Глава вторая
Командорские острова
1
Шитик «Святой Петр» покинув Авачинскую бухту, шел на север вдоль восточного побережья Камчатки. Едва вахтенный матрос заметил приближение горы Снежная, как тут же охотский мореход Верхотуров заворотил руль и шитик устремился в направлении полуношника.
- Нечего Устинским на глаза попадаться. Могут и следом увязаться, - одобрительно буркнул передовщик.
Усть-Камчатское зимовье, обошли мористее и теперь шли прямо встречь солнцу. Гора Снежная послужила лучше всякого маяка. Этот вулкан возвышается над Камчатским мысом добрую версту. За его вершину вечно цепляются облака, создавая ему грибовидную причудливую шапку. Пройдет время и на Камчатском мысе зажжется настоящий мояк, указывая русским мореходам дорогу домой.
Таился Басов от постороннего глаза, оттого и не зашел в устье реки Камчатка, а сходу устремился к заветной цели. И август выбрали не случайно. В это время ветра в аккурат дуют от берега. Ежели правильно взять курс, то в несколько дней добежишь до Командорских островов. А ежели дашь маху, то считай пропали. Не выдержит шитик долгого морского скитания. Раскиснут от морской воды ременные плетни, и развалится вовсе.
Все на этот раз вышло ладно. Емельян Басов да мореход Петр Верхотуров добро подумали и угадали направление в аккурат. А уж погода и того паче. Стаяла, как на заказ, солнечная. Ветер и тот дул попутный. Редкостная по здешним местам погода!
На пятый день ходу, вахтенный заметил вершину горы, что вскоре раскинулась островом вширь. То был остров Беринга. Мореход Верхотуров признал его сразу. Здесь командор Витус Беринг закончил свои земные страдания. Ныне большой крест, сделанный из судовых надстроек, возвышается над его могилой, как символ вечной памяти и знак русского владычества над островом. Так уж повелось у русских первопроходцев метить новые земли православным крестом, а уж без могил редко когда обходилось.
Командорскими островами принято называть группу островов Алеутской гряды, что обособились со стороны Камчатки. По сути это два острова. Что по более - прозывается остров Беринга, а следующий, в двадцати с лишним верстах от него, остров Медный. Но пока он не ведам нашим мореходам.
Кроме этих двух островов в Командорском архипелаге насчитывают еще тринадцать. Это более скалы торчащие из моря. Вулканического происхождения, они черными громадами торчат из морской бездны, порой не имея даже малой растительности.
Зваться бы им попросту камнем, но их статус без сомнения поднимают бесчисленные обитатели. Для птичьих базаров и лежбищ морского зверя они добро годятся.
Шитик подошел к острову Беринга с южной стороны, прямо против горы Стеллера, что и была первой замечена вахтенным. Стеллеру, этому неугомонному ботанику довелось первому из людей взобраться на ее вершину и убедиться, что и с противоположной стороны простирается океан, оттого гора и носит его имя. Хотя имя Георг Вильгельм Стеллер достойно большего. Именно его научные изыскания, дали первую информацию о этих островах, и вообще наполнили смыслом всю морскую экспедицию Беринга. Его научные труды и собранная коллекция и по сей день является базовой в познании Командорских островов.
2
Южная сторона острова. Высокий скалистый берег возвышается будто крепостная стена, с легкостью отражающая бесконечные атаки морских волн. Черные пляжи, черные скалы. Будто при создании этих остравов Господь позаимствовал материал в приисподней. Лищь верхняя часть скал, куда не достают самые смелые штормы покрыты мелкой растительностью. Эта зелень значительно закрывает черноту скал, и со стороны смотрится так будто создатель покрасил их зеленой краской, забыв в торопях закончить основание.
Для шитика «Святой Петр» здесь не было ни какой возможности пристать к берегу, и судно, остерегаясь рифов, пошло вдоль берега правым бортом.
Скалы и безлесье. Лишь знакомая по Камчатке, каменная береза, но много меньше, совсем карликовая, с трудом цеплялась корнями за камни, слегка покрывала их наготу.
Непривычно лицезреть человеческому глазу на эту кажущуюся дисгармонию, когда береговая растительная скудность сочетается с изобилием живых существ. Человеку, прожившему всю жизнь на материке даже невдомек, что море здесь поставляет обильное пропитание всему живому.
Скалы сплошь заселены птичьими базарами. Август месяц особенно шумлив. Птенцы уже подросли, пробуют силу крыла. Шум, гам! Это сотни тысяч птиц! Серокрылые чайки, моевки, бакланы, топорки, и прочие, прочие. Специалист по этим пернатым может их насчитать здесь без труда более сотни видов. Виды между собой не мешаются, удобных мест предостаточно, оттого и картины птичьих базаров разнообразны, каждая носит свой особый колорит. А для того чтобы поразить самого избалованного ценителя пейзажей, с этих береговых скал, низвергались хрустальной чистоты водопады делающие картины настоящей сказкой.
Горы пошли на убыль и скоро ландшафт острова изменился. Появились косы и бухточки, где к великой радости, промышленники лицезрели лежбище котиков.
Сосчитать их было не возможно, да и такие мысли не приходили на ум. К чему счет, если вид лежбищ напоминает живое море. Морского котика, чья шкурка входила в моду при европейских дворах и весьма ценилась, было здесь, что звезд на небе.
Показались близлежащие небольшие острова, что право назвать вовсе камнем, скалой торчащей из воды. Опасаясь рифов «Святой Петр» взял мористее, что бы обойти опасное место.
Достигли Северо-западного мыса. Бес конца опуская лот, вновь приблизились к берегу. Обогнули мыс. Лежбища шли бесконечной чередой. Подслеповатые животные не обращали внимание на судно, и были совершенно спокойны. Лишь самцы, утомленные бездельем, более для вида, поднимали свои морды, и рыкали в сторону судна, напоминая о своем присутствии. Наивные животные и не ведали, сколь опасные враги объявились на острове. Безжалостные, ненасытные, с пустыми судовыми трюмами, они сейчас стояли на палубе, прикидывая барыши, что могут им достаться по паям. А уж трюм они набьют доверху, можно не сомневаться. Отныне у них одна жалость, что шитик маловат!
