Глава четырнадцатая.
Утро снова выдалось дождливым. Правда, дождь поутих – он уже не хлестал в окна, а моросил мокрой противной сетью.
К счастью, и куртка, и джинсы, и тапочки просохли, и я могла отправляться на работу.
С некоторых пор я ориентировалась только на свое ощущение времени. И сейчас оно подсказывало, что до интервью с актером года Иваном Гуселаповым еще есть пара часов.
Может, и впрямь посетить магазин Иды Крупиньской?
Я вынула из баула несколько пачек евро и кинула в сумку.
Потом наскоро глотнула кофе с бутербродом, оделась и вышла.
В этой части Проспекта я еще не была. И, хотя пора уже было привыкнуть к царящему здесь великолепию, магазин меня поразил. До получения наследства я к таким не приближалась даже на расстояние пушечного выстрела. Модный салон Иды Крупиньской состоял из двух этажей. Набрав в грудь побольше воздуха, я шагнула на порог.
До сих пор не верилось, что в моей старенькой и дешевой сумке лежат несколько тысяч евро.
- Добрый день! – ослепительно улыбаясь, ко мне приблизилась стройная блондинка в красивом костюме, - чего изволите?
От обилия яркой дорогой одежды у меня зарябило в глазах.
- Я хотела бы посмотреть вечерние платья, туфли и… пальто, - пролепетала я, и тут взгляд мой приковало платье, висящее на вешалке в глубине магазина.
Потеряв робость, я решительно зашагала к нему.
Блондинка засеменила за мной.
- Вы желаете сегодня же приобрести все это или пока только определиться с выбором?
- Пожалуй, сначала определюсь.
- К какому сроку вам все это нужно?
- К четвергу. И еще, - продолжила я окрепшим голосом, - я хотела бы сделать прическу и маникюр.
- На втором этаже у нас салон красоты. Подождите минутку, я приглашу пани Иду.
Блондинка исчезла, но я этого не заметила. Я замерла возле длинного, в пол, платья изумрудного цвета, на тонких бретелях, из легкой струящейся ткани. Это было как раз то, что нужно. Мои серьги, браслет и кольцо…
- Здравствуйте, - вкрадчиво прошелестел над ухом приятный женский голос.
Я оторвала взгляд от платья, обернулась и увидела пожилую высокую, безупречно одетую женщину в темных очках, которые полностью закрывали ее глаза.
- Платье в единственном экземпляре, - сообщила она, - вечерний вариант. Эксклюзивная ткань привезена из Англии… Примерите?
- Пожалуй, - согласилась я, дрожа от волнения.
Блондинка тем временем понесла в примерочную несколько коробок с туфлями.
Платье село, как влитое. Я подобрала к нему отливающие золотом изящные туфли на высокой шпильке и с тонким ремешком, переплетающимся на щиколотке, надела их и только тогда подошла к высокому зеркалу.
И едва не задохнулась от восхищения.
Я не узнала себя.
Из зеркала на меня смотрела высокая девушка в нежно-зеленом облегающем стройную фигуру платье. Восхитительные ножки были обуты в подчеркивающие их красоту туфельки. Лицо покрывал тонкий румянец, а длинные густые волосы цвета пепла небрежно рассыпались по плечам.
Неужели это я? Я искренне залюбовалась собой.
- Нравится? – поинтересовалась из зала пани Ида.
Немного спотыкаясь, я вышла наружу.
Блондинка уже развесила на кружащейся длинной вешалке россыпь разнообразных сумочек. От моего преображения обе всплеснули руками.
Выбрав сумочку в тон туфель, я завершила свой образ легким и необычайно шелковистым на ощупь полупальто-трапецией из редкого и очень дорогого белого каракуля тончайшей выделки и белыми кожаными сапожками.
- Вы высказали пожелание относительно маникюра и прически. В таком случае вы можете оставить покупки в магазине до четверга, - прощебетала белокурая девушка, - в любое удобное время вам полностью поменяют имидж…
Купленные мною вещи заботливо упаковали.
Я бросила взгляд на свои ботинки, сумку и куртку.
