза пристально следили за Кейт.
- Явилась, наконец, - брезгливо сказала она. – Долго же тебя звать пришлось.
- Я была в клинике, - холодно сказала Кейт, без приглашения садясь на стул. Её мать недовольно поморщилась.
- Вижу, твои великосветские друзья не привили тебе хороших манер.
- У меня нет таких друзей.
Миссис Сафферинг с досадой взмахнула рукой, отметая слова Кейт.
- Мне не нужно твоё враньё. Ты с детства не оставила этой привычки.
Кейт закусила губу, чтобы не сказать что-то резкое.
- Я хотела тебе сказать что-то другое. Ты бы это узнала гораздо раньше, если бы приехала тогда, когда твой отец умирал.
- А когда он умирал? – Кейт встала и прошлась по комнате. – Вы не озаботились сообщить мне этого. Мне никто ничего не говорил. Вы сами порвали со мной все связи в мой последний приезд.
- Весьма позорно было привозить в отчий дом любовника. Надеюсь, вы поженились?
- Он не был моим любовником. И, нет, мы не поженились. Я вышла замуж за другого.
- Хоть на это ума хватило, - Миссис Сафферинг перебрала руками край одеяла. – Он богат? Где он? Почему не приехал с тобой? Что за бесстыдство, ездить одной по стране?
- Он бежал от полиции. Его мать убила его отца, а сама жила с ним как с мужем. Меня же он избивал и насиловал всю нашу семейную жизнь.
- Могла бы придумать что-то поинтереснее, - презрительно сказала миссис Сафферинг и закашлялась. Кейт подала ей воды.
- Это правда. – Кейт села.
- Чушь. Но разговор не о том. – Миссис Сафферинг помолчала. – Разговор о другом.
Она снова замолчала, уставившись в потолок.
- Всё началось с твоего отца, - задыхаясь, говорила миссис Сафферинг. – И твоей тётки. Моей двоюродной сестры. Этой безродной нищенки, не имеющей понятия о долге и чести.
Миссис Сафферинг задохнулась, закашлялась и перевела дух. Затем продолжила:
- Мой род – древний и знатный. В нём встречались родственники королям и герцогам. Однако мой отец был очень беспечен с деньгами. А благородство хорошо в романах, а не в жизни. Словом, в моём роду была знатность, в роду твоего отца, мелкопоместного дворянчика, были деньги. Давным-давно было уговорено, что я и твой отец поженимся. Однако ему вздумалось влюбиться в мою двоюродную сестру. Она была очень похожа на меня. Это необъяснимое семейное сходство. Иногда наши предки так дурачили королевских стрелков или особо рьяных религиозных фанатиков. Она была потомком одной из побочных ветвей нашей семьи. Они обнищали ещё раньше нас, а знатность растеряли со времён королевы Анны. Словом, безродная нищенка, которую приютили из милости. И вот как она отплатила! – Миссис Сафферинг снова закашлялась. – Мне пришлось взять всё в свои руки, и твой отец вынужден был на мне жениться…
- То есть как?
- Я его соблазнила, - после долгой паузы сказала миссис Сафферинг. – Он не устоял.
- Вы… - Кейт была поражена: её мать – поборница приличий! Однако «крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть»1, и наиболее рьяные поборники морали, как правило, в юности были отъявленными грешниками. – Вы пошли на это?
- Да! Да! – Миссис Сафферинг снова закашлялась. – А потом, когда мы обвенчались и переехали сюда, я узнала, что моя кузина тоже беременна. Она соблазнила его! Женатого мужчину!
- Они любили друг друга, - тихо сказала Кейт.
- Они должны были исполнить свой долг, а не нарушать приличий. Я свой долг перед семьёй исполнила, – с пафосом гордо сказала миссис Сафферинг. – А она? Пошла на поводу у своей похоти!
- Что же дальше?
- Дальше? Когда её позор уже стал заметен, она сбежала. Твой отец ездил, искал её по стране. Скорее всего, нашёл.
- Почему вы так думаете?
- Не перебивай. Имей терпение. – Она помолчала, передохнув. – Когда я тебя родила, ты была еле жива. А у меня началась горячка. Я то приходила в себя, то теряла сознание. В один из таких проблесков я услышала, что ребёнок умер. Конечно, я решила, что умер мой ребёнок! А когда я окончательно оправилась, я увидела младенца в кровати! Да ещё узнала, что твой отец был постоянно в разъездах – искал эту бесстыдную тварь. Конечно, я решила, что он подменил ребёнка! Как я могла любить дочь своей беспутной кузины? Бастарда, результат незаконной любви? Конечно, как только представилась возможность, я потребовала, чтобы твой отец отвёз тебя туда, откуда взял – к моей кузине. Он был слабым человеком. Даже сильно протестовать не стал, хотя пытался объясниться. Но я не слушала. И как он ни любил тебя, сделал так, как я хотела. Соседям мы сказали, что ты уехала учиться в пансион к родственникам. И мы ведь не совсем лгали.
- Что же изменилось сейчас?
- Когда твой отец умирал, он поклялся, что не менял детей. Это моей кузине сказали, что её ребёнок умер. Она не знала, что её удочерили. И мы этого не знали, пока ты не написала нам перед своей помолвкой. – Миссис Сафферинг помолчала. – Я была достаточно хорошей матерью, если учесть, что считала тебя дочерью своей кузины. Ты всегда была накормлена, одета, в тепле и неге. Ты не можешь говорить, что к тебе относились как-то иначе, чем к твоему брату и сестре. Это было бы полной неблагодарностью.
Кейт могла бы рассказать, что и как она чувствовала, когда жила в этом доме в детстве. Что и как она чувствовала, когда за её спиной её мать устроила свадьбу её жениха и сестры – устроила за её счёт счастье своей любимицы. Что и как она чувствовала, когда узнала об этом втором предательстве. Теперь ей были понятны упрёки матери и её нелюбовь. Но простить, забыть это она не могла. В ней не было жалости к этой умирающей женщине.
Кейт встала.
- Ты ничего не хочешь мне сказать? – услышала она.
- А что вы хотите услышать? – спросила Кейт. – Что я вас прощаю?
- Хотя бы это. За всё, что я для тебя сделала.
- Не могу. Я с детства была вам послушна, старалась заслужить вашу любовь, брала на себя ответственность за гадости, совершаемые вашей любимой дочерью. Но натыкалась на стену. А потом вы отправили меня в бордель. Только не надо говорить, что вы не знали, - добавила Кейт, заметив протестующее движение матери. – Вы не могли не знать, что ждёт беременную девушку без средств, к которой позже отправили меня. Я не знаю, о чём вы думали. Не хочу знать. Разбирайтесь со своей совестью и с богом сами. А в моей душе остался только пепел от той любви, что я питала к вам. – Кейт повернулась и вышла.
- Неблагодарная! – неслось ей вслед.
Кейт не обратила внимания на истерику матери. Та вдруг резко затихла, и послышались торопливые тяжёлые шаги. Суета усилилась после того, как сиделка потребовала вызвать врача. Ближе к вечеру тот приехал. А ночью, впавшая в беспамятство миссис Сафферинг, после долгой борьбы со смертью, скончалась. Вопли Бетти, последовавшие вслед за этим, напугали дроздов и галок на деревьях запущенного сада.
Глава шестидесятая
В следующие несколько дней состоялись похороны и опись имущества. Кейт предложила Бетти переехать в её дом в Лондоне. Пока же Бетти осталась наблюдать за окончательным уничтожением оплота своей семьи. Каждая вещь, выносимая из дома, сопровождалась её истериками и плачем перепуганных детей. Робби на всё наблюдал с суровой серьёзностью, возможно, впервые осознавая, что его беззаботной жизни скоро придёт конец.
Кейт не осталась на оглашение завещания – ничего хорошего она не ждала. Собственно, и мать ей ничего не оставила.
Встретившись с сэром Шелтером в Лидсе, куда она приезжала всё то время, что пребывала в Харрогит-холле, чтобы сообщить новость, она поговорила с ним и отказалась от его предложения по поводу его дома под Лондоном. Она пояснила свой отказ тем, что теперь ей придётся заботиться о сестре с детьми и братом. А обременять этим сэра Шелтера она считает просто невозможным.
- Теперь у меня есть сестра, её дети, брат – я не буду одна, - говорила она. – Не слишком хорошая компания, учитывая, что сестра меня ненавидит. Но это лучше, чем ничего.
- Вы уверены?
- Вам не стоит беспокоиться обо мне.
- Вы сами признались, что ваша сестра вас ненавидит. Как я могу не беспокоиться?