Передовщик Емельян Басов с трудом сдерживал свое ликование. Реалии превзошли все его самые смелые мечты. Зверя здесь видимо не видимо. Промысел хоть и новый, но по всему будет легким. Лишь море представляет опасность превеликую, да ежели случиться, что аборигены объявятся дикие и воинственные. Но это плата за добычу, что ожидается такая, которая затмит промыслы Мангазейских, Якутских, Камчатских и прочих ватажников.
Народец среди покручеников подобрался добрый, не подведут! Маловато числом, но более не можно, шитик невелик. И так пришлось взять ясачного казака, что охотский приказчик силком навязал.
- Пущай – говорит, - к шерти приведет тамошних инородцев, и ясак соберет для государя, а вы якобы для проведывания новых земель мною посланы. По возвращению так и отпишете в промемории! Ладно ясачный казак, того и к делу можно приставить, так еще и бумагу отписал. Глянь, чего пишет - «Тамошним инородцам никаких обид, утеснений и озлоблений не чинить. Съестных и харчевых припасов или чего самовольно грабежом и разбоем не брать и не отнимать; ссор и драк от себя не чинить и тем в сумнение тамошних народов не приводить под наижесточайшим штрафом и телесным наказанием».
- Хитер приказчик! Нечего сказать! – плюнул в сердцах Басов, - на чужом горбу в рай въехать хочет. А казака ясачного более для присмотру всучил, путь к островам прознать хочет. Ничего переметнем на свою сторону, а ежели заартачится, то и приключиться может чего. Все на краю смерти ходим.
Эти ватажники были теми русскими коих постигла очередная эпидемия алчности. Страшная болезнь, которая гнала мужиков от Уральского камня через всю Сибирь до Восточного моря. Алчность, эта безумная страсть к наживе, теперь погонит многих русских через океан к неведомым островам, и как всякая эпидемия запросит себе жертвы. Их будет предостаточно! Одних заберет море, других цинга, третьих копье аборигена. Пожалуй, даже Золотая лихорадка, что приключится много позже в Америке, будет не более насморка по сравнению с тем, что ныне зачалось у берегов Аляски с Русским людом.
Хотя! Был среди них один, что вовсе не думал о барышах, а попросту наслаждался в этот момент величественным видом творения господа. Иеромонах Димитрий тоже находился на палубе «Святого Петра», и молодым острым взглядом внимательно изучал берег. Для него, человека впервые оказавшегося в морском плавании, все было новым и необычным.
Не ведомо за чьи грехи попал он малолетним отроком за стены Валаамский монастыря. Там постиг учение божье, науки, ремесла, врачевание, но кроме монастырского уклада более ничего и не видывал. Отец Прокопий, что наставлял отрока, к своей благости сразу узрел способного мальчугана, и потрудился на славу. Редкостный монах удостаивался звания иеромонаха. Высок чин, слов нет, но братию подобрать к нему сложно. Не всякий способен полностью отречься от мирской жизни, и посветить себя служению господу. Ведь служба иеромонаха миссионерская, а это значить нести слово божья в места самые дикие. Оттого многие и сгинули, без всякой о том вести.
Большое рвение проявил Димитрий в служении богу, да и надобность в миссионерстве превеликая. Вот и удостоился монах высокого звания иеромонаха. По-другому это принявший постриг, монашествующий священник. А священника еще называют иереем, отсюда и идет название иеромонаха. Сам Валаамский архиерей произвел поставление в священники через рукоположение, черного духовника Димитрия. Вот только годами еще не вышел монах, больно уж молод, за то зело ретив в служении Господу.
На палубе вдруг возникло легкое оживление. Один из промышленников, указывая в воду рукой, крикнул.
- Гляньте туда! Вроде животина, а с хвостом.
- Раз с хвостом значит не лахтач, а кит.
- По-твоему я кита никогда не бачил. Глянь! Вон киты балуют в версте от шитика на глубине, а то вовсе другая животина и на мелководье шастает!
Все стали с любопытством рассматривать не ведомое никому животное. И действительно оно вовсе не напоминало не тюлений, ни моржей, ни других ластоногих.
Длина ее составляла около пяти саженей, и плыло на мелководье очень медленно. Сначала появлялась голова с характерным наростом, затем массивное тело и затем хвост. Это и привело всех в недоумение. Ведь когда плывет лахтак, то задние ласты у них прижаты друг к другу, а тут без сомнения был настоящий мощный хвост на подобие рыбьего. Огромное, неповоротливое животное явно паслось среди обильной растительной массы. Коричневые водоросли сплошь покрывали прибрежные воды, достигая поверхности и добрым ковром застилая все мелкие бухточки острова. Округлое тело неведомой животины, как бы переваливалось с боку на бок, выныривая обычно животом вверх.
- Да их там две! Будто коровы на лугу пасутся!
Мужикам шутка понравилась, и все дружно засмеялись.
- Это и есть корова. Стеллерова корова, - неожиданно для всех произнес передовщик Емельян Басов.
В этот момент он вспомнил, что уже видел изображение этого животного среди рисунков натуралиста Стеллера, в тот памятный караул на Аваче. Изображение неплохо совпадало с оригиналом.
Оказывается Димитрий, даже представления не имел, до какой степени может быть жизнеутверждающе и величаво творенье господне.
Грех это сознавать монаху, но все же простительно. Не много на земле создано богом подобных мест. Можно даже осмелиться заявить что единственное! Запасы морской растительности, рыбы, планктона, различных беспозвоночных и моллюсков, здесь настолько велики, что способны прокормить любое количество морских животных в течение всего года. И все это благодаря морским течениям.
