59. Банный день
Татьяна, уходя домой, выбрав момент, когда Иван остался один, вновь подошла к нему и сказала:
-«Спасибо тебе, Ваня, за подарок. Мне их раньше никто не дарил»,- при этом прижалась к нему и поцеловала. Затем, обращаясь ко всем, продолжила:
-«Завтра будет баня. Всем приготовиться, а тебя, Ваня, прошу помочь мне. Я понимаю, что ты с дороги и устал, но баня вылечит и снимет усталость. Приходи с утра, как проснёшься».
Иван обещал прибыть, помочь наносить воды и наколоть дров.
Утром день выдался солнечным и тёплым. После завтрака, приготовленного Маврой Анисимовной, Иван налегке в майке и коротких штанах отправился к Татьяне, которая на огороде пропалывала свои грядки. Завидев Ивана, она подошла к нему, встала напротив и, глядя на него в упор, произнесла каким-то взволнованным голосом:
-«Здравствуй, Ваня. Сейчас мы с тобой будем готовить баню, ты мне принесёшь дров, а я её растоплю. Потом будем носить воду».
Она повела его туда, где дрова были уже нарублены, и попросила принести три вязанки, а сама пошла в баню, чтобы её растопить.
Когда он выполнил её просьбу, ему захотелось посмотреть на горящие в топке дрова. Открыв дверь в баню, увидел Татьяну в расстёгнутом халате, сидящую на полу перед жарко горящей топкой. Иван хотел отвернуться и сделать вид, что не заметил этого, но она сказала:
-«Ваня, помоги мне встать с пола»,- и протянула ему свою руку. Иван подставил ей руку, но женщина неожиданно потянула его на себя так, что Иван споткнулся и упал прямо на неё, касаясь руками её тела.
Татьяна не отстранилась, прижала его руку к себе, сказав:
- «Я без ума желаю тебя»,- и сама стала снимать с него рубашку, целовать его грудь, губы.
Мужчина, не имевший женщину несколько лет, напрягся и вдруг почувствовал непреодолимое желание трогать, гладить и ласкать её. Он теперь уже сам освобождал женщину от излишней одежды. Его лицо соприкоснулось с пышной и мягкой нежностью её тела. Он стал целовать её губы, лицо, шею, достиг груди. Она извивалась в его руках, сама прижимаясь и целуя его. Иван не помнил, как неожиданно на грязном полу совершил то, что называют божественным слиянием.
Весь банный день они наслаждались тёплыми взглядами, прикосновениями, желанием помочь друг другу. Даже вёдра с водой в этот день, как показалось Ивану, доставались из колодца с какой – то необычайной лёгкостью. К полудню проснулись дети Татьяны, чуть позже пришёл Серёжа, а потом и старики. Вскоре баня полностью была готова для принятия горячих водных процедур. Первыми пошли мыться мужчины, все от мала до велика. Иван с удовольствием хлестал деток пахучим жарким веничком, а потом по очереди намывал их. Емельян Иванович в своей зимней шапке долго сидел в парилке, а потом хлестал горячим веником и обливал горячей водой Ивана. Эту же процедуру с ним проделал и Иван.
Из бани все вышли покрасневшими со здоровой мужской улыбкой.
-«Ух! Хороша банька»!- похвалил Емельян Иванович.
Потом наступила очередь женщин. Татьяна шла последней и, подойдя к Ивану, сказала:
-«Ваня, воды в бане может не хватить. Когда все уйдут, принеси два ведра для меня».
Так он и сделал. Когда Мавра Анисимовна и девочки были уже дома, он достал из колодца два ведра и отнёс их в баню. Распахнув дверь, он в предбаннике вновь увидел Татьяну. Она сидела, поджидая его, обнажённой. Никогда ещё он не рассматривал так женщин, как сейчас её. Она была настолько красива, что кустодиевская художественная красота перед этим чудом природы просто меркла. Он опустил вёдра и приблизился к ней, а она с тихой улыбкой на устах, словно распаренная бледнорозовая богиня с распущенными русыми волосами, открылась перед ним во всей своей красе. И вновь божественная сладость растеклась по их телам с желанием слиться в едином порыве.