- Не тревожьтесь. Всё будет хорошо, - Кейт грустно улыбнулась.
- Я провожу вас до Лондона.
- Уверяю вас, это лишнее.
- Я должен быть убеждён, что вам в Лондоне ничего не грозит.
- И я не смогу вас переубедить? – Кейт слабо улыбнулась.
- Вы же знаете, что нет, - улыбнулся в ответ сэр Шелтер.
- Но ведь я могу на вас рассердиться, - забавлялась Кейт.
- Весьма огорчительно это слышать, но мне придётся пойти на такой риск. Я буду вынужден охранять вас, навязывая своё общество даже силой. Вас должно спасти от себя самой. Вы слишком добры и независимы. Нужно, чтобы кто-то направлял вас и удерживал от необдуманных поступков.
Кейт вздрогнула. Она вспомнила свои встречи с сэром Шелтером. Особенно последнюю, которая её весьма тревожила, поскольку уже прошёл день её ежемесячных истечений, а их всё не было. Кейт внутренне насторожилась, готовая уже дать отпор сэру Шелтеру, как тот обнял её за плечи и тихо сказал:
- Я сам взял на себя эту обязанность окружить вас заботой и вниманием. И только очень хочу, чтобы она не была вам в тягость. Потому что это очень меня огорчит. Но, если вы будете сильно настаивать, я освобожу вас от своего общества. Что тоже меня сильно огорчит.
Кейт долгое время смотрела в его глаза.
- Пока ваше общество не было настолько навязчивым, чтобы я от него отказывалась. Даже наоборот, мне было приятно находиться с вами рядом. Однако вы не обязаны заботиться о всей моей семье. Поэтому я смиренно прошу вас простить меня за отказ прибегнуть к вашему покровительству.
Сэр Шелтер отпустил Кейт.
- Надеюсь, я смогу вас переубедить. Когда-нибудь.
- По этому вопросу никогда.
- Тогда разрешите мне вас проводить до Лондона.
Кейт вздохнула.
- Вы неисправимы. Видимо, мне придётся подчиниться.
Глава шестьдесят первая
Поездка обратно в Лондон была ничем не примечательна. Кейт была погружена в невесёлые мысли: теперь ей предстоит заботиться о своей сестре с детьми и младшем брате. А она сама ещё не нашла работу. Да и захочет кто-то после всего произошедшего заиметь её гувернанткой? Кому понадобится прислуга, муж которой был под судом? На душе Кейт было тяжело, будущее казалось ей мрачной тьмой.
Мысли сэра Шелтера тоже были невеселы. Он видел затруднения Кейт, но не понимал, почему она не хочет попросить помощи у него. Возможно, она всё же не любит его. А её слова самообман или боязнь его расстроить. А теперь она пришла в себя, одумалась и не знает, как ему сказать, что его присутствие ей неприятно. Если бы он только смог заставить её разговориться! Пусть бы она сказала эти жестокие слова, только бы не эта безупречная вежливость и сестринская доброта.
Подъезжая к дому Кейт, сэр Шелтер незаметно, на всякий случай, взял один из пистолетов. Человека, что должен был наблюдать за домом в ожидании прихода беглеца, он не увидел.
Осторожно входя в дом, он огляделся и прислушался. Но посторонних шумов не было. Тогда он позволил войти Кейт. Та направилась в свою комнату собрать вещи. С того момента, как Кейт увезли, в комнате никто не убирал. Слуги, напуганные ситуацией и допросами в полиции, а ещё более судом, разбежались кто куда. Только благодаря заботе сэра Шелтера, нанявшего человека приглядывать за домом, тот был в относительном порядке. Даже разбитое Кейт окно было заколочено.
Она вошла в свою комнату забрать свою одежду и разные мелочи. Глядя на мрачную комнату с пятнами на полу и кровати, она содрогнулась. Сэр Шелтер, положив пистолет на столик у двери, подошёл к ней и обнял за плечи.
- Всё уже позади, Кейт. Всё хорошо.
- Я знал, что вы здесь появитесь, - вдруг раздался холодный голос.
Кейт и сэр Шелтер быстро обернулись. У двери стоял высокий худой человек с длинными светлыми волосами и бородкой. В его руке был пистолет сэра Шелтера, а светлые глаза с ненавистью глядели на них.
- Правда, я надеялся, что вы поторопитесь.
Он медленно опустил руку в карман несвежего сюртука и достал нож.
- Да, это ваш пистолет, - сказал он сэру Шелтеру, взмахнув рукой с оружием. – Вы по глупости забыли его здесь, у двери. А я прихватил в расчёте на то, что мне он больше понадобится, чем вам. Как видите, я не ошибся. – Он злобно улыбнулся.
Отойдя от двери, около которой он стоял, оперевшись плечом о косяк, он сделал шаг в комнату. Сэр Шелтер дёрнулся, сжав руками плечи Кейт. Он слегка развернулся, чтобы защитить её.
- Ну что ты так уставилась на меня? – спросил мужчина Кейт. - Не надо на меня так смотреть. В конце концов, я ничего плохого не делаю. – Он цинично улыбнулся, поводя пистолетом. – Я просто защищаю свои права, хотя тебе этого не понять. Ты всего лишь женщина. Как какая-то женщина может понять, что мужчины могут…
Напряжённые нервы Кейт не выдержали: она только начала забывать ужас жизни с этим человеком, а тут такое…
Она вырвалась из рук сэра Шелтера и вышла вперёд, сверкая глазами.
- Чёрт тебя возьми! – воскликнула она, топнув ногой так, что со стен и портьер полетела пыль. – Что вы, все мужчины, о себе воображаете? Какое вы имеете право даже думать, что вы лучше женщин? Тебя, безродный комок грязи, в конце концов, кто бы ни был твой отец, родила твоя мать, независимо от того, что она потом с тобой сделала. – Лицо мистера Ментрэпа побелело от ярости. – И это вы, мужчины, пользуетесь женщинами для собственного удовольствия. А они, бедолаги, потом корчатся в судорогах, рождая таких ублюдков, как ты. Ну что? Что ты на меня смотришь?
Сэр Шелтер был шокирован вспышкой Кейт. Мужчина, державший пистолет, казалось, тоже был изумлён. Он не ожидал от неё такой реакции. Он думал, что эта женщина сейчас, как все обычные нервные и истеричные барышни, разразится слезами, начнёт хныкать, упадёт в обморок. Но вовсе не того, что эта маленькая хромоногая пигалица сейчас накинется на него с такой яростью. А эта маленькая львица кричала на него, топала ногами, глаза её метали такие искры, что он на минуту опешил и разинул рот. И это молчаливая и забитая им жёнушка, с которой он делал, что хотел? Пистолет в его руке как-то вяло опустился вниз, чем не замедлил воспользоваться сэр Шелтер. Он отодвинул её, при чём довольно невежливо – она ударилась спиной о столбик кровати, - подскочил к нему, выбил из его руки пистолет. Но в этот момент мужчина воспользовался другой рукой. Что-то прикоснулось к шее сэра Шелтера.
- Видишь, дружок, несмотря на то, что твоя шлюшка сейчас тут рассказывала, несмотря на то, что она пыталась меня в чём-то убедить, я всё-таки держу над вами верх.
- Ты в этом уверен? – почему-то спокойно спросила Кейт.
- А почему бы и нет? У твоего содержателя сейчас проблемы. Видишь ли, глупая курица, я держу нож у его горла.
- Ну, это мы ещё увидим, - сказала она.
И в этот момент ему показалось, что она сейчас упадёт в обморок. Она сделала несколько неверных шагов ему навстречу. Мистер Ментрэп с холодным презрением смотрел, что же будет дальше. Она вяло покачнулась и тяжело опустилась на пол. Мужчина приблизил губы к уху сэра Шелтера и жарко зашептал:
- Ты сам видишь, как она глупа, как все они. Так же кричит и падает в обморок, совершенно не думая головой. Ну, что ты ещё можешь мне сказать? – обратился он к ней. В этот момент его глаза удивлённо раскрылись: она сидела на полу, при чём левая нога её была оголена, в руке она держала тот самый маленький пистолет, который ей прислал Том из Плимута, вытащенный из-под подвязки чулок.
- Ну и что ты будешь делать? – справившись с собой, спросил мистер Ментрэп.