Алеутские острова являются местом, где встречаются Северное течение из Ледовитого океана и ветви теплого течения Куросио. В результате вода насыщена кислородом, зима мягкая, а лето прохладное. Побывавшие на острове люди образно называют их страной вечной осени. Океан не замерзает, и даже плавающие льды не достигают этой широты.
Господь побеспокоился и о безопасности своего творения. Самый свирепый хищник на островах это писец. Но слово самый здесь абсолютно не уместно, ведь он, как ни странно, на Командорских островах единственный вид из сухопутных млекопитающих тварей. Зверек конечно прожорлив до крайности, но и то к месту, ведь санитария на таких лежбищах не последнее дело. И от людей долго оберегал господь острова. Не зря называют Командоры «Кладбищем тайфунов». Господь указал их как место, где заканчивают свое существование все тайфуны Камчатки и Алеутских островов. Северные широты и штормы долго стояли непреодолимой преградой для мореходов.
Но видимо недосмотрел Всевышний, а может решил проверить люд православный на твердость духа, и подал им соблазн до селе не виданный. Ведь только проведением Господним можно объяснить волшебное появление неуправляемого бота «Святой Петр» у единственной бухты на острове принявшей его без всякого участия в том команды и самого капитана Витуса Беринга.
Между тем шитик обогнул еще один мыс и остров – камень с лежбищем сивучей. Судно продолжало идти правым бортом к берегу, обходя остров. Теперь шли вдоль северного побережья. Начались лежбища морского бобра. Промысловые уже не верили своим глазам. Даже самые бывалые терли глаза, не смея поверить в реалии. Морской бобр, морская выдра, калан все это названия одного морского зверька. Он сильно напоминает обычную речную выдру, только размером раза в два больше и пловец несравненный.
Северный берег пологий. Кругом лишь небольшие холмы, покрытые мелкой растительностью, видны устья небольших рек.
Прошли Северо-восточный мыс, и наконец глянулась бухта. То была гавань, где волею проведения сел на косу, пакетбот «Святой Петр», а теперь уверенно встал на якорь вблизи берега шитик Емельяна Басова. Отныне называться ей Старой Гаванью и принимать во веки веков русских мореходов.
3
Шлюпка с трудом пробилась к берегу сквозь заросли морских лиан. Их расчистка доставила ватажникам немало хлопот. Вход пошли сабли и длинные ножи. Высвобождающаяся вода была на удивление прозрачной.
Пройдя ближе к берегу, сквозь ее изумрудный цвет, русские разглядели гигантские рифы и валуны, поднимающиеся из тьмы морской бездны. Там в глубине, насколько хватало прозрачности воды, переплетались длинные плети косматых водорослей. Все это напоминало страшных, сказочных чудишь, и было на столько пугающим, что бывалые, закаленные в боях и приключениях промысловики ощутили неведомый до селе страх, оторопью охвативший их тела.
Несмотря на страхи, скоро проход был готов, и по нему будто по лесной просеке, поспешая, бегала шлюпка. Люди высаживались на берег, и мореход Петр Верхотуров смог облегченно вздохнуть. Обычный для этих мест ветер, что вблизи Охотска определили бы штормовым, здесь посчитался за удачный, легкий бриз. Любую минуту он мог превратиться в жесточайшую бурю и разнести скромный шитик в щепки. Высадка на берег в этих водах самая опасная часть плавания. Тому способствуют подводные и береговые скалы, каменные островки, косы и в дополнение резкий переменчивый ветер с плохой видимостью из-за бесконечных туманов.
Небольшой шлюп челноком сновал от шитика к берегу, перевозя имущество без разбору. Из-за его крошечных размеров это занятие казалось бесконечным.
Погода, порадовав путешественников, стала меняться. С начало туман застил округу. Ближе к вечеру стал рассеиваться. Точнее он становился более прозрачным и значительно мокрее. Это уже не туман, но и не дождь. Видимых капель не падает, а одежда намокает на глазах. Остров как бы мягко знакомил новоселов с привычной для него погодой. Свинцовые тучи уже появились над горизонтом, предвещая худшее.
Емельян Басов приметил среди промышленников иеромонаха. Димитрий, как и все занимался разгрузкой судна.
- Что монах? Уже лицезрел свою будущую паству? – не удержался он от колкого замечания.
Димитрий непонимающе взглянул на передовщика. А тот засмеясь продолжил:
- Ведь кроме животины неразумной на этом острове никого нет!
- Остров большой и изобилует зверем! Не может того быть, что бы алеуты не проведали этих мест.
- Этот народец! Алеуты! Зело любопытный! Ежели бы тут кочевали, непременно уже объявились! – к досаде монаха заявил Емельян. – Видать далеки острова, не доступны для дикарей!
- На все воля Божья! – смиренно произнес Дмитрий. – А пока буду заниматься покаянием и просвещением русской души.
Но разговор пришлось прекратить. У Басовы возникли проблемы требующие спешного его вмешательства. Некоторые промышленники вознамерились отправиться на промысел бобра, прекратив разгрузку шитика.
Емельян давно уже смекнул, что промысловую братию держать должно в покорности, иначе дело не сладишь, и артельных людишек загубишь.
- Всем работать! – остановил он самых ретивых. – Промышлять опосля будем.
- Людей довольно и без нас! Пускай молодежь таскает, а мы тем временем места проведаем, – отозвался один из смутьянов
- Успеете проведать! – наступил на него Емельян. – Сейчас шитик надо разобрать да в укромное место снести. Шторм в раз может налететь, и сломать лодию, а то и вовсе в море унести!
Слова и тон передовщика подействовали на промышленников, но, тем не менее, Емельян добавил на будущее:
- Ежели кто супротив моей воли пойдет, пая лишу и прогоню прочь из артели. А то и на остров-камень свезу, да там брошу в наказание!
И действительно! Опасность потерять судно была велика. Шторм в этих местах явление частое, налетает внезапно, а лишиться судна посреди океана дело страшное. Оттого и шитик строили, чтобы разобрать на зиму и сохранить должным образом.
