3 августа 1910 г. в Вильне (ныне Вильнюс, Литва) родился мальчик Давид — будущий астрофизик, специалист мирового класса по термоядерным процессам.
Отец его, Альберт Григорьевич (точнее, Гершонович: писать в паспортах еврейские имена запрещалось) Франк-Каменецкий, уроженец Вильны, химик со швейцарским образованием, преподавал в одном из многочисленных городских учебных заведений, а не исключено, даже в нескольких.
Ибо их было свыше 40: две мужских и одна женская гимназия, училища высшее женское, реальное, химико-техническое, коммерческое, юнкерское, железнодорожное, почтово-телеграфное, да еще христианский и еврейский учительские институты, православная и католическая семинарии, лютеранское училище, торговая школа...
Обилие — следствие того, что в 1579 г. был основан университет, а в 1593—1633 гг. евреи здесь получили от двух своих литовских королей Сигизмундов право вечно владеть синагогой и кладбищем, заниматься ремеслами, торговать оптом и в розницу золотом, серебром и драгоценностями, шелковыми материями, коврами и прочими «турецкими произведениями», пользоваться городскими весами и водопроводом за равную со всеми плату. Были освобождены от городских повинностей и подсудности всем судам, кроме королевского. Словом, не зря именовался город «Литовским Иерусалимом», и в 1720–1797 гг. жил здесь знаменитый «гений из Вильны» — Элиягу бен Соломон Зальман...
Ну а что же Давид и его отец? Они бы так и остались в Вильне, не начнись война.
Евреев стали выселять из районов военных действий — сначала из Ковно (ныне Каунас) и Ковенской губернии. «Местные губернские и уездные власти [...] делали это с максимумом возможной жестокости», жандармы «под угрозой выстрелов» не подпускали тех, кто приносил высылаемым воду и продовольствие»,- сообщали газеты.
Не дожидаясь, когда начнут выгонять из Вильны, семья профессора-химика Франк-Каменецкого тронулась в Иркутск.
Тем более, что давно уже там жил брат Альберта — Захарий Григорьевич, известный врач-офтальмолог, посланный в Сибирь в 1900-м году «Комитетом по постройке Сибирской железной дороги» для медицинского обследования городов вдоль будущей магистрали. Вряд ли мы ошибемся, если скажем, что «с подачи» этого очень авторитетного специалиста (именем его названа сейчас одна из улиц города) Общество врачей Восточной Сибири предложило Альберту Григорьевичу заведовать химико-бактериологической лабораторией.
И еще один Франк-Каменецкий, Израиль Григорьевич, — египтолог, гебраист, историк мифологии, религии и литературы Древнего Востока, прибыл из Германии, не заезжая в Вильну, прямо в Иркутск.
Сазвездие, так сказать... (Стороной миновала их крутая подозрительность «органов», что белых, что красных, — бывает такое фантастическое везение... Хотя... Именно в 1935-м внезапно скончался вполне здоровый Альберт. А в 1937-м в Ленинграде под машину попал Израиль...)
Но мы покамест еще в Иркутске, в интеллектуальнейшей, ученейшей, совершенно европейской атмосфере трех братьев. В которой рос и воспитывался гимназист Давид, чтобы стать как много-много лет спустя написал его сын Максим, «интеллигентом самой высокой пробы».
Ни химия, ни медицина, ни египетские древности не увлекли юношу, его тянуло к машинам. Нужный факультет был в Томском технологическом институте (сейчас это Политехнический университет). Диплом горного инженера-металлурга Давид получил в 1931 г. Распределили в Читу, на золотые рудники. Голод на специалистов был гигантский, и пришлось не только тянуть инженерскую лямку, но и преподавать в инженерном техникуме.
По грубоватой поговорке «Хочешь чему-нибудь научиться — учи других!» Давид прилежно самообразовывался, изучал труды по физике, химии, математике... Эта высокая наука так контрастировала с однообразной, рутинной инженерией, когда сегодня – то же, что вчера, а завтра то же, что сегодня!..
А тут еще возникли мысли, вызванные книгой «Цепные реакции» директора ленинградского Института химической физики, бывшего преподавателя Технологического института, Николая Николаевича Семенова. Ему-то и написал письмо инженер Франк-Каменецкий. Изложенные там мысли были настолько необычны, что Семенов, будущий Нобелевский лауреат, тут же пригласил автора в аспирантуру: заняться теорией горения и теплового взрыва.
За словом „взрыв» невольно следует слово «война».
Новоявленному аспиранту пришлось погрузиться в секретную тематику. Институт же переехал в Москву, и Франк-Каменецкий стал столичным жителем. Но ненадолго. Началась война, и от бомбежек институт был отправлен в Казань.
Там Давид Альбертович стал доктором наук за секретные работы по теории создания искусственных алмазов. В этом был он весь: как только судьба загоняла в какие-нибудь армейские исследования, он всеми силами – и, как увидим, небезуспешно – боком-боком уходил в мирную жизнь, пусть и секретную по советским временам.
Такой «мирной» была книга 1947-го года «Диффузия и теплопередача в химической кинетике» (которая не потеряла актуальности даже сегодня!).
Но цепные реакции не отпускали: почтовым адресом Давида Альбертовича стал «Арзамас-16», бомбы атомные и термоядерные... Удалось перебраться в ЛИПАН — засекреченный московский Институт атомной энергии, – ходил все-таки по столичным улицам, а не по дорожкам за «арзамасской колючкой».
Сказать, что он не любил преступную сталинскую систему, — значит солгать: он ее яростно ненавидел. И все ждал, когда тиран «сдохнет», иного слова не употреблял.
По иронии судьбы бомбы, которыми он, ненавидя, занимался, спасли от атак в годы «борьбы с космополитизмом»... А «Физические процессы внутри звезд» и другие его книги, в том числе научно-популярные, доказали: убежать навсегда от бомбы можно!
Давид Альбертович как бы держал на ладони космос, объясняя строение звезд, их эволюцию, пульсации, взрывные волны, связь температуры светила с химическим составом плазмы, процессами выделения и поглощения энергии. Стал известным в мире астрофизиком, открывателем магнитно-звукового резонанса плазмы, ввел в научный оборот «параметр Франк-Каменецкого».
И вдруг на 60-м году инфаркт (увы, очередной...) остановил эту по-настоящему кипучую жизнь...