- Ничего. Просто, знаешь, я подумала, что давно не упражнялась в стрельбе. А когда ещё упражнялась, то вместо мишени попадала куда-то рядом, хотя вроде бы не должна была туда попадать. Как ты думаешь, если я буду целиться ему, - Она кивнула на сэра Шелтера, - в живот, попаду я тебе в голову? Несмотря на то, что у тебя нож, и ты держишь его на шее этого человека, я попытаюсь попасть в тебя.
Мистер Ментрэп презрительно усмехнулся.
- Твоя глупость ещё более безгранична, чем я думал. Ты никуда не попадёшь – не посмеешь. А я перережу ему горло: он мне не нужен. Ну а потом я накажу тебя за то, что ты убила мою мать и довела меня до такого состояния, что я должен прятаться в своём доме, как крыса. Но на этот раз живой ты не уйдёшь. Я не допущу этого.
Кейт зло улыбнулась.
- Посмотрим.
И так они были друг против друга: её муж, державший нож у горла любимого ею человека, и она, сидевшая на полу в довольно-таки странной позе, если не сказать больше. Она подняла пистолет, посмотрела ему ещё раз в глаза и плавно, не торопясь, нажала на спусковой крючок. Грохнул глухой выстрел. Мистер Ментрэп, стоявший с расширившимися от удивления глазами, стал медленно оседать. Сэр Шелтер, почувствовав, что давление на его шею стало ослабевать, удивлённо посмотрел на неё, потирая шею, которую, всё же, царапнул нож, когда рука, державшая его, ослабела и упала.
- Что случилось? – спросил он.
- Видите ли, несмотря на то, что мужчины думают о женщинах, у женщин бывают проблески разума. Женщины умеют стрелять, ездить на лошадях не хуже мужчин, даже драться на саблях. И, кроме того, много чего ещё, что мужчинам не дано понять.
Она задрожала и осторожно положила перед собой пистолет.
- Я в первый раз стреляла в человека, - безжизненно сказала она. – Я в первый раз убила человека. Я отняла жизнь.
Она закрыла лицо руками.
Сэр Шелтер смотрел на неё, потом перевёл взгляд на мужчину, лежавшего у его ног. Да, этот человек представлял сейчас довольно жалкое зрелище: на его лице смешалось презрение и удивление, а на груди, пониже шеи алело красное пятно. Чуть в стороне валялся обломок ножа, кусок лезвия валялся рядом.
- Но как вы?… - потрясённо спросил он.
Она, спокойно отряхивая руки, сказала:
- Вы, мужчины, всегда презираете женщин, несмотря на то, что женщины рожают вас. Я же презираю мужчин за это. Презираю за самоуверенность, глупость, за то, что считают себя лучше. Вместо того, чтобы увидеть во мне человека, узнать, что я знаю и что умею, он предпочитал меня использовать как вещь, бахвалился собственными знаниями.
Сэр Шелтер подошёл к ней и подал руку. Она поднялась. Он наклонился и взял пистолет. В это время послышался топот ног, и в комнату ворвался человек с забинтованной головой и несколько полицейских. Они застали сэра Шелтера с пистолетом в руке, бледную женщину, еле стоявшую на ногах, и труп прежнего хозяина дома.
- Вы долго добирались, - сказал сэр Шелтер человеку с забинтованной головой.
- Он подкрался сзади. – Человек потрогал повязку. – Я не ожидал, что он вернётся сегодня. Он, наверно, прятался в этом доме.
Сэр Шелтер усмехнулся.
- Господа, - обратился он к полицейским. – Это я стрелял. И это я убил этого человека. – Кейт посмотрела на него. – Этот человек хотел меня зарезать. – Он кивнул на нож, обломки которого валялись рядом с трупом. – А когда ему это не удалось, он вытащил пистолет. Он угрожал мне, угрожал леди. Я вынужден был стрелять первым. И я застрелил его.
- Это так, мисс? – спросил полицейский Кейт.
- Миссис Ментрэп, - произнесла Кейт. – Не совсем, но…
- Вы же видите: у неё шок, - вмешался сэр Шелтер. – Оставьте её. Вы успеете её допросить и завтра.
Прибывший катафалк забрал труп мистера Ментрэпа. Благодаря положению сэра Шелтера, его не забрали в полицию, перенеся разбирательство на другой день.
- Надеюсь, теперь вы не откажетесь от моего дома под Лондоном? – спросил сэр Шелтер, когда первоначальная суматоха улеглась. – Вряд ли вы захотите ночевать или вообще жить здесь, после всего случившегося.
- Да, но только до тех пор, пока не продам этот дом или не найду работу, чтобы не обременять вас, - сказала она и спокойно пошла собирать вещи дальше.
А он остался стоять с путаницей в мыслях. Теперь, когда всё более или менее успокоилось, ему пришло в голову, что он никогда её не понимал. Он её любит. Но и она выбивает его из колеи, каждый раз удивляя его. Он ею восхищается и в то же время готов убить за её сдержанность и вежливость. Сейчас он не может дать определение своим чувствам. То, что она сделала, было непостижимо, нереально для женщины. Ни одна женщина на его памяти никогда и близко не подходила к опасности, как она. Ни одна женщина не только не держала пистолет, но даже не смела говорить в таком тоне, как она. А она, Кейт, это сделала. Это вызывало его восхищение. Но в то же время, её презрение, когда она говорила о мужчинах с мужем, когда отряхивала юбки, глядя на его труп, его пугало. Не относит ли она и его самого к сонму презираемых ею мужчин, или она говорила так, чтобы позлить мужа, вывести его из себя, заставить потерять контроль? Не всё ли равно? Она согласилась принять его приглашение. Они будут вместе, и он сможет доказать ей, что он не таков, как те презираемые ею мужчины, которые так плохо обращались с ней. Он её любит, боготворит. В конце концов, несмотря ни на что, пусть даже когда-то и кого-то он любил. Но сейчас это уже не просто любовь – это было обожание, восхищение. Всё вместе взятое. В этой женщине переплелось всё: холодность и страсть, смелость и жертвенное терпение. Он уже признавался ей в любви. Они были счастливы. Но потом что-то изменилось. Она отстранилась от него. Он хотел добиться от неё объяснений, но боялся, что она своим холодным безразличием и сводящей с ума безупречной вежливостью убьёт в нём само слово, которое всё время рвётся с его языка. Он не знал, что делать. Но понял одно: эта женщина создана для него. Нельзя её отпускать, как бы она ни хотела уйти.
Глава шестьдесят вторая
Устроившись в доме сэра Шелтера, Кейт занялась подготовкой его для приезда сестры с детьми и брата, который в очередной раз был исключён из школы. Сэр Шелтер, занятый в судебном разбирательстве по поводу убийства мистера Ментрэпа, не докучал своими появлениями, давая Кейт время придти в себя.
Прибывшая сестра была очень недовольна тем, что дом оказался действительно невелик: гостиная и спальня на первом этаже и три комнатки на втором. Её постоянные жалобы выводили Кейт из себя, и она однажды посоветовала сестре самой найти пристанище. Бетти надулась и целую неделю не разговаривала с сестрой. А Кейт сама удивлялась себе. Она стала нетерпимой, несдержанной и язвительной. Подобное случилось только однажды, когда она… Кейт похолодела. Она стала вспоминать, подсчитывать. Ей на ум пришла её прежняя мысль о том, что она уже пропустила срок своих истечений. Она снова стала вспоминать и пришла к выводу, что уже около трёх месяцев беременна. А поскольку её муж в последние дни их с ним жизни возлюбил её насиловать вещами, приспособленными для иного, как-то: горлышко бутылки, ручка кочерги, дубинка, которой он любил «воспитывать» её, ко всему прочему она долгое время провела в клинике, где тот до неё вообще не мог добраться, то отцом ребёнка мог быть только сэр Шелтер. В свою первую беременность Кейт ещё могла сомневаться, что с ней, поскольку обычных неудобств, свойственных беременным, она не испытывала. Её не тошнило по утрам, она не падала в обмороки днём и не просила солёного мороженого среди ночи. Она не становилась капризной или слезливой. Этого не было тогда, не было и сейчас. Только несдержанность и раздражительность стали резче проявляться, и ей труднее было держать себя в руках. Тогда, по неопытности, она могла сомневаться. Но теперь, когда она переживала вторую беременность, она была уверена. А уверившись – испугалась. Она и так на содержании сэра Шелтера, повесила ему на шею свою неблагодарную семью, а если будет ребёнок… Кейт мучилась чувством вины и стыда. Когда приезжал сэр Шелтер, она старалась делать так, чтобы их встречи были короче, а разговоры не выходили за рамки общих обсуждений. К тому же, выбираясь в Лондон и посещая изредка лондонские ателье, чтобы быть в курсе моды и самой шить себе одежду за неимением денег, наведываясь в галереи, чтобы быть в курсе веяний искусства, поскольку рисунки сестры не были совсем бездарны, и, направляясь в лавки, чтобы продавать свои вышивки и гобелены, Кейт неоднократно слышала пересуды досужих сплетников о ней и сэре Шелтере. Скрываясь за лентами и шляпками, платьями и манекенами, она невольно подслушала однажды целый диалог женственного расфранчённого мужчины с двумя перезрелыми дамами, лица которых выражали такое всегдашнее недовольство и презрение, что это становилось смешным.