Мужики в артели подобрались работные и дело ладилось. Шитик был разобран на доски, и в виде штапеля, удобно расположился на безопасной площадке под защитой скал. Для сбережения закрыли шкурами и обложили камнями. Лежать ему здесь до следующей осени, когда закончив сезон ватажники соберутся восвояси.
Ночью разразился шторм. Остров показал пришельцам весь свой нрав. Ветер сносил все, что вставало на его пути. Всю ночь огромные волны высотой сажень в десять закипая на рифах, обрушивались на берег острова. К утру все затихло, и туман вновь привычно покрыл остров. Эту первую ночь русские провели в небольшой пещере, что обнаружили в прибрежных скалах.
Пока удача сопутствовала этим первым русским на острове Беринга. Отныне он становится первой базой перед броском на дальние Алеутские острова.
4
До конца августа артельщики обустраивались. Ни о каких избах и зимовьях не могло быть и речи. На пустынном острове не просто сложить избу. Строевого леса нет, а другие жалкие лачуги снесет ветер. Строили землянки основательно врываясь в землю. В место леса использовали плавни, что собирали по всему берегу. Благо его здесь в достатке, а шторм поставляет с удивительной регулярностью.
Отстроили поселок возле Старогаванской речки. Прозрачная добротная вода возле жилья многое значит, да и рыбу промышлять завсегда можно. Русские разместились в двух землянках у реки, чуть выше устья, а вот коряки близь морского берега, и на свой лад, с лазом через крышу. Ну, это кому как привычнее.
Большое внимание пришлось уделить сооружению лабазов. Для зерна и порохового зелья соорудили, землянку надежно укрыв ее среди скал. Тут от сырости сберечь надобно, а вот все прочее пришлось хоронить в лабазах в сажень от земли.
Местный песец оказался зверьком несносным. На острове они повсюду и чувствуют себя абсолютными хозяевами. К прибывшим людям не проявили ни страха, ни уважения. В общем отношения с людьми не задались. Наглый вороватый характер единственного островного аборигена пришелся им не по вкусу.
Внешне, командорский песец несколько отличался от своего собрата с материковой тундры. В летний период это вовсе никчемный зверек совершенно гадкого, грязно непонятного цвета. Линялый, он выглядит весьма скверно.
Хоть это и странно, но на острове совершенно отсутствовали всякие грызуны, что в тундре являются основным пропитанием для песца. У здешнего рацион значительно солиднее. Гибель морского зверя не редкость на островах, на пиршества писец собирается целыми стаями. Но и кроме того, море во время отлива предлагает неплохое пропитание, а для самых отчаянных зверьков изысканное лакомство, яйца и птенчики на каменных гнездовьях.
Осенняя прохлада преобразила песца полностью. Он приобрел густой подшерсток, и превратился в голубоватого зверька с темными ушами и милой мордочкой.
Он и стал первым и самым добываемым промысловым зверьком. Для того здесь не требовались ни капканы, ни кулему, ни другие хитроумные ловушки. Достаточно было отрыть в земле глубокую яму и бросить туда тушку бобра или котика. К вечеру яма заполнялась песцами, коих попросту кончали камнями или палками. Этот метод охоты на песцов стал на острове самым популярным.
К зимним холодам пол и стены землянок были застланы мягкими голубыми шкурами, но это никоем образом не отразилось на поведении зверьков. Однажды ночью один из них додумался забраться в теплую землянку, прогрызть сапог и укусить за ногу самого Басова. Их вольница совратила с пути даже единственную артельную собаку, суку Найду, которая вернулась от них брюхатая.
Ради справедливости надо заметить, что житие на острове ни так страшно как кажется изначально. Человек познавший к примеру якутские морозы или чукотские метели, не станет называть климат Алеутских остров худшим.
5
Валаамский монах Димитрий, эти дни трудился со всеми, не отличаясь ни по образу, ни по сноровки. Молодое тело не ведало усталости, а талантами бог не обидел. Особое любопытство он проявил при сооружении байдар, в количестве трех штук сооруженных коряками. То были большие байдары на восемь – десять гребцов пригодные как для промысла так и для охоты. Деревянные остовы и моржовые шкуры для их изготовления были привезены с собой.
Дмитрий без труда перенял подлинно сей промысел. Он даже самостоятельно соорудил небольшую, одноместную байдару. Остов изготовил из плавника, обтянул тюленьей кожей и получилось гораздо интереснее, чем русские ветошки, много легче и разбою меньше бояться. Теперь он все свободное время проводил в путешествиях по острову. Первым делом поднялся в верховья реки Старогаванской, где лицезрел место нерестилище лососей. Она брала начало с большого снежника, что расположился среди скальных сопок, и за лето не успевал стаять и наполовину.
В верховьях, вода кипела от множества мальков, снующих среди камней. Сюда с мая по август идут лососи на нерест, мечут икру единственный раз в жизни и гибнут, становясь кормом для вездесущих песцов.
Берега реки, как и всего северного побережья изобилуют болотами, где все покрыто зарослями клюквы, морошки, и водяники, что принято называть шикшей. Именно шикша стала на острове важнейшим пищевым и лекарственным растением. Ну и конечно надо отметить грибы. Их размеры и обилие поражают выходцев из любых мест. Нигде на Руси такого не видывали. Они вырастают гигантских размеров, возвышаясь над жалкими карликовыми деревьями. Сентябрь на Командорах самое грибное время.
Не забывал Димитрий и обязанности священнослужителя. Иеромонахи это особые монахи. Они обличены правами священника. А народ Русский богобоязненный, и уважение к священникам должное. Хлебом не корми дай крест положить, да грехи замолить. Так что жизнь в поселении, пошла своим чередом. Ну а названия пристало тоже. Тут все стало Старогаванским. Речка Старогаванская, гора, бухта, мыс Старогаванские, и поселок Старогаванский. Преподобный отец Димитрий даже устроил крестный ход и осветил жилища нового поселка, что пришлось по сердцу всем артельщикам.