И внезапно приняла решение поменять имидж прямо сейчас. А именно: сию минуту сменить всю свою одежду. И сделать прическу и маникюр. И макияж.
Через полтора часа из салона Иды Крупиньской вышла девушка в коротком алом платье из тонкой шерсти с укороченными рукавами и воротом лодочкой, прозрачных черных колготках вместо потрепанных джинсов и длинных черных, облегающих икру, сапогах из нежнейшей замши. Сверху на мне было приталенное замшевое пальто чуть выше колен, а в руках – изысканная небольшая сумочка. Тонкие лайковые перчатки пришли на смену старым вязаным, зашитым на указательном пальце. Душистые волосы были красиво уложены, ухоженные ногти сияли перламутром теплого оттенка, а довершал образ в меру яркий стильный макияж.
И очень уместно в данном случае смотрелся скромный золотой комплект с рубинами – серьги и перстень. Браслет я предпочла оставить дома, до примирения с Дугановым и похода в кафе или на выставку.
< Такая девушка не должна ездить на троллейбусе. Она поедет на такси.>
Я поймала проезжающую машину.
- Ленинградский Бульвар, 119, - назвала я адрес Ивана Гуселапова.
- Это на другой стороне моста, - бесцветным, как эхо, голосом, словно сам себе сказал водитель и тронулся с места.
Я была настолько погружена в собственную резкую перемену, что пропустила эти слова мимо ушей.
Увидав меня на пороге, Иван Гуселапов остолбенел.
- Мы договаривались об интервью… - напомнила я, видя, как он обалдело хлопает глазами.
- Я… я, вроде бы, договаривался с Мартой Печатниковой, корреспондентом «Живого слова»… - обрел, наконец, способность к речи актер года. И вдруг, пристально в меня вглядевшись, воскликнул, - Марта?.. Вы?!.
Я скромно кивнула.
- Ну и дела! Как Вы преобразились! Настоящая светская львица из высшего общества! Вас прямо хоть сейчас на вручение премии «Оскар», на красную ковровую дорожку… Кто бы мог подумать, такая замарашка, и вдруг…
Через час, с записью интервью, перемежаемым россыпью комплиментов, я вышла от Гуселапова и отправилась на остановку, чтобы поехать в редакцию. Сердце снова тяжело заныло от вчерашней ссоры с Сашей.
В задумчивости я остановилась на переходе, ожидая зеленого света.
Надо ему позвонить и попросить прощения. Зажегся зеленый, и я непривычно засеменила на каблуках через дорогу, на ходу доставая из изящной сумочки видавший виды телефон. Как обычно, не помню, куда его сунула… Роясь в сумке, я слегка замешкалась; в это время зеленый огонек предупредительно замигал и сменился на красный.
- Эй, ты че, заснула, что ли, овца, б…? - рявкнул солидный мужчина в пиджаке, высунувшись из проезжавшей рядом шикарной иномарки.
< Ну, чем не жених? - говорила в таких случаях моя бывшая однокурсница Аня.>
- Вырядятся и прут на красный, шалавы… - довершил «жених» яркое и лаконичное выступление, потом яростно потряс кулачищем, сверкнув огромной золотой печаткой, и, дав газу, чуть не сшиб меня у края тротуара.
Я резво прыгнула через бордюр. Н-да…
Сотовый в руке завибрировал и разразился песней певицы Пелагеи.
Это Саша! От нахлынувшего волнения даже в горле слегка пересохло.
Я медленно поднесла трубку к уху.
< Сейчас я его услышу.>
- Алло...
- Марта? – послышался долгожданный голос, - как настроение? Сегодня получше? Прости, пожалуйста, я вчера тебя, наверно, обидел своими занудными высказываниями о портрете…
Вспомнив свое вчерашнее хамское поведение, я покраснела. Хорошо, что он этого не видит!..
- Здравствуй, Саша… - голос предательски дрогнул, - это я должна извиниться перед тобой. Я… на меня что-то нашло, я была сама не своя. Прости меня, пожалуйста…
- Ну что ж, будем считать, что инцидент исчерпан! – весело сообщил Дуганов, - как насчет того, чтобы прогуляться вечерком?