- Господи! – говорила полная румяная дама с капризным выражением лица. – До чего же невзрачна эта девица! Моя знакомая видела это привидение. Её рост, фигура, лицо – женщине просто неприлично появляться в обществе с такими данными. Да ещё зелёные глаза – глаза распутницы.
- Ну что вы! – ехидно отвечала ей высокая худая дама с лицом аскета и настоятельницы приюта для девочек. – Для её роста у неё вполне нормальная фигура. Лицо правда неприлично уродливо для женщины.
- Это ещё ладно, - жеманно говорил мужчина, поигрывая моноклем. – Но она же ещё и хромает.
- Как некрасиво.
- Интересно. – Полная дама обмахнулась платочком. – Что же наш лорд в ней нашёл? Мог бы в содержанки взять женщину и красивее и без физических недостатков.
- Наш лорд, - с пафосом сказал мужчина, играя золотой цепочкой от часов, - настоящий дон Жуан. Для него всё равно – кухарка или герцогиня, хромоногая или нет, толстая или худая, блондинка или рыжая. Он каждой окажет внимание, с каждой обращается как истинный джентльмен. Нищим каким-то девицам он предоставляет, как бы это сказать, своё покровительство. В его охотничьем домике живут сейчас две такие. Ну а герцогиню он одаривает своим обществом. Но, заметьте, ни одна женщина до сих пор не была им обижена, хотя многие и хотели, чтобы он на них женился. Некоторые его об этом даже умоляли!
- Что вы такое говорите!
- И вообще, такому блестящему джентльмену не стыдно иметь много любовниц. А та его хромоножка – мечта живописца: кожа белая, глаза зелёные…
- Кожа-то белая, - возразила высокая дама, поджав губы. – Да лицо невзрачное. Чем она могла его прельстить? У миледи Сесил она ходила, как в рот воды набрала. Наверняка глупа и необразованна, как большинство девиц сейчас.
- Я с ней не встречался. Но слышал ужасающие слухи: сэр Шелтер спас её от банды грабителей в лесу. Да мало этого – он определил её в больницу, когда грабители на её дом напали, а после убил её мужа.
- Какой ужас!
- Ужасно то, что муж оказался совершенно не джентльменом – жил со своей матерью и избивал жену.
- Ну это неправда, – безапелляционно сказала высокая дама. – Люди нашего круга так себя не ведут.
- Но был суд!..
- Наверняка эта безродная пигалица его оговорила и заставила сэра Шелтера убить его.
- Такой женщине не место в нашем кругу, - решительно сказала полная дама, обмахиваясь платочком.
- Потому он и не появляется с ней, - хитро прищурившись, сказал мужчина. – Хотя, моя прислуга болтает, будто она сама застрелила мужа.
- Фи, как это вульгарно! - хором сказали женщины. – Вы расспрашиваете прислугу?
- И не говорите, - подхватил мужчина, жеманно поигрывая моноклем.
- Она не американка? – спросила высокая дама. – От этих сумасшедших чего угодно можно ожидать. Невоспитанные мужики.
- Нет. Она откуда-то из провинции. Несколько лет назад произошла пикантная история с замужеством её сестры.
- Вот как?
- Именно. Из-за этой пикантности её сестрица и должна была выйти замуж.
- Какой стыд! Что за семейка!
- Сафферинг из Харрогит-холла.
- А брата у этой девки не имеется? – внезапно спросила полная женщина.
- А как же! Юный лоботряс, склонный к шалостям, за которые его уже раза четыре исключали из школ.
- Всё-то вы знаете, - недовольно сказала высокая женщина.
- Мой друг был соседом мужа сестры этой хромоножки, Уильяма Мерфи из Грин-хауса. Хороший был парень. По глупости вляпался в историю с женитьбой и получил глупую курицу в качестве жены.
- Бедняжка.
- Правда, его жена была красавица – чистый ангел. Он так хотел выполнить все её прихоти, что запутался в махинациях с ценными бумагами и игрой на бирже, что был вынужден застрелиться.
- Несчастная его жена!
- Вы правы. Она попросила помощи у сестры. Но наша хромоножка оказалась такой гордячкой, что даже на похороны отца не приехала. А сестра её так нуждалась. От огорчений её матушка умерла.
- Это не женщина, а чудовище!
- И эту мерзкую женщину содержит наш дорогой сэр Шелтер?
- Околдовала она его, это точно.
- Как жаль, что он сейчас в Лондоне. Она наверняка ездит к нему домой. От такой женщины чего угодно можно ожидать.
- А какой у него дом! Просто дворец! И недавно отделан…
Кейт не стала дальше слушать про оформление дома. Услышав от болтливого мужчины адрес, она тихонько выскользнула из магазина. Щёки её пылали. Так вот кем считают её в обществе! Её осуждают, её презирают!.. Кейт вздохнула. Она бы не обратила на это внимания, если бы подобные слухи не повредили лично ей – с подобной репутацией приличной работы она не найдёт. Надо дождаться, пока будет продан дом её мужа, она получит остальное наследство и переедет хоть в Шотландию. Правда, её сестра будет недовольна. Но это её дело. Пусть остаётся и живёт, как хочет. Кейт надо подумать о себе – скоро ей будет невозможно работать. Что до брата… Кейт задумалась. По приезде он стал проявлять нежную привязанность к лошадям, проявляя осведомлённость и внимание решительно во всём, что касалось любимых животных. Может, когда подрастёт и одумается, ему заняться разведением лошадей? Кейт решила поговорить с братом, когда вернётся. Сейчас ей нужно поговорить с сэром Шелтером. Её пребывание в его доме наносит вред ему. Она не может допустить, чтобы его в обществе считали кем-то вроде петуха в курятнике. О себе Кейт уже не думала – за столько времени в Лондоне её репутация не изменилась. Её продолжали считать корыстной содержанкой и искательницей приключений. Теперь Кейт поняла, почему каждый её хозяин норовил залезть ей под юбку – угроза миссис Споиленд была выполнена: та отомстила ей, испортив ей репутацию. Никто просто не мог поверить, что она иная, воспринимая её чопорность и холодность как очередную форму кокетства. Кейт была в отчаянии.
Глава шестьдесят третья
Сэра Шелтера не было дома, и Кейт попросила у надменного дворецкого разрешения подождать хозяина. Весьма недовольный скромным видом Кейт, её поношенной одеждой и стоптанными ботинками, он отправил её на кухню, где одна добрая девушка предложила ей чашку чая.
Сэр Шелтер вернулся нескоро. Но ему о Кейт доложили не сразу, а спустя полтора часа. Возмущённый тем, что она сидит со слугами, он вытолкал своего дворецкого из комнаты с криком: «Научись узнавать истинную леди!» и сам бросился к Кейт. Та слышала его крик, но не знала, чем он вызван, и встревожилась. Она встретила вбежавшего сэра Шелтера стоя, скромно сложив руки и гордо вскинув голову.
- Кейт! – Он кинулся к ней и схватил за руки. – Простите, ради бога, за это неуважение. Он не должен был с вами так обращаться. Я уволю его, к чертям, сегодня же!
- Пожалуйста, не наказывайте его так, - попросила Кейт, удерживая его руку. – Это мелочи. Если я помешала вам… - Она сделала движение, чтобы уйти.
- Нет! – воскликнул сэр Шелтер. – Для вас у меня всегда есть время, - сказал он спокойнее, пожимая её холодные пальцы. Предложив ей руку, он провёл её в жарко натопленную гостиную.