6
Жизнь на острове обустраивалась не худшим на то образом. Изобильное питание с лихвой покрывала все неприятности морского промозглого климата. После горячей пищи, на сытый желудок оно проще терпится. Топились более плавнями, сбор которого приобрел вид постоянной повинности. Проходя по любому случаю вдоль побережья промышленные всегда прихватывали кусок дерева и тащили к жилищам. Оттого, редко кто появлялся в поселок без куска лесины.
Все только и говорили о промыслах. А вот время не самое подходящее. Беда в том, что с наступлением холодов, где-то к ноябрю, зверь покинет лежбища и устремится на юг, в теплые моря, к берегам Японии. Оставалось чуть более месяца.
Оставив для обустройства лагеря лишь небольшую группу ватажников, да и то хворых, Басов погнал людей на промысел. Три байдары с промышленниками покинули Старогаванское поселение, и ушли вдоль побережья в поисках добычи.
После тяжелого разговора с передовщиком Димитрий был предоставлен самому себе.
- И доколе отец Димитрий будешь за так, артельные харчи хлебать!? – как то вопросил Басов.
Для него каждый промысловый был на учете, дел невпроворот, оттого и начал разговор.
- Не серчай уж раб божий Емельян, но по звания рукоположенному самим архимандритом Валаамским Кириллом должно величать меня, как монашествующего священнослужителя – «Ваше преподобие».
Не из гордыни греховной отвечал так Димитрий. Вопрос о хлебе насущном и так стоял остро, вот и не сдержался.
- И ты уж, Ваше преподобие, не серчай на меня. Но коли в промыслах участия принимать не будешь, то и харчеваться надоть отдельно от покручеников.
Краска залила лицо Димитрия, гордыня взыграла, так что ели сдержался. Но ответом, хоть и смиренным, больно хлестнул передовщика.
- Все живые существа - божьи твари, несмотря на то, что обладают разными телами. Господь - духовный отец каждого. У отца может быть много детей, некоторые твари разумны, другие не совсем. Но если разумный сын скажет отцу: “Мой брат не слишком умен, можно я убью его?”. Разве отец на это согласиться? Точно также, Бог - высший отец, не позволяет убивать животных, которые тоже являются Его детьми, а нам братьями меньшими!
- Ты Димитрий глаголь слово Божье но не завирайся! Нет того в библии, что бы господь запрещал промысел зверя, и потребление мяса окромя постов. А в святой пост мы постимся!
- И сказал Бог: вот, я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду, пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так. И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой сотворения мира.
- Тебя прислали сюда дикарей крестить, а ты взялся умы православные в смятенье привесть! Я этого не потерплю! Для меня промысел основное, и коли тому вред будет от тебя, не взыщи!
После этого разговора Емельян Басов покинул поселение с последней байдарой, и Дмитрий остался предоставленным самому себе.
7
Конфликт между передовщиком и иеромонахом не имел более продолжения. Казалось что оба сожалеют о случившемся, но ввиду человеческой гордыни примирение не состоялось. Оттого каждый занимался своим делом, делая вид что более судьбой другого не интересуется.
Как и прежде артельные продолжали делиться с преподобным Димитрием куском хлеба, но он все же решил попытаться самостоятельно добывать себе пропитание. Это было необходимо. Ведь по окончанию промысла он не собирался возвращаться обратно. Судьба звала его дальше встречь солнцу. Как уж это сложиться он не ведал, но то что сложиться не сомневался.
Пока, вопрос живота своего стал для Димитрия насущным и актуальным. Та полемика с Басовым вызвала у него некоторое смятение. Неожиданно для себя он понял что вопрос мясоедства и сей греховности для него ни ясен. Библейские заветы повествовали об этом несколько не однозначно.
В поисках истины он отправился к месту промысла котиков. Это были лежбища раскинувшееся на несколько верст за Северо-восточным мысом.
Постигая постепенно науку гребли он осторожно пробирался вдоль побережья. Маленькая байдарка вертелась под ним будто живое существо со скверным характером, непрерывно отворачивая нос от курса или желая вовсе перевернуться и утопить своего хозяина. Постепенно между ними установилось полное согласие, и Димитрий уже с легкостью гнал ее по воде. Местами, в тихих лагунах, стремительное плавание доставляло ему истинное удовольствие, он чувствовал себя морским зверем находящегося в своей стихии.
Проживая на Командорских островах, как то перестаешь разделять погоду на хорошую и плохую. Она здесь по материковым понятиям всегда скверная. Поэтому контрольная планка смещается далеко влево. Если штормовой ветер поутих, и можно не боясь выйти из землянки, это и есть отметка нормальной погоды. Туман и дождь здесь самые привычные и обыденные явления. К ним привыкаешь и относишься совершенно спокойно. Зато солнечный день, уже воспринимаешь как праздник, дарованный господом, и наслаждаешься им в полную меру.
Именно в такой ясный осенний день Димитрий гнал свою байдарку вдоль берега, решив изучить побережье к западу от Старой гавани.
На границе гавани возвышается мыс Вакселя, названного в честь лейтенанта Свена Вакселя, сменившего командора Беринга после его смерти. Этот мыс облюбовали тюлени умнак, по прозвищу тюлень-цветок.
Димитрий с любопытством рассматривал этих крупных тюлений. Русские промышленники прозвали их так за яркий раскрас. Кольцевидные белые пятна на темном фоне украшали все тело животного, и при их скоплении даже небольшие группы тюлений издалека походили на лужайку покрытую белыми цветами.
Далее за мысом Вакселя, на Северо-западном мысе, чернели пляжи облюбованные под лежбище морскими котиками. Этих ушастых тюлений прозвали котиками за их длинные усы, что придавали их мордам сходство с кошачьими.
Чтобы рассмотреть животных поближе Димитрий оставил свою крошечную лодию и прячась за камнями берегом подобрался к лежбищу.
Обтекаемые тела зверей было покрыто мягкой, нежной подпушью светло-коричневого цвета. Этот мех и привел сюда передовщика Басова и его покручеников.