На следующий день рано утром, пока сын и старики спали, Иван отправился на могилу жены. Его вчерашний поступок тяготил его, но он оправдывал себя тем, что жизнь не остановишь, что он по-прежнему любит её, но уже не той живой любовью, а как память о своей любви к ней.
Могила была аккуратно убрана, берёзка над ней всё также шелестела своими листочками, словно успокаивала его. Он не забыл повязать на неё и новую синюю ленточку.
Почему-то именно в этот день Иван задумался о своей будущей личной жизни. Машеньки у него больше не было, и жить иллюзиями о ней он больше уже не сможет. Перед его взором теперь нарисовались две женщины, которые ему нравились и которым нравился он сам.
-«Где его златоустовская Маша, самоцветное сердечко которой постоянно пребывало у него на груди? Поехать к ней, но пока это сделать нельзя, а расстояние не сближает друг друга, а только отдаляет. Я уже больше года ничего о ней не знаю. Может она уже вышла замуж или влюбилась в кого – нибудь?». Теперь его заинтересовала и Татьяна. Но крепка ли его любовь к ней? Она здесь совсем рядом, но много ли он о ней знает? Её четверо детей, хотя и нравятся ему, но могут ли ему стать родными? - рассуждал он.
Ему захотелось хотя бы немного узнать о Татьяне, с чем он и отправился к ней.
Татьяна как обычно до полудня управлялась с хозяйством и огородом, но, увидев идущего к ней Ивана, прекратила свои огородные занятия и направилась к нему.
-«Ваня, желанный гость мой, пришёл. Заходи в дом, будем чай пить»,- сказала она и поцеловала его.
Иван уставился на неё, и ему показалась, что эту женщину невозможно не любить, и что она была в своей домашней лёгкой одежде ещё прекрасней. Он уже был готов её обнять, но в комнату вбежали девочки, чтобы поприветствовать Ивана.
-«Дядя Ваня, здравствуйте»!- хором сказали они.
Он ответил им добрым взглядом и ласковыми словами:
-«Мои девочки дорогие, здравствуйте. Красавицы какие растут у тебя, Танюша».
Потом все вместе пили чай с вареньем. Мальчиков не было, они где-то на лугу, как сказала Татьяна, играли в свои игры.
Спросить он о её прошлой жизни так не решился и вскоре возвратился домой ни с чем.
И всё же он кое-что о ней узнал. Разговаривая с соседом Павлом о строительстве дома, он почему -то спросил его:
-«Павел, ты был мобилизован на фронт из своего дома»?
Тот ответил утвердительно, сказав, что все одногодки Покровщины были мобилизованы в один день. Вместе с ним отправился на фронт и муж Татьяны, оставив её с тремя детьми.
На что Иван сказал:
-«Но у неё ведь четверо детей сейчас»?
И тогда Павел ухмыльнувшись, ответил:
-«Нагуляла она своего Немика от немецкого офицера».
-«Как нагуляла? Когда? А муж»?
-«Муж погиб в сорок первом, а она осталась одна. Говорили, что немец спас их от голода».
Это известие словно током ударило его в самое сердце, но вида он не показал.
Отпуск Ивана заканчивался, и они с Серёжей стали готовиться к отъезду. Был уже конец августа и к первому сентября он должен был быть на своей работе.
Конечно, и почепские старики, и Татьяна с детьми печалились по этому поводу, но со временем не поспоришь.
Перед отъездом в Ленинград Татьяна сказала ему, что чувство к нему останется её чувством, и что он должен быть свободным от обязанностей к ней, и отношение её к старикам не изменится, она всегда будет им помогать.