- Положительно, - я едва не подпрыгнула от радости.
- Тогда в пять я у тебя в редакции.
- ОК.
Сашка отсоединился.
Я закружилась на месте, подставляя лицо нежаркому осеннему солнцу. На какое-то мгновение мне показалось, что на улице стоит теплая ранняя весна.
< А на Проспекте Касаткина никогда не бывает солнца.
Там всегда промозглый сумрак, ветер и холодный дождь…
Потому что…>
Не дав мне закончить раздумья, подъехал 34-й автобус, и я впрыгнула в него и поехала на Колокольную улицу.
Когда я отворила дверь редакции и тихонько просочилась внутрь, меня поначалу никто не заметил. Миронов был погружен в какую-то политическую статью, Вереницын, отвернувшись к окну, что-то бормотал в трубку мобильного, Мигунова и Александрова сидели рядком и говорили ладком. Они склонили друг к другу аккуратно причесанные головки, а на столе перед ними стояли две чашечки чая.
- …Мне муж обещал к зиме подарить пуховичок с капюшончиком. Он стоит в «Cosmo» шесть тысяч! – донесся до моего слуха высокомерный голосок Мигуновой, - и сумочку из прессованной кожи…
Я сделала пару шагов к своему столу, и тут Глеб Вереницын, завершив разговор, обернулся и увидел меня. Секунды три он молча взирал на мою персону, узнавая, потом глаза его начали расширяться и, наконец, чуть не вылезли из орбит.
- Марта! – шепотом воскликнул он, - Это ты?! Что это с тобой?!
Девицы, услыхав из уст Вереницына, что со мной что-то не то, не прекращая беседы, медленно развернулись в мою сторону, ожидая, вероятно, увидеть меня с загипсованной ногой или с черной повязкой на одном глазу.
Я невинно посмотрела на коллег.
- А что со мной?
Мигунова замерла на полуслове с чашкой недопитого чая. Через секунду чашка выпала из ее слабеющей руки и покатилась по столу, обрызгав жидкостью блестящие брючки собеседницы. Но Александрова этого даже не заметила. Она вытаращила ярко накрашенные глаза и вытянула вперед шею. Потом выдохнула:
- Ого! Ничего себе красотка!
И, тут же выскочив из-за стола, подлетела ко мне и начала щупать пальцами мое замшевое пальто.
- Ой, какая прелесть! Марта! А какие сапожки!
- Итальянские… - уронила я.
- Ну, ты даешь!.. А какие сережки! А колечко!.. – закатила она глаза.
Я небрежно стянула пальто, предоставив Ирине возможность его досконального изучения, и предстала перед зрителями в коротком алом платье.
- А какое платье! – задохнулась от восторга Александрова, до этого первая модница редакции, - это все он подарил? Да?..
- Ну, а кто же еще?
- Ну вообще… - исчерпала запас слов дипломированный журналист.
- Какие у тебя, оказывается, красивые ноги! – внес в обсуждение восхищенную мужскую нотку Игорь Миронов.
- Ты не перестаешь нас удивлять! – с оттенком зависти произнесла Ирина и преданно понесла пальто на осмотр Мигуновой.
Та шарахнулась от него в угол. Лицо у Динки стало зеленым, как огурец.
- Почему в кабинете посторонние?! – раздался за спиной голос начальника.
Я обернулась:
- Здравствуйте, Андрей Данилович! Посторонних нет, все свои.
- Марта! Бог мой, ты ли это?! Какая красавица!
От этих всесторонних похвал мне даже стало как-то неудобно.
- Да вот, захотелось немного измениться…
- Хм, немного… Да, любовь явно идет тебе на пользу.
< Быстро у нас распространяется информация.>
- А как интервью с Гуселаповым? Готово?
- Я только что от него.
- Надеюсь, обошлось без сердечного приступа? Ну, пойдем ко мне, покажешь, что ты там накопала…
И мы вышли из кабинета, оставив в нем восторженных коллег и зеленую Мигунову.
ПРОДОЛЖЕНИЕ - http://www.proza.ru/2012/09/15/723