Сейчас зверь жировал перед скорой миграцией. Еще месяц и пляжи опустеют, и обратно вернуться лишь в последних числах апреля, начале мая месяца.
Взрослые самцы-секачи достигали в длину до двух саженей, а вес иногда до двадцати пудов. Брачный период а с ним и гаремная жизнь уже миновали, но самцы, видимо по привычки, продолжали задирать клыкастые пасти, угрожая возможным конкурентам. Их морды и шеи сплошь покрытые шрамами говорили о недавних бурных баталиях за обладание лучших самок. Те были много меньше и сейчас занимались подрастающим поколением.
Темные, почти черные лупоглазые щенки, значительно подросшие и окрепшие, продолжали находиться отдельно скоплениями до сотни, образуя детские сады. Молоко матери так питательно, что детеныши могут находиться без матери несколько дней, а та по возвращению без труда находит своего малыша в этом скоплении. Причем в случае гибели матери, малыш разделит ее учесть. Другие самки не примут его.
В стороне от основного лежбища, где кипят любовные страсти, располагаются молодые звери. Здесь неполовозрелые самцы до пяти лет и самочки до трех лет, Промысловые так и называют их – холостяковые.
Этой молодежи еще предстоит испытать на себе неумолимые законы природы. Создатель тут не поскупился и воздал любовных интриг, страстей, порывов полной мерой.
Димитрий выделил взглядом одного из секачей. Тот отличался особой грацией и удалью среди собратьев.
- Хорош чертяка! – не сдержав эмоций произнес Димитрий.
Ветерок видно донес похвалу до секача, и тот поднявшись на передних лапах взметнув тело вверх разинув пасть. Клыки выглядели довольно устрашающе. Котик – самец может представлять опасность для человека, но, на сколько надо быть увальнем и тупицей, что бы попасть ему в зубы!?
Несколько неуклюже, но тоже с особой грацией котик пошел к воде. Сильное гибкое тело, лоснящаяся красивая шкура радовала глаз. Дмитрий заметил у него поврежденный правый, задний ласт, и на боку шрамы от зубов. Видимо секачу довелось встретиться с касаткой, но обошлось все достаточно удачно, и Димитриу хотелось думать, что и на акуле остались отметки клыков секача. Хотя эти мысли уже противоречили закону Божьему.
На краю камня тело взметнулось, и самец ушел вводу в свою родную стихию. Командорские котики проводят на берегу около шести месяцев, остальное время в морских скитаниях, уплывая на зиму в теплые воды следом за косяками рыб и кальмаров.
Насладившись этим зрелищем, Димитрий отправился к скалам, торчавшим с уродливой грацией из воды недалеко от острова. Здесь, на черных камнях, когда-то появившимся из бездны океана, тоже кипела жизнь. Они были совершенно чисты от растительности. Птицы выклевывают за время гнездовий мельчайшие ее побеги и занесенное ветром семена. Еще эти скалы и рифы, облюбовали морские бобры, что представляют главный интерес для русского промыслового люда.
Причем если котик был зверем для промысла достаточно новым, то морские бобры знакомы промышленникам уже давненько. Их промышляют на Курильских островах и на Камчатке по берегам и островам Бобрового моря. Его повсеместность видимо и способствовало множеству названий. Так что если услышишь морской бобр, морская выдра или калан знай что речь идет об одном и том же морском звере. А зверек достаточно любопытный, весьма милый, и осторожный. Он устраивает лежбища на камнях, что торчат из воды островками или рифами. Оттого на лежбищах зверь не доступен, да и то ежели спугнешь с камня, то более сюда не вернется. Все это Димитрий уже знал из рассказов промышленников, и, устроившись в каменном скраде, стал наблюдать за бобрами.
Их небольшая колония расположилась на камнях, в прибрежной полосе, под защитой мыса на мелководье, сплошь заросшего морскими водорослями. Растения опутывали камни и местами нанесенные волной, скапливались на них большими шапками. Видимо это место было исключительно удобным для зверька. Уж больно они выглядели справными и веселыми.
Внешне он напоминал обычную речную выдру. Только больше в размере, до сажени в длину и пуда два весом. Зверек чудесно приспособился к жизни на воде. Задние лапы с длинными пальцами снабжены перепонками и напоминают тюленьи ласты. Выглядели они нелепо, будто создатель напутал и прилепил выдре чужие лапы.
Шелковистый, блестящий мех калана, с окрасом от рыжего до густо-черного, был главным его украшением и проблемой. Плотный подшерсток с редкой остью, которая легко удалялась при выделке, делал ее ценной добычей, высоко ценившейся на китайском рынке.
Казалось создатель приложил все усилия, чтобы оградить калана от истребления. Что может быть укромнее каменных рифов заросших морской травой, и затерянных в океане? И укрытия для такого великолепного пловца здесь повсюду, а уж осторожность у него редкостная. Большую часть жизни проводит в воде, малейший всплеск и он уже скрылся в морской пучине.
Все это так. Промысел калана действительно был не прост. Старание и упорство русских промышленников были здесь изрядны.
Одна из выдр кормилась совсем неподалеку. Непрерывно ныряя она доставала из воды то морского ежа, то моллюсков. Поедая тут же на поверхности, ныряла снова. Наконец нырок оказался особенно удачным.
Захватив передними лапами сразу несколько ежей, зверь всплыл на поверхность и улегся на спину, разложив на живот свою добычу. Складки кожи как буртики доброго подноса удерживали колючие создания, и не один из них не был потерян, несмотря на легкое волнение в бухте.
Взяв одного из ежей, зверек ловко повертел его передними лапами, обламывая иглы, а затем, прокусил панцирь. Ловко и не поспешая, орудуя теми же передними лапами, извлек содержимое панциря и отправил в пасть. Затем, явно наслаждаясь послевкусием, тщательно вылезал панцирь языком и оставшуюся скорлупу бросил в море. Так калан расправился со всеми ежами. Видимо после доброго обеда принято отдыхать, и он тут же, продолжая лежать на спине, погрузился в сон, прикрыв глаза и сложив на живот лапки.