Устроившись в глубоком уютном кресле, Кейт с минуту собиралась с мыслями. Она смотрела на него и терялась в догадках. Раньше она знала его по слухам как язвительного, циничного, гордого, самонадеянного человека. Общаясь с ним непосредственно, она нашла у него чувство юмора и способность посмеяться над собой. Не говоря уже о его стремлении приходить ей на помощь. Так любит ли она его? А он? Занят ли он своими делами или предпочитает коллекционировать любовниц? Как она может мечтать, что этот блестящий великосветский лев с капиталом может иметь к ней какие-то тёплые чувства? К ней, в которой окружающие видят нечто непотребное? Она никогда не показывала ему, как он ей неприятен или несносен. Только один раз, поддавшись соблазну, в помрачении ума дав ему понять, как он ей нужен. Только один раз она обнажила перед ним свои чувства. А он? Он никогда не показывал ей, что она выводит его из себя своим бесстрастием, хотя он иногда и подмечал странный блеск в её глазах и тень улыбки на губах. А сейчас он смотрел на неё без всякой тени иронии на лице. Она глубоко вздохнула и тихо сказала:
- Сэр Шелтер, я не могу бесконечно пользоваться вашей добротой. Мне пора найти работу и съехать из вашего дома.
Он дёрнулся, как будто его ударили. Она снова хочет уйти от него. Но почему?
- Почему? – глухо спросил он.
- После смерти матери наше поместье забрали за долги. Я должна сама обеспечить мою сестру с детьми и брата. Нехорошо взваливать на вас бремя заботы о посторонних людях.
Вот оно что! Она снова не хочет зависеть от него. Она считает себя бременем, обузой. Если бы она любила его, это ей не пришло бы в голову.
- Вы можете жить в том доме сколько угодно. Вы пойдёте преподавать. Сестра ваша может устроиться экономкой: опыт у неё есть – ведь она вела дела вашей семьи, когда умер ваш отец и её муж, - холодно сказал он.
- Вы очень добры. – Она уловила перемену в его настроении и тоже перешла на холодный тон. – Однако я предпочитаю не обременять вас.
Он помолчал, глядя на её застывшее лицо.
- У вас в самом деле нет денег? – тихо спросил он. – Но вы же продаёте дом мужа.
- Продать его нелегко, зная его историю, - ровным голосом сказала она. – И сейчас за него не дают его настоящую цену. А жить моей семье надо не в будущем, а сейчас. У меня нет ничего. – В её глазах, смотревших на него, была пустота, как у дул двустволки перед носом. На её лице не было написано опустошённости, которую она чувствовала. Она не позволила себе этого. – У меня ничего нет, кроме меня самой.
Сэр Шелтер, взволнованно ходивший перед камином, остановился, непонимающе глядя на неё.
- Весь свет уверен в моей репутации, и о приличной работе мне нечего мечтать. Остаётся только моё тело. И сейчас уже, наверно, всё равно, сколько оно стоит. – Сэр Шелтер вздрогнул. – Я долго откладывала подобный выход. И вот этот день настал.
- Почему же вы ждали так долго? – Он сел в соседнее кресло, откинувшись на спинку и сощурив глаза. Лицо его застыло.
- У меня были иллюзии. Я надеялась на лучшее. – Она пожала плечами.
- Что же вы намерены делать?
- Раз ничего не остаётся, я… как это говорят? Пойду на панель.
Его как будто ударили под дых – неужели она это серьёзно?
- Вот как? – хрипло спросил он.
- Я никогда не относилась плохо к… куртизанкам. Думаю, хоть они мне помогут.
- Глупо, - так же хрипло сказал он и принуждённо улыбнулся. – Из вас получится такая же проститутка, как из бабочки комнатная собачка. Не делайте этого.
- Что мне делать, я решу сама. Сейчас я вам слишком многим обязана, и не знаю, когда и как расплачусь…
- Я не требую оплаты, - перебил он.
- Но это не даёт вам право решать за меня, - продолжила она. – Я должна содержать не только себя, но и сестру с братом, к которым вы не имеете отношения, и…
- Вашу сестру? Кстати, почему бы ей самой не выйти на панель? Не обижайтесь, но она моложе и красивее вас.
Кейт чуть не рассмеялась: Бетти – и на панели? Сестру, в которой Кейт до сих пор видела маленькую испорченную и капризную девочку – бросить в мир трущоб и грязи?
- Что? – В её глазах сверкнула искра. Как бы она не относилась к сестре, не его дело, куда ей надо идти и кем работать. – Не смейте. Вы привыкли видеть женщин только лёжа. А она гораздо лучше, чем можно представить: она мать. Она воспитывает троих детей. И мне всё равно, что вы смеётесь, - добавила она, заметив его улыбку.
- Я не могу не смеяться, видя, как вы ставите на пьедестал свою сестру после того, что она вам сделала. Чем вы настолько грешны перед ней? Мне показалось, это она страдает эгоизмом и неблагодарностью.
Ах, как бы она хотела рассказать ему всё! Как она невольно обманула его перед алтарём, как не смогла сдержать себя в гостинице и как сама его соблазнила в клинике. Её порочность – в этом она должна была сознаться себе, - вот её грех. Вот чем она хуже своей сестры. Та, не устояв перед мужчиной, сумела женить его на себе. Кейт – нет. Отчасти потому, что не хотела таким способом выходить замуж, отчасти потому, что не хотела зависеть ни от кого – весьма странное поведение для женщины её времени, когда выходили замуж как раз за тем, чтобы быть зависимой. Но защищённой. Нет, Кейт не могла раскрыть ему душу. Просто не могла.
- Замолчите, - сказала она. – Я бы согласилась, чтобы моё тело растащили по кускам, но лишь бы за него заплатили. Моя сестра – мать. И я не позволю ей… Я не допущу, чтобы её дети… хотя, что вам объяснять? Вы видите всё в каком-то извращённом свете.
- Не делайте этого, очень вас прошу.
- Вы бы хотели, чтобы я зависела от вас? Но ведь это то же самое!
Он скрипнул зубами.
- Нет, - повторила она. – Я так не хочу. Я должна найти работу. Я… Я просто должна. А что, если у меня будет ребёнок?
Эти слова случайно сорвались с её губ. Она бы хотела их вернуть, но лишь крепко сжала губы.
- Ребёнок? И чей же он? Одного из ваших прежних хозяев? Вашего мужа? – Он уже не мог сдержать себя: досада на её упрямство заставила его быть жестоким с ней. – С вашими мировоззрениями, я бы не удивился, что у вас не один ребёнок, что вы…
- Замолчите! – крикнула она, вскочив. Как она была права, не раскрывая ему свою душу. И как была глупа, поверив его словам о любви к ней. – Вы же отлично знаете, что он ваш! Я была глупа! Я была бы рада, чтобы он родился. Но теперь… Я не хочу, чтобы что-то от вас жило во мне. Я избавлюсь от него! Сейчас же! – Она направилась к двери. – И мне всё равно, умру я или нет. Вам ведь всё равно. Я или другая – какая разница.
- А как же ваша сестра? Ваш брат? Племянники? – Его слова заставили её остановиться. – Если вы умрёте, вашей сестре придётся как-то выкручиваться. Возможно, стать проституткой. А вашим племянникам дорога в работный дом, как к каким-то попрошайкам или побирушкам из Ист-Энда.
Она повернулась, и он ужаснулся. В первый раз он видел такое выражение у неё на лице: белое, закаменевшее, с потемневшими глазами, полное невыразимого отчаяния и безнадёжности. На секунду у него замерло дыхание. Перестав себя контролировать, она упала на ковёр и разрыдалась. Он в первый раз видел её плачущей. Он в первый раз видел, чтобы женщина плакала так: словно вся душа из неё выходила через слёзы.
- Нет! Нет! – рыдала она. – О боже! Нет!…
Вдруг она осознала, что он стоит перед ней на коленях, а её голова покоится у него на груди. Все ужасы и волнения последних лет, все беспросветные воспоминания детства, вся её жизнь сейчас изливалась в её первой истерике. Она ещё какое-то время рыдала, потом начала постепенно успокаиваться. Она ещё всхлипывала у него на груди, когда до неё донеслись его бессвязные слова:
- Я не знал… Прости, Кейт… Я был глупцом… Я не думал… не знал…
- Что вы не знали? – спросила она, пытаясь его оттолкнуть. – Что я влюбилась в вас, как восторженная дурочка, что смела мечтать… надеяться, что и вы… вы тоже… когда-нибудь… О боже, какая я была дура!
- Прости, Кейт. Я умоляю, прости меня. – Он сильнее прижал её к себе, гладя по голове. Она ещё какое-то время пыталась вырваться, но его голос, его тепло, его близость снова лишали её воли. – Прости, милая. Я не хотел так сильно обидеть тебя. Но ведь и ты постоянно отталкивала меня. А сейчас твои слова причинили мне боль. Я не удержался, чтобы не подразнить тебя.
- Дразните. Унижайте. Смейтесь. Ведь я первая призналась вам в любви.