Сон продолжался не долго. Заслышав плеск проплывающей подруги, зверек устремился к ней, затеяв игру. И то право надо совмещать приятное с полезным.
Все это эдилье было прервано самым грубым образом. Прозвучавший выстрел обрушил на зверьков добрую жменю свинца, накрывших сразу обоих, а из-за камней вынырнула байдара промышленников. Они тоже таились в укрытии, наблюдая и дожидаясь своего часа. Радость от убийства мужики не скрывали. Ведь одним выстрелом добыть двух зверей было большой удачей.
Выслеживать зверя и подкарауливать его на отдыхе, было главным приемом при охоте на калана. Стреляли русские промышленники чаще из лука. Ружейный выстрел сильно дорогое удовольствие, да и в байдаре легко можно замочить порох, или вовсе обронить ружье в воду.
Иеромонаха они приметили давно, и, подобрав зверей обратили на него внимание.
- Ваше преподобие никак тоже на промысел вышел, - осклабился один из них.
Но тут же старший в байдаре отвесил ему оплеуху.
- Не серчай на него отец Димитрий, что с дурака возьмешь, болтает чего непопадя. Но следующий раз надо бы остеречься, а то не ровен час под выстрел попадешь.
Старший байдары немного подождав добавил:
- За Северо-западным мысом наши морскую корову промыслили. Сейчас в аккурат разделывают. Прихватите кусок мяса, дюже доброе, что твоя телятина. Там пудов сто будет!
Помолчав еще немного, и видя что Димитрий не собирается продолжать беседу добавил.
- Коли дела до нас нет то прощевайте. Поспешать надоть! Промысел у нас!
Байдара скрылась за мысом, а расстроенный происшедшим Димитрий, опять погрузился в думы.
- Ведь зверь тоже создание божье. Отчего православный человек убивая брата своего меньшего даже терзаний при том не испытывает. В Десяти заповедях говориться: «Не убий».Этот понятный для меня ранее закон теперь вызывает терзание. Что же выходит? Я могу убить животное, но не могу убить человека? Так люди лишь обманывают себя сами, навлекая страдания на себя и других!
Так, в раздумьях о божьих заповедях, иеромонах Димитрий миновал Северный и Северо-западный мыс острова. Здесь, лежбища котиков, тянулись на несколько верст непрерывной чередой. Лишь изредка колонии морских львов и моржей вносили разнообразие.
Это боголепие несколько успокоило Димитрия и отвлекло от сложных раздумий. К тому же заполучить на обед кусок телятины было неплохой перспективой.
Скоро он действительно обнаружил трех промышленников, что на берегу занимались разделкой туши крупного морского животного. Со стороны их рост не превышал высоту лежащего на боку зверя, а длина оного была не менее трех саженей. Видимо по высокой воде животное подтащили к берегу, а теперь во время отлива поспешают с разделкой туши.
Это неведомое существо назвать свирепым хищником было ни как невозможно. Несмотря на большие размеры и грубые, некрасивые формы, оно имело несчастный и неуклюжий вид жертвы, убиенной лишь ради мяса.
- Знаешь батюшка! - сказал мужик, что погрузил в байдару Димитрия завернутый в шкуру кусок мяса. – Эта животина, когда в нее кинули гарпун, кричала будто моя баба, когда луплю ее оборкой. Мне аж не по себе стало!
Погрузив в лодию мясо, что стало не более четверти туши, мужики отчалили, бросив остальное на корм песцам, собравшимся со всего острова. Остатки морской коровы вероятнее утащит в море приливной волной, и требуха достанется крабам.
Это была все та же корова Стеллера. Животное, что стало главным поставщиком мяса для промышленного люда, и была полностью уничтожена ими за каких-то пятьдесят лет. Став легендой, и не удостоившись научных трудов других натуралистов помимо Стеллера.
Надо заметить, что здесь на островах, заготавливать мясо в прок возможности и нужды не было. Тому стало отсутствие возможности заморозить продукты в царстве вечной осени, и возможность легкой ее добычи в течение всего года.
Голод взял свое. Димитрий так и не вспомнил четких указаний в библии, где бог однозначно бы останавливал людей от употребления мяса. А те ограничения, не употреблять в пищу мясо нечистых животных, растерзанных или мертвых, к данному случаю не относилось.
- Эта заповедь уже больше не действительна для нас, христиан. – пришел к выводу Димитрий. - Нечистые животные символизировали нас, пришедших из Язычников, которые сейчас имеют свободный доступ к благодати Божьей через веру в Иисуса Христа.
Изжарив мясо на костре, он съел его более меры. Оно действительно оказалась сочным и вкусным, напоминающим привычную и любимую телятину.
Смеркалось. До Старогаванского поселка возвращаться было не к спеху. Укрывшись в пещере, кои по берегу не в редкость, Дмитрий заночевал, отлажив размышления о хлебе насущном на следующий день. Уставшему человеку, да еще на сытый желудок, эта тема не давалась вовсе.
К тому же неожиданно вспомнились слова апостола Павла:
- Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его.
Это примерило Димитрия с действительностью, и он погрузился в сон, по молодости крепкий и праведный.
8
Утро было сырым и прохладным. Туман застил все побережье, да так плотно, что ни о каком плавании помышлять было не можно. Ни хотелось вылазить из мехового мешка, что так чудесно сохранял человеческое тепло. Сейчас только физические упражнения смогут разогреть и привести в норму тело, выгнав из него эту неприятную дрожь.
Собрав возле пещеры горючий мусор разжег костер. Горячий брусничный отвар с куском вчерашнего мяса послужил неплохим завтраком.
Сотворив утреннюю молитву Димитрий вновь был готов к служению Господу. Единственно, что его печалило в эту минуту, так то что следов пребывания дикарей на острове так и не обнаружил. А какое может быть миссионерство без диких язычников?
Видимо не все искушения и испытания плоти проведал молодой монах, оттого и продолжался его путь к истине господней.