- Ты забыла. – Он улыбнулся. – Первым признался тебе я. И готов повторять бесконечно – я люблю тебя. Я всё сделаю для тебя. Если мало того, что уже сделано – ты только скажи. Я убью всех, кто заставит тебя огорчаться или кто вызовет у тебя хоть одну слезинку.
Она не сразу осознала его слова. Её голова покоилась на его груди, её плечи всё ещё вздрагивали. Она забыла про свою злость и отчаяние. Она с ним! В его объятиях! Она любит его! Сейчас ей так хорошо и спокойно!
Наконец смысл его слов пробился сквозь её блаженство. Конечно, в тот раз, в клинике, он уже говорил ей. Но разве не все мужчины говорят о любви, не чувствуя её? Кто-то, как её бывший жених Уилл, чтобы добиться своего. Кто-то, как в романах, чтобы завлечь, воспользоваться и обмануть девушку – история Клариссы Гарлоу тому пример1. А кто-то убедил себя, что это так и есть. Но он – он уже получил, что хотел. И всё равно не отпускает её, убеждает в своей любви, хочет быть ей нужным…
Она медленно подняла голову.
- Что вы?.. Вы уверены?
- Я уверен, - улыбнулся он.
Она долго смотрела на него, приходя в себя. Прошлое постепенно вставало перед её глазами. Она резко вскочила и направилась к двери.
- Что случилось? – крикнул он. Опять её упрямство! Опять она что-то вбила себе в голову. Он медленно встал на ноги.
- Жалость – хорошее чувство, - ледяным тоном произнесла она, не поворачиваясь. Её рука лежала на ручке двери. – Но мне не нужны подачки. – Она обернулась к нему и, глядя ему в глаза, добавила: - Ребёнок всё равно умрёт. Я не хочу, чтобы он жил во мне. И работать я буду. Что бы вы там ни говорили. – Она повернулась, чтобы уйти.
Глава шестьдесят четвёртая
Он остался стоять один в пустой комнате, оглушённый всем услышанным. Он, которого она оскорбляла своей холодностью, перешагнул через свою гордость и предложил ей свою любовь – отвергнут, да ещё таким презрительным тоном! Чёрт её возьми! Пусть живет, как хочет!
Но потом он осознал, что эта упрямица с решительностью мужчины сделает то, о чём задумала. А чем это кончится – один бог ведает. Он вспомнил её лицо, залитое слезами, такое несчастное и трогательное. Он вспомнил её прерывающийся отчаянием голос, запах волос, на минуту оказавшихся у него на лице. «Дурак! Какой же я дурак! – воскликнул он про себя. – Эта милая девочка столько пережила, столько вынесла! Ни разу не пожаловалась даже, когда мы встретились тогда, в гостинице. А ведь ей было больно. Очень больно! Она не пришла меня шантажировать, хотя могла бы. А я? Зачем я над ней сегодня издевался? Конечно, она никому не доверяет. При всём том, что с ней случилось».
Он опрометью бросился к двери, распахнул входную дверь, оглядывая улицу и рассматривая проезжающие кэбы. В конце улицы он увидел её маленькую фигурку с прямой гордой спиной. У неё же нет денег, она не может доехать до его охотничьего домика. Бедняжка, должно быть, она устала за сегодня, пока дошла до него. А он, глупец, не подумал об этом.
Он бегом бросился за ней, и через несколько минут догнал. Он схватил её за плечи, не обращая внимания на глазеющих людей вокруг.
- Я люблю тебя! – кричал он, тряся её за плечи. – Я очень тебя люблю! Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж!
На мгновение Кейт показалось, что она оглохла. Наконец мир обрёл звук.
- Я не верю вам, - холодно сказала она, отстраняя его руки.
Он застонал и со страстью впился ей в губы. Блаженное ощущение! Она застонала в ответ и обвила его шею руками. А он, снова боясь, что ей втемяшится что-то в голову, гладил её волосы и хрупкую спину. Не утерпев, он зашептал ей в маленькое ушко:
- Ты прекрасна! Как я люблю тебя! Прости, прости меня! Прости, моя драгоценная любовь!
Она ничего не отвечала, снова нежась в кольце его рук. Но постепенно снова разум зашептал ей: она опять в его объятиях! Она снова поддалась ему! Как она могла довериться! Сейчас он говорит ей о любви, говорит, что хочет жениться, а завтра?.. Что будет завтра? Она – некрасивая, незнатная, почти нищая, с подмоченной репутацией, незамужняя и беременная. И он – блистательный аристократ, миловидный красавец, статный, богатый. К его ногам падало столько женщин, и она – только одна из них. С ней он не обязан поступать иначе, чем благородные господа с несчастными соблазнёнными ими девушками. Чем она лучше них? Только тем, что была девственницей, когда он, повинуясь своей природе, взял её? Теперь она уже не невинна, а значит она ничем не отличается от проституток. Почему же он должен относиться к ней иначе?
Он почувствовал произошедшую в ней перемену и её напряжённость. Но лишь сильнее прижал её к себе.
- О чём ты думаешь, любимая? – шепнул он ей в ушко. Его голос, его слова, его дыхание задело её до глубины души. Но она по застарелой привычке пыталась не показать этого.
- Ни о чём, - холодно ответила она, пытаясь высвободиться из его объятий. Только бы теперь не упасть в обморок от недоедания, думала она. Это было бы совсем неприлично – растянуться посреди улицы.
- Что же тогда? – Его взгляд ощупывал её лицо, стараясь проникнуть сквозь её ледяную маску.
- Отпустите меня, - ровным голосом произнесла она.
В нём начала закипать злоба. Как её убедить? Как заставить поверить себе? Как сломить эту непробиваемую стену, которой она окружила себя? На этот раз он не будет таким простаком. Нет, что бы она там ни думала, он не отпустит её. Пусть бы она пыталась убежать.
Минуту он смотрел на её отчуждённое лицо, затем, схватив за руку, потащил обратно в дом.
- Отпустите меня! – возмущённо вскричала она. И, вырвав свою руку, повернула обратно. Но не успела она сделать ещё и двух шагов, как он подхватил её на руки и чуть ли не бегом бросился к дверям своего дома.
Ворвавшись в холл, он ногой захлопнул дверь и, взбежав по лестнице наверх, крикнул дворецкому, вытаращившему глаза, что его ни для кого нет дома. Передохнув на площадке, он со своей ношей влетел в свою комнату. Там он осторожно положил её на кровать и сел рядом.
- Я люблю, люблю тебя! Сколько ещё можно повторять тебе это? Что ты хочешь? Что я должен сделать, чтобы доказать это? Почему ты не хочешь мне верить? Почему ты так упряма?
Она медленно села на кровати. Все мысли в её голове смешались. Какая разница, что будет потом? Главное, что есть сейчас. А сейчас он здесь, он любит её, хочет жениться. И она сама любит его. Любит и страдает от того, что не может довериться. Почему бы не уступить ему? Да, уступить. Как она уже уступила. Как уступила бы любая шлюха. Она шлюха и есть – так потерять голову! Поэтому его слова о женитьбе – это всего лишь слова, не более. Но он не женится. Нет, не женится. Не на ней.
Она холодно посмотрела на него. Он скрипнул зубами и распахнул дверь.
- Бенедикт! Срочно пошли за викарием! Скажи, чтобы он подготовил всё к венчанию! Я сегодня женюсь! Ты слышал?
- Да, сэр, - послышалось из коридора.
- Тебя смущало это?
Она с удивлением смотрела на него.
- Вы в самом деле хотите жениться на мне? На мне?
- Да, чёрт возьми! – Он вцепился в свои волосы и взъерошил их. – Неужели ты думаешь, что я позволю тебе работать проституткой? Да ты с ума сошла! Когда ты говорила об этом, я думал, что убью тебя! Ты доставила мне столько боли.
- Боли? Вам? – Её глаза раскрылись ещё шире. Об этом она не думала.
- Да. Я полюбил тебя ещё тогда, на балу. Когда ты сидела и читала что-то, что девушки обычно читать не любят. Я не отдавал себе в этом отчёта, но мне всё время хотелось быть с тобой. Но ты была такой неприступной, такой холодной. Я не знал, как к тебе подступиться. Я не знал, как ты ко мне относишься. Меня выводила из себя твоя безупречная вежливость. Когда ты пришла тогда, в гостиницу, я думал, что ты всё подстроила, чтобы потом шантажировать меня. Ведь потом ты пропала куда-то с каким-то мужчиной, который обращался с тобой так, как будто имел на это право. Но прошло время, а ты не появлялась. И я не знал, что и думать. Потом я узнал, что ты вышла замуж. Ты – вышла замуж! Почему? Я, в конце концов, смирился и пожелал тебе счастья. Если ты так решила, значит я должен это принять. А потом… Весь этот кошмар – я не знаю, как ты пережила это! Я бы своими руками задушил всех, кто довёл тебя до такого положения. Когда я увидел тебя в этой убогой больнице – честное слово, я уже хотел ехать в полицию и голыми руками разорвать твоего мужа… Когда в клинике ты сказала, что любишь меня, я думал, что ослышался. Но потом…
Кейт покраснела и отвернулась.
- Потом я улаживал дела. Я хотел, чтобы твой муж не выходил из тюрьмы. Я старался, как мог! Но я не всесилен. Как ты знаешь, у меня плохо получилось защитить тебя. Возможно поэтому ты снова отдалилась от меня. Но, когда сегодня ты говорила такие жестокие вещи… Ты можешь ранить. Но я увидел твои слёзы, твою душу. Я не сдержался. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей женой. Так, чёрт подери, почему ты отвергаешь меня? Ты же меня любишь!
- Как я могу доверять хоть кому? - с дрожью в голосе сказала она. – Когда моя мать вышвырнула меня из своей жизни? Мой отец подчинился ей вместо того, чтобы защитить меня? Когда моя сестра, совершив подлость, обвиняет меня в её последствиях? Я выжила потому, что не доверяла никому. К тому же, я никогда не привлекала мужчин как женщина. – Она снова покраснела. – Я некрасива. И просто не понимаю, что во мне могло привлечь вас, кроме моей невинности…
- Невинности? Так вот, что ты думаешь обо мне! – Он снова скрипнул зубами. Затем беспокойно прошёлся по комнате и присел к ней на кровать. – Я должен был бы разозлиться на тебя за эти слова. Но… Я не могу. Я сам виноват во многом. Прости меня.
Она не могла поверить. Эти несколько часов были как поездки на аттракционах в парке – из ада в рай и обратно. Сейчас она в раю. Она боялась проснуться, чтобы не вернуться в свой ад.
- Я не отпущу тебя. Даже не думай. Я слишком люблю тебя.
Она смотрела на него, на его такое любимое лицо. Она протянула руку прикоснуться к нему. Он взял её ладонь, приложил к лицу и накрыл своей рукой.
Вдруг он вскочил:
- Прошу, не сейчас. Иначе я не смогу сдержаться. Мы сегодня женимся, ты помнишь?
Она кивнула, улыбнувшись.
- Ты согласна?
Она хотела кивнуть, но осеклась.
- Но я же бедна! У меня куча столь же бедных родственников! Моя репутация…
- Мне всё равно, - перебил он её. – Я люблю тебя. Такую, какая ты есть. Со всеми твоими недостатками, бедностью, родственниками и репутацией. Ты для меня прекрасна.
Кейт в который раз покраснела. Он посмотрел на её припухшее от слёз лицо, растрёпанные волосы и широко распахнутые глаза. Прижав руки к глазам, он простонал:
- Не смотри на меня так, а то я не сдержусь. И мы шокируем Бенедикта.
Она опустила голову.
Глава шестьдесят пятая
Минуту или две она предавалась грёзам. Скорая свадьба чуть ли не в тайне от всех… И вдруг она припомнила: ведь он женат! На ней. Нет, на Джейн Витт. Нет, на ней под именем Джейн Витт. Она снова запуталась. А его первая жена, погибшая в Индии? Как умерла она? И как он, будучи женат на Джейн Витт… Словом, будучи женат второй раз, предлагает ей брак? Он даже не вспомнил о своей второй жене, кто бы она ни была.
Кейт вздрогнула: сэр Шелтер схватил её лицо руками и, глядя в глаза, с отчаянием сказал:
- Ну что ты опять выдумала? Что такое?
Мысль о второй жене сэра Шелтера холодила сердце Кейт. Тогда, в церкви, он говорил много красивых слов, боялся отпустить руку. А сейчас всё повторяется. Только Кейт уже Кейт, а не женщина под вуалью, которую назвали Джейн Витт у алтаря.
- Как же ваша жена? – судорожно вздохнув, спросила Кейт. Сэр Шелтер отпустил её лицо и медленно сел рядом.
- Что ты хочешь знать? – глядя в стену, спросил он.
- Я знаю, что вы женаты, - спокойно сказала Кейт, внутренне содрогаясь.
Сэр Шелтер медленно встал, его лицо застыло. Он подошёл к окну и некоторое время смотрел на улицу.
- Вот, что тебя интересует. Ты опасаешься, что я морочу тебе голову, завлекаю в ловушку. Если ты хочешь, я расскажу всё. Но это не будет приятно для тебя.
Кейт внимательно смотрела на него.
- Я уже не безусый юнец, - начал сэр Шелтер, глядя в окно. – Повидал в жизни достаточно. Родился я у любящих родителей и был единственным сыном. А значит избалованным и капризным. Благодаря деньгам, я мог требовать исполнения любых желаний. Путешествия, книги, женщины, лошади, лучшие экипажи и отели – всё было к моим услугам. Когда я вошёл в возраст, отец разобъяснил мне, что корысть у женщин так же привычна, как жажда наживы или трофеев у мужчин. Я всякий раз убеждался, что он прав. Потому все свои потребности я удовлетворял в местах, для этого приспособленных. Но потом мне это приелось. Удовлетворив свои низменные потребности, я хотел насытить душу и ум, знать больше. Я ездил по археологическим раскопкам, участвовал в разных военных стычках, свергал царьков в Африке. Но со мной не было рядом человека, с кем я мог бы поделиться триумфом или сомнениями. Когда я в очередной раз приехал в Англию, я решил отдохнуть от всего. Отец всё настойчивее говорил о продолжении рода, устраивал мне смотрины разных невест. Но меня ни одна не тронула. Навещая своих коммерсантов в Плимуте, я встретил Джейн. Все вокруг говорили мне, что это циничная особа, которая ради выгоды пойдёт на что угодно. Я не верил. Я был ею ослеплён. Вы чем-то похожи, только её красота ослепляла, сбивала с толку. Я был покорён её скромностью и в то же время игривостью. Она здраво рассуждала, когда мы разговаривали. Однако её поведение держало меня всё время в напряжении, хотя ничего бесстыдного она не делала. Легкое прикосновение, двусмысленное слово, сказанное с невинным выражением лица, особый взгляд – я потерял голову. Я решил, что нашёл ту самую женщину, которая соответствует потребностям моего ума и тела. Даже больше тела – я так страстно желал её. Я был богат, и сам мог выбирать себе жену. Я предложил ей тайное венчание, поскольку её родители были против брака. Тогда я ещё не знал, почему. К моему удивлению, она согласилась. Мы договорились, что мой кучер встретит её на перекрёстке и привезёт к церкви. Я не мог дождаться брачной ночи, чтобы познать, насколько прекрасное сокровище мне досталось. Но когда она по приезде выпала из кареты мне на руки – во мне что-то изменилось. Я как будто обрёл душу. Я стоял и прижимал к себе это нежное хрупкое тело, уткнулся лицом в её чудесные волосы, и мне показалось, что я хочу простоять так вечно, держа в руках это создание. Я уже не хотел брачной ночи, я не хотел умных разговоров, я не хотел красивого лица – я хотел, чтобы эта женщина всегда была со мной. Мне казалось, если я отпущу её руку, она исчезнет, а я буду самым несчастным человеком на свете. Эта женщина стала для меня дороже всего на свете за один миг. Я был рад, что мы женаты, но… - Он помолчал. – Когда после венчания я отвёз её в гостиницу, нам помешали. Она испугалась и сбежала через окно. Лил дождь, было холодно. А она, оказывается, была нездорова. Она была смертельно больна, и поэтому её родители не хотели, чтобы она выходила замуж, чтобы не обременять собой и своей болезнью мужа. Из-за дождя и холода с ней ночью случился рецидив, и она умерла, оставив мне только свой носовой платок.
Сэр Шелтер достал платок с монограммой и протянул его Кейт, пристально глядя на неё. Та побледнела.