К обеду ветру удалось разорвать в клочья и разогнать эти несносные моросящие облака. Будто не ожидая такой оказии, солнце восторженно залило светом весь остров, придав ему редкую привлекательность.
В это время Димитрий уже шагал вглубь острова, вдоль небольшой речки. Любопытство вызвала именно желание узнать исток этой спокойной реки. В этой низменной части острова кроме болот ничего не было, а по реке шла крупная нерка, что давалась в руки не ведая опасности от странного существа.
Интрига была, и скоро взору предстало крупное озеро. Оно лежало в чаще холмов, почти округлой формы, и являлась источником той реки.
Восторженному взгляду молодого человека открылся редкостный вид. По кругу озера, вдоль берега полосой алели сараны. И не важно, что это были совершенно не сараны, а командорский ирисы. Димитрий попросту не знал кроме саран других цветов столь ярких и крупных, да и сам цвет имел сходство.
- Боже какое чудное озеро! – воскликнул он. – Отныне это будет Саранное озеро, и речка Саранная, объявляю это на правах первооткрывателя.
Спору нет, таковы права имелись. Отныне и во веки веков, это озеро стало называться Саранным, удивляя потомков этим названием, так как саранок по берегу вовсе никогда не бывало.
Красота была столь благотворна и боговлиятельна, что Димитрий решил поселиться здесь на берегу уникального озера дарованного православному люду от Бога и в века! На эмоциональном подъеме, обьяв руками просторы Димитрий прочитал из библии:
- И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над зверями, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле.
Здесь в искании истины Димитрию казалось поставлена точка.
- В Библии нет заповеди, которая бы останавливала людей от употребления пищи животного происхождения, и если кто-то проповедует это, то пусть знает, что такое учение названо бесовским и ложным. Да поможет нам Бог следовать во всем только истине. – Заключил монах.
На этой торжественной ноте он решил вернуться в Старогаванский поселок, примириться с Емельяном Басовым, и рассказать про удивительное Саранное озеро.
9
Стараясь срезать расстояние Димитрий слегка сбился с направления и вышел к берегу в незнакомом месте. Его привлек доносившийся из-за камней лай и визг песцов. Казалось, что там целая свора делит добычу. Он с опаской, осторожно приблизился и выглянул из за скалы. Увиденное повергло его в ужас. Там грудой лежали трупы животных. Ободранные тушки морских котиков, истерзанные, залитые кровью лежали в навал, источая тошнотворный запах.
На самом виду, как специально выставив увеченную ласту, лежал знакомый ему по вчерашнему дню котик-секач. Обезображенный череп все пытался скалить зубы на врага. Но когда-то спасшись от акулы, ныне он не выбрался из переделки. Видимо новый враг был много опаснее.
- Кто это мог сотворить! - недоумевал Димитрий.
Мозг, ошалевший от зрелища, не был в состоянии осознать простую истину. Его выворачивало на изнанку, слезу застили глаза. Вскочив на ноги, он что есть мочи кинулся бежать прочь от страшного места.
Скоро его мутный взор различил артель знакомых промышленников. Тех самых, что угостили его мясом морской коровы.
Мужики отогнали стайку котиков от воды в небольшое ущелье. Животные смело щерили пасти, стараясь отогнать пришельцев. Деваться им было некуда. С одной стороны скалы с другой охотники. Здесь были и самцы, и самки и молодняк.
Самый большой секач пошел на людей. Удар дубины пришелся ему в аккурат по темени, и солнечный свет угас для него на веки. Дубинами положили всех животных, и старого и малого. Чуть переведя дух, промышленники сдерут с них шкуры.
Следующим летом эти шкуры сожгут без жалости. Ноябрь не лучшее время для промысла, качество меха уступит июньским котикам, да и длительное хранение не лучшим образом скажется на качестве. Зверя столь много что и за два летних месяца трюм набьешь доверху. Жадность человеческая губила зверья в разы, а под час и в десятки раз больше, чем позволяло судно вывезти добычу.
Не убий, повсеместно встречаешь в библии! И то относится ко всем живым существам! Грешит православный люд, спасу нет. Да хоть бы в прок, для прокормления, а то же более понапрасну! Гореть бы многим в гиене огненной! Но раз можно отмолить покаянием дела воровские, то уж убийство животины дикой отмолить дело вовсе пустое.
А между тем промысел продолжался. Видимо не все в этом мире происходит по законом божьим, и порой вовсе без всякого на то с ним согласия. Теперь убийство будет преуспевать на островах бесконечно долго, лишь слегка меняя свои объемы и формы. Этот удивительный божий источник жизни на века обеспечит людской род добычей. Одних ради власти, других корысти для, а большинство ради куска хлеба. Русская песня мореходов и промышленников будет звучать здесь полторы сотни лет.
Мы идём походом по крутой волне.
Слава мореходам, и тебе и мне!
Далека дорога за рублём златым.
Капитану - много, только нам - алтын.
Раздувай ветрила, ветер штормовой!
Не бросай кормила, смелый рулевой!
В смерть свою не веря, рвёмся к островам,
где морского зверя бьём по головам
ради шкуры ценной и потребы для,
ради жизни бренной, длинного рубля.
Раздувай ветрила, ветер штормовой!
Не бросай кормила, смелый рулевой!
А потом – зимовье, мы цингой больны.
Не у всех здоровья хватит до весны.
Многим, не придётся зиму пережить.
Кто из нас вернётся - будет водку пить.
Раздувай ветрила, ветер штормовой!
Не бросай кормила, смелый рулевой!
Если не сопьётся, то опять в поход
скоро соберётся славный мореход.
Раздувай ветрила, ветер штормовой!
Не бросай кормила, смелый рулевой!
Даже когда умолкнет эта песня, останутся на вечно все русские названия. Алеуты, поголовно крещенные в православие, будут носить русские имена, еще долго разговаривать на русском языке и поминать русских людей добрым словом по сей день анастальгирую по тем временам. Видимо все же под стать островам пришлась Русская удаль и кураж.