- Я думал, что подобное никогда не повторится. Когда я на балу увидел тебя, меня заинтересовало твоё лицо, твоё спокойствие. Твоя улыбка говорила о том, что ты не глупа и можешь смеяться не только над другими. Заговорив с тобой, я был удивлён – ты не была похожа на всех этих жеманных кукол вокруг. Ты не хотела соблазнять меня. Не кокетничала. Я стал как бы случайно встречаться с тобой. И был разочарован, что ты помолвлена. Но как я был рад, что всё расстроилось! Прости меня за это. – Он подошёл к кровати и встал перед ней на колени, взяв руки Кейт в свои. – Меня восхитило, как ты держалась со своей роднёй. Но я поддался досаде, когда ты решила, что я с ними заодно. Я благодарю бога, что подоспел тогда, в лесу. Я мог рассчитывать на благодарность и признательность, мечтал о твоей благосклонности. Но ты была холодна, хотя и предельно вежлива. Я подумал, что ты бесчувственна, и решил оставить тебя в покое. Однажды я обделывал спокойно свои дела с ирландскими католиками, отсиживаясь в третьеразрядной гостинице. В тот день там была какая-то суматоха. Я даже боялся, что это может быть связано со мной и моими делами. А потом пришла ты. Письмо твоей хозяйки взбесило меня. Я ничего не мог понять. Ни одна, даже самая падшая женщина не унижала меня такими предложениями. Я был вне себя. А тут еще ты упорно утверждала, что ничего не знаешь… Когда я взял тебя на руки, я ощутил то, что чувствовал, когда прижимал к себе Джейн у кареты перед церковью. Та же хрупкая нежность, податливость, даже запах волос. Я поцеловал тебя. Я почувствовал, что восторг и радость затопили меня всего. Ты была так трогательно неумела, а я был эгоистом и обидел тебя. Ты ушла. Однако кое-что оставила.
Он положил перед ней второй платок, найденный в гостинице, со следами её крови из прокушенной губы. Кейт закрыла лицо руками и опустила голову.
- Ведь тогда, после венчания, это была ты? – Кейт молчала. – Не Джейн? Это тебя я держал на руках перед алтарём?
- Да, - глухо сказала она, не отнимая рук от лица.
- Но почему?
Кейт подняла голову. На её лице стыд боролся со страданием.
- Хозяйка борделя, где работала моя несчастная тётя, потребовала в уплату долгов мою девственность. Я вышла пройтись, чтобы подумать, и случайно оказалась там, где остановилась ваша карета. Кучер невнятно произнёс имя, и я решила, что хозяйка задумала какую-то пакость или решила меня сама доставить клиенту. А потом… Ваши объятия лишили меня воли. А когда я пыталась что-то сказать, вы не давали мне этого сделать.
- Я помню. – Он улыбнулся. – Ты постоянно что-то начинала говорить. Но я так боялся тебя отпустить. Боялся, что одно твоё слово разрушит сказку, которую я придумал.
Они замолчали.
- А ваша первая жена? – внезапно спросила Кейт.
- Элеонора? – Он спокойно сел на пол, оперевшись спиной о кровать. Его рука играла с пальцами Кейт. – Это был необдуманный поспешный брак распалённого юнца и тяготившейся опёкой отца девушки. После свадьбы я узнал, что моя жена уже месяца четыре как счастливо беременна.
- Беременна?
- У неё была интрижка с кузеном, которого родители девушки знать не хотели: лоботряс, мот, игрок, пустивший по ветру состояние матери и разоривший отца. Но был обаятелен, красив и сладкоречив. Дурочка не устояла. А тут я подвернулся – молодой, глупый, горячий и богатый. Мой отец был тогда серьёзно болен и не мог меня предостеречь. Я был наивен и думал, что её глупость – это ошибка юности, что она любит меня. Мы ездили по Европе, отдыхали на курортах, пока в один прекрасный день она не сбежала с моими деньгами и своим любовником. Потеря была невелика, но рану она нанесла глубокую. Потом я узнал, что любовник бросил её без средств в притонах Рима, и она умерла во время родов. Ребёнок не намного пережил её. Я потом разыскал этого мерзавца и убил на дуэли без сострадания.
Он замолчал. Она робко положила руку ему на голову и погладила его кудри. Он осторожно взял её ладонь и поцеловал её.
- Почему ты всё время отвергала меня? – спросил он. – Почему не хотела, чтобы я помог тебе?
Кейт молчала. Как ему объяснить, что она полюбила его в тот достопамятный день венчания и не хотела быть ему в тягость?
- Я слишком любила вас, - прошептала она ему в макушку, - чтобы обременять собой и своими проблемами. Я не хотела, чтобы моя репутация повредила вам. Я хотела уберечь вас.
- От чего? – Он повернулся к ней и взял за плечи. – От любви? Глупенькая. – Он улыбнулся, положив голову ей на колени. – Наивысшее наслаждение для любящего сердца – помогать, защищать и заботиться о том, кого любишь.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
- Теперь ты выйдешь за меня замуж?
Она улыбнулась, глядя на него сверху вниз.
- Да. Теперь – да.
Глава шестьдесят шестая
Дальнейшее, мы думаем, рассказывать нет резона – влюблённые поженились. Однако, поскольку свет Лондона не принял Кейт, она и её муж без сожаления оставили Англию и поселились в тёплом климате Франции, оставив за Бетти и её детьми домик под Лондоном.
Первое время Бетти тосковала по обществу и отсутствию восхищённых ею мужчин. Однако выезды в Лондон сделали своё дело: она подцепила вдовца с неплохим доходом, которого очаровала своей непосредственностью и наивностью. Правда, после свадьбы он был удивлён наличием у молодой жены трёх детей от предыдущего брака, что от него благополучно скрыли, а так же резким изменением характера когда-то милой невесты, ставшей капризной и сварливой женой. Пожилой муж, надеявшийся в старости тихо отдыхать у домашнего очага в обществе прекрасной вдовы, ставшей его половиной, после недолгой жизни с женой-мегерой и её невоспитанными детьми, не ставившими его ни во что, тихо сошёл в могилу, оставив нестарую ещё женщину с неплохими деньгами и мечтой снова выйти замуж.
Младший брат Кейт кое-как закончил образование и удалился в деревню заниматься лошадьми своего родственника – сэра Шелтера. Что с ними делал Робби – осталось загадкой. Но его лошади неизменно побеждали во всех скачках и соревнованиях, где бы их не выставляли, а само поголовье росло как на дрожжах. Оставив свои вольнолюбивые замашки, Робби остепенился и женился на небогатой и скромной девушке – дочке арендатора сэра Шелтера. Семейная жизнь не слишком прибавила ему ума, зато отучила от себялюбия и легкомыслия, а двое прекрасных детей сделали из него образцового отца семейства.
У самого сэра Шелтера и Кейт один за другим родились два сына, и мать, уставшая от своевольства мужчин, мечтала о дочери. На что её муж, смеясь, говорил, что Кейт станет делать, если дочь характером будет похожа на неё. Сама Кейт в обстановке относительного покоя, любви и счастья расцвела. И когда сэр Шелтер говорил, что она самая прекрасная женщина на свете, он не сильно преувеличивал – в свои тридцать лет Кейт стала привлекать внимание мужчин даже больше, чем иные девушки в восемнадцать. Пережитые беды и недоразумения, страдания и ужасы заставили Кейт и Эдварда ценить общество друг друга и бесконечно друг другу доверять. Их взаимное упрямство смягчалось искренней любовью друг к другу и желанием принести друг другу радость и счастье. И, хотя, семейная жизнь – это не одна лишь любовь, но без неё, всё же, не обойтись.
Заключение
Концовка этого повествования не предполагала, что, пройдя испытания, пережив беды, героиня, в итоге, получит награду. Возможно, в XIX, XX веке и даже сейчас замужество для женщины является как суперкубок для спортсмена – апофеоз всей жизни, конечная точка, финал, за которым безбедная и счастливая жизнь. Я так не думаю, что подтверждает моё повествование. Но, отдавая дань традициям классического любовного романа, я просто хотела дать передохнуть героине от буйства моей фантазии. Надеюсь, она не в претензии за все те обстоятельства, что я соорудила на её жизненном пути. Я не старалась описывать приятную во всех отношениях героиню викторианских романов. Скорее, я описывала себя в ней. Вернее, описывала женщину, которой хотела бы быть я, наделяя её качествами, которые хотела бы иметь сама. Вне сомнения, подобные моей героине личности мало привлекательны для XIX века и вряд ли вызывают любовь, восторг или поклонение сейчас. Но я не ставила себе целью завоевать любовь читателя для своей героини. Я написала историю, чтобы развлечь или заставить задуматься читающего её. Даже, если мысли были негативны, от этого мыслями они быть не перестали. Что до вкусов, о них, как известно, не спорят. И у каждого писателя есть свой читатель. И у каждого читателя есть свой любимый герой.